Глава 16

Уже наступил вечер, когда массивные двери из дерева и стекла сомкнулись за моей спиной, выпуская из мрачноватого четырехэтажного здания. Впереди был еще путь по дорожке, сжатой с двух сторон другими строениями комплекса — такими же серо-белыми, с вечно занавешенными окнами. Но ощущение свободы пришло только после железной калитки ворот, вместе с порывом свежего ветра, несшегося по небольшой улочке.

Это там — в километре, наверное, за спиной — будет грозная вывеска золотом по черному мрамору и приземистый дом в три этажа, выходящий фасадом на центральную магистраль с запрещающими знаками «остановки нет» и единственным светофором на долгом протяжении, почти всегда светящим зеленым — кроме тех редких моментов, когда кому-то из сотрудников надо будет выехать из центральных ворот регионального управления ФСБ.

Тут же все было как-то проще и скромнее — с полупустой парковкой и скамейками под изящными фонарями. Да и не вязались безликие дома, расположенные на таком расстоянии от главного здания, именно с этой государственной структурой. В центре множество всяких ведомств и министерств, пойди угадай — чей именно этот забор и именно эти постройки. Ну а то, что куда-то сюда изредка ныряют вертолеты — так территория МЧС тоже примерно где-то здесь.

Оглянулся по сторонам и с чувством признательной радости обнаружил знакомую красную Калину на парковке с правого края. А на ближайшей к ней скамейке — Лену в джинсах и белой ветровке, что-то внимательно рассматривающую на экране телефона, с коробкой от пиццы на коленях. Все-таки, приехала и дождалась.

Хотя ощущения голода уже не было — ушло после капельницы с прозрачной жидкостью, наполнившей тело чувством сытости.

— Привет, — подошел я к Лене.

Та похлопала по скамейке рядом с собой, не отрывая взгляда от экрана. А стоило сесть рядом, переложила коробку с пиццей ко мне на руки. Чуть наклонилась, чтобы поднять пачку литрового сока и тоже поставила рядом со мной.

— Спасибо, — поблагодарил, испытывая некоторую неловкость.

Вытащил в выходной день, заставил потратить время. А с учетом ее знакомств и специфики ведомства…

— У тебя из-за меня проблем не будет?

— Пока не знаю, — вздохнула девушка, убирая телефон в сторону.

Хмыкнув раскрыл-таки коробку. Не хватало четырех кусков из шести. Тронул пачку с соком — ощущалась треть. Выразительно поднял бровь и посмотрел на девушку.

— Она остывала. — Строго произнесла Елена.

Это, конечно, довод. Коротко кивнул и принялся за поздний ужин. Вообще, грех жаловаться, да и ждала она меня тут… Пока обрабатывали ссадины на теле, снимали ЭКГ и просвечивали организм разными приборами. Пока заливали в организм три капельницы подряд. Пока деликатный служащий в гражданской одежде внимательно записывал все мои похождения, начиная с утра субботы до осознания себя в медблоке. К счастью, без перекрестных допросов и яркого света лампы в глаза — просто разговор под диктофон и шум клавиатуры. Напоследок — с десяток подписей под разного рода бумагами, прокатанные в краске отпечатки пальцев, которую еле удалось смыть в тамошнем санузле. И вот — я абсолютно свободен и даже где-то неинтересен могучему ведомству.

В общем, чудо, что дождалась. Чудо, что оставшихся кусочков целых два. Да и вообще она чудо — даром, что эльф.

Хотя можно было не смотреть так пристально, как я ем — будто никогда меня не видела раньше.

— Пойдем, подвезу тебя до дома, — поднялась Лена по завершению легкого ужина.

Я поднялся следом, чуть скривившись от пробравшей боли — следы от драки наливались полноценными синяками на скулах и ребрах, а рану на спине даже пришлось штопать — и еще раз признательно кивнул.

Пустые коробки забрал с собой, не доверив местным урнам — уж больно место непростое, еще посчитают бомбой какой и заставят вернуться обратно. Или я уже накручивал себя от усталости. Наверное, последнее — потому как идеальной позицией в машине оказалась та, где лоб может касаться холодного стекла.

— Ты какие цветы любишь? — Спросил, не отрывая взгляда от пролетающих мимо домов.

— Розы красные, — проклюнулось в ее голосе любопытство.

— Конфеты?

— Темный шоколад.

— Спартак или ЦСКА?

— Что? — Удивились рядом.

— Говорю, темный шоколад мне тоже нравится. — Отлип я от стекла и рукой стер следы. — Будь добра, во-он у того цветочного магазина, — показал я на уголок знакомого здания и тут же ощутил некое несоответствие. — Постой, я ведь не говорил свой адрес? И мы, кстати, проехали поворот к магазину, — с сожалением проводил я нужное ответвление дороги, повернув голову.

— Нет. Сразу едем к тебе, — коротко ответила Лена.

— Ну хоть что-то хорошее за сегодня, — констатировал я с усталым ликованием.

— Я не в этом смысле, — бросила она в мою сторону строгий взгляд и хлопнула по болезненному синяку на плече.

Вынужденно чуть качнулся от боли, сморщившись.

— Извини, — спохватилась Лена, поворачивая руль для заезда в мой двор. — В общем, теперь я твой куратор.

— Надеюсь, не в самоубийственной игре? — Уточнил, осторожно потирая плечо ладонью.

— Да как повезет.

— Чего? — Настало мое время сверлить ее недоверчивым взглядом.

— Расслабься, просто поговорим, — выдохнула она, ставя машину на свободное Лилино место.

— А может, все-таки это знак, — чуть философски произнес, вновь увидев в совпадении высший символизм.

— Ну-ка смотри на меня. — Как-то нервно отреагировала она на мое глубокомысленное замечание.

Включив верхний свет, Лена коснулась моей щеки и чуть повернула лицо — так, чтобы глаза оказались прямо напротив лампы.

— Тебе что вкололи? — Смотрела она с подозрением, то закрывая от меня свет ладонью, то открывая вновь.

— Что б я знал, — честно ответил ей. — Кто бы меня спрашивал. Вкололи, фамилии не спросив — не то, что полис. Но, надо отметить, болит теперь гораздо меньше.

Хотя по синякам все равно бить не стоит. Но мы общее состояние организма за ночь поправим самолечением — надо только побольше еды заказать.

— Это до утра не болит, — шепнула она с досадой, пытаясь вновь что-то разглядеть в глазах. — Попробуй что-нибудь соврать.

— Не хочу, — поискал я такое желание в себе и не обнаружил.

— Ладно, — поджала она губы, и принялась о чем-то напряженно размышлять. — Вот. Пойдет для проверки. У тебя есть девушка?

— Три, но с тобой четыре. — После краткого раздумья, неожиданно сознался.

— Значит, просто устал, — Лена успокоено поправила мне волосы на голове и отстегнула ремень безопасности. — Тебе помочь выбраться?

— До дома уж дойду, — буркнул, слегка нервничая от собственной откровенности и одновременно прокручивая в памяти диалоги интервьюеру в ведомстве.

Выходило, что гадость мне какую-то все же влили. Иначе, к примеру, сложно объяснить причины столь искреннего моего монолога насчет пройдохи-электрика. Слова и эмоции, в принципе, не главное — важно то, что я вообще рассказал о том моменте столь подробно. То же самое — про поход с клубом, красочно, с поединками и маневрами. Но в остальной части беседы, связанной с посещением Той стороны…

Если бегло вспомнить все и проанализировать, в остальном выходило, что мне просто повезло — и от этой мысли я даже замер на какое-то время перед домофоном, чувствуя, как проносится ледяная волна по спине.

— Открывай, — выразительно посмотрела на меня Лена, и я неловко коснулся ключом электронного замка.

Был бы хотя бы один вопрос про иные порталы, про ящеров, про камни — и хана… Да, я подробно описал, как крался через лес, как увидел двух бандитов и мальчишку. Но меня не просили уточнить, как именно я смог это сделать, а меня и самого не тянуло на подробности. И этому наверняка верили, сравнивая с детализацией, с коей я описывал злоключения у щитовой. Той частью разума, что не была заблокирована препаратами и полна чувства самосохранения, убийство Хоома превратилось в корректное «вырубил сильным ударом и забрал одежду, чтобы одеть Сашку. Позже спрятал трофеи», а мое желание рассказать про пленных гостей из средней Азии вылилось в честное: «лично видел караван издалека», но без той сочной детали, что видел в образах от алого камня, оставшегося после ликвидации похитителя. Про рисковую коммерцию даже как-то речи не заходило — покупаю землю для друга, да и ладно. Не для ящеров же с бандитами…

— Тебе совсем нехорошо? — С тревогой в голосе, Лена подхватила меня под локоток и вместе со мной неспешно поднялась к лифту по ступенькам.

Было действительно весьма и весьма нехорошо. Всего один прямой вопрос про приобретенные способности — и меня с моим значком-архиватором на бедре пустили бы на опыты. Про возможность работать на прежнем месте и карьеру вообще не говорю — не было бы у меня никакого будущего. Разве что облагораживать высокопоставленные лица зеленым сиянием ладони, чтобы на свои фото в бюллетенях стали похожи…

Какое-то хождение по самой кромке тонкого льда, подломиться который мог от любого случайного уточнения. Везение, недооценка… Или они просто не знали, что именно спросить? Не сталкивались со всем этим? Не верили, что человек заурядной должности на такое может быть способен? Выходило, что правильнее будет последнее. И еще везение, несомненно.

Свечку что ли поставить, за наши инопланетные дела?

— Уже лучше, — тихонько вдохнул я воздух, выдохнул и изобразил улыбку.

Главное, что оно позади, и эту ночь я проведу не в одном здании с Ко. С другой стороны — поправил я себя тут же — еще далеко не все…

— Что за куратор? — Поинтересовался я еще в прихожей, закрыв дверь квартиры.

— У тебя свет не работает, — пощелкала вместо ответа выключателем Лена.

— Ремонт, — после пары движений пальцем по сенсору сотового, включил встроенный фонарик. — Так нормально?

Зарядка у аппарата, кстати, полная — всю информацию из него наверняка тоже выпотрошили. Движимый сомнениями, проверил память телефона: видеозаписи — той самой, что оставил записываться в сложный момент переговоров у портала, не было. Значит, точно… Поменять что ли сотовый и сим-карту, или подозрительно будет?

— Нормально, — Лена с интересом смотрела на свежепоклееные обои в луче света. — Но цвет мог и лучше выбрать.

— Раньше было еще хуже, — отмахнулся я, памятуя о прежнем виде «бюджетного ремонта для съемных квартир» и первым пошел в комнату. — Идем, можешь не разуваться.

Новые обои наличествовали тут тоже — Татьяна без дела не сидела. Даже уборка какая-никакая присутствовала, но квартиру еще отмывать после всех приключений с клеем и растворами. Единственный стул в комнате был занят пакетами, да и был запылен, поэтому указал на постель.

— Присаживайся. Все-равно наволочку менять.

Но Лена все же сняла ветровку, оставшись в белой футболке с короткими рукавами. Присели, помолчали о своем.

— Мне сказали, ты в Шарапово дом с землей хотел купить? — Начала девушка с неожиданного.

— Верно.

— Ведомство хочет помочь. Будет хороший дом на ровном месте, с колодцем и коммуникациями. Рядом участок земли, недорого. Взамен люди поживут в купленном доме, пока идет расследование. Может, месяц. Может, два.

— Считай, договорились. — Подумав, медленно качнул головой.

Мне в том доме все равно некогда жить, а так хоть кто-то присмотрит, да еще бесплатно.

— Хорошо, — вновь притихла Лена.

— Не хочешь говорить, давай перенесем на завтра?

— Нет, — тряхнув головой, выпрямилась она. — Не будем переносить. Про кураторство… — Замешкалась она на секунду. — Тебе ведь в клубе нравится?

— Да, — чуть настороженно ответил я.

— Значит, в походы с ними и на игры ходить будешь, — утвердительно подытожила Лена. — И если там, на выездах, увидишь портал, гостей оттуда, что кто-то без вести пропал или слухи о побывавших там — сразу звонишь мне.

— То есть, персонально стучать?

— Проявлять гражданскую сознательность, — поправила она. — Тебе, между прочим, сохранили свободу несмотря на грубейшее нарушение закона.

— Я так понимаю, до этого стучала ты… — Проигнорировал я намек «кнут».

— Сергей!

— Проявляла гражданскую сознательность, — миролюбиво повернул ладони вверх я и по-доброму улыбнулся.

Хотя в свете телефонного фонарика может жест выглядел иначе. Но тон не намекал на конфликт — и Лена не стала долго дуться.

— Кто-то же должен следить за великовозрастными детьми, — проворчала она. — Я в клуб, между прочим, давно хожу и не поэтому.

— Теперь перестанешь? — С легкой грустью уточнил.

— К спортсменам переводят, — так же невесело вздохнула Лена. — Маунтинбайк. Тоже как не знаю кто по лесу носятся… И охват территорий выше.

— А со спутника порталы не видны?

— Часть видна, — качнула она плечом. — Но за ветками — нет.

— Это вы так все социальные группы хотите обхватить?

— Стараемся.

— Выходит, у ФСБ даже среди грибников есть свои люди? — Цокнул я. — Недооценивает вас СиЭнЭн.

— Не у ФСБ. Всем разнарядку дали, нам вот тоже, — равнодушно пожала она плечами. — Все теперь спортсмены или любители диких походов. Как будто у нас других дел нет.

— Дали бы объявление, что за сообщение о портале — вознаграждение?

— На черном рынке координаты портала стоят от ста тысяч рублей. Только цены поднимем.

— Скупали бы сами.

Лена посмотрела на меня, как на идиота.

— А, уже скупаете, — спохватился я. — Слушай, а мне деньги положены?

— Нет.

— Вот поэтому никто в герои не идет, — махнул я рукой, заваливаясь на постель спиной. — Замерз, избит, спас ребенка. И что?

— Не ради денег ведь спасал?

— Да, но хоть грамотку какую-нибудь! — Возмутился я. — Я даже на медаль не претендую!

— Ну вот зачем тебе грамота, а?

— Я бы ее на стену повесил, в рамочку, — мечтательно положил я ладони под голову. — А тут… Спасибо — до свидания, так уж и быть, мы вас не посадим… Эх… — С горечью вздохнул.

— Ладно, давай я насчет грамоты спрошу?

— Да уже не надо.

— Только что хотел — и уже нет.

— Так награда — она ведь должна ждать героя, а не он за ней ходить, выпрашивая. От души оно должно быть. — Произнес я вполне искренне.

— Ну хочешь, я тебя поздравлю? От чистого сердца?

— Поздравления принцессы идут в комплекте с поцелуем? — Тут же деловито уточнил.

— Нет.

— Пф, — совсем погрустнел я.

— Ох… Ладно, — закатила она глаза. — Поднимайся.

— Даже не подумаю. Герой ранен.

— Сергей!

— Я серьезно, — охнул я, чуть повернувшись. — Два шва на спине.

Кто бы знал, что кора дерева может быть такой острой…

— Ну, тогда ладно, — чуть ворчливо пробормотала Лена, забираясь на кровать с коленками и нависая надо мной.

Для навигации в полутьме комнаты, положил ей руку на талию и чуть привлек к себе.

— Только один поцелуй! — Строго предупредила она.

— За каждый подвиг, — согласно кивнул я за мгновение до дегустации сладости алых губок.

Поздравляли меня долго, вдумчиво — явно от чистого сердца. Подтверждением тому было загнанное дыхание, как бывает после искренней речи, сказанной за один раз. Или же — после исполнения дивной мелодии, прервать которую — значит испортить.

— Это за превозмогание холода, — шепнул я, глядя в искрящиеся в полутьме глаза, и вновь объединил наши уста.

На этот раз Лена не стала опираться на руки и осторожно прилегла на меня сбоку, открыв простор для поглаживаний ладной спины и изящной шейки ладонями.

— Это за победу над похитителями, — провозгласил я название прошедшего награждения и тут же плавным маневром перенес Лену на спину. — А это за спасение мальчишки, — тронул мимолетно ее губы, и пока из пелены страсти Лены выглядывало удивление, украсил сквозь футболку поцелуем левую грудь. А там и осторожно оттянул ткань, касаясь нежной кожи устами.

— У тебя же спина болит, — шепнула Лена.

— Они целебные.

— Что?

— Твои поцелуи, — вновь объединил я наши дыхательные процессы, поднимая ее футболку с талии вверх.

В общем, по прошествии часа, могу констатировать — на некоторые виды подвигов за такую награду готов. Даже с риском для жизни.

— Только ты в меня не влюбляйся, — неведомо отчего произнес я, гладя прелестную голову Елены.

Девушка лежала у меня на груди, выглядя пригревшейся кошкой.

— Почему? — Царапнула она коготками меня по коже.

— Я нечестный человек, коррупционер и негодяй, — признался ей.

— А ты будешь прикрываться моим именем и званием, когда тебя поймают? — Напряглось тело Лены, а ногти замерли, впившись в меня.

— Да никогда в жизни, — возмутился я уже вполне искренне.

— Тогда я тебя ненадолго посажу, — хмыкнула она. — Передачи даже буду носить. Хочешь?

— Нет, — категорично качнул я головой. — Вообще туда не хочу.

— А ты не воруй, — наставительно произнесла она, куснув за плечо.

— Лен, а те люди, которые за порталами… — Решил я сменить тему. — Почему про них молчат? Ведь все же люди…

— Ну скажут про них, а дальше? — Вздохнула Елена, устраиваясь на мне поудобнее. — Признавать равными? Давать избирательные права?

— Нет, пускать сюда не надо. Посольства к ним отправить…

— Наивный. Так они тебя и спросят, хочешь ты их пускать или нет. Они уже сюда лезут: где скот украдут и сожрут там же. Где сарай захватят. Где в дом вломятся и людей с собой…

— А посольства? Пусть там у себя тоже ограничивают доступ, а мы им чертежи сборного улья и косы.

— Там у них одни банды, голод, смертность в тридцать лет. — Горестно шепнула Лена. — Не с кем договариваться. У нас для них рай. Только нам такие сожители в одной квартире не нужны. Даже если объяснишь это по телевизору, все равно найдутся те, кто захочет там проповедовать, стать прогрессором или со своими советами и знаниями занять место советника царя. А нам потом по таким без вести пропавшим бумаги пиши… Их же там в кандалы первым делом, никто слушать не станет…

— Лена, а наши почему порталы покупают, раз там так плохо?

Девушка чуть раздраженно цапнула коготками, показывая нежелание этого разговора, но все же ответила.

— Вот представь, ты директор сети автозаправок, и у тебя все есть.

— Прямо все-все?

— Квартира, дача, жена, любовница, лексус, вилла и счет в банке. — Подтвердила она. — Вот что бы тебе захотелось после всего этого?

— Не просыпаться.

— Я серьезно, — щипнула Лена меня.

— Ай. Не дерись! Не знаю. Хорошее, наверное, что-то, — хмыкнул я. — Для души. Может, приютам каким помог. Или в больнице нашей ремонт сделал.

— А они хотят феодалами стать, — зевнула девушка. — Землю, замок и крепостных. Чтобы право первой ночи и неограниченная власть. А утром — сюда: кофе, в лексус и на работу.

— Да ну бред.

— Серьезно, — хмыкнула Елена. — И поверь, на той стороне они найдут, как договориться.

— Даже без знания языка?

— Даже. На языке товарно-денежных отношений. Поменяют эмигрантов на топоры и кирки, нагонят новых — а те им замок с флагом там, где никакие власти и законы не достанут. Вот тебе и мечта.

— Плохо, — выразил я куда более крепкие слова в слове, уместном в присутствии девушки.

— А эмигрантам деваться не куда, — как-то потерянно потерлась Лена носиком о мою грудь и прижалась сильнее. — Документы и телефоны отнимают, за порталом сбежать некуда. Кормят только на этой стороне, в загоне с железными дверьми, врач тоже только тут. Иногда им везет, и мы узнаем о них раньше, чем их поменяют на других рабов.

— Поменяют?

— Безвольных, привыкших, местных, — потухшим голосом пробормотала девушка.

— Это у нас так? — Постарался не показывать я телом свое напряжение, вспомнив о вчерашнем предложении.

— Нет, в Подмосковье случай был, говорят…

— Лен.

— А?

— А я тебе не сказал про еще один мой подвиг?

— М-м? — Тряхнув головой и выметая дурные мысли, девушка задорно посмотрела на меня.

— Я электрика спас, — честным взглядом ответил я.

— И как же? — бархатистым тоном спросила она, поднимаясь пантерой, и грациозно надвинулась на меня, пока наши лица не замерли в паре миллиметров друг от друга.

— Бить не стал, — прихватил я устами ее нижнюю губу, привлек к себе левой рукой и звонко шлепнул по попке.

Елена возмущенно прогудела, и я медленными и ласковыми движениями погладил обиженное место. На секунду отстранился, заглядывая в наполненные чертенятами очи, и под новый поцелуй повторил маневр другой рукой.

В общем, не знаю, кого там куратором назначили, но вертикаль власти за эту ночь у нас утвердилась железно, и я был в ней сверху. Чаще всего.

Был только один момент в завершении того дня, который требует упоминания.

«Ты подумал?» — гласила пришедшая смс за авторством Матвея.

На секунду глянул в сторону выхода из комнаты, прислушиваясь к шуму воды в душевой, где плескалась в сомнительном свете своего фонарика Лена.

Пальцы набили ответное сообщение.

«Я согласен».