Глава 27

– Эй, – говорит Джестин. Берет меня за плечи и встряхивает. Отмахиваюсь от нее. – Сейчас не время делать глупости.

Что нет, то нет. Меряю шагами проклятые камни, стискивая зубы каждый раз, когда нога ударяется о твердую поверхность. Волны боли докатываются до колен. Что я имею? Нож в руке. Ярость в горле. Тело, истекающее кровью в другом измерении. Поворачиваюсь к Анне. Глаза ее обшаривают ландшафт, не понимая, откуда в скалах появляются оттенки красного и электричества. Они улавливают мои намерения. Грани становятся четче.

– Мы можем его одолеть?

Губы ее приоткрываются в удивлении, но и в зрачках мелькает что-то. Нечто быстрое и темное, я это помню. От этого пульс у меня учащается.

Джестин толкает меня в плечо:

– Нет, черт подери, мы не можем его одолеть! Не здесь. Она и то не смогла, а, насколько я понимаю, она сама большой и злобный призрак. – Оглядывается на Анну, та стоит тихонько, темные волосы рассыпаны по плечам. – Хотя сейчас я этого не вижу. Но даже будь это нам под силу, у нас нет времени. Разве ты не чувствуешь? Не слышишь? Колин говорит, что у меня замедляется дыхание. А что говорит Томас?

– Томас молчит, – отвечаю я.

И это правда. Я ни писка от него не слышал с тех пор, как мы совершили переход. Если сейчас оглянуться, я его увижу, но я не оглядываюсь. Дыхание Джестин замедляется. Мое, должно быть, тоже. Но здесь время течет по-другому. Здесь у нас в запасе могут быть часы. А я не уйду, пока не закончу.

– Что это? – спрашиваю я Джестин, поднося к ее глазам нож.

– Ты спятил?! – Она отбивает его словно угрозу. – У нас время кончилось!

– Просто скажи мне, – прошу я и снова поднимаю клинок. – Он здесь – там, откуда он и пришел. Стало быть, тут он просто нож? Или я по-прежнему могу пустить его в дело?

Джестин смотрит мимо клинка, прямо мне в глаза. Я не поддаюсь, и она первой отводит взгляд.

– Я не знаю, что он такое, – говорит она. – Но он связан с магией ордена. Он всегда больше, чем просто нож.

– Я тоже это чувствую, – говорит Анна. – Он не гудит, как прежде, но… я его чувствую. Вот почему он убежал.

– Он его боится?

– Нет, – мотает головой она. – Не боится. Может, даже не удивлен. Наверное, просто возбужден.

– Кас? Ты меня слышишь? Время вышло. Возвращайся!

Не сейчас, Томас. Пока нет.

– Джестин, – говорю, – не рискуй. Возвращайся. Мы с Анной последуем за тобой, если сумеем.

– Кас, – говорит она, но я отступаю и беру Анну за руку.

– Я не могу уйти отсюда, не покончив с ним, – говорю я им обеим. – Пока он не останется один и разорванный на части. Я не могу позволить ему и дальше держать их при себе. Ни Уилла, ни Чейза, ни того беднягу из парка. Ни моего отца. – Уголок губ у меня изгибается, и я смотрю на Анну. – Ни даже этого подонка Питера Карвера. Я намерен освободить их. И тебя.

– Еще один раз, – говорит она, и когда она резко поднимает на меня глаза, это снова та девушка, которую я помню.

Она прижимает ладонь к моему животу. Да, я знаю. Нам надо торопиться.

– Будь все проклято! – рявкает Джестин. – Ты остаешься – я остаюсь. На что-нибудь да пригожусь. У меня есть зубило и магия. – Она вытирает лоб тыльной стороной ладони. – Но давайте уже действовать. – Она кивает Анне. – Тебе бы тоже чем-нибудь нам помочь. Что-то подсказывает мне, у нас не будет времени спасать барышень в опасности.

Брови у Анны сходятся на переносице:

– Барышень? Меня вспарывают, сжигают и швыряют о камни тысячи раз. Что ж, посмотрим, кто тут барышня.

Джестин запрокидывает голову и хохочет как безумная – ее смех звенит в мертвом воздухе, не порождая эха.

– Сойтись с ним один на один было бы тяжко. Я даже не знаю, может ли он нас здесь убить, но в рукопашной он способен поотрывать нам головы и повыдернуть позвоночники – как рыбу чистят. И этого хватило бы. Мы валялись бы здесь, пока наши тела не истекли кровью на полу глубокого колодца. И тогда бы мы достались ему. – Джестин скрещивает руки на груди.

– Тогда навалимся все вместе, – говорит Анна. – Драться умеешь?

Джестин кивает в мою сторону:

– Каса уделаю влегкую.

– Это должно было меня впечатлить? – Анна склоняет голову набок, и Джестин смеется.

– Кас, а у твоей девушки язычок что надо. – Она подходит ближе и прищуривается. – И она кажется подозрительно, неожиданно разумной.

– Это потому, что появилась цель, – отвечает Анна. – Обычно здесь нет целей. Нет причин. Все бессмысленно. Если бы мне надо было описать это место одним словом, я бы так и сказала. А цель приводит меня в норму.

Она бросает на меня взгляд. Джестин не знает ее так хорошо, как я, чтобы распознать тень в ее глазах, но я-то знаю. Вовсе она не в норме. Но она привыкла двигаться и носить маски. Еще будет время, потом, чтобы вылечить ее и заставить забыть. Так я себе говорю. Но если по правде, я понятия не имею, что можно сделать, чтобы смыть это навсегда.

– Кас. Вот теперь тебе точно пора возвращаться.

Нет, Томас. Не сейчас. Глаза мои обшаривают тусклый бескрайний простор. Он выглядит плоским, только пологие склоны там и сям. От отсутствия расстояния и перспективы голова идет кругом. Но пространство лжет. Все здесь лжет. Он где-то там, и у него масса мест для укрытия.

– Сам он на нас не вылезет, – говорю. – Думаю, он знает, чего я хочу.

– Ну не можем же мы просто стоять тут, – говорит Джестин. Она часто моргает, и голова ее двигается как-то рывками. Видимо, ей Бёрк на уши сел.

– Он может прийти, – говорит Анна. – Если мы позволим ему охотиться на нас.

– То-то будет весело, – язвительно бормочет Джестин и смотрит на меня. – Думаю, одинокая жертва заманчивее, чем целое стадо. Если заору, бегите ко мне. – Она набирает воздуха и делает шаг.

– Нет, – говорю. – Если ты потеряешь нас из виду, то потеряешь совсем. Это место заберет тебя.

Она улыбается через плечо:

– Это место забирает тебя где угодно. Мы будем искать его, он будет искать нас, а затем мы столкнемся спина к спине. Ты здесь всегда заблудившийся, Кас. Так или иначе.

Ухмыляюсь. В тот раз я ее не потерял, она специально исчезла, чтобы отыскать свою гребаную металлическую жилу. Прекрасно. Мне следовало бы догадаться.

– Не надо рисковать, – говорю я ей. – Если тебе придется вернуться, возвращайся.

– Нечего в позу вставать, – фыркает она. – Я твой друг, но умирать за тебя не собираюсь. Я не Томас. Я не она.

Ее шаги глухо отдаются в скалах, когда она уходит, насвистывая мелодию Элмера Фадда, когда тот отправляется охотиться на кроликов. Когда мы с Анной переглядываемся, я знаю, что Джестин за спиной у нас исчезла.

Идем по аду с Анной. Меня тянет разом вывалить все, что мне хотелось сказать ей за последние шесть месяцев, все до мелочей. Мы словно взяли это время взаймы, хотя я и явился, чтобы забрать ее домой. На самом деле я никогда не рассчитывал снова увидеть ее. Это была просто мечта. Квест, как у рыцаря в поисках Святого Грааля. Но вот я здесь, с дыркой в животе, которая болит все сильнее, пытаюсь выманить убийцу отца на открытое место. От сюрреалистичности происходящего мозг выворачивается наизнанку.

– Не стану говорить, что тебе не стоило этого делать, – говорит Анна, – пытаться освободить отца. Я знаю, на твоем месте я поступила бы так же.

– Я именно это пытаюсь сделать? Освободить его?

– А что, нет?

Видимо, да. Я пытаюсь освободить их всех. Уилла и Чейза – они бы застряли тут навсегда, не явись я за Анной, и от этой мысли у меня внутри все переворачивается. И папу. Я-то думал, Анна сделала это шесть месяцев назад, когда уволокла сюда обеата.

Краем глаза ловлю какое-то движение, и мы оба подскакиваем. Но это не он. Это что-то вдалеке свисает с ветки одинокого дерева. Продолжаем путь, идем и идем, потому что невозможно определить на глаз, продвинулись ли мы хоть на сколько-то. Пейзаж все время ползет и меняется; скалы рассыпаются и исчезают. Словно идешь по громадной беговой дорожке. Теперь перед нами что-то вроде каньона, глубокая расселина в камне. По дну струится черная, масляно поблескивающая река.

– А ты… ты когда-нибудь разговаривала с ним? В смысле с моим папой?

Анна мягко качает головой.

– Он здесь просто тень, Кассио. Как и все они.

– Но, по-твоему, он понимает, где находится? Знал все это время?

– Я не знаю, что им известно, – отвечает она. Но глаза отводит. Она не знает. Но думает, что он в курсе.

Каньон впереди становится ближе – гораздо быстрее, чем мы идем. Ненавижу это место. Оно бы в три секунды свело с ума любого учителя физики. Где обеат? Где Джестин? Бок болит сильно, идти становится тяжелее. Если у Джестин сильно замедлилось дыхание, ее может здесь уже и не быть. Наверное, я даже надеюсь на это. Анна рядом со мной напряженно обозревает пейзаж. Но по-прежнему ничего.

– Слушай, – говорю, – когда это все кончится – при условии, что я буду еще жив и смогу вернуться, – я хочу забрать тебя с собой. Я пришел сюда за тобой, и Томас с Кармель тоже. Мы хотим, чтобы ты вернулась. – Сглатываю. – Я хочу, чтобы ты вернулась. Но решение за тобой.

– Я же все равно буду мертвая, Кассио.

– Я тоже когда-нибудь буду. Это не имеет значения. – Касаюсь ее плеча, и мы останавливаемся, чтобы я мог заглянуть ей в глаза. – Правда не имеет.

Она опускает веки, долго и медленно, ресницы на бледных щеках кажутся черными.

– Хорошо, – говорит она, и я выдыхаю. – Я вернусь.

Вопль обеата пронзает неподвижный воздух и отдается вибрацией у нас в ногах.

– А вот и он.