Глава тридцать девятая
Нико нахмурился, глядя на созданный Талки текст. Призрак написал: «Последний евграфер заглянул в Бестиарий и пришел в ярость. Он говорил резко и нелогично. Он утверждал, что знание Бестиария стало для него проклятием».
Нико оторвал взгляд от записи и заметил, как призрак теребит свои собранные в длинный белый хвост волосы.
Они стояли у полуразрушенной куполообразной постройки, заросшей вьющимися стеблями с кожистыми бурыми листьями. Вокруг, насколько хватал глаз, тянулись погруженные в темноту руины.
За спиной у Нико топтались его смущенные спутники.
— Что пишет призрак? — спросил Шеннон.
Поскольку никто из них не владел языками хтоников, ни Шеннон, ни Джон, ни Дейдре не видели послания на рикслане.
— Он пытается меня переубедить, — ответил Нико, не сводя глаз с Талки. — Боится — вдруг я расстроюсь из-за книги и откажусь восстанавливать их призрачные тексты.
— Скажи ему, — запинаясь, объявил Джон, — что держишь свое слово.
Нико кивнул:
— Призрак вас слышит.
Талки перестал теребить волосы и наколдовал ответ:
«Это может быть опасно. Помнишь, какую болезненную реакцию вызвал у тебя контакт с Каталогом? А ведь Бестиарий намного могущественнее».
— Что ответил призрак? — спросил Шеннон.
Талки пристально посмотрел на старого волшебника и набросал еще два предложения:
«Скажи старику про опасность. Он поможет тебе понять».
Нико раздраженно фыркнул.
— Он преувеличивает опасность, чтобы разубедить меня.
Талки выпучил глаза. «!» — бросил он Нико, а затем добавил: «Неправда!»
Нико скептически вздернул бровь. Талки же в раздражении махнул рукой.
«Я забыл, до чего несносными могут быть молодые человеческие особи мужского пола. Что ж, Никодимус Марка, я не могу утверждать, что тебе грозит серьезная опасность. Просто я за тебя волнуюсь».
Холодный ветер пронесся над руинами и растрепал длинные волосы Нико.
— За себя вы волнуетесь не меньше, — произнес он, откинув с глаз черный локон.
Призрак склонил голову.
«Последний евграфер был таким же упрямым. Ты уверен, что ты не его потомок?»
— Ну, что там? — спросила Дейдре.
— Он рассказывает о последнем какографе, который побывал здесь около трех столетий назад.
— Хорошо, — сказал Шеннон. — Узнай о нем как можно больше.
Талки присмотрелся к Шеннону, а затем наколдовал фразу:
«У старого волшебника что-то не так с животом?»
Нико ушел от ответа.
— Расскажите мне о предыдущем евграфере.
Призрак почесал подбородок и набросал ответ:
«Это был любознательный и настойчивый юноша. Он выглядел как ты и пришел в восторг, обнаружив, что не делает ошибок в наших языках. Он пробыл здесь всю осень и зиму: днем спал, ночью занимался. Его кожа стала бледной, на ней появились красивые татуировки. Он создавал чудесных конструктов, похожих на твоих».
Нико кивнул.
— А потом он узнал о Бестиарии?
Плечи призрака поднялись и опали в беззвучном вздохе.
«И с тех пор не мог думать ни о чем другом. Все заняло не больше секунды. Он коснулся страниц и тут же упал на землю. Мы спросили его, в чем дело, а он лишь рассмеялся. “Бессмыслица! — бормотал он. — Книга мне продемонстрировала, что я ошибка, недоразумение. Она показала мне истинную суть какографии”».
— Что он имел в виду? — спросил Нико, чувствуя, как заколотилось сердце.
Талки пожал плечами.
«Мы его спрашивали, но он лишь кричал в ответ. Он сказал, что книга его прокляла, обрушив на него знание об истинной сути какографии и хтоников. Он кричал: «Бессмыслица! Сплошная бессмыслица!» Мы пытались его вразумить, но он не желал ничего слышать. Следующим же вечером он ушел и больше не возвращался».
Закончив читать, Нико сглотнул подступивший к горлу комок.
— Что за истинная суть какографии? Что он узнал?
— Что пишет призрак? — спросил Шеннон.
— Магистр, — рявкнул Нико, — я пытаюсь прочесть.
Старый лингвист пробормотал слова извинения.
— Продолжайте, — настоял Нико. — Что мой предшественник узнал о какографии?
И вновь призрак развел руками.
«Он не сказал».
Нико прижал холодную ладонь ко рту и постарался отдышаться.
— Вы помните, как его звали?
Призрак задумался.
«Кажется… — Он замялся, прежде чем закончить фразу: — Кажется, его звали Джеймс Берр».
— Лос в аду! — выругался себе под нос Нико. Джеймс Берр — воплощение самого жуткого кошмара любого какографа!
Янтарные глаза Талки изучали Нико.
«Он выглядел совсем как ты — черные волосы, смуглая кожа, зеленые глаза. Может, Джеймс Берр был твоим предком?»
— Нет!
Призрак подскочил.
«Извини. Я тебя обидел?»
Нико проигнорировал вопрос призрака.
— Он говорил, почему он ушел из Звездной академии?
Призрак покачал головой:
«Я все тебе рассказал».
— Нико, тебя что-то расстроило? — спросила Дейдре.
Не обращая на нее внимания, Нико не сводил глаз с Талки.
— Что же такого он мог узнать о какографии? И что значат его слова «сплошная бессмыслица»?
И вновь призрак лишь покачал головой:
«Ты уже расстроен. Не стоит тревожить Бестиарий. Ничего хорошего из этого не выйдет».
Нико закрыл глаза и сделал глубокий неровный вдох.
— Нико, объясни нам, в чем дело, — сказал Шеннон.
Юноша ответил, не открывая глаз:
— Призрак утверждает, что чтение Бестиария может оказаться опасным. Насколько опасным, он не знает. Я не хотел вам говорить. И говорю лишь потому, что теперь даже сам Лос не помешает мне прочитать эту книгу.
Все трое набросились на него с расспросами.
Но Нико как ни в чем не бывало продолжал:
— Последним человеком, который прочел Бестиарий, был какограф, такой же, как я. Подобно мне, он освоил языки хтоников. Он даже внешне походил на меня. И, прочитав эту книгу, он узнал нечто важное о природе какографии.
Нико повернулся к друзьям. В рассеянном свете луны перед ним предстали три напряженные фигуры.
— Мне страшно, — честно признался он. — У меня много общего с этим какографом из прошлого. Я должен выяснить, кем он был на самом деле и что обнаружил в Бестиарии.
— Но зачем? — спросила Дейдре.
— Потому что я могу оказаться таким, как он.
Шеннон вмешался:
— А кем был тот юноша?
— Его звали Джеймс Берр.
Шеннон и Джон вздрогнули. Озадаченная Дейдре переводила взгляд с одного на другого. На миг воцарилась тишина. Затем Шеннон произнес:
— Нико, если существует хоть малейшая опасность, ты не обязан…
— Нет, магистр, — перебил его Джон. — Он обязан.
Талки подвел Нико к заросшему вьюнком куполу. Жесткие бурые листья едва заметно колыхались на холодном ветру. Каково же было потрясение Нико, когда он обнаружил, что это вовсе не листья, а плотные медальоны из кожи.
Завеса странной листвы раздвинулась, открывая крохотный проход.
«Еще раз тебя прошу, — написал Талки, входя внутрь, — откажись».
Нико нырнул в дверцу и оказался в тесном темном помещении.
— Не могу, — ответил он.
В темноте сиял прямоугольник тусклого янтарного света. При приближении Нико свет стал ярче, и юноша понял, что стоит не в комнате, а в беседке, сплетенной из кожаных стеблей. Вьющееся растение оплело руины здания, образовав что-то вроде навеса.
Пол был неровным и грубым. Приглядевшись, Нико увидел, что он состоит из тысяч корней. Все они сбегались к центру комнаты, образуя нечто вроде пня, но когда этот «пень» поднялся на два фута в воздух, он превратился в огромную книгу. Бурый кожаный переплет напоминал кору ясеня. Стебли, растущие по краям обложек, складывались в застежки. От страниц исходил рассеянный янтарный свет.
Беседку наполнил звук шаркающих ног: это Шеннон, Джон и Дейдре вошли следом.
Талки предупредил Нико: «Двигайся плавно».
Нико подошел ближе, и Бестиарий засиял. Застежки беззвучно расплелись, и книга со скрипом распахнулась. С пожелтевших страниц вырвались лучи янтарного света. Яркие искры — словно угольки из костра — отлетали от переплета.
— Осторожнее, Нико, — сказал Джон. Шеннон тоже что-то говорил, но Нико ничего не слышал — так шумно пульсировала кровь в висках. Он прижал ладонь к теплой, светящейся странице Бестиария.
Последовала пауза. Нико задержал дыхание и приготовился к знакомому ощущению полета по ночному небу, которое испытывал, открывая Каталог.
Но ничего не происходило. Он подождал еще.
— Я не… — начал говорить чарослов, и тут земля у него под ногами разверзлась.
Из горла юноши вырвался крик, и он камнем упал в черноту.
