Глава 19
Антон сидел на краю обрыва над рекой. Босой, без майки. Кроссовки с носками и майка рядом на траве. Солнце жгло плечи, пекло в макушку, но он не встал и не перебрался в тень. Пусть будет неприятно и даже больно, как может быть сейчас неприятно и больно Алинке. Пусть он испытает то же, что испытывает она, пусть разделит все с ней, заберет все себе. Пусть он будет рядом.
Почему? Почему он выпустил тогда ее руку из своей? Как все было? Он вложил ей в ладошку маленький фонарик, который удалось пронести, хоть правила не позволяют. Чуть отвлекся – и тут же потерял ее.
Господи, только бы не навсегда! Она жива! Она не может, не должна бросить его вот так, неожиданно и страшно. Пусть бы они расстались когда-нибудь, ладно. Но он бы знал, что она жива, что она где-то есть.
А сейчас все было очень страшно. С каждым днем надежды на ее чудесное спасение все меньше.
Агапов, которого он подозревал и за которым наблюдал уже бог знает сколько времени, разочаровал. Оказывается, у него действительно отношения с какой-то девицей, которая тоже любит булки из цельнозерновой муки и, кажется, беременна от него. Во всяком случае, наблюдение установило, что девица тоже покупала тест на беременность. Еще один. И потом они вместе с Агаповым, дурачась и шутя, бродили по детскому магазину и подолгу останавливались возле колясок.
Он не стал рассказывать об этом капитану Ильиной, но сам снял Агапова со счетов. Больше подозреваемых не было, где искать Алину – он понятия не имел. Как назло ее папаша загремел в тюрьму. Помощи, серьезной помощи с деньгами и связями, ждать больше неоткуда. Алинина мачеха его не пустила дальше порога. Глянула зареванными глазами и с ненавистью прошипела, чтобы убирался и никогда больше не появлялся у нее на пороге.
Так и сказала – на ее, не на нашем. Значит, всех уже списала со счетов. Всех: и Алину, и отца ее. Ребята сказали, что к ней зачастил в гости партнер Ростислава Ивановича Игорь Заботин. Теперь они подолгу проводят время вдвоем – в запертом наглухо доме с задернутыми шторами. О чем они там шепчутся – можно только догадываться.
– Бизнес рвут на части, – предположил кто-то из друзей Антона.
Не согласиться было трудно. Ни Светлана, ни Заботин не проявляли себя никак в деле о пропавшей без вести Алине. Да и в следственном изоляторе Заботин появился только однажды. Светлана вроде вообще туда не ездила.
Некоторые из друзей Антона, разочаровавшись, стали потихоньку сливаться, и он не мог их за это осуждать. Они потеряли надежду. Устали мотаться по городу, сидеть в засадах. А он их даже отблагодарить не мог. Даже угостить уже было не на что.
За спиной зашуршала трава. Кто-то приближался – осторожно, неуверенно. Потом шаги стихли. Антон обернулся. Метрах в пяти за его спиной стояла Инна. Тонкая, печальная, на себя не похожая в черном платье в складку и с гладко зачесанными волосами. Просто другой человек. Не агрессивный – хотя бы с виду.
Инну Антон не то чтобы не любил – он ее опасался. Не очень приветствовал их дружбу с Алиной, хотя вслух ничего не говорил. Молча не приветствовал.
– Привет, – серьезным незнакомым голосом произнесла Инна, поравнявшись с тем местом, где сидел Антон. – Присяду?
– Угу. – Он кивнул, снова уставился на реку. – Некрасиво, правда?
– Что некрасиво?
Инна тут же оглядела свое скромное платье, мысленно обругала мамашу за траур, который та велела соблюдать после смерти Володи.
– Река, – не подтвердил ее опасений Антон. – Солнце, ветер, рябь. Некрасиво.
– Почему? – искренне изумилась Инна. – Лето. Тепло.
– Как сталь блестит. Холодная, безжизненная. Противно.
Холодным и безжизненным может быть тело в гробу – хотелось ей возразить. Противной могла быть церемония прощания. А речную гладь, потревоженную легким летним ветром, она находила очень даже приятной. И даже искупалась бы, будь у нее с собой купальник.
Но Антону все сейчас виделось в черном цвете. Ему ничего не нравилось. Он – она слышала – забросил спорт. На днях поругался с друзьями, которые на него, между прочим, пашут с утра до ночи, разыскивая Алинку. И, между прочим, бесплатно. Некоторые – она слышала – отчаялись и бросили помогать. Он вроде не обиделся, но с каждым днем становился мрачнее.
– Я бы искупалась. А ты?
– Не знаю. – Он неуверенно посмотрел в ее сторону. – Я без плавок.
– И я без купальника, – хмыкнула Инна и подмигнула. – Но когда это нас останавливало? Идем. Жарко же. И платье это чертово, мамаша заставила напялить. Я в нем с ума сойду, наверное. Идем!
Встала, обошла его, сидящего на самом краю, и по узкой тропинке, извивающейся по спуску, пошла к реке. Антон наблюдал. Вот она дошла до воды, скинула сандалии, окунула ступню в воду, обернулась и с улыбкой показала ему оттопыренный большой палец. Одним резким движением, как профессиональный фокусник, скинула с себя строгое платье.
Очень красивое белье, вяло подумал Антон, рассматривая издалека ее темно-синий бюстгальтер и стринги. Очень красивое и очень дорогое. Такое Инка ни за что не станет портить речной водой. Угадал – она стащила с себя все, швырнула на платье, комком брошенное на траву. Пошла голышом в воду – красивая, грациозная, сексуальная.
Если бы не Алина…
Черт! Он не имеет права! Он не должен смотреть! Не может даже думать!
В голове стучало. Почти задыхаясь, он бежал подальше от реки. Сначала через луг, потом через парк. Не помнил, как обувался, натягивал майку, как мчался, на бегу ломая ветки. Добежал до автобусной остановки, поймал свое отражение в стекле. Потный, взъерошенный, растерянный. Чего он, интересно, испугался? Ее активности или своей слабости? Инка чокнутая, известное дело. Ей плевать, кто перед ней – школьный учитель или парень ее подруги, она разденется перед любым. И любого затащит в койку. А его, его, интересно, смогла бы соблазнить? Не раньше, когда он был уверен в себе и своей любви к Алинке, а теперь, когда он раздавлен, измучен и ждет поддержки?
– Скот, – прошептал Антон своему отражению и полез в карман брюк за телефоном. – Алло, мам! Ты где?
Мать была у парикмахера. Подробно рассказала, что собирается сделать с прической, какой цвет ей советует мастер. Добилась его одобрения. Потом с тревогой спросила:
– Антоша, мальчик мой, все в порядке?
– В относительном, мам, – пробормотал он невнятно. – Все в порядке, если не считать того, что Алину до сих пор не нашли, а отца ее обвиняют бог знает в чем. Да, еще ее мачеха не пускает меня на порог, а следачка не желает посвящать в детали расследования.
– Почему? – И тут же мама шикнула на мастера, который попросил ее перестать разговаривать по телефону.
– Потому что, подозреваю, никакое расследование не ведется. Все давно ее похоронили. – Он на пару секунд отодвинул руку с телефоном в сторону, чтобы отдышаться, чтобы не заорать от боли прямо в трубку. – Даже Инка, подруга!.. Она не верит, что Алина жива, мам.
Поэтому и разделась перед ним догола двадцать минут назад. Поэтому даже не спросила ничего об Алинке. Как будто была уверена, что она никогда больше не вернется.
– Сынок! – повысила голос мама. – Сынок, не отчаивайся. Не смей! Я не смогу тебе помочь, ты знаешь, я слаба. Но…
– Но что, мам?
– Но есть люди, которые с радостью придут тебе на помощь. Да погодите вы! – непривычно грубо оборвала она парикмахершу. – Да, я о твоем деде и тетке. Они снова мне звонили. Они в курсе твоей беды, нашей беды, Антоша. И они предлагают помощь. Съезди к ним, сынок. Съезди, прошу.
– Ладно. Пока, мам.
Антон нажал на отбой. Задумался.
Мама уже в который раз посылает его к родственникам. Уверяет, что они способны ему помочь и даже будут рады. Что это было? Она хочет воспользоваться ситуацией, чтобы помирить их? Или они в самом деле помогут? Интересно, чем? Сочувственными кивками и умными разговорами?
Он снова полез за телефоном, но позвонил не деду и не тетке, а капитану Ильиной.
– У вас есть новости? – набросился он с ходу, даже поздороваться забыл. – Что-нибудь есть у вас? Хоть что-то?
– О, как все запущено, – протянула она, как ему показалось, с насмешкой. – Наш мальчик выдохся? Или все надоело?
Он промычал что-то нечленораздельное.
– Кричишь, спрашиваю, почему. Что не так?
Команда твоя распалась?
– Извините. – Антон поискал глазами пустую скамейку в парке, через который шел. Уселся. – Все имеют право на отчаяние, разве нет? Прошел почти месяц. Алину не нашли. Вы не верите, что она жива. Никто не верит. Что мне делать? Я есть не могу, спать. Мне дышать тяжело – болит все внутри. Что мне делать, товарищ капитан?
– Для начала успокоиться и перестать орать, – вполне человеческим голосом ответила Ильина. – Ты наверняка привлекаешь внимание.
Антон огляделся. Две молодые мамаши с колясками на самом деле поднялись с соседней лавочки и поспешили отойти подальше.
– Ответь мне, пожалуйста, Антон, какие отношения были у Алины с Инной Голубевой?
– Нормальные отношения, – буркнул он.
Про себя подумал, что нормы у этих двоих не сходились почти ни в чем.
– А с мачехой?
– Тоже нормальные. Алина никогда на нее не жаловалась и называла мамой.
Он хотел сказать, что эта мама-мачеха не пустила его на порог, когда он явился за помощью. Но передумал.
– Антон, подумай еще раз: можно было там в темноте перепутать Инну и Алину?
– Из-за одежды?
– Да.
– Не знаю. Они разные.
– Но ведь в темноте, Антон! – настаивала капитанша. – Одинаковые бейсболки, одинаковые костюмы.
– Алина выше Инки на полголовы.
– Но в темноте! – с нажимом повторила она.
– Не знаю.
Антон прикрыл глаза, попытался вспомнить, как все было. Суетно. Шумно. Натыкались друг на друга, смеялись. Ему кто-то отдавил ногу, он даже потом хромал. Может, поэтому и выпустил Алинкину руку. И помчался вперед. А потом оказалось, что за руку он держит Инку, а Алины нет. Он думал, она где-то сзади. Азарт, скорость, натиск, адреналин – вот как все было.
– Там хаос, запросто могли их перепутать. Сначала темнота кромешная. Потом сполохи света – тоже скорее слепят, чем освещают. Одежда одинаковая, разница в росте ничего не значит, когда несешься, как олень. Могли перепутать. Да, я еще одну вещь вспомнил.
– Что же?
– Перед самой игрой девчонки рассказали странную историю насчет голубевского бизнеса.
– Что за история? – Ее голос становился все тревожнее.
Антон слово в слово повторил то, что услышал тогда от Алинки. И Инка стояла рядом и кивала согласно.
О разговоре, который она подслушала у них на фирме. О наркотиках, которые их водители развозят по всей стране. Об отце, который пытается отследить наркотрафик по-тихому, но у него не выходит. Инка винила во всем старшего брата Вовку, который отвечал за опломбирование грузов.
– Она это ей прямо в тот день и рассказала.
– И ты все это время молчал? – возмутилась Ильина. – И даже после того, как убили старшего брата Инны? Того самого Владимира, которого она подозревала в сбыте крупных партий? Нет, ну ты даешь, парень. Какого черта ты мне все это время голову морочил? Списки свои глупые подсовывал?
И отключилась.
Он растерянно смотрел на потухший дисплей. Получается, Алину перепутали с Инкой? Она куда-то влезла, в какие-то дела брата. А она могла! Влезла, наследила, и ее решили устранить до того, как устранят брата? Только вместо нее попала Алина?
Нет, это просто какой-то фильм ужасов, с которого хочется как можно быстрее уйти. Что же получается – он все это время искал не там? Он изучал окружение Голикова, следил, искал подозрительных типов. Они все не спали ночами, менялись без конца, чтобы не попасться на глаза кому-то дважды. Выбились из сил, а выходит, что все напрасно? Искали не там и не тех?
Теперь, когда он растерял почти всю свою команду, настоящий след наконец-то обнаружился, так это нужно понимать? И с кем ему идти по этому следу? Ребята не поймут. К Инке за помощью он не пойдет точно. Та скиталась где-то до самой смерти брата, сама всего боится.
Он провел большим пальцем по дисплею. Экран ожил, с фотографии улыбнулась Алина. Сердце привычно отозвалось болью. Со вздохом он сдвинул изображение, залез в телефонную книгу. Номер телефона был самым последним в списке. Значился: «эти». Телефон был не мобильным, домашним. И он позвонил.
