15. Прага, 9 мая 1945 года. Конец восстания

Еще до рассвета, ранним утром девятого мая 1945 года на северных окраинах Праги появились первые советские танки. Это были машины 63-й Гвардейской танковой бригады Четвертой танковой армии Первого Украинского фронта, проехавшие Долни Либоц, и 69-й механизированной бригады Третьей Гвардейской танковой армии  Первого Украинского фронта, которые вошли в район Кобылисы. Так как германские части на подступах к чешской столице повсеместно все еще оказывали Красной Армии ожесточенное сопротивление, всячески задерживая продвижение войск, советским командованием было решено создать несколько специальных «быстрых» групп из имевшихся в частях самых новых и минимально технически опробированных танков Т-34/85 с десантом пехоты прямо на броне, которые должны были, не задерживаясь и по возможности без крайней на то необходимости не вступая в бой с противником по дороге, проехать несколько десятков километров и как можно быстрее войти в Прагу. И это были именно они, эти бронемашины с пехотой на броне, кто действительно первыми ворвался в город.

В пражских кварталах и в предместьях в это время находилось еще достаточно много германских войск, хотя все они или готовились покинуть места своей дислокации, или даже уже были на марше. Никакой информации о подписанном в Праге перемирии советские танкисты, естественно, не имели, к тому же, собственно, с Красной Армией никто никакого перемирия и не заключал, поэтому при первой же встрече с немецкими войсками в Праге, пусть даже и явно отходящими из города, советские силы с ходу вступали с ними в бой.

Около трех часов утра танки с десантом из состава 63-й Гвардейской танковой бригады наткнулись на колонну немецких войск при въезде в пражский район Дейвице. Немцы маршем в походном порядке как раз выдвигались на выход из города в западном направлении без тяжелых вооружений, так что сопротивление могли оказать лишь слабое и только с помощью стрелкового оружия. Кроме того, на полном ходу выкатившиеся из тьмы советские «тридцатьчетверки» застали здесь противника полностью врасплох. В считаные минуты колонна была расстреляна из орудий и пулеметов, а немецкие военнослужащие рассеялись по прилегающим кварталам и улицам. Советские танки практически без остановки следовали дальше – их задачей был молниеносный прорыв в центр Праги, а на преследование отступающих частей противника или «зачистку» городских окраин от разбегавшихся в панике немецких солдат просто не было даже достаточно сил личного состава. Встречавшиеся на пути группы германских военнослужащих или различные, находившиеся на улицах обозы или конвои были с ходу расстреляны практически безо всякого сопротивления, в то время как танковые группы снова двигались далее.

Тем не менее и кое-какая германская тяжелая техника в городе тоже еще находилась, хотя и не в том количестве, чтобы оказать даже этим передовым наступающим силам Красной Армии хоть сколь-нибудь значительное сопротивление. Одним из самых известных эпизодов пражских боевых действий с применением бронемашин обеих сторон является бесспорно бой с участием танка под командованием И. Г. Гончаренко. Этот танк модели Т-34/85 с башенным номером 1–24 считается вообще первой советской боевой машиной, которая вошла в Прагу, она же, к сожалению, является и единственной потерянной в боях в городе в тот же день, девятого мая 1945 года.

События развивались следующим образом: три Т-34 с башенными номерами 1–23, 1–24 и 1–25 из состава 63-й Гвардейской танковой бригады были головными машинами отряда из нескольких танков с десантом, в задачу которых входило выйти к реке Влтаве в районе Мала Страна и захватить мосты, предотвратив возможность их подрыва отходящими германскими частями. «Т-тридцатьчетверками» с номерами 23 и 25 командовали, соответственно, гвардии лейтенанты Бураков и Котов, экипаж танка номер 24 состоял из командира – гвардии лейтенанта Ивана Григорьевича Гончаренко, которому тогда было всего 25 лет, также в танке находились механик-водитель гвардии старшина Илья Шкловский, наводчик гвардии сержант Павел Батырев, заряжающий гвардии сержант Николай Ковригин, стрелок-радист гвардии сержант Александр Филиппов, а также, то ли снаружи на танке, то ли в нем самом, находился и чешский проводник из числа повстанцев Франтишек Соучек. Когда танк Гончаренко шел головным по улице под названием У Оленьего пржикопа, машины Буракова и Котова чуть сзади по сторонам от него, навстречу им вдруг из-за дома выбежал чех – капитан Каше и, махая руками, кричал, что внизу перед ними, у съезда с Манесова моста, находятся танковые части СС. Не меняя боевого порядка, советские танки с десантом повернули направо, по направлению к реке, и продолжили движение вперед (в этом месте мощенная камнями дорога серпантином спускалась достаточно круто вниз). Немцы же, силы которых были представлены несколькими самоходными артустановками «Хетцер», предположительно, из состава «кампфгруппы Ваффен-СС «Миловице» и (или) сводной «кампфгруппы Рейманн», в свою очередь, двигались им навстречу, то ли с целью еще попытаться ускользнуть из центра города на запад, то ли с целью напасть на советские танки перед мостом (что, с моей личной точки зрения, применимо к сложившейся к этому времени ситуации, как раз было бы менее всего вероятно). Когда первый советский Т-34 появился из-за поворота и въехал сверху на улицу Кларов, идущую далее практически прямо к мосту, немцы явно обнаружили (или услышали) противника первыми и успели занять огневые позиции на площади и в парке перед мостом (что, кстати, в случае САУ, которую надо разворачивать в сторону цели целым корпусом, сделать гораздо сложнее, чем на танке, у которого самостоятельно поворачивается башня с орудием). Расстояние между противостоящими сторонами при этом могло составлять всего около двухсот – двухсот пятидесяти метров, что для танковых орудий абсолютно убийственная дистанция прямой наводки. Открыли огонь первыми также немецкие самоходки, которых перед мостом было скорее всего четыре штуки  – первым же выстрелом одного из «Хетцеров» было попадание в башню головного Т-34. Снаряд разорвался снаружи, не пробив в том месте мощную броню. Но при этом от осколочного ранения в голову сразу же погиб командир танка гвардии лейтенант Иван Гончаренко, который в это время как раз высунулся из башенного люка, видимо, чтобы лучше контролировать окружающую ситуацию. Также на месте были убиты и еще трое автоматчиков из состава десанта. В ответ сразу выстрелил и из своего орудия сильно оглушенный прямым попаданием в башню Батырев, но не попал. Пехотинцы соскочили с брони и попрятались по краям дороги, никаких солдат противника перед ними видно не было, только несколько бронемашин, которые вели артиллерийский огонь по приближавшимся советским танкам. Внизу снова грохнул орудийный выстрел, но следующий немецкий снаряд тоже прошел мимо. Батырев и Ковригин тем временем успели перезарядить и вторым выстрелом все-таки подожгли одну из эсэсовских самоходок. Практически одновременно с этим танк лейтенанта Гончаренко получил еще два попадания, а в бой вступили и вышедшие из-за поворота вслед за ним машины Буракова и Котова, одна из которых подбила второй «Хетцер». Оставшиеся немецкие бронемашины отошли и скрылись где-то в улочках Малой Страны. Танк Гончаренко все попадания получил в мощную лобовую броню, при этом его Т-34 не загорелся и даже технически остался на ходу, но у него заклинило башню, и весь экипаж был полностью выведен из строя. Батырин остался единственным из пяти танкистов хоть и сильно оглушенным, но не раненным. Механик-водитель Шкловский в результате сильной травмы головы лишился глаза, Ковригин, Филиппов и чешский проводник Соучек все также получили различные тяжелые ранения.

Эти несколько немецких самоходок, с наибольшей правдоподобностью, являлись остатками одной из «кампфгрупп» Ваффен-СС, посланных на подавление восстания и задержавшихся по какой-то причине в городе, возможно просто те из них, что приехали в Прагу с опозданием (это касается как раз достаточно крупной части отряда с полигона в Миловицах) или попросту заблудились. Бронемашины, видимо, только что перешли из правобережного центра города через Манесов мост на левый берег Влтавы, чтобы продолжить свое движение в западном направлении к американским линиям. Улица Кларов фактически единственная достаточно широкая для свободного проезда подобной техники и самая короткая и удобная дорога с моста наверх в левобережную часть города и к выезду из него, а вошедшие уже в Прагу советские танки перерезали немцам этот путь и фактически шли по нему сами, но в строго противоположную сторону – вниз к реке. Двигавшиеся навстречу друг другу по главным улицам советские Т-34 и германские «Хетцеры» просто встретились лоб в лоб у Манесова моста, в результате чего и случился этот скоротечный бой. Немцы в сложившейся ситуации среагировали первыми, открыв огонь.

Рассказы о том, что несколько замаскированных германских самоходных установок в засаде специально поджидали у моста советские танки, вряд ли отвечают действительности. Главной целью немцев, которая подтверждалась и приказами их же собственного командования, в тот момент был как раз отход из Праги как можно быстрее и как можно дальше на запад, а не совершенно бессмысленные уже бои в центре города. Прикрывать ничей отход именно в этом месте немецкие «Хетцеры» также не могли, а если даже представить себе, что они действительно в засаде ожидали там наступление Красной Армии с востока, из-за моста, так в этом случае туда бы тогда и были развернуты орудиями, а никак не в прямо противоположную сторону, с которой и появился танк гвардии лейтенанта Гончаренко. Если бы ждали советские войска как раз оттуда, то подобную боевую позицию – внизу под горой, фактически на городской площади, при которой за спиной у обороняющихся была бы река, а перед ними, на горе, ожидаемые и явно превосходящие танковые силы противника, мог бы специально выбрать разве что самоубийца, причем глупый. А думать так о немецких танкистах, скорее всего, все-таки не стоит – огромные потери советских и союзнических войск на всех фронтах от столкновений с ними в ходе войны это только лишний раз подтверждают. Если даже предположить, что эсэсовцы и хотели бы принять явно самоубийственный последний бой, но нанеся при этом противнику максимально возможный ущерб, то сделать это можно было с гораздо большим успехом, находясь как раз на противоположном берегу реки, за мостом. Теорию об эсэсовцах-самоубийцах опровергает и тот факт, что после очень короткого встречного боя их уцелевшие бронемашины, вместе с выжившими танкистами из двух подбитых, попытались все-таки ретироваться и быстро скрыться где-то в переулках старого города, вместо того, чтобы продолжать стрелять и уничтожать и другие советские танки и пехоту.

«Тридцатьчетверки» 53-го танкового полка из состава 69-й мехбригады с батальоном пехоты на броне после четырех часов утра, безо всяких проблем пройдя северо-восточными окраинами Праги, вышли к Тройскому мосту, где встретили первых повстанцев на баррикаде, которые радостно поприветствовали советских солдат и тут же предложили свою помощь в качестве проводников по городу. Далее силы этой группы разделились – около пяти часов большая часть танков свернула левее и двинулась к центру города, на Вацлавскую площадь, в направлении вверх по течению по правому берегу Влтавы, а еще несколько, переехав мост, направились в левобережные районы навстречу силам 63-й гвардейской танковой бригады. Сильные перестрелки с группами немецких войск и техники произошли вскоре после этого у Вацлавской площади, на Площади Мира, на перекрестке улиц Вилсонова и У Болгара, также между пражскими вокзалами Флоренц и Центральный, но боевых потерь в технике на стороне Красной Армии больше зарегистрировано не было. Немцы при появлении советских танков, как правило, быстро бросали свои машины и пытались отходить уже налегке, отстреливаясь и рассредотачиваясь в городской застройке. До этого достаточно хорошо организованный, немецкий отход после появления в Праге первых советских танков превратился уже в массовое и хаотичное бегство.

Последняя крупная и организованная немецкая войсковая колонна, состоявшая из различных машин и личного состава боевых групп «Миловице» и «Рейманн», вместе с которой Прагу покинул и сам командующий войсками СС и полиции генерал фон Пиклер-Бургхаусс, вышла на южную окраину города еще до полудня девятого мая. В то время как арьергард этого конвоя отстреливался от нескольких появившихся уже сзади них Т-34, головные машины, к огромному удивлению обеих сторон, неожиданно уперлись в позиции эсэсовцев из «кампфгруппы «Йерхель», которые только теперь узнали из первых рук о том, что на самом деле происходит в центре города. Советские танки по какой-то причине преследовать отходящих немцев не стали, выпустили по ним вдогонку лишь несколько снарядов с большого расстояния и направились обратно к центру города.

Всю первую половину дня девятого мая 1945 года «быстрые» ударные танковые группы Красной Армии, наводя ужас на немцев, но к неописуемой радости и под ликующие крики местного чешского населения, фактически катались по центральным улицам чешской столицы, расстреливая с ходу все встречавшиеся на пути группы германских военнослужащих или здания, где они все еще могли находиться, а также громя запоздавшие «хвосты» отступавших немецких войсковых колонн. Ударные танковые части из состава Первого Украинского фронта тем временем все продолжали прибывать в город с севера и северо-востока. Кроме танков Т-34 в городе стали появляться и быстроходные САУ, смонтированные на таком же быстроходном танковом шасси.

На юге тем временем только-только начали сниматься со своих позиций и последними отходить на запад эсэсовцы из боевой группы «Валленштайн», командование которой, ввиду отсутствия связи с вечера предыдущего дня, только после появления в Праге советских танков и получив информацию об этом лично от оказавшегося в их расположении генерала СС Пиклера, окончательно удостоверилось в том, что город будет сдан именно Красной Армии. С утра девятого мая в расположении войск под командованием оберфюрера СС Эмиля Кляйна, по некоторым данным, появились также и несколько французов, являвшихся притом офицерами разведки Пятой пехотной дивизии армии США. Они также, со своей стороны, пытались повлиять на эсэсовцев, чтобы те прекратили боевые действия и отошли на запад. При этом стоящие на позициях против солдат Кляйна власовцы и повстанцы продолжали постоянно вести беспокоящий огонь, так что выход немцев из боя в этих условиях являлся достаточно затруднительным. Сделать это у них получилось только ко второй половине дня, когда с другой стороны, судя по всему, отошли также в неизвестном направлении и солдаты РОА со своей артиллерией и пулеметами, после чего стрельба почти полностью прекратилась.

«Кампфгруппе» войск СС «Валленштайн» так удалось практически в полном составе отойти со своих позиций и из города уже почти что к вечеру девятого мая, но не вступая при этом в прямую конфронтацию с силами Красной Армии.

После полудня девятого числа в Праге уже находились советские силы в общем количестве до нескольких танковых полков. Но привезенного в основном прямо на броне десанта пехоты было все еще слишком мало для начала полномасштабной «зачистки» города, хотя, надо заметить, это и не входило в их задачу.

Танкисты из армий генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко должны были для начала создать в городе что-то вроде внутреннего охранного периметра с целью предотвращения возможного прохода или попытки прорыва через пражский транспортный узел отступавших с фронта частей группы армий «Центр». Это было успешно выполнено уже к вечеру девятого мая. Хотя окраины города, как и выезды из них, при этом силами советских частей еще совсем никак не контролировались. Но основные массы отступающих германских войск, как говорилось в тексте ранее, в это время уже или находились за Прагой, или вообще пытались обойти охваченный восстанием город стороной.

Так как основные силы Красной Армии в Праге к вечеру девятого мая были сосредоточены главным образом с северо-запада, севера, востока и юго-востока чешской столицы, сквозь редкие установленные советские блокпосты и патрули чешских повстанцев, на запад и юго-запад, как правило, по небольшим второстепенным дорогам или даже через открытые леса и поля, все еще достаточно массово продолжали уходить группы немецких военнослужащих как пешком, так и на автомобилях или даже на бронетехнике. Их иногда пытались разоружать или даже останавливать вконец осмелевшие местные патриоты или те, кто так себя называл. Вследствие этого периодически то тут то там завязывались перестрелки, но немцы, со своей стороны, старались скорее избежать излишних встреч и конфликтов как с повстанцами, которые, почувствовав свою «силу», вдруг снова еще более массово появились на улицах Праги и повсюду в окрестностях, так и с солдатами Красной Армии.

Также некоторое количество как отдельных германских военнослужащих с оружием, так и небольших воинских частей, не успевших по каким-либо причинам до сих пор выйти из города, оказались фактически заблокированными во внутренних районах чешской столицы. Некоторые впоследствии добровольно сдались, некоторых пришлось силой ликвидировать еще в течение десятого и одиннадцатого мая с помощью уже полностью занявших к тому времени город сил Красной Армии из состава Первого и Второго Украинских фронтов.

Официальные общие потери на стороне Красной Армии  в Пражской операции составили 11 997 военнослужащих убитыми и 40 501 ранеными, 373 танка и САУ, 80 самолетов и более тысячи артиллерийских орудий и минометов. Но в эти данные фактически включены вообще все потери во всех боевых операциях на всей почти что пятисоткилометровой линии фронта, выгнутой в длинную неровную дугу от немецкого Дрездена до моравского города Оломоуц за весь период с шестого по одиннадцатое мая 1945 года.

Из этого потери советских войск непосредственно при захвате Праги девятого мая 1945 года составили 1 танк и 56 человек убитыми.

Но локальные боестолкновения, связанные с «зачисткой и ликвидацией очагов сопротивления» в городе и ближайших окрестностях, продолжались еще как минимум два дня. Всего с 9 по 12 мая 1945 года при самых различных обстоятельствах (то есть не только в боях и вооруженных столкновениях) в Праге погибло по разным данным от 500 до 600 советских военнослужащих .

Я думаю, вряд ли можно согласиться с тем, что вышеуказанные потери, при всем глубочайшем уважении к каждому из погибших, могут считаться адекватными в случае настоящего армейского штурма миллионного европейского города, который хоть кто-то вообще и хоть как-то действительно пытался бы оборонять от вторжения. То есть, исходя из существующих фактов, можно с уверенностью утверждать, что в Прагу Красная Армия действительно вошла практически при полном отсутствии там сопротивления со стороны германских войск. Имевшие при этом место отдельные произошедшие боестолкновения, даже с применением тяжелых вооружений, никак нельзя назвать направленными на оборону города. Скорее это были спонтанные стычки, которых у немецкой стороны просто не получилось избежать, при всем ее к этому желании.

Подсчитанные потери повстанцев в пражских событиях в период с пятого по девятое мая 1945-го, по чешским данным на начало 1946 года, составили 1961 убитыми и 2928 тяжело и легко раненными. С этого времени никто не пытался эти цифры как-либо актуализировать или перепроверять. И вот только в 2015 году (то есть через семьдесят лет) Военно-исторический институт Чехии выдал уточненные данные, причем сведения о потерях убитыми выросли до 2898 человек. Мотивируется это главным образом тем, что изначально не были посчитаны павшие бойцы из числа «непражских», то есть тех людей, которые, не являясь его жителями, тем не менее пришли защищать город из других населенных пунктов Протектората или даже были иностранцами на чешской земле.

Потери Русской Освободительной армии во время боев в Праге за период с шестого по восьмое мая 1945 года составили более 300 человек убитыми . Еще приблизительно около семисот человек раненых после ухода Первой дивизии РОА из города оставалось в различных пражских медицинских учреждениях. Подавляющее большинство этих людей было расстреляно безо всякого, даже формального и короткого военно-полевого суда сразу же после обнаружения их военнослужащими НКВД, вошедшими в город вместе со «вторым эшелоном» советских фронтовых частей, специально с целью поиска и поимки власовцев. Причем те, кто не был способен самостоятельно передвигаться, были убиты прямо на больничных койках, и об этом существуют многочисленные свидетельства местного чешского медицинского персонала и других очевидцев. Расстрелы солдат РОА группами или поодиночке во дворах больниц и госпиталей, а также на территории пражского Ольшанского кладбища тоже проходили практически на глазах местного населения.

Почти весь личный состав Первой дивизии РОА, отправившийся из Праги к демаркационной линии армии США, был впоследствии выдан американцами советской стороне, в соответствии со специальным заранее заключенным соглашением между правительствами СССР, Великобритании, Франции и Соединенных Штатов о взаимном возврате граждан этих стран из числа перемещенных лиц, находящихся на территории оккупационных зон. Власовцы как раз под него и подпадали, кроме единичных исключений, которым удалось или документально доказать соответствующим инстанциям западных союзников, что никогда не являлись гражданами Советского Союза (это, как правило, в случае бывших белоэмигрантов и их детей) или попросту сбежать и всеми правдами и неправдами избежать потом выдачи.

Небезынтересно, что при этом многим из тех, кто как раз остался сражаться в Праге вместе с чешскими повстанцами, в конце концов удалось скрыться и избежать советского плена, совсем не без помощи этих же самых повстанцев и благодарного чешского мирного населения.

Сложнее всего поддаются подсчетам реальные потери немецкой стороны. Трупы и своих раненых солдат немцы старались тут же оттаскивать или увозить с поля боя, так что по минимальному числу тел, все-таки по какой-либо причине остававшихся на улицах, сориентироваться невозможно. В самых серьезных городских боях участвовали в большей степени части, пришедшие в столицу извне, то есть даже в некоторых сохранившихся документах пражского гарнизона никаких данных об этих войсках нет. В самом конце конфликта все германские вооруженные силы ушли из города, после чего рассредоточились, были взяты в плен, кто-то еще погиб в ходе различных столкновений, уже абсолютно не поддающихся никакому учету. Если в этих случаях даже где-то были сохранены какие-то документы, касающиеся данного периода, то крайне редко и лишь по чистой случайности они сохранились до наших дней. С чешской стороны можно слышать утверждения о том, что германские боевые потери были соразмерными или даже выше, чем потери повстанцев, так как они (немцы) являлись стороной наступавшей против организованной обороны, а потери наступающей стороны в боевых действиях, как правило, бывают более высокими, чем при обороне. Это утверждение, конечно, с точки зрения общих тенденций ведения войны, является правильным, исходя из факта противостояния равноценных противников в конфликте. Но именно в случае Пражского восстания 1945 года согласиться с этим крайне тяжело, потому что как раз с немецкой стороны активно применялась бронетехника, войска имели соответствующую подготовку, квалификацию и вооружение, а вот оборону их противников, в подавляющем большинстве случаев, как раз никак нельзя назвать организованной, а вооружение и другую экипировку, а также воинскую выучку адекватными для противостояния регулярным воинским формированиям. Даже по нескольким известным и хорошо описанным стычкам повстанцев с полком СС «Дер Фюрер» или частями боевых групп «Валленштайн» и «Рейманн», при которых потери германских войск в живой силе были минимальными или вообще нулевыми, а на чешской стороне исчислялись десятками убитых и раненых, можно примерно сделать выводы и в отношении целого хода восстания. В немецких публикациях на эту тему цифра потерь немецкой стороны при уличных боях в Пражском восстании чаще всего указывается в районе одной тысячи человек убитыми, что, и с моей точки зрения, выглядит вполне правдоподобным. Что же касается потерь вооружений и техники германских вооруженных сил, с этим еще сложнее, так как не известно что и как считать, потому что в конечном итоге немцы, оставляя, потеряли практически всю свою боевую технику и вооружение, за исключением того, на чем уехали. Что-то без боя попало в руки повстанцев еще в самом начале беспорядков (как бронепоезда или несколько самоходных артустановок в ремонтных мастерских), что-то действительно было уничтожено или повреждено в ходе боестолкновений, а после отхода из города основной массы войск к утру девятого мая в самой Праге и на ее окраинах осталось огромное количество различного легкого и тяжелого вооружения, техники и другого военного материала, который там просто бросили при отступлении, как лишний груз. Причем кое-что было оставлено в рабочем состоянии, а кое-что было и преднамеренно уничтожено или выведено из строя. В качестве подтвержденных случаев уничтожения германской техники в бою можно привести в пример один сбитый власовцами реактивный самолет у Рузиньского аэродрома, а также от десяти до пятнадцати единиц немецких бронетранспортеров и самоходных артустановок различных типов, уничтоженных непосредственно в ходе боевых действий, плюс к этому еще как минимум шесть бронемашин, которые уже девятого мая расстреляли вошедшие в город советские танки.

Что касается гражданского немецкого населения Праги, то та его часть, которая все-таки осталась в городе после отхода всех германских войск, в полной мере испытала на себе месть местных «патриотов» за то, что они не смогли сделать с немецкими военными. О соблюдении данных ими обещаний и гарантий насчет «обеспечения охраны немецкого мирного населения, женщин и детей, о помощи Красного Креста» и т. д. и т. п., новые чешские власти напрочь «забыли» сразу же после того, как последний немецкий военный конвой покинул город.

Причем продолжалось все это потом еще довольно долго, не только в столице, но и по всей территории снова восстановленной в довоенных границах Чехословацкой республики, пока к началу 1947 года на территории страны вообще не осталось никакого немецкого населения, составлявшего до этого более 3,5 миллиона человек.