Иллюстации к 3.1.8

Збручский идол

Богородичный столп Боголюбове

Книга 3 «Трава под камнем» – попытка восстановить черты общественного устройства Московии до 17 века, то есть до польско-австрийской интервенции.

В главе 1 «Владимир аки Моисей» анализируется тезис о язычестве славян и делается вывод о существовании до христианства религии первоначального единобожия. «Летописные» сюжеты о низвержении языческих идолов позаимствованы из Моисеева Второзакония. Анализ направленных против язычества сочинений русских книжников показывает, что реальная борьба шла не с поклонением идолам, а исключительно против совместных пиров и связанных с ними развлечений. Из «Славянской хроники» Гельмгольца, а также из направленных против язычников сочинений Арнобия и Григория Богослова следует, что эти авторы понимают под язычеством отпадение от начального единобожия. Во всех известных т. н. языческих культах присутствует единый всемогущий бог. О том, что идолопоклонство появляется после единобожия, сообщает и Ветхий Завет. Немногочисленные находки т. н. славянских идолов не позволяют сделать вывод об их принадлежности к языческому культу. Так Збручский идол мало чем отличается от Богородичного камня из Боголюбова. Возникновение историй о «языческой Древней Греции», а также создание «древнегреческой» литературы, мы связываем с деятельностью римского кардинала Виссариона Никейского (1403–1472), введшего в оборот около 800 «древнегреческих» рукописей. Сама возможность появления многобожия, как более сложной идеи, до создания идеи единственного всемогущего бога является логически несостоятельной. Идея Бога тесно связана с неограниченной властью и возникает как следствие появления в человеческом обществе фигуры единоличного властителя.

В главе 2 «Осколки старой веры» приводятся свидетельства существования до христианства на территории Восточной Европы первоначальной религии единобожия. Крушвицкий договор Немецкого ордена с князем Мазовецким от 1230 года содержит фразу «пруссы и другие сарацины». Также «царем сарацинов» в русской Хронографической палее назван пророк Моисей. Парадокс легко разрешается, если под сарацинами понимать не мусульман, а представителей первоначального единобожия. Именно о том, что христианство на Руси приходит на смену Моисееву Закону, говорится в «Слове о законе и благодати митрополита Илариона», причем правитель Владимир в Слове назван каганом, то есть титулом еврейского первосвященника. Остатками прежней веры являются дошедшие до наших дней русские субботники или жидовствующие. На территории Польши таким реликтом являются польские татары. От эпохи первоначального единобожия досталось нам и слово Москва. На многих европейских языках это слово практически не отличается от слова «мечеть», которое означало «место собрания верующих». Город Москва характеризуется присутствием уникального для русских земель столпа Ивана Великого или Ивана Святого, близкого к мавританским и восточным минаретам. Вероятно, по этой причине город и получил на звание мечети-месхеи-Москвы.

В главе 3 «Православные греко-католики» опровергается тезис о заимствовании Московией христианства из Константинополя. Что все основные русские церковные термины – латинские, а не греческие, заметил еще Н. А. Морозов. Екатерина II в «Записках касательно Российской истории» пишет, что святой Владимир принял «греко-католическую веру». Сочетание «греко-католический» в названии российской церкви присутствовало вплоть до 20 века. О том, что московская церковь изначально подчинялась папе римскому, свидетельствует переписка Василия Темного с патриархом-униатом Митрофаном. Об этом же говорит сватовство и женитьба Ивана Третьего на католичке Софье Палеолог. Патриархом Московским при Лжедмитрии I был униат Игнатий, который ранее при Борисе Годунове являлся митрополитом Рязанским. Московская Славяно-греко-латинская академия первоначально называлась Коллегиумом и была иезуитским учебным заведением. Недаром во время Хованщины – стрелецкого бунта 1682 года – стрельцы хотели, чтоб «патриарх и власти дали ответ, за что они возлюбили новую латино-римскую веру». Когда в конце 19 века русский литургист А. А. Дмитриевский одним из первых ознакомился с литургией (то есть с основой богослужения) греческой церкви, оказалось, что она кардинально отличается от русской литургии, что было бы невозможно при заимствовании русского церковного обряда из Константинополя.

В главе 4 «Артиллеристы, Батый нам дал приказ!» приводится ряд доводов, опровергающих реальность татаро-монгольского нашествия и ига на Руси. Абсурдным является сам тезис, что кочевой народ может завоевать страну с развитой городской структурой. Сведения русских «летописцев» о татарах заимствованы из западноевропейских исторических сочинений. В частности, описание битвы при Калке общим характером событий и многими деталями совпадает с описанием битвы при Сало у Фомы Сплитского. В основе же западноевропейских сочинений о татаро-монгольском нашествии лежат войны Османской империи на Балканах. Так завоевание татарами до вторжения на Русь мифической Волжской Булгарии, заключившей с Русью союз, совпадает с описанием вторжения османов в Болгарию незадолго до Косовской битвы после заключения Болгарией союза с Сербией. Особенностью татар согласно русским «летописям» является применение пороков для сокрушения городских стен. Мы полагаем, что речь идет о пушках – порохах. Османы были известны именно своей артиллерией, сокрушившей стены Константинополя.

В главе 5 «Архитектура русской религии» мы обсуждаем вопрос, кому принадлежат древнейшие из дошедших до нас на территории Московии сооружения – белокаменные храмы, стоящие внутри кольцевых валов. Зооантропоморфный декор, ряд архитектурных деталей и сам материал постройки указывают на близость к архитектуре европейской романики, в частности, к собору в Шпейере (Германия). Оборонительные сооружения в виде кольцевых валов также присутствуют на всей территории Западной Европы. Белокаменные и земляные сооружения характерны для «докирпичной» эры («кирпичная» началась в Европе в 15 веке н. э.). Эти белокаменные храмы в кольце вала на территории Московии являлись торговыми дворами-факториими. Об этом прямо свидетельствуют Новгородская летопись, берестяные грамоты, русские былины, а также устав немецкого торгового двора в Новгороде. Торговые дворы эти принадлежали ганзейским купцам. Абсурдным является тезис о наличии на Руси удельных князей, препятствующих торговле постоянными военными конфликтами-усобицами. В отсутствие на Русской равнине разведанных залежей металлов, пригодных для изготовления оружия, обладающие оружием и кораблями ганзейские купцы беспрепятственно создали на территории Московии свою торговую сеть, ведущую беспошлинную торговлю и подчиняющуюся только своим собственным законам. Когда же в 17 веке на Руси были освоены добыча металлов и металлообработка, аналогичным образом происходила русская колонизация Сибири.

В главе 6 «Опричнина: битвы за рынки и информационные войны» мы говорим о сущности эпохи Ивана Грозного. До Карамзина Иван Грозный изображался в русской историографии великим, хотя и жестокосердым государем. Придворный историограф Карамзин с разрешений Александра I представил Грозного кровавым тираном, проводя прямые сравнения Грозного с Павлом I, а Опричнины – с гвардейцами и Тайной канцелярией. Карамзин опирался на памфлеты против Грозного, вышедшие в конце 70-х – начале 80-х гг. 16 века в Польше и Германии. В трех таких памфлетах содержится практически вся информация, которой мы располагаем об Иване Грозном. Для описания «кровавой тирании Васильевича» авторы памфлетов в свою очередь использовали поэму о Дракуле Михаэля Бехайма. Причиной нападок на Грозного в ганзейских Германии и Польше было изгнание ганзейских купцов из Московии в последней трети 16 века и установление там господства англичан, которые в 1553 году открыли путь в Московию через Белое море. Опричные земли лежали на Волжском торговом пути и на пути с Волги в Белое море, то есть совпадали с зоной деятельности английской Московской компании. Опричный разгром Новгорода и Пскова означал уничтожение англичанами торговых баз своих ганзейских конкурентов.

В главе 7 «Иван Калиф Грозный» речь идет о монастырской системе, доминировавшей в Московии до австрийско-польской интервенции. Структура Опричнины совпадает с монашеско-рыцарским, а именно Немецким, орденом, выборный Великий магистр которого был одновременно духовным и светским главой орденского государства, осуществлявшего на своей территории торгово-промышленную деятельность. Структура Немецкого ордена совпадает в свою очередь с устройством т. н. арабского халифата. Мы полагаем, что таковой была первоначальная структура человеческого общества, соответствующая религии единобожия. След этой структуры – Иван Калита, то есть Иван Калиф или Калифа. Так называемые русские кремли 16 века являются монастырями, в которых не обнаружено остатков княжеских дворцов. Монастыри эти, возглавляемые игуменами, вели широкую торгово-промышленную деятельность и были центрами экономической жизни. Монастыри привлекали на свои земли поселенцев, устанавливая с ними товарно-денежные отношения. Недаром монастыри возглавили борьбу с польско-австрийскими оккупантами, приступившими к ликвидации монастырской системы и закрепощению населения. Яркие примеры этой борьбы – осады Троице-Сергиева и Соловецкого монастырей. Про габсбургский романовский режим на протяжении более чем полутора веков последовательно уничтожал монастырскую систему, отбирая монастырские земли и ставя монастыри под свой контроль, в результате чего они были сведены к тому, что мы сейчас понимаем под монастырем.

В главе 8 «Патриарх или миллет-баши?» речь идет о времени и причинах появления Патриархов всея Руси. Из истории Византии следует, что настоящим главой Церкви был император. Реальную светскую и духовную власть над миллет-руми (немусульманским населением империи) Константинопольский патриарх получил только с приходом к власти Османов. Таким образом, фигура патриарха вводится для управления частью населения, религия которой не совпадает с господствующей в государстве. Аналогично фигура Патриарха Московского и всея Руси приобретает значение именно с началом австрийско-польской интервенции. Мы полагаем, что патриарх Филарет Романов управлял некатолическим населением страны, в то время как верховным правителем Московии до 1632 года был польский королевич Владислав. Алексей Михайлович Романов был, по нашей гипотезе, габсбургским наместником Московии, который в ходе русско-польских войн укрепил свое влияние и установил в стране свое единоличное правление, устранив от власти патриарха Никона. Вслед за этим титул патриарха был ликвидирован и управление Церковью перешло к Российскому императору. Параллельно происходил переход от монастырской товарно-денежной системы хозяйствования с выборной властью к крепостному рабству. Аналогичные процессы происходили несколько раньше в Западной и Восточной Европе, где, приходя на смену «эпидемии свободы», начиная с 16 века, стали устанавливаться абсолютистские диктатуры Нового времени, отобравшие у людей экономические и политические свободы.

В этой Книге мы попытаемся разобраться, что же представляла собой до 17 века страна, называвшаяся Московией. Задача непростая, ведь жизнь пожирает саму себя – настоящее утверждается на месте прошлого, поглощая или уничтожая его. От 16 века до нас дошло лишь небольшое число архитектурных сооружений и сведения, вкрапленные в литературные источники. Мы уже подчеркивали, что целью появившихся в эпоху абсолютизма «исторических хроник» была именно фальсификация прошлого, его переделывание в нужном правящей династии русле. Но какие-то остатки правды, как трава под камнем, непременно должны были сохраниться: или вопреки воле автора, по недосмотру, или же по его воле, с целью придать некоторую достоверность внедряемым идеям. Неминуемо должны были остаться материальные следы эпохи, предшествующей польско-австрийской интервенции и воцарению Романовых. (Частично о доромановской Московии мы писали в 2.2.1, 2).

Собственно, выявление политических идей, ради которых и написана та или иная «хроника», уже направляет нас по нужному пути, указывая на объекты переделки. В сочинениях по «русской истории» – от «Московии» Герберштейна до «Повести временных лет» – внутрь занимательных историй о Кие, Рюрике, Игоре, Ольге, Святославе и Владимире упакованы следующие идеологические постулаты:

1) Власть на Руси всегда была наследственная, а не выборная.

2) Со времени Владимира Святого существовали две раздельные ветви власти: светская и церковная.

3) Русь и Московия получили христианскую веру из Константинополя, взамен существовавшего язычества.

Проверим, насколько соответствуют истине эти постулаты Начнем с религии.

Для начала зададим вопрос: а какая вера была на Руси до христианства?

– Чего уж проще, – ответишь ты, читатель, – язычество.

Хорошо, пусть язычество. А что это такое? И вопрос уже не так прост, как предыдущий. На память сразу приходит красочная история с крещением Руси и низвержением идолов в Днепр князем Владимиром из «Повести временных лет» (ПВЛ): «И нача княжити Володимиръ въ Киеве одинъ и постави кумиры на холъму вне двора теремнаго: Перуна деревяна, а голова его серебряна, а усъ золот, и Хоръса, и Дажьбога, и Стрибога и Семарьгла, и Мокошь».

Обратим внимание: нигде не сказано, что местное население поклонялось идолам до введения их культа князем Владимиром. Автору ПВЛ поставление идолов потребовалось для того, чтобы при введении христианства Владимир совершил их сбрасывание в «поток, текущий с горы», уподобляясь библейскому Моисею. Поэтому столь курьезно и выглядит эта история: что могут подумать поданные о правителе, который раз в несколько лет вводит в стране новую веру?

Сравним два отрывка. ПВЛ: «повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками… влекли Перуна по Ручью к Днепр… И, притащив, кинули его в Днепр». А вот слова Моисея из Второзакония: «жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканы богов их сожгите огнем» (7:3), а также «я взял сожег его в огне, разбил его и истер до того, что он стал мелок, как прах, и я бросил прах сей в поток, текущий с горы» (11:21). По тому же заимствованному из Второзакония сценарию развиваются события в «Славянской хронике» Гельмольда (датируемой 12-м веком и впервые напечатанной во Франкфурте в 1556 г.). «И велел король вытащить этот древний идол Святовита, который почитается всем народом славянским, и приказал накинуть ему на шею веревку и тащить его посреди войска на глазах славян и, разломав на куски, бросить в огонь» (Гельмольд Славянская хроника М., АН СССР, 1963, кн. 2, 12).

Подробный анализ Хроники Гельмольда дал в свое время Д. Н. Егоров. Говоря о творческом методе Гельмольда, Егоров указывает, что хронист переписывает пассажи своего предшественника Адама Бременского о язычниках-саксах, применяя их к язычникам-славянам (Егоров Д. Н. Славяно-германские отношения в средние века. Колонизация Мекленбурга в XIII в. М., 1915, 1, с. 26): «Исторических фактов для Гельмольда вообще нет, есть лишь примеры литературные. Поэтому наш автор и пользуется правом сливать и спаивать различные и совершенно разнородные «примеры»… Находя у Адама подходящий ему материал, он свободно пользуется им, переделывая лишь «rex Danorum» в seniores Slavorum» (там же. 1, с. 28). «В свободном творчестве Гельмгольд переносит и лица, и явления в совершенно другое время и другие обстоятельства» (там же, 1, с. 25). Правда, творчество это не совсем свободное, поскольку Егоров говорит, что основной задачей Гельмольда было изображение победного распространения христианства. Для решения этой задачи он и подверстывал нужный ему «исторический» материал.

Сама же Хроника Гельмольда, по всей вероятности, стала таким же материалом для создателей истории крещения Руси. Вот строки Гельмольда о крещении руян: «Князем же у руян был в это время благородный муж Яромир, который, услышав о почитании истинного бога и о католической религии, с охотой принял крещение, приказывая всем своим также обновиться с ним через святое крещение. Став христианином, он был столь же стойким в вере, сколь твердым в проповеди, так что [в нем] можно было видеть второго, призванного Христом, Павла. Выполняя дело апостола, он привлек этот дикий и со звериной яростью свирепствующий народ к обращению в новую религию отчасти ревностной проповедью, отчасти же угрозами, будучи от природы жестоким» (Славянская хроника, 2.12). Читатель может сам попробовать найти отличия между Яромиром и нашим равноапостольным Владимиром. (В 1.3.11 мы также приводили перечень «совпадений» между основными событиями биографии крестителя Венгрии св. Стефана и св. Владимира).

Егоров пишет о постоянных заимствованиях Гельмольдом лексических и сюжетных конструкций из Библии, в частности, из Второзакония, и о нереальности описываемой им христианизации руян. «Наиболее крупным событием в области христианизации для времен Гельмольда является, несомненно, «крестовый поход» против Рюгена». Но «мы находим бледный, краткий, совершенно нереальный рассказ… сдобренный лищь усиленным количеством библейских цитат»(Егоров, 1, с. 202). «Еще более значительна библификация рассказа о колонизации и заселении Вагрии, т. е. как раз той окраины, в знакомстве с которой нельзя было отказать Гельмольду… факт заселения лишь канва, по которой Гельмольд разводит библейские узоры, причем образцом ему служит расселение колен Израилевых по земле обетованной… Библейский образец влияет… на весь его рассказ, на саму последовательность фактов, стирая таким образом окончательно грань между реальным и «идеальным» (там же, 1, с. 154). Кроме того, во вступлении к своей книге Егоров указывает на следующий парадокс: основываясь на данных Хроники, «исчезновение славянского элемента считалось доказанным для XII века, предполагалось для XIII и… не оправдывалось для последующего времени!» Таким образом, вся история о язычестве и христианизации руян оказывается заимствованной, едва обнаруживая соприкосновение с реальностью, а не с одним лишь текстом Священного Писания.

(В нашу задачу не входит определение времени создания Хроники Гельмольда, да и в наших выводах мало что от этого зависит. Но используем этот повод, чтобы сказать несколько слов о проблеме так называемых рукописей в качестве исторических источников. Еще Н. А. Морозов говорил, что трудно представить, чтобы в допечатную эру кто-либо тратил значительные усилия на создание текстов не утилитарных (таких, как хозяйственные записи, имущественные грамоты, тексты для проповедей и богослужения, учебники, наконец), а относящихся к историко-литературному жанру (Н. А. Морозов Великая Ромея Пролог). К неутилитарному типу рукописей, несомненно, относится и Славянская хроника.

Действительно, вряд ли ее автор стал бы тратить столько сил на создание труда, требующего значительного количества переписок-правок, чтобы в результате показать его нескольким своим приятелям. Он писал свое произведение по заказу? Но по чьему? Мы уже упоминали, что основной задачей Гельмольда было «прославить тех пастырей, усердием которых была насаждена, а впоследствии, после падения язычества, восстановлена христианская вера среди славян» (Гельмольд Славянская хроника М. АН СССР. 1963, Предисловие). Тогда книгу мог заказать Гельмольду любекский епископ? Но почему в Хронике оказались главы, излагающие историю Германии и Дании, вне всякой связи с главной задачей книги и основным ее содержанием? Гельмольд пишет, что эти истории нужны, чтоб понять причину отпадения славян от церкви. Но в главе «Каким образом славяне отпали от веры» (1.16) он сам объясняет это деятельностью саксонских маркграфа Теодорика и герцога Бернарда: «их безрассудство заставило славян стать вероотступниками». Длительный экскурс в историю тут абсолютно излишен. Так же трудно объяснить, зачем Гельмольд излагает историю датского королевского дома, описывает борьбу Генриха Льва за Баварское герцогство, а тем более посвящает специальную главу такому эпизоду, как «повешение веронцев» Фридрихом Барбароссой. Вряд ли Гельмольд был столь наивен и самонадеян, чтобы думать, что его рукопись купят сразу и в Дании, и в Италии. Все сразу становится на свои места, если предположить, что «Хроника славян» написана для тиражирования с помощью печатного станка с целью дальнейшей продажи. Тогда вполне разумно на фоне сервильной по отношению к властям общей идеи насытить книгу занимательными историями из жизни царственных особ. Также ценителям художественного слова наверняка должны были понравиться постоянные переклички текста Гельмольда со Святым Писанием. (см. также 1.3.2).

Но почему до нас дошли три, а не одна, рукописи Хроники? Для типографии вполне хватило бы и одной. Все эти манускрипты были изготовлены по печатному же изданию Хроники для коллекционеров «древних рукописей». На это указывает датировка рукописи, находящейся в Щецине – 17 век. К 17 веку вышло уже три печатных издания Хроники, первое, во Франкфурте, еще в 1556 году. Так неужели кто-то после этого стал бы переписывать Хронику с какой-то старой рукописи, чтобы прочесть ее на досуге? Наверняка рукопись была изготовлена для коллекционера.

Заканчивая это отступление, напомним читателю цитату: «Подделка грамот проходит через все средневековье, она стала настоящей отраслью ремесла» (И. Г. Дройзен Историка) и в качестве эмпирического правила датировок рукописей предложим следующее: они создаются незадолго до времени выхода книги из типографии).

С заимствованиями из Ветхого Завета сталкиваемся мы и в источниках, касающихся русского язычества. В книге «Язычество и Древняя Русь» еще один исследователь начала 20 века Е. В. Аничков подробно анализирует два поучения против язычников, написанных русскими книжниками: «Слово некоего Христолюбца…» и «Слово св. Григория изобретено в толцех…», являющееся переработкой «Слова на Святое Богоявление» Григория Богослова, а также еще ряд источников подобной направленности. Аничков путем текстового анализа выявляет в этих поучениях элементы, почерпнутые русскими авторами в Библии и Писаниях Отцов Церкви. К заимствованным и не имеющим отношения к русской действительности относит он два признака язычества: 1) поклонение бесам и 2) поклонение твари вместо поклонения Творцу (идолопоклонство). Эти признаки язычества русские книжники вставили в свои произведения с целью опоры на высшие авторитеты.

Аничков выделяет в Поучениях те элементы «языческого» поведения, которые относятся к реальной русской действительности. Результат достаточно неожиданный: реальная борьба шла лишь с «пиршествами и сопряженными с ними играми, песнями и забавами… пьянство, песни и игры бесовские, всевозможные пиршества: тризны, брачные пиры, праздничный разгул, скоморошество, а отсюда вся целиком народная поэзия всегда и церковью, и фольклористами, и историками литературы признавались последним приютом язычества, последним напоминанием о нем и его последним пережитком» (Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь М., Академический проект, 2009, с. 209–210). (Из контекста следует, что «бесовские игры» являются лишь синонимом всего вышеперечисленного). Но, раз сведения об идолопоклонстве являются заимствованными, то выходит, что все реальное русское «язычество» сводится… к пирам, играм и забавам. (О русском язычестве см. также 3.8.11 и 4.11.2.г).

Мы выяснили, что основным источником сведений об идолопоклонстве славян является… Святое Писание.

Но Гельмольд сообщает нам ряд неожиданных деталей. А то, что не вписывается в идеологическую концепцию автора, как правило, содержит истинную информацию – сочинять это автору было явно незачем. «У славян имеется много разных видов идолопоклонства. Ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которому Подага; у других божества населяют леса и рощи, как Прове, бог альденбургской земли, – они не имеют никаких идолов. Многих богов они вырезают с двумя, тремя и больше головами. Среди многообразных божеств, которым они посвящают поля, леса, горести и радости, они признают и единого бога (выделение мое – А. П.), господствующего над другими в небесах, признают, что он, всемогущий, заботится лишь о делах небесных, они [другие боги], повинуясь ему, выполняют возложенные на них обязанности, и что они от крови его происходят и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому богу богов» (Гельмольд Славянская хроника 1.83). «Среди множества славянских божеств главным является Свентовит (Zuantewith), бог земли ранской, так как он – самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают» (там же, 1.52).

Итак, Гельмольд вынужден сообщить, что славяне «признают единого бога, господствующего над другими в небесах, признают, что он всемогущий». И это несмотря на то, что в своем труде Гельмольд для оправдания крестовых походов должен подчеркивать и обострять различия между верованиями немцев и славян. Чем же религия славян отличается от христианства с его почитанием многочисленных святых и Девы Марии?

Это упоминание единобожия применительно к «идолопоклонникам» далеко не единственное. Вот вроде бы далекий и по месту (Северная Африка), и по времени (рубеж III и IV веков н. э.) Арнобий пишет в своем сочинении «Adversus nations» («Против язычников»): «Но говорят (язычники – А. П.), «напрасно вы нападаете на нас и возводите на нас ложное и злокозненное обвинение, будто мы отвергаем высшего Бога, между тем как нами признается Юпитер и считается наилучшим и величайшим…» (1.34). Заметим, что Юпитер – он же Зевс, он же Диос, что означает просто Бог. Арнобий, продолжая полемику с язычниками, смог упрекнуть их только в том, что Бог их не существовал вечно, а был некогда рожден. Опять заметим, что «язычники» несомненно считали Юпитера бессмертным, а христианский Иисус тоже был рожден. Таким образом, Арнобий не отрицает, что язычники являются единобожцами. Присутствие же в пантеоне остальных «как бы полубогов» принципиально не отличается от христианского культа святых.

А вот пассаж из «Слова на Святое Богоявление» Григория Богослова, где он перечисляет обряды и объекты полонения язычников: «…оргии фракиян… обряды и таинства Орфея… истязания, положенные Митрой для тех, которые решаются приступить к таковым таинствам… растерзание Осириса… несчастные приключения Исиды… козлы почтеннейшие мендезиян… ясли Аписа – тельца… И если бы им надлежало сделаться совершенными нечестивцами, вовсе отпасть от славы Божией, предавшись идолам, произведениям искусства и делам рук человеческих…». Отсюда следует, что участники вышеперечисленных культов еще не вовсе отпали от славы Божией, то есть исповедуют прежнюю веру в единого бога.

О первоначальности единобожия говорит Ветхий Завет. Бог общается с первыми патриархами и сообщает, что установил Завет «между Мною и между вами и между всякою душою живою» (Бытие, 9:15).

О первоначальности единобожия говорит и Коран: «Были все люди единой веры, и посылал Аллах пророков с радостною вестью и предупреждением…» (2:213). «В тот день, когда Мы соберем всех, Мы спросим у тех, кто разделял веру в Аллаха с верой в иных богов… И даже если увидят они знамение, то не верят в него… И говорят те, что не веруют: «Поистине, все это – лишь древние сказания!» (6:22–25). То есть вера в иных богов существует одновременно с верой в единого бога, и верующие в иных богов считают веру в Аллаха «древним сказанием», а вовсе не тем, что пришло на смену многобожию.

В истории Исхода многобожие также появляется вслед за единобожием: Господь выводит евреев из Египта, дает им 10 заповедей, заключает с ними завет, а затем уже они воздвигают себе «языческого» золотого тельца. Более того, никакие идолы, кроме золотого тельца, не фигурируют в Библии до завоевания евреями Земли Обетованной. Присутствует только один единственный Бог, заключивший Завет с Авраамом. В истории Валаама князья моавитские приносят жертвы именно Иегове (Числа, гл. 23). И только в Книге Судей, уже после завоевания Земли Обетованной и смерти Иисуса Навина, впервые упоминаются Ваалы, которым «стали служить» сыны Израилевы (Судей, 2:11).

(Противоречащую Ветхому Завету идею о первичности многобожия, по-видимому, впервые высказал философ Дэвид Юм (1711–1776)).

Вспомним, что и Владимир поставил своих идолов в эпоху, когда хорошо была известна вера в единого Бога. Аничков, говоря о русских проповедях против язычников, пишет: «Вовсе не я язычеством вели борьбу наши проповеди… Они все в совершенно ясных выражениях обращаются к христианам, и только к христианам. Значит, язычество упоминается лишь как какое-то возвращение назад (то есть от единобожия – А. П.)» (Аничков, с. 173). А Гельмольд уже в виде откровенного анекдота рассказывает, что главный славянский бог Святовит произошел «по заблуждению» от святого Витта: «Старое предание вспоминает, что Людовик, сын Карла, пожаловал некогда землю руян св. Биту в Корвейе, потому что сам был основателем этого монастыря. Вышедшие оттуда проповедники, как рассказывают, обратили народ руян, или ран, в веру и заложили там храм в честь мученика св. Вита, которого почитает эта земля. После того же как раны, они же руяны, с изменением обстоятельств отклонились от света истины, среди них возникло заблуждение, худшее, чем раньше, ибо св. Вита, которого мы признаем слугой божьим, раны начали почитать, как бога, поставили в честь его громадного идола и служили творению больше, чем творцу. И с тех пор это заблуждение у ран настолько утвердилось, что Святовит, бог земли руянской, занял первое место среди всех божеств славянских» (Славянская хроника 2.12).

Если говорить о религиях в целом, то нигде не отмечено существование многобожия без верховного божества, обладающего абсолютной властью. К примеру, «по представлениям майя, существовал верховный бог… он был безлик и непостижим» (Р. Уитлок Майя. Быт, религия, культура М., ЗАО Центрполиграф, 2005, с. 117). А «инки верили, что существует Создатель всех вещей» (Э. Кенделл Майя. Быт, религия, культура М., ЗАО Центрполиграф, 2005, с. 211). Небесный Бог присутствует даже в шаманизме. А вот там, где, как у папуасов Новой Гвинеи, верховное божество отсутствует, нет и каких-либо «промежуточных» или полубогов. Папуасы взаимодействуют с миром духов – своих умерших родственников, но духи эти являются не высшими существами, а скорее соседним надоедливым «племенем».

Тем не менее менее, мы полагаем, что идея единственного незримого всемогущего Бога, как чересчур абстрактная, сразу же после возникновения стала сопровождаться культом бога явленного или богов явленных (см. 4.11.2). Точно такая же ситуация в современных христианстве и исламе. В обоих религия присутствует поклонение святым и пророкам, а в христианстве – еще и явленному Богу Иисусу, а также изваяниям и изображениям.

Упомянутый выше Арнобий сделал в своем сочинении «Против язычников» такую «оговорку», употребив множественное число: «Впрочем, истинные боги и те, кто вполне достойны иметь и носить это авторитетное имя, не гневаются…» (1.23). То есть для него вполне естественно было существование и других истинных богов, кроме верховного Бога. Могут возразить: это потому, что Арнобий с детства был язычником, а затем уже обратился в христианство. Но давайте заглянем, к примеру, в стихотворение «Великая Британия» Эразма Ротердамского (1469–1536) – не какое-нибудь, а поднесенное будущему королю Англии Генриху VIII. Вот самое его начало:

В стихотворении фигурируют также Феб, Марс, Паллада, Юпитер, Аполлон, причем отнюдь не в бранном смысле. А вот принадлежащий Эразму «Пеан Божественной Марии, а также о воплощении Слова»:

Далее упоминаются Стикс, Флегетонт, Критский Радаманф, Титан, Фэб, Фэба, наряду с Эсфирью и Юдифью. Никому, однако, сейчас не придет в голову назвать Эразма Роттердамского язычником. В то же время в язычестве славян с их единым Богом отчего-то никто не сомневается. Принято считать, что «языческие пережитки» была вынуждена принять внутрь себя христианская кудьтура, так как за них по старинке держался простой народ. Но кто же вынуждал гуманиста Эразма включать этих якобы языческих богов в свои произведения, да еще посвященные царственным особам? Не логичнее ли предположить, что во времена Эразма все это было обычной составляющей религии, развившейся из первоначального единобожия? (см. 4.11.2.д).

Многочисленны «языческие» символы и в христианских храмах. Для примера назовем украшенные рельефами Дмитриевский собор во Владимире и Георгиевский собор в Юрьеве-Польском. Показательным является широкое распространение в средневековой Европе фаллических изображений. Это и «деревья с пенисами» на фресках, книжных миниатюрах и деревянной резьбе алтаря. Это и фаллические фигуры, в том числе мастурбирующие, в христианских храмах (см., к примеру, интернет-публикацию Сергея Алданова «Гармония христианства и фаллической символики в средневековой Западной Европе» http://bfp.zct-mrl.com/94/07/fallos.html).

– Но ведь Феб, Марс, Паллада, Юпитер, Аполлон, – можешь сказать ты, читатель, – произошли из Древней Греции. Там же существовало язычество вместо веры в единого Бога?

Действительно, пантеон, который фигурирует в произведениях Эразма, принято называть древнегреческим (потом его якобы позаимствовали древние римляне). Но действительно ли он имеет отношение к Греции? Н. А. Морозов третью часть четвертой книги своего труда «Христос» озаглавил «Волшебная сказка о древней Классической Элладе». Он вполне резонно замечает, что из-за бедности природных ресурсов Греции Афины с портом Пирей могли претендовать лишь на роль стоянки на пути из Средиземного моря в Константинополь и море Черное, а отнюдь не на роль полиса, решавшего судьбы мира. Мы же вдобавок считаем, что те же скудные экономические ресурсы делают невозможным развитие в Греции культуры и философии.

– Как же не может быть развитой древнегреческой культуры? – скажешь ты, читатель. – А архитектура, а произведения искусства?

В самой Греции найдено крайне мало произведений «древнегреческого» искусства. Большинство «древнегреческих» скульптурных шедевров явилось миру… в Италии. Что касается архитектуры, то, как и в случае «Древнего Киева», мы попадаем в порочный круг – датируем архитектурные сооружении по литературным сочинениям, а достоверность сочинений подтверждаем… архитектурными сооружениями.

– Откуда же в таком случае взялась знаменитая древнегреческая философия? – опять спросишь ты, читатель.

Мы полагаем, что из Константинополя. Считается, что в 529 г.н.э византийский император Юстиниан издал указ, запрещающий преподавать философию в Афинах. Еще до этого в 425 году император Феодосий II издал указ об основании высшей школы в Константинополе, где преподавали грамматику, риторику, законоведение и философию. Центр греческой философии переместился из Афин (Атен) в Константинопольский атеней или университет, где, как принято говорить, произошло возрождение античной философии. (Традиционная история, как мы уже не раз убеждались, вся пропитана подобными «возрождениями». Об их причинах см. 4.11.5). «В Константинопольском университете комментировали наиболее известных греческих писателей, а в XI в. преподавали философию Платона, предвосхищая таким образом на целых четыре столетия возрождение платонизма в Италии XV в. Немало других памятников воскрешало греческую античность» (Шарль Диль Основные проблемы византийской империи М., 1947, с. 22). Заметим, что греческая ученость отнюдь не исчезла в Константинополе с появлением Османской империи. Как известно, греки входили в ее правящий класс. Эти представители греческой верхушки получили название фанариоты – от константинопольского квартала Фанар, где они селились. В Фанаре располагалась и резиденция Константинопольского патриарха. В Патриаршей академии продолжались занятия философией и богословием. Именно в Константинополе получил образование Гемист Плетон (1355–1462), основавший затем Платоновскую академию во Флоренции: «В области философии эпохе Палеологов принадлежит знаменитый византиец Георгий Гемист Плифон, представитель возродившегося в то время увлечения древним эллинством, почитатель и знаток Платона в форме неоплатонизма, мечтатель, задумавший создать при помощи богов античной мифологии новую религиозную систему (! – А. П.)… Целью философских работ Плифона было выяснить значение платоновской философии сравнительно с философией Аристотеля. В борьбе аристотелизма с платонизмом Плифон являет собой новую фазу. Перенеся с собой в Италию свое знание Платона и увлечение им, он настолько повлиял на Козимо Медичи и итальянских гуманистов, что добился основания Платоновской академии во Флоренции… Пребывание византийского философа во Флоренции можно рассматривать как один из важнейших моментов в истории перенесения древнегреческой науки в Италию и особенно возрождения платоновской философии на Западе» (Васильев А. А. История Византийской империи СПб. Алетейя, 1998, Т. 2, Вопрос об унии).

Итак, это уже второе чудесное возрождение древнегреческой философии. Первое, как мы помним, было в Константинополе. «Невольно является вопрос: не этот ли Плетон дал повод и к мифу о древнем Платоне? Ведь оба имени очень созвучны… Очень возможно, что он и был автором хотя бы некоторых сочинений, приписываемых Платону… Все это (сведения о философии Плетона – А. П.) очень совпадает с тем, что мы знаем о Платоне. А потому и мое предположение, что Платон в основе своей списан с Плетона, но сильно дополнен последователями, не является невероятным, а, наоборот, очень правдоподобно» (Н. А. Морозов Христос 7 книга ч. II, гл. XIII).

Но вернемся непосредственно к религии. В согласии с тезисом, что промышленно неразвитая в Средние века Греция не могла породить такой сложный культурный феномен, как пантеон, Морозов приводит лингвистические доказательства заимствования имен «древнегреческих» богов из Ветхого Завета, то есть из религии единобожия, которую распространили сыны Израилевы (о том, кто такие сыны Израилевы см. 3.4.4). «Греческая Паллада была принесена в эллинский пантеон из Библии, как это нетрудно обнаружить. Ведь для того, чтобы узнать, откуда пришло какое-либо божество и каков был его первоначальный образ, мы должны доискаться, на каком языке его название имеет соответствующее ему значение… Имя Паллада не имеет никакого смысла ни по-гречески, ни по-итальянски. Но мы имеем его в библейском языке, где Палада (ПЛДЕ) значит – «пламя». Ее культ произошел, очевидно, из огнепоклонства, что соответствует и празднику в честь ее во время летнего солнцестояния. Афина Паллада – значит Афинская Богиня Огня…» (Н. А. Морозов Христос. 4 книга ч. V гл. 1). Добавим, что храм Паллады в Афинах называется Парфенон, то есть храм Девы. Тесно связан с образом Девы Марии и эпитет «огненная»: «Святая Церковь именует Богоматерь «неопалимой купиной», а икона Неопалимой Купины изображает Ее окруженною огненным сиянием… она явилась «огненным столпом, наставляющим сущия во тьме»… «Есть бо Она столп огнеоблачный»(св. Дмитрий Ростовский)» (Древо, Открытая православная энциклопедия, Богородица). Таким образом, Паллада – одно из имен Богородицы.

«По-гречески же Юпитер называется в именительном падеже Зевсом… В остальных же падежах слово Зевс… переменяет корень, и оно производится от латинского слова deus – бог… Так родительный падеж слова Зевс по-гречески произносится dioc (dies, deus), и все остальные падежи тоже» (Н. А. Морозов Христос. 4 книга ч. III гл. V). Обратимся к известной пословице «что положено Юпитеру, не положено быку». На латыни она звучит так: «quod licet jovi non licet bovi». Дело в том, что Юпитер – сокращение от Jjovis Pater – Бог-Отец. Морозов производит это Jovis «прямо от еврейского корня ИЕУЕ (ИЕВЕ – А. П.) (Иегова). Так. звательные падеж Юпитера был по латыни: love! т. е. прямо еврейское: Ieve!Таким образом, библейский Иегова… пробрался в эллинский пантеон под именем Юпитера» (там же).

– Но откуда же, – можешь воскликнуть ты, читатель, – взялась тогда вся древнегреческая литература, из которой мы и знаем про Древнюю Грецию?

Сначала ответим на вопрос, для чего, вообше, появилась Древняя Греция. Какова одна из самых ярких страниц древнегреческой истории? Борьба свободолюбивой Греции с деспотической Персидской империей. Причем, как мы помним, Греция вышла победителем в этой борьбе. Но вот что говорится о нашествии османов: «Византийцы сравнивали эту орду завоевателей с персами и даже называли их тем же именем. Но османы были страшнее и счастливее, чем народ Дария и Ксеркса» (Ф. Григоровиус История города Афин в средние века (от эпохи Юстиниана до турецкого завоевания) М., Альфа-Книга, 2009 г., с. 477). Выше мы упомянули, что в правящий класс Османской империи входили греки. Вероятно, прежде всего для них предназначалась аналогия между судьбой греков в Османской и Персидской империях, которую внедряла католическая пропаганда.

Теперь ответим на вопрос, откуда взялась древнегреческая литература. Обратимся к фигуре кардинала и латинского патриарха Константинополя Виссариона Никейского (1403–1472): «Виссарион Никейский – один из наиболее видных церковно-политических и учено-литературных деятелей XV века… Немалую заслугу его в истории составляет участие в возбуждении западных народов к походам против турок… Кроме церковных и церковно-политических дел, сильно занимали Виссариона и все те научные вопросы, которые привлекали к себе внимание тогдашних гуманистов. Он переводил Аристотеля, Феофраста и Ксенофонта, знакомил Запад с Платоном, много способствовал восстановлению там его авторитета, сильно интересовался, как замечательный в свое время энциклопедист, всей вообще древней литературой… составил прекрасную библиотеку, которую под конец жизни передал Венеции» (ЭСБЕ СПб.: Брокгауз-Ефрон. 1890–1907, Виссарион Никейский). Каким же образом возбуждал Виссарион западные народы к походам против турок? «Стиль деятельности Виссариона – это убеждение, полемика в рамках классической риторики, писание и рассылка посланий, речей. Последняя группа его произведений – послания и речи правителям Италии о необходимости соединиться и предпринять войну против турок с добавлением речей Демосфена к гражданам Афин. Этот цикл рассылался не только по Италии, но и правителям других христиианских земель» (М. Б. Плюханова Образы символического перемещения церкви в Италии и России в XV веке // Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль» Материалы и исследования Выпуск XIX Царский храм. Благовещенский собор Московского Кремля в истории русской культуры М., 2008). Речи Демосфена, поднимавшие Грецию на борьбу с персами, использовались Виссарионом в его борьбе с османами. Откуда же взялись эти речи? «Из богатейшей литературы античной Греции до нас дошла только небольшая часть. Утрата произведений первых веков греческой письменности началась еще в античном мире… Общественные потрясения, связанные с крушением античного рабовладельческого общества, сопровождались еще большим разрушением культурных ценностей… Христианство, одержав в IV в. окончательную победу над язычеством, стремилось уничтожить языческую литературу… И все-таки, несмотря на такое варварство и изуверство, многое из античной литературы не погибло, и византийским ученым IX–XII вв. было известно еще большое число сочинений, утраченных впоследствии. Знание греческого языка в Западной Европе в течение средних веков стало редкостью, единственной хранительницей древнегреческой традиции оставалась Византия – Константинополь. Под натиском турок и особенно после взятия Византии в 1453 г. многие из греческих ученых вынуждены были покинуть родину, и они переселились на Запад, главным образом в Италию, а оттуда дальше во Францию и Германию, а также в Россию. Естественно, что греческие ученые, приезжая на Запад и в Россию, становились учителями; они привозили с собой греческие книги, которые потом поступали в местные книгохранилища. Так наполнялись греческими рукописями сокровищницы Ватикана, Флоренции, Венеции, Парижа и других городов. Виссарион, например, привез в библиотеку св. Марка в Венеции более восьмисот греческих рукописей» (С. И. Радциг История древнегреческой литературы М., Высш. школа, 1982, 6. Древнегреческая письменность и дальнейшая судьба памятников литературы). Как и в случае «древнегреческой» философии, мы видим два возрождения литературы – одно в Константинополе, другое – в Западной Европе. Восемьсот греческих рукописей, которые столь счастливо в нужный момент обрел кардинал Виссарион – согласитесь, вполне достаточно, чтобы составить костяк «древнегреческой» истории и литературы. Заметим, что «в Южной Италии… греческий язык и греческая традиция продолжали жить в течение всех средних веков… образовались в Южной Италии густонаселенные греческие этнические острова, и народность, и общество, соединенные одним языком и вероисповеданием, и культурной традицией, выразителями которой были монастыри. Расцвет этой культуры обнимает период от второй половины IX до второй половины X века; но он продолжается и позже, в эпоху норманнов… Основание важнейших греческих обителей в Южной Италии относится к XII веку… Греческая средневековая Южная Италия дала ряд писателей…» (А. А. Васильев История Византийской империи СПб., Алетейя, 1998, том 2, гл. 3, 12). То есть для написания сочинений на греческом в Италии были квалифицированные кадры. «В Риме дом Виссариона сделался центром гуманистического общения. Друзьями его были наиболее выдающиеся представители гуманизма, как например, Поджо и Валла» (там же).

Вот что известно о Поджо Браччолини: «Источником добавочных доходов явились для него розыски, приготовление и редакторство списков античных авторов по «подлинным» манускриптам. В XV веке, когда все с жадностью стремились в розыскам возвеличиваемых не в меру древностей, это была очень доходная статья. При содействии Флорентийского ученого, книгоиздателя и книгопродавца Никколо Никколи (1363–1437), который в то время был царем литературного рывка, Поджио Браччиолини устроил нечто в роде постоянной студии по обработке античной литературы и привлек к делу целый ряд сотрудников и контрагентов, очень образованных и способных, но сплошь с темными пятнами на репутациях: тут были и Чинчо Римлянин, и Бартоломео, и Монтепульчано, и Пьетро Ламбортески… Первые свои «находки» Поджио Браччиолини и Бартоломео ди Монтепульчано сделали… в забытой сырой башне Сен-Галленского монастыря, «в которой заключенный не выжил бы и трек дней», они, по их словам, нашли кучу древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскоаия Педиана, Иония Марцелла, Проба и других, которые и представили издателям. Это сделало не только сенсацию, но прямо-таки литературную эпоху: все стали искать в старых башнях древних манускриптов, и сами лично, и через других, обещая за находки древних авторов большие деньги, и нет никакого сомнения, что Никколи, которому досталась из этих сокровищниц львиная доля, хорошо нажил и мечтал нажить еще. Так Поджио доставил Никколи и «Буколики» Калыгурния и несколько глав Петрония (из своих прежних сочинений!). Манускрипт, выходивший из мастерской Поджио, ценился очень высоко, и он выпускал их много, В письмах своих он то и дело требует от Никколи бумагу, пергамент, переплетный приклад, и, если издатель запаздывает доставкою, Поджио плачется, что ему приходится даром кормить своих мастеров из-за неаккуратного хода работы» (Н. А. Морозов Христос Кн. 5 ч. 4, гл. 1) Именно Поджо Браччолини «открыл» «Аналы» Тацита.

А вот еще один итальянский гуманист того вреиени – Леонардо Бруни: «Он написал «Комментарии на греческую историю» и выдавал этот труд за свой, не упоминая о том, что он почти целиком взят из «Греческой истории» Ксенофонта. Его комментарии на Первую пуническую войну представляют не что иное как переделку Полибия. Точно так же Бруни перевел или лучше сказать переделал сочинения Прокопия «О Готской войне» и в 1441 году посвятил его кардиналу Чезарини, не упомянув нигде имени Прокопия. Эта тайна открылась еще при жизни Бруни… Знаменитого переводчика обвинили в плагиате, но он защищался тем, что воспользовался древним автором точно так же как Ливий или Полибий пользовались чужими сочинениями, которых никогда не называли» (В. Г Василевский Обозрение трудов по византийской истории Журнал министерства народного просвещения. С.-Пб. 1887, апрель, с. 227). Показательно, что Бруни писал под своим именем о событиях вроде бы тысячелетней давности, однако, никого не удивило, откуда он все это узнал. Так же, как никого не удивило и то, что он в «Комментариях по греческой истории» демонстрирует знание событий уже двухтысячелетней давности. Выходит, Бруни, а также любой другой «гуманист», мог писать оригинальные произведения о событиях тысяче – и двухтысячелетней давности, это было в порядке вещей и писания эти тут же становились «подлинной историей».

О других творцах античной истории можно прочесть в книге «Историография античной истории» (под ред. В. И. Кузищина М., Высшая школа, 1980, гл. 1.3, Итальянская историография Возрождения). Обратим внимание на следующее место: «Для того чтобы издавать произведения древнегреческой и латинской литературы, нужно было обладать превосходным знанием обоих языков и филологическими способностями. Средневековые монахи, переписывавшие тексты, многого в них не понимали и совершали ошибки, которые механически повторялись другими переписчиками. Так перед гуманистами встала задача восстановления первоначального текста. Они выполняли ее по мере копирования рукописей и подготовки их к печати». С «методами восстновления первоначального текста», которые использовал Василий Татищев при создании русской истории, мы познакомились в 1.3.1. Современные исследователи назывпют эти его методы словом «фальсификация».

Так что Виссариону Никейскому было на кого опереться в деле «возрождения древнегреческой литературы».

Религиозный культ непременно сопровождается связанными с ним материальными объектами, в том числе объектами поклонения. Но существуют ли находки славянских языческих предметов культа? К примеру изображения языческих богов-идолов? Куда, вообще, они подевались? Найдены считанные единицы того, что можно было бы сопоставить с описанными в ПВЛ либо в «Славянской хронике» идолами. Объясняют это тем, что идолов уничтожала христианская церковь. Но так ведь можно объяснить отсутствие живых драконов тем, что их полностью уничтожили святые и странствующие рыцари.

Вот самая известная из находок такого типа – так называемый Збручский идол, обнаруженный в 1848 году в нынешней Тернопольской области Украины: «Четырехгранный столб из серого известняка, высотой 2, 67 м, увенчан изображением четырехликого и четырехтелого «божества» под одной шапкой, придающей идолу в целом фаллическую форму. На одной стороне женский персонаж (с подчеркнутой грудью) держит в руке кольцо (браслет), на другой – питьевой рог, на третьей – мужской персонаж с саблей у пояса и изображение коня, на четвертой – антропоморфный персонаж, лишенный специальных атрибутов. Средний фриз изображает хоровод из двух женских и двух мужских фигур, держащихся за руки; нижний фриз несет изображения трех фигур, поддерживающих руками верхние ярусы; свободная от изображений сторона нижнего фриза интерпретируется как часть, к которой примыкал жертвенник».

Вот именно, что примыкание жертвенника «интерпретируется». И как, исходя из этого описания, сделать вывод о предназначении и функционировании этого каменного изваяния? Почему на нем изображены именно боги? Збручское изваяние можно отождествить с идолами, расплывчато описанными Гельмольдом? Но тот пишет о «богах с двумя, тремя и больше головами». У Збручского же идола не четыре головы, а четыре лика. Еще пара-тройка скульптур именно с несколькими ликами, а не головами найдена на территории Европы. Но ведь подобные изваяния очень схожи с Богородичным камнем из Боголюбова, на четырех сторонах которого также изваяны четыре женских лика, окруженные нимбами. Богородичный камень считается несомненным представителем христианского искусства. Так что отождествлять любое изваяние с несколькими ликами с языческим идолом – дело сомнительное.

Столь же сомнительно называть идолами все найденные каменные антропоморфные фигуры. С таким же успехом можно считать все современные городские скульптуры памятниками Ленину.

(Добавим, что существуют серьезные подозрения, что Збручский идол изготовлен в 19 веке. См. Комар А., Хамайко Н. Збручский идол: памятник эпохи романтизма? Киев, Ruthenica, 2011. Том Х. с. 166–217).

Сама идея, что человечество сначала освоило языческое многобожие, а уже затем пришло к вере в единого Бога, логически противоречива. Все равно как если бы идея четырехколесной телеги появилась раньше идеи колеса. Или идея «много гаек» появилась бы раньше идеи «гайка».

– Но ведь сначала, – скажешь ты, читатель, – могла возникнуть идея абсолютных властелинов различных стихий, а затем уже на основе ее сформировалась идея повелителя всей вселенной.

Действительно, основная идея, на которой построено понятие Бог – это идея абсолютной власти: Бог-Вседержитель всемогущ, Ему полностью подчинены человек и природа. В свою очередь, идея повелителя стихии содержит в себе:

а) идею существования различных стихий,

б) идею абсолютной власти над своей стихией,

в) идею отсутствия такой власти над другими стихиями.

То есть она сложнее, чем идея абсолютной власти над всем окружающим, более того, она содержит в себе эту идею в качестве одного из компонентов. Поэтому по закону развития «от простого к сложному» такая идея могла появиться только после идеи Бога-Вседержителя.

Религия – многослойное явление: к главной идее присоединяются другие – например, техники достижения просветления, идеи воскресения и загробной жизни, которые, несомненно, не является непосредственно связанными с идеей единобожия. Но именно идея абсолютного властителя составляет ядро иудаизма, христианства и мусульманства – так называемых авраамических религий. Идея Бога, как идея абсолютной власти, несомненно, возникла в связи с появлением в человеческом обществе фигуры властителя, и является производной от нее. И, наоборот, для упрочения авторитета властителя чрезвычайно эффективным стало учение о небесном властителе, управляющем всем миром, безоговорочное подчинение которому – главное условие благополучия человека. Часть своей власти небесный повелитель делегирует земному, подчинение которому есть богоугодное дело.

Идея Бога, как всякое полезное изобретение, быстро распространилась среди человечества, став основой для возникновения института религии – механизма социальной связи. Само слово религия происходит от латинского ligo – связывать, то есть объединять людей. Такой технологией объединения людей вокруг своего вождя и стало поклонению верховному Богу-Правителю (Вседержителю). (Носителями этой технологии согласно Ветхому Завету были сыны Израилевы – см. 4.3.4).

В связи с этим возникает вопрос: зачем киевскому князю Владимиру, создававщему централизованную державу, было вводить языческое многобожие, провоцирующее, по существу, местничество и сепаратизм? Ведь у него перед глазами был пример византийского императора, получившего неограниченную власть от единого всемогущего Бога. Эта история, повторим, попала в ПВЛ исключительно для того, чтобы Владимир Равноапостольный уподобился Моисею, низвергшему идолов.

Откуда же, вообще, взялись упоминания об идолах и их низвержении? В первоначальном единобожии поклонение верховному Богу сочеталось с культом явленного Бога и его матери (см. 4.11.2). Подобно тому, как сейчас обстоит дело в христианстве. Это создавало удобную возможность при необходимости обвинить приверженцев того или иного культа в отпадении от единобожия и идолопоклонстве. (Именно в этом протрестанты и мусульмане обвиняли христиан – см. 4.9.7).

Основываясь на «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга (как считается, 14 в.) современный немецкий исследователю Хармут Бокман так описывает завоевание Пруссии Немецким Орденом: «В 1231 году небольшой отряд рыцарей переправился через Вислу и основал на другом берегу временное укрепление, получившее название Торн (Торунь)… Через год был основан замок Кульм, а еще через год – Мариенвердер. Рыцари шли по течению Вислы и в 1237 году вышли к морю. В 1255 году была завоевана Самбия; рыцари овладели морским побережьем» (Бокман X. Немецкий орден М., Ладомир, 2004, с. 78). Однако чуть позже Бокман пишет: «Историк должен задать вопрос: «Действительно ли события происходили так, как их описывает хронист?» (там же, с. 90).

Было ли это завоевание или ситуация напоминала Великое Княжество Литовское после польско-литовской унии 1569 года, когда для обращения населения из «русской веры» в католичество была использована «мягкая сила»: возможность образования, карьерного роста и полноправного включения в государственную систему для принявших католичество? (см. 1.6.3).

Вот что Бокман говорит о Христобургском договоре 1249 года, который регулировал «спорные вопросы между орденом и пруссами»: «Это был удивительный договор… он гарантировал пруссам право собственности, наследства и судопроизводства наравне с немецкими поселенцами. Особенно красноречив тот пункт договора, согласно которому пруссы могут быть клириками… пруссы, вышедшие из знатных семей, могут быть посвящены в рыцари»(там же, с. 82–83).

Но еще более удивительным, чем Христобургский, является Крушвицкий договор 1230 года, по которому князь Мазовецкий и Куявский Конрад передавал Немецкому ордену Кульмскую или Хельминскую землю, а также все, что орден в дальнейшем завоюет в Пруссии. Договор содержит следующую фразу: «contra Prutenos et alios Sarracenos nobis conterminous» (цит. по Caterina Bruschi, Peter Biller Texts and the Repression of Medieval Heresy Boydell & Brewer Ltd, 2003, p.39), что переводится как «против Пруссов и других граничащих с нами сарацинов». По поводу того, что означает слово «сарацины» Bruschi и Biller пишут: «Термин сарацины, то есть мусульмане, применялся по отношению к пруссам и другим язычникам – соседям Польши». А Бокман добавляет, что договор «с определением прусов как сарацин… несомненно был составлен одним из писцов Немецкого ордена» (Бокман, с. 74), так что ошибки тут быть не могло.

Все становится на свои места, если принять, что сарацины – это не мусульмане, а представители первоначальной религии Бога-Вседержителя, на смену которой внедрялось христианство. Из этой же религии впоследствии произошло мусульманство (см. 4.9.8). Согласно Ветхому Завету религию эту распространили Сыны Израилевы и называлась она Моисеевым законом. Сопоставим это с тем, что в «Житии святаго великаго пророка Моисиа», содержащемся в Хронографической палее, сказано, что Моисей в течение 40 лет был царем сарацинов (Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1 Л.: Наука, 1987. Апокрифы о Моисее). (См. также 4.10.11). Это же следует из «Трактата о двух Сарматиях» Матея Меховского: «прибыли послы сарацинов и стали убеждать татар принять веру магометову… с тех пор и поныне они – последователи и поклонники Магомета. Они повинуются пятикнижию моисееву» (кн. 1, трактат Первый, гл. 5). А русские былины (на самом деле связанные с Дунайским регионом – см. 1.1.2) устанавливают тождество между «землей жидовской» и «землей басурманской»:

Битва русских богатырей с Жидовином богатырем происходит «под горою Сорочинской», т. е. Сарацинской. Таким образом, басурманы-сарацины отождествляются с Сынами Израилевыми – жидовинами.

О том, что «сарацин» и «язычник» – это синонимы, свидетельствует и то, что явных сарацинов – Османов и союзных с ними крымских ханов – русские христианские иерархи называли язычниками: «ныне цареградская церковь поколебася, от нашего православия отступила, и обладаема языки» (грамота Собора епископов от 13 декабря 1458 г.) или же «безбожныи агаряньскыи языкъ приближися к странам нашим, къ отечьству» (Вассиан Послание на Угру). Никакими многобожцами, как мы и говорили, эти «язычники» не были, а были последователями старой дохристианской религии единобожия.

Подтверждение нашему тезису о первоначальном единобожии мы находим и в так называемом «Слове о законе и благодати митрополита Илариона», написанном, как считается, в 11 веке, где прославляется каган Владимир, крестивший Русь. Автор пишет о том, что до христианства существовали Закон Моисея и идолопоклонство: «Ибо прежде пребывала по всей земле сушь, потому что все народы лежали во зле идольском и не принимали росы благодати. И лишь в Иудее ведом был Бог, и «у Израиля велико имя его», и в Иерусалиме едином славим был Бог». Приняв крещение, «уже не идолопоклонниками зовемся, но христианами, не без упования еще живущими, но уповающими на жизнь вечную», «капища разрушались и поставлялись церкви, идолы сокрушались и являлись иконы святых, бесы убегали, крест же освящал грады». То есть воспроизводится ветхозаветная модель низвержения идолов, о которой мы говорили выше.

Однако обретенное Русью христианства неожиданно противопоставляется в Слове не язычеству-идолопоклонству, как следовало бы ожидать, исходя из традиционной версии крещения, а… закону Моисея. Об этом говорит даже само полное название Слова: «О Законе, данном Моисеем, и о Благодати и Истине, явленной Иисусом Христом, и как Закон миновал, а Благодать и Истина наполнила всю землю, и вера распространилась во всех народах вплоть до нашего народа русского; и похвала кагану нашему Владимиру коим мы были крещены; и молитва к Богу от всей земли нашей». Речь идет именно о замене христианством Моисеева закона, то есть первоначального единобожия: «Закон ведь и прежде был и несколько возвысился, но миновал. А вера христианская, явившаяся и последней, стала большей первого и распростерлась во множестве народов… И, отложив все ветхое, ввергнутое в ветхость злобой иудейской, все новое хранят, по пророчеству Исайи: «Ветхое миновало, и новое возвещаю вам; пойте Богу песнь новую, славьте имя его от концов земли, и выходящие в море, и плавающие по нему, и острова все»… Христос прославляется, а иудеи проклинаются; язычники приведены, а иудеи отринуты. Как говорил пророк Малахия: «Нет благоволения моего к сынам Израилевым…». Вполне логично и именование Владимира каганом – титулом, которым обладал иудейский первосвященник. Каган Владимир перешел вместе с народом от Моисеева закона – первоначального единобожия в христианскую веру и принял имя Василия, то есть базилевса. (По существу, описан стандартный для Нового Времени переход от выборной власти, характерной для Сынов Израилевых к абсолютистской династии – см. 4.4.1).

Свидетельством перехода от первоначального единобожия к христианству является компромиссный символ веры, относящийся к крещению Руси Владимиром Равноопостольным, который содержится в многочисленных списках Повести Временных Лет (Лаврентьевском, Ипатьевском и др..), а также в Степенной Книге. В этом символе веры Иисус назван подобносущим (а не единосущим, как в христианских символах веры) Отцу: «Сын подобосущен и безначален Отцю». Вот как комментирует это Словарь Брокгауза и Ефрона: «православные находили, что признание Сына Божия только подобным Отцу не отличает Его принципиально от прочих людей, которые также имеют образ и подобие Божие» (ЭСБЕ, Подобосущный). Если бы переход к христианству происходил от языческого многобожия, зачем бы понадобился этот компромисс?

Как остатки прежнего единобожия в России дошли до наших дней субботники или жидовствующие. В начале 19 века они еще жили на территориях современных Воронежской, Орловской, Тульской, Московской, Саратовской областей. Число их по официальным данным составляло около 20 000 человек. (В 2.7.5 мы говорили о том, как официальная статистика занижала число раскольников в 11 раз. Таким же образом дело могло обстоять и с численностью субботников). «В статье М. Былова, опубликованной в «Воронежских епархиальных ведомостях» в 1890 г., цитируются материалы из архива Воронежской духовной консистории, в настоящее время нам недоступные. В 1765 г. допрошенные в консистории дворцовые крестьяне и однодворцы следующим образом описали свое «суеверие», возникшее тремя годами ранее в селах Мечетки, Гвазда и Пузево Бобровского и Павловского уездов: «Образам св. не поклоняться – они… суть идолы; в церковь Божию не ходить, не исповедываться и св. таин не причащаться, а веровать Богу духом; исповедываться и приобщаться чтением псалмов, и… читать перед начатием есть: Се ныне благословите Господа, а по окончании: хвалите Господа все языцы – до конца; свиного мяса не есть, субботу почитать, а воскресенье не почитать, затем что оно установлено по новой благодати; крестов на себе не носить» (А. Львов Русские иудействующие http://lvov.judaica.spb.ru/).

Субботники говорили на русском или украинском языке. Фамилии их также русские. Феномен субботников пытались объяснить тем, что свою веру они позаимствовали у иудеев. Но иудеи в обозримом прошлом никогда не занимались прозелитизмом среди других народов. Кроме того, евреи в составе Российской империи появились только после раздела Польши в 1772 году.

Еще откровеннее о приверженности этих русских Моисееву закону говорит изданный в 1913 году справочник С. В. Булгакова: «Субботники и воскресники Так называются сектанты молоканского толка… они стали говорить вообще о превосходстве Моисеева закона пред законом Христовым, а затем и о Самом Иисусе Христе стали толковать, что Он – простой человек, пророк, низший Моисея, свято чтивший его закон… Субботники, или жидовствующие… Всего удивительнее то, что жидовствующие – это коренные природные русские, отказавшиеся от Христа, от христианства, от русской национальности. Закон еврейский дал Бог, и дал его на вечные времена, говорят русские субботники, а христианство дано Христом, Которого субботники не признают Сыном Божиим; не признают они и Троичность лиц в Божестве. Не признавая Христа, отвергают субботники и Церковь Его; не признают они и св. икон. Воскресение мертвых жидовствующие хотя и признают, но определенного понятия о будущей жизни не имеют. Все чаяния субботников прикованы к земле, но не к небу. Они все обрезаны (мужской пол). Ссылаясь на примеры Авраама, Иакова, Измаила, Давида и других, жидовствующие допускают многоженство, и сразу иные из них имеют по две и по три жены» (С. В. Булгаков Справочник по ересям, сектам и расколам М., Современник, 1994).

(Это первоначльное единобожие сохранилось в Европе вплоть до наших дней в виде общин унитариев и анабаптистов. Так унитрии «рассматривают догмат троичности Бога как искажение христианства, верят в единого Бога и считают Иисуса просто человеком… Идеи унитаризма Фауст Социн проповедовал в Польше, где сформировалась крепкая община, подвергнутая преследованиям в середине 17 в. В Трансильвании до наших дней сохраняется унитарианская община, у истоков которой стоял проповедник Френсис Дэвид, проникшийся этой верой в 1565. В Англии… Теофил Линдсей (1723–1805), основал первую унитарианскую общину в Лондоне (1774)» (Энциклопедия Кольера). «Некоторые анабаптисты… чрезмерное значение придавали личности Христа как нравственного примера, что привело к отрицанию Божеской природы во Христе. Из этого направления вышли унитарные секты, отрицающие учение о Троице» (P. M. Конь Сектоведение Конспект лекций для студентов 4 курса Сергиев Посад 2006, Анабаптизм)).

А вот еще один осколок прошлой веры: в Бурынском и Путивльском районах Сумской области Украины проживает относительно небольшая этническая группа – горюны. Разговаривают они на украинском языке с вкраплениями белорусского. Считается, что живут в этих местах по крайней мере со времен Киевской Руси. Вот что говорит один из горюнов: «В устройстве могилы тоже у нас есть отличие. Обычно как? Вырывают яму четырехугольную и кладут покойника в гробу. А у нас почему-то делают обязательно сбоку «подбой», отрывают яму, скажем, на метр пятьдесят, а потом сбоку вырывают каморочку пещеру, туда ставят гроб, яма остается пустой, а гроб сбоку от ямы» (Горюны Россия как цивилизация. Передача радио «Свобода» от 27.02.2004 http://archive.svoboda.org/programs/civil/2004/civil.022704.asp).

Но ведь могила с подбоем – это традиционный тип мусульманского захоронения. Неужели горюны позаимствовали его у мусульман? Скорее это реликт общей культуры единобожия.

Где еще сохранялись остатки прежней веры? Естественно, на периферии, кордоне, в пограничных землях, куда христианство проникало постепенно и с задержкой.

Например, среди украинских казаков: «Андре Теве, автор «Всемирной космографии» (Париж, 1578) характеризует «днепровских черкасов» (так он называет казаков), как мусульман, среди которых «нет ни одного христианского пристанища» (Н. Я ковенко Нарис icmopiї середньовiчної та раннmомодерної України Киев, Критика, 2005, с. 189). Или вот герб гетмана Мазепы – так называемый «Курч». На щите расположены полумесяц и звезда Давида. В центре «фигура, вроде латинской буквы «Y», которая скорее всего соответствует старому гаммаобразному кресту (об этом кресте в 2.2.2).

Среди Гребенских (Терских) казаков также сохранились субботники: «25 января 1836 года в «Ведомости о состоянии в Гребенском казачьем полку разного рода людях» командир полка граф Стенбок-Фермон пишет: «Во вверенном мне полку числятся… евреи в числе 10 душ мужского пола и 8 душ женского». Конечно, это были русские казаки, проживавшие в станицах со дня их основания, среди них офицеры и урядники. Из «жидовствующих» указаны семьи отставного сотника Василия Ермолаева, урядника Никифора Ермолаева, казака Трофима Шавырева… Явление это было отмечено и в других полках Кавказской линии (Хоперском, Кавказском, Волгском)» (А. Петров Вероисповедание в гребенских станицах Станица, общеказачья газета, 46, декабрь 2005).

Мы полагаем, что все русские старообрядцы – то есть все доромановское население Московии – были носителями дохристианского единобожия. Изначально их так и называли – староверы. Однако впоследствии русские староверы неоднократно шли на компромисс с властями, причем не только российскими, но и австрийскими. В связи с этим многие из них восприняли постулаты о божественной природе Иисуса и его распятии в Иерусалиме. Вначале раскольники, бежавшие из России, селились в Молдавии на территории Османской империи, что вполне естественно в силу общей традиции единобожия и антикатолической и антиромановской направленности староверов и османов. Однако в 1777 году по мирному договору Австрии и Турции часть Сучавского округа, населенного русскими раскольниками, вошла в состав Австрии. Иосиф II в 1783 году выдал староверам патент на свободу религии, а также на 20 лет предоставил им освобождение от налогов, в связи с чем в австрийские владения из Молдавии переселились и другие староверы. В 1844 году в монастыре в Белой Кринице на Буковине (Черновицкая область) была создана епархия староверов во главе с митрополитом, которая посвящала в сан священника, в том числе староверов из Российской империи. Как отмечает словарь Брокгауза и Ефрона, «австрийской правительство прельстилось мыслью создать в Австрии центр, к которому тяготели бы русские раскольники., в какие-нибудь 10 лет своего существования в России австрийская иерархия распространилась от Москвы до Польши, Ирбита и Кавказа… Центром иерархии в России сделалась Москва» (ЭСБЕ, Белокриницкая или австрийская иерархия).

Герб гетмана Ивана Мазепы

Осколком прежней веры являются польско-литовские татары. В сегодняшней Польше проживает 5000 польско-литовских татар, то есть исповедующих ислам людей, чьи предки жили на территории Польши и Литвы по меньшей мере с 14 века. В сегодняшней Литве их 4000, в Белоруссии – 10 000. Сами татары считают, что их предки попали в Польшу и Литву, переселившись в 14 веке из Крымского ханства. И это вполне закономерно. С одной стороны, верхушка польско-литовских татар, так же, как верхушка пруссов в Немецком Ордене, пользовалась всеми правами польской шляхты и была интегрирована в польский высший свет. Трудно было бы ждать от нее несогласия с общепринятой в Польше идеологемой: христианская вера пришла в Польше на смену язычеству. Наличие мусульман на территории Польши при этом могло быть объяснено только их приходом извне. С другой стороны, основателями государства в той или иной стране часто считалось прибывшее из других краев племя. К примеру, первое болгарское государство якобы основал вторгшийся извне хан Аспарух. Прибывшие издалека вестготы считаются одними из предков испанцев. Вспомним и наших варягов. Да, собственно, и основатель Польши Лех пришел в нее из Паннонии. (Эта история о трех славянских братьях Чехе, Лехе и Русе, несомненно, копировала библейскую историю о родоначальниках народов Симе, Хаме и Иафете). Поэтому история о прибытии польско-литовских татар из Крыма или о переселении их Тамерланом вполне вписывалась в стандартную схему и даже добавляла престижа татарской знати.

Современные же историки сообщают: «установить точное время первоначального поселения мусульман на землях Великого княжества Литовского не представляется возможным». Все же называется 14 век. Но ведь считается, что в 14 веке хан Узбек только вводил ислам в Золотой Орде, причем столкнулся с сопротивлением ордынской знати: «Причиною вражды эмиров к Узбеку было то, что Узбек постоянно требовал от них обращения в правоверие и ислам и побуждал их к этому. Эмиры же отвечали ему на это: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания и каким образом мы покинем закон (тура) и устав (ясык) Чингиз-хана и перейдем в веру арабов?» (Продолжение «Сборника летописей» Рашид-ад-дина, между 1312 и 1318 гг.). Поэтому странно, что татары прибыли в Польшу и Литву в том же 14 веке уже сложившимися мусульманами, хранившими потом эту веру на протяжении 600 лет. При этом польские татары быстро забыли свой якобы родной язык: «можно считать, что основная масса литовских татар уже в конце XVI в. не говорила на родном языке (одном из тюркских диалектов)». Согласно «Рисале-и-татар-и-Лех» (1558 г.) татары в Литве «не могут разговаривать по-арабски или по-турецки, зато знают другие языки: каждый умеет говорить на двух языках, которые там распространены» (3. Канапацкая «Рисале-и-татар-и-лех» – ценный источник по истории и культуре литовских татар XVI века Беларуси гiстарычны часопiс, 2004, № 7 с. 33–40).

Сохранились датируемые 16 веком рукописи: записанные арабским алфавитом на так называемом старобелорусском языке – переводы с арабского сур Корана и другой религиозной литературы, которой пользовались польско-литовские татары. К 17-му веку относят записанные арабскими буквами подобные переводы на польский.

Вот фамилии польско-татарских князей: Острыньские, Пуньские, Ассанчуковичи, Баргынские, Юшыньские Кадышевичи, Корыцкие, Крычиньские, Лостайские, Ловчицкие, Смольские, Ширинские, Тальковские, Тарашвиские, Уланы и Завицкие (Я. Я. Гришин Польско-литовские татары (наследники Золотой Орды). Научно-популярные очерки Казань, Татарское книжное издательство, 1995).

Вспомним фамилии польских магнатов того времени: Вишневецкие, Потоцкие, Чарторыйские, Острожские. Разницы почти нет. То есть мы видим общность, которая ничем, кроме религии, не отличается от окружающего населения.

В 3 1.8 мы говорили о загадочном «исчезновении» языческих идолов. Не осталось также никаких свидетельств о существовании языческих культов в Литве после ее крещения в 1387 году. То есть польско-литовским татарам удалось на протяжении 600 лет сохранить свою веру, а вот от языческих культов сразу не осталось никаких следов. Любопытно также и совпадение двух дат. Первая: 1387 год – крещение Литвы и «исчезновение» язычников. Вторая: конец 14 века – приход польско-литовских татар. Мы полагаем, что польско-литовские татары и есть те самые воскресшие язычники, хранившие и дальше свое первоначальное единобожие.

Примечательно название одного из воронежских сел, в которых жили субботники: Мечетки. Но в России есть гораздо более известный топоним, который связан со словом мечеть. Это Москва.

Наиболее наглядно в наше время это проявляется в европейских языках: по-французски Москва будет Moscou, а мечеть – mosquee. По-английски мечеть – mosque, по-немецки – moschee, по-испански – mezquita, по-датски – moske, по-голландски – moskee, по-фински – moskeija, по-латышси – moseja. То есть слово распространено по всей Европе. Означало оно, по всей видимости, место собрания верующих. Когда Альфонс VI Храбрый отвоевал у сарацинов Толедо, то переделал толедскую мечеть в христианский храм. Храм этот стал называться Mezquita del Cristo de la Luz – Мечеть Христа от Света. Католический храм, в который якобы еще в 13 веке переделали Кордовскую мечеть, до сих пор называют Мескитой. Эта, в свое время вторая по величине в мире мечеть, ориентирована вовсе не на Мекку, а по сторонам света, что свидетельствует о ее принадлежности не к современному исламу, а к общей религии единобожия.

Над Мескитой возвыщается 60-метровая колокольня – прежний минарет. 83-х метров в высоту достигает Хиральда – колокольня Севильского собора – минарет прежней Севильской мечети.

Москва также отличается от других русских городов наличием столпа Иван Великий. В поисках аналога для Ивана Великого историки архитектуры, не найдя ничего ближе, отправляются в Италию и сравнивают его с венецианскими колокольнями XII–XV веков (Петров Д. А. О происхождении архитектурной композиции столпа Ивана Великого Тезисы докладов юбилейной научной конференции к 500-летию Архангельского собора и колокольни Ивана Великого Московского Кремля (28–30 октября 2008 года). Москва, 2008). Прямых аналогов в Венеции нет и с не меньшим основанием Ивана Великого можно сравнить с минаретами испанских мечетей или минаретом Калян (Большой или Великий) в Бухаре.

Наличие уникального для русских земель столпа Ивана Великого, характерного для мечетей, на наш взгляд и дало название будущей столице России.

В Киевском Синопсисе содержится следующая псевдоэтимология: «Наречие то Москва от имени праотца Мосоха…». Тут же и «народы Мосховитов». Имя Мосох не так чтобы очень хорошо стыкуется с названием Москва, не правда ли? Но гораздо лучше со словом месхеа. Это слово месхеа (совпадающее с итальянским moschea, а также близкое к финскому moskeija и латышскому moseja, где s произносится как среднее между ш и щ – все эти слова означают мечеть) зафиксировано в русском письменном источнике в значении «мечеть». Вот «Повесть о поведении и жителстве в Константинополе султанов турецких, еже преведена от славенополского языка в славенороссийский язык им же, Андреем Лызловым» (Андрей Лызлов Скифская история М., Наука, 1990).

Русский автор 17 века Лызлов перевел книгу польского историка Симона Старовольского (1588–1656) «Двор цесаря турецкого и жителство его в Константинограде», которая «печатана в Кракове, в типографии Францышка Цесара, лета 1649-го». Вторая глава в его переводе называется «О божницах или мосхеах турецких» (в оригинале – «О boznicach albo moscheach tureckich»). To есть у Лызлова нет другого русского слова, кроме мосхеа, чтобы перевести употребленное в польском тексте moschea. Значит, так и называлась мечеть на Руси в его время. Вероятно, так местное население называло и город с Иваном Великим – Мосхеа. Поэтому и появилась этимология от патриарха Мосоха. Москва – вестернизированное название, появившееся в эпоху Романовых.

Довольно близок по звучанию к слову Москва сирийский Дамаск. (Именно на минарете Большой мечети Дамаска, она же мечеть Омейядов, должен согласно мусульманской традиции появиться спустившийся с небес для Страшного Суда великий пророк Иса). На арабском город называется Димашк аш-Шам, что переводится как Дамаск Сирийский и наводит на мысль, что Дамаск – это имя не собственное, а нарицательное. На арамейском в названии города часто за первой буквой Д стоит еще р – Др, что переводится как «населенное место». (Аналогично, Дар-эс-Салам – это Место мира). Тогда Дамаск означает Место Мечети. Заглянув в Полную популярную библейскую энциклопедию (Архимандрит Никифор, Москва, 1891) мы прочтем: «Дамаск (с Сербского – место хлопот, деятельности)». Нет ли противоречия между мечетью и местом деятельности? Отнюдь. Мы готовы почти согласиться с Я. Кеслером и И. Давиденко, заметившими, что «ярмарка – нем. Messe, швед. Masse. HopB.messe – изначально было местом встречи… от этого значение возникли религиозно окрашенный слова «месса» и «мечеть» (Мифы цивилизации М., Эсмо, 2005, с. 109).

С той только оговоркой, что храм и был первоначально торговой факторией (см. 3.5.7–10). То есть корень Mss-Msq является общеевропейским, а топоним «Москва» – свидетельство распространения религии единобожия по всему европейскому континенту – от кордовской Мескиты до бассейна Волги.

Конечно, читатель, нам приходилось слышать, что Москва происходит от финского «болотистая или грязная речка». В том же русле, простите за каламбур, и рассказы, что Иван Калита означает не Иван Калиф, а Иван Кошелек. Читатель, ты можешь сам выбрать, что тебе больше подходит в качестве твоего предка: Иван Кошелек, сидящий на берегу Грязной речки или Иван Калиф, то есть Святой, в своей Мечети. (Об Иване Калифе и о построенном им столпе, который называли Иван Святой, см. 3.7.5, 6).

Конечно, все знают, что христианство пришло в Россию из Византии. Однако еще Н. А. Морозов задался вопросами: «Почему русское слово церковь происходит от латинского циркус (круг верующих), а не от греческого эклесия (откуда французское eglise)?

Почему русское слово крест, как и польское кржыж, происходит от латинского крукс, а не от греческого его названия ставрос?

Почему русские священники в летописях всегда называются попами, как по-английски и до сих пор называется римский папа (pope), да и само русское название «поп», очевидно, лишь искажение слова папа? Ведь, если б священники пришли к нам из Византии, то они и назывались бы как и там только иереями?

Почему русское слово пост того же корня, как немецкое Fasten, английское fas, латинское fasti – судебные дни, тогда как по-гречески пост называется нестейя и асития?

Почему русское слово алтарь происходит от латинского altarium (по-немецки Altar, по-французски altar), а не от греческого тюсиастерион или бомос?

Почему в старо-церковном языке вместо слова «уксус» употребляется слово оцет от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус прямо и называется оксос, как по-русски?

Почему язычник в старо-церковном языке называется поганин (откуда слово поганый (от латинского paganus), английское pagan), тогда как по-гречески язычник называется этникос?

Почему в старо-церковном языке вместо «причащать» употреблялось «комокати» (ком кати) от латинского communicare (французское communier), тогда как по-гречески причащение называлось койнония?

Почему вещество для церковного каждения называется ладан, от латинского слова ladanum (от корня laudo – восхваляю), тогда как по-гречески оно называется либанос?

Почему само слово «вера» происходит у нас от латинского слова vera, т. е. истинная, откуда и французское verite, а не от греческого докса или пистис, откуда и французское слово piete – благочестие?

Почему полоса материи, надеваемая диаконом при служении, называется орарь от латинского orarium – полотенце?

Почему слово вино, употребляемое при причащении, происходит от латинского слова vinum, а не от греческого ойнос?» (Н. А. Морозов Христос Кн. 8 предисловие к 1-му тому).

Заметим, что Н. А. Морозов перечислил ключевые для религиозной практики термины. Поэтому его список нельзя свести к случайным заимствованиям из латыни. Традиционная версия крещения Руси предлагает нам поверить, что греки, якобы принесшие на «землю русскую» христианство, обучили местных жителей латинской терминологии, то есть терминологии своих католических конкурентов. Но ведь считается, что разногласия между двумя Церквями возникли еще в IV–V веках и с тех пор продолжали углубляться.

Впрочем, если ты, читатель, прочел книгу Первую, то, надеюсь, я убедил тебя, что никакой Древней Руси на Днепре не существовало. Поэтому история о крещении Московии из Византии становится совсем уж фантастической.

Идея о греческой вере московитов внедрялась габсбургскими дипломатами с целью втянуть Московию в войны с Османской империей. Московскому царю предлагалось занять «единоверный» константинопольский престол, признав при этом главенство Рима (см. 1.5.3). В Екатерининские времена австрийский проект войн России с Османской империей стал реализовываться. Но в это же время Россия, лавируя между европейскими лидерами Австрией и Пруссией, пыталась обрести политическую самостоятельность. В этих условиях старая идея о греческой вере, пришедшей в Россию из Константинополя, использовалась для отстаивания независимости от католического и протестантского Запада. Эта идея получения веры из Константинополя уже была использована в начале 17 века киевскими монахами – для сопротивления польской и католической экспансии после Люблинской унии (см. 1.6.2, 3).

Следуя Киевскому синопсису с его «православнохристианской Греческой верой» Екатерина II в своих «Записках касательно Российской истории» (1783–1787 гг.) постулирует, что Владимир принял из Царьграда «закон православный». После этого вести споры о генезисе русского христианства уже не приходилось.

Однако в изложении Екатерины Владимир просит «царя Греческого», чтобы его (Владимира) «научить и наставить могли в греко-католической вере». А ведь совсем недавно в 1774 году после раздела Польши австрийская императрица Мария-Терезия повелела заменить в своей империи термин «униат» на «греко-католик», уравняв униатских священников в правах с католическими. Екатерина не могла об этом не знать. Видимо, все дело в том, что «русская вера» с приходом Романовых изначально называлась греко-католической, то есть униатской – сохранявшей отличия от католичества, но признававшей главой Церкви папу римского. «Греко-католической» русская церковь называлась еще и в 19 веке. Так в 1823 году вышел из печати написанный архиепископом Московским и Коломенским Филаретом «Хрiстiанскiй Катихизисъ Православныя Кафолическiя Греко-Россiйскiя Церкви», «рассмотренный и одобренный Святейшим Правительствующим Синодом» и «изданный по Высочайшему Его Императорского Величества повелению».

По-видимому, при Екатерине в 70–90-х годах 18 века в Российской империи решался вопрос «о вере»: станет ли русская Церковь, как прежде, подчиняться Папе Римском, то есть являться по существу греко-католической, или будет претендовать на самостоятельность.