Глава 8
– Я названиваю Варьке уже третий день, – жаловалась мне Юлька.
Мы жили вместе и как-то пытались друг к другу приспособиться. Юлька с первых дней кинулась на поиски работы. Обзванивала рестораны, бары, казино, давала объявления в газете, ходила на кастинги. Была всецело занята. Вся домашняя работа, которую хочешь – не хочешь иногда приходится выполнять, грузом давила на мои плечи. Юлька прибегала домой после десяти вечера голодная как волк и бесцеремонно шарила по кастрюлям в поисках еды.
– Есть что пожрать? – с порога летела она на кухню.
– А ты приготовила? – как-то раз не выдержала я.
– Вика, я ведь занята, – захлопала Печенкина ресницами, – для нас стараюсь. Пробиваю площадки, договариваюсь с менеджерами. Вот скоро выступим на открытии одного модного клуба.
Я промолчала. Что тут скажешь? У меня таких организаторских способностей не наблюдалось. Ходить, просить, унижаться, кому-то доказывать, что ты не слон и умеешь петь. Нет, это не мое.
И тут вдруг Варька. И это нескончаемое беспокойство.
– Сдалась тебе Варька. Не завидуй чужому счастью.
– Могла бы трубку снять и ответить подруге, как у нее с Пачерным, все получилось?
– Юль, ты сама сказала, что каждый сам за себя. Вот она восприняла твои слова буквально.
– Вот стерва.
– Стервам жить легче, – констатировала я.
– Могла бы хоть телефон не отключать. Мало ли что?
– Что? Ну вот что? Чего ей ждать? Что кто-то из ее прежних приятельниц объявится и начнет скулить: устрой мои гастроли, Варенька. Я бы на ее месте так же сделала, контакты стерла, номер поменяла.
– Вик, ты ведь не такая. Правда?
Печенкина посмотрела грустными щенячьими глазами.
Пришлось признаться. Правда, не такая. Но я была уверена, что Варька осуществила свою мечту, к которой готовилась лет с четырнадцати. И теперь будем мы лицезреть подругу лишь с экрана. Что ж, такому напору и умению добиваться цели можно позавидовать.
– Не берет! – Юлька швырнула телефон на кровать. Очередная попытка достучаться до успешной Варвары Дис не увенчалась успехом.
– А может, ее на открытии клуба встретим? – предположила я.
– Вика, ты с луны свалилась? На такие мероприятия ходят только такие, как мы, безызвестные, у которых нет волосатой руки продюсера. Или те, кому позарез нужны бабки.
– А Ленка, Дашка и Настя, они как? Знаешь?
– Вот Варьку найдем и про остальных узнаем.
Но Варьку мы не нашли. Она сама нашлась. Выплыла из Москва-реки. Как рассказали в новостях, рыбаки выловили тело недалеко от берега. Вызвали милицию, оформили опознание.
В тот вечер Юлька вернулась домой раньше обычного. В руках початая бутылка водки, глаза стеклянные, как у больной собаки.
– Юлька… – только и смогла вымолвить я.
Подскочила, подхватила под руки и поволокла в ванную. Юлька мертвой хваткой держала в руке бутылку и не отпустила, даже когда я засунула ее голову под холодную воду.
Закутавшись в махровый халат, она потащила меня на балкон. В себя еще не вернулась, но сигарету в зубах сжимала.
– Варьку утопили…
– Нашу Варьку? Утопили? Зачем? Не может быть!
Трагическая информация не хотела укладываться в сознании.
Юлька нервно курила, не успевая выпускать дым. В контровом свете окна она была похожа на разъяренного дракона, у которого осталась всего одна голова.
– Как ты узнала?
– Зося сказал. Я его сегодня с новой увидела. Представляешь, два несчастья в одни ворота.
– Так может, он специально? – Я еще на что-то надеялась.
– Такими вещами не шутят. Я потом еще одной ведущей позвонила, но она…
Юлька задрожала. Я поняла, какую информацию подтвердила женщина.
– Как… как это случилось?
– В газете написано. «Криминальные хроники Москвы». Представляешь? – Юлька заревела с новой силой. – Хотела девка попасть в светские хроники, а попала в криминальные!
– Юль, да кому нужна смерть Варвары? – Я не могла никак въехать в произошедшее.
– Не сама она в воду кинулась, это точно, – Юлька размахивала перед моими глазами догоревшим окурком. – Ой, чует мое сердце, Пачерный виноват.
– А он при чем?
– Кто Варьку последним видел?
Я промолчала. Да, аргумент. Юлька шмыгнула носом, вытерла рукавом слезы и сказала, четко разделяя:
– Запомни, Виктория, там, где вертятся большие деньги, всегда есть место большим преступлениям.
Я запомнила.
А про Варьку мы правды так и не узнали. Юлька ездила в полицейский участок, беседовала с кем-то из нашего проекта, встречалась с Иркой Масловой – победительницей, но все они были осведомлены не больше, чем заголовки криминальных хроник. Никто не знал, при каких обстоятельствах погибла Варвара Дис. Вскоре эта история обросла массой домыслов и слухов, а еще через неделю канула в Лету. В Москве ежедневно совершаются преступления. Что удивительного? Помнить какую-то утопленницу будут лишь пожелтевшие газеты да архивы милицейских сводок.
Чтоб развеять грусть-тоску после неприятных известий о Варваре, я позвала Юльку отвлечься в мужской компании.
– А компания приятная? – переспросила Юлька.
– Мужская компания всегда приятная, – промурлыкала я.
– Вика, я серьезно, что за тела? Знакомые? Знаешь, после Варькиной смерти я уже любого тела в штанах боюсь. Мало ли что у него за тараканы в голове окажутся. Я ему «привет», а он меня за ноги и в воду вниз головой.
– Не мели ерунды, – разозлилась я. – На стадион пойдем.
– Куда???
Юлькины щеки от недовольства надулись. Я поспешила заболтать подругу, как профессиональный продавец, впихивающий совершенно ненужный товар как лучшее предложение.
– С мужиками знакомиться. Что, вы так не баловались в дикой юности? Матч какой-то славный. Типа кубок кубков. Главное, мужиков – полный стадион. Голыми руками бери. Они же разогретые от эмоций. Орут, болеют, адреналин в крови плещется. А тут мы такие красотки. Куда им деваться?
– Это ты ерунду мелешь! – повысила голос подруга. – Нас по телевизору показывали. Мы узнаваемые лица, знаменитости. Не пойду на стадион.
– Ага, показывали, – согласилась я, – только больше года назад. Кто из них смотрел этот проект? Максимум, «мужчины», которым еще четырнадцати нет. Улавливаешь? На стадион взрослые люди приходят. Причем мы же с тобой не просто так пойдем. А в то место, куда олигархи усаживаются. У них там свои VIP-места. Футбол – очень популярная игра. Сейчас модно приходить на стадион и болеть за любимую команду.
Юлька что-то вспомнила, озарила свое лицо широкой улыбкой.
– Точно. Помнишь, как Виктория Пош Спайс на матч сходила, а? С Бэкхемом познакомилась. А теперь как сыр в масле катается. И плевать ей на песенную карьеру. Она теперь модельер, икона стиля, успешная деловая женщина и мама четверых детей.
Юлькины глаза горели. Теперь ей моя идея нравилась.
– А кто играет? – опомнилась она.
– Понятия не имею.
– Сейчас узнаем.
Юлька с головой ушла в Интернет, а я принялась сооружать нам нехитрый завтрак из овсянки и соевых котлет. Не то, чтобы я стала приверженкой здорового питания, просто в нынешнем материальном положении эти продукты были более доступны, чем любимые и привычные.
– Вика, – прокричала Юлька, – так матч твой завтра. На стадионе «Лужники».
Я выглянула из кухни.
– А сегодня какое число?
– Потерялась, мать? Да ладно, – Юлька зашла на кухню, – сегодня девчонки зовут встретиться. Я не против. Ты как?
– Нормально.
Женька был против. Он не хотел, чтоб я возвращалась в то общество, где произошло убийство. Иногда я советовалась с ним, как поступать, что делать. Или просто звонила, когда было скучно. В тот день позвонила рассказать, что иду на встречу с подругами.
Женька отреагировал резко и категорично. Просил, уговаривал, приводил доводы.
– В этом городе не просто каждый сам за себя, здесь все против тебя, – убеждал он по телефону. – Ты повернешься, тебе плюнут в спину. Ты споткнешься, тебя подтолкнут. Ты упадешь, через тебя переступят.
Он так убедительно говорил, что я сама испугалась. Девчонки, кулуарные интриги, Пачерный, Варька, деньги, преступления. Все казалось зловещим и пугающим. Сославшись на недомогание, я осталась дома. Юлька ушла без меня.
Поздний звонок в дверь насторожил, я на цыпочках подкралась к двери. Убрала звук телевизора, набрав в легкие побольше воздуха, громко спросила:
– Кто там?
Квартира старая, дом видеосвязью не оборудован. В двери не было глазка, определить, кто находится за дверью, можно было только старинным детским способом.
– Это я, малыш.
Голос принадлежал Женьке. И только он меня так называл.
– Чего не позвонил? – накинулась я, как только он вошел.
– Улетаю через два часа, хотел увидеть.
– Куда? Почему?
Я растерянно моргала.
– Так и будем стоять в прихожей или можно войти?
Женька улыбнулся, вкатил огромный полосатый чемодан, чмокнул меня в щеку и прошел на кухню. Я засуетилась, поставила чайник и соорудила бутерброды из засохшего хлеба и сырной пасты.
– Куда ты летишь?
Я смотрела, как он пьет горячий чай и из вежливости жует мои бутерброды.
– В Америку.
Он сказал это таким будничным тоном, как будто это значило не больше, чем оторванная пуговица от рубашки. Я неэстетично подавилась и громко закашлялась.
– Как в Америку? Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– И я только сейчас об этом узнаю?
Я встала из-за стола и стала ходить взад-вперед. Габариты нашей кухни не позволяли сделать это красиво и размашисто, как мерил шагами Наполеон свой кабинет. Получалось больше похожим на метания мартышки в клетке. Но я не замечала. Голова гудела роем взбесившихся мыслей.
– Викуля, я не хотел говорить, пока не было визы. Знаешь, как тяжело ее получить?
– Женя, зачем тебе Америка? Это ведь так далеко.
– Я ненадолго. На полгода. Поучусь немного и вернусь.
– Ты и так умный.
Я не знала, как его остановить. Мне не нравилось, что я узнала это вот так, по факту, перед рейсом. Не понимала, зачем ему какое-то обучение, если все вроде бы и так хорошо. Здесь, в Москве. Я заламывала руки и преданно смотрела в глаза. И кружила над ним, как потерпевшая птица в поисках пропавших птенчиков. Ну, что он выдумал? Какая Америка?
Вдруг меня остановила четкая мысль. Я села за стол и взяла друга за руку.
– А когда ты собирался мне об этом сказать?
– Завтра, когда прилечу.
Я опять вскочила и мимоходом включила кнопку, отвечающую за истерику. Что-то кричала, называла ненормальным, топала ногами и бросалась междометиями. Он мужественно терпел и даже слегка посмеивался, чем еще больше меня злил.
– Обещаешь, что дождешься?
Он смотрел своими чистыми глазами и ждал ответа.
– Что с тобой все будет хорошо, ты не влипнешь ни в какую историю и не выйдешь замуж?
Я молча смотрела и успокаивалась. Бесшумно скользнула за стол и поняла, что время уходит. Его осталось ровно на слова прощания.
– Ты меня дождешься, правда?
– Правда.
Ком давил горло, я чувствовала, что слезы ждут команды «старт», но не хотела расстраивать Женьку.
– Ты поэтому не хотел, чтоб я сегодня вечером ушла к девчонкам? Хотел попрощаться?
Мой голос дрожал.
– Нет, я беспокоился. И сейчас волнуюсь. Поэтому прошу, чтоб ты сдержала свое обещание. Никаких сомнительных компаний, подозрительных клубов и мужчин.
Я кивнула, опустив ресницы.
– Никаких мужчин? Совсем?
– Малыш, – Женька засмеялся.
Мы обнялись на прощание и стояли у дверей долго-долго, как склеенные братья-близнецы.
– Мне пора, – шепнул он на ухо.
Я подняла голову. Губы оказались так близко, что я машинально их поцеловала. По-дружески. Женька слегка отодвинулся, заглянул мне в глаза, не веря собственным ощущениям. Слегка коснулся моего лица кончиками пальцев, провел ими по губам. Взял в свои ладони и поцеловал. По-настоящему.
Это длилось недолго, секунд пять. Я не успела ничего понять. Отпустил резко и неожиданно. Как сам поцелуй. Горячий и стремительный. Дернул за ручку чемодан и вышел за дверь.
Я очнулась от гипноза, когда на этаже с грохотом открылись двери лифта. Выглянула в коридор. Мой друг наполовину скрылся в глубине, на площадке торчал пестрый чемодан, упирающийся колесами в щель. Я позвала негромко:
– Жень.
Он выглянул. Я открыла рот, но не смогла ничего произнести. Повисла пауза. Дверь с грохотом решила закрыться, но чемодан уверенно подставил бока. Растерянно моргая, я смотрела, как он впихнул чемодан в лифт. В ту секунду, когда двери возобновили попытку закрыться, Женька крикнул:
– Вернусь, и мы поженимся.
Двери захлопнулись, лифт со свистом пополз вниз.
Я отлипла от стены и вошла в квартиру. Что это было?
Прошла на кухню, посмотрела на две чашки, тарелку с недоеденными бутербродами, убедилась, что мне все это не приснилось. Убрала посуду, посмотрела в зеркало. Вернулась на кухню, вымыла с содой чашки, доела всухомятку бутерброды. Поговорила сама с собой.
– Вика, это был Женя?
– Да, Вика, тебе не показалось.
– Мой друг Женя?
– Да, Вика, тебе не показалось.
– Это был настоящий поцелуй?
– Да, Вика.
– Или дружеский?
– Не похоже, Вика.
– Про свадьбу он это серьезно?
– Не знаю.
– Зачем?
– Не знаю.
К тому моменту, когда вернулась Юлька, я практически поверила в то, что Женька меня любит, но боится в этом признаться. Вспомнила тот нелепый случай со свиданием в тринадцать лет, его смущение и мой ответный смех. Собирая по крупицам детство, я могла утверждать, что Женька по уши в меня влюблен. Но с другой стороны не было никаких доказательств этого: он никогда не проявлял ко мне интереса, как другие мужчины. И если бы не этот поцелуй, признаков его симпатии ко мне как к женщине я бы не нашла. Хотя этот поцелуй можно считать прощальным, случайным. Человек уезжает в незнакомую страну, там его ждет неизвестность и тоска по друзьям. Мало ли, что происходит в головном мозге в этот момент? Схемы сдвигаются, границы рушатся. Мозг посылает путанные сигналы: друг равняется объекту любви. В такой плаксивый момент все могло случиться. Да.
Стоп. А как же тогда последняя фраза? Разве на друзьях женятся?
– Вика, ты что, уснула в ванной?
Юлька тарабанила в дверь, а я сидела над умывальником и растерянно смотрела в зеркало. Разговаривала сама с собой.
– Выхожу.
Юльке я решила ничего не говорить о визите друга.
Как и другу о предстоящем футбольном матче.
