Глава 71
Возле конюшен курила группка учеников. Какая-то девочка в одиночестве каталась по корде, несколько лошадей паслись позади конюшни. Ученики могли держать в школьной конюшне собственных лошадей, за которыми здесь ухаживали во время учебных семестров.
Когда Йона входил в манеж, зажужжал его мобильный: Сага прислала текстовое сообщение о том, что ближайшим прямым рейсом вылетает в Чикаго, чтобы поговорить с единственным известным им членом Кроличьей норы.
Грейс Линдстром.
В конюшне, разделенной на стойла, густо пахло лошадьми, кожей и сеном. Двадцать шесть стойл, подогреваемая комната с седлами.
Тощий мужчина лет шестидесяти, одетый в зеленую стеганую куртку и резиновые сапоги, чистил кофейно-коричневого мерина.
– Эмиль? – спросил Йона.
Мужчина остановился; лошадь фыркнула и нервно задвигала ушами, услышав незнакомый голос.
– Невероятно хорош в холке и крестце, – сказал Йона.
– Верно, хорош, – ответил мужчина, не оборачиваясь.
Он дрожащими руками отложил щетку и скребок.
Йона подошел к мерину, похлопал его по спине. Кожа чувствительной лошади сразу отозвалась, подтянулась под его рукой.
– Он немного нервный. – Эмиль наконец повернулся к Йоне.
– Может, он на многое способен.
– Вы бы видели его в галопе. Бежит, как вода течет.
– Я только что говорил с директором, он сказал, что вы, возможно, сумеете помочь мне. – Йона предъявил полицейское удостоверение.
– А что стряслось?
– Я сейчас складываю довольно большой пазл, и мне нужна помощь того, кто давно работает в этой школе.
– Тридцать пять лет назад я начинал здесь младшим конюхом, – осторожно сказал Эмиль.
– Тогда вы знаете про Кроличью нору.
– Не знаю, – резко ответил конюх и отвернулся к низкому окну.
– Это был какой-то клуб, – объяснил Йона.
– Мне надо работать, – пробормотал Эмиль и схватил совок.
– Это я понимаю. Но, по-моему, вы знаете, о чем я.
– Не знаю.
– Кто именно приходил на встречи в Кроличьей норе?
– Откуда мне знать? Я был младшим конюхом… да я все еще младший конюх.
– Но вы видите, что происходит вокруг. И тогда видели. Верно?
– Я сам за себя, – ответил Эмиль и выпустил совок из рук, словно внезапно у него кончились силы.
– Расскажите про Кроличью нору.
– Я слышал это название в первые годы, но…
– Кто туда ходил?
– Понятия не имею, – прошептал Эмиль.
– Что они там делали? – настаивал Йона.
– Устраивали вечеринки, курили, пили… что обычно делают.
– Откуда вы знаете?
– Потому что так выглядело со стороны.
– Вам случалось бывать на этих вечеринках?
– Случалось ли мне там бывать? – у Эмиля задрожал подбородок. – Идите к черту.
Лошадь почувствовала его нервозность, встревожилась, ударила в стойло так, что закачалась уздечка на стене.
– Когда я в первый раз спросил о Кроличьей норе, вы посмотрели в сторону водонапорной башни. Это там?
– Норы больше нет, – выдохнул Эмиль.
– Но она была там?
– Да.
– Проводите меня.
Они вместе прошли по гравийной дорожке мимо жилища сторожа и дальше, к водонапорной башне, где сошли с дорожки и зашагали по лесной опушке.
Эмиль привел Йону к поросшему травой и молодыми березками фундаменту. Не зная, как быть, он остановился перед небольшим отверстием, схватил в пучок высокую луговую траву, вырвал колоски.
– Это она? Кроличья нора?
– Да. – Эмиль пальцем стер слезы в уголках глаз.
Могучие корни взломали камни фундамента, и между перепутанными ветками кустов виднелась узкая подвальная лестница, заваленная землей и камнями.
– Что здесь было раньше?
– Не знаю. Меня сюда не приглашали, – прошептал Эмиль.
– Почему вы оставались в школе все эти годы?
– А где еще я имел бы возможность видеть таких прекрасных лошадей? – ответил Эмиль и зашагал назад к конюшням.
Заросший фундамент располагался в пятидесяти метрах за усадьбой – светло-серым двухэтажным зданием, где располагалось ученическое общежитие Хага.
Йона поставил сумку в траву, достал старые ежегодники, полистал фотографии, каждый раз ближе рассматривая Хагу.
Он задержался на сделанном зимой снимке: светловолосые краснощекие мальчики играют в снежки.
Позади них – красивый голубой павильон.
Вот оно.
Кроличья нора не была подземным ходом, не была подвалом под старым фундаментом.
Тридцать лет назад на этом месте стояло красивое здание.
На фотографии окна павильона были закрыты. Над дверью золотыми буквами, словно девиз, значилось: “Bellandо vincere”.
Йона пнул край поросшего травой фундамента, обошел его, с корнем выдрал несколько ростков, пяткой сбил пару кирпичей, нагнулся и поднял обугленный обломок дерева. Повертел в руках, увидел, что это часть оконного переплета.
Вернувшись в здание школы, он направился прямиком к директору; следом бежала секретарша.
– Анн-Мари, – утомленно сказал директор, – вы не могли бы объяснить комиссару насчет часов посещения…
– Если вы снова станете лгать, я вас арестую, втащу в мою машину и отвезу в предварительное заключение в Крунуберг, – объявил Йона.
– Я звоню адвокату, – выдохнул директор и потянулся к телефону.
Йона положил черный обломок на стол. На светлой столешнице заблестели земля и обугленные щепки.
– Расскажите о голубом здании, которое сгорело.
– Это Павильон Крусебьёрна, – слабо выговорил директор.
– Как его называли ученики?
Директор выпустил из рук телефон, провел рукой по лбу и что-то прошептал.
– Что вы сказали? – резко спросил Йона.
– Кроличья нора.
– Павильон, вероятно, принадлежал школьному фонду?
– Да, разумеется, – согласился директор.
Большие пятна пота расползлись под мышками белой сорочки.
– Но фонд предоставил павильон учащимся, которые устроили там клуб.
– Могущество не всегда видно невооруженным глазом, – глухо сказал директор. – Решения не всегда принимают только директор и правление.
– Кто входил в клуб?
– Я не знаю, у меня не тот уровень. У меня никогда не было доступа в этот клуб.
– Почему он сгорел?
– Это… Начался пожар… Никто не заявлял в полицию, но одного ученика исключили.
– Назовите имя, – потребовал Йона, глядя на директора ледяными серыми глазами.
– Я не могу, – простонал тот. – Вы не понимаете… Я потеряю работу.
– Оно того стоит.
Директор сидел, опустив глаза, руки дрожали на столешнице; наконец он тихо сказал:
– Оскар фон Кройц… Это он поджег павильон.
