Глава одиннадцатая
Декабрь 1941 года
I
Вуди Дьюар и Джоан Рузрок летели в Гонолулу из Оукленда, штат Калифорния, на гидросамолете «Боинг В-314». Это был самолет компании «Пан-Америкэн», время полета составляло четырнадцать часов. Перед самой посадкой они крупно поссорились.
Может быть, все дело было в том, что слишком долго они просидели в тесном помещении. Самолет был одним из самых больших в мире, но пассажиры размещались в шести маленьких отделениях, в каждом – два обращенных лицом друг к другу ряда кресел по четыре в ряд.
– Мне больше нравится ездить поездом, – сказал Вуди, неловко скрестив длинные ноги, и Джоан хватило великодушия не напоминать, что поезда на Гавайи не ходят.
Эту поездку устроили родители Вуди. Они решили провести отпуск на Гавайях, чтобы повидаться с младшим братом Вуди Чаком, поскольку там располагалась его военная база. И на вторую неделю своего отпуска родители предложили Вуди и Джоан к ним присоединиться.
Вуди и Джоан были помолвлены. В конце лета, после четырех недель жаркой погоды и страстной любви в Вашингтоне, Вуди сделал ей предложение. Джоан сказала, что это слишком скоро, на что Вуди возразил, что он любит ее уже шесть лет, и спросил, когда же будет достаточно. И она сдалась. Они договорились пожениться в следующем июне, как только Вуди закончит Гарвард. Пока же их положение жениха и невесты давало им возможность вместе посещать семейные торжества.
Она стала звать его «Вудс», а он ее – «Джо».
Они приближались к Оаху, главному острову архипелага, и самолет стал снижаться. Стали видны покрытые лесом горы, скудные россыпи деревушек в низинах и бахрома песчаных отмелей и прибоя.
– Я купила новый купальник, – сказала Джоан. Они сидели рядом, и шум четырех двигателей – двухрядных четырнадцатицилиндровых двигателей «Райт Циклон» – был слишком громок, чтобы ее слова мог услышать кто-нибудь еще.
Вуди читал «Гроздья гнева», но охотно отложил книгу.
– Не могу дождаться, когда увижу тебя в нем, – сказал он, и совершенно искренне. Все производители купальников могли только мечтать о такой модели, на Джоан все их изделия выглядели просто сенсационно.
Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.
– Интересно, твои родители забронировали нам в отеле смежные комнаты? – В ее темно-карих глазах, казалось, полыхнуло пламя.
Положение жениха и невесты не позволяло им спать вместе, во всяком случае официально, хотя мама Вуди мало что упускала из виду и могла догадаться, что они были любовниками.
– Я найду тебя, где бы ты ни была, – сказал Вуди.
– Да, уж лучше найди.
– Не говори со мной так. У меня и так уже сил нет сидеть в этом кресле.
Она довольно улыбнулась.
Их глазам открылась американская военно-морская база. Естественная гавань – бухта в форме пальмового листа. Сейчас там находилась половина флота Тихого океана, около сотни кораблей. Ряды топливных цистерн стояли, словно шашки на доске.
Посреди бухты располагался остров с аэродромом. С западной стороны острова Вуди увидел у причала дюжину или больше гидропланов.
Совсем рядом с гаванью находилась военно-воздушная база Хикам. Несколько сотен самолетов были расставлены на аэродроме с военной педантичностью, крыло к крылу.
Самолет накренился, начиная круг перед посадкой. Теперь он летел над берегом с пальмами и яркими полосатыми зонтиками (должно быть, это Вайкики, подумал Вуди), а потом – над маленьким городком. Видимо, это и была столица, Гонолулу.
У Джоан в Госдепартаменте накопились невзятые выходные дни, а вот Вуди, чтобы устроить себе эту поездку, пришлось пропустить неделю учебы.
– Твой отец меня несколько удивляет, – сказала Джоан. – Ведь обычно он против всего, что может помешать твоей учебе.
– Да, действительно, – сказал Вуди. – Но знаешь, Джо, почему на самом деле он устроил эту поездку? Он думает, что, может быть, это последняя возможность увидеть Чака живым.
– О господи, правда?
– Он думает, что скоро начнется война, а ведь Чак на флоте.
– Я думаю, он прав. Война начнется.
– Почему ты так уверена?
– Весь мир сейчас против свободных стран, – она показала на книжку, лежащую у нее на коленях – «Берлинский дневник» радио-журналиста Уильяма Ширера. – Европа в руках нацистов, – сказала она. – В России – большевики. А японцы устанавливают господство над Дальним Востоком. Не представляю, как Америка сможет выжить в таком мире. Должны же мы с кем-то торговать!
– Почти так же говорит и мой отец. Он считает, что в следующем году нам предстоит война с Японией, – Вуди озабоченно нахмурился. – А что происходит в России?
– Может быть, немцы все-таки окажутся не в состоянии взять Москву. Перед самым отъездом до меня дошли слухи о широкомасштабном контрнаступлении русских.
– Это хорошие новости!
Вуди посмотрел в иллюминатор. Уже был виден аэропорт Гонолулу. Наверное, самолет сядет на воду в защищенном от волн заливе, прилегающем к аэропорту, предположил он.
– Надеюсь, – сказала Джоан, – за время моего отсутствия не произойдет ничего существенного.
– А что?
– Вудс, я же рассчитываю на повышение! Вот мне и не хочется, чтобы в мое отсутствие проявил себя еще кто-нибудь умный и многообещающий.
– На повышение? Ты ничего не говорила.
– Я его еще не получила, но меня могут взять в Бюро исследований Госдепартамента.
Он улыбнулся.
– И насколько высоко ты планируешь взлететь?
– Я хочу быть послом где-нибудь, где сложно и интересно. В Нанкине или Аддис-Абебе.
– Правда?
– Нечего смотреть так скептически. Стала же Фрэнсис Перкинс министром труда, впервые женщина стала министром – и отличным!
Вуди кивнул. Перкинс была министром труда с самого начала президентских полномочий Рузвельта, вот уже восемь лет, и получила поддержку профсоюзов для «нового курса». Сегодня женщина исключительных качеств могла ставить себе почти любые цели. А Джоан этими качествами поистине обладала. Но для него оказалось как-то неожиданно осознание, что она настолько честолюбива.
– Но посол должен жить за границей, – сказал он.
– Разве это не здорово? Иная культура, совершенно другая погода, экзотические обычаи.
– Но… как это сочетается с браком?
– Прошу прощения? – жестко сказала она.
Он пожал плечами.
– Ведь это же естественный вопрос, тебе не кажется?
Ее выражение лица не изменилось, лишь дрогнули ноздри – он знал, что это признак того, что она начинает злиться.
– А я тебе этот вопрос задавала? – сказала она.
– Нет, но…
– Что?
– Джо, я просто подумал… ты ждешь, что всюду, куда тебя будут посылать, я буду тебя сопровождать?
– Я постараюсь учитывать твои потребности, и, думаю, ты должен учитывать мои.
– Но это не одно и то же.
– Вот как? – сказала она, уже не скрывая раздражения. – Это для меня новость.
Как получилось, что разговор настолько быстро стал таким враждебным, с удивлением подумал он. Сделав над собой усилие, он сказал как можно ласковее:
– Мы же говорили о том, чтобы завести детей, разве не так?
– Заботиться о них буду не только я, но и ты.
– Но не совсем одинаково.
– Если из-за детей я стану в нашем браке человеком второго сорта, то никаких детей не будет.
– Я не имел в виду ничего подобного!
– А что, скажи, пожалуйста, ты имел в виду?
– Если тебя назначат послом в другую страну, ты ждешь, что я все брошу и поеду с тобой?
– Я жду, что ты скажешь: «Дорогая, это прекрасная возможность, и я ни в коем случае не буду стоять у тебя на пути!» Я что, слишком многого требую?
– Да! – сказал Вуди сердито и растерянно. – Какой смысл в браке, если мы не будем вместе?
– Если начнется война, ты пойдешь добровольцем?
– Может, и пойду…
– А в армии тебя пошлют куда им потребуется – может, в Европу, а может, на Дальний Восток…
– Ну да.
– Значит, ты пойдешь, куда позовет долг, оставив меня дома.
– Если придется.
– А мне этого нельзя.
– Но это же разные вещи! Почему ты так говоришь, словно это одно и то же?
– Как ни странно, но моя карьера и моя работа на благо родной страны имеют для меня такое же большое значение, как для тебя – твои!
– Это просто упрямство!
– Ну что ж, Вудс, мне очень жаль, что ты так думаешь, потому что я говорила о нашем совместном будущем очень серьезно. А сейчас мне придется спросить себя, будет ли оно у нас вообще.
– Конечно, будет! – в отчаянии воскликнул Вуди. – Как вообще до этого дошло? Почему ты об этом говоришь?
Они почувствовали толчок, и самолет приводнился на Гавайях.
II
Чак Дьюар приходил в ужас, думая, что родители могут узнать его тайну.
Дома, в Буффало, у него так и не было ни одного романа, лишь несколько поспешных неуклюжих перепихов в темных переулках с мальчишками, которых он едва знал. Он и на флот пошел в немалой степени ради того, чтобы попасть туда, где сможет быть собой, не рискуя, что узнают родители.
Когда он попал на Гавайи, все изменилось. Здесь он входил в тайное сообщество похожих на него. Он ходил в бары, рестораны, на танцы – и ему там не нужно было делать вид, что его интересуют девчонки. Он несколько раз заводил романы, а потом – влюбился. И о его тайне знало множество людей.
А теперь сюда приехали его родители.
Отца пригласили посетить отдел радиоразведки на военно-морской базе, известной как «Станция HYPO». Как член комитета сената по международным отношениям, сенатор Дьюар имел доступ ко многим военным тайнам и уже побывал в штабе радиоразведки в Вашингтоне, кодовое название которого было «Op-20-G».
Чак заехал за ним в гостиницу на служебном автомобиле, лимузине «паккард ле барон». Отец был в белой соломенной шляпе. Когда перед ними открылся вид на бухту, он присвистнул.
– Флот Тихого океана! – сказал он. – Прекрасная картина.
Чак был согласен.
– Есть на что посмотреть, правда? – сказал он. Корабли действительно красивы, а особенно военные корабли Соединенных Штатов: все выкрашено, отдраено, начищено до блеска. Чак обожал флот.
– И все корабли стоят ровно, как по линеечке, – восхитился Гас.
– Мы называем эту стоянку «ряд линкоров». У острова пришвартованы «Мэриленд», «Теннесси», «Аризона», «Невада», «Оклахома» и «Западная Виргиния», – линкоры получили имена в честь штатов. – Еще в бухте находятся «Калифорния» и «Пенсильвания», но отсюда их не видно.
Моряк, стоявший на часах у главных ворот верфи, узнал служебную машину базы и сделал им знак проезжать. Они подъехали к базе подводных лодок и остановились на автостоянке за старым зданием администрации, где располагался штаб. Чак повел отца в недавно открытое новое крыло.
Их ждал капитан Вандермейер.
Вандермейера Чак боялся больше всего. Тот Чака терпеть не мог, а о его тайне догадался. Он всегда звал Чака неженкой и размазней. При малейшей возможности он его выдаст.
Вандермейер был низкий и толстый, у него был скрипучий голос и плохо пахло изо рта. Он приветствовал Гаса и пожал ему руку.
– Добро пожаловать, сенатор, – сказал он. – Мне выпала честь показать вам отдел разведки связи 14-го военно-морского округа. – Для группы, следящей за радиосигналами флота Японской империи, специально было выбрано такое неопределенное название.
– Благодарю вас, капитан, – сказал Гас.
– Сначала, сэр, позвольте предупредить. Это неофициальная группа. Такой работой часто занимаются люди эксцентричные, и они не всегда одеты по уставу. Офицер, возглавляющий отдел – коммандер Рошфор, – ходит в красном бархатном пиджаке… – И Вандермейер усмехнулся, словно говоря «между нами, мужчинами». – Может показаться, что он выглядит как какой-нибудь чертов гомик.
Чак сделал над собой усилие, чтобы и глазом не моргнуть.
– Больше я ничего говорить не буду, пока мы не окажемся в безопасной зоне, – сказал Вандермейер.
– Хорошо, – сказал Гас.
Они спустились по лестнице в подвал, пройдя по дороге через две запирающиеся двери.
Станция «HYPO» представляла собой освещенный светом неоновых ламп подвал без окон, в котором находилось человек тридцать. Кроме обычных столов и стульев здесь были огромные морские карты, стойки экзотических принтеров, устройств для сортировки и машин для сверки данных; были и две койки, где спали криптаналитики во время своих марафонов дешифровки. Некоторые были аккуратно одеты по форме, но другие, как и предупреждал Вандермейер, носили потрепанную гражданскую одежду, были небриты, а судя по запаху – и немыты.
– Как у всех флотских, у японцев много разных шифров: для менее секретной информации – вроде прогноза погоды – самые простые, а самые сложные приберегают для информации, требующей высочайшего уровня секретности, – сказал Вандермейер. – Например, для позывных, чтобы опознать отправителя и получателя сообщения, используют самый примитивный шифр, даже если само послание зашифровано шифром высокой сложности. Шифр для позывных они недавно сменили, но мы раскололи новый за несколько дней.
– Очень впечатляет, – сказал Гас.
– Но определить, откуда идет сигнал, можно и с помощью триангуляции. Получив позывные и данные о расположении, мы можем воссоздать вполне хорошую картину, где именно находится большинство кораблей японского флота, даже если и окажемся не в состоянии прочитать их сообщения.
– Значит, мы знаем, где они и куда направляются, а какие у них приказы – нет? – сказал Гас.
– Зачастую бывает и так.
– Но если бы они захотели от нас спрятаться, им было бы достаточно молчать в эфире.
– Это правда, – сказал Вандермейер. – Если они будут идти молча, то вся наша работа здесь бесполезна и мы в глубокой заднице.
Подошел человек в смокинге и теплых домашних тапочках, и Вандермейер представил его как начальника отдела.
– Коммандер Рошфор отлично знает японский язык, а кроме того, он – прекрасный дешифровщик, – сказал Вандермейер.
– Мы успешно расшифровывали основной шифр японцев, – сказал Рошфор, – как вдруг несколько дней назад эти сволочи его сменили, и вся наша работа – псу под хвост.
– Капитан Вандермейер мне рассказывал, – сказал Гас, – что вы можете многое узнать даже без прочтения сообщений.
– Да, – и Рошфор подошел к карте, показывая. – В настоящее время большая часть японского флота покинула свои территориальные воды и направляется на юг.
– Плохой признак.
– Несомненно. Но скажите мне, сенатор, какими вам представляются намерения японцев?
– Я полагаю, что они объявят Соединенным Штатам войну. Наше эмбарго на нефть действительно приносит им большой вред. Англичане и датчане отказываются их снабжать, и в настоящее время они пытаются закупать нефть в Южной Америке. Однако они не смогут терпеть это бесконечно.
– Но чего они добьются, напав на нас? – сказал Вандермейер. – Не может же такая маленькая страна, как Япония, захватить США!
– Великобритания – тоже маленькая страна, – сказал Гас, – но они достигли мирового господства, утвердив свою власть на море. Японцам не обязательно захватывать Америку, им нужно лишь победить нас в войне на море, и если они будут господствовать в Тихом океане, больше никто не сможет помешать им торговать.
– Значит, по вашему мнению, к чему они могут готовиться, направляясь на юг?
– Должно быть, их наиболее вероятная цель – Филиппины.
Рошфор кивнул, соглашаясь.
– Мы уже укрепили нашу базу на Филиппинах. Но одно меня беспокоит: вот уже несколько дней командир японских авианосцев не получает никаких сигналов.
– Радиомолчание, – нахмурился Гас. – А раньше такое бывало?
– Да. Авианосцы идут в молчании, когда возвращаются в свои территориальные воды, поэтому мы полагаем, что и сейчас дело в этом.
Гас кивнул.
– Звучит разумно.
– Да, – сказал Рошфор. – Жаль только, что я не могу быть в этом уверенным.
III
В Гонолулу вся Форт-стрит сияла рождественскими огнями. Был субботний вечер, 6 декабря, и на улице было полно моряков в белой форме, принятой в тропиках, каждый – в круглой белой шапке и черном шарфе – все вышли развлечься.
Семья Дьюаров неторопливо шла, наслаждаясь праздничной атмосферой, Роза – под руку с Чаком, Гас и Вуди – по бокам от Джоан.
Вуди залатал трещину в их отношениях. Он извинился за свои неверные предположения о ее ожиданиях от брака. А Джоан признала, что потеряла контроль над собой. Ничего, по большому счету, решено не было, но этих взаимных уступок им было достаточно, чтобы сорвать с себя одежду и броситься в постель.
После ссора казалась уже не столь важной, да и вообще все было не важно, кроме того, что они так любят друг друга. Потом они поклялись, что в дальнейшем будут обсуждать подобные вопросы с любовью и терпимостью. Когда они оделись, Вуди подумал, что они миновали важную веху. У них была яростная ссора о серьезных различиях во взглядах, но они перенесли это. Это даже могло оказаться хорошим знаком.
Сейчас они направлялись на обед, Вуди взял с собой фотоаппарат и делал снимки по дороге, пока они шли. Почти в самом начале пути Чак остановился и представил одного из моряков:
– Это мой приятель, Эдди Пэрри. Эдди, это сенатор Дьюар, миссис Дьюар, мой брат Вуди и невеста Вуди, мисс Джоан Рузрок.
– Очень приятно с вами познакомиться, Эдди, – сказала Роза. – Чак не раз упоминал о вас в письмах домой. Не пообедаете ли с нами? Правда, мы идем лишь в китайский ресторанчик.
Вуди удивился. Обычно мама не приглашала чужих на семейные обеды.
– Благодарю вас, мэм, это большая честь для меня, – сказал Эдди. У него был акцент южанина.
Они вошли в ресторанчик под названием «Небесный восторг» и сели за столик на шестерых. Эдди держался официально, обращался к Гасу «сэр», а к женщинам «мэм», но выглядел вполне спокойным. После того как они сделали заказ, он сказал:
– Я так много слышал о вашей семье, что мне кажется, мы давно знакомы. – У него было веснушчатое лицо и широкая улыбка, и Вуди видел, что он всем пришелся по душе.
Эдди спросил у Розы, как ей нравятся Гавайи.
– По правде говоря, – сказала Роза, – я немного разочарована. Гонолулу похож на любой небольшой городок в Америке. Я ожидала, что у него будет более азиатский вид.
– Согласен, – сказал Эдди. – Это все из-за автостоянок, забегаловок и джазовых оркестров.
Гаса он спросил, будет ли война. Гаса все об этом спрашивали.
– Мы из кожи вон лезли, чтобы разработать с Японией modus vivendi, – сказал Гас. Интересно, знает ли Эдди, что это такое, подумал Вуди. – Госсекретарь Халл провел с послом Номурой ряд переговоров, это продолжалось все лето. Но, похоже, нам никогда не договориться.
– А о чем спор? – спросил Эдди.
– Американскому бизнесу нужно, чтобы на Дальнем Востоке была зона свободной торговли. Япония говорит – хорошо, давайте, мы тоже за свободную торговлю, пусть будет, однако не только у нас на задворках, но и во всем мире. Соединенные Штаты этого обеспечить не могут, даже если бы и хотели. Вот Япония и заявляет, что, пока у других стран есть свои экономические зоны, им такая зона нужна тоже.
– И все же я не понимаю, зачем им понадобилось нападать на Китай.
Роза, всегда старавшаяся посмотреть на проблему с точки зрения второй стороны, сказала:
– Японцы хотят разместить свои войска в Китае, Индокитае и Голландской Ост-Индии, чтобы защищать свои интересы, точно так же, как мы, американцы, размещаем войска на Филиппинах, англичане – в Индии, французы – в Алжире, и так далее.
– Когда вы так говорите о япошках, создается впечатление, что их требования не так уж абсурдны.
– Они не абсурдны, но они несправедливы, – твердо сказала Джоан. – Завоевывать земли и создавать империю – так делали в девятнадцатом веке. Но мир меняется. Мы отходим от империй и закрытых экономических зон. Дать им то, чего они хотят, означало бы шагнуть назад.
Принесли еду.
– Пока не забыл, – сказал Гас. – Завтра утром у нас завтрак на борту «Аризоны». Ровно в восемь.
– Я не приглашен, – сказал Чак, – но мне поручено вас туда доставить. Я заеду за вами в семь тридцать и отвезу на верфь, а потом на моторной лодке – через бухту.
Вуди налегал на поджаренный рис.
– Это великолепно! – сказал он. – На свадьбу надо будет заказать китайскую еду.
Гас рассмеялся.
– Не стоит, я думаю, – сказал он.
– Почему? Дешево и вкусно.
– Свадебный обед – это не просто еда, это торжество. К слову сказать, Джоан, мне надо будет позвонить твоей маме и переговорить с ней.
– О свадьбе? – нахмурилась Джоан.
– О списке гостей.
Джоан опустила палочки, которыми ела.
– А в чем проблема? – Вуди увидел, что ее ноздри раздуваются, и понял, что неприятности будут.
– На самом деле это не проблема, – сказал Гас. – Но у меня в Вашингтоне довольно большой список друзей и хороших знакомых, которых бы оскорбило, если бы их не пригласили на свадьбу моего сына. Я собираюсь предложить твоей матери разделить расходы.
Вуди подумал, что это, наверное, очень великодушно с папиной стороны. Так как Дейв перед смертью продал свой бизнес по бросовой цене, у матери Джоан могло не быть денег на шикарную свадьбу. Но Джоан пришлась не по вкусу мысль, что родители будут обсуждать свадьбу через ее голову.
– А кто эти друзья и хорошие знакомые, которых вы собираетесь пригласить? – спокойно поинтересовалась она.
– В основном сенаторы и конгрессмены. Мы должны будем пригласить и президента, но он не придет.
– Какие именно сенаторы и конгрессмены? – спросила Джоан.
Вуди заметил, что мама прячет улыбку. Настойчивость Джоан ее забавляла. Не многим хватало духу вот так припирать Гаса к стенке.
Гас начал называть фамилии.
– Вы сказали, конгрессмен Кобб? – перебила его Джоан.
– Да.
– Он голосовал против закона, запрещающего суд Линча!
– Питер Кобб – хороший человек. Но он политик из Миссисипи. Мы живем в мире демократии, Джоан, и должны уважать наших избирателей. Южане не поддержат закон против суда Линча… – он взглянул на друга Чака. – Эдди, надеюсь, я не наступаю вам на любимую мозоль?
– Не беспокойтесь, что ваши слова меня заденут, сэр, – сказал Эдди. – Я из Техаса, но, когда я думаю о политике южан, мне стыдно. Я ненавижу предрассудки. Человек есть человек, какого бы цвета он ни был.
Вуди взглянул на Чака. Тот просто сиял от гордости за Эдди.
Тут Вуди понял, что Эдди не просто приятель Чака.
Это было дико.
За столом сидели три влюбленные пары: отец с мамой, Вуди с Джоан – и Чак с Эдди.
Он замер, глядя на Эдди. «Любовник Чака», – подумал он.
Абсолютно дико.
Эдди заметил его взгляд и дружески улыбнулся.
Вуди отвел глаза. «Слава богу, что папа и мама ничего не поняли», – подумал он.
Если только мама не поэтому пригласила Эдди принять участие в семейном обеде. Неужели она знала? И даже одобряла? Нет, это было запредельно невероятно.
– Все равно у Кобба нет выбора, – сказал папа. – А во всех остальных вопросах он – либерал.
– Никакой демократии там нет, – горячо сказала Джоан. – Кобб не является представителем населения юга. Там же могут голосовать только белые.
– Нет в жизни совершенства, – сказал Гас. – Но Кобб поддержал рузвельтовский «новый курс».
– Из этого еще не следует, что я должна приглашать его на свою свадьбу.
– Папа, я тоже не хочу, чтобы он был, – вставил Вуди. – У него руки в крови.
– Это несправедливо.
– Мы считаем так.
– Но решение зависит не только от вас. Праздник будет устраивать мама Джоан, и я думаю, что, если мы разделим расходы, это позволит мне сказать свое слово при составлении списка гостей.
Вуди откинулся назад.
– Но это же наша свадьба, в конце концов!
Джоан посмотрела на Вуди.
– Может быть, нам просто расписаться в муниципалитете без всякого шума, позвав лишь нескольких близких друзей?
– Мне это подходит, – пожал плечами Вуди.
– Многие будут недовольны! – сурово сказал Гас.
– Ну а мы – нет, – сказал Вуди. – На свадьбе главная фигура – невеста. Я просто хочу, чтобы было так, как ей нравится.
– Послушайте все меня, – заговорила Роза. – Давайте не будем заходить так далеко. Гас, дорогой, может быть, тебе придется отвести Питера Кобба в сторонку и мягко объяснить ему, что у тебя, к счастью, сын-идеалист и он женится на чудесной девушке – такой же идеалистке, как он сам. И они, несмотря на все твои уговоры, отказались пригласить на свадьбу конгрессмена Кобба. Ты сожалеешь, но можешь следовать в этом деле своему желанию не больше, чем он, когда был вынужден голосовать против закона, запрещающего суд Линча. Он улыбнется и скажет, что он понимает и ты ему всегда нравился именно тем, что ты прямой, как стрела.
Гас надолго задумался, потом великодушно решил уступить.
– Думаю, ты права, дорогая, – сказал он и улыбнулся Джоан. – Как бы там ни было, а мне глупо ссориться из-за Питера Кобба с моей восхитительной невесткой.
– Благодарю вас, – сказала Джоан. – Можно мне уже называть вас «папа»?
Вуди чуть не раскрыл рот от удивления. Ничего лучше сказать сейчас было невозможно. Черт, какая же она умная!
– Я был бы очень рад, – сказал Гас.
Вуди показалось, что у отца на глазах блеснули слезы.
– Спасибо, папа, – сказала Джоан.
Как вам это нравится, подумал Вуди. Она пошла наперекор его отцу – и победила.
Что за девчонка!
IV
В воскресенье утром Эдди захотел поехать в гостиницу за Дьюарами вместе с Чаком.
– Не знаю, милый… – произнес Чак. – Надо создать впечатление, что мы дружим, а не неразлучны.
Начинало светать, и они лежали в постели в маленьком мотеле. До восхода солнца надо было вернуться в казармы.
– Тебе за меня стыдно! – сказал Эдди.
– Как ты можешь так говорить! Я же повел тебя обедать с моей семьей!
– Но это была идея твоей мамы, а не твоя. Однако твоему папе я вроде понравился, правда?
– Они все от тебя в восторге. Да и кому бы ты не понравился? Но они не знают, что ты вонючий гомик.
– А я не вонючий. Я очень чистый гомик.
– Это правда.
– Пожалуйста, возьми меня с собой. Я хочу получше с ними познакомиться. Для меня это действительно важно.
– Ладно, – вздохнул Чак.
– Спасибо! – и Эдди поцеловал его. – А может, мы успеем…
– Ну если только быстро, – усмехнулся Чак.
Через два часа они в служебном «паккарде» были возле гостиницы. Их четверо пассажиров появились в семь часов тридцать минут. Роза и Джоан были в шляпках и перчатках, Гас и Вуди – в белых льняных костюмах. Вуди был с фотоаппаратом.
Вуди и Джоан держались за руки.
– Посмотри на моего брата, – шепнул Чак Эдди. – Он так счастлив!
– Она очень красивая девочка.
Они распахнули дверцы лимузина, и Дьюары прошли назад. Вуди и Джоан опустили поднимающиеся сиденья. Машина тронулась с места и направилась к военно-морской базе.
Утро было прекрасное. По включенному в машине радио на станции KGMB (Гонолулу) передавали гимны. Над бухтой сияло солнце, отражаясь в стеклянных иллюминаторах и начищенных медных поручнях сотен кораблей.
– Какой прекрасный вид, правда? – сказал Чак.
Они въехали на территорию базы и направились к верфи, где дюжины кораблей стояли в плавучих и сухих доках, ожидая ремонта, техобслуживания и заправки. Чак поставил машину на офицерской стоянке. Все вышли и посмотрели через бухту на могучие военные корабли, горделиво стоящие в утреннем свете. Вуди сделал кадр.
Было без нескольких минут восемь. Чак услышал звон колоколов церкви находящегося неподалеку городка Перл. На кораблях звучал сигнал отправляться на завтрак утренней вахте, и ровно в восемь флаговые команды готовились к подъему знамен. Оркестр на борту «Невады» играл «Звездно-полосатый флаг».
Они подошли к пристани, где была привязана ожидавшая их моторная лодка. Она была достаточно большой, чтобы на ней свободно могла поместиться и дюжина пассажиров; на корме у нее был закрытый кожухом мотор. Пока Чак помогал пассажирам перебраться на борт, Эдди завел моторку. Маленький двигатель бодро заурчал, Чак перешел на нос, а Эдди направил лодку от пристани и повернул в сторону кораблей. Лодка стала набирать скорость, и нос приподнялся, разводя в стороны пенные дуги, как крылья чайки.
Чак услышал звук самолета и посмотрел вверх. Самолет шел с запада, так низко, что казалось – ему грозит катастрофа. Чак предположил, что самолет собирается сесть на полосу острова Форд.
Вуди, сидевший на носу рядом с Чаком, нахмурился и сказал:
– Это что за самолет?
Чак знал все самолеты армии и флота, но определить этот ему оказалось трудно.
– Выглядит чуть ли не как «тип 97», – сказал он. Это был палубный торпедоносец японской императорской авиации.
Вуди направил на него фотоаппарат.
Когда самолет приблизился, Чак увидел, что на его крыльях нарисованы большие красные солнца.
– Это японский самолет! – сказал он.
Эдди, управлявщий моторкой с кормы, услышал его слова.
– Наверное, это устроили для тренировки, – сказал он. – Внезапная учебная тревога, чтобы испортить всем воскресное утро.
– Я тоже так думаю, – сказал Чак.
Потом за первым самолетом он увидел второй.
И еще.
Он услышал, как отец встревоженно сказал:
– Что за чертовщина творится?
Самолеты заложили вираж над верфью и низко прошли над их лодкой; шум моторов был похож на рев Ниагарского водопада. Их было, наверное, около десятка, подумал Чак. Нет, двадцать… нет, больше!
Они направились прямо к ряду линкоров.
Вуди перестал снимать и сказал:
– Это же не может быть настоящий налет, правда?
В его голосе прозвучало не только сомнение, но и страх.
– Откуда здесь взяться японским самолетам? – недоуменно сказал Чак. – До Японии почти четыре тысячи миль! Ни один самолет столько не пролетит.
Потом он вспомнил о японских авианосцах, ушедших в радиомолчание. Отдел радиоразведки полагал, что они в своих территориальных водах, но подтвердить это они так и не смогли.
Он поймал взгляд отца и догадался, что тот вспомнил этот же разговор.
Все вдруг стало ясно, и недоумение сменилось страхом.
Ведущий самолет пролетел на бреющем полете над «Невадой», стоящей последней в ряду линкоров. Раздался пушечный залп. Матросы на палубе кинулись врассыпную, оборвалось диминуендо брошенных оркестровых партий.
Роза, сидевшая в лодке, закричала.
– Господи Иисусе на небесах, это налет! – произнес Эдди.
У Чака заколотилось сердце. Японцы бомбили Перл-Харбор, а он был на крошечном суденышке посреди бухты. Он посмотрел на испуганные лица окружающих – родители, брат, Эдди – и осознал, что все, кого он любит, находятся с ним в одной лодке.
Из брюха самолетов начали вываливаться торпеды – длинные, напоминающие по форме пули – и падать в тихие воды залива.
– Эдди, поворачивай назад! – завопил Чак, но Эдди уже и сам это делал, выписывая лодкой крутую дугу.
Когда они развернулись, Чак увидел над авиабазой Хикхем другое звено самолетов с большими красными кругами на крыльях. Это были пикирующие бомбардировщики, и они, подобно хищным птицам, снижались над американскими самолетами, которые идеальными рядами стояли на взлетных полосах.
Сколько же там этих чертовых гадов? Казалось, половина всех военно-воздушных сил Японии собралась сейчас в небе над Перл-Харбор.
Вуди все еще фотографировал.
Чак услыхал грохот где-то в глубине, словно подземный взрыв, и сразу же – еще один. Он резко обернулся. Над бортом «Аризоны» взметнулось пламя и повалил дым.
Корма моторной лодки погрузилась глубже – Эдди прибавил ходу.
– Скорей, скорей! – сказал Чак без необходимости.
Чак услышал с одного из кораблей настойчивый ритмичный звук боевой тревоги, дающий команде сигнал занять свои боевые позиции, и понял, что действительно идет бой, а его семья – в самой середине. В следующий миг на острове Форд зазвучала сирена воздушной тревоги: звук начинался с низкого стона и взлетал вверх, достигая отчаянно высокой ноты.
Раздалась долгая череда взрывов со стороны ряда линкоров, когда достигли цели торпеды.
– Посмотрите на «Западную Виргинию»! – вскричал Эдди. – Она кренится на левый борт!
Чак видел, что он прав. Со стороны атакующих самолетов борт судна был в пробоинах. В считаные секунды внутрь хлынули, должно быть, десятки тонн воды, и огромное судно закачалось из стороны в сторону.
Та же судьба постигла стоящую рядом «Оклахому», и Чак, к своему ужасу, увидел, как матросы беспомощно скользили, перекатывались через леера и падали за борт, в воду.
Моторку закачало на волнах, поднявшихся от взрывов. Все ухватились за борта.
Чак увидел, как градом посыпались бомбы на базу гидросамолетов, находящуюся на ближней оконечности острова Форд. Самолеты стояли близко друг к другу, и хрупкие воздушные суда разбивало на мелкие кусочки. В воздух взлетали осколки крыльев и фюзеляжей, как листья в ураган.
Натренированный в разведке ум Чака пытался определить модели японских самолетов, и сейчас он заметил у атакующих третий вид, смертоносный «Зеро», лучший в мире палубный истребитель. Они были оснащены всего двумя маленькими бомбами, но кроме того – спаренными пулеметами и двумя двадцатимиллиметровыми пушками. Видимо, в этой операции они должны были сопровождать бомбардировщики, защищать их от американских истребителей, вот только все американские истребители были все еще на земле, а многие – уже уничтожены. Это освобождало «Зеро», и они могли стрелять по зданиям, оборудованию и персоналу базы, находящемуся на земле.
Или, подумал Чак со страхом, расстрелять очутившуюся на середине бухты семью, отчаянно пытающуюся добраться до берега.
Наконец Соединенные Штаты стали отстреливаться. На острове Форд и на палубах еще не поврежденных кораблей ожили зенитные орудия и обычные пулеметы, вплетая в смертельную какофонию свою скороговорку. Снаряды зениток рвались в воздухе, словно расцветали черные цветы. Почти сразу же пулеметчик с острова подбил пикирующий бомбардировщик. Кабина загорелась, и самолет упал в воду, подняв огромный фонтан брызг. Чак обнаружил, что яростно кричит, потрясая в воздухе кулаками.
Накренившаяся «Западная Виргиния» стала возвращаться в вертикальное положение, но продолжала погружаться, и Чак понял, что капитан, должно быть, открыл кингстоны правого борта – чтобы судно, уходя на дно, держалось прямо, давая команде больше шансов спастись. Но «Оклахоме» не так посчастливилось, и все смотрели в священном ужасе, как огромный корабль начал переворачиваться.
– О боже, посмотрите на команду! – сказала Джоан.
Моряки изо всех сил карабкались по круто вздымающейся палубе и через леера правого борта в отчаянной попытке спастись. Но это были счастливчики, понял Чак, когда огромное судно в конце концов с ужасным треском перевернулось вверх дном и начало уходить под воду: ведь сколько сотен человек осталось внутри корабля!
– Держитесь крепче! – заорал Чак. Приближалась гигантская волна, поднятая перевернувшейся «Оклахомой». Папа схватил маму, Вуди держал Джоан. Волна дошла до них и подняла моторку на невозможную высоту. Чак покачнулся, но еще крепче вцепился в борт. Лодка осталась на плаву. Следующие волны были поменьше, лодку качало, но все остались невредимы.
Однако они все еще были в доброй четверти мили от берега, взволнованно подумал Чак.
К их изумлению, «Невада», которую обстреляли еще в самом начале, двинулась с места. У кого-то хватило присутствия духа дать сигнал всем кораблям направляться в море. Если им удастся выбраться из бухты, они смогут рассредоточиться и будут представлять собою уже не такие легкие мишени.
Но тут со стороны ряда линкоров раздался грохот раз в десять сильнее всего, что было раньше. Взрыв был такой силы, что Чак почувствовал порыв ветра, ударивший его в грудь, хотя он находился почти в полумиле. Из орудийной башни номер два на «Аризоне» полыхнуло пламя. В следующую долю секунды передняя половина корабля взорвалась. В воздух медленно, как в кошмарном сне, взлетели обломки, погнутые пластины и искореженные стальные фермы – как разлетаются обрывки горелой бумаги от костра, когда жгут мусор. Нос корабля окутали дым и языки пламени. Высокая мачта пьяно наклонилась вперед.
– А это что? – спросил Вуди.
– Должно быть, рванул корабельный склад боеприпасов, – сказал Чак и с горестно сжавшимся сердцем подумал, что этот чудовищный взрыв, должно быть, погубил сотни его приятелей-моряков.
От этого погребального костра поднялась вверх колонна темно-багрового дыма.
Раздался треск, и моторная лодка дернулась: что-то в нее попало. Все пригнулись. Падая на колени, Чак подумал, что это, должно быть, бомба, но потом понял, что нет, не бомба, ведь он все еще жив. Придя в себя, он увидел, что в палубу прямо над мотором вонзился тяжелый металлический обломок длиной в метр. Просто чудо, что никого не убило.
Однако мотор заглох.
Моторная лодка замедлила ход и остановилась. Она покачивалась на волнах, а японские самолеты поливали бухту адским огнем.
– Чак, мы должны немедленно выбираться отсюда! – требовательно сказал Гас.
– Я знаю… – Чак с Эдди осмотрели повреждение. Они взялись за металлический обломок и попытались вытащить его из тиковой палубы, но он крепко застрял.
– У нас нет на это времени! – сказал Гас.
– Чак, мотор все равно разбит! – сказал Вуди.
До берега все еще было четверть мили. Однако их моторная лодка была подготовлена к подобным чрезвычайным обстоятельствам. Чак извлек пару весел. Он взялся за одно весло, Эдди – за другое. Судно было велико, чтобы идти на веслах, и двигались они медленно.
К счастью для них, в бомбардировке наступил перерыв. Небо уже не было темным от самолетов. Огромные облака дыма поднимались от подбитых кораблей, кроме того, колонна дыма поднималась и от смертельно раненной «Аризоны», однако новых взрывов не было. Удивительно отважная «Невада» уже направлялась к выходу из бухты. В воде вокруг кораблей было полно спасательных плотов, моторных лодок и моряков, плывущих или цепляющихся за остающиеся на плаву обломки. Опасность утонуть была не единственной: из пробитых резервуаров по поверхности воды разлилось топливо и загорелось. Мольбы о помощи тех, кто не умел плавать, смешались с ужасными воплями горевших.
Чак бросил взгляд на часы. Ему казалось, что налет продолжался много часов, но, как ни странно, прошло лишь тридцать минут.
Едва он об этом подумал, как началась вторая волна.
На этот раз самолеты появились с востока. Одни стали преследовать спасающуюся бегством «Неваду», другие избрали своей целью верфь, откуда Дьюары отплыли на моторке. Почти сразу же в плавучем доке взорвался эсминец «Шоу» – с высокими языками пламени и огромными клубами дыма. Топливо разлилось по воде и загорелось. Потом был подбит линкор «Пенсильвания», стоявший в самом большом сухом доке. Взорвались и два стоявших в том же доке эсминца, когда огонь перекинулся на их склады боеприпасов.
Чак и Эдди налегали на весла, обливаясь потом, как скаковые лошади.
На верфи появились – по-видимому, из ближайших казарм – морские пехотинцы и начали разворачивать противопожарное снаряжение.
Наконец их моторная лодка подошла к офицерскому причалу. Чак выпрыгнул и быстро зачалился, пока Эдди помогал пассажирам выбраться. Все побежали к машине.
Чак прыгнул на место водителя и завел мотор. В машине автоматически включилось радио, и он услышал, как диктор радио Гонолулу сказал:
– Всем подразделениям армии, флота и морской пехоты немедленно доложить о боевой готовности.
У него самого не было возможности кому-либо о чем-либо доложить, но он был уверен, что в первую очередь получил бы приказ обеспечить безопасность четверых гражданских лиц, порученных его попечению, тем более что среди них были две женщины и один сенатор.
Как только все оказались в машине, он помчался.
Вторая волна налета, похоже, была на исходе. Большинство японских самолетов улетали из бухты. Но Чак все равно гнал машину: могла быть и третья волна.
Главные ворота были открыты. Будь они закрыты, у него возникло бы искушение их снести.
Других машин вокруг не было.
Он несся из порта по шоссе Камехамехи. Он понимал, что чем дальше они окажутся от Перл-Харбор, тем безопаснее будет его семье.
Потом он увидел одинокий «зеро», летящий к ним.
Самолет летел низко над шоссе, и в следующий миг Чак понял, что он преследует их.
Пушки были у него на крыльях, и оставалась надежда, что машина окажется слишком маленькой мишенью, а вот пулеметы находились рядом по обе стороны двигательного отсека. Из них-то и будет стрелять пилот, если не дурак.
Чак лихорадочно оглядел обе стороны дороги. Спрятаться было негде – ничего, кроме полей сахарного тростника.
Он начал вилять. Приближающийся самолет благоразумно не стал пытаться пикировать. Шоссе было неширокое, и если бы Чак съехал в поле, то скорость машины упала бы до скорости пешехода. Он вдавил педаль газа, понимая, что чем быстрее он едет, тем больше шансов, что в него не попадут.
А потом думать стало поздно. Самолет был уже так близко, что Чак видел в крыльях круглые черные отверстия, из которых стреляли пушки. Но пилот, как он предугадал, начал обстреливать их из пулеметов, и пули взметали пыль на дороге перед ними.
Чак повернул влево, к гребню дороги, потом, вместо того чтобы продолжать движение влево, крутанул руль вправо. Пилот скорректировал прицел. По капоту застучали пули. Разбилось ветровое стекло. Эдди взревел от боли, сзади кто-то из женщин закричал.
И «зеро» улетел.
Машина теперь виляла сама. Должно быть, пуля попала в переднее колесо. Чак боролся с неслушающимся рулем, пытаясь остаться на дороге. Машину повело из стороны в сторону, она заскользила, вырвалась в поле у обочины дороги и остановилась.
Над мотором взвилось пламя, и Чак почувствовал запах бензина.
– Все вон из машины! – заорал он. – Сейчас взорвется бензобак! – Он открыл свою дверь и выскочил. Потом распахнул заднюю дверь, и выпрыгнул отец, вытаскивая за собой маму. Чак увидел, что остальные выбираются с другой стороны. – Бежим! – крикнул он, но это было лишнее. Эдди уже несся в поле тростника, хромая, – видимо, его ранило. Вуди то ли тянул, то ли нес Джоан, которая тоже, казалось, была ранена. Родители метнулись в поле, похоже невредимые. Он последовал за ними. Все пробежали метров сто и бросились на землю.
На миг все замерли. Звук самолетов превратился в отдаленный гул. Взглянув, Чак увидел, что над бухтой на тысячи метров поднимается в воздух жирный дым. Над ним улетали на север последние несколько высотных бомбардировщиков.
Потом раздался такой грохот, что у него чуть не лопнули барабанные перепонки. Даже сквозь закрытые веки он увидел яркую вспышку взорвавшегося бензобака. Над ним прошла волна жара.
Он поднял голову и оглянулся. Машина пылала.
Он вскочил на ноги.
– Мама! Ты в порядке?
– На удивление. Ни единой царапины, – невозмутимо сказала она, вставая с помощью отца.
Оглядев поле, он увидел остальных. Подбежал к Эдди – тот сидел на земле, сжимая бедро.
– Ты ранен?
– Болит адски, – сказал Эдди. – Но крови немного… – Он через силу улыбнулся. – В верхушку ляжки, кажись, но жизненно важные органы не задеты.
– Сейчас отвезем тебя в госпиталь…
То, что Чак услышал потом, было ужасно.
Его брат зарыдал.
Вуди плакал – не как малыш, но как потерянное дитя: громко, взахлеб, не зная утешения.
Чак сразу понял, что это плач разбитого сердца.
Он подбежал к брату. Вуди стоял на коленях, его грудь вздымалась, рот был открыт, из глаз ручьями текли слезы. Его белый льняной костюм был весь в крови, но ранен он не был.
– Нет, нет! – стонал он в промежутках между рыданиями.
Перед ним на земле лицом вверх лежала Джоан.
Чак сразу понял, что она мертва. Ее тело неподвижно застыло, глаза были открыты и глядели в пустоту. Грудь ее хлопкового платья в яркую полоску была залита алой артериальной кровью, которая местами уже темнела. Раны Чак не видел, но догадался, что пуля, должно быть, попала в плечо и задела артерию. Она наверняка умерла от потери крови в считаные минуты.
Он не знал, что сказать.
Остальные подошли и остановились рядом: мама, папа, Эдди. Мама опустилась на колени рядом с Вуди и обняла его.
– Мой бедный мальчик, – сказала она.
Эдди положил руку на плечо Чаку и украдкой сжал.
Папа опустился на колени рядом с телом и взял Вуди за руку.
Его рыдания стали немного тише.
Папа сказал:
– Вуди, закрой ей глаза.
Рука Вуди дрожала. Он сделал усилие и унял дрожь.
Поднес кончики пальцев к ее векам.
Потом, с бесконечной нежностью, он закрыл ей глаза.