Глава 18

– Гельденкрайс, Аримасия, Бет-Луи, откройте свою ауру и излечитесь. Впустите Нефритового Воина. Прозрейте... испытайте... ощутите.

Билл Бонэм плавал в слабо освещенном контейнере с водой. Над ним покачивалась бирюзовая пирамидка, с которой свисали водоросли. “Транс шаман-тантры!” – прогремел он и с трудом вылез из контейнера. С белого одеяния капала вода. “Где? Где гопи?”

Я уже начала думать, что зря сюда приехала. Я присутствовала на премьере экстравагантного шоу одного актера под названием “Освобождение энергии чакр”. В анонсах говорилось, что это “театральный прорыв девяностых в стиле нью-эйдж. Исследование духовного потенциала человека через перформанс”. Билл, циничный приятель Оливера, всегда ходил в кожаном пиджаке, совершенно не понимал шуток и постоянно бегал в туалет нюхать кокаин. По крайней мере, таким я его помнила. Но, очевидно, участие в шоу одного актера и написание сценария окончательно пошатнули его психику. Теперь он верил, что происходит из древнего ацтекского рода и призван открыть Путь к экстазу. Он считал, что экстаза можно достигнуть, если одеваться только в бирюзовое.

Ничего, думала я, весьма полезное времяпрепровождение. Клуб Знаменитых развлекался на всю катушку; видимо, поиск гопи был последним писком моды. Через четыре места от меня сидела Кейт Форчун, как обычно вся в рюшечках. Она была поглощена происходящим на сцене, жирный слой блеска для губ отражал мерцающие пурпурные огоньки. Она то и дело взбивала волосы. Здесь был и маленький сморщенный лесной эльф – режиссер Ричард Дженнер, со своей подружкой Анналин. Я не видела его с тех пор, как меня вырвало на стол у него дома. Кислая Коринна Боргезе, соведущая Оливера по “Фокусу”, дергалась на своем сиденье и закатывала глаза. Ее крашенные хной волосы были подстрижены так коротко, что голова казалось почти бритой наголо. Она была в солнечных очках – как нельзя кстати. Через проход я заметила знаменитые профили Динсдейла Уорбертона и Барри Раиса. Они бесстрастно уставились перед собой, будто смотрели “Короля Лира” в постановке Королевского Шекспировского театра. Рядом со мной сидел Джулиан Алман и тщетно пытался починить свой карманный электронный органайзер.

Мой самолет приземлился в Хитроу рано утром. Я остановилась у Ширли и проспала весь день. Вечером позвонила Джулиану. Из всех друзей Оливера мы были особенно близки с Джулианом и Джейни. Я застала некогда самого смешного комика Великобритании в глубокой депрессии. Он только что расстался с Джейни и с радостью согласился встретиться со мной. Он и пригласил меня на эту премьеру. Мне представилась прекрасная возможность осуществить задуманный план.

Зал наполнился звуками волн, криками чаек и китов. Билл Бонэм распластался на краю сцены.

– Дух Лошади! – провозгласил он. – Где, где Дух Лошади?

Его лицо приняло озадаченное выражение. Мокрые пряди волос прилипли к блестящей лысине.

– Ищи, ищи, ищи. – Из колонок раздалось пение ацтекского хора.

Наступила тишина. Потом прозвучал гонг, а рядом со мной что-то пронзительно запищало.

– Вот черт, – прошептал Джулиан, – мой мобильник. Черт! – Он порылся в карманах пальто и вытащил телефон, на котором сигналили зеленые огоньки. – Алло! Джулиан Алман слушает.

– Шшш, – зашипела на него Кейт Форчун, не отрывая глаз от сцены.

– Выключи телефон, – прошептала я.

– Шшш, – послышалось с заднего ряда.

– Послушай, Джейни, мы не можем дальше... – шептал Джулиан в мини-микрофон.

– Дух Лошади с нами.

Кейт Форчун взглянула на Джулиана, раздраженно подняв брови, и сразу же обернулась к сцене, взбив волосы.

– Я же говорил тебе, мне нужно прийти к согласию со своим внутренним “я”, прежде чем...

Я отняла у него телефон.

– Джейни, это Рози. Джулиан сейчас в театре. Он перезвонит через полчаса. – Я выключила телефон и положила к себе в сумку. Джулиан с тоской взглянул на меня.

Где же Оливер? Интересно, он здесь?

Билл Бонэм вышел на сцену. Теперь на нем были джинсы и кожаный пиджак. Он сидел на груде костей у края сцены, освещенный единственным прожектором.

– Вы смеетесь, конечно, – чакры, бла-бла-бла, какое дерьмо. Но потом думаете – боже, кто это смеется? Я смеюсь? Или обиженный ребенок внутри?

Через проход Динсдейл затрясся от смеха. Свет погас.

– Откройте чакры.

Сцена озарилась розовым светом.

Пирамида и платформа начали вибрировать, и внезапно на платформе появился Билл Бонэм. Он распростер руки ладонями кверху.

– Каналы открыты.

Вокруг плавучего контейнера клубился дым от сухого льда. В первом ряду зрители начали кашлять.

– Оплодотворение Звездного Семени! Платформа начала подниматься, а с ней и Билл. Вспыхнул красный свет, и на секунду прожектор осветил лицо Билла, который широко улыбался через весь зал. Голова его была подвешена на самом верху в какой-то коробке. Потом весь зал погрузился в темноту. Когда снова вспыхнул свет, коробка была пуста.

Зрители волной хлынули на улицу, навстречу оглушительному шуму, беготне, огням и прохладе Пиккадилли-серкус. Динсдейл и Барри – возможно, самые знаменитые актеры британской сцены – стояли посреди тротуара и спорили, не заметая собравшуюся вокруг толпу.

– Куча свиного дерьма! – орал Барри. – Бессмысленная, gридурочная, невнятная постановка! Полное безумие.

– Не надо, мой дорогой, не надо, – успокаивал его Динсдейл. – Я не выно-о-ошу, когда ты так ругаешься. Мальчик выглядел чудесно, ты знаешь. Как только подумаю о его крепеньких бедрах, просвечивающих сквозь намокшие божественные одеяния... О, смотри, вот этот чудесный индус, юное поэтическое дарование! – Динсдейл заметил Раджива Ша-стри, который, ссутулившись, нетвердой походкой направлялся к ним. На нем был плащ с эмблемой “Оксфам”.

– Как поживаешь, дорогой? – кокетливо пропел Динсдейл.

– Зол как собака, – ответил Раджив. – Сраный ублюдок послал мне билеты на свое сраное шоу и не подумал пригласить на сраную афтапати. Дискриминация...

– Но-но, дорогой, не злись! Я тебя проведу. Будет чудесно!

Динсдейл изобразил удивление, когда две старушки попросили у него автограф.

– Автограф? У меня? Какая честь, какая прелесть, какая неожиданность! Благослови вас бог, дорогие мои. Но разве вы не хотите попросить автограф у моего замечательного друга и коллеги Барри Раиса?

– Ради бога прекрати, идиот! – в ярости прогремел Барри. – Ты уже сорок лет так делаешь. Это и раньше было не смешно, а теперь тем более. Я пошел на вечеринку.

– Здравствуйте, Динсдейл! – сказала я, когда старушки ушли.

– Здравствуй, дорогая, чем могу помочь? – Он повернулся, видно ожидая, что я попрошу автограф.

– Рози Ричардсон, – представилась я. Он в недоумении уставился на меня.

– Рози Ричардсон? А, хмм...

– Я была вашим рекламным агентом в “Гинс-берг и Финк”, помните?

Он раскинул руки и демонстративно заключил меня в объятия.

– Дорогая, как я ра-а-а-ад тебя видеть! Выглядишь чудесно. – Он так не узнал меня. – Ты знакома с самым замечательным, самым талантливым мальчиком во вселенной? – Он махнул рукой в сторону Раджива.

– Как дела, Раджив? – сказала я.

– Отлично. Да. Всё прекрасно. Первая читка в четверг.

– Как тебе это замеча-а-а-тельное шоу? Не правда ли, божественное, удивительно смелое представление? Ты когда-нибудь видела что-нибудь па-а-а-добное? Разумеется, мои дорогие. Благослови вас бог. Для кого?

К нему опять подошла какая-то старушка за автографом.

– Рад был тебя видеть, драгоценная моя. – Он тактично давал мне понять, что разговор окончен. – Благослови тебя Бог.

– До свидания, – покорно ответила я.

Как обидно – больше всего я рассчитывала именно на Динсдейла. Я вернулась к Джулиану, который стоял у входа в театр, нервно зажав мобильник между плечом и подбородком. К нему приближалась девушка в леггинсах и дутой куртке. В руке у нее был блокнот.

– Вы такой забавный, понимаете? – тараторила она. – Когда мы смотрим ваше шоу, нам, типа, очень смешно, понимаете? Типа, нет проблем, понимаете?

Он увидел меня за ее спиной.

– Джейни не понимает, что я должен прийти к согласию с внутренним “я”, прежде чем формировать отношения, – хныкал он. – Но подожди. – Он снова начал набирать ее номер.

Я отняла у него телефон.

– Пойдем на вечеринку.

– Эй, спасибо! – в недоумении крикнула девушка.

– Восхитительно. Он не боится духовно обнажаться. Я в шоке, реально.

– Полный провал... Конец его карьере... Я так люблю этого парня.

– Редко можно увидеть такое смелое исполнение.

– Подтирка для задницы.

– Что скажем Биллу?

Вдоль стен банкетного зала “Кафе Ройал” выстроились ларьки, торгующие оккультными товарами: кристаллами, рунами, какими-то штучками из перышек. Под самым потолком на проволоке была подвешена люцитовая пирамидка, отбрасывавшая свет на самое впечатляющее сборище Клуба Знаменитых, какое я только видела.

– Не знаю, с чего начать, – обратилась я к Джулиану. – Как ты думаешь, кого лучше попросить?

– Понимаешь, мне так спокойно, когда мы вместе, – твердил Джулиан. – Так спокойно. Но зачем, думаю я, мне нужна поддержка?

Он говорил о Джейни, не замолкая ни на минуту с тех пор, как позвонил мне в дверь, прервавшись лишь на время “Освобождения энергии чакр”. У Джейни родился ребенок. Она обнаружила, что беременна, сразу после развода. Джулиан настоял, чтобы ребенка назвали Иронией. Все мои попытки заговорить о кризисе в Восточной Намбуле он встречал отсутствующим взглядом.

– О, мой ангел!

Кейт Форчун набросилась на юную девушку, которая держала на руках младенца, взбила волосы, схватила младенца и прижала его к груди. Сверкнули вспышки, защелкали фотоаппараты, папарацци сбежались, отпихивая друг друга.

– Младенец из Румынии, – сказал Джулиан. Зазвонил телефон. – Извини, я на минутку. Я тебя догоню. – И он убежал в угол.

Я заметила Коринну Боргезе. Презрительно скривив рот и поглаживая бритую голову, она разглядывала спину Глории Ханнифорд. Что ж, посмотрим, что она скажет сейчас. Я больше не безмолвная вторая половина Оливера, я многого добилась. Она не посмеет смотреть на меня свысока.

Я направилась к ней, пробираясь сквозь толпу.

– Коринна, здравствуйте. Как поживаете? Она уставилась на меня.

– Извините? Я вас знаю?

– Рози Ричардсон.

– Ах да! Да. Привет. Давно вас не было видно.

– Да уж. Я была в Намбуле, работала в лагере беженцев, – как ни в чем не бывало проговорила я.

Коринна тряхнула головой.

– О нет, ради бога, только не еще одна неоколониалистка. Вы понимаете, что мы стоим на пороге войны с государствами третьего мира из-за снисходительного отношения Запада к арабским странам?

– Извините. Можно пройти? – Мимо протиснулась Кейт Форчун, а за ней няня с младенцем на руках.

– Добрый вечер. Как поживаете? – сказала я.

– Извините? – Она взбила волосы и рассеянно взглянула на меня.

– Рози Ричардсон. Я... встречалась с Оливером Марчантом, – неуверенно произнесла я.

– О, о. Разумеется, – с сомнением в голосе ответила Кейт. – Знаю, знаю, правда, он прелесть? Я привезла малышку из Румынии, как вы, наверное, уже знаете. Не могу передать, она изменила всю мою жизнь. Как поживаете? Извините, я никак не могу найти свой...

– Хорошо. Послушайте, у вас есть минутка? Я хотела рассказать о благотворительной акции, которую организую в помощь голодающим в Африке.

– Разумеется. Поговорите с моим агентом, мы обязательно вышлем вам чек. Извините, никак не могу найти...

– Нет, дело в том, что я работала в лагере беженцев, и у нас критическая ситуация... Я хотела бы собрать всех и организовать программу для сбора средств...

– Понимаете, я сейчас все силы отдаю Румынии... из-за малышки... Но если вы поговорите с моим агентом...

– Это срочно.

– Лапочка, позвоните моему агенту утром. Я уверена, мы всё устроим. Рада была снова увидеться. О-о-очень рада. Чао.

Я обернулась и увидела, что Коринна сверлит меня взглядом. Все оказалось намного сложнее, чем я предполагала.

– Ммммм... Обними меня покрепче, дорогая, обними. – Ричард Дженнер прижался ко мне, как пиявка. – Так-так, птичка, напомни, как тебя зовут?

– Рози Ричардсон. Нас познакомил Оливер Марчант.

– Конечно. Конечно. Конечно. Ха-ха-ха! Вы – та самая девушка, которую стошнило на стол! Ха-ха-ха! Хотите выпить? Вас точно не вырвет? Ха-ха-ха! Как вам Билл? Катастрофический провал, не правда ли? Здесь Пол и Линда. Вы видели? Вон они. Нет, смотрите, вон там. О боже, Нил и Гленис! Мы должны поздороваться. Пойдем.

Он схватил меня за руку.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала я. – Последние несколько лет я работала в лагере беженцев в Африке, сейчас в Кефти голод и эпидемия... ООН отказывается помочь. – Он тащил меня навстречу Нилу и Гленис.

– Я слушаю, слушаю, говори.

– Нет. Подождите. Остановитесь на минуту. Ричард остановился и обернулся.

– Помощь нужна срочно. Поэтому я и вернулась в Англию. Мне нужна помощь... ваша и всех ваших знакомых, – нескладно закончила я. Мне казалось, все смотрят на меня как на идиотку.

– Какая помощь? Вам нужны деньги или еще что-то? – Он с мольбой косился в сторону Нила и Гленис. Они уходили.

– Нужны деньги, но самое важное – огласка. Я хочу выступить по телевидению. Может, организовать поездку знаменитостей в Африку, в наш лагерь.

Он взял меня за руку.

– Посмотри вокруг. Нет, посмотри внимательно, дорогая. Оглядись.

Я оглянулась.

– Видишь Кейт Форчун с младенцем? Я кивнула.

– Румыния. Дэйв и Никки Руффорд? – тропические леса. Хьюи – фонд Теренса Хиггинса. Благотворительное шоу в пятницу. Я выпишу чек, птичка. С радостью выпишу тебе чек. Позвони моему агенту утром, мы что-нибудь придумаем. Но благотворительная акция? Нет, радость моя. Нет. Потребуются месяцы, долгие месяцы тщательной подготовки. Нет. Это безумие. Полное безумие. Аннека! Обними меня, птичка. Мммм, мммм. – Он подмигнул мне через плечо Аннеки. – Дорогая, позвони в офис утром. Я их предупрежу.

Это было ужасно. Я решила потоптаться возле прилавков в углу, создать впечатление, что я хоть чем-то занята, потом отыскать Джулиана. И тут сквозь образовавшийся просвет в океане голов я увидела Оливера.

Его голова отдернулась, будто он резко затормозил. Мы уставились друг на друга, как кролики на фары несущегося навстречу автомобиля. Океан голов сомкнулся, и он исчез. Дрожа от шока, я повернулась к прилавку и сделала вид, что разглядываю пирамидки, перышки и брошюры. “Фэн-шуй и дизайн интерьера”, “Быстрая ходьба как путь к просветлению”. Внезапно мне захотелось оказаться подальше отсюда.

Я продиралась сквозь толчею. В женском туалете было прохладно и тихо. Я зашла в кабинку, заперла дверь, опустила сиденье унитаза и села. Открылась дверь, и кто-то вошел.

– Видела ее спину? – Сухой, дребезжащий скрежет – Коринна Боргезе.

– Ты имеешь в виду бывшую Оливера? – Сахарный голосок Кейт Форчун. – Позор. Бедная девочка.

– Мне стыдно рядом с ней находиться. Можно подумать, она первая, кто поехал работать в лагерь беженцев.

– О, какой кошмар! Знаешь, хочется что-то сделать... но всем все равно не поможешь.

– Ты права. Помнишь Роберту Гелдоф? Сколько можно, всех достала эта Африка.

Они ушли, а я еще долго сидела, уставившись на дверь кабинки. Мне словно отвесили пощечину. Я прекрасно их понимала. Они пришли на вечеринку, а тут появляется какая-то девица, которую они едва помнят, с роскошным тропическим загаром, и начинает требовать занести ее в ежедневник. Я вспомнила о лагере. О совете О'Рурка, о беженцах, спускающихся с гор. О Шарон, Генри, Бетти, Мухаммеде. Они ждут, что я вернусь и приведу помощь. Но у меня ничего не выйдет.

Я злилась на себя и чувствовала себя идиоткой. Стала искать Джулиана, но его нигде не было. Решила, что самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – поехать домой. Только надела пальто и поплелась к выходу, как из мужского гардероба появился Оливер. Он не изменился – лицо чуть располнело, волосы отросли, – но это был все тот же Оливер.

– Рози! – Он с улыбкой подошел ко мне – спокойный, обаятельный. Ни следа прежней раздражительности. – Выглядишь чудесно. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и знакомый запах, темная щетина на щеке, его губы, едва коснувшиеся моих, запустили старую химическую реакцию. Атомы и частицы пришли в движение, возвещая появление романтической угрозы. ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! Все системы, готовность номер один.

О нет, подумала я. О нет. Только не это. Не сейчас. Неужели я все еще... Ради бога, только не это. Я отодвинулась на несколько футов.

– Привет. – Неестественный писк. Я откашлялась. – Привет, – произнесла я низким, грудным голосом. – Как дела?

– Тыквочка! – Он крепко обнял меня. – Я так по тебе скучал. Как Африка?

Какой он нежный. Мы обменялись новостями. Я рассказала ему, зачем приехала.

– ...и в результате, там уже никто не мог помочь, я всё перепробовала, к кому только не обращалась. Это единственный выход.

Он с нежностью посмотрел на меня. Прикусил нижнюю губу и понимающе склонил голову набок.

– Ты права, – ответил он. – Нужно что-то придумать.

Я в изумлении уставилась на него. В голову лезли всякие мысли. Он изменился. С его помощью я смогла бы организовать акцию. Единственный из всех моих знакомых, которого мне следовало бы избегать, но, похоже, лучшей возможности не представится.

– Что тебе нужно?

– Самолет с продовольствием и медикаментами. А лучше два или три, если возможно.

– Сколько у нас времени? – мягко спросил он.

– Три недели, – ответила я. И тут он переменился в лице.

– Три недели? – сказал он. – Три недели? Знакомый тон. Он смотрел на меня и говорил со мной так, будто я была самым ненавистным, жалким, презренным существом на планете Земля. Я уж давно забыла, что это за чувство.

– Ты совсем спятила, – произнес он властным, не допускающим возражений тоном, будто присутствовал на совете директоров и собирался уничтожить оппонента. – Организовать такую акцию за три недели – дикий бред. К тому же я слышал, сегодня ты опозорилась перед всеми.

Спокойно, внушала я себе, ты выше всего этого.

– Помнишь правила, которым я тебя учил? – сказал он. – А? Избранные и их друзья? Ты должна знать границы. Признавать свое низшее положение, не привлекая к себе внимания. Тебе нельзя вести себя как полноправному члену общества. Нельзя смотреть прямо в глаза, оглядываться в поисках знаменитостей, подходить к ним, заговаривать первой, просить об одолжении, утешать и читать нотации. Ты вернулась в Клуб и сразу нарушила все правила. Я следил за тобой – ты выставила себя идиоткой перед всеми. У тебя была идеальная возможность – ты же старый друг, поэтому к тебе относятся с доверием. Если бы ты не лезла со своими африканцами, то стала бы одной из нас. Но ты облажалась. Забыла все, чему я тебя учил. – Его внимание привлек кто-то за моей спиной. – Тыквочка, – сказал он, но на этот раз не мне.

Это была Вики Спанки, актриса, которая была замужем за индейцем из тропического леса. Ее темные блестящие волосы были уложены в аккуратный боб. На ней было надето нечто странное, очень похожее на набедренную повязку ее индейца.

– Может, пойдем, Олли? – Она подошла к нему и дотронулась пальчиком до лацкана.

– Вики, ты же помнишь Рози? – Он взял ее за руку, как пятилетнюю воспитанницу детского сада. Интересно, что случилось с индейцем?

– Рози приехала из Африки, чтобы реализовать несколько нереалистичный план. К сожалению, – со смехом произнес он, – я вернул ее обратно в чудовищный реальный мир.

– Спокойной ночи, – произнесла я и спустилась по лестнице.

“Спокойной ночи”. Нет, мне надо было попрощаться с ним совсем по-другому. Я ехала в такси по Риджент-стрит, от ярких огней болела голова. Нет, мне следовало сказать: “Спокойной ночи, мешок дерьма”. Нет, лучше так: “Спокойной ночи, подтирка для задницы”. Кто это сегодня сказал? “Отвали, маленькая сучка”, – ответил бы он. “Все еще страдаешь от перепадов настроения, Оливер? Дать телефон психиатра?” Нет, надо было проявить великодушие. Надо было прервать его тираду об избранных и их друзьях и сказать: “Ты очень плохого мнения о своих друзьях. Думаю, они этого не заслуживают. Не все такие, как ты, Оливер”. На пути из Вест-Энда в северный Лондон я успокоилась. Правильно сделала, что не стала с ним пререкаться. Правильно сделала, что ушла и оставила его в покое. Надо было сматывать удочки, как только я его увидела.