Книга: Будни Гринго в Америке. Путешествие по странам, кухням и традициям Латинской Америки

У подножия Дарьена

Ну вот мы в аэропорту, готовимся к долгой и сложной поездке в Колумбию, которая и всего-то сейчас в 300 километрах от нас.

Вообще, надо заметить, перемещение из Панамы в Колумбию считаю, наверное, одним из самых сильных впечатлений, когда-либо полученных.

Особенно рекомендовано тем, кому жизнь кажется чрезмерно пресной и однообразной.

Не все знают, что Панамериканское шоссе обрывается в какой-то безымянной панамской деревушке и возобновляется лишь в Колумбии. В промежутке – 87 километров Дарьенского пробела, непроходимых джунглей, кишащих повстанцами, беглыми бандитами, контрабандистами, дикими животными, опасными насекомыми, а также тропическими инфекциями. Еще там блуждают любители острых внедорожных ощущений.

Говорят, что за недельку пробел можно преодолеть пешком. С мачете наперевес. Потайными тропами.

Ну и еще дорогу не строят, потому что якобы поток наркотиков из Колумбии хлынет на север с непреодолимой силой. Хотя, по-моему, Дарьен нисколько не помеха наркотрафику. И вот при отсутствии дороги существует несколько способов добраться до Колумбии. Например, можно плыть на туристической яхте по весьма солидной цене. Причем это еще довольно долго – с неделю. Можно проситься пассажиром на грузовые суда, но тогда вообще нереально оценить время, за которое ты преодолеешь это небольшое, в общем-то, расстояние. Можно просто улететь из Панамы в Боготу, конечно, но это дорого и не так весело.

Самый дешевый вариант – это перелет до крошечной деревеньки Пуэрто Обалдия, которая находится на берегу Карибского моря на территории Панамы. А оттуда на двух лодках – уже в колумбийский порт Турбо, где есть нормальные дороги.

* * *

Итак, мы стоим в аэропорту Панамы. На наш рейс до Пуэрто Обалдия, который выполняется три раза в неделю, кроме нас, зарегистрированы еще 13 человек. Вылет задерживают уже на два часа.

Стоя в зале ожидания и прислонившись лбом к стеклу, я мрачно наблюдаю, как в наш крошечный самолетик затаскивают… пассажирские сиденья!

Да, серьезно. Пришла тетка с рацией, пересчитала нас по головам, сообщила, сколько именно сидений нужно… Предварительно в носовой и хвостовой грузовые отсеки закинули еще и наши рюкзаки. Процесс затаскивания сидений продолжался минут сорок. Самолет настолько старенький, что у него не убираются шасси. То есть, он просто стоит на таких упитанных металлических «ножках», выкрашенных в синий цвет, каждая из которых заканчивается колесом.

Зато никакой катавасии с ожиданием замешкавшихся пассажиров. Все за минуту погрузились на борт, дверь тут же закрылась, и мы взлетели, что на этом кукурузнике, надо заметить, довольно волнительно, при том что я, вообще-то, не аэрофоб. Самолет то и дело проваливается в какие-то воздушные ямы, издает натужные звуки, к тому же пахнет горючим.

Кабина пилотов отделена тряпичной шторкой. Если шторку отодвинуть, то можно увидеть, например, что второй пилот безмятежно читает любовный роман на английском языке.

Аннотация на обложке гласит: «LOVE, MAGIC AND FAMILY PRIDE». Кроме того, художником изображена страстная женщина в красивом платье. Увидеть, чем занят первый пилот, угол обзора не позволяет. Может, оно и к лучшему!

Внизу раскинулся Дарьенский «заповедник». Это выглядит действительно потрясающе: совершенно непроходимые густые зеленые джунгли без единой дорожки. Даже странно подумать, что человек в принципе может там находиться, да еще и пытаться эти кущи как-то преодолеть. Большая часть Дарьенского пробела лежит на территории Панамы, впрочем, солидный кусок достался и Колумбии.

Вдруг появляется Карибское море, и самолет быстро начинает снижаться. До последнего момента непонятно, куда именно: кругом одна вода. Наконец появляются первые метры взлетно-посадочной полосы, начинающейся из ниоткуда, и мы оказываемся в Пуэрто Обалдии.

Тамошний аэропорт – это вообще каменная будочка вроде нашей сельской автобусной остановки.

В ней толпятся люди, что сядут на этот же самолет и улетят в Панама-Сити через несколько минут. Ну а мы идем ставить выездные штампы и искать лодочку до Колумбии.

* * *

Вторая часть развлекательной программы являет собой получасовое плавание из Панамы в Колумбию. Причем, плыть нужно на двух лодках. Сначала вы добираетесь до небольшого городка, даже нет, до деревеньки, именуемой Капурганой. Тут-то вы и оказываетесь в ловушке.

В Капургане нет ни одного автомобиля.

Ибо Капургана не имеет дорожной связи с «большой землей», тут вообще нет дорог. Только дорогущие хостелы, рестораны и некоторое количество озадаченных грингос.

Водная прогулка до Капурганы великолепна. Стоит она 15 долларов. В лодочку опять-таки загружаются последовательно сначала рюкзаки, а потом люди в спасательных жилетах. На Карибском море шторм. Поэтому выглядит это так: лодочка подпрыгивает на гигантской волне, потом вода уходит, а плавсредство вместе с пассажирами со всей дури и со страшным грохотом падает с неопределенной высоты, потом подхватывается следующей волной и так далее. Ощущения при этом покруче, чем на американских горках. Когда ты катаешься на горках, ты, по крайней мере, зафиксирован.

Тут же остается только держаться за скользкий борт и радоваться, что восторженных русских матерных выражений почти никто из присутствующих не понимает.

Кстати, лодочку периодически накрывает волной или же в физиономию тебе летят соленые брызги. По этой причине рекомендуется убирать от греха подальше, предварительно упаковав в полиэтилен, паспорта, деньги и прочие промокаемые ценные вещи. Герметичный «ксивник» для документов – вообще полезная в таких поездках штука.

Полчаса кувырканий – и ты в Капургане. Тут душевно и красиво, но если не подсуетишься, то никуда отсюда не уплывешь. Возможно, день был неудачный или же просто количество торопящихся на «большую землю» людей было аномально высоким. Как бы там ни было, радостно проснувшись в 5 утра и намереваясь уплыть в порт Турбо на рассвете, мы обнаружили, что сделать это нам не удастся. Ибо все билеты уже раскуплены, и свободных мест в лодке нет.

Кстати, еще один интересный момент: в Турбо ходит только одно суденышко в сутки.

На мои стенания по этому поводу матрос на причале невозмутимо заметил: «Низкий сезон, ми амор. Холодно. Немного людей». И это в феврале, когда толпы замерзающих гринго устремляются из Штатов на юг… Продолжаем сидеть в своей палатке в трех метрах от воды, сходя с ума от безделья.

* * *

Прогулялись к подножию Дарьена, залезли немного в джунгли, посмотрели, как детишки играют в футбол, а местные жители отдыхают с пивом после трудовой недели под громкую музыку. Вдали от побережья с кафе и гестхаусами для туристов жизнь течет совсем по-иному: здесь старенькие, покосившиеся домики, огороды, крошечные лавочки для местных, полуголые детишки, которые внимательно смотрят на тебя, но не подходят и не заговаривают.

Странно представить себе, как живут люди в этом Богом забытом месте, где одна интернет-точка через телефон на всю деревню, где электричество дают на несколько часов в день и где нет ни одной машины.

Люди тут очень разные. Вообще исторически Колумбия являлась одной из самых многонациональных стран Латинской Америки. Тут все смешалось – индейцы, метисы, белые. Есть немало негров или самбо – потомков негров и индейцев. Африканское влияние особенно заметно именно тут, на карибском побережье, а также в паре других колумбийских регионов. У этой «гремучей смеси» есть большой плюс – в стране никогда не было конфликтов на расовой почве.

На второй день лодки не было вообще: слишком плохая погода. Наконец на третий день судно приходит, и мы уплываем из Капурганы. Три часа – и ты на большой земле, в портовом грязном городке Турбо.

* * *

Как обычно, нас везет смешной дальнобойщик, улыбающийся усами. По дороге он скупает кормовые бананы везде, где только видит их, а между делом тащит нас перекусить в придорожную забегаловку. Меню пока мало отличается от того, к которому мы привыкли в Центральной Америке: все тот же рис, бобы, жареные бананы, хлеб из кукурузной муки, отличное и очень дешевое мясо.

Еще здесь популярно блюдо под названием севиче – тонкие ломтики морской рыбы кладут в лимонный сок. Белок от кислоты сворачивается – блюдо готово.

Едем по горной и напрочь убитой дороге со скоростью километров двадцать-тридцать в час. Просто чудовищный асфальт, вернее, это и асфальтом не назовешь. Мы держим путь в город Медельин, малую родину небезызвестного Пабло Эскобара и один из самых криминальных городов Латинской Америки. По дороге проезжаем хижины с соломенными крышами – индейские деревни. Индейцы есть и тут, только их не так много. В их деревнях нет электричества, а дома открыты, и жизнь, которая происходит внутри, видна прохожему издалека. В Колумбии сегодня используется около 75 индейских наречий. Если постараться, тут тоже можно обнаружить коренных жителей, которые не говорят по-испански, но такое бывает крайне редко. Пожалуй, ярче всего из всех стран, где мы были, это проявляется в Гватемале. Что до государственного испанского, то считается, что именно колумбийский его вариант ближе всего к классическому кастильскому.

В 1960 году был принят Декрет об охране языка, согласно которому при оформлении государственных документов запрещается использовать неиспанские слова. Впрочем, декрет этот на практике никогда не действовал.

* * *

Но вот и Медельин. Муравейники трущоб из красного кирпича, в которых дома громоздятся один на другой, производят жутковатое впечатление, особенно ночью. Наш дальнобойщик зазевался и со всей силы наехал на лежачего полицейского. Вот тут я, как водитель, осознала, насколько важны ремни безопасности и насколько стремителен и бесконтролен полет непристегнутого человека даже при таком, казалось бы, невысоком прыжке. Я чуть не выбила головой лобовое стекло, а ноутбук мой, который валялся в кузове, окончательно сломался: экран повис только на проводках. И ремонт, зараза, сопоставим по стоимости с новым компьютером…

* * *

Заночевали в очередном мотеле для девиц легкого поведения и их клиентов – тут даже одеял нет, а вместо матраса клеенка. На ресепшене – полный ассортимент стандартного секс-шопа. В Латинской Америке полно таких отельчиков. Зато, как правило, они недороги и, как ни странно, довольно опрятны. Мерзнем. Кутаемся в спальник.

Даже ночью в городе слышна громкая музыка. Вообще, как и в любой латиноамериканской стране, музыка здесь занимает важное место в жизни людей. Колумбийская певица Шакира, весьма популярная в мире, здесь является чуть ли не национальной героиней. Ей даже поставили достаточно дикого, на мой взгляд, вида памятник в городе Баранкийя. Собственно, памятник представляет собой вырезанную из листа металла фигуру женщины с гитарой, в расклешенных штанах и с распущенными кудрявыми волосами.

Медельин большой, красивый, очень современный и цивильный, не такой, конечно, как Панама-сити, но все же… Тут много красного кирпича, особенно в «непарадных» районах, и монументальнейшее метро, проходящее над землей, на увесистых «колоннах». Чем-то советским отдает. Правда, тут довольно много нищих и бездомных, которые появляются на улицах преимущественно по ночам. Судя по сводкам местных новостей, путеводителям и отзывам уже побывавших здесь, город имеет криминальную славу, и вообще, входит в десятку самых опасных городов Латинской Америки – наряду с Гватемала-Сити, гондурасскими Тегусигальпой и Сан-Педро Сулой, венесуэльским Каракасом.

Тема наркобарона Эскобара довольно часто мелькает в разговорах с местными, чаще в шуточном контексте.

Мол, вот так он удирал по крыше, а вот так в него метил снайпер.

* * *

А вот горная Колумбия, очень непохожая на прибрежную, веселую, пеструю, зажигательную. Тут ходят в шляпах и вязаных пончо, кутаясь от холода, а вид с высотной затуманенной дороги открывается такой, что просто дух захватывает.

Местные в основной своей массе добрые и веселые, как и везде. Порой стоишь на дороге – а к тебе подойдут и предложат купить «почти новые» ботинки. А как-то раз к нам подошел школьник и долго-долго стоял около – ему было интересно даже не пообщаться, а просто побыть рядом с двумя странными грингос. Мы даже перекинулись несколькими бытовыми фразами в духе «Комо те йамас?» – «Ме йамо Хорхе».

* * *

В последнюю колумбийскую ночь искали место под палатку неподалеку от какой-то реки и наткнулись на дохлую крысу размером с небольшую собачку. Наша жизнь и психика никогда больше не будут прежними. Тропики, что с них взять. При этом сверху моросил препротивнейший дождь, а обменять доллары на песо было решительно негде, так что ночлег под крышей нам, увы, не грозил. Зато в Венесуэле, согласно прогнозам, суше и теплее, а по-настоящему уставший человек, как справедливо было замечено, уснет и на раскаленных камнях, и на мокрых водорослях, что уж там какие-то дохлые крысы по соседству…

Назад: Вид на Панамский канал

Дальше: Corazon de mi patria