Туман застлал пристань и теперь неотвратимо наползал вверх по склону. Ник наблюдал за катящейся волной и за пронзающими ее молниями. Что за неприятное зрелище… словно светящиеся вены в полупрозрачной плоти. Не то чтобы какое-либо живое существо обладало подобной плотью…

Нику надо было что-то сделать, вот только он совершенно позабыл что. Он знал: полушария здесь, неподалеку, в тумане. Некая часть его сознания жаждала подойти к ним и понаблюдать за тем, как полушария наконец сольются воедино. Но другая, мятежная его часть требовала прямо противоположного: любой ценой не дать полушариям соединиться. В голове Ника словно перешептывались два голоса, и оба такие назойливые, что сливались в невнятный гул.

– Ник! Что с тобой сделали?

В первое мгновение Ник решил было, что в его голове зазвучал и третий голос. Но когда вопрос повторился, юноша убедился в своей ошибке.

Ник с трудом обернулся. Поначалу он ничего не видел в густой пелене тумана. Но наконец он разглядел, как из-за угла ближайшего сарая выглядывает чье-то лицо. Нику потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, кто перед ним. Да это же его приятель по Корвирскому университету, Тимоти Уоллах, студент немногим старше его самого, нанятый руководить постройкой «Молниевого питомника». Тим, этот веселый, жизнерадостный щеголь, с легким налетом вальяжности, всегда безупречно одетый…

Но сейчас Тим был сам на себя не похож. Лицо его побледнело и запачкалось, воротник рубашки оторван, ботинки и брюки забрызганы грязью. Скорчившись за лачугой, он весь дрожал, точно в лихорадке – или во власти безумного страха.

Ник замахал Тиму рукой и, едва волоча ноги, сделал несколько шагов в его сторону. В последний момент юноша вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть.

– Ник, ты должен остановить его! – воскликнул Тим. Но смотрел он не на Ника, а испуганно озирался по сторонам. – То, что он делает… то, что вы оба делаете… это неправильно!

– Что именно? – устало спросил Ник. Ходьба его утомила, и один из внутренних голосов зазвучал сильнее. – Что мы такое делаем? Это научный эксперимент, вот и все. И кто такой «он», кого я должен остановить? Главный тут – я.

– Его! Хеджа! – выпалил Тим и указал назад, на полушария, туда, где туман клубился особенно густо. – Он убил моих рабочих, Ник! Он убил их! Вот просто указал на них пальцем, и они тут же рухнули. Вот так! – Тим изобразил рукою налагающий заклинание жест и разрыдался – без слез, задыхаясь, и вскрикивая, и давясь словами: – Я видел, как он это сделал. Было только… только… – Тим посмотрел на часы. Стрелки навсегда застыли в положении «без шести минут семь». – Было только без шести минут семь, – прошептал он. – Роберт увидел, как подходят каботажники, и разбудил нас всех, чтобы отпраздновать окончание работ. Я пошел в сарай за припасенной бутылочкой… я все видел в окно…

– Что ты видел? – переспросил Ник. Он пытался понять, что так расстроило Тима, но грудь разболелась не на шутку, и юноше никак не удавалось собраться с мыслями. Его представления о Хедже никак не вязались с рассказом Тима об убитых рабочих.

– Ник, с тобой что-то не так, – зашептал Тим, отползая от него. – Ты разве не понимаешь? Эти полушария источают яд, а Хедж убил моих рабочих! Всех до единого, даже обоих подмастерьев! Я своими глазами видел!

Внезапно на Тима накатил неодолимый приступ рвоты; бедняга закашлялся, задохнулся, но, сколько ни тужился, ничего не вышло. Рвало его уже не в первый раз, и желудок давно опустел.

Ник безмолвно наблюдал за приятелем. Некая часть его натуры возликовала от вестей о смерти и несчастьях, а противостоящая ей сила терзалась и мучилась во власти страха, отвращения и невыносимых сомнений. Боль в груди усилилась, и юноша рухнул наземь, хватаясь за сердце и за лодыжку.

– Нам надо бежать отсюда, – настаивал Тим, вытирая рот тыльной стороной трясущейся руки. – Мы должны предупредить хоть кого-нибудь.

– Да, – прошептал Ник. Ему удалось сесть, но он по-прежнему горбился, прижимая одну бескровную руку к сердцу, а другой вцепившись сквозь отворот брюк в осколок ветряной флейты. Юноша боролся с болью, что давала о себе знать и в груди, и в ноге, и с невыносимой тяжестью, давившей на голову. – Да… ты, Тим, ступай. Скажи ей… скажи им, я попытаюсь остановить все это. Скажи ей…

– Что? Кому? – не понял Тим. – Ты должен пойти со мной!

– Не могу, – выдохнул Ник. Он снова все вспомнил. Разговор с Лираэль в тростниковой лодчонке, попытки усмирить осколок Разрушителя в своей груди. Вспомнил накатившую тошноту и едкий металлический привкус на языке. Этот привкус снова давал о себе знать, с каждой секундой все сильнее.

– Уходи! – настойчиво потребовал Ник и оттолкнул приятеля. – Беги, прежде чем я… А-а-а-ах!..

Ник подавил крик, упал, свернулся клубком. Тим подобрался к нему поближе и увидел, как глаза у Ника закатились. Секунду-другую Тим раздумывал, не потащить ли друга на себе. И тут из раззявленного рта юноши потянулась струйка белого дыма.

Страх возобладал над всеми прочими соображениями. Тим кинулся бежать между громоотводами вверх по холму. Если бы только ему удалось перевалить через хребет, убраться с глаз долой. Подальше от «Молниевого питомника» и густеющего тумана…

За его спиной Ник судорожно стиснул брючный отворот. Он что-то лихорадочно шептал про себя, путаясь в словах, что лились невнятным, беспорядочным потоком:

– Корвир – столица с населением в два миллиона… основной производимый продукт банковские операции… сила притяжения между двумя телами прямо пропорциональна товару дня… невозможно разбить… это мое сердце… четыре тысячи восемьсот… и ветер обычно меняется в направлении белый буйный отец помоги мне мама Сэм помоги Лираэль…

Ник умолк, откашлялся, перевел дыхание. Белый дымок уплыл в туман, а новый не появился. Юноша неуверенно вдохнул снова, и еще раз, и еще, затем эксперимента ради выпустил брючный отворот и кусочек ветряной флейты внутри его. Все его тело пробрала ледяная дрожь, но Ник по-прежнему помнил, кто он такой и что должен делать. Ухватившись за угол домишки, он кое-как поднялся на ноги и побрел в туман. Как всегда, перед внутренним взором его сияли серебряные полушария, но юноша усилием воли оттеснил этот образ на задний план. Ник размышлял о предварительных планах и чертежах «Молниевого питомника». Если Тим построил его согласно расчетам и указаниям, тогда один из девяти электрораспределительных щитков находится совсем рядом, за углом главного корпуса лесопилки.

В непроглядно-густом тумане Ник едва не врезался в западную стену. Он поспешил обогнуть ее с севера, держась подальше от южного конца, где трудились мертвые, пытаясь поднять первое полушарие и установить его на платформу вагонетки.

Полушария. Ярче молний сияли они перед внутренним взором Ника. Внезапно юноша ощутил всеподчиняющую потребность убедиться, что полушария подняты и установлены на подставки как надо, что кабели подсоединены правильно, а железнодорожное полотно присыпано песком, чтобы увеличить силу сцепления колес с рельсами в этом сыром тумане. Ему, Нику, необходимо обо всем позаботиться. Полушария должны соединиться!

Ник рухнул на железнодорожные пути на колени, а затем ничком и остался лежать на холодных стальных рельсах и истертых деревянных шпалах. Он судорожно схватился за брючный отворот, борясь с непреодолимым желанием повернуть направо и подойти к полушарию, установленному на вагонетке. Юноша в отчаянии подумал о Лираэль – вспомнил, как та втащила его в тростниковую лодчонку, как он дал девушке слово. Вспомнил, как Сэм помог ему подняться, когда на крикетном поле его сбил стремительно летящий мяч. Представил, как Тим Уоллах, расфранченный и при галстуке, наливает ему джин-тоник.

– Слово Сэйра, слово Сэйра, слово Сэйра, – повторял он снова и снова.

Все еще бормоча себе под нос, юноша заставил себя переползти через железнодорожное полотно, не обращая внимания на впивающиеся в тело занозы от старых шпал. Он добрался до дальнего края лесопилки и, опираясь на стену, не то дотащился, не то доковылял до небольшого бетонного сооружения – трансформаторной будки. Здесь сотни проводов от громоотводов сходились к одному из девяти главных кабелей, и каждый из них был толщиной с Ника.

– Я остановлю все это, – прошептал юноша, добравшись до трансформаторной будки. Оглушенный громом, полуослепленный молниями, изнуренный болью и тошнотой, Ник поднялся на ноги и попытался открыть металлическую дверь, помеченную ярко-желтым изображением молнии и предостережением: «Опасно для жизни».

Дверь оказалась заперта. Ник подергал за ручку, но этот незначительный акт неповиновения лишь истощил последние остатки его энергии. Совсем обессилев, Ник соскользнул по стене вниз и распростерся на пороге.

Он проиграл. Молнии били все выше по склону, наползал туман, гремели раскаты грома. Мертвые возились с полушариями. Одно уже покоилось на вагонетке, которую теперь откатывали по рельсам к дальнему концу железнодорожного пути, несмотря на то что в мертвых, толкавших вагонетку, снова и снова попадали молнии. Второе полушарие сгружали с судна. Но вот молния испепелила канат, и тяжелая металлическая громада с грохотом обрушилась вниз, подмяв под себя нескольких мертвых подручных. Когда же полушарие подняли снова, расплющенные подручные выкарабкались на свет. Полностью утратившие человеческий облик и ставшие непригодными к работе, они, извиваясь и корчась, поползли на восток. Вверх по хребту, к тем мертвым, которых Хедж уже отправил позаботиться о том, чтобы ничто не смогло отдалить решающую победу Разрушителя.

– Вы должны мне поверить! – раздосадовано восклицал Сэм. – Скажите ей еще раз: я даю слово принца Древнего королевства, что вы все до одного получите по ферме!

Молодой беженец выступал переводчиком, хотя Сэм не сомневался: как и большинство южаков, старуха- предводительница понимает хотя бы разговорный анцельстьеррский. На сей раз она перебила толмача на середине фразы и сунула Сэму ту самую бумагу, что держала в руках. Тот быстро пробежал листок глазами, остро сознавая, что у него есть минута-другая, не больше, ведь надо немедленно возвращаться к Лираэль.

Текст листовки был отпечатан на обеих сторонах и на нескольких языках. Заголовок гласил: «Земля для южаков», а дальше обещалось по десять акров плодородной земли за каждую такую бумагу, предъявленную в «земельной конторе» на Форвинской лесопилке. Официального вида гербовая печать свидетельствовала, что документ якобы выдан Управлением Анцельстьеррского департамента по переселению.

– Это фальшивка, – запротестовал Сэм. – Никакого Анцельстьеррского департамента по переселению не существует, а даже если бы и существовал, зачем им отсылать вас невесть куда – на Форвинскую лесопилку?

– Затем, что свободные земли как раз тут, – без запинки отозвался молодой переводчик. – И департамент по переселению, разумеется, есть, как не быть! Иначе почему полиция позволила нам покинуть лагеря?

– Да вы только посмотрите, что там происходит! – заорал Сэм, указав на грозовые тучи и зигзагообразные молнии, вспыхивающие снова и снова. Даже со дна долины все это было видно как на ладони. – Если вы только сунетесь туда, вас перебьют! Вот поэтому вас и выпустили из лагерей! Это решает проблему беженцев: вы все погибнете, а правительство скажет, что ни в чем не виновато!

Старуха-предводительница вскинула голову и поглядела на вспышки молний над гребнем холма. Затем на синее небо на севере, юге и востоке. Тронула толмача за руку и произнесла три слова.

– Ты поклянешься нам на своей крови? – спросил южак. И вытащил нож, сделанный из отшлифованного черешка ложки. – Ты дашь нам землю в своей стране?

– Да, я поклянусь на своей крови, – быстро отозвался Сэм. – Я дам вам землю – и мы поможем вам всем, что в наших силах, чтобы вы смогли там жить.

Старуха протянула раскрытую ладонь, испещренную сотней крохотных точечных шрамов, образующих прихотливый узор в виде завитка. Толмач проткнул ей кожу ножом и несколько раз провернул лезвие в месте прокола, образуя новую точку.

Протянул руку и Сэм. Укола он не почувствовал. Юноша целиком сосредоточился на том, что происходило у него за спиной, и изо всех сил напрягал слух, пытаясь определить, не началось ли наступление.

Старуха-предводительница что-то быстро проговорила и подала руку. Толмач жестом велел Сэму прижать свою ладонь к ее ладони. Юноша послушался; старуха сжала его кисть костлявыми и дряхлыми, но неожиданно сильными пальцами.

– Хорошо, превосходно, – пробормотал Сэм. – Прикажите своим людям вернуться на тот берег реки и ждать там. Как только я смогу, мы… я распоряжусь, чтобы вы получили свою землю.

– А почему нам не подождать здесь? – поинтересовался толмач.

– Потому что здесь будет битва, – взволнованно объяснил Сэм. – Ох, помоги мне Хартия! Пожалуйста, отойдите за реку! Текучая вода – это ваша единственная защита!

И юноша развернулся и бегом помчался назад, не дожидаясь новых вопросов. Толмач закричал что-то ему вслед, но Сэм не ответил. Он чувствовал: мертвые уже перевалили через хребет и спускаются в долину – и страшно тревожился, что так надолго оставил Лираэль. Она там, на отроге, а он – ее главный защитник. Ведь анцельстьеррцы мало чем смогут помочь, даже те, кто владеет начатками магии Хартии.

Сэм мчался со всех ног, поэтому не видел, как старуха-матриарх и переводчик возбужденно совещаются между собой. Наконец молодой человек махнул рукой в сторону центра долины и реки. Предводительница еще раз глянула на молнии, затем порвала листок, что все еще держала в руках, швырнула клочки наземь и плюнула на них. Ее примеру последовали те, кто толпился вокруг нее, а за ними и прочие; и очень скоро уже повсюду над многолюдной толпой слышались хруст разрываемой бумаги и смачные звуки плевков. Старуха развернулась и зашагала на восток, к середине долины и к водному потоку. Подобно стаду овец, следующему за бараном-вожаком, остальные беженцы поспешили за ней.

Сэм, задыхаясь, несся вверх по отрогу. Он проделал уже три четверти пути, когда впереди послышались крики:

– Стоять! Ни с места!

Юноша не ощущал присутствия мертвых настолько близко и все-таки припустил еще быстрее – откуда только силы взялись! – и выхватил меч. Изумленные солдаты расступились: Сэм промчался мимо них прямо к Лираэль. Девушка по-прежнему пребывала в кругу камней – неподвижная, точно ледяная статуя. Грин и двое рядовых заслоняли ее собою. А футах в десяти от них еще двое солдат склонились над каким-то юнцом, приставив штыки к его горлу. Юнец лежал на земле, не двигаясь, и пронзительно вопил. Его одежда и кожа почернели от копоти, волос на голове почти не осталось. Но он не был из числа мертвых подручных. Приглядевшись, Сэм понял, что этот обгоревший беглец немногим старше его самого.

– Это не я, не я, я не из них, они за мной гонятся! – визжал он. – Вы должны мне помочь!

– Кто вы такой? – спросил майор Грин. – Что происходит там, за хребтом?

– Я – Тимоти Уоллах, – прохрипел юнец. – А что происходит, я понятия не имею! Это сущий кошмар! Этот… я не знаю, что он такое… этот Хедж. Он убил моих рабочих! Всех до единого. Просто указал на них пальцем, и они умерли.

– Кто за вами гонится? – уточнил Сэм.

– Не знаю! – прорыдал Тим. – Это были мои люди. Не знаю, во что они превратились. Я своими глазами видел, как в Кронтаса ударила молния. У него голова была охвачена огнем, но он даже не остановился. Они…

– Это мертвые, – объяснил Сэм. – А что вы делали на Форвинской лесопилке?

– Я из Корвирского университета, – прошептал Тим. Видно было, что юноша отчаянно пытается взять себя в руки. – Я построил «Молниевый питомник» для Николаса Сэйра. Я не… Я не понимаю, зачем он, но ничего хорошего от него ждать не приходится. Мы не должны допустить, чтобы он заработал! Ник сказал, что попытается, но…

– Николас здесь? – перебил Сэм.

– Да, – кивнул Тим. – Но он очень плох. Он меня-то с трудом узнал. Ник вряд ли сумеет сделать хоть что-нибудь. У него из носа белый дым идет…

У Сэма упало сердце. От Лираэль он знал: белый дым – это признак того, что Разрушитель одерживает верх. Последняя слабая надежда на то, что Нику удастся спастись, развеялась. Его друг обречен.

– Что тут можно сделать? – спросил Сэм. – Есть ли способы вывести из строя «Молниевый питомник»?

– В каждой из девяти трансформаторных будок есть по рубильнику, разрывающему электрическую цепь, – прошептал Тим. – Если бы удалось проникнуть в будки… Но я не знаю, сколько цепей на самом деле используется. Или… или еще можно перерезать провода, подсоединенные к громоотводам. Здесь тысяча один громоотвод, а поскольку в них бьют молнии… здесь понадобится специальное оборудование.

Последних слов Тима Сэм уже не услышал. Все его мысли о горестной участи Ника и о «Молниевом питомнике» разом развеялись; накатил стылый холод, заледенив даже волосы на затылке. Сэм вскинул голову и оттолкнул Тима с дороги. Первая волна мертвых надвинулась совсем близко, и все рассуждения о том, чтобы сделать что-нибудь с трансформаторными будками, носили чисто умозрительный характер.

– Они идут! – закричал Сэм и вспрыгнул на камень, одновременно устанавливая связь с Хартией и готовя уничтожающие и разрушающие заклинания. Юноша сам удивился, как легко ему это удалось. Ветер по-прежнему дул с запада, и на таком расстоянии от Стены магия обычно давалась с трудом. Но Сэм живо чувствовал Хартию – так же отчетливо и осязаемо, как в Древнем королевстве, хотя сейчас она каким-то непостижимым образом находилась внутри его столь же, сколь и снаружи.

– Готовьсь! – проорал Грин, и приказ его повторили сержанты и капралы в кольце солдат, обступивших застывшую фигуру Лираэль. – Запомните, никто и ничто не должно пробиться к Абхорсену! Никто и ничто!

«К Абхорсену». Сэм на мгновение зажмурился, унимая боль. Не время сокрушаться, не время вообще задумываться о том, что родителей его в этом мире больше нет. Мертвые подручные неуклюже спускались по склону, ускоряя шаг: они уже почуяли впереди Жизнь.

Сэм составил заклинание и быстро огляделся по сторонам. Лучники вложили стрелы в тетивы; каждого прикрывали двое вооруженных штыками солдат. Грин и Тиндалл стояли рядом с Сэмом, готовые воспользоваться магией Хартии. В нескольких шагах от них застыла Лираэль; солдаты заградили ее надежным кольцом.

Но где же Моггет? Белый котик точно сквозь землю провалился.