Глава двенадцатая
Все тело чесалось. Артур полагал, что это из-за мурашей. Точно из-за них. Они бегали под кожей, бегали, бегали. И откуда они взялись? Не иначе Гроза прислала этих мелких сволочей. От нее всего можно ожидать. Подлая, какая же она подлая!
Возле алтаря с головой Фролова лежали шесть дохлых крыс, а где-то там, в темноте, скрывалось еще несколько воров пространства. Артур не знал точно, сколько, может, три, а может, пять. Но как теперь охотиться? Из-за проклятой чесотки невозможно было смирно усидеть в засаде. Какая к черту это засада, когда охотник изнывает от зуда и чешется без остановки, чешется, чешется!
Хуже всего дело обстояло с ногой. В больной лодыжке была целая колония мурашей. Артур ощущал, как они прогрызали тоннели в его плоти. Наружу не вылезали — знали, хитрюги, что он их тут же прикончит. Хорошо Фролову, у него нет ноги, да и мураши его не донимали. Завидно. Плохо завидовать другу, но все равно завидно. Может, снова шапку у него отнять?
Нет, обидится и разговаривать перестанет. Как-то Артур в припадке ярости на мурашей разломал алтарь, так Фролов после этого целую вечность молчал. Пришлось долго прощение выпрашивать и дарить очередной подарок — пуговицу от шинели.
Артур сидел возле алтаря, нервно грыз морковь, не забывая расчесывать живот. Грязные ногти оставляли на теле саднящие кровоточащие бороздки. Больно, но иначе мурашей не унять.
«Не забывай про крыс, — подал голос Фролов. — Их всех нужно прикончить. Они ведь там, в темноте. Ты слышишь, друг, как они смеются над тобой?»
Артур прислушался, на миг забыв про морковь и чесотку. Смеются? Точно, друг оказался прав, твари хихикали — тонко так, как тот человек с мордой свиньи много столетий назад.
— Не могу охотиться! — зло выдавил Артур.
«А через не могу?»
— Вот сам иди и охоться. Ах да, у тебя ведь ног нет. И рук.
«Обидно слышать такое от друга, — угрюмо заметил Фролов. — Ну же, соберись, нужно всех крыс уничтожить. Кто здесь лучший крысолов, а? Кто?»
Его настойчивость начинала Артура раздражать.
— Будешь на меня давить, я шапку отниму! Вот вычешу всех мурашей и снова буду охотиться.
«А они смеются. Ты слышишь? Хи-хи-хи, хи-хи-хи. Крадут пространство и смеются».
— Заткнись! — взвизгнул Артур и швырнул в голову журналиста огрызок моркови. Тот угодил точно в кокарду на шапке. Голова пошатнулась, но устояла на постаменте.
«Больше ты от меня слова не дождешься! — обиделся Фролов. — Ни единого словечка!»
Артур поднял грязный огрызок, откусил кусочек и захрустел, одновременно расчесывая шею. Его нижняя челюсть медленно смещалась то вправо, то влево, перемалывая морковь. Вкуса он не ощущал, точнее, для него теперь все было одного бесцветного вкуса — яблоки, морковь, залетевший в колодец жук, мухи, крысиные хвосты, которые он с удовольствием съел, узнав от Фролова, что такова охотничья традиция. Пропало осязание? Да и плевать. Пустяк в сравнении с мелкими подлецами под кожей. Вон у головы журналиста нет ни языка, ни челюсти, но он же не жалуется. Для бессмертных — это мелочь.
Не хотелось в очередной раз выпрашивать прощение у Фролова: пускай себе дуется! А может, все-таки отнять у него шапку? И пуговицы с ботинком, и дохлых крыс, и фонарик? Артур задумался над этой идеей. Его ногти расчесывали теперь предплечье. Он все-таки решил отнять, очень уж хотелось поглядеть, как на это отреагирует Фролов. А потом, когда страсти утихнут, можно вернуть «драгоценности» и попросить прощения. Нужно же как-то от чесотки отвлечься?
Сначала забрал с алтаря все пуговицы. Фролов молчал, не реагировал. Забрал ботинок и уже потянулся к трупику крысы… Но тут случилось то, что вызвало у него шок. На несколько секунд он растерял все мысли, а когда немного пришел в себя, прошептал:
— Происки Грозы!
Артур ошалело глядел на непонятно откуда взявшуюся веревку. Ее конец с завязанным узлом болтался возле алтаря — хоть сейчас хватайся да вверх карабкайся. Происки Грозы?
Прошла минута, другая, наконец, Артур собрался с духом и осторожно, словно это была ядовитая змея, потрогал веревку. Настоящая, не галлюцинация! Кто-то сделал на ней множество узлов, чтобы удобней было цепляться. Гроза? Но зачем ей это?
«Это она, не сомневайся! — нарушил тишину Фролов. — Сука задумала подлость!»
Артур почесал больную ногу, поглядел вверх. Веревка не тянулась к небу, а исчезала за краем колодца. Еще один повод задуматься. Пробудившаяся после долгого сна логика подсказывала: другой конец веревки к чему-то привязан. Он даже дернул за нее, потянул — держалась крепко.
В полном смятении Артур заерзал на месте. У него в голове не укладывалось, зачем все это Грозе? Задумала подлость, как сказал Фролов? Какую подлость? Он вспомнил, что лет сто, а может, и двести не видел наверху гигантского глаза, а громовые раскаты в последний раз слышал вообще в прошлой эпохе. От волнения не заметил, как расчесал лодыжку до крови.
— Ее больше нет!
Артур вздрогнул. Кто это произнес?! Явно не Фролов, голос совершенно другой. Тогда кто? И вдруг его озарило: это же сказал он сам. При других обстоятельствах расхохотался бы, но сейчас было не до смеха.
— Слышишь, Фролов, — Артур похлопал ладонью по голове журналиста, — а может, Грозы больше нет?
«Никуда она не делась!» — услышал он резкий ответ.
— Ты не можешь этого знать! — разозлился Артур. — Лежишь тут на кучке камней и думаешь, что все знаешь?
«А кто, по-твоему, веревку сбросил?»
Вопрос на засыпку, но ответ нашелся неожиданно быстро:
— Кто-то!
«Ха-ха-ха!..»
— Там наверху друг, такой же бессмертный, как и мы!
«Ха-ха-ха!..»
Артур схватил голову журналиста, поднес ей к своему лицу и прошипел:
— Не беси меня, урод! Почему ты не хочешь, чтобы я узнал правду? Чего ты боишься, отвечай? Не-ет, Фролов, тебе меня не обмануть!
«Ха-ха-ха!..»
— Теперь я понял, ты только притворялся моим другом, а на самом деле ты враг! — Губы Артура задрожали от гнева и обиды. — А я тебе еще подарки дарил, шапку, пуговицы! Не будет больше подарков, слышишь?! Никаких подарков! Ты лжец, лжец, лжец!
Он размахнулся и швырнул голову в темноту, после чего стиснул зубы и решительно схватился за веревку.
Небо в окне колодца было серым. Оно манило, звало к себе. И никакого гигантского глаза. Артура бросало то в жар, то в холод, в мозгах бушевал смерч из противоречивых мыслей и обрывочных образов из далекого прошлого. Впервые за целую вечность он вспомнил о матери, а затем перед внутренним взором возникли лица Киры и Дарьи.
Неожиданно он ощутил жуткую вонь, которую перестал замечать давным-давно. В желудке заурчало, к горлу подкатили рвотные массы. И ему показалось, что там, в темноте, больше нет тупика, тоннель опять уходил в бесконечность. Плохо! Хуже некуда! Когда-то из бесконечности явилось страшное нечто. Он хорошо это помнил, то была ночь, когда Фролова разорвало на части.
От страха на воспаленных глазах выступили слезы, нервно задергалась грязная, покрытая густой щетиной щека. В голове разрасталась единственная мысль: «Нечто приближается!»
Мышцы напряглись, руки, судорожно перехватывая веревку, потянули тело вверх. В ноге взбесились мураши, Артур заскулил от невыносимого зуда и боли. Но сдаваться он не собирался, ведь нечто приближалось, а небо манило, манило! Там наверху безопасность! Там никто не ворует пространство!
«Ну, куда ты лезешь, друг? — закричал Фролов. — Там же царство Грозы, там смерть!»
Артур пожалел, что не расколол голову журналиста об стенку. Его правая рука уцепилась за узел, левая — обхватила веревку чуть выше. Как же тяжело! Мышцы ныли, протестуя, сухожилия едва не лопались. Собственное тело казалось Артуру многотонным куском скалы. Но он карабкался вверх, сантиметр за сантиметром.
«Не смей бросать меня! — завопил Фролов. — Я буду хорошим другом, самым лучшим!»
— Лжец! — процедил Артур.
Он перехватил одну руку, другую, вот и следующий узел — словно на середину Эвереста вскарабкался. Зажал веревку между ляжками и позволил себе несколько секунд передышки. До поверхности оставалось не больше метра, вот только пальцы совсем задеревенели, а боль в ноге пульсировала все сильнее. И задница чесалась, просто невыносимый зуд в левой ягодице, определенно, все мураши туда перебрались.
Артур услышал, как зарыдал Фролов, но даже малейшей жалости не испытал. И вообще, сейчас было не до журналиста.
Выдохнул, разжал пальцы, потянул руку вверх, ухватился за веревку. Вдох, выдох. Силы кончались, от напряжения перед глазами замелькали черные точки. Артур закряхтел, устремил трясущуюся руку к следующему узлу…
Голова закружилась, накатила волна паники. Он скользнул вниз по веревке, содрав кожу на ладонях, и чудом удержался. Ему показалось, что кто-то вцепился в его ногу. Нечто! Кто же еще это может быть! Чудовище тянуло, тянуло обратно в тоннель. Артур тонко завизжал, широко раззявив рот, покосился вниз, но ничего страшного не увидел. На ноге никто не висел, почудилось.
Пока почудилось!
Сердце бешено колотилось, с каждым выдохом из глотки вырывался полустон-полувизг. Он сделал неимоверное усилие, перехватил руку и за считаные секунды стал ближе к свободе еще на полметра. Ладони будто огнем жгло, веревка пропиталась кровью, но паника открыла у Артура второе дыхание.
Еще немного! Только бы голова снова не закружилась. Еще чуть-чуть. Он карабкался, выпучив глаза, на лбу и шее вздулись вены.
«Ты вернешься! — кричал навзрыд Фролов. — Минуты не пройдет, и ты опять будешь со мной! Мы ведь друзья! Это наш дом!»
Ответить ему означало растерять последние силы. Ну уж нет, не дождется! Журналюга только того и ждет, хитрюга подлый! Артур посмотрел вниз: ничего не видно, но нечто уже рядом. Он это чувствовал, паника врать не будет.
Последний рывок. Рука уцепилась за край колодца. Морщась и хрипя, Артур подтянулся, его голова уже была снаружи, а вонь тоннеля осталась в прошлом. Хороший запах — вот первое, что он осознал. Аромат свежести, невообразимо прекрасный! Ощутил кожей дуновение ветерка, а потом заметил темный силуэт рядом. Человек?!
Свин! Это был Свин! И он ухмылялся!
— Чудны дела твои, Господи! — услышал Артур. — Он все-таки выбрался. Почти. Ну что, мажорчик, не меня ты ожидал увидеть, а? Чертовски обидно, правда? Карабкался, карабкался, и такой облом. Я бы даже сказал — обломище! А теперь давай, альпинист, лети обратно!
Свин подскочил к колодцу и, словно футболист по мячу, вдарил ногой по лицу Артура.
— Го-о-о-ол! — заорал он, вскинув руки.
Оглушенный ударом Артур упал на каменный постамент для головы Фролова, нога хрустнула, обломок кости прорвал плоть, из раны хлынула кровь.
— Го-о-о-ол! — продолжал вопить наверху Свин. — Один ноль в пользу команды веселых парней!
Артур тряхнул головой и тупо уставился на ногу. Что это? Что случилось?! Он видел, как в каком-то уродливом куске мяса, среди порванных сухожилий и обломка кости, суетились мураши. Миллионы мурашей! В следующую секунду они хлынули из раны нескончаемым потоком. И тут до Артура дошло: это никакой не кусок мяса, а его собственная конечность, свернутая под неестественным углом! За осознанием налетел ураган боли. Он заорал, чувствуя боль не только в ноге, но и в сломанных ребрах, руке, спине.
Фролов хохотал и издевался: «Я же говорил, что ты вернешься! Не прошло и минуты! Я же предупреждал тебя, друг!»
На разрушенный постамент упал пакет с морковью и яблоками, затем — пластиковая бутылка с водой. Веревка дернулась, поползла вверх и исчезла в дыре колодца.
«Я же предупреждал тебя, дружище!»
* * *
— С тебя бутылка пива, братишка! — радостно заявил Свин. — Говорил же, что мажор доползет до верха, а? Говорил?
— Спор есть спор, — равнодушно рассудил Виктор.
Он сидел на мятой железной бочке в нескольких метрах от колодца и лениво перекидывал с ладони на ладонь пачку «Winston». После своего визита в особняк он не выкурил ни единой сигареты, хотя тянуло ужасно. Когда совсем было невмоготу, Виктор открывал пачку, подносил ее к носу и дышал так какое-то время, наслаждаясь запахом табака. Помогало? Ну если только чуть-чуть. Он не был уверен, что Гроза избавила его от рака. Да, дышалось легче, самочувствие улучшилось, но порой ему казалось, что желтоглазый монстр все еще там, в легких, дремлет и ждет своего часа. После гибели той девочки Виктор убедился: Гроза коварна, ей нельзя доверять. Она могла опять его обмануть. Не убила монстра, а усыпила. Зачем ей это нужно, он даже гадать не хотел, понимая, что пути Грозы неисповедимы. Она ведь божество, и этим все сказано. Развеять сомнения помог бы визит к врачу, но Виктора этот вариант пугал: а вдруг опасения подтвердятся? Он сказал себе: «Поживем — увидим» — и решил поменьше думать про желтоглазого монстра. И у него порой получалось.
Рядом с Виктором стоял складной столик с початой бутылкой водки, пластиковыми стаканчиками и нехитрой закуской. Это была идея Свина приехать сюда вдвоем: «Посидим, бухнем чуток, над мажором поприкалываемся, если он еще ласты не склеил. Весело будет».
Из колодца доносился крик Артура. Виктор рассудил, что богатый мальчик переломал все кости. Брат всегда по-своему понимал слово «весело».
Свин подошел к столику, плеснул в стаканчик водки и выпил одним махом. Закусил помидором.
— Предлагаю еще один спор, братишка, — заявил он, чавкая. — Я вот думаю, мажор протянет еще дня три.
— До того, как ты ему по морде съездил, я бы согласился, — усмехнулся Виктор. — Ну а теперь… сутки, не больше.
— Забьемся?
— Ага.
— Опять на пиво?
Виктор кивнул, протянул руку. Свин пожал ее и разбил ребром ладони сцепку, скрепляя спор.