– О на была огроменная, – всхлипывал бедолага, в ужасе озираясь по сторонам. В голосе его звенела паника. – Здоровее лошади и с крыльями… эти крылья застилали все небо. А в когтях она тащила человека… ужас… ужас! И это уханье… вы ведь слышали уханье?

Его сотоварищи, составляющие небольшой отряд Странников, закивали. Многие вглядывались в угасающий свет вечернего неба.

– А рядом с этой тварью летела собака, – прошептал Странник. – Крылатая собака!

Слушатели недоверчиво переглянулись. Против гигантской совы они не возражали – уханье-то и впрямь слышали все! В конце концов, здесь – Пограничье, а времена нынче тревожные. За последние несколько дней на земле объявилось много всего такого, чего Странники надеялись никогда больше не увидеть. Но крылатая собака?

– Надо уходить, – объявила предводительница, сурового вида женщина со знаком Хартии на челе. Она понюхала воздух. – Здесь и в самом деле чувствуется что-то странное, точно говорю. Мы двинемся к Хогресту, разве что у кого-нибудь есть идея получше. Кто-нибудь, помогите Эллуфу. Дайте ему вина.

Странники быстро свернули лагерь и отвязали лошадей. Очень скоро отряд уже торопливо двигался на север, а злополучный Эллуф то и дело прикладывался к бурдюку с вином, точно в нем плескалась вода.

Лираэль летела к югу от Странников, все медленнее взмахивая крыльями. Лающей сове, в двадцать раз крупнее обычной, полет давался куда тяжелее, тем более что она еще тащила в когтях Сэма с Моггетом и два рюкзака. Сэм помогал чем мог: налагал на нее знаки силы и выносливости, но поддерживающую магию по большей части поглощала сама хартийная оболочка.

– Я снижаюсь, не могу больше! – крикнула Лираэль Шкодливой Псине, которая летела позади. Крылья снова запульсировали болью. Девушка высмотрела ровную полянку среди густого леса и спланировала вниз.

И тут она увидела долгожданную цель. Там, за лесом, вдоль гребня невысокого холма змеилась длинная серая линия – с востока на запад, сколько хватало глаз. Вот она – Стена, отделяющая Древнее королевство от Анцельстьерра.

А по ту сторону Стены царила тьма. Непроглядная тьма – в Анцельстьерре дело шло к полуночи и стояла ранняя весна. Тьма подступала к самой границе теплого летнего вечера в Древнем королевстве. У Лираэль на миг заболела голова: совиные глаза никак не могли приспособиться к подобному противоречию: здесь – закат, а там – глубокая ночь.

И все-таки Стена – вот она! Воодушевленная этим зрелищем, Лираэль позабыла и про боль, и про намеченную посадочную площадку. С усилием взмахнув крыльями, девушка вновь взмыла вверх, держа курс прямо на Стену. В ночи послышалось торжествующее уханье.

– Не пытайся пересечь границу! – настойчиво предостерег Сэм, болтаясь под совиным брюхом в самодельной подвеске из перевязей для меча и рюкзачных ремней, за которые крепко ухватились птичьи когти. – Ты же помнишь, нам нужно приземлиться по эту сторону!

Лираэль услышала окрик, вспомнила Сэмовы предостережения касательно границы со стороны Анцельстьерра и легла на одно крыло. Вышел разворот с пикированием, и Лираэль вновь лихорадочно захлопала крыльями, понимая, что неправильно оценила скорость и вот-вот со всего размаху врежется в землю заодно с Сэмом и Моггетом.

Хлопанье до какой-то степени спасло ситуацию. Сэм с трудом поднялся с земли, проверил, работают ли расшибленные колени, и подошел к гигантской сове, что лежала рядом, по-видимому оглушенная.

– Эй, ты в порядке? – встревоженно спросил юноша, не зная, как это выяснить. Как прикажете пощупать сове пульс, тем более если эта сова двадцати футов в длину?

Лираэль не ответила, но по гигантской совиной туше во все стороны побежали еле заметные линии золотого света – точно мелкие трещины. Линии слились воедино, так что теперь Сэм мог различить отдельные знаки Хартии; и вот сову объяло пламя настолько яркое, что Сэм непроизвольно отступил, защищая глаза.

А в следующий миг слепящее свечение погасло. Теперь взгляд различал только мягкие сумерки: со стороны Древнего королевства медленно садилось солнце.

А перед Сэмом лежала Лираэль – на животе, раскинув руки и ноги и слегка постанывая.

– Ох! У меня все мышцы болят, – пробормотала она, с трудом приподнимаясь на руках. – Я прямо сама себе противна! Эта хартийная оболочка, она хуже грязи с пыльцой! А Псина где?

– Здесь, хозяюшка, – отозвалась Шкодливая Псина, неожиданно метнулась к девушке и лизнула ее в губы. – Это было весело! Особенно когда мы пролетали над тем человеком!

– Это не нарочно вышло, – пробормотала Лираэль и кое-как поднялась на ноги, опираясь на Псину, словно на костыль. – Я, между прочим, удивилась не меньше его. Будем надеяться, оно того стоило и мы выиграли достаточно времени.

– Если мы окажемся по ту сторону Стены и пересечем Внешнюю границу сегодня, то наверняка опередим Хеджа, – сказал Сэм. – В конце концов, большую ли скорость способны развить баржи?

Вопрос был риторическим, но ответ не заставил себя ждать.

– При зачарованном ветре баржи могут развить скорость более шестидесяти лиг в сутки, – авторитетно сообщил Моггет из недр Сэмова рюкзака. – Я бы предположил, что до Редмута они добрались сегодня около полудня. А оттуда – как знать? Все зависит от того, насколько быстро они способны перемещать полушария. Очень может быть, что они уже перешли на ту сторону, а ведь между Древним королевством и Анцельстьерром время течет по-разному. Не исключено, что Хедж – с помощью Разрушителя – способен воспользоваться этой разницей во времени, чтобы выиграть день… а то и больше.

– Весел, как обычно, не так ли, Моггет? – съязвила Лираэль. Сама она, кстати, чувствовала себя на диво бод ро, да и устала куда меньше, чем ей казалось. Девушка гордилась тем, что хартийная оболочка гигантской совы сработала, и не сомневалась, что Хеджа с его баржами они все-таки опередили. – Пожалуй, пора снова в путь, – промолвила она. Цыплят, как говорится, по осени считают. – Сэм, я об этом до сих пор не задумывалась, но как же мы попадем в Анцельстьерр? Как нам пересечь границу?

– Со Стеной все просто. Тут полным-полно старых ворот. Все они заперты и охраняются, за исключением тех единственных, что используются на нынешнем пропускном пункте, но думаю, я сумею какие-нибудь открыть.

– Не сомневаюсь, что сумеешь, – поддержала принца Лираэль.

– Вот с Внешней границей дело обстоит сложнее. Там стреляют без предупреждения, хотя войска по большей части сосредоточены вокруг пропускного пункта, так что здесь, так далеко на западе, есть разве что вероятность столкнуться с патрулем. Но на всякий случай, думаю, нам стоит принять обличье офицера и сержанта из разведчасти пропускного пункта. Ты будешь сержантом, раненным в голову, – то есть ты не можешь говорить и, значит, не ляпнешь чего-нибудь ненароком. Возможно, они и поверят – во всяком случае, настолько, чтобы не пристрелить нас на месте.

– А как же быть с Псиной и Моггетом? – спросила Лираэль.

– Моггет может спрятаться в моем рюкзаке, – предложил Сэм. И, оглянувшись на кота, добавил: – Но ты должен пообещать сидеть тихо, Моггет. Если заговорит наш рюкзак, нас точно застрелят.

Моггет не издал ни звука. Сэм с Лираэль сочли это вынужденным знаком согласия, раз возражать он не стал.

– На Псину тоже можно навести обманную личину, – продолжал Сэм. – Как будто у нее ошейник и бляха, как у армейских служебных собак-ищеек.

– И что же они такое ищут? – заинтересовалась Шкодливая Псина.

– Ой, да бомбы и прочие… ээээ… взрывные устройства, вроде разрывных знаков, которыми пользуемся мы, только они не магические, а сделаны из химических веществ, – объяснил Сэм. – Там, на юге, понятное дело. Но и на Внешней границе есть специально обученные собаки: они натасканы на мертвых и на Свободную магию. Собаки чуют их куда лучше, чем обычные анцельстьеррцы.

– Естественно, – хмыкнула Шкодливая Псина. – И мне, наверное, тоже разговаривать нельзя?

– Ни в коем случае, – подтвердил Сэм. – Нам надо придумать тебе имя и номер, как для настоящей ищейки. Как насчет Уоппет? Знавал я одну собаку с такой кличкой. И можешь взять мой прежний личный номер по школьному кадетскому корпусу. Два-восемь-два-девять-семь-три. Или Уоппет девять-семь-три, для краткости.

– Уоппет девять-семь-три, – повторила Псина, пробуя слова на вкус, точно что-то съедобное. – Странное имечко.

– Пожалуй, иллюзию стоит навести здесь, – предложил Сэм. – До того, как мы попытаемся пройти за Стену.

За Стеной царила глубокая тьма анцельстьеррской ночи.

– Надо бы пройти на ту сторону до рассвета, который, я полагаю, уже близок, – продолжил Сэм, вглядываясь во мрак. – Ночью меньше шансов столкнуться с патрулем.

– Я никогда еще не налагала обманных личин, – с сомнением произнесла Лираэль.

– Я все сам сделаю. Ты же не знаешь, как нам полагается выглядеть. Это несложно – куда проще, чем твои хартийные оболочки. С тремя я управлюсь играючи.

– Спасибо тебе.

Лираэль присела на землю рядом с Псиной, давая отдых ноющим мышцам, и почесала собаку под ошейником. Сэм отошел на несколько шагов, установил связь с Хартией и принялся выуживать знаки, необходимые для маскировочных заклинаний.

– Забавно, что он мой племянник, – шепнула Лираэль Псине. – Ужасно странное чувство. Вот у меня настоящая семья, а не просто огромный клан кузин, как у Клэйр. У меня есть тетя, но и сама я прихожусь кому-то тетей. А еще у меня теперь есть сестра…

– А это странное чувство – оно ведь еще и приятное, правда? – спросила Псина.

– Я об этом еще не задумывалась, – призналась Лираэль, помолчав немного. – Это и отрадно, и вроде как грустно. Отрадно, потому что я… я – Абхорсен до мозга костей и я обрела свое место. Грустно, потому что на протяжении всей моей прежней жизни я чувствовала себя не на месте, я ведь не была настоящей Клэйрой. Я потратила столько лет, мечтая стать той, кем я на самом деле не являюсь. А теперь вот я думаю: а если бы я смогла-таки стать Клэйрой, я бы этим удовольствовалась? Или я просто не смогла бы придумать для себя ничего другого? – Немного помявшись, девушка тихо добавила: – Я вот все гадаю: а представляла ли себе моя мама, каким будет мое детство? Но ведь Ариэлле тоже была Клэйрой и, скорее всего, просто не понимала, каково это – расти на леднике, не имея Прозрения.

– Да, кстати, вспомнилось тут, – внезапно заговорил Моггет, выбираясь из рюкзака, да так проворно, что даже левое ухо смялось. – Ариэлле. Твоя мать. Она передала со мной одно послание, пока была в доме Абхорсена…

– Что?! – воскликнула Лираэль, вскочила на ноги и схватила Моггета за шкирку, не обращая внимания на усыпляющий звон Ранны и на неприятное колыхание Свободной магии под кошачьей шкурой и заклятым Хартией ошейником. – Какое послание? Почему ты раньше мне о нем не сказал?

– Хмммм… – протянул Моггет. Он высвободился, зацепившись ошейником за руку девушки. Ей пришлось разжать пальцы прежде, чем кот выскользнет из кожаного ободка. Звякнул Ранна, и кот перестал извиваться и дергаться. – Если ты готова меня выслушать, я все передам…

– Моггет! – рыкнула Псина, нависнув над котом и грозно дохнув ему в мордочку.

– Ариэлле провидела меня с тобой у Стены, – быстро затараторил Моггет. – Она уже сидела в Бумажнокрыле, а я передавал ей очередной сверток… в те дни я носил иное обличье, сама понимаешь. Вообще-то, я, скорее всего, и не вспомнил бы про послание, если бы вновь не принял то самое обличье после принудительного разговора под домом Абхорсена. А забавно, что в человеческом облике я все помню иначе. Наверное, мне нужно было все забыть, чтобы ни о чем не вспомнить до тех пор, пока я не окажусь на том самом месте, где она меня провидела…

– Моггет! Что за послание? – взмолилась Лираэль. Моггет кивнул и облизнулся. Торопиться он явно не собирался.

– Я передал ей сверток, – продолжал кот. – Она вглядывалась в водяное марево над водопадом. В тот день была радуга, но Ариэлле ее не видела. Ее глаза затуманило Прозрение, и она промолвила: «Ты будешь стоять рядом с моей дочерью у Стены. Ты увидишь ее взрослой, а я – нет. Скажи Лираэль, что… что я уйду… должна буду уйти… не по собственному выбору. Я связала ее жизнь и свою с Абхорсеном и направила и мать, и дочь по тропе, на которой нам не дано выбирать. Еще скажи ей, что я люблю ее и всегда буду любить и разлука с нею разобьет мне сердце».

Лираэль жадно слушала – но слышала она не голос Моггета, но голос своей матери. Когда кот договорил, девушка, запрокинув голову, поглядела на омытое багрянцем небо и мерцающие за Стеной звезды, и по щеке ее сбежала одна-единственная слезинка, проложив серебряный след, отразивший последние мгновения вечернего света.

– Я сделал тебе личину, – объявил Сэм. С головой уйдя в работу над заклинаниями, он не услышал ни слова из откровений Моггета. – Просто войди в нее. Только смотри глаза не открывай.

Лираэль обернулась: перед нею в воздухе повис мерцающий силуэт. Спотыкаясь, девушка шагнула к нему, зажмурилась покрепче и вошла в лучезарное свечение. Золотистое пламя разлилось по ее лицу. Словно теплые, ласковые ладони смахнули непрошеные слезы.