Глава 8
(Secret Garden – Song For A New Beginning)
На следующие два дня в Нордейле воцарилось мягкое и спокойное предосеннее тепло. Играли в догонялки с автобусами сухие и шуршащие – молодые и озорные еще – облетевшие листья. Они постареют и затихнут после – под дождем, в лужах. Поседеют золотыми прядями березы, разожгут ягодный пожар костры рябин; прилетят зимовать в город сизокрылые и мелкие, похожие на голубых воробьев голики. Тогда и осень станет другой – не приветливой и яркой, как краса-девица, а созерцательной старушкой, ждущей в подарок пушистый зимний плед.
Я отлично видела, какая стояла погода, потому что мы готовились «вызволять» Халка, и подготовка к прыжку в его мир – Уиан – занимала время, в течение которого Дрейк постоянно рассказывал мне детали, а так же ждал готовящийся в Лаборатории сложный головной обруч.
– Он сделает тебя похожей на их Твази – Халк не распознает разницы.
Мне бы хотелось сделать передышку – прогуляться с любимым по улицам Парижа, поесть мороженого, – но, так как Дрейк держал внутри себя «провод», ведущий к Карне, приходилось довольствоваться прогулками по Нордейлу. Городу, впрочем, не хуже, чем Париж.
«Твазями» – совершенно неблагозвучным для моего слуха словом, – как он уже пояснил мне ранее, звались странные, изредка пересекающие Уиан сущности – некая высшая раса. Они тестировали молодняк, готовый подняться на ступень выше и приступить к управленческой деятельности в собственном досконально выстроенном обществе.
Вообще, рассказ о мире Халка длился долго. И если попробовать передать его в двух словах, звучал он примерно так:
«Они чем-то похожи на нас, Ди, – на Комиссию. Но отдаленно. Ушли по техногенной ветви развития прогресса, и ушли по ней далеко. У них абсолютно все автоматизировано – людское вмешательство не требуется. А для чего требуется? Для построения мыслеформ и мыслеобразов, с помощью которых они преобразуют материю своего мира. Похоже на нас? Похоже. И они также, как мы, стараются уйти от лишних эмоций, чтобы сохранять контроль над энергией. Из-за чего, собственно, мозги своим детям они начинают промывать еще в раннем детстве, рассказывая им о важности и значимости каждого индивидуума в строе, подменяя истинную свободу выбора на свободу мнимую. Халк не исключение. Он родился в нормальной для них семье, где родители заранее выбрали малышу внешность по своему усмотрению, а после приступили к мыслительной закладке всех его остальных генетических данных. Дальше соитие…»
Помнится, мне в тот момент представилась пара наподобие чопорных англичан, занимающаяся любовью без того, чтобы охать, ахать или же вообще смотреть друга на друга. Но мысли эти я оставила при себе: «Недостаточно данных», – упрекнул бы меня Дрейк. Но кому и когда недостаток данных мешал воображать все, что хочется? Мне – точно нет.
«Халк родился точно в срок и прошел все тесты, которым подвергаются малыши. И почти тут же проявилась аномалия – он отставал от остальных в „качестве“ памяти, а еще оказался слишком… душевным, что ли. Не таким отстраненным и спокойным, каким родители бы мечтали видеть сына».
Далее бедного ребенка-Халка гоняли, как сидорову козу: заваливали дополнительными упражнениями и тренировками для того, чтобы по каким-то одним им известным баллам он догнал соплеменников. И он почти догнал. Натренировал память и все те умения, которые ценили «уианцы», и стал готов вступить во взрослый период, в котором общество выбирает мужчине жену…
Тут я снова поперхнулась. Потому как никогда бы не хотела, чтобы мне выбрали мужа…кхм, например,… россияне.
В этот самый момент – как раз перед финальным экзаменом на зрелость – меня и собирался запустить назад во времени Дрейк. Запустить в качестве Твази – сущности, которой Халк не посмеет отказать в просьбах.
Поэтому нам осталось дождаться «обруч».
Во время обеда второго дня состоялся занимательный разговор, который впоследствии снова перешел на нашего сенсора. А начинался он так:
– Хорошо, что этой Карне не понадобились наши девчонки и она не изменила их прошлое. Иначе прыгать бы мне за всеми, собирая их обратно, половину собственной жизни.
Мы навестили Клэр и теперь сидели в гостиной на втором этаже – аккурат напротив все еще завешенного тканью телевизора. Смешарики все еще «гостили» в Лаборатории; коты баловались в кресле, а моя экономка гремела посудой на кухне – порадовалась, что мы пришли отобедать, и тактично скрылась, чтобы не мешать разговору.
– Девчонки ей не нужны, потому что у них нет спермы, – заметил Дрейк, накладывая себе из большой миски салат.
– Это я уже поняла. Знать бы еще, для чего ей нужна сперма наших бойцов.
– Тут все просто, – нахмурился мой спутник, который так и не сменил серебристую форму после Реактора и потому распугал своим видом всех попавшихся нам на встречу прохожих. – Кажется, я примерно понял, зачем. Зашел в очень дальние информационные поля и попытался считать информацию о том, что стало с моим миром после нашего «ухода».
– И что?
Клэр нажарила изумительного мяса, которое таяло во рту, как бельгийский гуляш, – терпкого, приправленного травами. Дарила умиротворение и изредка сыпала на пол листьями картина осеннего парка – их на ковре у стены собралось уже целых шесть. Время от времени ими под не злое ворчание Клэр баловалась Ганька. Растаскивала и раздергивала, а они отлично, между прочим, крошились – приходилось доставать пылесос. Тем не менее, подарок Дрейка со стены никто не думал снимать, потому как бесценный.
– От него осталась лишь часть, маленький кусок, как остров. И матриц людей я насчитал очень мало.
– Матриц? То есть не живых, а искусственно созданных?
– Думаю, да. Боюсь, что Карна все угробила дисбалансом. Причем, оставшиеся там люди – исключительно мужчины. Скорее всего – кристаллические клоны. Это наводит меня на мысль о том, что теперь она решила запустить миссию по увеличению численности «убитой» ею же расы и пришла сюда.
– Но почему сюда? – я жевала и хмурилась. – Миров так много.
– Почему? Тут сложно сказать наверняка. Возможно, остался мой след…
Возможно.
Мне показалось, что Дрейк извернулся, чего-то недоговорил.
– И пришла она сюда не одна, я так понимаю? А с теми, кто теперь так «удачно» встречается на пути наших мальчиков в прошлом?
– Верно. Со своими…
– Бабами, – подытожила я неблагосклонно.
Мой возлюбленный не то поперхнулся, не то попытался за покашливанием скрыть смешок.
– В общем, да.
– А тут у нас и своих хватает.
Знали бы только наши девчонки о том, что кто-то насильно пытается изъять принадлежащий теперь им и только им генетический материал… Ани-Ра точно взяла бы в руки гранатомет, Лайза срочно решила бы поводить бульдозер, Райна заказала бы еще пару персональных уроков самозащиты и штук десять «нападения и атаки». Я полагала, что даже такие милые на вид создания, коими казались Элли, Шерин или Меган, быстро бы проявили свои «темные» стороны, объяви им кто-то: «Эй, я тут позаимствую твоего мальчика?»
Хорошо, что никто не пытался позаимствовать у меня Дрейка…
Хотя заимствовать его было все равно, что решить поносить на шее провод из пары тысяч вольт.
После обеда Дрейк собирался назад в Лабораторию, мне же предстояло коротать время здесь, ожидая его «клича».
– Расскажи мне, пожалуйста, еще про этих… Твази. Кто они? Почему Халк не откажет мне в просьбе, если я прикинусь одной из них? И не раскусит ли он, что я – фальшивка?
– Не раскусит, – Дрейк с отменным аппетитом разобрался с салатом и теперь наслаждался мясным блюдом. – Я скопирую их одежду и фон обруча. Этого будет достаточно. Что касается Твази… хороший вопрос. Обычно это эфемерные сгустки энергии, но время от времени они посещают Уин – воплощаются в физические тела и помогают тестировать местных на предмет зрелости, чем в целом оказывают своеобразную помощь в построении уианской системы.
– Как пришельцы?
– Не то слово, но смысл верный. Они являются менторами – высшей кастой созданий, и каждый уианец мечтает когда-нибудь приобрести набор и качества Твази.
– И Халк?
– Халк… Халк на самом деле мечтает о свободе – настоящей, не установленной правилами, потому как на данный момент он находится в «Эквилибриуме».
Мне импонировало, что Дрейк запомнил название фильма, который я когда-то ему показала.
Точно, «Эквилибриум» – мир без эмоций. И его двойник Уиан. Кто бы знал, что Халк Конрад – уроженец подобной системы.
– Кстати, ты знаешь, зачем я однажды засадил его в Тали?
Дрейк любил такие повороты беседы – сначала, вроде бы, «ни о чем», а после, как сказанет фразу, так ты и поперхнешься.
– Разве ты не засадил его туда за неподчинение приказу?
– Формально – да.
– А неформально?
– А неформально я хотел, чтобы он однажды перестал подчиняться приказам любых авторитетов. На самом деле приобрел то, чего всегда желал, – истинную свободу, где он сам себе хозяин. Вот когда он дерзнул совершить побег из Тали ради Шерин, тогда внутри его и разрушилась черта, которую он никогда не осмеливался переступать.
Мда, все ради женщин – все ради них. О том, не повлиял ли Дрейк на то, чтобы Шерин оказалась в местах «не столь отдаленных», я спрашивать не стала, так как мой спутник вдруг нахмурился, на некоторое время замер, а после сообщил:
– Твой обруч готов. Я должен его протестировать. И костюм, кстати, тоже.
– А у меня еще будет костюм?
– Будет.
Этот день обещал стать занятным.
* * *
Уиан. Мир Халка Конрада.
(Oratio Sanctus – Immediate)
Я никогда еще не видела городов Будущего в реальности – не в фантастическом фильме.
А теперь стояла, одетая в обтягивающую одежду без швов, на голове обруч, и смотрела то вниз, то наверх.
Поразительно. Сверкающий белый город был многоярусным – да-да. Мост под моими ногами, очевидно, ярус номер два, а ниже – метрах в пятистах – аккуратными пластиками расчерчены квадраты: на одних зелень газонов, на других спортивные площадки, высокие сверкающие центры.
Мой мир, как и мир Дрейка, – привычный взгляду один-единственный ярус. Все строения на земле, а сверху лишь бескрайнее небо – непривычно блекло-голубое.
Здесь же в вышине плели узоры дороги и мосты. И от этого мутилось сознание.
Слишком много белого, слишком много металла и так мало зеленого. Везде стерильно, вычищено и дезодорировано.
Меня обуревало восхищение, перемешанное с ужасом.
Здесь, как говорил Дрейк, все равны.
А я почему-то никогда не хотела быть никому равной. Просто другой – своей собственной…
И до ужаса одинаково, на мой взгляд, выглядели люди – все в белоснежных, похожих на вторую кожу комбезах. Все стройные, в меру раскачанные, упругие, сосредоточенные. И ни тебе лишних улыбок, ни громких тонов, ни любопытного взгляда на меня – на Твази.
Видимо, не полагалось.
Мне следовало идти – после моста по правую сторону вторым зданием был центр тестирования памяти, – но я не могла заставить себя двинуться с места. Никогда в жизни не видела настолько высоких зданий-шпилей, висящих в небе дорог и бесшумно летающих такси. Только в сериалах…
«Черт, я должна прокатиться на такой. Должна…»
Но сначала Халк.
Нужно торопиться и застать его в центре тестирования до того, как его перехватит «баба» Карны.
Мои стопы ощущали, как мост упруго и мягко покачивался от ветра, и к горлу подступал желудок.
«Кстати, не думай слишком открыто, – учил Дрейк. – Вся их нация обладает навыками сенсорики и неплохо читает мысли. Окружи себя чем-нибудь».
Я окружила. Бескрайним и бесконечным морем.
И пока шла к нужному зданию, размышляла о том, есть ли на Уиане моря? Хотя я – лже-Твази – наверное, могла выдумать все, что угодно, и мне никто не сказал бы ни слова. На то «мы» и власть.
Хотелось глупо хохотнуть.
«Мудрость, – как определила одна девочка десяти лет из моего мира, – есть мера между много и мало». И она дала поразительно точную формулировку – не в бровь, а в глаз. Именно мера. Но между каким именно «много» и «мало»? Вопрос.
Мы (на Земле) могли совершенно бесконтрольно совокупляться – захотел человека, и вперед – в постель. На Уиане каждый раз в месяц имел право выбрать партнера для сексуальных утех из общей базы граждан. Если выбрал ты – получи и распишись. Выбрали тебя – приготовься раздвинуть ноги, даже если не хочется.
Наши дома строились из бетона, а окна занавешивались шторами, чтобы сохранить подобие личной территории, – здесь все «квартиры» были прозрачными. Все. И стекла в них не занавешивались и не затемнялись (Дрейк показал мне это в мини-фильме) – мол, что скрывать, если всем все известно? Меня бы подобное напрягло.
Мы ели, что хотели, пили, что хотели и курили, что хотели (хотя бы относительно, если учитывать законы о незадымлении общественных территорий), – здесь опять же существовал один-единственный день в месяц, когда ты мог позволить себе бокал спиртного или сигарету. А если случилась хандра? Будь добр проследовать в центр Баланса Эмоций. Не проследовал? С твоей личной «кредитки» спишется двадцать баллов за печаль, десять за злость, пятнадцать за чрезмерную радость и восемь за лень – это я условно.
Но подобные «кредитки», как пояснил Дрейк, существовали. И в конце месяца, когда начиналась грандиозная «пионерская линейка», проштрафившихся наказывали, чтобы другим было несподручно уподобляться дурному примеру. И это именовалось свободой? Да в этом мире «Большой брат» и Тарантино нашли бы идеи для новых сценариев очередной утопической картины.
Вот тебе и суперкоммунизм в его идеальном варианте.
Мы праздновали дни рождения, новый год, восьмое марта, день защитника отечества и еще сто сорок три разных праздника – здесь праздновали только День Великого Руллы – праздник какого-то обормота, который, якобы, из уианца пробился в Твази. И теперь все стремились стать на него похожими.
По-моему, где-то кто-то крепко врал. Либо старшие младшим, либо Твази всем остальным.
В общем, что-то не сходилось. Нет, влезь я в местную конституцию достаточно глубоко, наверняка всем пунктам нашлись бы логичные обоснования, но влезать в нее я не хотела.
Да, на Земле мы тратили эмоции бесконтрольно. Сами с них же болели, расплачивались хандрой, разбалансом и прочими вещами, зато мы больше не стояли (каждый в своем личном нумерованном с рождения квадратике) на «пионерской линейке». И никто нас за слишком большое количество штрафов не отправлял «в нижний ярус» убирать мусор. Здесь же это считалось самой неудачно прожитой судьбой.
Да, мы болели онкологией и не всегда знали суть причинно-следственных связей, зато мы наслаждались жизнью так, как умели, – согласно собственному уму и фантазии. Здесь наслаждение считалось едва ли не наивысшим грехом.
Мелкая Динка внутри меня все же вздохнула: «Зато у них летали по воздуху машины». Они умели материализовать из воздуха объекты, моментально телепортировать грузы или почту, могли заказать доставку готовых блюд на дом, и все заказанное появилось бы в специальном отсеке в течение минуты.
И ни за что не нужно было платить, потому что денег на Уиане, состоящем из одного-единственного уианского государства, не существовало.
Плюсы и минусы – минусы и плюсы.
И все же Земля мне нравилась куда больше – она ощущалась роднее. А сюда бы время от времени на экскурсии, обмениваться полезным и вредным опытом.
Всю дорогу до нужного здания я проделала с задранной вверх головой – любовалась местными, похожими на сверкающие тарелки НЛО такси.
* * *
Устланный ковролином пол и четыре белых стены – здесь было хуже, чем в Реакторе.
Хотя, зачем, собственно, лишняя мебель, если ее можно вызвать по щелчку пальцев (мозга?) На дальней стене, которую я моментально окрестила «счастьем эпилептика», на атомной скорости сменяли друг друга изображения. Чередовались, выстраивались в логические и не очень последовательности, а после наступало время повтора – самого теста.
У стены-экрана и стоял Халк – я узнала его по загорелой коже и светлым волосам. И почему-то поразительно мне было видеть его здесь, облаченного в белоснежный комбез. Нашего Халка, ожидающего, когда настанет момент его собственного персонального экзамена на зрелость («не пройдешь – будешь работать на нижнем ярусе в рядах обслуживающего персонала»). И из того же сословия ему предстояло в этом случае выбрать жену…
Не придется, Халки. Тебя уже далеко отсюда ждет Шерин. И Дрейк. И твои друзья.
Пока наш будущий сенсор выполнял очередное задание, вычисляя возможности пределов собственной памяти, мое внимание привлек стоящий у стены автомат. Привлек потому, что он отдаленно напоминал «Соки-Воды», а еще потому, что очень хотелось пить.
«К Халку? Или сначала попробовать добыть воду?»
Любопытство к местным технологиям пересилило – я двинулась в сторону автомата.
Здесь было углубление для стаканов, но не было стаканов. Был носик, откуда предстояло течь жидкости, но не было кнопки «Вкл». У этой будки, как выяснилось, вообще не было ни единой кнопки – как в таком случае выбирать? И из чего?
Решетка подстаканника блестела от влаги, и я логично решила – кто-то тут пил. Но как?
Задачка. Потрясти будку? Пнуть? От собственной беспомощности хотелось хихикать.
– Вам помочь?
Я вздрогнула и занервничала.
«Черт, не определит ли Халк, что я – Твази-фальшивка?» А ведь он уже стоял за спиной. И хорошо, что вновь сработал починенный Лабораторией браслет-переводчик.
– Э-э-э-м-м-м… – обернувшись, я первым делом почему-то уперлась взглядом не в лицо Конрада, а ниже – в его прекрасно обрисованные комбезом причиндалы, которыми вскоре предстояло любоваться Шерин и только ей.
«Хороши бубенцы…Черт, в таких бы костюмах нашим балерунам выступать…»
– Кхм… Я… Я, кажется,… забыла.
Я действительно все на свете забыла, да еще и покраснела в придачу.
Нет, мою «Твази-морду» однозначно отправили бы на нижний ярус первым дельтапланом.
– Забыла, как пользоваться автоматом.
И это в центре Тестирования Памяти.
Стоящий напротив мужчина с серебристыми глазами не выказал ни удивления, ни раздражения.
– Я сейчас объясню.
– Просто представить то, что я хочу получить?
– Да. Сок из фрукта или овоща, газированную, минеральную воду. Любой горячий напиток…
Далее последовали слова, которые переводчик отдаленно перефразировал в моем сознании, как аналог местных сортов кофе/чая.
Я продолжала стоять столбом.
– Стакан тоже нужно представить?
– Только если желаете какой-то особенный.
Хм, мне бы сделаться серьезной, мне бы заняться, собственно, тем, зачем я сюда пришла, но любопытство – штука поразительная. Мне хотелось попробовать создать напиток! И да, я могла провалить миссию к чертовой бабушке, однако шанс переделать все заново развязывал руки.
«Ничего, Дрейк зашлет меня сюда еще раз, если нужно».
Рассудив так, я уставилась на чудо-машину. Окей, как насчет томатного сока?
– Нужно просто представить? И поместить мыслеобраз внутрь будки.
– Верно.
Мне кажется, слово «будка» Халка удивило, но мелькнувшую в глазах растерянность он быстро спрятал.
Итак, представить стеклянный граненый стакан – сколько в нем граней? Я никогда не считала, сколько в нем граней. Стекло-стекло-стекло… Ровное, гладкое, не теплое и не холодное – нормальное. А внутри стакана сок – выжатые (прессованные) томаты. Блин, как делают томаты? И да, томаты – это такие плоды красного цвета, очищенные от кожуры, – сочные, спелые. Не забыть добавить чуть-чуть соли… Что такое соль?
Да, я работала с материализацией объектов раньше, но не мгновенной и не в таком интенсивном темпе. И уж точно не под давлением чужого взгляда.
Кажется, я забыла представлять бескрайнее море, и Халк уже уловил мое очевидное смятение.
Не сдаваться.
Так, удерживаем образ стакана с томатным соком в воображении, несем его в машину, помещаем внутрь, мысленно нажимаем кнопку «Вкл».
Когда в углублении для стаканов появилось мое «творение», стоящий рядом человек сделал шаг назад, одновременно спросив: «Кто вы?», – а я едва не провалилась сквозь землю от стыда.
Через секунду прыснула со смеху и прыгнула назад к Дрейку.
* * *
– Мой стакан был слишком тонким! И, кажется, он отекал.
Я хохотала и не могла остановиться.
– Не держал форму? – Дрейк не стал ругаться, только неоднозначно покачал головой. – Ты забыла придать ему свойства. Наш мир автоматически наделяет свойством уже известную ему материю, а на Уине используют шесть разновидностей стекла.
– Он походил на желе! И знаешь, что было внутри? Такая густая неоднородная каша, пахнущая помидорами. Только это не были помидоры – это было что-то другое!
– Потому что они у них не растут. Система не смогла создать молекулы того, чего не имела в распоряжении.
– А запах?
– С запахом чуть проще.
– Блин… – по моим щекам от смеха текли слезы. Я хрюкала и закрывала рот ладошкой. – Ты извини, а? Давай еще раз. И попью я лучше здесь, а то там что-то не хочется.
– А потом мы с тобой еще раз поработаем над материей, – пообещал Дрейк, прежде чем приготовить меня к повторному прыжку. – Исследовательница мелкая.
– Я больше не буду.
– Будешь, я знаю.
– Прости.
Он улыбался. Любил меня такой, какой я была, а я любила его.
– На такси не забудь полетать.
– Ты тоже читаешь мысли, «уианец»?
– Я просто тебя уже немного изучил.
Перед отправкой он подарил мне полный веселья взгляд.
* * *
Дубль два провалился по той причине, что я никак не могла перестать смеяться.
* * *
Великий и Ужасный возвращал меня на Уиан еще трижды, прежде чем я сумела хоть как-то посерьезнеть.
Дался мне этот автомат.
Не обращая ровным счетом никакого внимания на стоящего в другом конце зала сенсора, я пыталась воссоздать в чудо-машине то обычный чай в бумажном стаканчике, то минералку в пластиковом, то шампанское в бокале. И трижды потерпела фиаско. В первом случае «Соки-Воды» выдал бумажный «граненый» и твердый, как стекло, стакан (видимо, считал из памяти ранее выстроенную мыслеформу определения «стакан»), этикетку от чайного пакетика намертво впаял в ручку, а слово «чай» не распознал вовсе. И потому внутри я получила прозрачную и очень невкусную жижу коричневого оттенка.
Растворилась я до того, как Халк вновь получил внеплановый шок от моего творения.
Во второй раз автомат пластиковую тару воссоздал корректно, но вода почему-то струилась в ней исключительно по стенкам – такую не выпить.
А третья попытка и вовсе стала апофеозом моих умений, так как вместо бокала с шампанским я получила что-то наподобие вазы, которая очень бодро пузырилась и шипела. Было ли в ней шампанское, я проверять уже не стала.
И только после того, как Дрейк пообещал, что однажды я смогу поставить такой автомат дома и тренироваться на нем вволю, сумела успокоиться и поймать нужное настроение.
* * *
Дубль номер пять.
Почему-то я не думала, что родной мир Халка Конрада станет тем местом, где я залипну на больший период, чем где-либо до того. Но слишком здесь было интересно, слишком. Конечно, все не очень мудрые запреты местных на эмоции не радовали, но технический прогресс завораживал.
В очередной раз проходя по мосту – на этот раз по другой его стороне, – я стала свидетелем того, как мужчина подошел к встроенным в перила ячейкам, похожим на сейфовые, и открыл дверцу.
Пустой шкаф – я точно знаю, что несколько секунд он был пуст. А затем – бац! – и в нем, как в шляпе фокусника, возникла коробка, которую незнакомец поместил под мышку и спокойно зашагал дальше. А еще, если смотреть вниз, а не вверх, можно было увидеть, как прямо в воздухе – от моста и к нижнему ярусу – раз в минуту выстраивались полупрозрачные ступени. Появлялись и исчезали.
Мне почему-то вспомнилась игра в «Супер-Марио», вот только прыгать по таким, предугадывая появление следующей, я бы не рискнула.
Занятно.
В какой-то момент мне пришлось осознать, что если я – уже готовая провести на Уиане отпуск в пару недель – не изменю настоящее Халка, он никогда не попадет на Уровни.
Все, долой «Соки-Воды» и прочие «ноу-хау» из разума.
Нам очень и очень нужен наш сенсор.
* * *
На этот раз я стояла не у автомата-материализатора, но за спиной Халка, который сначала внимательно рассматривал ряд мельтешащих и спешно сменяющихся картин, а после долго жал на кнопки, вероятно, воспроизводя комбинацию.
Чтобы привлечь его внимание, мне пришлось тихонько прокашляться.
– Халк?
«– Имя он не сменил. Но после попросил затереть память о его мире – она не позволяла ему раскрепоститься.
– И ты стер?
– Не стер, но ограничил к ней доступ. Возможно, однажды Халк вернется в свой мир, и тогда она ему понадобится. Знаешь, я ведь после очень долго работал над тем, чтобы он стал „нормальным“ – таким, как мы с тобой.
– А мы нормальные?
Глядя на Дрейка, я улыбалась.
– Мы? Ты сама как думаешь?»
Наш будущей сенсор обернулся, и теперь я не разглядывала его мужское достоинство, как в прошлый раз, но смотрела в красивые серые глаза. Здесь он еще не был нормальным – он был гражданином уианского общества и ребенком, чьи родители волновались от того, что их сын родился слишком «душевным».
– Да?
И он осекся. Мне впервые удалось заметить ту напряженность, которая промелькнула в его взгляде, когда он увидел на моей голове обруч.
А ведь я заранее не готовила диалог – придется импровизировать.
– Как тест?
– Ноль девятьсот сорок четыре и три десятых балла, – с готовностью отрапортовали мне.
И хорошо бы ответ мне о чем-то сказал, но он не сказал, и потому мой взгляд остался ровным, как у питона, перед которым только что исполнили сольную арию «Щелкунчика» на немецком языке.
Спустя какое-то время нашего молчания я вдруг ощутила, что Халк напряжен, что он чего-то ждет. Приказа?
– Пойдем, – я качнула головой на выход.
И потому, что мне ничего не ответили, но просто зашагали рядом, я вдруг поняла, что я здесь – командир (все чертов обруч), а он – подчиненный.
Владеть кем-то – хорошо? Плохо? А властвовать?
Мне не нравилось. И потому сильнее прежнего стало ясно, что Халка нужно отсюда забирать. Негоже, когда большой, красивый и сильный мужчина не верит в собственные силы и ждет чьего-то приказа.
Мы вышли из павильона на улицу. Образ «Твази» почти полностью развязывал мне руки – Дрейк говорил, что никто и никогда не сможет предугадать, как именно они ведут себя при личной встрече. О чем спрашивают, о чем разговаривают – как именно тестируют.
Над нами висело ровное – без облаков, но и без солнца, – почти что белое небо.
– Это купол?
Я указала наверх?
Халк поднял голову. Ответил лаконично и коротко, как новобранец.
– Щит, да.
Щит. Блин. О чем я вообще?
– Мы с тобой сейчас кое-куда прокатимся, хорошо?
– Хорошо.
Он был готов ко всему – и это напрягало. Почти как Дэлл с ножом.
– Нам нужно попасть в квадрат «26-6-3». Проводи меня туда, откуда мы можем… начать путь.
Вместо ответа мне указали рукой направление.
«– Их светлый и устойчивый мир – это отделенная щитом от „неизведанных“ территорий зона. Попроси его проводить тебя за пределы щита – я там кое-что для него подготовил.
– Что?
– Тебе не нужно забивать этим голову заранее. Поймешь все на месте – будет несложно, я обещаю».
И да, желаемое осуществилось: мы сидели в одном из летающих такси, салон которого походил на хромированную табакерку. Халк старался не смотреть на меня – его старания я чувствовала кожей, – я же почти что прилипла носом к окну, потому что сбылась мечта внутреннего ребенка – посидеть в НЛО. На неспешной скорости мы плыли над всеми тремя ярусами – шпилями небоскребов, лентами мостов, почти невидимыми с такой высоты глазу газонами и спортивными аренами. Мелкая Динка ликовала от восторга.
«Как в „Эквилибриуме“! И своей собственной Бесконечной Истории…»
Спустя полчаса молчаливого полета мы почему-то сменили транспорт (такси не вылетали за пределы щита?) на поезд с короткими, рассчитанными на шесть-восемь человек вагонами – такой же белый, как и все остальное здесь. И понеслись, шурша по монорельсу колесами, в неведомую даль – стеклянные дома на окраине становились все ниже, все проще, а затем исчезли вовсе – земля стала представлять из себя шершавую бетонную равнину без единого листика травы.
– Где вся природа? – не удержалась и спросила я.
«Надо было у Дрейка. Или молчать».
– Природа? – мой спутник не понял вопроса.
– Зелень, – я притворилась, что не сумела подобрать верного слова.
В серых глазах мелькнуло понимание.
– Сейчас, – почему-то виновато отозвался Халк и указал на идеально чистое стекло.
Сейчас?
И через пару мгновений это произошло – мы выехали за пределы щита. И тут же буйным живым покровом землю устлал лес. Здесь природа как будто отыгрывалась за то, что ее выдворили с законных территорий – деревья росли так плотно, что кроны их казались упругим цельным ковром, по которому можно пройти.
Лишь через пару десятков километров лес смиловался и поредел – сделался почти обычным.
– Зачем мы едем в квадрат «26-6-3»? – осмелился на свой первый вопрос немой до того пассажир.
– Увидишь, – ответила я, не отрывая взгляда от окна.
* * *
(Fox Amoore – Autumn Tide)
Прекрасный небольшой деревянный дом, утонувший среди деревьев, а сразу за домом озеро – нетронутая ветром водная гладь, отражающая мириады оттенков осенней листвы.
Это место отличалось от городского пейзажа столь разительно, что даже у меня пропали слова.
А Халк…. Он стоял и смотрел на дом с таким изумлением и тоской во взгляде, что я вдруг поняла, почему сильные мужчины почти всегда прячут эмоции за непроницаемыми масками. Потому что. Потому что становится невозможно смотреть им в глаза, в чувствительную душу – туда, где они столь уязвимы и ранимы.
Халк по лицу стал мальчишкой – маленьким, настоящим, совершенно открытым. Он едва сдерживал рвущиеся наружу чувства.
– Это… Это…
И не верил тому, что видел.
Вероятно, квадрат «26-6-3» существовал на Уиане и раньше, но сутки назад здесь не было никаких строений, только нетронутая природа.
– Этот дом снесли много лет назад… дом деда. Я видел, как его разрушали. Мне было…
И он умолк, сглотнул.
А я не могла смотреть на лицо, где столь явно отражались потревоженные памятью чувства.
– Дед построил такой… Скрывал от всех. Курил в нем сигары – его постоянно наказывали.
Ах да, запрещенные эмоции. Видимо, предок нашего сенсора плевать хотел на законы общества – становилось понятным, в кого уродился внук.
– Это специально?
Он смотрел на меня с болью и укоризной. Мол, вы специально меня раздели, вывернули наизнанку, пробудили эмоции? Это и есть тест?
Наверное. Дрейк ничего не делал просто так, однако это место не являлось тестом, как я не являлась настоящей «Твази».
– Пойдем внутрь.
Мне отчего-то было тяжело.
Так трудно было бы смотреть на повзрослевшего мужчину, вернувшегося двадцать лет спустя в родной дом. Скатерти, покрытый пылью телевизор, знакомые до боли ковры на стенах. И никого.
Халк шуршал ботинками по опавшей листве позади меня.
Внутри действительно было пыльно и тихо.
Странная атмосфера. Дом все еще жил, дышал, помнил. Казалось, его покинули давно, но он не забыл, как кто-то теплый и живой сидел на этом промятом диване, смотрел в экран, на котором мелькали кадры любимого кинофильма, улыбался, иногда вздыхал. Все еще стояла на табурете у подлокотника пепельница и отдыхала в углу на комоде коробка с сигарами.
Мой спутник открыл крышку и теперь водил по ней пальцем. Его подбородок дрожал.
– Вы специально? Знали… Что я…
Он снова умолк.
Я ничего не знала, честно. Знал Дрейк, и потому уже сейчас принялся делать Халка – Халком. Живым, чувствительным, свободным от рамок.
– Мои эмоции… Вы знали. Я провалил тест. Да?
На моем сердце лежал камень. Я вздохнула. Не скажешь ведь ему, что я не Твази и что дом этот его будущий Начальник создал лишь для того, чтобы Конрад переждал здесь следующие два часа и не встретился с тем, с кем не должен был встречаться. Не скажешь.
Халк ждал ответа так напряженно, почти отчаянно, что мне сделалось не по себе.
– Ты ничего не провалил, – я вздохнула снова. – И дед твой был отличным человеком.
Я не знала его деда, но верила своим словам. Потому что деды – они особенные. Они пахнут дымом, опытом и мудростью, они пахнут тщательно скрываемой любовью просто потому, что так принято – напускать на себя чуть грозный вид, изредка ворчать и хмурить брови.
Мой спутник рассматривал убранство дома, который, по-видимому, помнил, с трескающимся по швам напускным равнодушие, в то время как душа его неслышно плакала.
Дрейк-Дрейк… Не упустит момента кого-нибудь испытать, натренировать, подогнать пинком и тут же погладить.
Старый граммофон, пластинки, полки с книгами – почти как у нас. Как будто Земля, дом на берегу, усталая и мирная осень.
– Что… я… должен делать?
– Выбрать фильм, – над ответом я даже не думала. – Налить себе виски из бутылки, прикурить сигару.
На меня смотрели недоверчиво, как на Ангела, предлагающего дернуть по стопке за Создателя.
– Расслабься, – пояснила я. – Выбери фильм по душе и досмотри его до конца, понял?
Он не верил.
– Это очень… странный тест, знаете, – наконец, выдавил.
– Знаю, – мне было тяжело и странно. Но в то же время легко, как оторвавшемуся от ветки листу, который уже знает, что последний момент своей жизни он проведет, покачиваясь на волнах озера, глядя в бескрайний небесный простор. – Но это очень хороший тест.
– Просто… досмотреть фильм?
– Да. Сколько длятся ваши фильмы?
Мне было плевать, если вдруг меня подловят на том, что «великая Твази» не знает примитивных вещей.
– Час сорок.
– Отлично. Досмотри.
– А после?
– После ты свободен.
– Я…
– Остальное случится позже. Чуть позже.
– Хорошо.
Я уже выходила на крыльцо, когда в спину долетел вопрос:
– Мне, правда, можно курить?
– Правда.
«У тебя будет много сигар – я сама буду их тебе привозить».
Перед прыжком назад я собиралась посидеть на теплых досках пирса, под которым плескалась озерная вода. Полюбоваться кострами отражений, запечатлеть в памяти картину, которую мне никогда бы не удалось воспроизвести кистями и красками. Зеленые ели, окруженные оранжевыми факелами местных кленов, безмятежное небо и сонное зеркало воды.
