ГЛАВА 12
Марина
Высокое, напоминающее кристально прозрачную, аквамариновую волну здание, казалось, вырастало прямо из воды. Издалека я вообще приняла его за застывшую воду. Сразу подумала, что его создала магия. И не ошиблась. Невероятное сооружение действительно было скованной чарами гигантской волной.
— Что это за место?
— Храм Таророса. — Лир подвел нашу ракушку вплотную к застывшей стене воды, легко коснулся ее пальцами, и перед нами появились прозрачные ступеньки, сквозь которые я, будто через лупу, видела морское дно и его занятых своими заботами обитателей. — Когда я пытался понять, что со мной случилось в Туманных Водах, первым делом отправился в храм Лейтаны, она мне не ответила, потом пришел сюда. Но оракулы так ничего не сказали. Однако они дали мне цель — защищать города. И убедили, что даже такой неправильный дар можно использовать во благо. Тогда я был совсем мальком… тогда я сожалел, что выжил.
Я обняла иераклионца за талию, прижалась к его груди щекой.
— А сколько тебе было лет?
— Двадцать. — Лир коснулся губами волос на моей макушке. — Но по развитию едва дорос до восемнадцати. Стен — не исключение, мужчины нашего рода взрослеют медленно.
Тем не менее у Лира хватило храбрости пожертвовать собой, чтобы дать стражам время. Всего несколько дней, но ведь и они могли быть очень нужны.
— А что произошло? Почему ты решил… дать им время?
— Был сильный шторм. Такие случаются раз в поколение. Защита города разрушилась. Все были слишком заняты тем, что восстанавливали ее. Я заметил возмущение барьера в Туманных Водах первым. Дальше все получилось само собой.
Я зарылась пальцами в волосы Лира, мягко поцеловала, стирая с его лица грусть.
— Хватит с нас прошлого. — Тогда я еще не знала, что у прошлого на нас свои планы.
Иераклионец протянул мне руку, и мы поднялись по ступенькам к подрагивающей воде, стоило приблизиться, как часть волны, будто штора, отдвинулась в сторону, открывая напоминающий туннельный аквариум коридор. Пройдя по нему, мы неожиданно оказались в круглом светлом зале с облицованными молочно-белым камнем стенами, полом и потолком, под которым сиял небольшой солнечный шар. Прямо под ним в центре зала стояла статуя белого дельфина. У ее подножия сидел худощавый мужчина с серебристой кожей и такими же волосами, расу которого я не смогла определить.
Высокий, как энериец, с выступающей боковой линией в цвет кожи, с острыми пальцами. Именно пальцами! Ногтей у него не имелось вовсе!
— Здравствуй, Лир! — повернув голову, поприветствовал он иераклионца. На нас смотрели жуткие серебристые глаза, лишенные радужки и зрачка. Кто же он? Уж не воплощение ли самого Таророса? — Снова ищешь ответы?
И не дожидаясь ответа:
— Нет… вижу, ты привел избранницу. Нет, Марина, я — не воплощение бога.
— Ого! Неужели сам бог?
— Нет. — Тонкие губы сложились в приятную и располагающую улыбку. — Я всего лишь оракул. И, предвидя твой следующий вопрос, — да, мое тело изменил Таророс, иначе я бы не мог служить ему, пока существует мир.
Ни… А?..
— Я был иераклионцем.
А?..
— Нет, оракулами могут стать не только представители моей расы, но и энерийцы. Нет, люди не обделены вниманием богов. Они слишком боятся океана. Избранные из них оракулы сходят с ума, проведя несколько поколений в стенах своего храма. Поэтому Таророс перестал избирать оракулов из их числа.
Если так обстоят дела с океаном, то с Лейтаной, наверное, все еще запущенней. Хотя… богиня течений и глубины вряд ли будет щепетильна в этом вопросе. Выберет себе оракулов — и каюк, сиди в храме, глазей на статую.
— У Лейтаны нет оракулов. — Оракул провел пальцами над полом, и из воздуха появились сверкающие в лучах солнечного светильника капли воды. Они закружились, сложились в замысловатую вязь. — Поспеши домой, Лир, вас там ждет сюрприз.
— О! Они еще и будущее видят?
— Иногда, Марина, Таророс дает нам заглянуть за грань реальности. Но не всегда мы можем сказать о том, что узнали. — Оракул задумчиво улыбнулся, снова поколдовал над каплями, внимательно всмотрелся в узор. — Помни, девочка, боги нашего мира не всегда отвечают на ваши просьбы, потому что знают — в будущем может понадобиться их помощь.
Я согласно кивнула, покосилась на нахмурившегося Лира, судя по всему, понимающего не больше меня.
Домой мы плыли, как на пожар. Лир решил, что Стен не уследил, и Лила вляпалась в какие-то неприятности. Сюрприз ведь может быть и неприятным?
Почти угадал.
У входа в дом боролись наши голубки. Ну, как боролись — Стен не давал Лиле выйти наружу.
— Ты никуда не идешь! — Стен изо всех сил удерживал брыкающуюся Лилу.
— Пусти! Это не болезнь! Я совершенно здорова! — Брюнетка заметила нас и взмолилась: — Хоть вы ему скажите! Я не больная, я беременная! И мы с сыном хотим выйти!
Опа! Шустро, однако. Только недавно начали… и уже?
— А как ты узнала? — не смогла я удержаться от вопроса.
— Я целительница! Забыли?! — Наша беременная целительница была близка к истерике, надо спасать будущую молодую мать.
— Поставь ее немедленно! — рявкнул Лир.
Я подпрыгнула на месте от неожиданности, Стен вздрогнул, Лила испуганно икнула и сердито пробормотала:
— Я так с вами раньше времени рожу!
— Плохо?
— Где болит?
— Отнеси ее в спальню!
— Тебе нехорошо? — всполошились мужчины. Еще один плюс иераклионцев — они заботливые мужья и отцы. А конкретно эти — муж и будущий дядя совершенно не представляли, как обращаться с беременными.
— Так, мальчики, отстали от нее быстро! — Я взяла Лилу за руку, заботливо спросила: — Тебе точно не нужна помощь?
— И ты туда же?!
— Все, поняла, больше не лезу.
— Отвези меня на работу! — возмущенно повернулась к мужу Лила.
Выполнять ее просьбу Стен не торопился, с сомнением косился на меня. Я твердо кивнула.
Когда ракушка с ребятами скрылась из виду, я тихо спросила у Лира: «А у вас всегда так быстро дети появляются?»
— Обычно нет, — хмыкнул иераклионец, обнимая меня за плечи. — Квартон-два или больше после появления души.
Наша парочка и тут особенная.
— Ли-ир? — Я повернулась боком к Лиру, заглянула в его довольное лицо. — А у тебя уже зародилась душа?
— Угу. — Он прижался щекой к моей шее. — Крохотная искорка, которая помогает мне бороться с собой.
Иллир
— Ли-ир? — Марина повернулась ко мне боком, вопросительно заглянула в глаза. — А у тебя уже зародилась душа?
— Угу. — Я прижался щекой к ее шее, наслаждаясь легким ароматом кожи с едва заметной цитрусовой ноткой. — Крохотная искорка, которая помогает мне бороться с собой.
Избранница довольно улыбнулась, нежно погладила меня по щеке. Не удержался и поцеловал кончики ее пальцев. Удовлетворенно отметил, как расширились зрачки в карих глазах и приоткрылись сладкие губы моей женщины. Невероятное чувство, когда желаешь ту, которую любишь.
Марина, обнимая, начала медленно целовать мою шею. Ее губы осторожно и настойчиво изучали выдающуюся темную полосу кожи, благодаря которой я мог улавливать колебания окружающей среды.
Мы называем ее боковой линией, но это не совсем правильно. Чувствительный участок кожи давал нам много больше, чем простое восприятие изменения давления воды или воздуха.
Прикасаясь к ней, избранница давала мне целый букет непривычных, будоражащих кровь ощущений.
Теперь я понимал женатых товарищей, которые посмеивались над рассказами энерийцев, помешанных на изысканных удовольствиях. Избранницы, а потом и жены давали нам больше, чем энерийцы могли себе представить. А что будет, когда закончится трансформация этого чувствительного участка моей кожи и чары займут упорядоченное положение? Марина рискует надолго поселиться со мной в спальне… и не только там. Сейчас я бы согласился отправиться в пасть пробудившемуся, стоит ей только сказать.
— Прогуляемся? — внезапно предложила Марина, прижимаясь ко мне так, что я почувствовал все изгибы ее тела и едва не сошел с ума от желания. — Лир? — Губы, ласкающие кожу на шее, сводили с ума, хотелось зарычать, схватить Марину и, прижав к двери, показать, насколько она для меня желанна.
— Куда ты хочешь пойти? — спросил, краем глаза заметив, что невдалеке на одном из мостиков стоят стражи, мои надзиратели. Смотрят на нас с Мариной удивленно, будто никогда не видели целующуюся парочку. Спасибо, хоть ближе не подходят. Есть шанс, что Марина не заметит наш эскорт. За это я был благодарен сопровождению — они прекрасно понимали, насколько необычны первые дни с избранницей после появления искры души.
Душа… крохотная искорка, неожиданно вспыхнувшая в груди. Ее тепло немного притупляет голод, совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы взять над ним контроль. На большее ее не хватит. Потому что тело переделано, и голод его неотъемлемая часть. Мне бы хотелось надеяться, что связь с Мариной все исправит. Но стопроцентной уверенности нет. Рисковать избранницей я не стану.
Подожду, пока пройдут первые, самые бурные дни, а потом… я знаю, как решить нашу проблему.
— Ты только не удивляйся. — Марина смущенно отвела взгляд. — Но мне это очень нужно.
Заинтриговала.
— Если надо, значит, пойдем. Кстати, куда?
— Поплывем. Увидишь.
Когда мы подплыли к гряде пещер с темными отверстиями, я понял, чего хотела Марина. Избранница решила заменить неприятные воспоминания с участием чар и Ара на приятные со мной. Я был полностью «за», потому что иногда вспоминал, как энериец ласкал Марину, и меня захлестывало неконтролируемое желание оторвать ему голову. Благо Ара в такие моменты рядом не оказывалось, иначе был бы международный скандал.
Марина отодвинула зеленую вуаль водорослей на входе, пропуская меня. Судорожно вздохнула, глядя в освещенный вспышками морских цветов полумрак пещеры.
Притянув избранницу к себе за руку, я погладил ее прямую напряженную спину, зарылся пальцами в непокорные волосы, которые даже после использования женских штучек так и не стали прямыми. Нежно коснулся губ, чувствуя, как Марина в ответ ласкает меня, специально проводит по выступающей над кожей линии, заставляя мысленно рычать. Еще немного, и я возьму ее без прелюдий. Не прерываясь ни на кват, мы прошли по мягкой подушке мха и остановились, когда вода вокруг начала вспыхивать белыми огоньками.
Марина снова напряглась, но я не дал ей погрузиться в неприятные воспоминания. Прочь одежду. Кожа к коже. Сердце к сердцу. В умении сдерживать желания своего тела я мастер. Никакой торопливости. Лишь медленные ласки, сводящие с ума. Выгибающаяся от желания избранница в моих руках. Жадные губы, терзающие мою шею, изящные теплые ладони, скользящие по бокам, слегка надавливающие на выступающую над кожей полосу.
Что же ты делаешь?..
Уже не важно, где мы, что здесь случилось, есть только ее глаза, подернутые пеленой страсти, и вечный ритм, в котором движутся наши тела.
Пробегающая по телу дрожь и долгожданный финал.
Взгляд, полный благодарности, и смущенный шепот: «А давай повторим… на мху?» — «Где угодно».
И снова прикосновения, замедленные водой. Резкие движения и срывающийся с губ избранницы крик. Мне даже не нужно слышать, чтобы понять: в нем звучит мое имя. Шепчу в ответ ее. Я не знаю, как звучит мой голос, надеюсь, не слишком неприятно.
Марина
Невероятный мужчина. Я уютно устроилась в кольце рук Лира. По телу разливалась приятная усталость, двигаться совершенно не хотелось. Прохладная кожа избранника, касающаяся спины и ягодиц, охлаждала разгоряченное тело. Бок щекотал мох, на котором мы так удобно расположились.
Нам обоим было это нужно.
Теперь пещера не вызывала раздражающее ощущение слабости, безвольности. Я понимала, что в объятия Ара меня толкнули чары, и пока до меня не дошло, что происходящее ненормально, было очень неплохо. Вспоминая инцидент с Аром в этом месте, чувствовала себя глупой, доверчивой куклой, которую спасло чистое везение.
А сейчас я почти забыла, что тут случилось. Мерцающие на стенах актинии и белые огоньки в воде вызвали приятные воспоминания. Мох вообще заставлял сыто улыбаться. Еще немного, и полюблю эту пещеру.
Повернувшись к Лиру, я улыбнулась, предвкушая, как увижу отражение собственной страсти на лице любимого.
Толкнув избранника спиной на мох, я села на его бедра. Прохладное прикосновение его кожи заводило не хуже понимания, что Лир полностью отдал инициативу мне. Положив ладонь на его грудь, я наклонилась. Лишь слегка коснувшись его губ, начала спускаться вниз, целуя и лаская слегка потеплевшую кожу избранника, задевая ноготками полосу на его боках. По телу Лира прошла крупная дрожь. Я довольно улыбнулась. Эта их полоса — что-то невероятное! Животом ощущая всю силу его желания, я тихо рассмеялась и, привстав, медленно опустилась. Лир, приподнявшись, подхватил меня под ягодицы, задавая ритм. Вода замедляла движения, придавая дополнительную остроту.
Когда Лир несколькими резкими движениями подвел нас к финалу, я уже и не помнила, зачем и почему привела его именно сюда. Все это было несущественно. Есть только я и мой мужчина.
Следующая неделя прошла в предпраздничной суете — Лир собирался провести обряд принятия Лилы в род, что было равносильно земной свадьбе.
Хотя это не совсем так.
Фактически для всех брюнетка — жена Стена. А обряд нужен, чтобы их дети были связаны с родом и всегда могли рассчитывать на помощь хранителя. Дельфин вытаскивал из передряг маленьких иераклионцев до их совершеннолетия, то есть до семнадцати лет.
Обычно обряд проводили в узком кругу — только члены рода. Но я выпытала у Лилы, что она хоть и любит иераклионцев, но втайне мечтает о свадьбе в храме, как это происходит у людей. Мужчинам боится об этом сказать — не хочет их обидеть.
Пришлось мне обижать. Стен и Лир немного удивились — на этом все. Хоть Лила и жила тут не первый месяц, она не знала, что иераклионцы согласны луну с неба для своей жены достать, так что свадьбы по обычаям людей и энерийцев, дублирующие принятие в род, были не редкостью. Это я узнала у Рестари.
Занятия с иераклионкой проходили в прежнем убойном режиме — почти от рассвета до заката. В мою голову вкладывали новые знания, дополняли старые. Отдохнуть могла только в перерыве на обед.
Могла, но не отдыхала. Это время я тратила на походы с Лилой по магазинам. Наша целительница решила накупить себе платьев для беременных и вещей для малыша. Дар брюнетки позволил определить пол ребенка. Я выступала в роли эксперта. После замужества Лила перестала бояться подчеркивать свои достоинства. Но смущалась выбирать вещи, которые ей нравились. Приходилось быть вдохновителем и подталкивателем.
Утром я неслась на занятия, в обед — бегала с Лилой по магазинам, поражаясь, сколько всего она хочет купить, стараясь компенсировать время, когда боялась, потом возвращалась к Рестари и снова грызла гранит науки. Вечером приползала домой с гудящими ногами и квадратной головой. Так выглядел мой день, если не было прорывов в Туманных Водах.
Если были, я срывалась независимо от места, где находилась, и плыла вместе с Лиром. К счастью, моя помощь ни разу не понадобилась.
В Туманных Водах наблюдалось нечто вроде временного затишья. Пробудившиеся выплывали из разлома по одному, особых усилий от Лира их возвращение не требовало.
Стражи вначале дружно меня опекали, Ар, с негласного согласия Лира, вообще норовил запихнуть в какую-нибудь пещерку подальше от разлома. Потом, убедившись, что я веду себя спокойно и лезть вперед без причины не собираюсь, начали дружно завидовать моему избраннику.
Оказалось, ни один человек, включая мужей и жен иераклионцев, не согласится добровольно приблизиться к жуткому разлому.
Да, я чувствовала себя бесстрашной воительницей! Хотя поблизости от Туманных Вод у меня иногда возникало чувство, что из их глубины на меня смотрит Моар.
Был и один огромный минус — стоило рассказать Лиру о своих ощущениях, как за ним усилили слежку. Избранник воспринял это нормально, считал, что опасен, и такие меры оправданы. А меня жутко раздражал следующий за нами по пятам отряд стражей. Я прекрасно понимала, что Лира считают нужным стране монстром, которого при необходимости можно уничтожить.
Избранник заверил, что, если такое случится, мне ничего не грозит — пока связь между нами слишком слаба, его душа еще в зачаточном состоянии. В случае его смерти частичка моей души вернется ко мне, и я не погибну.
Слова Лира насторожили, появилось ощущение, что я опять знаю далеко не все об избрании. Пришлось прижать Рестари — добровольно иераклионка отказывалась объяснять, но я напомнила, что она тоже женщина и должна меня понять.
В тот день я очень много плавала. Успокоилась с трудом. И до сих пор так и не решила, говорить Лиру, что я все знаю, или нет.
Рестари сказала, что сильные чародеи не только могут превратиться в пожирателей душ. Они способны затормозить или совсем заморозить формирование связи с избранником на неопределенное время, тем самым остановив развитие души на ранней стадии. За всю историю Иераклиона таких случаев было два. Первый чародей получил проклятие богов и был обречен на смерть. О божественной каре он узнал в день, когда у него зародилась душа. Вторым оказался Лир.
Он заботился обо мне, забывая о себе. Я ведь видела, что его голод уменьшился, подпитки требуются реже. Но что будет дальше — неизвестно. Может, наша связь избавит его от проклятия. А может, это лишь временное облегчение перед рецидивом. Лир не захотел рисковать моей жизнью. А я не хотела жить в ожидании его казни.
И я начала собирать сведения о Моаре. Стен и Лила были заняты подготовкой к свадьбе, портить ребятам праздник не стала. Неожиданно Рестари и Ар начали мне помогать.
С энерийцем вышла вообще отдельная история. В один прекрасный день он принес мне ракушку со старыми записями о временах чародея и заявил, что поможет разобраться. На вопрос, как он понял, Ар улыбнулся. И хитро сказал, что, проведя рядом с Лиром много лет, перестал видеть в нем низшего монстра и начал считать его равным себе. У меня не было причин не верить ему, хотя Рестари и намекнула, что энерийцы все до одного мечтают сделать моего избранника своим ручным чудовищем, контролирующим армию пробудившихся.
Изучая многочисленные описания жизни Моара, пришла к выводу: я упускаю из виду нечто настолько явное, что на него не обращают внимания.
Чародей хотел сбросить божественные оковы. Разработал ритуал. Провел его, погрузившись в один из сильнейших узлов чар этого мира.
Его пытались уничтожить, и это почти получилось. Но, став не живым и не мертвым, спящим монстром, он начал разрушать любую живую магию, приблизившуюся к нему, и направил на иераклионцев орды пробудившихся. Его заперли в Туманных Водах. Иераклионцы и энерийцы совместно.
Но Моар оказался сильнее, чем они думали. Появились прорывы, и пробудившиеся начали мстить за хозяина. Чародей исправил ошибку, в отличие от первых пробудившихся нынешние совершенно нечувствительны к магии и обладают невероятной способностью к регенерации — уничтожить их невозможно. Только вернуть обратно.
Страшно представить, что было бы, если бы не мертвый Моар пробудился.
Окончательно отчаявшись, я решила обратиться с вопросом к высшему разуму этого мира. Знакомиться со святилищем богини отправилась вместе с Аром. Рестари прикрывала меня в школе.
Храм Лейтаны поражал воображение. Представьте себе черные арки из блестящего материала, похожего на металл, установленные вокруг абсолютно гладкой платформы того же цвета и возвышающиеся над водой.
Смотритель храма, отвечающий за то, чтобы просители не безобразничали в святилище, ждал нас в запряженной дельфином ракушке. Он спросил, кто собирается обращаться к богине, кратко проинструктировал меня: в храме вести себя прилично, не мусорить, взывать, сидя строго по центру.
Что ж, танцевать с бубном я не собиралась.
Уселась, скрестив ноги по-турецки, на гладком полу. Для большего сосредоточения закрыла глаза. Солнце пекло в макушку, морской соленый бриз щекотал кожу, приносил крики чаек. Вода плескалась о край платформы. Такое чувство, я не в храме, а на пляже! Никакого трепета и восторга. И плавать хочется…
Спокойно! Потом поплаваю! А пока — Лейтана в мою жизнь не успела вмешаться? Так? Так.
— А если не так? — насмешливо поинтересовался звонкий женский голос.
Удивленно распахнув глаза, я обнаружила сидящую напротив загорелую черноглазую иераклионку, одетую в легкую темно-синюю тунику. Замужнюю иераклионку и очень молоденькую.
— Что, если я уже вмешивалась в твою жизнь? Что тогда? — повторила вопрос… Лейтана?
— Ага, угадала. — Богиня потеребила кончик каштановой косы.
Ну ничего себе! Но когда она успела?
— Думаешь, Таророс сам переселенцев из вашего мира таскает? — устало вздохнула богиня. — Магия вашего мира такая необычная, намертво держит.
— Магия? — А мы точно об одном и том же мире говорим?
— Вы ее наукой называете или… как там ее? Технологией! Нет, ну тех богов, что остались в вашем мире, все устраивает. Но вы почти лишили связи с вашим миром других, кто его создал и ушел.
Слов не было. Я обалдело смотрела на довольную Лейтану и пыталась осознать сказанное. На Земле есть боги? И магия?
— У вас там много чего есть! — хмыкнула богиня. — Ты что-то спросить хотела? — Склонила голову набок, прислушалась к чему-то, уверенно кивнула. — А! Это! Всего лишь? Ну и ладно. Отвечаю. Ты смотришь, но не видишь.
И, превратившись в темный туман, растворилась в воздухе, оставив после себя запах озона.
«Шикарный» ответ! Будто я без нее не знаю, что чего-то не понимаю в истории с Моаром!
«Мы не вмешиваемся в жизнь обитателей нашего мира два раза! — раздался в моей голове насмешливый смех Лейтаны. — Таковы правила!»
Но тогда получается?..
«Смотришь, но не видишь!»
Да помню я!
Ответом мне стал веселый смех.
Из храма выходила мрачная и задумчивая. Мне понадобился почти час, чтобы осознать и принять то, что я поняла. Теперь точно знаю, что Лира спасла не Лейтана и даже не Таророс. Боги не вмешиваются дважды в чью-то жизнь. Их дар — я. И ему, и Стену, и Лиле, и, что уж там кривить душой, мне.
Его вернул и переделал Моар. Зачем? Где тут логика? Не мертвый, не живой чародей дал ему силы управлять пробудившимися, соответственно, возможность возвращать их обратно, защищать города без потерь среди стражей. Да, Лира мучает голод и приступы ярости, а еще и эти его срывы, когда он теряет контроль над чарами. Но ведь это, по сути, мелочи, погрешности во вполне удачном «проекте» — Лире. Не понимаю! Для чего Моару нужен тот, кто может управлять его монстрами?!
Что бы ни задумал чародей, я ему мешаю. Как? Я — совершенно безвредное существо, полностью лишенное магии. Божественная искра, позволяющая общаться мысленно, другое. Она вроде таланта, пробужденного Тароросом.
А что, если Моару мешает мое избрание? Как?!
Чувствуя себя глупой, как медуза, я всю обратную дорогу молчала. Ар искоса на меня поглядывал, но спросить не отважился. За это была ему благодарна. Я не знала, кому можно довериться, а кому нет. И даже не была уверена, стоит ли говорить об этом Лиру. Избранник не станет ничего скрывать, сообщит Совету. Что они сделают — неизвестно.
Первые подозрения, что Моар просыпается, высказал Лир, ему не поверили. Когда об этом же заявила я, к нам приставили целый эскорт. Совет понял, что наши слова вполне могут быть правдой, и на будущее принял решение об уничтожении Лира в случае опасности. Если у них появятся доказательства — я стану вдовой раньше, чем выйду замуж!
— Ну что? Богиня ответила? — скептически поинтересовалась Рестари, едва я появилась на пороге ее кабинета. Иераклионка была уверена, что меня, как и многих других, ждет неудача.
— Ответила.
— А это точно была она? — не поверила Рестари.
— Точнее некуда!
— И что? Она сказала, как помочь Лиру? Или как уничтожить Моара? Ты вообще о чем ее спросила? — Рестари взволнованно отложила ракушку, на которую что-то записывала до моего прихода, с подозрением посмотрела на меня. — Ты хоть что-то у нее спросила?
— Спросила про Моара.
— И?!
— Лейтана весьма любезно напомнила мне о вашем дурацком правиле, согласно которому боги не вмешиваются в жизнь разумных больше одного раза, — сердито пробурчала я, с тоской глядя на сияющий в лучах солнца кусочек моря за открытым окном.
— Но когда это случилось?
— Когда меня… — Поспешно прикусила язык, чуть не проговорилась, что я из другого мира. Конечно, я теперь — избранница Лира, но сестрой Лилы для окружающих быть не перестала.
Глава Совета настоял на этом. Лир согласился. Я тоже, хотя я бы вообще ничего не стала рассказывать их правителям. В конце концов, это наше семейное дело.
Совет решил лишний раз не напоминать другим иераклионцам, что когда-то их предки имели сразу несколько избранниц. Хватит и того, что весь город судачит о божественном даре Лира в виде воссозданной жемчужины!
Нашу историю слегка изменили, сделали романтичнее и понятнее. Я приехала к сестре. Спустя некоторое время пожалела Лира и стала его источником. А после получила жемчужину. Хранителя я узнала и на тот момент испытывала к главе рода сестры определенные чувства, а потому решила рискнуть. Риск удался. Все довольны. Хоть меня и считают потенциальной смертницей.
Хочу плавать!
Отпросилась у Рестари и отправилась в заплыв избавляться от эмоций, мешающих адекватно оценивать ситуацию. Так как я была без Лира, эскорт стражников за мной не следовал. Это радовало и одновременно сердило — отлично понимала, что наше круглосуточное сопровождение сейчас сидит у дома.
Может, плюнуть на все и оправиться домой? К моему избраннику. Приятно провести с ним время. Стать хотя бы на один день беззаботной девушкой, а не сыщиком, втайне от любимого выискивающим в прошлом непонятно что.
Так и сделаю!
Я всплыла на поверхность немного отдышаться. Линию сест не пересекала, так что была полностью уверена в собственной безопасности.
— Лови ее! — неожиданно заорали сверху, и на меня упала сеть.
Запутавшись в мелких ячейках, я со злостью смотрела на палубу летающего корабля, напоминающего гибрид дирижабля и парусника, куда меня быстро поднимали радостно переговаривающиеся люди.
Убивать не собирались — хранитель бы появился — это хорошо. Связаться с Лиром сама не могу — избранник заморозил нашу связь, а способность передавать мыслеобразы у меня так и не появилась — это плохо. Давить на жалость и устраивать истерики? А смысл?
Посмотрим, что им от меня нужно. Потом будем думать, как сбежать с этого крылатого парусника.
Тем временем меня втащили на палубу, осторожно выпутали из сети, и выступивший из-за спин людей энериец собственноручно надел мне наручники, а на шею — бархатную ленту с несколькими разноцветными камнями. Судя по ощущениям, застежка на ошейнике сразу пропала. В том, что это ошейник, я не сомневалась.
— Если будешь вести себя спокойно, я сниму наручники. И твое путешествие на корабле будет максимально комфортным. Если нет — трюм в твоем распоряжении. — Русал красиво изогнул пепельную бровь. — Что выберешь?
— Я похожа на истеричку?
— Нет, ты весьма спокойна для человека, которого похитили. Наручники сниму в каюте. — Энериец галантно предложил мне локоть.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расцарапать ему в ответ рожу. Вежливо кивнув, я положила ладошку на ненавистную конечность.
Когда увидела энерийца, сразу поняла, меня хотят использовать против Лира. Рестари как в воду глядела, когда говорила, что каждый русал мечтает превратить иераклионца в свое оружие. А я — его слабость.
Неужели Ар действительно работает на них? Обидно. Я уже начала считать энерийца своим другом.
Ничего, господа похитители, мы вас удивим. Главное — добраться до каюты и остаться в одиночестве. А там уж опасность для своей жизни я найду. Лишь бы в этот момент Лила никуда не вляпалась!
— Что ты делаешь?! — На палубу выскочила Феруза.
Кто бы сомневался!
— Она всего лишь наша гарантия его послушания!
Красивое лицо русалки скривилось от негодования и стало совершенно непривлекательным.
— Ты обещал мне! — Феруза набросилась на энерийца с кулаками. Он отодвинул меня в сторону весьма заботливо, надо заметить. Потом отвесил девушке оплеуху, от которой та упала на палубу.
Разухабистые шутки команды, с интересом наблюдающей за нами, не оставляли сомнений, что для решения деликатной проблемы энерийцы наняли обычных разбойников-людей. Не удивлюсь, если платой стал этот корабль.
Русал дождался, когда Феруза поднимется, прижимая к синяку на щеке ладонь, удивленно посмотрит на него блестящими от слез глазами. И сказал, жестко, обращаясь к пиратам:
— Вы хотели доплату за срочность? Вот она! Как отец Ферузы, отдаю ее замуж за тебя, Прот! Ты волен делать с ней все, что хочешь.
— Что?! — Феруза громко всхлипнула, затравленно покосилась на сально ухмыляющихся пиратов, главарь которых уже стянул тунику и взялся за пояс штанов.
— Ты отвратительная шпионка! Глупая и недальновидная. Но ты можешь стать отличной наградой нашим помощникам. — Энериец смотрел на собственную дочь как на пустое место.
Неудивительно, что с таким отцом она выросла стервой.
— Прошу! — Браться за локоть энерийца было противно, но я хотела как можно быстрее попасть в каюту.
— Ненавижу! — прошипела Феруза.
Краем глаза уловила движение за спиной. Обернувшись, едва успела перехватить несущуюся к моей груди руку с тонким шипом, напоминающим острую спицу, такими девушки закалывают прически. Мне бы отпустить ее руку, и проблема побега решена. Но я не могла. Чувство самосохранения не позволяло подставиться под оружие.
— Ты глупее, чем я думал.
Ферузу оторвали от меня. Яркая вспышка, и я крепко зажмурилась, чтобы не видеть, во что трезубец энерийца превратил девушку.
— А как же плата? — недовольно пробурчал главарь разбойников.
Энериец поморщился, отцепил от пояса кошель и швырнул ему.
— Купишь сам.
