Глава 74
Сага вошла в маленькую комнату с кроватью, бюро и креслом для чтения. На столе возле большого горшка с пальмой лежали несколько керамзитовых шариков. Худенькая женщина стояла у окна, за которым тянулась пешеходная дорожка, и ковыряла серую резину между оконным переплетом и рамой. За окном виднелась лужайка и парковая скамейка, рядом с которой рос большой рододендрон.
– Грейс? – мягко спросила Сага и подождала, пока женщина обернется. – Меня зовут Сага Бауэр, я приехала из Швеции.
– Я плохо себя чувствую, – слабо проговорила женщина.
– Вы любите печенье? Я купила шведское печенье в аэропорту.
Грейс повернулась к Саге и нервно погладила себя по щеке. Годы сурово обошлись с Грейс, вырвав из нее юную девочку и оставив взамен стареющую женщину.
Жидкая косичка седых волос над хрупкими плечами, исхудавшее, покрытое морщинами лицо, вместо одного глаза – безжизненный фарфоровый протез.
– У нас в дневной комнате есть кофе-машина, – вяло сказала Грейс.
Они выставили на круглый столик перед мягким уголком блюдца и чашки и уселись друг напротив друга. Сага подвинула Грейс тарелку с печеньем; Грейс сказала “спасибо” и положила одно печенье на салфетку.
– В Чикаго много людей с шведским прошлым, – сказала Грейс и пощипала серую кофту. – Большинство – в Андерсонвилле. Одно время здесь шведов было больше, чем в Гётеборге, я читала. Бабушка моего отца Сельма приехала из Халланда… приплыла сюда в мае тысяча девятьсот двенадцатого и стала служанкой.
– И вы сохранили язык, – заметила Сага, поощряя женщину говорить дальше.
– Папа часто ездил в Швецию… и в конце концов его назначили военным атташе в Стокгольме. – В голосе Грейс прозвучала гордость.
– Военным атташе, – повторила Сага.
– Традиции… знаете, дипломатические связи завязали как раз Бенджамин Франклин и шведский министр иностранных дел.
– Я этого не знала.
– Папа был очень лоялен к послу. – Грейс поставила чашку на блюдце.
– Вы жили в Швеции?
– Я обожала эти светлые ночи…
Рукав кофты скользнул вниз, когда Грейс подняла руки к потолку, и Сага увидела, что худые руки женщины исчерчены шрамами, теснившимися, словно рыбьи хребты.
– Вы учились в школе недалеко от Стокгольма.
– В самой лучшей школе.
Она замолчала; худые руки упали на колени. Сага подумала, что отец оставался при после, Линдоне Уайте Холланде, все время, пока тот пребывал в Швеции, хотя дочь вернулась в Чикаго спустя два года.
– Но вы вернулись сюда всего через четыре семестра, – вопросительно произнесла она.
Грейс дернулась и коротко глянула на нее.
– Правда? Наверное, мне очень хотелось домой…
– Даже при том, что ваши родители оставались в Швеции?
– Папа только-только вступил в должность.
– Но перед тем, как вернуться, вы были членом клуба в Людвиксбергскулан… Встречи проходили в павильоне под названием Кроличья нора.
По морщинистому лицу Грейс прошла дрожь.
– Дурацкое название, – пробормотала она.
– Но это был клуб для избранных… для учеников из лучших семей, – не сдавалась Сага.
– Теперь я понимаю, о чем вы… У меня появился новый мальчик, который ввел меня в рыцарский орден Крусебьёрна… Это было настоящее название. Мне было всего восемнадцать, такая дура… хорошая девочка из Чикаго, которая по воскресеньям ходит в шведскую лютеранскую церковь. До того как приехать в Швецию, я и на свидания ходить не смела…
Грейс тяжело задышала, принялась шарить в карманах в поисках таблеток, достала белую коробочку с красной крышкой, но уронила таблетки на пол.
– Значит, вы знали членов клуба?
– Они были как кинозвезды… Лишь бы мне разрешили появляться там, лишь бы они смотрели на меня. Я чувствовала себя Золушкой.
Сага подняла таблетки, Грейс взяла у нее коробочку, кивком поблагодарила, проглотила одну таблетку, не запивая.
– Как звали вашего мальчика?
– “Мальчик” – неправильное слово… но это было давным-давно, – закончила она.
– У вас грустный вид.
– Верно, – прошептала Грейс и снова замолчала.
– Мальчики часто бывают не слишком милы. – Сага пыталась встретиться с ней взглядом.
– Когда я поняла, что он подсыпал что-то в мой стакан, было уже поздно. Мне стало плохо, я хотела дойти до двери… помню, как они глазели на меня, лица пустые… комната вертелась, мне пришлось встать на колени, чтобы не упасть… я пыталась сказать, что хочу домой…
Грейс закрыла рот рукой и уставилась в пустоту.
– Они изнасиловали вас, – тихо сказала Сага, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.
Грейс опустила дрожащую руку.
– Я лежала на полу, – без выражения проговорила она. – Я не могла пошевелиться, меня держали за руки и за ноги, пока Вилле насиловал меня… Я думала про маму и папу. Что я им скажу?
– Я очень сочувствую вам. – Сага сжала ее руку.
– Но я так ничего им и не сказала. Я не могла им сказать, что эти, из клуба, сделали такое со мной. Встали в очередь, толкались… Я не могла понять, почему они так злы со мной, они кричали, били меня по лицу.
Грейс замолчала, трогая крошки печенья на столе.
– Расскажите, что вы помните.
– Я помню… помню, что мне стало ужасно больно, я только понимала, что я серьезно ранена… но они не собирались прекращать, они задыхались, рычали, целовали меня в шею… – Слова Грейс едва можно было разобрать, она прерывисто дышала. – Они менялись местами, и я видела, что у них руки в крови… я просила, просила их вызвать “скорую”… Из-за того, что я плакала, не переставая, они ударили меня пепельницей по лицу, разбили бутылку…
Она сжалась и теперь уже почти задыхалась.
– Последнее, что я помню, – это что Тедди вдавил большой палец мне в глаз… я думала, что умру, и лучше бы я умерла, но я только потеряла сознание…
Грейс беспомощно заплакала, плечи судорожно вздрагивали. Сага молча обняла ее, давая выговориться.
– Я очнулась на куче навоза возле конюшен, они оттащили меня туда. Меня нашел человек, который ухаживал за лошадьми, и отвез меня в больницу.
Сага крепко обнимала Грейс, пока та не успокоилась.
– Вы помните их имена?
– Тедди Джонсон… и… как его звали… Кент… и Лоуренс. Подождите, – прошептала она и мотнула головой. – Я знаю всех.
– Про Вилле вы уже сказали, – напомнила Сага. – Он стал министром иностранных дел Швеции.
– Да…
– Это он был вашим мальчиком, верно? – спросила Сага.
– Что? Нет, моего мальчика звали Рекс… я была так влюблена в него.
– Рекс Мюллер? – спросила Сага, чувствуя, как на спине проступает испарина.
– Это он все подстроил, – сказала Грейс, и ее дрожащие губы вытянулась в попытке улыбнуться. – Он был хуже всех, это он во всем виноват… боже… он заманил меня в Кроличью нору…
Она замолчала, словно у нее сел голос. Сага смотрела на эту хрупкую женщину и думала, что должна как можно скорее позвонить Йоне.
– Рекс участвовал в изнасиловании? – спросила она.
– Разумеется. – Грейс закрыла глаза.
– Вы помните еще какие-то имена?
– Почти, – прошептала она.
– Вы назвали Вилле… то есть Виллиама Фока, Тедди Джонсона и Кента…
Дверь палаты распахнулась, и вошли двое мужчин в темно-серых костюмах.
– Специальный агент Бауэр? – спросил один из них и предъявил удостоверение с золотой эмблемой федеральной полиции.
