Глава 11
Проснулся я от сигнала, который исходил от коммуникатора «Стрелец», подвешенного на клипсе с левой стороны груди. Я надел шлем, чтобы наушники были рядом с ушами, а микрофон – у рта.
– Слушаю.
– Командир, докладываю, как ты приказал. Я лечу. Сначала жутковато было в одиночестве, но уже нормально, попривык. Выхожу на нужный курс, набираю необходимую высоту.
– Ты что, прямо над горами лететь собрался?
– Да, где можно. Но я высоко забираться не планирую. Техника у меня не та, кое-где придется горы облетать по полукругу. Курс вместе с инструктором прокладывали.
– Как? – не понял я. – Инструктор знает конечную точку? Я же тебя предупреждал!..
– Нет, командир, конечную точку знают только те люди, которым положено. Официально у меня просто разведывательный ночной полет над ущельями. Я должен искать бандитов по кострам. Не могут же они без них обходиться. Маршрут рассчитан только до середины пути. Направление взято намного западнее, почти до административной границы с Чечней. А там я уже сам поверну и полечу строго по навигатору, без карты.
– Горючего хватит?
– И на обратную дорогу останется. У меня с собой еще канистра есть. Двадцать литров про запас. Не переживай, командир. Буду докладывать, что и как происходит.
– Постоянно будь на связи, – потребовал я. Сообщай о прохождении каждого этапа маршрута.
Я не стал говорить о том, что это необходимо еще и по другой причине. Если с нашим авиатором что-то случится, то следует хотя бы знать, где его искать. Но здесь подсказку сможет дать даже мой планшетник. Конечно, только при условии, что его собрат, находящийся у Логунова, будет цел и функционален.
– Сережа! – вклинился в разговор старший лейтенант Аграриев. – Как там наверху? Смотри, не поскользнись. Будешь падать, руку побереги, она тебе еще сгодится.
Парни рассказывали мне, что минувшей весной, когда все таяло, курсант Лаба поскользнулся на ступеньках крыльца и упал на локоть, на котором вскоре образовался бурсит. Под кожей надулся мешочек с гноем. Врач трижды откачивал эту мерзость шприцем, но она вскоре появлялась снова. В результате пришлось делать операцию, зачищать сустав. Видимо, эту беду и вспомнил старший лейтенант Аграриев.
Логунов на насмешку не среагировал, сказал только:
– Спасибо. Я постараюсь. Конец связи.
– Конец связи, – сказал я и снял шлем, спать в котором было неудобно.
Подголовник кресла упирался в него и сдвигал на глаза.
Я потянулся, снова благополучно уснул и проспал до следующего сигнала вызова. На связь опять вышел старший лейтенант Логунов. Но я ведь сам велел ему докладывать о прохождении каждого этапа маршрута. А что сон часто прерывается – это дело привычное, вполне нормальное во время проведения любой операции. Я от таких неудобств никогда не страдаю.
– Командир, я вышел на финишную прямую. Маршрут, просчитанный вместе с инструктором, завершил. Промежуточную посадку совершать не стал, переключился с бортового навигатора на свой планшетник, где курс не проложен, но отмечена конечная точка, и лечу сейчас по абрису. По моим расчетам, минут через сорок буду на месте и начну подготовку к работе.
– Хорошо. Докладывай поэтапно о выполнении.
Я снова уснул и проснулся уже не по сигналу вызова, а просто потому, что не привык валяться подолгу. Свой положенный срок я уже исчерпал. Нежиться в полудреме, то открывая, то снова закрывая глаза, не умею, даже устаю от этого.
Я посмотрел на восток. Где-то там, над морем, скоро взойдет солнце. На берегу утро будет плавным, постепенным, очень нежным, мягким и несуетливым. Но я находился в горах. Сюда рассвет придет позже. Он будет стремительным и яростным. Солнце сразу же начнет обжигать все, что находится под его приглядом. В том числе и людей.
Я находился в салоне автомобиля. Старший лейтенант Логунов спрячется под плащ-палатку. А вот Аграриев будет лежать на солнце на каменной скале, которая быстро нагреется и станет похожа на сковородку. Но все мы, спецназовцы, обучены переносить такие природные трудности и даже не обращать на них особого внимания.
Коммуникатор снова показал вызов.
– Слушаю.
– Командир, я полет завершил. Прибыл на место. Посадка прошла успешно. Аппарат чуть подпрыгивал, когда под колеса камни попадались.
– Понял. Как ощущения?
– Когда летел, наверху уже светло было. Против расчетного времени опоздал на восемь минут. Буду сейчас наверстывать.
– Наверстывай. – Я не стал высказывать недовольство превышением расчетного времени полета. Сережа не имеет опыта, не умеет правильно вычислять скорость. Да и вообще это дело не пилота, а по большому счету штурмана. Пилот в таких вещах всегда может ошибаться. Да и опоздание против графика было не критическим. Восемь минут легко наверстать.
– Докладывай ход работ. Извини, старлей, у меня тут еще один вызов. Конец связи.
– Конец связи.
На меня вышел дежурный офицер узла связи сводного отряда спецназа ГРУ. Он сообщил, что со мной хочет поговорить наблюдатель, выставленный майором Оглоблиным.
– Соединяй, – приказал я безапелляционно, хотя и не узнал дежурного по голосу.
Мы должны были быть знакомы, поскольку несколько месяцев служили плечом к плечу.
В наушниках раздалось несколько характерных тресков, говорящих о переключении тумблеров, после чего я услышал знакомый голос:
– Старший сержант Горюнов. Докладываю. Кортеж выезжает из ворот двора. Машины сразу поворачивают в сторону выезда из города. Похоже, в следственный комитет они не заглянут.
Это значило, что полковник Самокатова в своих опасениях была права. Если бы мы захватили кабинет в здании следственного комитета, то просто попали бы в ловушку, не имели бы возможности выстрелить в генерала при посадке в машину.
– Первым следует бронеавтомобиль «Тигр», за ним – «Ленд Крузер». Третьим еще один «Тигр». На улице их ждет БТР-80, который дежурил у ворот. В нем механик-водитель и четверо омоновцев. Один из них сидит в башне стрелка-наводчика. Это не специалист. Все, БТР за ними поехал. Прикрывает всю колонну, пошевеливает стволом.
– Понятно. Можешь прекращать наблюдение. – Я умышленно говорил чужим баском, чтобы старший сержант не узнал своего бывшего командира роты.
– Майор Оглоблин приказал проводить наблюдение, пока он меня не снимет.
– Понятно. У тебя все?
– Так точно!
– Конец связи.
Мне было даже обидно оттого, что я вынужден прятаться и таиться даже от парня, которого сам уговорил пойти на контрактную службу, будучи еще командиром взвода. Но таковы были издержки соблюдения режима секретности. Я должен был придерживаться его хотя бы ради безопасности того же старшего сержанта Сережи Горюнова. Вдруг мы допустим какую-то ошибку, вся эта история всплывет, начнется следствие. Мы-то, офицеры, знаем, на что идем. А старший сержант просто выполняет приказ, да и все. Он вообще здесь сбоку припека.
Тут меня вызвал узел связи агентурного управления ГРУ. Дежурный офицер заявил, что должен соединить меня с полковником Самокатовой. Мне пришлось со вздохом согласиться. Я не любил говорить о наполовину сделанных делах и собирался связываться с полковником только тогда, когда все будет завершено. А пока ей и сообщить-то по большому счету нечего. О том, что мы работаем по плану, она знала и без моего подтверждения.
– Виктор Федорович, приветствую тебя.
Неужели ради этого стоило налаживать связь!
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Как у вас дела?
– Все по плану. Кортеж уже выехал. Будем готовиться к встрече. Логунов на месте.
– Я вот почему тебя беспокою. Есть непроверенные сведения, что Камал Шарабутдинов уже в Дагестане. Якобы его видели ночью за рулем «Мустанга» ярко-синего цвета. Надеюсь, не твой угнал. Извини, это я так шучу, понимаю ситуацию. У нас сейчас еще ночь, все учреждения закрыты. С самого утра будем проверять возможность покупки Камалом точно такого же «Мустанга», какой у него был. На машине по чужим документам он мог успеть добраться до Махачкалы даже в своем плачевном состоянии. Сумел же этот тип после операции с помощью только дуги от кровати уложить двух вооруженных полицейских и сбежать. Наверное, мог и до Дагестана доехать. Дороги труднее контролировать, чем вокзалы и аэропорты. Тем более если он ехал не один, а с напарником, на имя которого мог купить автомобиль. Дороги вообще, насколько я знаю, перекрывались только на выезде из Москвы в сторону юга. А он мог по соображениям осторожности выехать с северной стороны и сделать круг. Вот и все. Ветер по полю гуляет. Как только поступят новости, я тебе сразу сообщу. Пока работай по плану, соблюдай предельную осторожность. Твоя задача усложнилась многократно.
– Я не вижу, товарищ полковник, усложнения задачи. Камал ничего не знал об операции, которую мы готовили против его дяди, и ничего не мог сообщить ему на этот счет. Извините, меня вызывают по внутренней связи. Видимо, Логунов хочет доложить о том, что сделал. До связи, товарищ полковник.
– До связи.
Я переключился на связь внутри группы и сначала предупредил Аграриева:
– Саня, объект выехал. Я не думаю, что они поедут особенно быстро. У нас в запасе около двух часов. Сережа, что у тебя?
– Все в порядке. Я готов. Закрыл машину. Сам в тепловизор смотрел со стороны. Не поленился на соседний склон взобраться. В прицел это место выглядит почти ровной поверхностью с естественными небольшими пригорками. Камень какой-то из земли торчит, больше ничего. Потом построил себе гнездо, укрылся. На себя посмотреть не удастся, но думаю, что не засвечусь. Ого!.. Мотодельтаплан летит. Первый. Экипаж осматривает пригорки на дистанции меньше километра от аула. Они на дальнобойную винтовку не рассчитывают, похоже. Может, уронить его на всякий случай?
– Рассчитывают и на дальнобойную. Потому будет еще два мотодельтаплана. Те станут летать дальше. Один – наверняка прямо над тобой. Не шевелись!
– Понял. Так что, командир, уронить их машину? Разрешишь?
– Отставить. Это может привести к раскрытию тебя. Как твой грим? Использовал?
– Все под рукой лежит. Еще не использовал. Но грим, я думаю, мне и не понадобится. Меня смогут рассмотреть только в бинокль, но с такой дистанции даже в него увидят только большую черную бороду. – Именно такую лопату подобрал Логунову под овал лица гример Анатолий Константинович. – Но долго я им смотреть на себя не позволю. Бинокль определю и не в меру любопытного человечка завалю. Если вообще, конечно, стрелять придется.
У Логунова был с собой индикатор оптической активности. Он легко улавливал бинокль или любой другой оптический прибор вплоть до снайперского прицела и даже марку определял. Старший лейтенант находился вне досягаемости простых снайперских винтовок. Трудно ожидать, что у кого-то из наших противников найдется современный дальнобойный ствол. Генерал, конечно, сильно озабочен своей безопасностью, но вряд ли он может выставить снайпера с такой винтовкой.
Однако мне предстояло решить еще один вопрос.
– Стрелять, боюсь, тебе придется в любом случае. Сережа, ты фотографию Камала Шарабутдинова у гримера видел, когда он мне бородку под него подбирал?
– Видел.
– Камал может на свадьбу приехать. Для него тоже пулю припаси. Он вчера бежал из тюремного лазарета, убил двух ментов, которые его охраняли. Это после операции! По неподтвержденным данным, его уже сегодня ночью видели в Махачкале.
– Понял, буду смотреть внимательнее. Оптика позволяет. У меня все, командир. Слежу за мотодельтапланами. Второй и третий приближаются. Заходят на большой круг. Третий, кажется, должен надо мной пролететь. Буду готов подстрелить его.
– Камал приедет на ярко-синем «Мустанге». А с птичкой не торопись. Не показывай себя раньше времени. Сбитый мотодельтаплан – это уже подозрения.
– А кто определит, что он сбит? Просто случилось что-то с двигателем. Обломки будут два дня по склону хребта среди камней собирать. А потом еще неделю искать в двигателе пулю.
– В этом, командир, Сережа прав, – заявил Аграриев. – Мотодельтапланы ненадежны. Часто бьются. Глушитель не даст выстрел услышать. Только бить надо на опережение, пока он не подлетел. Тогда вообще трудно определить, откуда в него могли стрелять.
– Согласен. Сережа, птичка на твое усмотрение.
Снайпер довольно заурчал. Такие звуки издает собака, когда грызет кость.
– Вот я и смотрю… уже в прицел.
Микрофон, который донес до нас звук выстрела, прижимался к винтовке. Поэтому хлопок показался нам, наверное, даже куда более громким, чем был там, в горах. Никаких других звуков до нас не донеслось. Хотя они там должны были быть.
Логунов сразу подтвердил мое мнение:
– Есть! С большим грохотом сверзился. Прямо на скалы! Взрыв был. Первый и второй сворачивают к месту падения. Экипажи посмотреть хотят, надеются, что кто-то в живых остался. Но это нереально. С такой высоты, да еще на камни! Вдрызг!.. Пусть полюбуются. В них я пока стрелять не буду. Пусть порхают. Кстати, вижу в прицел двор, где люди к свадьбе готовятся, столы накрывают. Любое место простреливается.
– Если будешь стрелять, молодоженов не убивай, – посоветовал Аграриев. – Примета нехорошая для дальнейшей семейной жизни. А так все нормально. Работают старые всеобщие законы. Что за свадьба без драки! Начало таковой – падение мотодельтаплана. Дальше будет еще интереснее. Я искренне на это надеюсь.
– У меня все, – сказал я. – Конец связи.
– Конец связи, – подтвердил Сережа.
– Конец связи, – согласился Аграриев, которому было, видимо, невыносимо скучно сидеть в одиночестве на скале.
Он человек весьма коммуникабельный. Ему всегда требуется с кем-то общаться.
Я ждал сообщения со второго поста, выставленного майором Оглоблиным. Почему-то мне казалось, что на связь со мной выйдет сержант Коля Лаптев. После этого мне вскоре нужно будет выезжать.
Однако сообщение снова пришло с первого поста, от старшего сержанта Сережи Горюнова. Он торопливо доложил, что из ворот генеральского дома выехала еще одна машина. Этот ярко-синий спортивный «Мустанг» тоже направился в сторону выезда из города. Стекла в машине не тонированы. Видно, что там два человека.
Старший сержант не знал в лицо ни генерала, ни его племянника. Он сообщил только, что за рулем был человек лет под двадцать пять, от силы тридцать, с короткой черной бородкой. Пассажира Горюнов рассмотреть не успел. Тот сидел сзади, и его было плохо видно. У «Мустанга» заднее сиденье слегка прикрыто широкой стойкой, за которой расположено маленькое окно, дающее мало света.
– Спасибо, – снова чужим баском поблагодарил я старшего сержанта. – Конец связи.
Тут было над чем задуматься. Если генерал Шарабутдинов так опасался за свою жизнь, то должен был ехать с охраной. Так намного надежнее. В то же время, если он человек, не лишенный отваги, как и большинство горцев, то может и рискнуть, отправит впереди себя кортеж, а сам поедет на машине с племянником.
Это был вполне допустимый вариант. Я не знал, что мне выбрать, поэтому решил переложить проблему на плечи командования, вызвал на связь полковника Самокатову и доложил ей обстановку.
– Да, это дилемма, – проговорила Алевтина Борисовна. – Но я ничего тебе посоветовать не могу. Мой промах налицо. Мы не распространили достаточное количество фотографий генерала. Если бы солдат видел снимок, то мог бы сказать точно, был ли генерал в машине. А пока мой совет только один – работай по плану, как и было задумано. Если «Мустанг» с генералом и его племянником поедет следом за кортежем, ты сможешь его перехватить. Мне две минуты назад принесли любопытные данные. Они тоже еще не проверены. Башир Насухович вроде бы завел себе двойника. Просто нашел человека, очень на него похожего. Он время от времени переодевает его в свою форму, посылает куда-то с простейшими поручениями и неплохо платит за это. Но есть одна характерная деталь. У настоящего генерала Шарабутдинова на левой руке не хватает по фаланге на мизинце и на безымянном пальце. Он еще ребенком был, когда сам себя нечаянно топором стукнул. Это особая примета. Имей в виду, что у двойника все пальцы на месте. Все. Работай по плану. Если генерала не будет в бронированном внедорожнике, значит, он едет с небольшим отставанием в «Мустанге». Ты все равно имеешь возможность его перехватить. Действуй. Конец связи.
– Конец связи.
Только я закончил разговор с полковником, как на связь вышел второй пост.
– Сержант Лаптев, – представился боец.
Как я и предполагал, майор Оглоблин использовал тех моих бойцов, которые уже участвовали в освобождении из-под стражи своего командира роты. Следовательно, терять им было нечего.
– Докладываю. Кортеж проследовал мимо точки наблюдения. Едет для разбитой горной дороги довольно быстро. Никак не меньше восьмидесяти километров в час.
– Понял. Спасибо, – отвечал я опять баском. – Можешь доложить майору, что работу выполнил. Дожидайся, когда за тобой приедут. На дорогу не высовывайся.
Я хотел было предложить сержанту дождаться еще и появления ярко-синего «Мустанга», но решил, что тот в любом случае проедет раньше, чем армейский «УАЗ» прибудет на пост, который пора снимать. У меня была надежда на то, что, увидев «Мустанг», Лаптев сам, как до него старший сержант Горюнов, сообщит мне о появлении еще одной машины. Он парень опытный, хорошо понимает, что к чему.
