Просыпались беженцы неохотно, усталые тела просят пощады, только Обизат носится между ними, как красная молния, торопит, помогает подняться на ноги, тащит к отдыхающим бехемам их сбрую.

Азазель разложил на коленях карту с золотыми уголками. Михаил старательно всматривался в скопления темных точек, наконец сказал с сожалением:

– Прямой путь перекрыт… Не думаю, что нарочито, мы все делаем в строжайшей тайне, а кто пробалтывается, тех Михаил убивает быстро и беспощадно…

Обизат взглянула на Михаила в полном восторге.

– Правда?

– Не верь, – ответил Михаил, – он же брехло поганое. А вот те пятна слева…

Азазель пожал плечами.

– Похоже, намечается войнушка между кланами. На день бы раньше, успели бы проскочить между сближающимися армиями. А сейчас пространство между ними кишит конными разъездами! Видите, сколько?.. Там уже начались мелкие стычки, видите? Придется выбрать дальний обходной путь… что очень бы не хотелось…

– А правее? – спросил Михаил. – На сутки дольше, зато равнина, бехемы пройдут легко. И деревень по дороге мало…

Обизат помялась, наконец проговорила тревожно:

– Там земли клана Нехаштирона.

Азазель спросил быстро:

– Он чем-то опасен?

Обизат ответила несколько замедленно, словно с трудом подбирала слова:

– Для вас, наверное, нет… Хотя, возможно…

Азазель сказал доброжелательно:

– Обизат, хотя это я тебя убил тогда, но ты же не станешь дуться из-за такой мелочи?.. Я же просто убил, ничего личного, даже не попинал твой трупец. Говори, словно я тоже твой друг. От того, скажешь ли правду, может зависеть и целостность Мишкиной шкуры…

Она заколебалась, коротко взглянула на Михаила, а когда заговорила, голос ее упал до шепота:

– Нехаштирон – великий и грозный вождь клана Черные Шамиры. Его власть простирается на землю, к границам которой почти подошли, а там дальше до вон тех оранжевых гор.

Азазель огляделся, озабоченно присвистнул.

– Да, власть его велика, если держит такую территорию под рукой. Но что мы не знаем, что знать должны?

Она опустила взгляд.

– Я помолвлена с ним еще с рождения.

– Ого, – сказал Азазель, голос прозвучал непривычно серьезно, – это многое… усложняет. Хотя решение вроде бы есть…

– Какое?

– Ты со счастливым визгом бросаешься ему на шею, а мы тихохонько проходим через его земли, не разграбив ни одной деревни.

Она посмотрела на него исподлобья, поинтересовалась у Михаила, не сводя с Азазеля недоброго взгляда:

– Он хочет меня обидеть? Можно, я его убью?

– Он нам еще пригодится, – сказал Михаил. – А потом я его сам задушу голыми руками. Чтобы получить полное и чистое удовольствие.

– Я тоже буду душить, – сказала Обизат. – Медленно!

– Будем душить вдвоем, – согласился Михаил.

Азазель произнес грустно:

– С какими кровожадными дикарями приходится иметь дело интеллигенту на пути культуры и прогресса… Но и драться из-за такой ерунды, как женщина, разве стоит?

Обизат подняла руку и коснулась кончиками пальцев выглядывающей из-за плеча рукояти меча.

– Азазель, – произнесла она, взгляд ее стал твердым и жестким. – Мы серьезно…

Михаил сказал быстро:

– Азазель! Это я к твоим грубостям уже притерпелся, но пожалей девочку. Она думает, что ты всерьез!

Азазель с интересом посмотрел на Обизат.

– Ты в самом деле так думаешь?.. Но Мишка прав, я всерьез…

Михаил едва успел перехватить ринувшуюся на Азазеля Обизат. Она яростно потрепыхалась в его руках, но освободиться не сумела, взглянула с недоверчивым изумлением.

– Мой господин… Вы сильнее, чем кажетесь. Я думала, Кезима убили как-то случайно…

– Он и нас убьет, – сказал Азазель, – не задумается. На лицо он добрый, ужаснейший внутри… Ладно, если Обизат настаивает, будем с ее женихом драться, хотя я пацифист такой, что пацифистее некуда. Обожаю пацифистить, особенно если по голове… Но лучше постараться пройти по его землям тайно.

– С такой толпой?

– Прятать нужно только Обизат, – пояснил Азазель. – Замаскируем ее под мальчика, все время будет при Мишке, спать только с ним под одним одеялом… Обизат, спать с ним будешь?

– Да, – ответила Обизат поспешно и посмотрела на него уже благосклоннее, – как скажешь!

Михаил раскрыл было рот для протеста, но Азазель прервал:

– Мишка, не спорь! Это для дела. Для нашего великого дела. Господь хочет спасти демонов, как спас людей, хотя вообще-то топил их тоже Он, а ты намерился ослушаться нашего Создателя?..

Михаил пробормотал в замешательстве:

– Я всегда исполнял Его волю…

– Значит, – сказал Азазель, – с этим решили. Обизат, одевайся мальчишкой. У тебя и фигура такая, а сиськи еще не выросли… нет-нет, не убивай, я имею в виду, нужных нам размеров, без которых жизнь не жизнь, а волосы спрячешь под шапочкой. Желательно с завязками под подбородком. Так и ветром не сорвет, и слюни не вытекут.

Обизат бросила злой взгляд в его сторону, потом с надеждой посмотрела на Михаила. Тот вздохнул и развел руками. Она сразу расцвела, сказала Азазелю:

– Но у меня нет другой одежды!

– Будет, – заверил Азазель.

Неизвестно, где он ее взял, исчезал вроде бы всего на пару минут, но вернулся уже с кучей одежды в руках.

– Одевайся, – велел он. – Мишка, отвернись… Мне смотреть можно, я как бы лекарь, а еще и портной, от нас тайн нет. Штаны как раз твой размер, это рубашка, курточка, шапочка…

Михаил повернулся к ним, когда его позвали, Обизат в самом деле превратилась в чудесного подростка, гибкого и грациозного, одетого скромно, но чисто и со вкусом.

Даже сапожки Азазель подобрал точно по ноге, с высокими голенищами из красной кожи, брюки из коричневой, а курточка еще и с костяными пластинками, нашитыми плотно внахлест.

– Красиво, – проговорил он, смутно чувствуя, что надо бы сказать как-то вычурнее, но придумать не мог с ходу, а заготовок, как у Азазеля, нет. – Очень красиво.

– Да и сама она ниче так, – заметил Азазель. – Правда, ноги кривые…

Михаил посмотрел на ее ноги, возразил:

– Где кривые? У нее очень красивые стройные ноги!

Азазель бесстыдно улыбнулся Обизат.

– Видишь? Из него комплименты нужно выдавливать, а то вовсе провоцировать на такое непотребство для солдата и гражданина.

Она смолчала, только надменно задрала нос.

Поднялся злой жаркий ветер, Михаил и Обизат на этот раз пошли впереди, Азазель остался в арьергарде, там тоже опасно, беглецы кутаются в длинные одежды, идут почти вслепую. При таких ураганах вся жизнь замирает, но когда по пятам идет смерть, с выбором как-то не очень.

Азазель, что все чаще сверялся с картой, сказал вдруг:

– Знаю, как сократить дорогу вдвое.

– Как? – спросил Михаил. – Обизат не отдадим!

– Думаешь, заставит нас приплатить, чтоб взяли?.. Нет, тут вижу вполне пригодную тропу через горы. Всего полдня, и мы на той стороне, где нас уже никто не достанет. Там земли Аваддона, а он не подчинен Вельзевулу и даже с ним в довольно заметной вражде.

– Через горы? – переспросил Михаил. – С бехемами?

– Животных оставим, – ответил Азазель с жалостью. – Хотя и сказано, что где пройдет бехем, там пройдешь и ты, но насчет бехема по твоим следам везде молчание… Мне кажется, ты все же проходимец получше бехема. А ты как думаешь?

Обизат то и дело заглядывала через его локоть в карту, Михаил видел, как всматривается изо всех сил, стараясь быть полезной, наконец указала пальцем.

– Тропа вот здесь?

– Точно, – подтвердил Азазель. – Отсюда не видно, почему так решила?

– Самый короткий путь, – ответила она. – Кто-то да прогрыз бы за тысячу лет на ту сторону.

Он вздохнул.

– Раз такая умная, пойди объясни, что бехемов и пожитки придется оставить. Когда перейдем на ту сторону, я дам всем малость денег, чтобы купили все необходимое. А пока нужно спасать жизни. Лучше быть живым без вещей и бехемов, чем мертвым среди разбросанного золота.

Горная тропа медленно поднималась вверх, становилась все у́же, время от времени приходилось либо прижиматься плечом к стене, а иногда и просто двигаться боком, упираясь спиной в стену.

Беженцы очень медленно тащились следом, за ними продвигается Обизат, поторапливая отставших, Азазель впереди, Михаил двигался следом и, когда из-под ног срывались мелкие камешки, с ужасом думал, что если из-под ноги Азазеля вывалится камень покрупнее, ему дальше уже не пройти. Точнее, может совершить прыжок, но всех беженцев не перенесут, а это значит, возвращаться придется всем.

Азазель, как почуял его страх, сказал, не поворачиваясь:

– Когда шли через пустыню, я ее проклинал, а теперь понимаю, как было хорошо на просторе. Что имеем, не храним, потерявши – плачем… Так что не теряй свою Обизат.

Михаил дернулся от неожиданности, под ногой хрустнуло. Он взмахнул руками и едва удержал равновесие, когда камешек отломился и понесся, прыгая по стене, к далекому дну ущелья.

– При чем тут твоя Обизат?

– Увы, – ответил Азазель скорбно, – она твоя… но могу взять.

Когда тропа снова стала шире, Обизат догнала их и сказала с негодованием:

– Еще чего! Не ты победитель Кезима. В тебе нет силы и воли Кезима, какие чувствую в доблестном герое Михаиле Черном Мече… Потому у него право меня брать когда и как хочет!

– Гм, – ответил Азазель, он чуть ускорил шаг, – ты не только остроглазая, но и уши у тебя, как у летучей мыши? Пора и прибить… А что-нить еще чуешь, кроме величия своего доблестнейшего героя из героев?

Она крикнула в спину:

– Ты мог бы стать героем, но ты трус. Тебя пугает бремя.

– Еще и умная, – сказал Азазель пораженно. – Убивать пора… Жаль, не чуешь засаду впереди. Птицы вон с того места упорхнули, кузнечики не поют… ах да, тут нет кузнечиков! Да и птиц что-то не водится… Но как-то странно тихо, не находишь?.. Где твое женское чутье?

Он резко ускорил шаг, в какой-то момент метнулся в прыжке. И тут же на то место обрушился град мелких камней, пущенных из пращи.

Азазель ускорился, исчез, Михаил сказал резко:

– Обизат, держись за мной! Ему может понадобиться помощь!

– Азазелю? – крикнула она за спиной.

– А что, ему не понадобится?

– Он расчетливый, – прокричала она, и он не понял, похвала это или осуждение. – А здесь сложностей нет…

Из-за высокой гряды впереди высунулась лохматая голова, густой голос грозно проревел:

– Это наши земли!.. Убирайтесь!

Там же, впереди, послышался рассудительный голос Азазеля:

– У нас свои земли кому бы подарить… Дайте нам проход, мы не задержимся.

– Вы здесь останетесь, – проревел голос.

Азазель сказал печально:

– Почему вы такие злые? Мы мирные люди…

Лохматый приподнялся, в руках толстый лук с уже наложенной стрелой, быстро оттянул тетиву. В тот момент, когда отпускал из пальцев кончик стрелы, Азазель выхватил пистолет и выстрелил.

Стрела ударила рядом с его головой, а стрелок исчез. Азазель в несколько гигантских прыжков, будто превратился в кузнечика, оказался там на гребне.

Михаил и Обизат в напряжении смотрели, как он красиво обернулся и помахал рукой.

– Он был один!

– Я же говорила, – напомнила Обизат, – твой Азазель расчетливый.

Азазель дождался их, стоя над телом, что распадается очень медленно, явно демон не чистокровный, кивнул на тропу.

– Я пойду впереди. Вряд ли эту тропу охраняют. Какой-то беглый облюбовал себе здесь местечко.

Не дожидаясь ответа, он ускорил шаг, ухитряясь проскакивать даже там, где тропа сужалась до ширины одной ладони. Михаил отстал, как и Обизат, наконец спереди донесся довольный крик Азазеля:

– Вы там осторожнее, черепахи! Здесь вообще нет тропы… Ладно-ладно, не пугайтесь!

Тропа начала опускаться, а дальше пошла по дну странного ущелья, где гора словно разрезана от вершины и до основания исполинской бритвой.

Так они двигались больше часа, и на всем протяжении пути Михаил с содроганием видел высеченные в стенах справа и слева великанские морды демонов, иногда человеческие, но чаще звериные, в которых иногда все же угадывались черты, присущие племени людей.

– Это их боги? – спросил Михаил дрогнувшим голосом.

– Нет Бога, – ответил Азазель наставительно, – кроме Всевышнего, а Христос пророк Его. Бог един, других нет, есть только демоны.

– Гадкие морды, – буркнул Михаил.

– Да, – согласился Азазель, – вряд ли Обизат влюбится. Хотя кто знает?.. Женщин понять трудно. Говорят же, что любовь зла, женщины любят козлов, а еще иногда и мужчин…

Обизат обиженно фыркнула и пошла немножко в стороне, чтобы не слышать, но расстояние держала такое, чтобы не пропустить ни слова.

Огромные морды провожали их злобными взглядами, Михаил сперва полагал, что чудится, но когда две головы повернулись в их сторону, ощутил, как страх пронизывает с головы до пят.

Дальше тропа снова начала карабкаться вверх, но все равно по обе стороны высокие скалы.