Глава тридцать пятая
Призрак указал на невысокую каменную раку: «Здесь хранится священный призрачный кодекс моего народа».
Нико приподнял крышку: на дне лежал старинный гримуар, как две капли воды похожий на Каталог. Возле ладони чарослова возникла сверкающая записка от Талки, где говорилось: «Просто положи руку на открытую страницу. Имей в виду: с непривычки может закружиться голова, и ты потеряешь счет времени. И не удивляйся, если перед глазами замелькают картины из прошлого — помимо прочего, в Бестиарии содержится история нашего народа».
Нико посмотрел на призрака.
— А меня не стошнит?
Вместо ответа дух удивленно вскинул брови; пришлось ему рассказать, как во время первой попытки прикоснуться к Каталогу юношу вырвало. Призрак покачал головой.
«Так произошло лишь потому, что Каталог разом вбил рикслан тебе в голову. Здесь ничего подобного не повторится. Каталог — великий том, а наша книга — обычный гримуар… Извини, скоро рассвет: с первыми лучами солнца я должен покинуть мир физический и вернуться на страницы книги. Мы, рикслановые призраки, никогда не проявляем себя отдельно от рукописи в течение дня. Риск слишком велик».
Нико задумался.
— Прежде чем я начну, можете еще кое-что объяснить?.. Вы упомянули название языка, которое показалось мне незнакомым — то ли «первичный», то ли «первый»…
Талки написал несколько фраз, но затем почесал подбородок и стал редактировать. Нико терпеливо ждал, стараясь не ерзать и ничем не выдать своего волнения. Составив ответ, Талки протянул его Нико, глядя прямо в глаза юноше. Тот перевел:
«Другой евграфер, тот, кто был здесь несколько веков тому назад, тоже им интересовался. Увы, боюсь, мои ответы тебя не удовлетворят. Знаю лишь, что Первый язык изменил тела наших предков. И еще, что он поддерживает жизнь в наших священных книгах. Больше мне ничего не известно. Единственный способ выучить Первый язык — задействовать Бестиарий. При жизни к Бестиарию допускались только высшие жрецы нашего племени. Мы, призраки, до сих пор чтим старые порядки: ни один из нас не смеет прикоснуться к хранящемуся здесь экземпляру священной книги».
Нико обдумал прочитанное и задал вопрос:
— А почему именно «бестиарий»? Откуда такое название? Или в книге собраны описания разных животных?
Призрак мотнул головой и написал: «Не думаю. Мне кажется, это просто неточный перевод. В Бестиарии содержится знание о Первом языке. На самом деле Бестиарий — сердце любой хтонической колонии и занимает почетное место в центре поселения. Так положено, ведь благодаря Бестиарию мы изменились, чтобы выжить в новом мире».
— То есть на месте этих руин когда-то находилась новая колония? Поэтому вы здесь?
Талки быстро начеркал два отрывка и передал их Нико.
«Не совсем. Здесь находился небольшой город, уничтоженный в ходе первой же осады. Когда Звездная крепость окончательно пала, мы, местные призраки, столкнулись с серьезными трудностями. После того как легионеры проломили стены, несколько хтонических воинов забрали наш Бестиарий и убежали на юг. Наверное, надеялись добраться до Железного леса или Рваных гор и основать там новую колонию. С собой они унесли два призрачных кодекса: один был заполнен духами художников и жрецов; в другом же хранились духи политиков и ученых мужей — в их числе оказался и я…»
«Беглецов настигли на рассвете. Завязался бой, в ходе которого кодекс с духами жрецов был уничтожен. Те, кто выжил после нападения, отнесли Бестиарий и второй уцелевший кодекс сюда, в эти руины. Они помогли Бестиарию создать защитные субтексты и метазаклятия, а затем ушли в горы, к Небесному древу… но так и не добрались».
Нико помолчал, отдавая дань уважения павшим, а затем спросил:
— А этот ваш Первый язык, он как-то связан с Праязыком?
Призрак выглядел озадаченным. Нико попробовал объяснить:
— Праязык — это язык Создателя, язык первых слов, первоисточник всей магии.
Дух нахмурился и начеркал несколько фраз:
«Ты уже в курсе, что я не священнослужитель. Но, насколько я помню, Новосолнечная империя окрестила Первый язык богохульством и ересью. Они несли полный бред, — якобы мы искажаем слова Создателя или что-то в этом роде, — оправдывая кровавую резню благими намерениями: мол, их священный долг — очистить божественный язык от хтонической скверны».
— Я должен знать все о Праязыке. Не удивлюсь, если окажется, что ваш Первый язык чем-то на него похож. А Бестиарий сейчас под рукой? — Призрак облизал губы и кивнул. — А я смогу его прочитать?
Талки, колеблясь, протянул юноше ответ.
«Да… любой, кто свободно владеет риксланом, в состоянии воспользоваться книгой… Однако боюсь, я вынужден тебе отказать».
— Религия не позволяет? Или это опасно?
Хтоник покачал головой.
«Опасность существует, но она невелика. Да и древние запреты на людей не распространяются… Дело в другом: видишь ли, мы позволили последнему из побывавших здесь евграферов прочитать Бестиарий. Ознакомившись с текстом, он жутко разнервничался, стал раздражительным. Вскоре он нас покинул и больше не возвращался».
Теперь озадаченным выглядел Нико.
— Что же он такого узнал?
Призрак потупился.
«Мы спрашивали. Он не захотел рассказывать».
Внезапно до Нико дошло:
— Вы боитесь, что я расстроюсь, как предыдущий какограф, и сбегу, не восстановив призрачный кодекс?
«Не злись, пожалуйста. Если ты нам не поможешь, мы растаем».
— Понимаю. Вы в безвыходном положении. Может, заключим сделку? Сейчас я обновлю ваш кодекс и пообещаю вернуться в будущем. А в обмен вы позволите мне заглянуть в Бестиарий.
Призрак вгляделся в лицо Нико, а затем набросал ответ:
«Да, можно попробовать. Продолжим этот разговор, когда ты освежишь наш текст. Но помни: если проснешься после наступления рассвета, меня здесь не будет. Дождись ночи и не вздумай разжигать костер или накладывать яркие освещающие чары. Я вернусь».
— По рукам, — согласился Нико, отворачиваясь, чтобы как следует разглядеть книгу внутри каменного саркофага. На переплете призрачного кодекса тускло поблескивали медные вставки. — Смотрите, я вас не обманываю. — Он раскрыл книгу и опустил ладонь на открытую страницу.
Все вокруг полыхнуло белым и тут же угасло, погружаясь в черноту. Внезапно Нико перестал быть собой. Он перенесся в чужое тело и в чужое время.
Теперь он был юным хтоником, улучившим минутку, чтобы передохнуть от вечерней работы. Он стоял босиком лицом к востоку на недавно построенном башенном мосту, ощущая тепло камней, нагретых за день жарким летним солнцем. Впереди, вся в клубах пыли, раскинулась бесконечная стройка: куда ни кинь взгляд, всюду поваленные стволы деревьев и груды камней. Скоро и там возведут башни, и город продолжит расти. Вдалеке виднелись горы, залитые лунным светом. В центре отвесной скалы зиял вход в широкий туннель, который вел в глубь горы.
Он вспомнил: его предки построили этот туннель много лет назад, когда убегали из подземного мира. С тех пор из туннеля частенько с воплями выскакивали синекожие налетчики, воровавшие у хтоников еду, инструменты и женщин. Его народ предпринимал ответные атаки: с грабителями они расправлялись, а остальных уводили в рабство.
Однако теперь было заключено перемирие. Дабы ограничить доступ в пещеру, вход в туннель перегородили магическими решетками. Его собратья запечатали отверстие в скале снаружи, использовав метазаклятия, а синекожие — изнутри — выставив тысячи мощных копательных черепахоподобных конструктов. Теперь лишь дипломатические делегации могли свободно перемещаться из верхнего мира в пещеры и наоборот.
Празднуя заключение мирного договора, его народ украсил поверхность скалы рисунками. Резьба в виде листьев плюща символизировала хтоников, поскольку плющ, как и его собратья, рос на каменистой почве и мог взбираться на самые высокие горы. Тогда как резьба в виде черепашьих панцирей олицетворяла боевых конструктов синекожих.
По мирному соглашению его народ и синекожие обязались раз в год встречаться у входа в пещеру и обновлять договор. Кое-кто остался недоволен перемирием; некоторые хтоники не понимали, почему они не могут попасть в родную долину Небесного древа.
Впрочем, большинство не возражало против такого положения вещей и ежегодное продление договора стало отмечаться как праздник. Некоторые даже предлагали построить мост, ведущий к туннелю.
Однако старейшины, в памяти у которых еще свежи были ужасы, выпавшие на долю их народа перед бегством из подземного мира, все чаще требовали навеки покинуть Небесное древо и обрушить туннель. Только так, утверждали они, можно пресечь дальнейшие контакты с синекожими и раз и навсегда предотвратить налеты…
Неожиданно мир вновь растворился в слепящем потоке белого света. На мгновение Нико стал самим собой… а затем все переменилось.
Теперь он был старейшиной хтоников и стоял на залитом солнцем мосту в отстроенной Звездной крепости. Прошло много лет. Перед ним протянулся Веретенный мост, ведущий от башен крепости к отвесной скале. Он мог рассмотреть вырезанный в камне узор в виде плюща и рисунки с черепашьих панцирей.
А вот туннель исчез. Мост упирался в массивную скальную породу. Он попытался вспомнить, куда мог деться туннель, и обнаружил, что не в состоянии думать — мысли сковал ужас. Он пошевелил под туникой конечностью-мольбертом и посмотрел на запад. Через дубовое редколесье двигались два алых квадрата, сторона каждого составляла около мили.
Шлемы и острия копий блестели на солнце. Пятый и Девятый Новосолнечные легионы пришли, чтобы осадить Звездную крепость.
Проклиная зловещее солнце, он поджал бесполезный мольберт. Близился их смертный час. Ему и его народу оставалось жить считаные дни.
— Никодимус! — Ветер донес чей-то едва различимый крик. — Ни-ико-о-оди-и-имус!..
Резкий скачок — и в следующий миг Нико вновь стал самим собой, вернувшись в тесный подвал в хтонических руинах. Ладонь чарослова повисла над священным кодексом — книгой, хранившей целый сонм древних призраков. Талки исчез. Юноша оглянулся: ведущие к разрушенному сторожевому посту ступеньки заливал солнечный свет. Наступило утро.
— Ни-ико-о-оди-и-имус!.. — вновь окликнул его далекий женский голос.
Сердце юноши сжалось. Как ей удалось его найти? Он-то думал, что надежно укрыт…
А потом он вспомнил про поисковое семечко. Должно быть, оно успело отправить последний сигнал на подходе к руинам. Друидка дошла до этого места и начала его звать.
— Нико-о-оди-и-имус! — снова прокричала она.
Дейдре!
