ГЛАВА 15. Побег
Магия медленно возвращалась, Норман понял это по характерному покалыванию кончиков пальцев. В отличие от онемения, невидимые иголочки впивались в кожу изнутри, словно силились вырваться наружу. А еще ладони пылали жаром — двойная польза для продрогшего проректора. Признаться, он постарался, пока ждал Тьюзди, возился с блоком, благо император оставил спальню в его полном распоряжении. Недобровольно, разумеется, но нужно запирать двери и ставить чары, если не желаешь вторжения.
Устроившись на широком ложе, больше напоминавшем площадку для отработки ударов, только натянуть между столбами веревки и сменить матрас и постельное белье на маты, лорд Шалл без тени стеснения облачился в чужую одежду. Она оказалась длинна и широка, после подгонит по фигуре. Пока же требовалось нечто, чтобы прикрыть наготу и не замерзнуть.
Оглядев себя в большое, почти от пола до потолка, зеркало на поворачивающейся раме, Норман остался доволен. Выглядел он презентабельно и неброско, благо выбрал самые скромные вещи. Да и не по сезону щеголять в шелковых рубашках.
Элементаль не спешила показываться, хотя проректор пару раз выглядывал в кабинет, не решаясь зажечь камин в спальне, вот лорд Шалл и занялся блоком и, как видно, преуспел. «Интересно, — размышлял он, стараясь уловить в зеркале отражение схемы плетения, — меня уже идут убивать или пожалуют после обеда его величества? В любом случае, ждать переполоха недолго, неплохо бы к тому времени заполучить жезл».
После ряда манипуляций долгожданная схема чар показалась, работа заспорилась. Воображая, будто ведет открытый урок, Норман медленно, по волокну, истощал нити, нарушая их циклическую подпитку. Система временного блока достаточно проста, по сути, это система «в себе», то есть не имеет внешних источников энергии, питается тем, что вкачали. Но и с такой вещью совладать трудно, требуется сноровка и капелька везения. В случае с проректором оно заключалось в артефактах императора, без них пришлось бы терпеливо ждать, пока блок спадет сам. А так лорд Шалл заполучил крохи магии, которые умело использовал для собственных нужд.
— Нашла!
Норман вздрогнул, когда Тьюзди воодушевленно отчиталась о результатах поиска прямо в ухо.
— Жива? — он резко обернулся, едва не впечатавшись носом в духа огня.
Элементаль кивнула и предложила поторопиться:
— Ее накачали какой-то дрянью, и стража ушла размяться. У нас не больше пары минут.
Значит, наркотик.
Лорд Шалл помрачнел. Вспомнился коллега, обещавший императору благополучный исход ритуала. Наверняка его рук дело! Норман с удовольствием бы поговорил с мужчиной и самого запихнул на алтарь, но увы! Месть — хорошо, но свобода лучше. Некроманта и так казнят, Дарриус позаботится.
Сам император вызывал не меньшую, а то и большую злобу, однако он точно не по зубам. Раз так, лучше смириться и по возвращению в Империи раздолья, дать показания нужным людям, пусть разбираются на высшем уровне.
Уже привычно шагнув в огонь, Норман зажмурился. Он предпочел бы обычный телепорт, но приходилось терпеть жар, свист в ушах и надеяться, Тьюзди не поджарит.
Проректор вывалился на пол в очередной комнате, чуть не приложившись лбом о каминную решетку. Она оказалась не чета императорской — простенькая, старая, под стать спальне. Никаких ковров, резной мебели, последней вообще катастрофически не хватало. «Комендант страдает патологической жадностью», — подумал лорд Шалл, оглядевшись. Действительно, пленнице полагалась только кровать, ни стула, ни стола, а ведь комната не клетушка, при желании, можно танцевать. Проректор представил, каково это: кружить по паркету Тарью. Настоящую, а не полноватую брюнетку, которой ее знали в академии. Интересно, согласилась ли бы она принять приглашение на тур вальса на Весеннем балу? «Сначала доживи до него», — напомнил противный внутренний голос.
Лорд Шалл поднялся на ноги, отряхнулся и на цыпочках подошел к кровати.
Тарья лежала на спине, неловко раскинув руки. Глаза широко раскрыты; изо рта стекает тонкая ниточка слюны. Одежда в крайнем беспорядке — все та же, в которой она заснула. Подол порван, обнажив белую кожу бедра. Норман потянулся к ней, но вовремя остановился.
Так, еще одна проблема — не тащить же жену на мороз раздетой! Грабить служанок некогда, сойдет покрывало, из него при некоторой сноровке и изобретательности выйдет платье.
Норман усадил обмякшую Тарью и, придерживая за талию, кое-как обрядил. После прислушался и вернулся к камину. Тьюзди не пришлось просить дважды — огонь вспыхнул и мигнул, приглашая воспользоваться своими услугами.
Второй раз лететь пришлось дольше. Проректору казалось, они ухнули в бездну. Ветер свистел пуще прежнего, пламя обжигало, оставляло на память красные «поцелуи». Странно, но лорд Шалл невероятным образом сумел-таки устоять на ногах. Наверное, переживал за Тарью. Она так и не пришла в себя, даже дышала редко.
— Спасибо! — обернувшись, шепнул в жерло печи — элементаль перенесла их на кухню — проректор.
Тьюзди хихикнула, на миг показавшись, махнула рукой и скрылась.
Норман осторожно сгрузил ношу на пол и огляделся. На всякий случай вооружился шампуром, но он не потребовался: кухня оказалась пуста. Странно, не в правилах поваров бросать горящей печь и сбегать всей командой. Разве только…
«Ну Тьюзди!» — качая головой, усмехнулся проректор.
Если повара — мужчины, бестия вполне могла их выманить. Никакого колдовства — всего лишь магия женского тела. И действительно, стоило прислушаться, как до Нормана долетело одобрительное улюлюканье, свист и хлопки. Судя по ритму, Тьюзди танцевала. Молодец, элементаль, выручила!
Голова Тарьи свесилась с плеча — лорду Шаллу требовалось освободить руки, — и била чуть пониже лопаток. Оборотница до сих пор не пришла в себя, но Норман надеялся привести ее в чувство на морозе. К тому времени блок спадет, проректор сможет чем-то помочь. Да и обманчивая мартовская погода — неплохой целитель, вдруг и тут повезет? Лорд Шалл по себе знал, тот же хмель выветривался.
Кухня оказалась на редкость удачно расположена — отдельная постройка с «черным ходом» для подвозки продуктов. Через него Норман и выбрался на волю и, пригибаясь к земле, стараясь держаться в тени стен, начал огибать замок по периметру. Он дожидался сумерек, высматривал удобное место для броска. Нечего и думать совершать его у всех на виду, но и долго топтаться у цитадели нельзя: скоро их начнут искать, возможно, быстрее, нежели он думает.
Решение пришло откуда его не ждали.
Женщина на плече, безусловно, помеха, но маги недаром во время учебы сдавали физические нормативы. Словом, Норман сумел забраться в отъезжавшую от замка повозку ассенизатора. Уж ее-то точно досматривать не станут! Пока возница взбирался на козлы, лорд Шалл подсуетился. Пришлось зажать нос рукой, но ради свободы и не такое сделаешь. Тарье и вовсе без разницы.
Повозка помогла благополучно миновать опасную местность.
Мелькнула шальная мысль — попытать удачу и дальше путешествовать не пешком, однако Норман ее отверг и на ближайшем повороте выбрался из зловонного фургона. Его чуть мутило, глаза слезились.
Повозка укатила; последние звуки в лесу стихли. Солнце давно скрылось за кронами деревьев, и густые лиловые тени расползались под ногами.
Прислонив Тарью к ближайшей лиственнице, лорд Шалл проверил магию. Жезл верным псом ткнулся в пальцы — возвратилась. Раз так, можно смело идти вперед, путать следы. После… после Норман откроет портал в земли ти Онешей. Хватит, набегался! Жаль, амулета связи нет, но он помнил примерные координаты, не ошибется больше пары миль. Там уже придется крепко думать над тем, как обезопасить Хранительницу от интереса императора. Самое надежное — лишить ее дара, только вот как, не с помощью же ритуала? Норману способности хожденца по мирам не нужны, роль насильника тоже претила.
После путешествия рядом с нечистотами казалось, будто они пропитались ими до костей. Лорд Шалл, как некромант, к подобным вещам привычен, а вот Тарья точно начнет морщить нос. Да и вряд ли можно надеяться на помощь, если от тебя разит фекалиями. Спасибо, они не плавали в бочках, не касались их волосами, а то бы пришлось долго и упорно отмываться. Тут же немного воды, немного магии — и запах снова стал прежним.
Проректор встревоженно оглянулся на Тарью. Умаялась, бедная! Всю жизнь в страхе, вечно без лица, без семьи. Как только выучилась? Хотя как, понятно. Упорства оборотницы хватило бы на курс некромантов. Не дождутся первокурсники, Тарья у них надолго. А Ивару Старшу он лично мозги вправит, будет смотреть в пол и повторять: «Да, миледи». И плевать, что оборотница вовсе не аристократка… «Отчего же? — вмешался внутренний голос. — Сейчас она твоя жена, полноценная леди, между прочим, вторая дама клана: тетка ведь не в счет».
Отогнав мысли об Элле — пусть сама выкручивается, — Норман еще раз посмотрел на спутницу. Лишившись морока и дурацкой маскировки под дроу, она казалась такой… чистой, ранимой, хрупкой. Волосы казались застывшим лунным светом; тонкие ресницы чуть подрагивали. Проректору безумно захотелось поцеловать приоткрытый рот, и он наклонился к карминовым губам, чтобы тут же отпрянуть: Тарья моргнула.
Оборотница в недоумении смотрела на Нормана, он — на нее. Затем оторопь прошла, лорд Шалл без объяснений вновь закинул молодую женщину на плечо и затрусил в сгущающуюся ночь. Вряд ли Тарья в таком состоянии смогла бы бежать сама, значит, придется нести. Наркотик выводится долго, хорошо, если к утру пройдет.
Жаль, конечно, что не успел поцеловать, в сознании Тарья вряд ли позволит, а ему хотелось. Просто так, ничего не доказывая, только потому, что от ее губ пахло медом, они такие мягкие… и вечно поджатые. Хотелось разомкнуть оковы, чуть отогреть Ледяную королеву.
— Куда мы? — оборотница едва ворочала языком. — Тебе тяжело…
Тяжело! Он чуть не расхохотался. Здоровый мужик надорвется от тростиночки! Преподаватели родной академии в Брасе животы бы от смеха надорвали и велели бы сдавать кросс с двумя девицами на плечах. Готовили будущих некромантов основательно, сразу дав понять: хлюпикам в магии не место. Однако бег не располагал к беседам, и лорд Шалл предпочел не сбивать дыхание. Тарья, видимо, это поняла и замолкла.
Окончательно стемнело, но проректор не думал сбавлять темпа. Диких зверей он не боялся: те обычно предпочитали не связываться с оборотнями, а если и нападали, живыми в чащу не уползали. Гораздо опаснее ловцы, поэтому нельзя останавливаться.
Привал-таки сделать пришлось. До него Норман трижды поменял направление. Проректор предложил устроиться в кроне раскидистого дуба:
— Если, конечно, сможешь залезть.
Тарья кивнула, хотя ее мутило, а голова кружилась.
— Вот только героизма не надо! — лорд Шалл мигом раскусил обман, стоило спутнице сделать лишь шаг.
— Надо, — упрямо возразила оборотница. — Хранительнице положено быть сильной, иначе вперед, на кладбище.
— С личным некромантом кладбища можно не бояться, — пошутил проректор, чтобы разрядить обстановку.
Он напряженно вслушивался в ночь, пытаясь ощутить ловцов прежде, чем они их настигнут. Пока никого, зато лес ожил. Вон пролетел филин, вон скользнула тень северной летучей мыши. В отличие от обычных, эти не впадали в спячку и, если верить рассказами, питались не растительной пищей, а тем, кто не успел спрятаться: разными грызунами.
— А вампиры, они?.. — Тарья не договорила, проводив взглядом крылатую любительницу темноты.
— Предрассудки, — успокоил Норман и обнял жену.
Та не отстранилась, наоборот, прильнула.
— Сильная, значит… — лорд Шалл устроил ее так, чтобы согрелась, голову чуть ли не под мышку засунул. — Раз уж обратилась за помощью, побудь слабой. Иногда можно.
— Угу, щас! — ощерилась Тарья и вынырнула из-под куртки. — Чтобы ты опять издевался, прислал очередного адепта проверить профпригодность, а Ронши бесплатным развлечением сделали? Нельзя ни от кого зависеть, Норман, иначе все, попалась. Только сильная женщина способна заслужить уважение. Знаешь, как тяжело доказывать, что ты не мужа ищешь, а пришла работать? — Глаза ее блестели, щеки покраснели от возбуждения. — Что ты не купила диплом за красивую мордашку, что у тебя в голове не тряпки, а сама не падаешь в обморок при виде трупов?
— А ты не падаешь? — заинтересовался Норман.
— Нет! — возмущенно выпалила оборотница и легонько ударила его кулачками в грудь: свел серьезный разговор к шутке. — Видишь, — она вновь пошла в наступление, — ты тоже считаешь женщин никчемными существами. Как там мама, та, которая приемная, говорила? Женская доля — дом, хозяйство, дети и муж, чтобы всегда в тепле, в уюте, обласкан.
Госпожа Снеф ничем не отличалась от прочих замужних оборотниц Мреха, чья жизнь, за исключением Эллы Шалл, вертелась вокруг мужчины. Сначала найти, обаять, затем выйти замуж и через год родить ребенка. Те немногие, которые не стали счастливыми женами, все равно обхаживали сильный пол, «стелились ковриком», как презрительно говорила о них Тарья. Она такого не желала; по ее мнению, приемная мать достойна большего, чем место учительницы, но другого в Мрехе нет, а господин Снеф клан не бросит.
— Не беспокойся, — проректор провел рукой по щеке, казалось, переставшей дышать Тарьи, — меня не нужно ласкать, таскать в квартиру горшки с геранью и теплые одеяла. Дети тоже как-то в планы не входят.
— Радует! — чуть слышно пробормотала оборотница. — Хотя у фиктивных супругов они не рождаются.
Руки проректора манили запретным теплом. Нужно прекратить поползновения лорда Шалла, попросить не трогать. Одно дело — куртка, другое — открытые намеки, заигрывания. Хуже всего, что Тарья поддавалась, хотя прекрасно видела, чем оборачивались подобные сладкие сказки. Эх, оставался бы Норман впредь невоспитанным высокомерным лордом, типичным Шаллом, но нет, проректор умудрился вкрасться ей в доверие.
— Да у тебя с такой матерью и от нормального мужа не родятся, — вздохнул лорд Шалл и зарыл пальцы в ее волосы. Тарья недовольно замычала, но он предпочел изобразить глухого, благо протесты быстро сменились едва различимым довольным вздохом. — Ничего толком не объяснила, вещала о долге…
— Неправда! — пробормотала оборотница, борясь с желанием прикрыть глаза. — Убери, пожалуйста, руки, и давай закроем тему. Я не маленькая девочка, сделала выбор осознанно. И, — тяжкий вздох, — лучше смерть, чем всю жизнь…
Она не договорила и первой полезла на дерево.
Зачем Норман так с ней, отчего мучает? И ведь не проклянешь, раньше бы могла, теперь нет. Лучше ведь, как прежде, чужими людьми, фиктивными супругами. Ничего, нужно немного потерпеть, выбраться, а в Академии колдовских сил найдется десяток способов избегать ставшего опасным Нормана Шалла.
— Ох, Тарья, Тарья! — послышалось снизу. — Сдается, ты самой себя боишься.
Оборотница промолчала и дала слово больше не обсуждать с проректором столь интимные вещи. И теперь не стоило, но прикосновения спровоцировали. Тарья опасалась угодить в ловушку голубых глаз. Она видела плачущих в подушку соседок по комнате и не желала оказаться на их месте. Ни один роман приятельниц на ее памяти счастливо не закончился.
Лорд Шалл забрался следом и, подтянувшись, уселся на ветку чуть выше. Придерживаясь одной рукой за ствол, он чуть наклонился, осматривая окрестности.
Тарья терпеливо ждала, кусая губы. Страх прочно пустил корни в сердце. Наступит ли когда-нибудь день, когда она сможет вздохнуть спокойно? Без императора, Роншей и… Нормана. Оборотница не понимала, как с ним общаться, нервничала и допускала ошибки.
Предательски заурчал желудок, напоминая: в последний раз оборотница ела в чайной, то есть сутки назад.
— Потерпи, я чего-нибудь достану, — пообещал проректор. — Похоже, — он ловко спрыгнул и устроился рядом с женой, — погони пока нет.
— Ночевать придется на дереве? — перспектива оборотницу не прельщала.
— На земле, конечно. Соорудим постель из лапника, отлично устроимся, — пообещал Норман и не удержался от издевки: — Или побоишься спать рядом?
— Не побоюсь, — заверила Тарья и с запинкой добавила: — Только не с тобой.
— Отчего так?
Лорд Шалл придвинулся, оборотница, наоборот, заерзала, силясь оказаться подальше. В итоге оказалась в руках довольно улыбавшегося проректора. Тарья вырывалась, шипела: «Пусти!», но недолго. Тяжко вздохнув, она смирилась, только грудь вздымалась от частого дыхания. Дразнящие губы оборотницы оказались так близко и Норман не сдержался.
— Весь день хотел! — выдохнул он и, отведя прядь густых волос, склонился над Тарьей.
Она не прокляла, не оттолкнула, только широко распахнула глаза. Губы неуверенно дрогнули и приоткрылись, однако лорд Шалл не воспользовался приглашением. Едва касаясь, он разгонял по телу Тарьи мурашки.
Сердце оборотницы колотилось так, что стало трудно дышать, ладони вспотели. Она ощущала себя беспомощной, слабой и беззащитной и втайне надеялась, Норман наиграется и отпустит. Видимо, придется уволиться. Жаль, место хорошее.
Колени подгибались, Тарья отчаянно цеплялась за Нормана, чтобы не упасть. Сердце билось в горле, а по желудку растекалась теплая волна. Как странно, поцелуй не может быть таким приятным. По определению не может. Ведь совсем недавно оборотница ничего такого не испытывала.
Лорд Шалл чуть усилил напор, стараясь, однако, не перейти грань чувственности. Он кожей ощущал дрожь молодой женщины, понимал, чего она опасалась, действовать надлежало постепенно. Какая азартная игра — по капельке завоевывать ершистую Снежную кошку! Приучать к рукам, запаху, касаться ее. Норман сам удивлялся, но факт оставался фактом: он слишком много думал о Тарье.
Оборотница закрыла глаза и робко ответила на поцелуй — неумело, словно юная адептка. Проректор принял игру и не мешал изучать свои губы, даже интересно стала, как далеко зайдет. Увы, никаких сюрпризов: неопытные испуганные девушки все одинаковы.
Клубок страха внутри рухнул в желудок.
Тарья ожидала расплаты за легкомыслие, но ее не последовало. Наоборот, она бы сидела и сидела, забыв об императоре, Роншах.
Проректор очертил языком линию подбородка и, отстранившись, шепнул:
— Противно?
Тарья покачала головой, подавив вздох сожаления. Не хватало еще признаться в том, что ей понравилось! Лорд Шалл только этого и ждет. Она избегала смотреть на проректора, коря себя за мягкотелость. Хорошая магиня прокляла бы, пощечину дала, а оборотница краснела, дрожала, словно пансионерка.
Губы чесались и скучали по чужим губам — шершавым и горячим. Придется чем-то их натереть, иначе Тарья не заснет.
— Вот и остальное приятно, — улыбнулся Норман и спрыгнул вниз. — Займись лапником, я добуду ужин.
— Постой! — удержала его оборотница и свесилась с дуба, придерживаясь рукой за ствол. — Зачем ты это сделал?
— Сделал что? — проректор изображал, будто не понял.
— Запись ничего не значит, кольца тоже, зачем играть наедине? Глупо, Норман!
Лорд Шалл молчал, лишь таинственно улыбался, медленно, но верно выводя Тарью из равновесия. Она тоже спрыгнула на землю, подбоченившись, встала рядом с ним. Оборотницу не волновало, что на ней лишь почти нет одежды, разгоряченная гневом, Хранительница не чувствовала холода и не испытывала стыда.
— Норман Шалл, — вопреки ожиданиям, голос оставался спокойным, — понимаю, неприятно, когда женщина дерзит, не обращает внимания, да еще ставит под угрозу будущее клана. Такую хочется проучить. Адептов поблизости нет, приходится самому, верно?
Проректор дернулся, как от удара. Слова Тарьи стерли с лица улыбку.
— Я не подлец, — он медленно покачал головой и, взорвавшись, прошипел: — Дура, я тебе добра желаю! Кровников нажил, брожу по Закрытой империи, а ты…
Лорд Шалл отмахнулся и глухо добавил:
— Как в воду глядел, когда не хотел жениться. Лежала бы сейчас под дурманом, счастливая и довольная.
Норман отвернулся. Что на него нашло? Не хочет заботы, так зачем настаивать? Нет, он носится с белобрысой, о личной жизни ее печется, жертвует собой, между прочим, а в итоге? Неблагодарная! Норман с большим удовольствием подпишет заявление о разводе. Оставалось надеяться, никто не проболтался о браке. Лучше уничтожить запись в ратуше: так надежнее. А все ректор, вот уж кто наградил подарочком!
— Спасибо, — пробормотала пристыженная Тарья и робко коснулась плеча спасителя. — Без тебя бы я пропала.
Подумать только, перед ней тот самый пышущий мужским превосходством оборотень, который сидел, заложив ногу за ногу, в кабинете госпожи Ноэль и смотрел на Хранительницу как на вошь! И вот теперь она переживает из-за его отношения, мнется, извиняется.
Проректор молчал, и Тарья осмелилась на второй шаг: сжала его ладонь.
— Я отработаю, — пообещала она. — Стану отдавать половину жалования…
— Только оскорблять не надо! — Норман резко обернулся и переменился в лице. — Я девиц от чистого сердца спасаю, а не надеюсь на взятки. Может, самому придется их давать, — чуть слышно добавил он, вспомнив историю с министерством.
Разумеется, Тарья уцепилась за его слова, попыталась узнать подробности, рвалась помочь, но проректор упорно молчал. Не хватало еще жаловаться женщине! Да и на что — мелочи жизни. В итоге раздосадованная оборотница осталась обустраивать лежбище, а лорд Шалл отправился на охоту. Она задалась, несмотря на время года, Норман вернулся с двумя зайцами. К его приходу Тарья успела натаскать лапника и колдовала над костром, гадая, как сделать так, чтобы тот не дымил.
— Дай я!
Лорд Шалл решительно отодвинул оборотницу и всучил ей зайцев. Однако Тарья не собиралась становиться кухаркой и таки сама развела костер. Норман хмыкнул, но не стал ругать. Может, ей действительно важно доказать свою полезность.
В итоге зайцев освежевали вдвоем и поджарили над огнем. Тарья дрожала, и Норман отдал ей большую часть одежды, справедливо решив, что если не продрог на карнизе, то и в рубашке не околеет. После быстрого ужина костер почти сразу затушили и, немного повозившись, устроились спать. Разыгравшийся морозец заставлял жаться друг к другу. Тарья обняла спутника, уткнулась носом в подбородок. Она уже не замирала, когда рука Нормана скользила по спине, ложилась на талию.
— Слушай, — после долгого молчания, убедившись, что жена тоже не спит, спросил проректор и поправил сползшую куртку, заменявшую одеяло, — а можно избавиться от способностей Хранительницы? Ну, провести обратный ритуал или что-то в этом роде.
Оборотница задумалась.
Где-то ухнула сова; затрещали ветки. Оба на мгновение напряглись, но быстро поняли: то не звуки погони, всего лишь отжил свое старый сук.
— Никогда о таком не слышала. Вот если бы нашлась еще одна девочка…
Норман многозначительно погладил ее живот и прижался теснее. От Тарьи слаще прежнего пахло медом, мысль о супружеском долге больше не казалась непосильной обязанностью, заодно и Ронши бы отстали. Только не хочет Тарья, а он настаивать не станет.
— Ты чего? — ужаснулась оборотница и скинула его руку. — В своем уме?! Положим, даже если бы я согласилась, нельзя отдать ребенка!
— Зато император бы остался с носом.
Пальцы Нормана игриво прошлись по бедру и натолкнулись на легкий магический разряд.
— Нет. Спи! Не можешь рядом…
— Я-то могу, — засопел проректор, — только у нас проблемы из-за неполноценности брака.
— Ой, кому-то полноценный брак вдруг понадобился! — закатила глаза Тарья. — Да и кого замужний статус останавливал? Сказала ведь: без постели.
— Тарья! — просительно шепнул Норман, обжигая дыханием ухо.
Увы, Хранительница не поддалась на провокацию.
— Спать на дуб уйду! — пригрозила она и смилостивилась: — Поцеловать можешь. Насчет силы подумаю. Полагаю, ей можно наделить бездушный предмет, только вот как? Хорошо бы попасть в академию, а еще лучше к магистру магии, — мечтательно протянула Тарья.
Лорд Шалл оплел руками оборотницу, словно заключив в кокон, и вздохнул. Давненько он вот так, невинно, не лежал с женщиной! Первая брачная ночь далась легче, теперь его тянуло к Тарье. Она такая мягкая, сладкая, а еще ее ладонь дразнит сквозь рубашку.
— Тяжело? — Тарья чуть отодвинулась.
— Не надо, тебе так теплее.
— Зачем мучиться, Норман? Давай я действительно лягу отдельно.
Оборотница села, но проректор рывком уложил ее обратно.
— Не дури! Подумаешь, великое мучение!
— В городе сходи к кому-то, ничего со мной не случится.
— Не хочу, — отмахнулся Норман, прислушиваясь к чужому дыханию. — Давай лучше подумаем, как выпутаться из скверной истории. Положим, ближайшее новолуние переживем, но проблему нужно решать.
— Хорошо бы вызвать дух бабушки, — Тарья зевнула и заерзала, стараясь устроиться удобнее. В итоге положила голову на мужское плечо и, поколебавшись, закинула ногу на его бедро. — Ты скажи, если слишком, — зарделась она. — Ну, если действительно спать мешаю.
Лорд Шалл промолчал, опасаясь спугнуть видение. Вряд ли когда-нибудь оборотница окажется столь близко. Они разведутся и снова станут говорить друг другу «вы».
— Спи!
Хотелось сказать так много, а вышло только это.
Тарья что-то невнятно пробурчала и почти сразу погрузилась в дрему. А вот Норман долго не мог заснуть: то искал тени ловцов за каждым деревом, то любовался волосами, белым золотом рассыпавшимися по его телу, то вглядывался в лицо оборотницы, гадая, что ей снится. Но, наконец, веки отяжели, и он провалился в короткое забытье.
Утро началось с неприятного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Инстинкт сработал прежде мозга, если бы не отменная реакция, Тарья рисковала бы заработать синяк. Она стояла, выставив перед собой руку, в чулках и нижней рубашке. Норман знал, под ней еще белье, но все равно холодно.
Воздух дрогнул, и оборотницу заключил в объятия тепловой шар.
Морщинки на ее переносице разгладились, Тарья благодарно улыбнулась. Она действительно продрогла. Не стоило ложиться раздетой! Только вот Норман при всех его недостатках больше не ассоциировался с потенциальным насильником, наоборот, стал надежной подушкой и не менее надежным снотворным. Странно, конечно, Шалл — и второй мужчина, вызывающий доверие. Первый — ректор. Он быстро раскусил Тарью, однако не донес, относился тепло. Нужно отблагодарить его.
— Не люблю, когда на меня смотрят, — ворчливо признался Норман и перевернулся на другой бок.
Взгляд Тарьи все еще буравил затылок.
Ни одна любовница не ждала, пока он проснется, не стояла так и задумчиво изучала его. Все они весело щебетали, варили кофе или и вовсе испарялись в ночи. Только вот Тарья не любовница, а фиктивная жена. Они найдут способ оставить императора с носом, разведутся… Лорд Шалл поймал себя на мысли, что ему будет не хватать Тарьи. Казалось, знакомы всего ничего, Хранительница принесла одни неприятности, у нее мерзкий характер, но проректор чувствовал ответственность перед блондинкой с тысячей странностей, считал своим долгом защитить ее. Не как начальник — мужчина. Тарья ведь никогда не попросит, все сама и сама. Тяжело ей.
— Прости, — оборотница отвернулась.
Неловко получилось!
— Слушай, — она нерешительно приблизилась и зябко обхватила себя руками, хотя не мерзла, — следовало спросить вчера… Словом, зачем?
— Зачем что? — не понял проректор.
Сон окончательно прошел, и Норман сел, подслеповато щурясь.
— Ты ненавидел меня в ратуше, а теперь вдруг…
Тарья ненадолго замолчала, пристально вглядываясь в лицо фиктивного мужа. На переносице вновь залегла глубокая складка.
— Спасибо за помощь, признаю, я наговорила тебе много лишнего, — оборотница говорила, вертела обручальное кольцо на пальце и не сводила взгляда с проректора, чтобы не упустить ни тени эмоций. — Но вчерашнее… Не нужно, Норман, мы оба знаем правду.
— Какую? — лорд Шалл окончательно запутался.
— Считай, ты выиграл, укротил строптивую преподавательницу, — губы Тарьи дрогнули в усмешке. — Обещаю не доставлять хлопот, если сам не спровоцируешь. А остальное… — она вздохнула и покачала головой. — Твои поцелуи… Давай обойдемся без мелочной мести.
— Я никогда до нее не опущусь, — сквозь зубы пробормотал Норман.
Оборотница его обидела. Решить, будто он измывается над женщиной в беде! А ведь не далее, как в феврале, некстати нахлынули воспоминания, та же Тарья пострадала от его выходки. Может, не так уж она не права, Норман от этого злится. Сам виноват, знает ли: первое впечатление — самое стойкое, а проректор умудрился его испортить.
— Не знаю, на что ты намекаешь, — лорд Шалл сел, скинув остатки сна, — на что надеешься, но твоя личная жизнь меня не волнует. Ну пожалел, добавил лишний запах для Роншей.
Он встал и начал зло, порывисто разбирать постель, демонстративно не замечая мрачной Тарьи. В следующий раз подумает, не все ему обиды глотать. Или скромница-недотрога в действительности хотела замуж? Для того и разговоры о тяжкой женской доле, набивание цены холодностью к мужчинам. Если бы действительно собиралась остаться старой девой, не льнула бы в постели, не отвечала на поцелуи.
— Пожалел, значит?! — Тарья вырвала у проректора еловую лапу, едва не оцарапав лицо, и зашвырнула подальше. — Весь такой благородный, всепрощающий! Подсунули, бедному, жену, с которой нужно спать, целоваться. Да я, если хочешь знать, тоже не в восторге, и…
— Не кричи, пожалуйста, — Норман приложил палец к ее губам, заставив оборотницу подавиться воздухом из-за подобной наглости. — Мы не в академии.
Хранительница ударила его по руке, сгребла оставшиеся ветки и зарыла под снегом. Ее трясло от переполнявших эмоций.
— В академии я бы молчала, потому как не хочу потерять работу, — не оборачиваясь, прошипела она. — Милорд проректор живо бы напомнил о нарушении Устава. Ну, что еще скажешь? Давай, и распрощаемся. Как-нибудь выберусь, чтобы не стать виновницей гибели драгоценного племянника леди Шалл. Я и так проклятие рода, не хочу, чтобы Элла вытащила последние монеты из чулка и наняла проклятийника.
Оборотница сама не понимала, отчего ей так плохо. Обидные слова сами слетали с языка; сердце щемило. Казалось, внутрь засунули кусок льда, и он медленно таял, раня острыми углами льдинок.
Тарья пару раз глубоко вздохнула, закрыв лицо руками, и обернулась к Норману. Отчего он молчит? Другой бы давно вернул кольцо и ушел, благо друг-демон наверняка не бросит, вытащит, а проректор стоял, широко расставив ноги, и, пристально разглядывал. Сложно сказать, какие эмоции он испытывал, но Тарья точно не ожидала услышать:
— Тяжело?
Оборотница медленно кивнула и отвела глаза. Казалось, на плечи свалились все горы мира, усталость сгорбила спину. Внутри поселились горькая пустота и чувство вины. Вспомнилось, как Норман точно так же сорвался на нее, а потом извинился. Может, теперь им обоим тоже следует?..
Тарья тайком коснулась губ. Сон не стер с них вчерашние поцелуи, которые перевернули мир с ног на голову.
Норман шагнул к оборотнице.
— Забыли! — он на краткий миг привлек ее к груди и отпустил. — И не надейся, не брошу. Шаллы — народ упрямый и жутко ответственный. Раз уж поклялся, поздно хвост поджимать. Да и стоило пробираться в кабинет Дарриуса, — хмыкнул Норман, — убивать темного и трепать нервы вампирам, если собрался остаться не у дел? Словом, завтракаем, заметаем следы и перекидываемся. Или стесняешься? — проректор бросил на спутницу быстрый хитрый взгляд.
Тарья не поддалась на провокацию и со смешком предупредила:
— Не дождешься, смотреть не стану.
И, понизив голос, не веря, переспросила:
— А ты действительно залез к императору?
— Ну да, — Норман говорил о вчерашнем приключении, как о будничной прогулке. — Он как раз обсуждал ритуал с исполнителями. Тут не только твоя жизнь на кону.
Тарья выслушала короткий пересказ чужих планов и решительно направилась к ближайшим кустам. Вернулась она уже в обличии Снежной кошки. Одежду не бросила, зажала в пасти и, ткнувшись в ногу лорда Шалла, молчаливо потребовала куда-то ее пристроить. Расставаться с ней Хранительница категорически не желала.
Норман покрутил пальцем у виска.
— Ты бы еще взобралась на дерево и, размахивая рубашкой, орала: «Я тут!» Тряпки — дело наживное, а лишнее внимание нам ни к чему, хватит твоей экзотичной внешности.
Выплюнув узелок, Тарья взмахнула хвостом и затерялась среди ветвей. Проректор позавидовал тому, с какой легкостью она взобралась по стволу. Кошка и есть кошка, даже если она значительно больше домашней мурлыки. Вот показалась серебристая мордочка — оборотница высматривала погоню. Восходящее солнце красным золотом играло на светлой шерсти, казалось, она горела. Красота неимоверная! Норман залюбовался, позабыв о том, что ему тоже нужно перекинуться. Нечего и думать месить снег в человеческом обличии, да и след сложнее взять, если убегает зверь.
Да, такую кису не погладишь. Клыкастая! Впрочем, в обыденной жизни Тарья тоже не безобидная овечка.
Интересно, сколько еще Снежных кошек осталось, или Хранительница последняя? Оборотни традиционно волки, а тут вдруг затесался один род, крошечный, замкнутый.
А ведь Тарья права, одежду лучше бы прихватить. Не бегать же голышом по деревням в ожидании пьяницы, которого можно тюкнуть по голове и ограбить. Опять же колдовать можно только в человеческом обличии, положим, Норман к подобному привычный, а Тарья раскраснеется. Не в подобных же обстоятельствах ее с наготой знакомить! Да и чаровать придется за двоих. Словом, Норман решил рискнуть. Экая невидаль — волк с узлом на спине.
— Тарья, — позвал проректор, — спустись потом и заново перекинься. У меня на затылке глаз нет, не стесняйся. Радуйся, по-твоему выйдет. Соберешь одежду и привяжешь. Не хочу в зубы брать: вдруг обороняться придется?
Легкий свист ветра, и Тарья уже за спиной, как истинная кошка, практически неслышна.
— Ты заткнешь за пояс вампиров! — хмыкнул лорд Шалл и потянулся к ремню брюк. Недовольное ворчание заставило пальцы замереть. — Да ладно, то же мне, жуткое зрелище — голый мужик! — рассмеялся Норман, легко разгадав причину чужого недовольства, и мстительно напомнил: — Между прочим, все знакомое.
— Я с таким не знакомлюсь. Давай сюда одежду и не подглядывай. Есть одно проклятие… — Тарья мечтательно, смакуя, провела языком по губам. Сейчас она стояла посреди леса в человеческом обличии; длинные распущенные волосы скрывали пикантные места. — Словом, как мужчина, оценишь.
— Спасибо, предпочитаю не рисковать здоровьем.
Проректор не ожидал от Тарьи подобной смелости, да что там — флирта. Оборотница приятно удивила.
Ладно, Норман слово сдержит, не обернется.
Лорд Шалл быстро разделся и кинул одежду на снег. Раз Тарья сразу не подобрала, не смотрела. Принципиальная.
Обернуться в волка — минутное дело. Зверь замер, терпеливо дожидаясь, пока спутница соберет пожитки обоих, свяжет в узел и закрепит на покрытой черной шерстью спине. Он ощущал тепло, исходившее от Тарьи, ее запах дразнил, но Норман не скосил глаз.
Девичьи пальцы ненадолго замерли, зарывшись в густую шерсть. Тарья нерешительно поправила узел и убрала ладонь.
Норман мысленно усмехнулся.
Может, фиктивная супруга таки подсматривала? Во всяком случае, она проявила вполне конкретный интерес. Не все еще потерянно, оттает девочка.
Наконец, оборотница снова возникла в поле зрения в виде Снежной кошки, и они потрусили по заснеженному лесу, ведомые солнцем и животным чутьем. Бежали долго, благо звери выносливее людей.
Тюк с одеждой бил по спине, но расставаться с ним лорд Шалл не спешил. Как же он отвык от передвижения на четырех конечностях! Даже мир видишь по-другому. Некоторым нравилось, но проректор предпочитал большую часть оставаться человеком. Не вышло из него настоящего оборотня!
Опасность почувствовали практически одновременно и припустили со всех лап.
Хриплый лай гончих летел в спину; по лесу струились волны страха. Он не рождался внутри, его излучал некто или нечто.
Снег хрустел; оборотни проваливались в него по брюхо, но продолжали нестись навстречу просвету между деревьями.
Показалось, или проснувшиеся птицы замолкли? Даже вороны не каркали. Звери попрятались. Оттого ли, что уступали дорогу оборотням, или их напугали охотники?
Гулкий, протяжный звук поднял шерсть дыбом.
Дикая охота!
Норман много лет дружил с демоном, слышал от него о подобном развлечении, а однажды видел. Шансов выжить у жертвы никаких, если только охотник не пожалеет. Только откуда взялись демоны, или Дарриус устроил персональное развлечение? В нем есть кровь рогатых безжалостных существ. В качестве загонщиков — ловцы, а по следу идут призрачные гончие. Вот они-то их единственный шанс. Нужно скорее принять человеческий облик и вспомнить уроки некромантии.
Порыв студеного ветра качнул ветви, окатив беглецов снежным душем.
Холод пробирался сквозь мех, густой подшерсток, казалось, не осталось ни единой косточки, которую бы он не грозился превратить в хрупкую сосульку. Густые тени ловили в объятия, стремились затащить во тьму. Ветви хлестали по мордам, спрятавшиеся в сугробах корни норовили подставить подножку. Оборотни то и дело спотыкались, проваливались сквозь прихваченный морозцем наст, но не сдавались. Тарья чуть отстала, Норману пришлось сбавить темп. Он тревожно водил ушами, кружил вокруг спутницы. Сразу видно, она не привыкла нестись через чащи, хотя и оставила бы далеко позади большинство адептов Академии колдовских сил, недаром тренировалась по утрам.
Казалось, лес полнился смертью. Как некромант, проректор остро чувствовал ее. Достать бы жезл, попытаться собрать, обратить себе во благо!
Солнце не показывалось, укрылось за плотными облаками и скелетами деревьев. Температура стремительно падала, грозя обернуться обморожением. Пока их спасало движение, а дальше… Впрочем, если они остановятся, никакое «дальше» не наступит.
Воздух звенел, звуки разлетались быстро, покрывая огромные расстояния за считанные минуты.
Опять пронзительный рог, от которого стынет в жилах кровь. Он напоминал стон неведомого животного.
Белая мгла, черное небо…
Тарья остановилась первой. Бока ее тяжело вздымались. Норман по инерции пролетел чуть дальше и вернулся к подруге. Поколебавшись, он попытался сдернуть тюк с вещами, но за него это сделала оборотница. Преодолевая стыд, плотно сжав ноги и перебросив волосы на грудь, Хранительница развязала узел и жадно вцепилась в сорочку — пока хватит ее. Проректор тоже не терял времени зря. В отличие от Тарьи, он не стеснялся собственной наготы и не стал тратить время на одевание.
Оборотница закашлялась и отвернулась, однако память упорно не желала стереть пикантное видение.
— Я могу их проклясть, — голос Хранительницы дрожал, — только мне потребуется твоя энергия. Дай руку, пожалуйста.
— Нет, — решительно возразил проректор. — Ты вышла замуж не для того, чтобы заработать очередную дыру в ауре.
Право слово, будто мужчины перевелись! Норман себе не простит, если Тарья пострадает.
— Руку! — рыкнула оборотница.
Она обернулась и вперила взгляд в лицо фиктивного мужа. Он проиграл в молчаливом поединке и, бурча о неуемном упрямстве некоторых, подал ладонь. Может, Тарья права, чертить пентаграмму долго, пока достучишься до духов…
— Обопрись о дерево, — щеки Хранительницы по-прежнему горели, но она действовала решительно, споро. — Молчи и не возражай. Будет немного тошнить, накатит слабость. Проклятие из высших, накроет на милю, может, даже на две.
Проректор вздрогнул и отдернул руку, но Тарья шустро перехватила ее, прошипев:
— Не время для капризов, хватит того, что терплю!
Оборотница выразительно посмотрела на грудь собеседника и перевела взгляд на дерево. Опять! Лорда Шалла бесило ее поведение. Он привык к иной реакции — любопытству, восхищению, но никак не безразличию.
— Вот именно, не время, — мрачно повторил Норман и запустил поисковые заклинания. — К тебе это тоже относится.
Тарья проигнорировала намек и сосредоточилась.
Тишина давила, натягивала нервы до предела.
Они рядом! Неслышные, неумолимые, олицетворение смерти.
— Там демон, — мрачно прокомментировал лорд Шалл, поймав вернувшиеся импульсы. — Послушай, тут найдутся мертвецы, я могу…
— Тсс! — зашипела оборотница, притопнув ногой. — Из-за тебя сбилась. Молчи уж.
Морозец крепчал, и проректор нагнулся за штанами — неудобно умирать в непотребном виде, опять же оскорблять его величество. Да и живому лучше одетым. Адреналин медленно испарялся, тело остывало после бега и красноречиво напоминало о необходимости элементарной заботы.
Тарья, наоборот, казалось не замечала холода. Ее босые пальцы давно покраснели, Норману пришлось немного погреть, чтобы не простудилась.
Прислонившись спиной к осиновому стволу, лорд Шалл вызывал жезл и приготовился дать бой. Он дорого продаст их жизни. Демон — это плохо, но, общаясь с ректором, Норман изучил некоторые их повадки. Если Тарья возьмет на себя гончих… Он бросил на нее короткий взгляд — оборотница полностью погрузилась в себя и не заметила бы разорвавшегося перед лицом файербола.
Девичьи пальцы крепко стиснули ладонь.
Проректора ощутимо качнуло, внезапно накатила слабость.
Над переплетенными пальцами заструилась голубая дымка, принявшая форму феникса. Призрачная птица спорхнула с кожи и закружилась вокруг головы Тарьи, чтобы осыпаться на нее сверкающим дождем. Волосы Хранительницы полыхнули бледно-зеленым пламенем и потухли. В то же мгновение оборотница распахнула закрытые прежде глаза. Они напугали Нормана. Похожие на глаза ловцов, с тончайшим зрачком и переливами радужки, очи оборотницы напоминали живое пламя — подвижные, текучие. Определенно, проклятийников учили тому, о чем некроманты могли только догадываться.
— Без браслета сложнее, но, надеюсь, справлюсь. Ты как?
Тарья моргнула, и волшебство пропало.
— Нормально, — соврал лорд Шалл.
На самом деле его покачивало и подташнивало.
— Сядь, — посоветовала оборотница, — не колдуй и не двигайся пару минут. Организм восстановит баланс, пройдет. И, — она робко улыбнулась, — спасибо за заклинание, иначе окоченела бы.
Норман последовал совету и, игнорируя вопивший об опасности разум, сполз вниз по стволу. Все равно он ничем Тарье не поможет, если станет раскачиваться из стороны в сторону.
Оборотница присела рядом, на мгновение замерла и начала беззвучно нашептывать проклятие. Прилив энергии позволил повысить его уровень, накрыть лес, будто ловчей сетью. Сформировав основу, Тарья встала и медленно обошла небольшую прогалину, на которой они остановились. Пальцы скользили по кустам, очерчивали невидимый круг. Отныне любой, кто пересечет его границу, оказывался во власти проклятия. Оно верным сторожевым псом замерло в воздухе, просочилось в кору, укрылось в сугробе — плотная черная вязь, не заметная без специальной пирамидки. Каждый узелок пронизан смертью.
Тарью трясло — наложение проклятия не проходит для создателя бесследно, вот и теперь аура стремительно истончалась, грозя превратиться в решето; края обуглились, — но она упрямо продолжала начатое. Вслед за первым заклинанием оборотница наложила второе. Она помнила о демоне и заготовила для него подходящий сюрприз. Десятый и восьмой уровень — достаточно, чтобы Дикая охота захлебнулась.
Периферийным зрением Тарья уловила серые тени, скользившие между деревьями. Началось! Сердце замерло, превратилось в ледяной булыжник. Обхватив себя руками, оборотница неотрывно следила за ближайшим ловцом. Бежать поздно, он ее заметил.
Снова трубит рог, призывая живых молиться о возрождении души, потому как нынешняя жизнь проиграна. Воздух вибрирует, волнами дрожи расходится по телу. Буквально все кричит об опасности; ноги норовят сорваться на бег, только бесполезно, гончие здесь. Глаза их полыхают пламенем, каждая легко повалит Тарью. Даже, обернись она Снежной кошкой, не справится. Норман? Возможно, но не с целой сворой. Каждый пес с него ростом, а ведь оборотень из проректора не маленький.
Призрачные гончие приближались медленно, словно понимали, жертвам некуда деться. Серебристые спины, казалось, сотканы из лунного света. Поджарые тела излучали силу.
Тарья вышла из тени развесистого дуба, памятуя о способности псов демонов: они умели передвигаться по сумеречному субпространству. Только вот весь лес пронизан тенями, от идеальных охотников некуда деться, в любой момент за шиворот может упасть слюна из смертоносной пасти.
Шаг, еще один, и вот оборотница побежала. Норман перехватил ее, крепко прижал к себе. «Все хорошо!» — жарко шепнули на ухо губы. Не выпуская из объятий дрожащей Тарьи, проректор напряженно следил за тем, как сужается круг. Норман уже оправился после отъема энергии, восполнил ресурсы, а вот оборотница ослабела. Аура превратилась в месиво — последствия наложения смертельных проклятий. Оставалось надеяться, она пострадала не напрасно.
Где всадники, где демон с неизменным арбалетом? Ага, вот и он. Витые рога, мощное красноватое тело, хвост с обманчиво мягкой кисточкой. Казалось, такой не может принадлежать опасному существу, но убийцы частенько скрываются под масками милейших существ.
Демон намного превосходил в росте лорда Шалла, хотя тот уродился высоким. Пожалуй, ректор пониже собрата. Значит, матерый, старый. Возраст для демонов не слабость, а, наоборот, достоинство.
И арбалет в руках имеется…
Призрачные гончие замерли у границы невидимого круга проклятия. То ли почувствовали, то ли ждали команды хозяина. Они подчиняются только демонам, да и другие с ними не справятся без должной подготовки. Норман не понаслышке знал об особенностях призрачных гончих существ — они охраняли Академию колдовских сил. Завел их, разумеется, Ариан ти Онеш, чем вызвал бурю недовольства, зато по ночам стало спокойно, а адепты трижды думали перед тем, как нарушить отбой.
— Тихо, тихо! — Лорд Шалл выпроставал правую руку, левой же гладил Тарью по спине. — Я собачек не боюсь. У нас такие в вольере, кормлю иногда, когда демонолог отказывается. Они, конечно, по части Ариана, меня хозяином не признают, но не кусают.
Он говорил и говорил, чтобы успокоить спутницу, не позволить поддаться панике, а сам напряженно размышлял.
Демон не спешил вскинуть арбалет, значит, нужно нанести удар первыми. Император наверняка поручил доставить Хранительницу живой, пока охотники думают, как отцепить ее от ненужного оборотня, Норман обязан спасти обоих.
Кожа Тарьи казалась слишком холодной, губы побелели. Лорд Шалл догадывался, дело не в температуре воздуха, ведь он надежно согрел супругу, а в откате. Лишь бы он не погубил оборотницу!
Ловцы, материализовавшись наполовину, встали позади гончих. Выше пояса — люди, ниже — клубящийся воздух. Они чем-то напоминали джинов — давно истребленных выходцев из других миров, дальних родственников элементалей. В руках каждого — искривленный меч. Не обычный, с секретом: клинок не из металла, а из воздушных нитей.
Тарья высвободилась, но не отошла, прижалась бедром. Рядом с Норманом она чувствовала себя увереннее.
— Может, сядешь? — пришло время проректора проявить заботу. — Без особой разницы…
Он не договорил, и продолжение фразы повисло в воздухе.
Оборотница криво усмехнулась и, распрямив плечи, нетвердой походкой сделала пару шагов к демону.
— Ну, давай! — она открыто провоцировала. — Каков мужик, устроил целую охоту на одну маленькую женщину. И если бы что-то получил взамен, так император даже «спасибо» не скажет. Земли демонов первые попадут под раздачу — вот и вся благодарность.
Норман нахмурился. Хотелось зашипеть: «Что же ты делаешь?!», дернуть за рукав, но лорд Шалл сообразил: Тарья заманивает под действие проклятия. Очевидно, оно активировалось определенными действиями.
Демон вскинул арбалет. Проректор — жезл. Только оборотница внешне оставалась спокойной, словно растеряла весь былой страх. На самом деле он никуда не делся, но сдаваться без боя? Нет уж, Дарриусу ничего не достанется, лучше арбалетный болт, если диплом окажется бесполезной бумажкой, но Тарья надеялась, из нее вышла хорошая проклятийница.
Выстрел прозвучал. Время будто замедлилось, болт мучительно медленно с легким свистом рассек воздух, но не достиг цели, сгорел, подбитый ловко пущенным заклинанием.
Норман задвинул Тарью за спину. Та не желала, рвалась обратно, но короткий рык: «Стой, где положено!» умерил пыл.
Жезл чуть светился; губы и пальцы плели чары.
В дело вступили ловцы. Они скользнули вперед, пересекли невидимую границу.
Тарья хищно улыбнулась.
Сгорая заживо, ловцы вопили, напрасно силились погасить пламя. Пара минут, и от них остались горстки пепла.
Проклятия активизировались, ловушка захлопнулась. Опустив жезл, Норман восхищенно наблюдал за тем, как стремительно темнеют серебристые шкуры гончих, усыхают до скелетов и превращаются в лишенных разума умертвий. Расправиться с такими — элементарная задача для некроманта со стажем, лорд Шалл много лет учил подобному адептов. Прицельный удар в сочленение туловища и шеи, затем контрольный в голову, чтобы кости разлетелись, словно лопнувший перезревший плод. Если лень возиться, можно упокоить всех разом, что и проделал проректор, за считанные мгновения оставив демона в гордом одиночестве.
— «Живой мертвец» и «Танец страсти»? — не оборачиваясь, уточнил Норман названия примененных проклятий.
Тарья утвердительно промычала и покосилась на задумчивого рогатого обитателя Закрытой империи:
— Я ему особый подарок приготовила.
Когда только успела? Не иначе колдовала за спиной спутника.
— Развей немедленно! — нахмурившись, приказал. — Умрешь, дуреха!
— Нельзя его отпускать, — покачала головой оборотница и тайком, пока Норман не видит, утерла лоб.
Ее бросало из жара в холод, ноги с трудом удерживали тело, но оборотница собиралась произнести формулу закрепителя — глядя в упор на жертву, чтобы наверняка.
Кажется, демон догадался, иначе зачем поспешно открыл портал? Однако безнаказанным не ушел: вслед за яркой вспышкой телепорта раздалась вторая, багряная. Деревья задрожали и щедро осыпали супругов снегом. На месте портала образовалась небольшая воронка.
Раскаленный жезл медленно затухал.
Держась за виски, Тарья с тихим стоном опустилась на землю. Рядом присел лорд Шалл. Прислушался и с облегчением выдохнул. Кончено!
Лес постепенно оживал, робко, опасаясь возращения Дикой охоты. Даже ветер поднялся, закачал прутики.
Голову Тарьи неумолимо клонило к земле, к горлу подступала тошнота. Оборотница прикрыла глаза, снова застонала и, подавшись слабости, легла, только вот отчего-то щека оказалась на теплом колене проректора. Тот устроил спутницу удобнее, подобрал рассыпавшиеся волосы, чтобы не намокли, не испачкались.
— Ты красивая, — задумчиво протянул он и, поколебавшись, положил ладонь на округлое девичье бедро.
Тарья не отреагировала, только вздохнула.
— Даже не возмутишься? — подозрительно спросил Норман. Пальцы скользнули выше, однако не забрались под рубашку. Она намокла, плотно облепив стройную фигуру, в паре мест просвечивала кожа. — А как же: кобель, прокляну? — в голосе прорезалась усмешка.
— На тебя сил не хватит, — устало пробормотала Тарья. — Лучше усыпи, так быстрее аура восстановится.
Лорд Шалл убрал руку и, приподняв, уложил оборотницу на куртку. Удобно быть магом: не надо вставать, чтобы достать нужную вещь.
— Ничего у тебя само не восстановится, сейчас подлатаю. А поспать… Потом, Тарья. Я на руках понесу, если идти не сможешь, но оставаться нельзя, придется наобум открывать портал.
— Почему наобум? — язык едва ворочался; тело стало чугунным. — Найдем водных, они точные координаты скажут. Дура, сразу не сообразила!
Она досадовала на себя. Никогда не терялась в минуту опасности, а тут словно разум отшибло.
— Ты не дура, а умница, — Норман осмотрел фронт работ и заранее смирился с предстоящими мучениями. После лечения ауры требовалось плотно поесть, желательно, отдохнуть, а тут придется клацать зубами. — Целую Дикую охоту остановила. Дам еще один курс и новый предмет.
— Лучше прибавку к жалованию, — деланно недовольно буркнула Тарья.
Губы тронула легкая улыбка.
Приятно, когда лорд Шалл рядом, и его запах вовсе не противный. Да и сам он ничего, когда захочет. Внешне?.. С лица воду не пить, Тарью всегда больше волновали поступки, хотя и тут все в порядке. Изменился племянник Эллы, заслужил доверие, поэтому ее пальцы и лежали на его запястье. Они слабо — сказывалась усталость — погладили, а дальше оборотница провалилась в пустоту.
