Глава 9
После Логунова мы с Аграриевым поочередно стреляли из «Вампиров» по железобетонным блокам, выставленным на стрельбище метрах в пятидесяти от нас. Прицельная дальность выстрела из этого гранатомета по неподвижной мишени составляет пятьсот метров, но нам такая дистанция была попросту не нужна. Мы подстраивались под то расстояние, с которого предстояло стрелять Зною.
Моя позиция в данном случае вообще не учитывалась, потому что стрелять я должен буду больше из пистолета-пулемета. Может статься, что мне не придется воспользоваться «Вампиром».
Стрелять в блоки нам приходилось под углом градусов в шестьдесят. Они стояли один на другом, но целиться было необходимо в верхний.
Первым стрелял я, как и положено командиру, который задает тон в любом деле. Я не был практически знаком с данным видом оружия, мог опираться только на знание условий стрельбы из РПГ-7, одноразового гранатомета «Муха» или огнемета «Шмель-М», имеющего в чем-то сходную систему управления огнем. Меня несколько смущала длина «Вампира» в собранном для стрельбы виде. Мне казалось, что сошки, висящие позади плеча, необходимо во что-то упереть. Но из инструкции по применению я знал, что они сделаны только на тот случай, если есть удобный упор за спиной. Стрельба может осуществляться и без них.
Я прильнул к наглазнику прибора управления огнем, долго прицеливался, готовился к первому выстрелу и наконец-то произвел его. В том, что я попал, сомнений не было. Нам предстояло оценить эффект самого выстрела.
Пятьдесят метров преодолеть несложно. Мы всей группой направились к мишеням. Чуть отстала только полковник Самокатова.
Когда она оказалась рядом, начальник стрельбища уже просунул лом в отверстие, проделанное гранатой. Тот вышел с обратной стороны бетонного блока.
Я обошел мишень и посмотрел, куда дальше пролетела граната. За бетонными блоками стоял лесок, в котором белели березовые стволы. Граната умудрилась не только проломить железобетон. Она еще и свалила добрых полтора десятка берез, вырубила узкую прямую просеку.
Я показал туда пальцем и коротко глянул на полковника. Алевтина Борисовна только головой покачала, то ли восхищаясь оружием, то ли сочувствуя срубленным березам.
– Саня, твоя очередь, – поторопил я старшего лейтенанта Аграриева.
– Вы здесь останетесь? Может, на блок усядетесь? – спросил он и поспешил на пригорок, к своему гранатомету, уже закрепленному на станине.
Никто из нас почему-то не воспринял всерьез его предложение отдохнуть на блоке-мишени. Мы двинулись за старшим лейтенантом и снова взялись за бинокли.
Зной прицеливался недолго. Станина позволяла ему работать с большим удобством. Выстрел громыхнул. Бинокли позволили нам рассмотреть входное отверстие в блоке, но для более тщательного осмотра следовало подойти к мишени.
– Не торопитесь, все три выстрела сделаю, потом посмотрим, – заявил Аграриев и послал одну за другой еще две гранаты.
Появилось только одно новое входное отверстие. При этом мне показалось, что первое значительно расширилось.
Мы подошли к блокам. Так и вышло. Две гранаты угодили в одно и то же место. Аграриев оказался снайпером-гранатометчиком, хотя я лично был склонен отнести такие результаты к случайности. Мне не доводилось видеть, чтобы гранатомет так точно стрелял. Это же совсем не снайперская винтовка, хотя тоже имеет оптический прицел.
Он иногда ставится даже на автоматический гранатомет, который при стрельбе всегда гопака пляшет. Оптический прицел там существует для определения сектора обстрела, никак не более.
Но я убедился в том, что в неподвижный автомобиль старший лейтенант попадет запросто. В своих возможностях тоже не сомневался, и поэтому даже не стал отстреливать еще две гранаты. Тем более что Алевтина Борисовна, как я заметил, несколько раз поглядывала на часы.
– Пора собираться? – спросил я.
– Время подходит. Сейчас должен следователь подъехать. Он оформит вам подписку о невыезде. Вы с Аграриевым должны только расписаться. Как только следователь уедет, двинетесь и вы. Лучше прибыть в аэропорт раньше, чем опоздать. В авиации график рассчитывается по минутам.
Она, видимо, думала услышать от меня расхожую фразу о том, что там, где начинается авиация, кончается порядок, и приготовилась сказать что-то нравоучительное. Но я промолчал.
Меня опять удивила способность полковника Самокатовой вовремя делать все, что следует. Я сам уже, честно говоря, и думать забыл о собственном предложении оформить для меня и Аграриева подписку о невыезде, а Самокатова запомнила и по каким-то своим каналам добилась этого.
Если возникнет необходимость в нашем появлении у следователя, то мы окажемся в госпитале. Если таковой не появится и мы успеем вернуться из Дагестана, то у нас будет алиби, пусть и косвенное. Куча людей под присягой подтвердит тот факт, что мы расположение базы не покидали и продолжали усиленно заниматься боевой подготовкой.
Полковник позвонила мне через полчаса после возвращения со стрельбища и потребовала зайти к ней вместе со старшим лейтенантом Аграриевым. По ее голосу я понял, что рядом с ней есть кто-то посторонний, поэтому говорит она особенно строго.
Я как раз пристроил в рюкзак банки с дымовым коктейлем. Они были хорошо прикрыты и обклеены скотчем. Их тягучее содержимое растечься никак не могло. Это было последним аккордом в сборах. Мне оставалось только забросить за плечи лямки рюкзака и можно было бы отправляться. Но требовалось завершить дело со следователем.
Чтобы не бегать по коридору и опробовать систему связи внутри группы, я включил коммуникатор «Стрелец», надел шлем и вызвал Зноя.
– А меня, как всегда, побоку, – заявил старший лейтенант Логунов.
По-моему, он начал обижаться на то, что какие-то дела решались без него. Мол, задвинули меня на второй план. Но он ведь сам вызвался управлять автожиром и этим определил свое место в операции. Кроме того, на одиночное задание обычно отправляют самых опытных и ответственных бойцов. Лабе следовало бы гордиться своей ролью.
– Тебе тоже хочется получить обвинение в превышении мер самозащиты? – спросил я как отрезал. – Схлопочешь его после командировки, если она успешно завершится. Скажешь, что защищался от происков генерала Шарабутдинова, поэтому и стрелял. Аграриев, пойдем к полковнику.
Я не опасался, что наше общение в прямом эфире кто-то может прослушать. Система переговоров через «Стрелец» имеет многоуровневую систему защиты. Тем более что у нас стоит ограничитель количества абонентов системы. Кроме нас троих, во внутреннюю связь никто включиться не сможет. Только во внешнюю.
По ней, кстати, мы можем выйти на полковника Самокатову и даже на командующего войсками спецназа ГРУ. Но и тогда разговор двух абонентов невозможно будет прослушать даже на узле связи.
Тут есть единственное исключение. Один из абонентов может сам включить прослушивание со стороны, так называемый режим конференции. Но в нашем случае этого совершенно не требовалось.
Я оставил рюкзак в покое, вышел в коридор и возле лестницы встретился со старшим лейтенантом Аграриевым. Мы пошли в сторону штабного корпуса, рядом с которым стоял микроавтобус с символикой следственного комитета. Рядом с водителем на переднем пассажирском сиденье развалился сержант в форме ВДВ. Видимо, его отправил в качестве сопровождающего дежурный по КПП, не рискнувший без такого контроля запустить на территорию постороннюю машину, даже принадлежащую следственному комитету.
Дежурный по штабу посмотрел на нас с легким сарказмом и заявил:
– Идите-идите! Наручники вам уже приготовили. Если стандартный ключ от них нужен, могу поделиться.
– Спасибо, товарищ майор, мы пешком постоим, – ответил я.
Как вести себя в кабинете командира при посторонних, мы со старшим лейтенантом прекрасно знали. Поэтому после стука и приглашения я начал обычный для такого дела уставной доклад. Впрочем, полковник Самокатова в самом начале остановила меня и пригласила нас присесть.
За приставным столом сидел тот самый следователь, который допрашивал нас с Аграриевым в гаражном кооперативе. Он, кажется, слегка робел в присутствии грозного полковника военной разведки, тем не менее все документы подготовил заранее, дал прочитать нам и дождался их подписания. Мы сделали это с нескрываемым удовольствием.
– Все? Прочитали и подписали? – спросила Алевтина Борисовна.
– Так точно, товарищ полковник! – ответил я, передвигая по столу бумаги в сторону следователя.
Тот собрал их в стопочку, сложил в папку и спросил:
– Разрешите идти, товарищ полковник?
– Идите. Звоните, если что. Капитан со старшим лейтенантом всегда у меня под рукой. Пока их лучше не отрывать от боевой подготовки. У них серьезная загранкомандировка намечается через три месяца. Нужно успеть многое освоить.
– Подписка о невыезде рассчитана всего на месяц. Проблем не возникнет. Главное, не нарушать. Если будет необходимость в какой-то поездке, надо обратиться ко мне. Я согласую разрешение с судом, и все будет в порядке.
– Договорились, – согласилась Самокатова.
Следователь галантно раскланялся перед нашим командиром и ушел.
– Вы готовы? – спросила Алевтина Борисовна.
– Так точно! – ответил я. – Когда выезжать?
– Придется полчаса подождать. Пока микроавтобус следственного комитета уедет. А то застрянет где-нибудь, и вы на него выскочите. Я отправлю за ним «УАЗ» с инструкцией. Если что, он их на буксире вытащит и до деревни доволочет. А дальше дорога уже почти проезжая. Идите пока.
Ждать нам пришлось и в самом деле недолго. Даже менее получаса. Видимо, Алевтина Борисовна получила сообщение о том, что микроавтобус следственного комитета выехал на большую дорогу. Она выслала за нами машину, приказала грузиться и сама пришла к крыльцу казарменного корпуса, чтобы проводить нас.
Перед отъездом полковник Самокатова взяла меня под локоть и отвела в сторону, чтобы никто не слышал ее слов.
– Иван Васильевич, я тебя взяла в свое подразделение, по сути дела, на свой страх и риск. Нашлись люди, которые отговаривали меня делать это. Они утверждали, что характер у тебя строптивый и упрямый. Но ты представлялся мне вполне сговорчивым человеком, поэтому я пошла на риск. Сейчас ты получил первое серьезное задание на новом месте. От твоих успешных действий зависит как твоя дальнейшая судьба, так и моя карьера. Я на тебя надеюсь. Запомни накрепко, что подполковник Халидов вне игры. Вообще забудь о его существовании.
– Я уже понял это, товарищ полковник, – ответил я.
Тут у Алевтины Борисовны зазвонил сотовый телефон. Она отошла в сторону, быстро закончила разговор, вернулась ко мне, внимательно посмотрела на моих спутников, потом на меня.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Позвонил давешний следователь. Ему в дороге сообщили, а он сразу передал мне, что из больницы сбежал Камал Шарабутдинов. Еще вчера он грозился дежурному полицейскому, что удерет, в первую очередь расправится с вами, а потом вернется в Дагестан. И пусть, мол, кто-то попытается меня там достать.
– И что? – спросил я с насмешкой. – Угроз я на своем веку слышал много. Если ему хочется вернуться в тюремную больницу, то он обязательно туда угодит, если мне на глаза попадется. Я уж постараюсь, чтобы не сразу в морг, на судебно-медицинскую экспертизу. Но после травматической кастрации ему придется делать еще какую-нибудь ампутацию. Боюсь, что головы.
– А я вот думаю, может, стоит отменить вашу операцию? – продолжала Самокатова гнуть свою линию.
– Не стоит, товарищ полковник. У нас два дня осталось. Камал просто не успеет добраться до места. Главное, пусть менты аэропорт контролируют. Чтобы он не вылетел.
– А если этот тип сможет позвонить дяде? – высказала полковник самый сильный, на ее взгляд, аргумент.
– И что он сможет сказать? – спросил я. – Камал ничего не знает о подготовке акции против Башира Насуховича. Ему не о чем предупреждать дядю. А мы отработаем четко. Увидев машину, генерал обязательно подумает, что Камал уже прибыл в Дагестан, едет на свадьбу, заодно хочет обсудить свои дела. Он обязательно выйдет из машины, когда произойдет авария. Меня сейчас интересует другое. Гражданскую жену Камала задержали? Ларису?..
– Нет. Пропала без следа. У нее в кармане было полмиллиона рублей. В банк она ни копейки не положила. Но все равно когда-нибудь где-нибудь выплывет. Может быть, даже живьем.
– Будем надеяться, что и Камал ее не сразу найдет и не узнает судьбу «Мустанга». Нам пора ехать, товарищ полковник. Машина загружена.
– Хорошо. Мне самой жалко отказываться от такой красивой операции. Я имею склонность к артистизму, и на этом меня легко купить. – Она достала из кармана еще какие-то бумаги и передала мне.
– Что это?
– Сопроводительные документы на груз, который будет следовать с тобой в машине, в первую очередь на оружие. Проверь, я все верно указала?
Я глянул и подтвердил:
– Все верно.
– Это на случай, если ДПС остановит. Груз, который ты сопровождаешь, не подлежит досмотру органами МВД и военной полиции. Документ подписан заместителем начальника Генерального штаба. Без указания на то, что это начальник ГРУ. Кто знает фамилию нашего генерала, тот поймет. А кто не знает, тому и не положено. Бумаги выписаны на имя Граматейкина Виктора Федоровича. Оно же значится в водительском удостоверении. Машина зарегистрирована на прежнюю хозяйку, кажется. Доверенность тебе даже показывать необязательно.
– Так точно.
– С гримером все вопросы разрешены?
– Так точно. Все атрибуты у нас в багаже.
– Связь проверили?
– Работает безукоризненно. Главное, чтобы с дороги достала до старшего лейтенанта Логунова. Специалисты обещают, что никаких проблем не будет. Дорога по высоте проходит. В крайнем случае нам придется на перевал подняться. Оттуда, говорят, точно достанет. Это от предполагаемого места аварии всего полтора километра.
– Не помню, говорила тебе или нет, что в Моздок уже вылетел автомеханик. Он на твоем «Мустанге» все за ночь подтянет, подгонит, чтобы и после переворота машина могла ездить. Стекло, как обещают, вылетит обязательно. Но ты сможешь противоосколочные очки надеть, чтобы ехать нормально.
Я потрогал эти самые очки на своем шлеме. Их солидные размеры обещали надежную защиту не только глазам, но и большей части лица.
– Все, товарищ полковник. Мы едем.
– С богом. – Алевтина Борисовна по-мужски крепко пожала мою руку.
Кто-то мне говорил, что полковник Самокатова – крутой специалист по рукопашному бою. После ее рукопожатия я в это вполне поверил. Только участь ее мужа, майора воздушно-десантных войск, вызывала жалость. Попадет как-нибудь под горячую руку любимой супруги.
На аэродроме у ворот на летное поле нас встретил все тот же капитан в десантной форме. Он, похоже, вообще отсюда не уезжал. Так, по крайней мере, мне подумалось.
– Как мой «Мустанг»? Улетел благополучно? – осведомился я.
– Насколько мне известно, уже благополучно прибыл к месту назначения, выгружен вместе с автожиром «Егерь». Все прошло без эксцессов. С тем же самолетом улетели механики для работы с автожиром и «Мустангом». Приступить к делу они должны сразу, как только выгрузятся в Моздоке. Такая им дана инструкция. За те деньги, какие им обещали, я и сам все сделал бы, хотя ничего не понимаю ни в авиации, ни в машинах.
– Механики гражданские? – поинтересовался я.
– Авиамеханик гражданский. С завода, где «Егерей» делают. Автомеханик из гаража Министерства обороны. Говорят, что колдун. У него и фамилия такая – Колдун. Воинское звание – капитан. Зовут Василием, как моего кота.
– Моего кота тоже Василием зовут, – заявил я.
– И моего, – вставил слово старший лейтенант Логунов.
– А твоего? – спросил я у Аграриева.
– У меня его нет. Я их вообще не люблю. Да и кошек не больше.
– Ты их просто готовить не умеешь, – пошутил я. – Поехали, что ли?
– У вас же груз? – спросил капитан-десантник.
– Да. Причем тяжелый.
– Тогда я договорюсь, чтобы вас на вашей машине пропустили. За мной поедете.
Капитан сбегал на КПП, и солдат-десантник открыл ворота.
Самолет «Dassault Falcon 7X», как оказалось, находился на самой дальней стоянке. Нас встретила уже другая стюардесса, столь же приветливая, как и прежняя, хотя не такая высокая и стройная.
Пилоты, как и при первом полете, из кабины не высовывались. Я понял, что их так инструктируют. Военных разведчиков лучше не видеть, не знать в лицо. Это закон. А уж бойцов «сектора Эль» тем более.
Если полет в Москву я начинал с того, что улегся отоспаться, то теперь решил обойтись без этого, хотя не смыкал глаз прошлую ночь. Я не отказался от ужина, предложенного нам сразу после взлета, хотя никогда не любил еду из микроволновой печи и даже не разрешил в свое время жене покупать ее. Но при моей неприхотливости и малой разборчивости я, как говорят у нас в спецназе, мог бы и землей из-под ног питаться, поэтому остался доволен.
Единственное, от чего я категорически отказался, так это от газированных сладких напитков. Так же поступили и оба старших лейтенанта.
– Если бы чай покрепче…
– У нас только зеленый, – посетовала бортпроводница. – Пилоты другого не пьют, поэтому и держим.
– Это как раз то, что нужно, – заявил я.
Я не раз видел, как незнающие люди заваривают зеленый чай кипящей водой. Делать этого нельзя ни в коем случае. Вода должна быть просто очень горячей.
Я объяснил это стюардессе. Она согласно кивнула и скоро принесла нам на стол большой заварочный чайник с зеленым чаем и три пиалы. Мы пили чай и дружно потели, словно сидели в чайхане.
Так, за чаепитием, мы и не заметили, как прошел час с лишним. Борт оказался на месте намного быстрее, чем я летел от Моздока до Москвы. При посадке я снова не услышал требования пристегнуть ремни.
В Моздоке уже стремительно темнело. В иллюминаторы мы видели, как нырнули во мрак со светлого участка неба. Вскоре нам навстречу побежали огни взлетно-посадочной полосы. Самолет зарулил на стоянку и замер среди своих военно-транспортных собратьев.
Вскоре за нами подошла машина. Это был опять «УАЗ», только теперь уже «буханка», обладающая большей вместимостью.
С машиной прибыли прапорщик и три солдата, которые и занялись разгрузкой всего того, что мы привезли с собой. Эмблемы военной разведки на их рукавах давали надежду на то, что эти парни прежде видели гранатомет. Они не будут бросаться друг в друга рюкзаками с выстрелами для него. Никто не пожелает ударить приятеля по голове кейсом со снайперской винтовкой.
Тем не менее я, как командиру и положено, предпочел проследить за процессом разгрузки. Ничего не было забыто. Люк закрылся, самолет замер на стоянке с выключенными двигателями.
Ему предстояло стоять здесь до нашего возвращения с гор, чтобы унести нас назад, в Москву. Если вдруг мы навсегда останемся там, то он улетит отсюда без нас, когда такой приказ поступит из столицы.
Мы сели в машину сразу после окончания погрузки. «УАЗ» лихо рванул с места и поехал не в сторону КПП, а к воротам, ведущим в городок бригады военной разведки. Там он проскочил между несколькими зданиями, в которых я опытным взглядом командира роты без труда определил солдатские казармы, и остановился у одноэтажного дома.
– Это наша гостиница. Приказано разместить вас здесь, товарищи офицеры, – сказал нам прапорщик.
