Берия, хотя он всегда трусил перед Сталиным, часто оказывался догадливее своего хозяина. Он внимал тому, что передавали Зорге из Токио и Деканозов из Берлина, но сообщал Сталину только то, что не раздражало вождя. Немецкий посол в Москве, русофил граф фон дер Шуленбург, ясно намекал Деканозову насчет планов Гитлера. Но Сталин отмахивался от всех таких предостережений, и Берия услужливо поддакивал. Еще 21 июня 1941 г., накануне наступления бесчисленных немецких танков и самолетов через Буг, Берия обещал, что «сообщники международных провокаторов будут стерты в лагерную пыль». Он так осмелел, что попросил Сталина отозвать Деканозова из Берлина за то, что тот «бомбардирует» НКВД слухами о предстоящей атаке. Но если судить по изменившемуся обращению Берия и Богдана Кобулова с уцелевшими польскими офицерами во второй половине 1940 г., они очень хорошо сознавали, что приближается катастрофа. Весной 1941 г. генерал Волковицкий попросил разрешения сражаться против немцев в Югославии. Берия выразил сочувствие, но при Сталине вопроса не поднимал, так как Сталин был непоколебимо убежден, что Гитлер на СССР не нападет, пока не сдастся Великобритания.

В июле 1941 г., когда царили паника и отчаяние, Сталин не отпускал Берия от себя: в Государственном Комитете Обороны Берия был вторым человеком, и, так как ГУЛАГ поставлял часть рабочих для оборонной промышленности, за боеприпасы и тяжелую промышленность теперь отвечал Берия. Вторым заданием Берия была ликвидация коллаборационистов и тактика выжженной земли на любой территории, с которой отступала Красная армия, чтобы Гитлер, как Наполеон за сто тридцать лет до него, не находил ни припасов, ни топлива, ни сочувствующего населения.

В октябре 1941 г., как только весь дипломатический корпус был переведен из Москвы в Куйбышев, НКВД, опережая все другие наркоматы, сразу эвакуировался туда же. Из 3000 заключенных в Бутырках расстреляли 138 особо важных, среди которых были Абрам Беленький (телохранитель Ленина и в 1920-х годах близкий соратник Сталина), Бела Кун, Михаил Кедров (чекист и нейропсихолог), несколько генералов, потерявших в первые часы войны свои самолеты, и Иосиф Проскуров, последний шеф военной разведки, который погиб точно так же, как шесть его предшественников. Тех генералов, которые выжили в первые дни войны на Западном фронте, Меркулов арестовал и расстрелял уже в Самаре.

Из орловской тюрьмы, куда помещали узников государственной важности и где чтили память Дзержинского, проведшего там четыре года, вывезли в лес и убили 154 человека. Среди них было много женщин, в том числе сестра Троцкого Ольга Каменева и легендарная эсерка Мария Спиридонова. В Орле также сидели те жертвы показательных процессов, которым обещали сохранить жизнь, например врач Горького Плетнев. Обещание было нарушено. Орловские убийства Берия поручил Богдану Кобулову и Леониду Баштакову, для которых такая расправа после Катыни была рутинной мелочью. Гораздо меньше мы знаем о массовых убийствах, осуществленных по приказу Берия в незадолго до того завоеванной Западной Украине: во Львове, когда Красная армия покидала город, расстреляли, предположительно, сто тысяч заключенных (16). Когда немцы брали города, например Полтаву, так быстро, что заставали советские власти врасплох, НКВД без приказа свыше убивал всех заключенных и неблагонамеренных граждан, чтобы некому было приветствовать немцев. Главным образом, однако, убивали по приказам из Москвы. За восемь дней в ноябре 1941 г. Берия расстрелял 4905 человек.

Небывалые в истории человечества потери 1941 г. – за лето и осень Красная армия потеряла 2 841900 убитыми или взятыми в плен – заставили Берия ограничить число казней и освободить из лагерей и тюрем еще не искалеченных непосильным трудом и дистрофией военных. Из ГУЛАГа двух генералов, Кирилла Мерецкова и Бориса Ванникова, вывезли в санаторий, где привели в человеческий вид, и отправили на фронт. Мерецков, отличившийся своими исключительными боевыми способностями на войне с Финляндией и тем навлекший на себя неприязнь других военных, оказался до такой степени обессилен пытками, что ему разрешали докладывать Сталину сидя. Ванникова, наркома обороны, арестованного за две недели до начала войны, не успели искалечить: он быстрее, чем Мерецков, поправился, а впоследствии помогал Берия создавать советскую атомную бомбу, подгоняя и запугивая физиков.

Только в ноябре 1941 г. Сталин стал доверять информации от Рихарда Зорге о том, что Япония нападать не собирается и что пора перебросить сибирские войска на европейский фронт. Тем не менее Сталин не торопился разгрузить ГУЛАГ, где из двух миллионов арестантов подавляющее большинство составляли мужчины призывного возраста. Пока Красная армия приняла всего три тысячи кулаков-переселенцев; еще в 1941 г. выслали на восток на принудительный труд 200 тыс. крестьян и «общественно опасных». Со временем, однако, из ГУЛАГа брали все больше и больше, так что к 1944 г. из 29 миллионов советских граждан, призванных в вооруженные силы, больше миллиона прибыло из лагерей. Палачи НКВД тем не менее расстреливали и дальше: в 1940 г., если не считать Катыни, за контрреволюцию, согласно официальной статистике, было расстреляно 1649 человек. В 1942 г. расстреляли 23278 человек, и эти цифры не включают тех, кого НКВД или полевые суды казнили на месте «преступления». Даже после катастрофы 1941 г. Сталин иногда расстреливал полковников и генералов, очевидно из-за мину тного раздражения, так как выбор был явно произволен – например, генерал Козлов, потерявший Крым и потом чуть не сдавший весь Кавказ немцам, уцелел сверх всякого вероятия.

В начале войны Берия предпринял самую большую из всех советских депортаций: он переселил полмиллиона советских немцев с левого берега Волги в Казахстан. Поводом к депортации были сообщения, что на Украине немецкие колонисты открывали огонь по отступающим советским солдатам, и 3 августа 1941 г. Сталин послал Берия записку, требуя «громкого» выселения немцев. Есть легенда, что Берия и Молотов сначала испытали благонамеренность волжских немцев, подсылая к ним парашютистов в немецких мундирах и арестовывая все семьи, которые укрывали этих парашютистов (17). Депортация на самом деле была относительно гуманной, по сравнению с депортацией кавказских народов в 1944 г. или даже по сравнению с британской и американской депортацией подданных неприятельских государств (enemy aliens): каждому семейству разрешали брать с собой до тонны имущества и давали квитанции за скот, оставленный в Поволжье (хотя отовариться на эти квитанции было нельзя). В конце концов около 900 тыс. советских немцев очутились в Казахстане и Сибири: еще несколько сотен тысяч работали в трудовых армиях. Как корейцы в 1937 г., так и немцы снискали уважение казахов; смертность у них была низкой, и под их опытными руками земля около Алма-Аты расцвела.

Защита Кавказа (и советских месторождений нефти) была поручена Берия: Сталин послал его туда в августе 1942 г. и еще раз в марте 1943-го, чтобы подтянуть генералов. Сам Сталин жаловался Рузвельту и Черчиллю, что ему часто приходится ездить на фронт; на самом же деле на фронт он съездил всего два раза, так как грохот артиллерии оказывал на его кишечник слабительное действие. Берия не трусил, но мучителю и убийце Блюхера армия не доверяла (18). Зимой 1942/43 г. немцы тщетно боролись за перевалы через Кавказ. Военачальником Берия был, конечно, никудышным: он заменил кавказцев (армян, азербайджанцев, дагестанцев) русскими и отвел войскам НКВД главную роль, тем самым лишая боеприпасов и транспорта регулярную армию, сражавшуюся с гитлеровскими элитными отрядами «Эдельвейс».

Главной заслугой Берия в глазах Сталина было то, что его действия всегда можно было дезавуировать. Поэтому Сталин разрешил ему связаться с болгарским послом и недолговечным прогерманским югославским правительством, чтобы узнать о возможностях заключить мир с Гитлером. Берия также управлял исследованиями в сфере бактериологического оружия и через своих лондонских шпионов с 1942 г. был хорошо осведомлен о возможностях создания атомной бомбы. Берия, однако, превзошел самого себя, организовав спасение советской промышленности от немецкого уничтожения: с помощью ГУЛАГа и трудовых армий (составленных из народностей, которым не доверяли огнестрельного оружия) Урал вскоре производил даже больше стали и электричества, чем все заводы и станции, взорванные армиями на Западном фронте.

Летом 1943 г., когда фабрики, заводы и американские грузовики доставляли все, в чем нуждалась Красная армия, и даже немцам стало видно, что победа будет за Советами, Сталин еще раз отделил от НКВД Наркомат госбезопасности, передав его Меркулову. Статус Берия, однако, не понизился: у него появились новые задачи. Некоторые из народов СССР, как только немцы начали отступать, были заклеймены как предатели. Первым народом, названным в полном составе коллаборационистом, были тюркские пастухи-карачаевцы, будто бы показывавшие немецким патрулям путь на перевалы и даже служившие в немецкой милиции. Действительно, как и другие кавказские народы, карачаевцы поверили слухам, что немцы предлагают им после двадцати лет советского гнета и террора свободу и автономию, и даже после ухода немцев горсточка абреков – их было меньше ста человек – вела партизанскую войну против Советов. Но большая часть карачаевцев с немцами не сотрудничали: наоборот, прятали в горах от немцев русских и еврейских детей. Во время немецкой оккупации полковник Унух Кочкаров, командир красных партизан, был взят в плен. Он сбежал и примкнул к Красной армии, но его расстрелял НКВД, так как Берия и его помощник Иван Серов уже создали миф о «народе-предателе». Разгромом карачаевцев лично руководили Серов и Михаил Суслов, организатор партизанского движения во время оккупации Ставропольского края, член Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта. В середине октября упразднили Карачаевский автономный край; 53 тыс. энкавэдэшников приехали для того, чтобы депортировать в Казахстан 69267 карачаевцев, главным образом женщин и детей. Когда мужчины возвращались из армии, их тоже вывозили. Депортация была жестокой – без имущества, без теплой одежды. Больше миллиона овец оставили волкам на растерзание. Люди долго ехали по морозным степям в Казахстан: 40 % депортированных, включая 22 тыс. детей, погибли.

После карачаевцев очередь была за калмыками, которых уже столетия гнали то на запад, то на восток Китайская и Российская империи. В декабре 1943 г. их обвинили в том, что они добровольно передали немцам скот и что несколько эскадронов калмыцкой кавалерии сражались на немецкой стороне. Автономую республику упразднили. Кочевников-калмыков разбросали по всем сибирским и полярным местам на принудительный труд – лесоповал и строительство плотин. Без предупреждения, не разрешив запастись одеждой и питанием, 90 тыс. калмыков (вслед за ними депортировали 20 тыс. калмыков из Красной армии) набили в грузовики, только что подаренные американцами, которые и представить себе не могли, какое применение СССР найдет этому подарку.

Следующей весной Берия доложил Сталину, что депортация произошла «без происшествий и без эксцессов» (19). Калмыков разбросали по такой огромной территории, что можно только догадываться о числе жертв. По переписи 1953 г. было 53 019 калмыков; по переписи же 1939 г. насчитывалось 134 тыс. Известно, что в некоторых районах, питаясь травой и ветками, выжило только одно из пятнадцати калмыцких семейств. При демобилизации с калмыцкими солдатами обращались хуже, чем с заключенными в ГУЛАГе: они трудились целый день в обмен на 700 г хлеба. В ноябре 1944 г. сибирские власти жаловались на приток нищих калмыков, и Берия пришлось затребовать у Анастаса Микояна 36 тонн мыла, 18 тонн чая, 90 тонн соли, шерсти и хлопка, чтобы калмыки могли пережить еще одну зиму. Молотов от имени Совнаркома настоял, чтобы калмыки за все заплатили.

Соломон Милыптейн был очень доволен собой и хвастался Богдану Кобулову, что, запретив багаж и урезав наполовину кубометраж (так как половина депортированных – дети), ему удалось выселить 150 тыс. карачаевцев и калмыков всего на 194 поездах из 64 вагонов. Вину за разразившийся тиф Милыптейн на себя не принимал.

Осуществив две депортации, два почти геноцида, Берия решил, что сможет совершить операцию, намного более трудную: избавить Кавказ от ингушей и чеченцев. Этот вайнахский народ уже двести лет сопротивлялся открыто или тайно русским завоевателям, и в советское время чеченское сопротивление иногда доходило до партизанской войны, когда в 1920-х и 1930-х гг. захватывали целые города и выгоняли ГПУ и Красную армию. Сталин никогда не прощал чеченцам, и чеченцы и ингуши ни на минуту не забывали о насилии НКВД. Среди чеченской интеллигенции были люди, которые уповали на Гитлера как на освободителя, так как немецкие идеологи были готовы объявить чеченцев, черкесов и другие автохтонные народы Кавказа протоарийцами, которым можно обещать права и политическую автономию.

Как грузины, Берия и Кобулов ощущали особую неприязнь к горцам-вайнахам. Энкавэдэшники, набранные для депортации чеченцев и ингушей, были почти все грузинами. 17 февраля 1944 г. Берия объявил, что за восемь дней он выселит 459486 человек – чеченцев и ингушей вместе с осетинами, дагестанцами, даже русскими, проживающими с вайнахами. Берия хотел лично участвовать в этой «серьезной операции» и поэтому просил у Сталина отпуск.

Подражая тактике, примененной Гиммлером в облавах на евреев, Берия собрал чеченских старшин и мулл и приказал им отговорить народ от сопротивления. Все доступные в февральских снегах села окружили войска НКВД, призывавшие чеченцев на сход, откуда пускали домой только немногих, чтобы собрать имущество. Депортированным разрешали брать с собой до полутонны имущества на каждое семейство. Таким образом, 14200 вагонов и тысяча платформ запрудили железные дороги от Кавказа до Урала и Сибири именно тогда, когда свободные пути были необходимы для боеприпасов и войск, продвигающихся на Запад. Берия собрал 19 тыс. войск и целые гаражи американских грузовиков, только что прибывших из Ирана; дороги и мосты были отремонтированы. Берия посылал Сталину телеграммы о гладко проходящей операции. На самом деле операция была хаотичной и кровавой. Глубокий снег отрезал горные деревни от грузовиков: люди Берия добирались пешком и поджигали деревни, сжигая заживо в гумнах, мечетях и конюшнях всех обитателей. Из Владивостока прилетел Михеил Гвишиани, чтобы помочь Берия. В деревне Хайбах, недалеко от Нашха, очага чеченской культуры и центра сопротивления, Гвишиани запер несколько сотен жителей – от новорожденных до стодесятилетних стариков – в конюшнях и поджег их, открывая пулеметный огонь по тем, кто выбегал (20).

Чеченские и ингушские переселенцы, закаленные горной жизнью и сохранившие хотя бы часть имущества, лучше, чем карачаевцы или калмыки, переносили ссылку. Как замечал в омской тюрьме Достоевский и Солженицын в ГУЛАГе, у чеченцев и ингушей была железная выдержка и взаимная поддержка. Тем не менее к октябрю 1945 г. из полумиллиона высланных умер каждый пятый. Чечня и Ингушетия исчезли с карты СССР: часть была, как Карачаевский край, прикреплена к Грузии, часть – отдана осетинам или лакскому народу в Дагестане. За свои старания Берия, Богдан Кобулов, Круглов и Серов получили ордена Суворова (первой степени), а Гвишиани, Меркулов и Абакумов – менее престижные награды.

Берия как раз в то время был занят депортацией еще одного кавказского народа, балкарцев. Балкарцы, тюркские пастухи, как и карачаевцы, 28–29 ноября 1942 г. уже сильно пострадали от 37-й армии. Их заподозрили в сотрудничестве с немецкими патрулями, и в Черекской долине более 500 человек – почти целиком женщины и дети – были расстреляны в собственных домах. 7 марта 1944 г. балкарцам объявили, что через тридцать минут их загрузят в грузовики НКВД. В Нальчике, столице Кабардино-Балкарии, Берия объявил черкесам, что балкарские земли отходят к Грузии. Через три недели балкарцев высадили в промерзших киргизских степях, где с ними обращались, как с изменниками. В дороге умерло 2 тыс. из 37 тыс. депортированных. Вместе с балкарцами взяли по ошибке нескольких кабардинцев: их отправили назад на родину, но опять забрали и сослали вместе с другими кабардинцами.

Следующей жертвой оказались крымские татары. В апреле 1944 г. Кобулов и Серов составили для Берия этническую карту Крыма и обвинили татарских солдат в том, что они перебегали к немцам (21). Берия написал Сталину о нежелательности пребывания крымских татар в пограничной зоне и договорился с узбекскими властями о размещении переселенцев из Крыма. Государственный Комитет Обороны принял секретную резолюцию (которую ни один татарин до 1990 г. не видел), по которой скот крымских татар был конфискован и сами татары обязаны были оплатить расходы депортации в Узбекистан. НКВД и НКГБ выделили 32 тыс. солдат, чтобы загнать всех татар на железнодорожные станции; правительство заказало 75 тыс. досок, чтобы превратить вагоны для скота в вагоны для 165 тыс. татар. Узбекским властям выделили 400 тонн бензина, чтобы развезти татар по глухим поселкам, куда их ссылали, угрожая, что они получат двадцать лет в лагере, если будут уходить дальше трех километров от поселка. К 18 мая, за две недели до окончания отпущенного срока, Кобулов и Серов под руководством Берия успели депортировать всех крымских татар, то есть женщин и детей, пока мужчины не вернулись с фронта. Многие были сосланы в Северную Россию, где работали в поте лица на целлюлозных заводах. 6 тыс. были арестованы, как антисоветски настроенные, а 700 казнены за «шпионаж».

Когда в феврале 1945 г. Черчилль, Рузвельт и Сталин встретились в Ялте, никого из крымских татар в Крыму фактически уже не осталось. Рыбачьи хижины были снесены, и виноградники вырублены, чтобы строить особняки и санатории для русских руководителей. Этническая чистка не ограничилась татарами: вскоре из Крыма выселили 15 тыс. греков, 12 тыс. болгар и 10 тыс. армян. К концу 1945 г. чуть ли не половина переселенных татар умерли от холода, голода, эпидемий и отчаяния. Те, кто умер по пути в Казахстан, были сброшены на насыпь или песок около железной дороги. Окна казарм в Средней Азии были без стекол; хлеба давали всего 150 г в день. Не было школ для детей. НКВД сам признавался, что бушуют дизентерия и чесотка. Несмотря на медали и награды, татарских солдат, как только их демобилизовывали, упекали в ссылку. Единственные татары, избежавшие этой участи, были женщины, вышедшие замуж за русских.

Но это был еще не конец бериевского геноцида – оставались мусульмане в христианском Закавказье. В1944 г. выслали 44 тыс. месхетинцев – в значительной части тюркоязычных грузин, населявших пограничную зону, в Среднюю Азию, вместе с 1400 хемшинами, армянами мусульманского вероисповедания, 9 тыс. армянских курдов и еще 30 тыс. людей неопределенной национальности. Как обычно, половина переселенцев были дети, и от 12 до 33 % умерли. Три-четыре сотни лазов, картвелов-мусульман, были по ошибке причислены к месхетинцам, но лазский интеллигент Мухамед Ванлиши смог убедить Берия, что ошибку надо поправить и даже выдать компенсацию пострадавшим. В этой последней акции 413 энкавэдэшников получили медали «За храбрость» и «За боевые заслуги».