Вернемся в Испанию конца 15 века.

– Хорошо, – скажешь ты, читатель, – евреи сами породили местные структуры, с которыми взаимодействовали. Местные мужчины были недовольны своим низким статусом. Но каким образом местная структура могла взять под контроль более развитую транснациональную?

Действительно, монастырская система на Руси была ликвидирована (как торгово-промышленная) в результате интервенции более промышленно развитых держав. Режим большевиков пришел к власти в России в результате четырехлетней Мировой войны, приведшей к гигантским социальным изменениям в России, во многом за счет тотального призыва в армию – всеобщей мобилизации.

В связи с опережающим развитием Испании в ней раньше других стран должны были развиться противоречия между аполлонийцами и меркурианцами, и возникнуть сама возможность победы аполлонийцев. Но что именно могло привести к утрате доминирования в Испании евреев-меркурианцев, обладавших непревзойденными знаниями и технологиями? Разве кто-то мог извне вторгнуться в Испанию, которая была выше всего окружающего мира по уровню своего развития? Да мы и ничего не знаем о таком внешнем вторжении.

Проведем аналогию между Великой Октябрьской и Великой Испанской революциями. Причиной Октябрьской революции был полуколониальный статус Российской империи и резкое неравенство между слоями общества. Но непосредственные предпосылки для революции создал вызванный Первой Мировой войной социальный сдвиг, когда десятки миллионов мужчин в результате мобилизации были превращены их крестьянина в «человека с ружьем» (мобилизовано было 39 % всех мужчин от 15 до 49 лет). «Россия сдвинулась с места. Война, как подземный толчок, сорвала её с оснований. По тысячам сёл тревожно били колокола, возвещая мобилизацию. Тысячи крестьянских лошадёнок везли к железным дорогам призывников из самых глухих углов страны. Враг вторгся в страну с запада, но мощный людской вал покатился навстречу ему с востока. Вся страна превратилась в военный лагерь. Жизнь смешалась. Всё привычное и устоявшееся мгновенно исчезло» (К. Паустовский Повесть о жизни).

В Испании также произошли социальные изменения, открывшие дорогу Великой Испанской революции. Была создана возможность массового превращения аполлонийцев в «человека с ружьем». Причина – Военная или Великая Огнестрельная революция.

Концепция «военной революции» была предложена М. Робертсом (Roberts М. The Military Revolution, 1560–1660. Essays in Swedish History L., 1967). При дальнейшей разработке этой концепции дата начала военной революции последовательно сдвигалась в прошлое – до 1530, затем до 1500 года, затем до 1450 (Geoffrey Parker The Military Revolution. Military Innovation and the Rise of the West, 1500–1800 Cambridge University Press, 1988). Но в любом случае эта военная революция неразрывно связана с появлением огнестрельного оружия, которое относят к началу 14 века.

Историки затрудняются ответить на вопрос, где же впервые появилось это оружие. Мы же рискнем предположить, что как раз в Испании – технологическом лидере тогдашнего мира с богатой металлургической базой. Свидетельством этого технологического «огнестрельного» прорыва являются «иерихонские трубы», разрушившие стены города, и артиллерийский «огонь», что «вышел из Есевона, пламень из города Сигонова и пожрал Ар-Моав и владеющих высотами Арнона» (Числа, 21, 28). Считается, что именно в Испании в 1521 году был создан мушкет, а испанские ружья славились в Европе вплоть до конца 18 века.

Возможность применения мушкетов и, вообще, ручного огнестрельного оружия связана с зернистым порохом, пришедшим на смену «пороховой мякоти». (Параллельно в составе пороха калиевая селитра сменяла натриевую – см. 4.11.2.а). Применение зернистого пороха резко повышало скорострельность (за счет уменьшения времени очистки ствола после выстрела и зарядки) и мощность выстрела. Считается, что использование зернистого пороха началось во второй четверти 15 века (Келли Дж. Порох. От алхимии до артиллерии М., КоЛибри, 2005, гл. 4). К середине 15 века относят появление фитильного замка, который сделал возможным применение ручного оружия одним стрелком (до этого требовался стрелок и наводчик).

Появление индивидуального огнестрельного оружия привело к тому, что победа в бою стала определяться численным превосходством, а не индивидуальной боевой выучкой воина: «сплоченный в тактическую единицу рядовой, плохо обученный боец оказался сильнее индивидуального, квалифицированного, тренированного с детских лет средневекового воина. Возможность использовать для боя… крепких физически, но не квалифицированных бойцов открыла возможность формирования массовых армий в десятки тысяч человек, возможность, которой не имело средневековье…» (Свечин А. А. Эволюция военного искусства. Том 1 М.-Л., Военгиз, 1928, гл. 5).

До этого в Европе использовались сравнительно небольшие отряды наемников, которые «работали» по контракту, то есть нанимались на строго определенный период для участия в определенном военном конфликте. Вот как характеризуется ситуация в управляемых купцами итальянских городах в 14 веке: «в городах-государствах Центральной и Северной Италии правящие классы, которые должны были бы стать костяком армии, все больше и больше погружались в свою профессиональную деятельность и предпочитали прибегать к помощи наемников… Деловые люди Возрождения «знают… что в определенные моменты война настоятельно необходима для лучшего ведения дел и процветания города; они, не колеблясь, пользуются случаем, чтобы развязать войну, но сами больше в ней не участвуют. Постоянные мобилизации слишком нарушают ход дел в этих компаниях, в этих фирмах, связанных со всем миром, где каждый должен заниматься своим делом… не разумнее и не выгоднее ли платить наемникам, которые и будут воевать, в то время, как купцы у себя в конторах будут зарабатывать деньги для их оплаты?» (Ф. Контамин Война в Средние века Спб, Ювента, 2001, с. 176).

Так было в Италии. А как обстояло дело на территории, контролируемой Немецким орденом, который мы тоже считаем меркурианско-купеческой структурой? «С конца XIV века в войске ордена быстро росло число наемников» (X. Бокман Немецкий орден М., Ладомир, 2004, с. 158). Не правда ли, наемники несколько странны для рыцарского ордена, если представлять его в духе рыцарских романов, а не как меркурианскую структуру?

Начиная с 15 века, в Европе стали появляться постоянные массовые армии. Солдаты этих армий были связаны с территорией, на которой они постоянно проживали, то есть находились под контролем «местных» аполлонийских элит. «Испания в самом конце 15 века… сочла необходимым создать постоянную армию, которую… Антуан де Лален в своем рассказе о путешествии Филиппа Красивого в Испанию (1501–1502 гг.) описывает следующим образом: у Изабеллы Кастильской «было три тысячи ордонансных (постоянных) воинов на ее жаловании и четыре тысячи воинов, пребывающих в своих домах и получающих половинное жалование, которые готовы, как только она их призовет, служить на войне за полное жалование» (Ф. Контамин, с. 191).

Таким массовым армиям уже не могли противостоять ни рыцарские ордена, ни немногочисленные отряды наемников. Меркурианская же структура по определению не способна обеспечить функционирование массовой армии, которая требует многочисленных казарм или военных лагерей, системы складов продовольствия, вооружения, боеприпасов, амуниции, оружейных и пороховых заводов и т. д. Мы видели, что даже в 14 веке купцы уже не хотели обременять себя участием в военных операциях, сосредоточась на торговле. Создание массовой армии с разветвленной территориальной структурой, если бы купцы за это взялись, неизбежно превратило бы их из меркурианцев в аполлонийцев. Как писал М. Робертс, «армия перестала быть… обществом агрессивных одиночек-профессионалов, она стала хорошо устроенным организмом… Теперь только государство могло мобилизовать необходимые административные, технические и финансовые ресурсы, требуемые для крупномасштабных военных действий». Появились «новые административные методы… новая администрация, с самого начала королевская, централизованная» (Цит по В. Пенский Великая огнестрельная революция М., Эксмо, 2010, с. 6).

Создав массовую армию и изгнав евреев из Испании, испанский король Фердинанд Арагонский и император Священной Римской империи Максимилиан I Габсбург начинают Итальянские войны (1494–1559), в ходе которых Габсбурги устанавливают контроль над всей меркурианской структурой Италии: Неаполем, Венецией, Римом, Флоренцией, Миланом, Генуей. Победы Испании принесла именно новая массовая армия: «возникшие в ходе Итальянских войн так называемые испанские tercios (терции) стали грозой полей битв в Европе. Они состояли из каре пикинеров, прикрывавшего подразделения мушкетеров по флангам» (У. Мак-Нил В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI–XX веках М., Территория будущего, 2008, с. 116).

В целом, «эта военная революция не могла не привести к серьезным переменам в политической, социальной, экономической и культурной жизни европейского общества… Начавшаяся в виде изменения в военной сфере, эта революция в конечном итоге, во многом ускорила процесс трансформации средневекового западноевропеского общества… в государство и общество Нового времени» (В. Пенский, с. 16). Иными словами, доминирование купцов-меркурианцев было ликвидировано и сменилось эпохой абсолютистских государств.

Очевидно, что массовая армия, вооруженная огнестрельным оружием, может эффективно вести бой лишь при соответствующем боевом порядке. Недаром одной из черт военной революции М. Робертс считал появление линейных боевых порядков, то есть выстроенных в ряды солдат. Таких, к примеру, как испанская терция.

В Библии есть указания на появление военных порядков в период, следующий за Исходом. Во время Исхода нет речи ни о боевых порядках, ни о постоянных вооруженных формированиях. Моисей предводительствует «обществом сынов Израилевых». В тексте на латыни слову «общество» соответствует «turba», что можно перевести, как «толпа». «И пришли Амаликитяне и воевали с Израильтянами в Рефидиме. Моисей сказал Иисусу: выбери нам мужей и пойди сразись с Амалкитянами» (Исход, 17:8–9). Все это не похоже на боевые соединения со слаженным взаимодействием. Явно не являются боевыми соединениями и те «ополчения», разбившись на которые израильтяне отправляются в поход от горы Синай: «Исчислите все общество сынов Израилевых по родам их, по семействам их… от двадцати лет и выше, всех годных для войны у Израиля, по ополченмям исчислите их» (Числа, 1:2–3). Разбивка идет «по семействам», а «ополчению» соответствует то же латинское слово «turma» – толпа.

Нет речи о постоянных боевых соединениях и боевых порядках и в описаниях дальнейших битв Моисея: «И сказал Моисей народу, говоря: вооружите из себя людей на войну» (Числа, 31:3). Иисус Навин также ведет в бой «весь народ, способный к войне» (Навин, 8:1, 3). Поначалу и в книге Судей нет упоминаний о боевых порядках, как вдруг: «И выступили Израильтяне на войну против Вениамина, и стали сыны Израилевы в боевой порядок близ Гивы» (Судей, 20:20). В описании битвы с сынами Вениамина постоянно упоминается боевой порядок: «и опять стали в боевой порядок», «и стали в боевой порядок перед Гивою, как прежде». Как будто сочинитель текста знает, что эта новая деталь не оставит читателя равнодушным, и повторяет ее на бис. Здесь же: «и выстроились в Ваал-Фамаре». Само слово «порядок» происходит как раз от построения в ряды. В Библии на латыни «боевому порядку» соответствует «aciem direxerunt», где «direxerunt» – от «dirigo»: строиться в ряды, преимущественно военные.

На наш взгляд, это и есть фиксация появления боевого порядка, аналогичного терции. Напомним, что терция есть сочетание стрелков из мушкетов или аркебузов, копейщиков-пикинеров и щитоносцев-родельерос (от этих трех видов войск и происходит, на наш взгляд, ее название). Копейщики прикрывали фланги стрелков от атак вражеской конницы, а родельерос, образующие первый ряд по фронту, заслонли стрелков щитами, из-за которых стрелки вели огонь. По нашему мнению, это и есть первый возможный боевой порядок.

Сведения о том, что прежде, до широкого использования огнестрельного оружия, могли существовать боевые соединения, состоящие из одних копейщиков, не представляются нам убедительными. Общепризнано, что такое соединение крайне неуклюже в атаке. Действительно, его может остановить и сделать бессмысленным, нарушив строй, любая естественная преграда либо простейшее укрепление. Такое соединение могло нести чисто защитную функцию, ограждая, к примеру, торговый караван.

Нам, вообще, представляются фантастическими все истории о массовых военных действиях в до-огнестрельную эру. Грандиозные античные армии и сражения уже достаточно критиковали и с точки зрения экономики, и с точки зрения материаловедения и истории технологий, и с точки зрения элементарного здравого смысла и соответствия реальной военной практике. Добавим два соображения. Всем известны современные спортивные боевые единоборства. Поединок с непосредственным соприкосновением (даже «с голыми руками» и наказанием за реальный удар по противнику) – это сильный стресс, справиться с которым способен далеко не каждый. Если добавить к этому наличие у противников холодного оружия (т. е. страх перед смертью или тяжелыми телесными повреждениями), то удержать обычного человека от бегства с поля боя, где идет контактное сражение с применением холодного оружия, может только гарантированная смертная казнь за дезертирство. Такое гарантированное наказание за дезертирство возможно только при государстве, полностью контролирующем свою территорию. Ничего этого в до-абсолютистскую эпоху явно не было. Использование огнестрельного оружия, то есть оружия дистанционного, снижает уровень стресса. Кроме того, стрельба, даже прицельная, – гораздо более простой процесс по сравнению с фехтованием. Поэтому мы считаем, что только огнестрельное оружие делает возможным появление массовых армий.

И второе соображение. Обратимся опять к спортивным единоборствам. Размер площадки (татами), на которой происходит поединок, – 8×8 метров. При этом соперники часто оказываются за ее пределами. То есть для того, чтобы во время боя с применением холодного оружия, сражающиеся непроизвольно не травмировали находящихся вокруг бойцов, в том числе «своих», между соседними воинами в линии должно быть по крайней мере 10 м. Отсюда следует, что при одновременной участии в бою хотя бы по сто человек с каждой стороны, фронт растянется на километр. Говорить о каком-то управлении боем в такой ситуации не приходится. Скорее следует ввести вторую линию, которая бы препятствовала дезертирству бойцов первой линии. Правда, не понятно, что в свою очередь удерживало бы от бегства солдат второй линии. Наличие третьей? Ситуация представляется полностью абсурдной.

Все истории о крупных сражениях в доогнестрельную эру есть стандартное «опрокидывание» в прошлое опыта войн, происходивших с применением огнестрельного оружия. При этом тесный строй стрелков был заменен тесным строем воинов с холодным оружием без всякой корректировки на специфику рукопашного боя. А взамен пушек и мушкетов писатели вручили античным армиям луки, пращи и метательные копья.

(К примеру: «Появлявшиеся (! – А. П.) издания латинских и греческих авторов, посвященные военной истории и военному искусству, привлекали внимание всех вдумчивых правителей. Карл Смелый, герцог Бургундский, который вел войну с швейцарцами, был усерднейшим почитателем Ганнибала и возил с собой в поход посвященные Ганнибалу труды… Поклонение античным образцам милиции Рима, еще слабо изученной (! – А. П.), обусловило наименование формируемых (французских) частей гордым именем легиона» (А. Свечин Эволюция военного искусства: В 2 т. М., Л., Госиздат, 1927–1928, т. 1, гл. 7)).

У «античных» видов вооружения есть, однако, принципиальное отличие от огнестрельного оружия – от летящих стрелы, камня или копья, в отличие от пули, легко защитится с помощью индивидуального щита, что делает лучников, пращников и копьеметателей бесполезными в наступлении и малоэффективными при обороне.

Отметим еще следующее обстоятельство: боевой меч или сабля, способные наносить рубящие раны, – изделия, требующие гораздо более высокого уровня металлургических технологий, чем простейшее огнестрельное оружие, которое может быть сделано даже из деревянной трубы. Поэтому боевое холодное оружие могло появиться не ранее «второго», то есть реального, бронзового века, который соответствует 15–16 вв. н. э. (У. Мак-Нил. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в IX–XX веках М., Территория будущего, 2008, с. 108–109). То есть никак не ранее оружия огнестрельного.

На наш взгляд, реальная история войн выглядит следующим образом: с возникновением огнестрельного оружия появились профессионалы, которых купцы нанимали для решения с помощью военной силы тех или иных задач. В первую очередь, наверняка, для охраны купеческих товаров. В Италии 14–15 веков они стали известны под именем кондотьеров (от condotta – плата за наем, т. е. контрактники). В дальнейшем, как противовес купеческим наемникам-кондотьерам, в 15–16 веках были созданы постоянные массовые армии, использовавшие боевые порядки.

Итак, военная революция создала возможность для аполлонийцев поставить под свой контроль меркурианские торгово-промышленные структуры. Однако возможность всегда ждет для своей реализации подходящего случая. Так Первая русская революция 1905 года потерпела поражение, а Октябрьская – победила в условиях катаклизма, вызванного Первой Мировой войной. Повторим, военное вторжение в Испанию – страну с передовыми технологиями – представляется нам маловероятным. Что же послужило толчком для Великой Испанской революции? Может, казни египетские?

В чем суть этих казней? Вот что говорит Коран: «Мы поразили уже род Фирауна тяжкими годами и уменьшением плодов… И мы послали на них потоп, и саранчу, и насекомых, и жаб, и кровь, как знамения ясные» (7, 127–130). Итак, главное – это «уменьшение плодов», то есть неурожай. Все остальное – это знамения, хотя потоп, саранча и насекомые тоже могут быть причиной неурожая или отягощающими явлениями.

А что говорит книга Исход? Первая казнь: «вся вода в реке превратилась в кровь. И рыба в реке вымерла, и река воссмердела и Египтяне не могли пить воды из реки» (7: 20–21). Этому существует давнее объяснение – вода зацвела от размножившихся водорослей. При этом «вода часто становится зелёного, но также может быть жёлто-коричнево го или красного цвета, в зависимости от вида водорослей». Рыба при размножении водорослей, блокирующих поверхность воды, погибает от недостатка растворенного в воде кислорода. Зацветшую воду нельзя употреблять для питья. Это явление, конечно, не исключительное, но могло усугубить тяжелую ситуацию. Еще заметим, что активное цветение водорослей происходит в сильную жару.

Следующие три казни: нашествие жаб, мошек и песьих мух. Неприятно, конечно, но не смертельно.

Пятая и шестая казни: моровая язва и нарывы. Как правило, голод сопровождается распространением эпидемий среди ослабленных людей и животных. Вспомним, однако, что такое моровая язва. Это чума. Были ли в Европе вспышки чумы в конце 15 века? Да, были, причем непосредственно связанные с изгнанием евреев из Испании, то есть с Исходом. Изгнанные из Испании евреи прибывали в Геную. В январе 1493 года в Генуе вспыхивает эпидемия чумы и город запрещает испанским евреям высадку на берег. Генуэзцы сочли, что чума завезена из Испании. В этот же период вспышка чумы отмечена и на Канарских островах.

Седьмая казнь: град. Вот это уже ближе к сути дела – град вполне мог побить посевы на значительной территории.

Восьмая казнь: саранча. Да, тоже серьезная угроза для урожая.

Девятая казнь: тьма. В качестве объяснения этого явления привлекаются такие природные явления, как сильные туманы и пепел от извержения вулкана. Но вряд ли жителей Испании напугал бы 3-х дневный туман, а действующих вулканов в Испании (так же, как и в современном Египте) нет.

Мы полагаем, что это могло быть солнечное затмение. Заглянув в справочник солнечных затмений, мы увидим, что на протяжении 200 лет – с 1400 по 1600 годы – на территории Иберийского полуострова было всего 5 полных затмений: 16 июня 1406 г., 29 июля 1478 г., 18 апреля 1539 года, 21 августа 1560 года и 10 июля 1600 г. Поэтому столь редкое явление – более чем двухчасовая темнота среди бела дня – могло произвести на очевидцев сильное впечатление. Как мы уже говорили, дата Исхода была подогнана под 7000 год от основания мира (1492 г.н.э.), поэтому не стоит требовать точного соответствия солнечного затмения этому году.

О том, какую дату Исхода, соответствующую солнечному затмению, мы считаем наиболее вероятной, мы поговорим в 4.11.12.

Десятая казнь: смерть первенцев. При голоде в первую очередь погибают дети.

Итак, основная казнь египетская – это «уменьшение плодов», в результате потопа, града, саранчи, порчи рек. Как результат, голод и болезни. Хотя вероятной причины неурожая могла быть и засуха, за которой последовали град и наводнения. Как это, к примеру произошло осенью 2012 года, когда «засуха в Испании сменилась наводнениями и проливными дождями».

Голод вызвал раздражение среди местного населения Испании. Местные элиты оказались способны вооружить местных мужчин и направить их против евреев-меркурианцев. Как пишет Иосиф Флавий, «египтяне» (то есть «местные» испанцы) выказывали «враждебное с их стороны отношение к евреям, основывающееся… на чувстве зависти к их благополучию» (Иудейские древности 9:1). Однако в данном случае была совершенно конкретная причина этой враждебности к евреям. О ней рассказывает история Иосифа.

Напомним, что в Торе история Иосифа непосредственно предшествует истории Исхода.

– Да, – можешь сказать ты, читатель, – но ведь в Торе говорится, что между двумя этими историями прошло много времени. Родились новые поколения.

Заметим, что автор Торы полностью находится на стороне евреев. Если история Иосифа произошла накануне Исхода, то для читателя было бы очевидно, что она то и привела к Исходу. Поэтому, выгораживая евреев, автор Торы отделил на бумаге деятельность Иосифа от событий, связанных с Исходом, фразой «И умер Иосиф и все его братья и весь род их. А сыны Израилевы расплодились, и размножились, и возросли и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та» (Исход 1:6, 7).

Правда, оказывается, при жизни Иосифа тоже был голод:

«И наступили семь лет голода… и был голод во всех землях… и вся земля Египетская начала терпеть голод… народ начал вопиять в фараону о хлебе. И сказал фараон всем Египтянам: пойдите к Иосифу и делайте, что он вам скажет… отворил Иосиф все житницы и стал продавать хлеб Египтянам… И не было хлеба во всей земле… Иосиф собрал все серебро, какое было в земле Египетской и в земле Ханаанской, за хлеб, который покупали… И пригоняли они к Иосифу скот свой, и давал им Иосиф хлеб… за весь скот их… И купил Иосиф всю землю Египетскую… И народ сделал он рабами от одного конца Египта до другого» (Бытие, 41: 54–56, 47:13–21).

Для этой блестящей операции Иосиф использовал зерно, которое он, очевидно, скупил в урожайные годы по дешевой цене у тех же местных жителей. Правда, Тора говорит, что все это он сделал не для себя, а для фараона. Но мы уже сталкивались с подобными ситуациями, когда автор сочинения не может не упомянуть неприглядное событие, поскольку все вокруг о нем знают, но зато старается всеми силами выгородить «нужного» персонажа. Мы полагаем, что «положил хлеб в городах» (41:48) означает «положил в гетто».

Видимо, в результате этой финансово-торговой операции произошел социальный взрыв, которым воспользовались «местные» элиты.

Напомним, общим местом является связь изгнания евреев из Испании с их ростовщической деятельностью: «Предпосылкой изгнания стали мощные антисемитские настроения в Испании XV века, в основе которых лежал социальный конфликт между преимущественно крестьянским коренным населением и немногочисленной еврейской общиной, активно занимающейся торговлей и ростовщичеством, а также проникшей во многие сферы административного управления, в том числе финансового». Не правда ли, тут довольно точно описана деятельность Иосифа?

– Если, как утверждается, Исход был в 1492 году, – можешь сказать ты, читатель, – то в истории Испании 15 века должны быть упоминания о голоде.

И они есть: «В экономической политике католические монархи покровительствовали процветавшим отраслям хозяйства – скотоводству и экспорту шерсти. Поэтому Изабелла и Фердинанд оберегали Месту, могущественный союз скотоводов, объединявший крупные овцеводческие хозяйства знати и монастырей. Хотя политика привилегий Месты благоприятствовала торговле купцов и апистократии, крестьянскому сельскому хозяйству, ремеслу и перерабатывающим текстильным мануфактурам она причиняла большой вред. Так как поголовье овец в период с 1400 по 1500 годы возросло с миллиона до трех, требовались все большие площади для пастбищ. В ход пошли угодья, ранее использовавшиеся исключительно для выращивания зерновых культур. Животноводство выдвинулось на первый план, а площади под зерновые значительно сократились, что в отдельные годы привело к голоду» (М. Панцер «Католическая королевская чета»: Изабелла I Кастильская и Фердинанд II Арагонский (1479–1504/16) в кн. Испанские короли Ростов-на-Дону, 1998, с. 32–33).

Сравним последнюю фразу предыдущей цитаты с Торой: «стада скота нашего у господина нашего… и купил Иосиф всю землю Египетскую для фараона, потому что продали Египтяне каждый свое поле, ибо голод одолевал их» (Бытие 47:18, 20). Практически, полное совпадение положения дел, хотя мотивировки и различаются. Это неудивительно, так как задача Торы – выгородить Иосифа.

Добавим, что в условиях социальных катаклизмов становятся не нужны «высокие технологии», как это, скажем, было в России в период гражданской войны и разрухи. Общество как бы отбрасывается назад в своем развитии и начинает заново с промежуточного этапа. Так произошло и в Испании 15 века. Еврейская культура и технологии стали не нужными на фоне поразившего страну голода. Собственно, это тоже общее место: жизнь в Испании после изгнания евреев стала гораздо скупее и проще по сравнению с «мавританской утонченностью». Кроме того, с середины 16 века в Испании отмечается экономический упадок. В качестве одной из его причин называют изгнание крещеных мавров – морисков. Как мы уже не раз говорили, на наш взгляд, испанские мавры и испанские евреи – это разные названия одних и тех же людей.

Итак, голод и последовавший за ним социальный взрыв были использованы «местными» элитами для изгнания евреев либо постановки их под свой контроль. Принципиальную возможность такого события создала Великая огнестрельная революция.

Важным, если не главным, фактором, обусловившим схватку аполлонийцев и меркурианцев, была борьба за доходы, получаемые от освоения Нового Света и других колоний. Недаром так совпадают даты трех событий испанской истории: изгнания евреев, победы над маврами и отплытия экспедиции Колумба. Разделавшись с маврами-евреями в Испании, Изабелла и Фердинанд тут же заявляют: это мы открыли Новый Свет, евреи тут не при чем. Началось установление испанского господства над Новым Светом: под власть Испании перешли в 1511 г. Куба, в 1519–1546 гг. – Центральная Америка, в 30–40-х гг. 16 века – Перу, Чили, Бразилия. Местное население было закрепощено (энкомьенда, пеонаж), а в ряде районов введено прямое рабство. Рабство и крепостничество пришли на смену прежним товарно-денежным отношениям также, как это было в России в 17–18 вв. (см. 3.8.10).

А вот что известно об открытии португальцем Васко да Гама морского пути в Индию вокруг Африки. Путь на восток вдоль северо-африканского побережья Средиземного моря был перекрыт маврами. (Что неудивительно, после их изгнания из Испании и Португалии). Португальской торговле препятствовали также венецианские купцы (евреи-меркурианцы – см. 4.3.2), заключившие союз с египетскими мамлюками. Добравшийся на четырех кораблях вокруг Африки до Калькутты (Каликута) в 1498 году Васко да Гама «столкнулся в враждебностью мусульманских торговцев» (они же арабские, они же еврейские, см. 4.3.7). Обстреляв город из пушек, он был вынужден убраться восвояси. (До этого из пушек был обстрелян «арабский берег» в Мозамбике). В 1502 году была послана новая экспедиция из лвадцати кораблей, и португальцам удалось выбить из Калькутты «мусульманских» купцов. То есть и на ост-индийском направлении аполлонийские династии устанавливали контроль над еврейской торговлей.

Как мы уже отметили, хронология, то есть последовательное расположение всех событий на шкале времени, существовала не всегда. Более того, считается, что «в древности» людям был присущ циклический взгляд на время. Согласно ему все в мире движется по кругу: «что было, то и будет, что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Поэтому не имеет смысла вопрос: «А какой сейчас год?» – ответ: «такой же, как всегда». Имеет смысл знать, сколько месяцев осталось продержаться до следующего урожая.

Считается также, что само возникновение идеи о направленности времени связано с верой в Страшный Суд – тут уж, действительно, интересно знать, сколько осталось. Или с верой в приход Мессии.

Впрочем, мессия евреев, или Машиах, придет вовсе не для Суда. Прежде всего, он придет, чтобы собрать рассеянных по миру евреев и возвратить их на благословенную «свою землю». При этом восстановится благоденствие сынов Израиля и их доминирование, поскольку все остальные народы признают Бога Израиля. Мы думаем, что представление о таком Мессии могло появиться у евреев только после изгнания из Испании, где они пережили свой золотой век, и после утраты ими своего глобального доминирования. До этого все, чего евреи ждут от Мессии, у них было.

Более того, мы считаем, что изгнание евреев из Испании и было первым, что называется, историческим событием: до этого человечество, конечно, развивалось, но все эти события были медленными и постепенными, у них нельзя было выделить ни начала, ни конца – это были не события, а процессы.

На этом фоне изгнание евреев могло произвести поистине ошеломляющее впечатление и зародить представление о ходе времени и самой истории. Не удивительно, что и Коран, и Тора столько внимания уделяют Исходу. И предстает он в них именно как первое историческое событие, резко изменившее жизнь народов и регионов: предшествуют ему только легенды о сотворении мира, повествование, как Бог заключил Завет с Авраамом и его потомками, и анекдоты из жизни патриархов (напомним, что историю Иосифа мы непосредственно связываем с Исходом).

В книге Скалигера «Об исправлении времен» Исход также следует сразу за Сотворением мира и Потопом. Изгнание же евреев из Испании (т. е. реальный Исход) в традиционной хронологии, основанной на выкладках Скалигера и других иезуитов, не случайно помещено под 1492 годом от рождества Христова, то есть в 7000 год от Сотворения мира – год ожидавшегося Конца света. Для иезуитов (которых мы считаем прямыми наследниками евреев – см. 4.11.3) это, действительно, стало катастрофой.

Напомним, после начала конфликта в Испании между евреями-меркурианцами и «местными», евреям удалось на время восстановить контроль над Землей Обетованной – долиной Гвадалквивира-Иордана и Иерихоном-Кордовой. Однако затем они потерпели поражение и вынуждены были окончательно покинуть Испанию – в традиционной истории последние события описаны как восстания морисков. (При этом Земля Обетованная «переместилась» на страницах Торы в район нового пристанища евреев-изгнанников – в Константинополь-Иерусалим).

Конфликт распространился на всю Европу где «местные» династии пытались поставить под свой контроль евреев-меркурианцев.

Этот период острых вооруженных конфликтов в Европе описан в Торе как сорокалетний поход евреев по пустыне (о термине «пустыня»: переводчик Библии Андрей Десницкий пишет так: «точнее во многих случаях был бы перевод «степь») – см. также 4.1.20.

Приблизительно сорокалетний период (последовавший за изгнанием евреев из Испании) занимает и бурная фаза Реформации в Германии: от обнародования Мартином Лютером в 1517 своих знаменитых тезисов до Аугсбурского мира 1555 года. (В этот же период происходят крестьянские восстания в Венгрии (1514) и Словакии (1524–1526). Причем восстание 1514 год против венгерского короля началось в ходе неудачной попытки венгерской католической церкви организовать крестовый поход против османов, то есть против Константинополя, где осели евреи-изгнанники – см. Всемирная история. Энциклопедия, М., 1958. т. 4, гл. XVI, 1).

А вот в Чехии, которая была соседкой Германии и частью Священной Римской империи германского народа, реформаторская антикатолическая проповедь Яна Гуса и гуситские войны имели место якобы за сто лет до проповеди Лютера и Крестьянской войны в Германии. Причем, если в 15 веке якобы полное безразличие к идеям Реформации демонстрировала Германия, то в 16 веке – наоборот, Чехия.

На наш взгляд, это были одновременные события. Совпадают их общие сюжеты – демарш интеллектуала и последующий вооруженный конфликт. Есть совпадающие детали. К примеру, в Чехии германский император Сигизмунд желал ликвидировать религиозный раскол и примирить стороны. С этой целью он пригласил в 1414 году на церковный собор в германский Констанц Яна Гуса, грамотой гарантировав ему неприкосновенность. Состоялся диспут, после которого Гус был схвачен, объявлен еретиком и сожжен. А в Германии Мартин Лютер в 1519 году принял участие в Лейпцигском диспуте. В результате его взгляды осуждались целиком, его сочинения приговаривались к сожжению, сам он был отлучен от церкви. В 1521 году желавший ликвидировать раскол император Карл V пригласил Лютера на Вормский собор, грамотой гарантировав ему неприкосновенность. Вормским эдиктом Лютер был объявлен еретиком и подлежал аресту. Однако ему удалось ускользнуть.

На Лейпцигском диспуте Лютеру якобы был задан вопрос, знает ли он, что подобные Лютеровым взгляды Яна Гуса были осуждены Констанцским собором? Лютер-де отправился в библиотеку, чтобы ознакомиться с решениями собора. Мы должны поверить, что Лютер ничего не знал о Яне Гусе, и реформаторские идеи через сто лет после Гуса пришли в его голову независимым образом. А ведь Ян Гус был ректором знаменитого Пражского университета. Но еще труднее поверить, что власти сразу не расправились с Лютером, зная, к чему подобные идеи привели за сто лет до него.

Мы полагаем, что так называемые религиозные войны и в Чехии, и в Германии происходили в одно и то же время и были непосредственно связаны с Исходом евреев из Испании или Великой Испанской революцией. Есть ли свидетельства этой связи? Да, есть.

Зададим тебе, читатель, неожиданный вопрос: читал ли ты истории Плутарха о славном греческом городе Фивах и о славных Пелопиде и Эпаминонде? Если не читал, не беда. Тогда, может, ты слышал о трагедии Эсхила «Семеро против Фив»? Если не слышал, тоже не важно. Главное, что ты знаешь название – Фивы. А как этот город называется на латыни? Thebes, то есть Тебес. К чему эти вопросы? Вот в библейской книге Судей повествуется о битве на священной горе Фавор. А вот гуситы во время гуситских войн разбили свой военный лагерь на горе Табор. Поэтому и назывались таборитами. Поставь рядом Фавор и Табор. Не правда ли, отличаются ровно так же, как Фивы и Тебес? Собственно, никто и не отрицает, что Табор – это точно то же, что и Фавор.

В 1434 якобы году табориты были окончательно разгромлены под Липанами. В честь этой битвы даже поставлен памятник на Липской горе. О сражении известно следующее. И табориты, и их недавние союзники, а теперь противники, чашники, в ходе сражений применяли боевые возы. Считается, что в этом и состояло ноу-хау таборитов, позволявшее им одерживать свои победы. В войске панского союза (чашников) было от 660 до 720 боевых возов и около 13 тысяч пехотинцев. У таборитов – около 480 возов и от 9 до 10, 5 тысяч пехотинцев. Предводитель таборитов «Прокоп Голый сумел занять отличную оборонительную позицию на склонах Липской горы. Возы были усилены земляными укреплениями. Позиция на холме также позволяла таборитам лучше использовать свою артиллерию. Наконец, паны (чашники) были вынуждены атаковать снизу вверх, что делало несущественным их численный перевес. Панская пехота была построена в колонны, впереди которых двигались боевые возы. Наступавшие несли серьёзные потери от таборитской артиллерии, продвижение пехоты замедлилось, потом остановилось и, наконец, панские войска начали отступать. Теперь Прокоп Голый в соответствии с традиционной гуситской тактикой отдал приказ сделать вылазку и разгромить противника, не давая ему опомниться. Линия таборитских возов была разомкнута и воодушевлённые успехом табориты перешли в контратаку».

А вот битва на горе Фавор: «Сыны Израилевы стали опять делать злое пред очами Господа. И предал их Господь в руки Иавина, царя Ханаанского… военачальником у него был Сисара… И возопили сыны Израилевы к Господу, ибо у него было девятьсот железных колесниц… И донесли Сисаре, что Варак, сын Авиноамов, взошел на гору Фавор. Сисара созвал все колесницы свои, девятьсот железных колесниц, и весь народ, который у него… И сошел Варак с горы Фавор, и за ним десять тысяч человек. Тогда Господь привел в замешательство Сисару и все колесницы его и все ополчение его от меча Варакова, и сошел Сисара с колесницы и побежал пеший. Варак преследовал колесницы и ополчение… и пало все ополчение от меча, не осталось никого» (Судей, 4: 2, 3, 12–16).

Не правда ли, впечатляющее совпадение общего хода событий и даже числа солдат у Барака и Прокопа, при близких количествах возов у чашников и колесниц у Сисары? Разница между двумя описаниями лишь в том, что не упомянуты колесницы Барака. Кроме того, мы привели лишь первую часть описания битвы под Липанами. Далее табориты попали в засаду и были разгромлены. В книге Судей наоборот: сначала Господь предал сынов Израилевых в руи Сисары, а затем Варак разгромил Сисару. Думаю, нет сомнений, что мы читаем описание одного и того же происшествия. (О боевых возах в армии османов см. 4.7.4). Вот еще совпадающая деталь: из восьми перечисленных предводителей чашников троих зовут Янами. Начальник же Сисары – царь Иавин.

А вот что еще известно о гуситских войнах: «Эти войны, прославившие гуситов, представляют замечательное соединение религиозного одушевления и воинственности, образцом которого являлись гуситам ветхозаветные евреи… Подобно избранному народу, гуситы отожествляли «врагов Божиих» с врагами чешской нации – и это придавало им непобедимую отвагу… Они требовали искоренения всего языческого, а под этим разумели все римское и немецкое» (ЭСБЕ, Ян Гус). На наш взгляд, ветхозаветные евреи были не только образцом, но принимали в этих войнах самое непосредственное участие. Вот как табориты шли в бой: «А замки и укрепления их, как бы они ни казались неприступными, они брали штурмом в короткий срок, о чем подробнее будет сказано ниже. При этом всегда впереди них шел кто-нибудь из священников со святыми дарами тела Христова в деревянном ковчеге, поднятом высоко на палке» (Гуситская хроника Лаврентия из Бржезовой, гл. 61). Сравним с падением Иерихона: «пойдите вокруг города все способные к войне и обходите город и делай это шесть дней. И семь священников пусть несут семь труб юбилейных пред ковчегом… И призвал Иисус, сын Навина, священников и сказал им: несите ковчег завета…» (Иисус Навин, 6:2–5).

Итак, отличительной чертой и изобретением таборитов были их боевые возы. Евреи же долгое время были известны в Европе своими бричками: «Густая сеть местечек позволяла целое столетие распространять изделия по всей стране (Польше) на превосходных еврейских конных бричках. Доминирование этого вида транспорта, особенно на востоке страны, было настолько очевидным, что еврейское обозначение повозки, «ба-ал агалах», перешло в русский язык как «балагол». Занятие это пришло в упадок только с появлением во второй половине XIX в. железных дорог» (Poliak, А. N. Khazaria The History of a Jewish Kingdom in Europe (in Hebrew) Mossad Bialik, Tel-Aviv, 1951, ср. 3. Цит. по Артур Кестлер Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие Евразия, 2001).

Во времена Гражданской войны в России брички под именем тачанок снова, как во времена таборитов, приняли участие в боевых действиях: «Армия из тачанок обладает неслыханной маневренной способностью. Буденный показал это не хуже Махно… У нас, в регулярной коннице Буденного, тачанка не властвует столь исключительно. Однако все наши пулеметные команды разъезжают только на бричках… Жар многих поколений чувствую я в этих рессорах, бьющихся теперь по развороченному волынскому шляху» (И. Бабель Конармия Учение о тачанке).

Исаак Бабель не зря чувствовал «жар многих поколений» своих предков, хотя, наверное, и не подозревал об их связи с таборитами.

Попробуем теперь определить, в чем же состояла суть так называемой Реформации.

Конечно, все знают, что в центре событий стоял религиозный вопрос. Нас, вообще, постоянно убеждают, что раньше люди просто фанатели от своей веры и были готовы за нее перерезать глотку всем вокруг. Однако вот что, к примеру, писал Вольтер: «Большинство великих мира живет так, как будто они атеисты. Кто жил и наблюдал, тот знает, что познание Бога, его присутствие, его правосудие не оказывает ни малейшего влияния на войны, на договоры, на честолюбие людей, на их интересы и удовольствия, которые поглощают все минуты их жизни» (Философский словарь, Атеист).

Снова вспомним термин «конфессионализация», который был введен как раз для описания Реформации. Мы выделим следующую черту конфессионализации: «Протестантизм и реформированный католицизм дали в руки королей и князей мощный фактор управления обществом – полный контроль над церковными структурами и религиозной идеологией. В германских землях возможность навязывания князьями конфессиональных доктрин (католицизм, лютеранство и кальвинизм) населению была еще одним ресурсом усиления княжеской власти… Два взаимосвязанных, порой неразделимых процесса определяли судьбу религиозного вопроса в этот период. С одной стороны – контрреформация, инициированная решениями Тридентского собора и осуществлявшаяся католическими князьями Германии, с другой – конфессионализация: оформление символов веры, обрядности и структуры протестантских и реформированной католической церквей, а также установление четких границ, в пределах которых официально господствовало только одно вероисповедание» (История Германии Т. 1. С древнейших времен до создания Германской империи М., КДУ; 2008, глава IV).

В полном соответствии с материалистической доктриной определяющим является влияние на религиозную жизнь экономических и политических противоречий между германскими владыками. В ходе политической борьбы – по принципу «разделяй и властвуй» – подчеркивались, закреплялись и развивались религиозные различия между «своим» и «чужим» населением. Так что отнюдь не религиозные различия стали причиной того, что называют Реформацией. Эти различия, напротив, стали следствием политической и военной борьбы, которая развернулась в Европе в 16–17 вв.

За что же была это борьба? За наследство евреев. За то, кто теперь будет получать прибыль как от внутриевропейской, так и от колониальной торговли в Новом Свете, Африке и Азии. Как мы уже говорили, именно все увеличивавшаяся прибыль от колониальной торговли стала одной из причин, по которой местные элиты стремились поставить эту торговлю под свой контроль.

Чтобы понять суть произошедшего, не следует обращать внимания на мотивы, которые приписываются действующим лицам. Тем более, что в политике очень часто действительные мотивы сильно отличаются от тех, про которые говорят во всеуслышанье. Сравним два состояния европейского общества: до Реформации и после нее. (В физике это называется методом черного ящика – когда суть процесса определяется по разнице между начальным и конечным состоянием объекта).

Итак, до Исхода и Реформации мы имеем доминирование транс-европейских (и транс-азиатских) торгово-промышленных структур, опиравшихся на систему гетто, комтурств или монастырей. Внутреннее устройство этой системы основывалось на выборном самоуправлении.

После Реформации – абсолютистские режимы, обладающие властью каждый на своей территории, в ряде стран – с крепостным правом. Евреи загнаны в гетто или поставлены под контроль абсолютистской власти.

В этом изменении, или, если хотите, революции, мы и видим основной смысл Реформации.

Добавим еще, что массовые армии, с помощью которых была ликвидирована гегемония меркурианцев, требовали для своего снабжения крупных запасов продовольствия, прежде всего зерна. Что, в свою очередь, вызвало необходимость в массовом закрепощении крестьян. Оттого-то в Европе на смену «эпидемии свободы» (по выражению Ф. Броделя) приходит крепостничество.

Закрепощение крестьян, часто означавшее полное рабство, – еще одно следствие Реформации.

Напомним, мы полагаем, что до изгнания из Испании и последовавшей за ним Реформации евреи или Сыны Израилевы являлись не этнической группой, а торгово-промышленным сословием, ведущим свою деятельность во всех известных в ту пору европейцам территориях. Точно такими же меркурианскими структурами были Ганзейский торговый союз и сросшийся с ним Немецкий рыцарский орден, а также рыцарский орден тамплиеров.

(Само слово «рыцарь» происходит от немецкого «ritter», которое означает просто «всадник». Во французском и итальянском языках слово «рыцарь» также звучит как «всадник». Над расхожими представлениями о героях-рыцарях, почерпнутыми из «рыцарских» романов, издевался еще Сервантес в вышедшем в 1604 году «Дон Кихоте»).

Причем в Реформацию рыцарские ордена постигла та же судьба, что и испанских евреев (они же мавры): их фактории и земли перешли под контроль «местных» наследственных династий. Так Немецкий орден с выборным магистром в 1526 году был преобразован в герцогство Пруссию с верховной властью, передававшейся по наследству. Орденские земли перешли к герцогу.

Похожая история случилась в 1536 году в Дании. До этого верховная власть была выборной, причем право вето имел Ганзейский союз. Однако Кристиан III с помощью «немецких наемников» захватил Копенгаген и основал наследственную династию. Одновременно он стал главой новой лютеранской Церкви, переведя под свое управление все прежде существовавшее «церковное имущество» В те же 1530-е годы произошла церковная реформа в Англии, где во главе Англиканской Церкви встал король Генрих VIII, закрывавший монастыри и конфисковавший в свою пользу все монастырское имущество. В 17 веке аналогичный процесс протекал в Московии, где династия Романовых установила контроль над торгово-промышленной монастырской системой (см. 3.7.10, 11).

Вспомним классическую работу В. Проппа «Морфология волшебной сказки». (Поскольку традиционная история, по преимуществу, представляет собой как раз волшебную сказку, то работа Проппа будет очень уместна). «Пестрота и красочное многообразие сказочного материала приводят к тому, что четкость, точность в постановке и решении вопросов достигается лишь с большой трудностью», – пишет Пропп. Совсем как в традиционной истории, добавим мы. Точно так же, как и в традиционной истории, «сказки обладают одной особенностью: составные части одной сказки без всякого изменения могут быть перенесены в другую… возьмем мотив «змей похищает дочь царя»… Этот мотив разлагается на 4 элемента, из которых каждый в отдельности может варьировать. Змей может быть заменен Кощеем, вихрем, чертом, соколом, колдуном. Похищение может быть заменено вампиризмом и различными поступками, которыми в сказке достигается исчезновение. Дочь может быть заменена сестрой, невестой, женой, матерью. Царь может быть заменен царским сыном, крестьянином, попом… Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? (то есть установление того, что две разные на первый взгляд сказки на самом деле имеют один источник – А. П.). Сравним следующие случаи:

1. Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство.

2. Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство.

3. Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство.

4. Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство; и т. д.

В приведенных случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям действующих лиц… Для изучения сказки важен вопрос что делают сказочные персонажи, а вопрос, кто делает и как делает, – это вопросы уже только привходящего изучения».

Вот и мы видим, что в одном случае купцы-меркурианцы называются евреями, а в другом – рыцарями Немецкого Ордена. Но живут они в одно и то же время, выполняют одни и те же функции, обладают одними и теми же атрибутами: осуществляют торговлю, владеют высокими, в том числе военными, технологиями, имеют выборную власть, сеть укрепленных сооружений (причем т. н. оборонные синагоги практически неотличимы от зданий рыцарских комтурств – см. 4.3.5). И судьба их ждала одна и та же. Поэтому, по аналогии с методом Проппа, мы делаем вывод: конечно, присутствовали местные различия, но до эпохи Реформации повсюду действовали меркурианские торгово-промышленные структуры, установившие с окружающим населением товарно-денежные отношения. На смену им в ходе процесса Реформации пришли государства, похожие на те, что существуют в настоящее время.

Каким же образом местные элиты могли осуществлять контроль над торговыми сетями меркурианцев? Встроиться в них? Но тогда они бы сами сделались меркурианцами, причем не самыми опытными. Нет, единственный выход – поставить барьеры на торговых путях и обложить купцов таможенными пошлинами, налогами и повинностями.

Согласно укоренившемуся взгляду Реформация способствовала развитию экономики, обеспечив большую, по сравнению с предыдущей эпохой, экономическую и другие свободы. Но все было ровно наоборот – в результате Реформации к власти пришли абсолютистские режимы, экономические, политические, религиозные, личные свободы людей были сужены, в ряде стран население (причем не только крестьяне) было закрепощено, появились таможенные и государственные границы.

Мы не раз говорили о закрепощении населения, о смене выборной власти наследственной. А также о том, что именно в эплоху Реформации появилась инквизиция и кровавые расправы над инакомыслящими. Остановимся на изменениях в экономических и торговых свободах.

Обратимся к периоду, предшествовавшему изгнанию евреев.

Вот что мы известно о Германии XIV–XVbb.: «Северный район торговли и крупнейшие торговые центры на Средиземном море – Венеция и Генуя – были связаны торговым путём, проходившим через Альпийские проходы и по Рейну, т. е. также через Германию. Южногерманские и рейнские города сумели использовать своё центральное положение на мировых торговых путях, принимая участие в торговле между Западной Европой и странами Востока. Немецкие купцы были единственными иностранными купцами, которые имели в Венеции своё торговое подворье и за которыми североитальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю… Хлопчатобумажные изделия и полотно хотя и производились (в Германии) главным образом для продажи на местных рынках, однако вывозились также в Италию, Испанию и другие страны… сами условия сбыта на отдалённые рынки приводили в Германии уже в XV в. к тому, что процесс производства в целом часто оказывался подчинённым руководству одного обладавшего капиталом купца, который связывал отдельные стадии этого процесса» (Всемирная история. Энциклопедия. Том 3 М., ГИПЛ, 1957, гл. XLII). Речь идет о беспрепятственной торговле немецких купцов в Италии, Испании, Средиземноморье, а также о доминирующей роли купца.

Беспрепятственно торговали в тот период и итальянские купцы: «Итальянские города вели обширную торговлю со странами Западной Европы, Восточного Средиземноморья и Азии, а также с генуэзскими и венецианскими факториями в Северном Причерноморье: городами Кафой (Феодосией) и Таной. С торговыми операциями были тесно связаны и банковско-ростовщические компании Сиены, а затем Флоренции (компании Барди, Перуцци, Веллути и др.), которые выступали в качестве кредиторов и сборщиков папских доходов в Англии, Франции и Неаполитанском королевстве» (там же, гл. XXXIX).

Впоследствии после начала конфликта с Османской империей «связь с отдалёнными рынками Индии и Китая северным путём – через Тану (город в устье Дона, близ современного Азова) и Астрахань почти полностью прекратилась. Тем большее значение приобрёл южный путь, пролегавший через Египет, но египетские султаны захватили торговлю восточными товарами по этому пути в свои руки и продавали их венецианским купцам по очень высоким ценам» (Всемирная история. Энциклопедия. Том 4 М., ИСЭЛ, 1958, гл. V). Это означает, что в первой половине 15 века беспрепятственная связь Италии с Индией и Китаем существовала.

Вспомним «Книгу путей и стран» Ибн Хордадбеха, которая «представляет собой краткое описание стран с указанием областей, дорог, торговых путей, расстояний между пунктами и сумм собираемых налогов… Охвачена большая часть ойкумены от Испании до Китая и Индии». Эта книга написана, как путеводитель купца. Однако нигде нет никаких упоминаний о таможенных пошлинах либо таможенных границах. А ведь, если бы они существовали, то информация представляла бы для купцов важное, если не первостепенное, значение. Значит, таможенных препятствий не было.

Мы помним, что беспошлинной, то есть беспрепятственной, была торговля Ганзы, а затем английской Московской компании на Руси.

А вот что случилось в Италии с началом Реформации: «Несмотря на зарождение в Италии капиталистических отношений, единый национальный рынок в масштабе всей страны не возник; поэтому дальнейшее развитие их затормозилось… В XV в. произошло значительное сокращение мануфактурной промышленности в итальянских городах и заметное переключение средств богатых горожан в сферу сельскохозяйственной деятельности… В конце XV в. в результате великих географических открытий, прежде всего установления морского пути в Индию и открытия Америки, и последовавшего за ними перемещения мировых торговых путей к берегам Атлантического океана цветущая в прошлом Италия начала превращаться в захолустный район мировой торговли» (там же). Превращение Италии в захолустье объясняют появлением американского рынка. Но, позвольте, неужели для итальянских купцов столь критическим стало дополнительное по сравнению с испанскими и португальскими купцами расстояние до Гибралтара? Оно было в четыре раза меньше, чем расстояние от Гибралтара до Нового Света. Еще меньше в процентном отношении значило дополнительное расстояние до Гибралтара при плавании в Индию. Нет, дело было в том, что итальянцам, а также другим иностранцам (за исключением голландцев), доступ в испанские колонии был запрещен.

«Флоренция, Милан, Комо, Падуя и Венеция ещё производили в начале XVI в. сукна, экспортировавшиеся в небольшом количестве в другие области Италии и даже в некоторые европейские страны, но упадок производства сказался не только в уменьшении его объёма, но и в ухудшении качества сукон… Итальянским купцам и предпринимателям часто запрещалось посещать Англию и Францию. Всё это привело к свёртыванию суконной промышленности… Если в 30-х годах XIV в. в мастерских Флоренции выделывалось ежегодно 70–80 тыс. кусков сукна, то в 1527 г. было изготовлено только около 20 тыс. кусков, а в дальнейшем выпуск продукции, после некоторого подъёма промышленности в 50–70-х годах XVI в., ещё более уменьшился. В Милане за период с 1580 по 1616 г. производство сукна сократилось в 5 раз. Свёртывались и другие отрасли промышленности… Терявшие один рынок сырья и сбыта за другим итальянские крупные купцы и предприниматели начали отходить от торгово-промышленной деятельности» (там же).

Итак, «итальянским купцам и предпринимателям часто запрещалось посещать Англию и Францию». Все это сопровождалось войнами, «которые опустошали территорию страны в течение 65 лет – с 1494 по 1559 г.» (там же). Войны начались сразу после изгнания евреев и продолжались примерно до Аугсбурского религиозного мира, закрепившего итоги Реформации – и в Италии евреи не сдавались без боя.

А вот что пришло на смену свободной торговле в Германии: «Так называемая Священная Римская империя германской нации представляла собой в 17 веке… государственное образование, состоявшее из 296 феодальных княжеств, полутора десятков вольных имперских городов и бесчисленного множества мелких феодальных владений… Политическая раздробленность пагубно сказывалась на экономике: бесчисленные таможенные границы, пересекавшие страну, препятствовали созданию единого внутреннего рынка» (там же). Не странно ли, что после Реформации, знаменовавшей якобы конец феодализма, в Германии, до этого свободной для торговли, вдруг появились феодалы, установившие торговые барьеры?

Во Франции лишь Великая Французская революция в 1791 году ликвидировала внутренние таможенные границы.

«В борьбе с крупными феодалами королевская власть Испании использовала военную силу городов, объединенных в союз – «святую эрмандаду». Городские отряды стояли заставами по большим дорогам и вели ожесточенную борьбу с бесчинствовавшими феодалами. Но, покорив в основном знать с помощью горожан, королевская власть стала затем постепенно ограничивать и права городов на самоуправление, подчиняя их королевским чиновникам» (Всемирная история. Энциклопедия. Том 3 М., ГИПЛ, 1957, гл. XLV). Иными словами, эта эрмандада-германдада (от нее слово жандармерия; в качестве полицейских подразделений эрмандады просуществовали в Испании до 1835 года) выставляла на дорогах заставы – таможенные посты. Кто же были эти «бесчинствующие феодалы», с которыми велась борьба? «У феодалов были отняты права чеканки монеты… Были произведены конфискации коронных земель, расхищенных раньше знатью. Не будучи в состоянии ликвидировать духовно-рыцарские ордены… обогатившиеся огромными земельными приобретениями, король стал их магистром и таким путем получил в свое распоряжение все их имущество» (там же). «Самоуправство кастильских грандов и независимость городов были сильно ограничены введением германдады; кортесы все более утрачивали свою самостоятельность и подчинялись королевскому абсолютизму. Ту же участь испытали и 3 духовно-рыцарских ордена Кастилии (сантиагский, калатравский и алькантарский), после того, как Изабелла сделала своего мужа великим магистром их» (ЭСБЕ, Изабелла Кастильская). То есть испанские монархи одновременно боролись с евреями, маврами и чеканившими монету грандами, обладавшими огромными земельными наделами и входившими в рыцарские ордена. Мы полагаем, что речь идет об одних и тех же людях – купцах-меркурианцах. И точно так же, как Немецкий орден был преобразован в абсолютистскую монархию, Фердинанд после победы над меркурианцами возглавил рыцарские ордена.

Мы уже отмечали, 16 век стал для Испании, как и для остальной Европы, веком экономического кризиса. Ровно в то же время на торговых путях появились таможенные барьеры. Они-то и стали причиной как экономического кризиса, так и разгоревшегося конфликта между меркурианцами и аполонийцами, то есть между торгово-промышленным сословием купцов и «местными» элитами, создающими абсолютистские государства.

Заметим, что переход от власти на основе выборов среди членов транснациональной корпорации к власти наследственной есть также установка своего рода плотины: наследственная власть заключена в пределах царского рода, то есть общности, связанной с определенной территорией, при этом отсекаются притязания претендентов, с этой территорией не связанных.

На фоне экономического кризиса в Европе, закрепощения и ликвидации «эпидемии свободы», неудивительны симпатии широких слоев европейского населения к османам. Ведь прибывшие в Константинополь сефарды обеспечили там экономический подъем, а закрепощения крестьян в Османской империи не было.

«На Балканах и в Венгрии, в Западной Европе и России «отыскивались, – говоря словами А. Е. Крымского, – большие группы людей, которые, каждая в силу далеко не одинаковых соображений и настроений, не только без ужаса помышляли о грозящей возможности турецкого нашествия и завоевания, но даже прямо желали этого»… Миф о народолюбии турок, беспощадно боровшихся против князей, дворян и других угнетателей, сопровождался безудержной идеализацией османского общества и государства… идеализировалось все: быт, нравы, обычаи, законы, весь политический строй. Держава Османов рисовалась как некая справедливая и счастливая страна, где, по всеобщему убеждению, нет социальной розни. Недаром Т. Кампанелла – этот философ-утопист и социальный мечтатель – советовал подражать мусульманам и ввести ряд реформ на турецкий манер. Стремление к переустройству общества по османскому образцу прослеживается также в проектах Ф. Альбергати, Л. Цукколо и других итальянских утопистов XVI – начала XVII в. Народные массы едва ли не большинства феодальных государств Европы, особенно крестьянство, жаждали прихода турок и связывали с ними свои надежды на избавление от власти феодалов. «Многие требуют, – писал М. Лютер (1483–1546), – прихода турок и их управления». «Слышу я, – отмечал он в другом месте, – что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, которые хотят лучше быть под турком, чем под императором и князьями». Желание быть под турком было распространено также среди православного населения Речи Посполитой, особенно на Украине, да и в целом ряде стран Средиземноморья» (Н. А. Иванов Османское завоевание арабских стран. 1516–1574. М., Восточная литература, 2001 с. 22–24).

Так называемое историческое знание основано, главным образом, на грудах книг. Их сведения слабо поддаются экспериментальной проверке. Число же книг нарастает с каждым годом. Ситуация, похожая на ту, что сложилась в научной и прочей фантастике: там тоже за немногими работами, положившими начало жанру, последовал шквал словотворчества на заданные темы.

– Но ведь археология… – скажешь ты, читатель. – Она же подтверждает…

Вот что писал в конце 19 века об основах взаимодействия исторической науки и археологии Густав Дройзен: «Это остатки былого, из тьмы которого они свидетельствуют грядущим поколениям об определенном событии… На основе таких материалов и делаются бесчисленные исторические открытия, особенно о тех временах и о тех условиях, о которых источники, т. е. письменная традиция, говорят мало или вообще безмолвствуют… Эта наука зародилась в результате первых находок в могильниках на Севере Европы: выдолбленных из кремня ножей, топоров, кирок и т. д… Затем в этом регионе были обнаружены другие могильники, где вместо каменных орудий попадались бронзовые. По слою земли, в котором их находят, установили, что бронзовый век наступил после каменного; находили остатки растительности, свидетельствующие о более мягком климате; тот факт, что люди этого периода уже умели плавить и варить легкоплавкую медь и украшали предметы, изготовленные из нее, чеканными и резными орнаментами, казалось, свидетельствовал о большом прогрессе культуры, о котором историческая традиция, само собой разумеется, вообще ничего не сообщала. Затем, в 1854 г., во время небывалого падения уровня воды на швейцарских озерах, было сделано в Цюрихском озере первое открытие так называемых свайных построек с фрагментами орудий, утвари, с растительными и животными остатками (профессор Фердинанд Келлер из Цюриха). Вскоре подобные открытия были сделаны на территории всех культурных стран Европы (Хельбиг. Италики в долине По. 1879). Был сделан вывод, что эти свайные поселения относятся отчасти еще ко времени каменных орудий, но преимущественно уже к бронзовому веку. Тот факт, что точно такие же свайные постройки распознали в повествовании Геродота о пеонах, обитавших у Керкинитского озера, и увидели их на рельефах колонны Траяна, изображающих сцены его войн с дакийцами, натолкнул ученых на мысль, что подобные сооружения принадлежат не только так называемой эпохе первобытного общества, но они характерны вообще для той ступени развития цивилизации, которая при определенных обстоятельствах, возможно, продолжалась в более поздние столетия и, очевидно, сохранилась до наших дней, например у туземцев острова Борнео» (Дройзен Иоганн Густав Историка «Владимир Даль», 2004, с. 85–87).

Итак, следите за логикой, с помощью которой мы получаем археологические датировки: предметы, найденные в Скандинавии и отнесенные к бронзовому веку (который неизвестно когда был), похожи на предметы, найденные рядом со свайными постройками (кстати, кое-где свайные постройки существуют и сейчас). О свайных постройках пишет Геродот, они есть на колоннах Траяна. А времена Геродота и Траяна датировал… Скалигер. Отсюда и датировка бронзового века. То есть, даже если не придираться к датировкам «по свайности», получается, что не исторические датировки основаны на археологических находках, а сами датировки найденных предметов получены, исходя из хронологии, составленной Скалигером. Порочный круг замкнулся.

(Напомним, что «15–16 века получили название «второго бронзового века» (У. Мак-Нил В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в IX–XX веках ИД «Территория будущего, М., 2008, с. 108–109). То есть человечество якобы после тысячелетнего перерыва вдруг снова вспомнило технологию изготовления изделий из бронзы. К 15–16 в.н.э., очевидно, и относятся писания Геродота и колонна Траяна).

А дальше начали расширяться круги датировок, основанных на этом первом порочном круге.

– Но ведь радиоуглеродный анализ… Он же подтверждает… – опять возразишь ты, читатель.

Скажем несколько слов о радиоуглеродном методе определения возраста биологических останков. Он основан на измерении в останках концентрации распадающегося изотопа углерода (14С). Для того, чтобы определить дату гибели живого существа, надо знать, какова была концентрация этого изотопа в атмосфере в момент его смерти. Но какие либо измерения этой концентрации выполнены лишь для второй половины 20 века. Причем для двадцатого века метод… не работает. Для более ранних эпох составлены хитроумные таблицы содержания изотопа углерода в атмосфере, однако все они неизбежно основаны на измерениях, выполненных для калибровочного образца, возраст которого определен… да, конечно, по литературным данным, то есть по хронологии Скалигера. То есть радиоуглеродный метод, подтверждающий хронологию Скалигера, откалиброван на основе этой самой хронологии. Снова порочный круг.

Но, даже если признать соответствующими действительности таблицы или кривые содержания изотопа углерода в атмосфере в зависимости от времени, то и тогда существует еще целый ряд обстоятельств, делающих результаты неоднозначными (то есть дающих несколько возможных дат-возрастов). Неоднозначность определения возраста может легко достигать… тысячи лет. Поэтому перед проведением радиоуглеродного анализа в лаборатории всегда спрашивают «предполагаемый возраст образца» (!).

Вот, читатель, мы и имеем ничем не подтвержденные горы слов вместо исторического знания.

Так на что же можно опереться, пытаясь разобраться в событиях, которые происходили за сотни лет до нас?

Во-первых, все же на слова, написанные на бумаге. Мы полагаем, что та или иная «историческая хроника» начинала создаваться, когда возникала необходимость в фальсификации прошлого. (Поэтому расцвет хроник царствующих династий – на которых и основывается, в основном, так называемое историческое знание – пришелся на время создания абсолютистских монархий. Хроники подтверждали древность и славу царствующей династии и вековечность передачи власти по наследству). Однако при фальсификации прошлого сочинители должны были учитывать, что память о нем порой еще была жива. Поэтому им приходилось упоминать реальные события, придавая им нужное закаказчику направление и интерпретацию. Как мы уже отмечали, частый индикатор правды – несоответствие характера события, о котором сообщает автор и общей идеологической установки этого автора (к примеру история воцарения Романовых – см. 2.1.2, 3).

Во-вторых, критерий реальности событий – их соответствие уровню наличных в то время технологий. Сама же история технологий должна соответствовать вполне очевидным закономерностям: развитию от простого к сложному, постепенному накоплению технических знаний, возникновению новых технологий в результате синтеза предыдущих.

Соответствие поступательному характеру развития технологий, в первую очередь в металлургии, – без чудесных взлетов и тысячелетних провалов – главный критерий достоверности события. Наличие в регионе разведанных месторождений металлов, а также лесов (древесина и уголь), водных путей – речных систем либо удобных для мореплавания берегов – необходимое условие его ускоренного развития и лидерства по отношению к другим регионам.

К примеру, первая лесопилка в Аугсбурге, появившаяся в 1322 году и давшая возможность промышленного изготовления досок, знаменует эпоху появления морских судов для дальних плаваний. А все рассказы о финикийских, древнегреческих и древнеримских флотах – явный анахронизм. А вот и подтверждение нашего тезиса: «Между 1280 и 1330 гг. произошел рывок в кораблестроении, сделавший возможным постройку более крупных, прочных и маневренных кораблей, которые впервые могли выходить в открытое море зимой и летом. Эти всепогодные корабли сплели вокруг побережья Европы сеть более плотную, чем когда-нибудь ранее» (У. Мак-Нил, с. 92).

Появление в 1322 году лесопилки, для которой необходим сложный инструмент – железная пила с разведенными зубцами, соответствует сведениям, что добыча медной и железной руд в Германии началась не ранее 10–11 века н. э. (К. Бакс Богатства земных недр М. Прогресс, 1986, с. 250). К 1313 году относятся первые упоминания о начале железнорудного дела в германском Зигерланде (там же, с. 246). И тут же сообщается, что «по количеству и высоте этажей система разработки была такая же, как и на римских золотых рудниках в Испании… Этажную разработку в Испании и Мюзене разделяет тысяча лет» (там же, с. 247). На наш взгляд, их ничего не разделяет – добыча велась в одно и то же время, без всяких тысячелетних сонных царств. Об одновременности событий больше, чем что-либо другое, говорит одинаковый уровень технологий. Испания упомянута вполне закономерно – как лидер, наряду с Германией и Дунайским регионом, европейской металлургии.

(Как известно, наша цивилизация – это цивилизация металла. Поэтому первые реальные очаги цивилизации – это первые реальные металлургические регионы – Испания и бассейн Дуная (включая Германию). Здесь-то и происходили первые реальные исторические события. Из регионов, где была впервые освоена металлургия, распространялись волны колонизации. Лесопилка позволила построить обшитое досками морское судно – когг. Установив на нем пушки, ганзейские купцы обеспечили себе гегемонию на Балтийском море и, таким образом, в Польше и Московии. Колонизованные регионы, в свою очередь, становились источниками волн колонизации: Польша и Московия колонизировали земли современной Украины, Московия колонизировала Сибирь).

Рассказы же, что металлургические производства появились ранее второго тысячелетия нашей эры, а потом были «забыты» – это ненаучная фантастика. Соответственно, и все рассказы о славных битвах, походах, завоеваниях и огромных сооружениях ранее второго тысячелетия нашей эры попадают в тот же литературный жанр. Остается, правда, еще вариант – поверить, что все это было совершено с палкой или камнем в руке.

Тем более сказанное относится к регионам со слабым развитием металлургии в «историческое время». К примеру, мы все наслышаны о высокоразвитом древнем Китае. Однако 20 век его население встретило с деревянными палочками вместо металлических вилок. В 1958 году в Большой скачок выплавку железа в Китае хотели увеличить за счет кустарных домн на дровах – то есть, по существу, домниц, соответствующих европейскому уровню металлургии 14 века. Славное китайское прошлое – это красивая сказка. (О том, кто ее написал, см. 4.11.4).

В-третьих, информацию о реальном ходе событий могут дать сохранившиеся архитектурные сооружения. Архитектурные технологии также не могут не развиваться поступательно, с опережением в промышленно и культурно передовых регионах.

Так наиболее архитектурно развитым регионом мира до изгнания евреев была Испания с ее т. н. арабской архитектурой. Здесь была освоена технология строительства из кирпича (см. 3.5.2), и построены огромные башни-минареты: севильская Хиральда (высотой в 98 м; считается, что при маврах ее высота составляла 70 м) и кордовская Торре-дель-Альминар – Башня минарета (высотой в 93 м). Крытый колонный зал кордовской мечети имеет размер 180×120 метров при высоте сводов около 12 м. Подобный архитектурный уровень на Аравийском полуострове был достигнут лишь в 20 (!) веке, что свидетельствует о полной мифичности тезиса о зарождения там арабской культуры. После изгнания евреев из Испании центр развития архитектурных технологий переместился вместе с ними в Константинополь. Здесь было построено несколько гигантских мечетей с огромными куполами: среди них Айя-София (диаметр купола 31 м) и т. н. мечеть Сулеймана (1550–57 гг.) (диаметр купола 26, 5 м). В этот же период строительство храмов с огромными куполами началось в Италии: в Риме был построен собор святого Петра (1546–1564 гг.) с диаметром купола 42 м. (Отметим, что показателем уровня технологий является именно диаметр купола, поскольку для стен, на которые ставится купол, к тому времени уже была освоена высота вплоть до 50 м). Несомненно, к этому же периоду относится и строительство римского Пантеона с диаметром купола в 43 м. (Это непреложно следует из закона развития технологий. А косвенными свидетельствами строительства Пантеона в 16 в.н.э являются свидетельства о «реставрации» его Рафаэлем. В тот же период архитектор Бернини «надстроил» над портиком Пантеона две колокольни).

Важными свидетельствами являются дошедшие до наших дней изображения и элементы декора. Причем особенно информативны изображения, которые противоречат традиционной истории. К примеру, зооантропоморфный декор спустя-де тысячелетие после осуждения христианством «образа зверя» (см. 4.11.8).

Либо отсутствие Распятия и Страстей на храмовых т. н. византийских изображениях.

О многом говорит также сам факт существование больших городов с идущей из прошлого историей. Или, наоборот, их отсутствие в «историческое» время.

К примеру, нет никаких следов существовавшего в прошлом большого города и на месте современного Киева (см. 1.2). А, значит, повисает в воздухе вся конструкция могучей Киевской Руси на Днепре. Ведь города «намываются» торговыми потоками – при благоприятных условиях они сами растут, как коралловые рифы. Наличие большого города – свидетельство экономической активности региона.

Таким огромным, выделенным из прочих городом был во все «исторические времена» Константинополь.

Мы подвели наш разговор к Константинополю. Исторический факт – существование огромного города на берегу пролива, соединяющего Средиземное море с Черным. А вот впечатляющая история о его взятии ужасными турками в 1453 году, на наш взгляд, это лишь слова на бумаге.

– Но ведь история Византии… – скажешь ты, читатель. – Вот же превращенный османами в мечеть христианский храм святой Софии с изображениями Иисуса и девы Марии…

Действительно, на константинопольском храме Айя-София во многом держится миф о Византии. Уберите этот храм, и мифу будет почти не на что опереться. Однако, пророк Иса и его мать Марьям – одни из основных героев Корана, которых почитают мусульмане. (Мы полагаем, что это наследие первоначальной общей религии единобожия). После прихода Османов к власти в Константинополе Айя-София была их главным храмом, где до 18 века хоронили султанов, и, по крайней мере, до 1680 года на ее стенах сохранялось изображение девы Марии с Младенцем (подробнее 4.9.1, 3). Но никаких следов изображений Распятия или Страстей – то есть основного содержания христианского вероучения – в Айя-Софии нет. Поэтому считать, что Айя-София была христианским храмом, нет никаких оснований. (Нет в Айя-Софии и захоронений византийских императоров. Хоронили их отчего-то в небольшом храме Святых апостолов, который, конечно же, не сохранился).

Мы только что сказали, что одинаковый уровень технологий означает одновременность событий. Сравним с этой точки зрения Византийскую империю 6 в.н.э. и Османскую империю 16 в.н.э. Мы увидим, что технологический уровень эпох, якобы разделенных тысячелетием, почти полностью совпадает. Совпадает и достигнутый уровень строительных технологий, причем построенные в конце 15 в. мечеть Фатиха и в начале 16 в. мечеть Баязида по размерам меньше, чем якобы построенная в 6 в. однотипная с ними Святая София. Одинаково по своему уровню и фортификационное строительство. Так Мехмед Фатих, сооружая константинопольскую крепость Едикуле, якобы просто пристроил три новых башни к башням стены Феодосия (якобы 5 в.). У обеих империй был флот, способный совершать морские плавания. Обе империи могли позволить себе военные операции в далекой Италии. При этом практически совпадает характер военных действий (см. 4.7.10), что свидетельствует о сходстве военных технологий. Технологическое отличие разве что в том, что у османов были пушки. Но у византийцев был-де греческий огонь. Мы полагаем, что история Византии была просто списана с истории Османских султанов (см. также 4.7.2, 10).

(Еще одна «древняя цивилизация» – Древний Рим – на протяжении всего своего более чем тысячелетнего существования находилась на одном и том же уровне технологий в самых важных видах деятельности – военном деле и мореплавании. Вплоть до 5 в.н.э. использовалось все то же вооружение, метательные машины и т. п., что и во время осады Сиракуз в 214 году до н. э. Как и древние финикийцы, и древние греки, древние римляне плавали на триремах и так же не выходили за пределы Геркулесовых столбов. Это еще одно подтверждение мифичности Древнего Рима. См. также 4.9.5).

Вот что писал о Византийской истории Н. А. Морозов: «При изучении истории Византии мы никогда не должны забывать, что… все греческие рукописи, служащие для ее истории, «открыты» только в Эпоху Гуманизма в латинской Западной Европе… Основательницею научного византоведения является не Византия, уже давно к тому времени превратившаяся в Оттоманскую империю, а Франция XVII века. «Кардинал Мазарини создал богатую библиотеку с многочисленными греческими рукописями, перешедшую после смерти его в Парижскую королевскую библиотеку (теперь Национальная библиотека). Министр Людовика XIV знаменитый Кольбер употреблял все усилия на умножение сокровищ этой библиотеки и на приобретение рукописей за границей. Кардинал Ришелье основал королевскую типографию в Париже, которая должна была издавать выдающихся греческих писателей. И вот, в 1647 году из этой типографии вышел первый том первого собрания византийских историков, и до 1711 года вышло 34 тома in folio. А в год появления первого тома французский ученый издатель Лабб (Labbaes) напечатал воззвание, в котором впервые говорилось об истории Восточной греческой империи, как об «удивительной по количеству событий, привлекательной по разнообразию и замечательной по прочности монархии». Он с жаром убеждал европейских ученых отыскивать и издавать документы по этому предмету, будто бы «погребенные в пыли библиотек», и обещая всем сотрудникам вечную славу, «более прочную, чем мрамор и медь». Во главе ученых сил Франции XVII века стоял знаменитый Дюканж (1610–1688), впервые познакомивший не только Западную Европу, но и самих греков с их прежней историей до их завоевания турками. Он написал (никогда не побывав в Греции) «Историю Константинопольской империи при Французских императорах». Потом – «О Византийских фамилиях», где собрал «богатейший генеалогический материал» (не хуже, чем в Библии, в родословиях древних патриархов!). А в книге «Христианский Константинополь», он дал подробные сведения и о топографии Царьграда до 1453 года. Он первый выпустил в свет также целый ряд византийских историков… к половине XVIII века вышло, наконец, сочинение поселившегося в Париже бенедиктинца Бандури «Восточная империя», где (опять в Париже; через несколько веков и за тридевять земель в тридесятой царстве!) было собрано, или даже создано, громадное количество историко-географического, историко-топографического и археологического материала о византийской империи. И в это же позднее время вышел, наконец, и капитальный труд доминиканца Лекьена (Le Quien) «Христианский Восток», (где опять на западе Европы и в XVII веке!) собраны (или скорее созданы) богатейшие сведения по византийской истории, особенно церковной. Таким образом, Франция XVIII века устроила византиноведение. Но увлечение им скоро прекратилось. Франция вступила в просветительную эпоху, и передовые умы XVIII века дали самые суровые отзывы о только что создавшейся восточной истории. «Существует – говорил Вольтер – еще более смешная история, чем римская со времени Тацита: это – история византийская. Ее недостойный сборник содержит лишь декламацию и чудеса и является позором человеческого ума».

Под влиянием идей XVIII века писал в таком же роде и знаменитый английской историк Гиббон» (Н. А. Морозов Великая Ромея гл. 1).

Вот это та история Византии, которую мы имеем в настоящее время. Нельзя не согласиться с Вольтером – это чудесная история. Поистине чудом было ее обретение. Посуди сам, читатель: она вся полностью изложена в так называемом Парижском кодексе (хранящемся в Парижской библиотеке), дошедшем до нас в единственном экземпляре. Причем в этом, чудом уцелевшем, единственном рукописном кодексе чудесным образом были соединены вместе в хронологической последовательности следующие документы: «Анонимная хроника», «История» Льва Диакона, «Хронография» Михаила Пселла. Причем Лев Диакон начал свою «Историю» ровно с того места, где окончил свой труд автор «Анонимной хроники», ведший ее от Адама. А Пселл также начал свой труд ровно с того места, на котором остановился Лев Диакон. В целом содержащиеся в кодексе рукописи доводят историю Византии до 1463 года.

– Но ведь есть еще, скажем, «Хроника» Зонары, написанная в 12 веке, – опять скажешь ты, читатель. – И она, кстати, содержит еще и древнееврейскую, древнегреческую и древнеримскую хронологию.

Да, к византийской истории приложили руку не одни французы. Хроника Зонары была впервые напечатана в Базеле в 1557 году, а затем в Венеции в 1560 году (издание находится в Национальной библиотеке Австрии.) Оба издания на… латыни. Но ведь считается, что в Венеции 16 века существовали многочисленные типографии, в том числе, Дом Альда, печатавший, как мы бы сейчас сказали, греческую античную классику. В Венеции также находилась большая греческая диаспора. Так отчего же не на греческом, зададим мы риторический вопрос?

Базельское издание подготовил Иероним Вольф, патрон коего Яков Фуггер был банкиром Карла V. Подлинность якобы использованной рукописи, согласно печатному изданию, свидетельствовала надпись, сделанная на ней купившим ее в Константинополе «отличным мужем Иоганном Дерншваммом: «Хроника Иоанна Зонары… куплена мной в Константинополе, в Пере, или Галате, за 150 дукатов угорских от отличного господина Антония Кантакузина, коего фамилия, пока стояла Византия, была императорскою, а теперь, при турецком владычестве, обращена в частное состояние; и он просил меня, чтобы это произведение когда-нибудь было напечатано… еще один список Зонары о делах империи и церкви св. Константина Великого до Юстиниана я позаботился снять с иного древнего кодекса» (В. Г. Василевский Обозрение трудов по византийской истории Журнал министерства народного просвещения. С.-Пб. 1887, апрель, с. 234–235). Ну какие тут могут быть сомнения? (В скобках заметим, что Зонарой болгары еще с 13-го, как сообщается, века называли Кормчую книгу, то есть собрание законов, регулирующих церковную жизнь. Что бы ты сказал, читатель, если бы тебе предложили хронику, написанную автором по фамилии Летопись? А ведь примерно такая же ситуация с хроникой Зонары).

Крупным пропагандистом византийской литературы и учености был уже знакомый нам Виссарион Никейский (ок. 1400–1472) – тот самый, что сосватал в жены Ивану III Софью Палеолог и приложил руку к созданию «древнегреческой литературы» (см. 3.1.7). «Большое значение имела деятельность Виссариона в качестве пропагандиста византийской культуры в Западной Европе» (М. А. Гузик Культура Византии. Истоки православия: учебный словарь М., Флинта, 2012, Виссарион Никейский). «Виссарион составил у себя дома превосходную библиотеку, в состав которой вошли… произведения отцов восточной… церкви» (А. А. Васильев История Византийской империи том 2, гл. 3, 12).

Мы полагаем, идеолог крестовых походов против Османов Виссарион просто создавал нужную ему историю Византии – как христианского государства, захваченного ужасными турками – подготавливая идеологическую основу для «возвращения» Константинополя Габсбургам.

О том, что до Виссариона никакой византийской истории не было, свидетельствует речь Виссариона о падении Константинополя на Мантуанском соборе (1459) (Медведев И. П. Гаврилов А. К. Речь Виссариона Никейского на Мантуанском соборе о падении Константинополя Византийский временник, т. 63 (88), 2004, с. 307–317). В этой речи Виссарион сыплет именами древних персонажей, мстивших своим обидчикам. Как о примере доблести, говорит о погибшем «Ладиславе, короле венгерском», который «в открытом бою ратовал против всей турецкой державы». Однако не упоминает ни одного византийского императора. А ведь император Константин XI якобы совсем недавно геройски погиб, защищая Константинополь от турок. Более того, повествуя о жестоком взятии турками христианского Константинополя, Виссарион вообще не упоминает Византию, хотя сообщает об упадке Римской империи (которая, судя по речи, существует и в его время). Таким образом, миф о Византийской империи, уничтоженной турками, на момент Мантуанского собора еще не был создан. В ходу был лишь миф о взятии турками Константинополя.

(В заключении раздела остановимся еще раз на так называемом вопросе рукописей. Мы уже отмечали вслед за Н. А. Морозовым, что трудно поверить, чтобы в допечатную эру автор мог тратить столько сил и времени на создание большой по объему рукописи неутилитарного характера (2.1.2) Вот, к примеру, Парижский кодекс. Каково могло быть его назначение, если его рукописи действительно созданыв 10–11 веке? Школьный учебник? Но почему же тогда уцелел только один экземпляр? Ведь школьный учебник по определению – это самый массовый литературный продукт. Более того, кто же будет преподавать детям подобные сведения о царственных особах? Вот что писал о содержании этой истории Гегель в «Лекциях по философии истории»: «Византийская империя представляет собою отвратительную картину слабости, где жалкие, даже абсурдные страсти не дают ничего великого в мыслях, делах и личностях. Возмущения вождей, низвержения императоров интригами придворных, убийства или отравления царей их собственными супругами, сыновьями, женщины, предававшиеся всяческим желаниям и бесчестным поступкам, – вот те сцены, которые развертывает перед нами история Византии». Нет уж, для учебы это не годится. Остается поверить, что летописцы, рискуя головой, хотели донести правду до потомков. Собственно, об этом и говорит Лев Диакон во вступлении к своей книге. Но тогда зачем этот развесистый стиль с многочисленными фигурами речи и занимательными отступлениями? Зачем столько подробностей? Нет, автор явно хотел завлечь своими рассказами современного ему массового читателя и, как нынешний романист, «набирал объем» для печатного издания).

Но вернемся к истории о взятии огромного города, про которую Хорхе Луис Борхес сказал так: «Историй всего четыре. Одна, самая старая, – об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои… Историй всего четыре. И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их в том или ином виде» (Четыре цикла, пер. Б. Дубина). Эту же историю под именем «взятие Трои» мы знаем из «Иллиады» и «Энеиды», откуда она проникла даже в «Трагедию о принце датском» Шекспира в виде монолога Пирра. Где же ее истоки?

Мы полагем, что все в тех же испанских событиях, связанных с изгнанием евреев. Вот как она описана в Коране: «И постановили Мы для сынов Исраила в писании: Совершите вы беззаконие на земле дважды и вознесетесь великим превознесением. И когда пришло обещание о первом из них, Мы воздвигли на вас рабов Наших, обладающих сильной мощью, и они проникли между их жилищ, и было обещание исполненным. Потом Мы вернули вам поворот (успеха) против них и помогли вам богатством и сынами и сделали вас более обильными в пособниках. Если вы творите добро, то вы творите для самих себя, а если творите зло, то для себя же. А когда пришло обещание о последнем… мы послали против вас Наших слуг, чтобы они причинили зло вашим ликам и чтобы вошли они в место поклонения (масджид), как вошли первый раз, и уничтожили бы все, над чем возвысились. Может быть, Господь ваш помилует вас, а если вы вернетесь, то и Мы вернемся и для неверных сделаем геенну тюрьмой» (17: 4–8, перевод И. Ю. Крачковского)

Это место пробуют истолковать так, будто речь идет о двух разрушениях Иерусалимского храма. Но, на наш взгляд, здесь сказано следующее: «Вы были наказаны, затем опять вознаграждены. Если вы еще раз будете творить зло, то будете наказаны, как в первый раз». Совсем явно этот смысл виден в переводе Б. Я. Шидфар: «Если свершите вы добрые дела, то для себя свершите, а если станете творить зло, то против себя. И когда придет во второй раз возвещенное вам, войдет в место вашего поклонения (масджид), как вошли туда первый, дабы погубить тех, что совершили злодеяния» (17, 7).

Никакого храма или тем более Иерусалима в тексте нет – употреблено слово масджид, то есть буквально мечеть. На наш взгляд, первое наказание – это изгнание из Испании и вход врагов в Кордовскую мечеть. «Поворот успеха» – это высокое положение сынов Исраила после прихода в Константинополь. Второе наказание – гипотетическое: «если станете творить зло».

Это описание первого наказания и пророчество о втором было преобразовано габсбургскими пропагандистами в красочную историю о взятии турками Константинополя-Иерусалима. Конечно, под их бойким пером история чрезвычайно разрослась в объеме за счет многочисленных дополнительных деталей. Однако суть ее осталась неизменной.

Вот «Большая хроника» якобы очевидца событий Георгия Сфрандзи, повествующая о взятии «эмиром Мехмедом» Константинополя: «И можно было видеть необыкновенное зрелище: стенание и плач и обращение в рабство бесчисленных благородных и знатных женщин, девушек и посвященных богу монахинь, безжалостно, несмотря на их вопли, влекомых турками из церквей за косы и кудри головы, – крик и плач детей и ограбленные священные и святые храмы. О прочем же, что приводит в ужас и что слышалось, кто расскажет? Можно было видеть, что божественную кровь и тело христово турки выливали и выбрасывали на землю, а драгоценные из-под них сосуды похищали, или разбивали или целыми совали за пазуху. То же они делали и с драгоценными украшениями. Святые иконы с золотом, серебром и драгоценными каменьями турки топтали ногами и, вырывая из них украшения, делали из них кровати и столы. Священническими одеждами и одеяниями – шелковыми и златотканными – они покрывали коней, а иные на них ели. Драгоценные жемчуга из святых рак с мощами они вырывали, а святые останки попирали ногами».

Здесь выделены ровно те же два мотива, что и в Коране: враги «проникли между их жилищ» и «вошли они в место поклонения (масджид)… и уничтожили… все…».

Добавочные мотивы – обращение в рабство женщин и девушек и отъем драгоценностей – явно позаимствованы из описания взятия Иерихона из Книги Иисуса Навина (напомним, что Иерихон мы отождествляем с Кордовой): «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых, и старых» (Иисус Навин, 6, 20) «И все серебро и золото, и сосуды медные и железные… войдут в сокровищницу Господню» (там же, 6, 18).

А вот что Сфрандизи пишет о начале штурма Константинополя: «Заиграв на военных инструментах и рожках, ударив в барабаны и все прочее, с победным кличем турки выстрелили из всех пушек, – и все разом, в одно и то же время с суши и с моря начали приступ, сражение и битву… турки… поставили огромную бомбарду и… обрушив, городские стены, вошли… в город». Не похоже ли это на трубы иерихонские, после которых упали стены города?

А вот отрывок из речи Виссариона Ниейского, описывющего взятие Константинополя: «Град Константинов – о позорнейшее, о прискорбнейшее из дел! – уже в наши дни был ими взят, разорен, разрушен, от всяческого украшения жестоко и подло разграблен, а жители егоумерщвлены или порабощены, опозорены жены, пленены девы, монахин и осквернены, юноши истреблены свирепо; они пронзали юнцов мечом и похищали их на позор, от материнского лона и объятий отрывали младенцев на убиение и на кровь, старцев попирали конскими ногами и копытами, а беременных женщин – о неслыханная жестокость! – поражали так, чтобы единым ударом и плод их – тельца, еще не явившиеся на свет, – предавались бы смерти.

Помяну ли храмы, – храмы, святости и красы исполненные? Все гнусно разорены турецкой сворой, в куски раздроблены статуи святых, а образа, что украшал и стены, опозорены где прахом, а где и грязью. Священным и одеждами и прочими украшениям и храмов, коими покрываются святые тайны, они в поношение нашей веры – о как принудить себя выговорить эти слова! – покрывали коней и псов»» (Медведев И. П. Гаврилов А. К. Речь Виссариона Никейского на Мантуанском соборе о падении Константинополя Византийский временник, т. 63 (88), 2004, с. 307–308).

Ровно то же, что и в Ветхом Завете (и, естественно, у Сфрандизи). Добавлены только описания осквернения образов Девы Марии и Иисуса Христа, что является полной чушью, так как и Мария (Марйам) и Иисус (Иса) почитаются мусульманами и являются одними из центральных персонажей Корана (см. 4.9.8).

Обратимся к работе современного турецкого историка Димитриса Кицикиса «Османская империя» (сборник «На перекрестке цивилизаций», Весь мир, 2006): «В XIV веке османская армия была реорганизована по образцу византийской… Поскольку в ту эпоху не было необходимости принимать ислам, христиане в новой армии вскоре составили большинство» (с. 145). В этой армии было много «командующих христиан» из византийских вельмож, которые сохранили свои прежние земельные владения: «грек Эвренос в XIV в. начал завоевание Греции (Византии), а закончил его в XV в. другой грек, Заганос. Заганоса на посту великого визиря сменил военачальник Махмуд… Он был греком… по рождению православным христианином, двоюродным братом Георгия Амируци, камергера греческого императора Трапезундской империи и потомка династии византийских императоров Ангелов» (с. 131). С другой стороны, «после смерти византийского императора Андроника III Палеолога между Иоанном VI Кантакузином и Иоанном V Палеологом возник спор за трон. Кантакузин обратился за помощью к (султану) Орхану и, одержав благодаря ему победу, в 1347 году завладел престолом. Орхан же получил в жены дочь Кантакузина Феодору. В 1349 году король Сербии Стефан Душан отвоевал у византийцев Фессалонику. Кантакузин опять обратился к своему зятю Орхану, который направил к нему старшего сына Сулеймана с 20-тысячным войском. При поддержке византийского флота он освободил город и передал его под власть Константинополя. Иоанн V объединился с сербами и болгарами против Кантакузина, однако тот вместе с Сулейманом победил его в 1352 году при Дидимотихе (Димотике). Кантакузин отблагодарил своего зятя, уступив ему крепость Цимпе (Чимпе), расположенную на европейском берегу Дарданелл» (с. 126–127).

То есть существовали крайне тесные связи, в том числе семейные, между так называемыми турками и так называемыми византийцами. Разные вроде бы религии нисколько не мешают ни бракам, ни совместным войнам. Но мы уже не раз говорили – первоначально (до Исхода евреев из Испании) могла существовать только одна на всех религия единобожия.

Вот и Д. Кицикис пишет о «собственно турецкой религии – алавитизме, представляющей собой синтез шаманизма, шиизма и православного христианства… которой до сих пор привержена треть жителей Турецкой Республики» (с. 135). «Достаточно послушать религиозную музыку – византийскую, а затем османскую – чтобы испытать потрясение от их сходства» (с. 138).

Что касается языка, то «Мехмед I (1413–1421) заменил греческий – язык администрации – турецким и персидским. Тем не менее султаны и их визири продолжали пользоваться греческим в качестве языка международного общения… османы вели переписку с итальянцами… на греческом языке» (с. 133).

Д. Кицикис так озаглавил одну из глав своей работы: «Политическая, культурная, экономическая и социальная преемственность» (с. 132), имея в виду связь между Византийской и Османской империям. Кицикис не раз подчеркивает: османское государство было «исламо-христианским» (напр. с. 152).

Более того, «с момента своего восшествия на престол Мехмед II видел себя в качестве наследника классической Римской империи и ее христианского преемника… Как уверял Мехмеда критский историк Георгий Трапезундский, позже вызванный ко двору султана: «Никто не сомневается, что вы являетесь императором римлян. Тот, кто законно владеет столицей империи, тот и есть император, а Константинополь есть столица Римской империи». Он одновременно был Кайсар-и-Рум, Римским императором, наследовавшим Августу и Константину, и Падишахом, что по-персидски означает «тень Бога на земле» (Лорд Кинросс Расцвет и упадок Османской империи М., КРОН-ПРЕСС, 1999, с. 124).

Таким образом, рассыпается история о кровожадных турках, ворвавшихся в Константинополь. Мы видим два народа, которые в течение веков существовали рядом друг с другом; религии их близки, а элиты тесно переплетены и в качестве официального используют греческий язык.

Более того, мы считаем, что изначально между этими «народами» не было никакой разницы. Она возникла, когда Османы создали свою религию – ислам и новый правящий класс (см. 4.9.8).

При этом история предков нового правящего класса была представлена как история Османов, а история отодвинутого от рычагов управления прежнего правящего класса – как история Византии.

Для примера, опишем историю Октябрьской революции в Российской империи в следующем виде: в страну русских вторгся ужасный народ большевиков. Они уничтожили христианскую веру, разграбили церковную утварь, а сами христианские храмы превратили в свои клубы. Русский император был убит, знать русского народа бежала из страны, а простые русские были порабощены народом большевиков. Большевики принесли в Россию своих кумиров, свою орфографию и летоисчисление. Не правда ли, напоминает описание вторжения турок в Византию?

Мы полагаем, что в основе описания осады и взятия Константинополя, помимо истории о взятии Иерихона-Кордовы, лежат междоусобные конфликты вокруг Константинополя между различными группами все тех же евреев-меркурианцев, Эти сведения также изложены в ветхозаветных Книге Судей и Книгах Царств. В них эти группы меркурианцев фигурируют под именем колен Израилевых. Об этом мы поговорим в следующей главе.

После погромов, вооруженных конфликтов и изгнания евреев из Испании и Португалии большая их часть оказалась в Константинополе. Повторим слова Николы де Николаи: «К большому огорчению и ущербу для христианского мира они обучили турков многим изобретениям, техническим приспособлениям и военным машинам, например, артиллерии, аркебузам, артиллерийскому пороху, пушечным ядрам и другому оружию». (Само название султанского дворца Топкапы означает «пушечные ворота», т. е. то же, что и гетто).

Затем они начали восстанавливать свою гегемонию в Европе и на Средиземноморье, ведя войны с Габсбургами и их союзниками по Священным лигам. И делали это достаточно успешно (см. 4.8). Находившиеся в сложном положении Габсбурги широко применяли против османов идеологическое оружие. По-видимому, это была первая в истории полномасштабная информационная война. Военной целью Габсбургов, несомненно, было взятие Константинополя. Для этого и была сложена история о захвате ужасными османами древнего христианского Константинополя-Византия. Отвоевывая Константинополь, Габсбурги якобы просто возвращали христианскому миру то, что всегда ему по праву принадлежало. (К информационной войне можно отнести и повествования о славных победах евреев во время Исхода).

Мы отмечали, что источник красочных картин о взятии Константинополя турками – это, по всей видимости, строки Корана, описывающие изгнание евреев из Испании. Однако перемены в Константинополе несомненно произошли. На смену культурному единству всего Средиземноморья пришло разделение на христианский запад/север и мусульманский восток/юг. Причиной этих культурных изменений стали изменения политические: а именно возникновение в Западной Европе абсолютистских государств (Великая Испанская революция) и произошедшие в ответ на них перемены в Константинополе, которые мы по аналогии назовем Босфорской революцией. Эти перемены в Константинополе, последовавшие за прибытием туда испанских изгнанников – сефардов, могли сопровождаться военными конфликтами, но вызрели они внутри самого Константинополя, а не были привнесены извне чуждыми Константинополю завоевателями-турками.

(В связи с чем повисает в воздухе и весь так называемый конфликт цивилизаций – термин, которым любят именовать противостояние Габсбургской и Османской империй. Цивилизация существует только одна – общечеловеческая, развивавшаяся в результате диалога различных регионов планеты. У мусульманского мира один общий корень с так называемым Западным миром. И корень этот, по нашему мнению, торгово-промышленная «меркурианская» структура, историю которой мы и стараемся проследить в этой книге).

История Босфорской революции отражена в ветхозаветных Книге Судей, Книгах Царств и Пророков. – это история, изложенная с точки зрения константинопольских евреев. Разобраться в характере Босфорской революции мы попытаемся, устанавливая тождество между событиями вышеназванных библейских книг и историей османских султанов.