Бывшая Саудовская Аравия
Южнее базы «Кинг Халид»
Ночь на 21 июня 2031 года
Небольшой «Хувербайк», поднимая тучи пыли, подлетел к пункту боепитания, развернутому прямо в песках, и остановился. Около единственного стоящего у пункта вертолета кипела работа. Экипаж лихорадочно загружал ленты к крупнокалиберному пулемету «GAU-19», основному огневому средству вооруженного вертолета «AH-60M Direct Action Penetrator», основного вертолета ВВС Саудовской Аравии, купленного в рамках одной из многочисленных сделок «Оружие в обмен на безопасность». В мире незадолго до катастрофы не существовало правового механизма оплаты оказания услуг по «физическому прикрытию» одной страны другой страной. Цены на нефть или иные ресурсы опускать было не комильфо, поэтому США и Саудовская Аравия завышали до предела сделки на вооружение. Так, например, этот вертолет стоил сто десять миллионов долларов за единицу в момент покупки, что превышало стоимость «Ми-35М» ровно в четыре раза. При этом – «Ми-35М» был специализированный боевой вертолет с отличными, намного превышающими «Блекхок» показателями живучести и самой современной авионикой.
Охранявшая место посадки группа безопасности, которая по итогам войны в Афганистане стала обязательной частью экипажа любого подобного вертолета, вскинула свои автоматы, но вовремя увидела за поднятой мотоциклом пылью набор инфракрасных полосок, отмечающий дружественные силы, и опустила оружие.
– Как дела, парни?
– Отлично, сэр!
Майор подошел к кабине пилота, тот уже доставал планшет. На нем было полно красных точек – отметок вражеских сил.
– Что там у нас?
– Сэр, активное продвижение колонн в нашем направлении. Мы временно оставили пустыню и собираемся поработать на первом шоссе.
– О’кей. Противодействие есть?
– Массированное, но слабое, сэр. Мы не видим воздушных целей вообще.
– Их главная база ВВС в этом направлении в наших руках.
– Да, сэр, но они должны были хотя бы поднять АВАКС. У них есть аж шесть, но АВАКСа в воздухе нет.
– Ты уверен?
– Насколько можно быть уверенными в данных с БПЛА, сэр. Но и мы своими возможностями работу радаров не фиксируем…
Майор помолчал. Это было странно – не подняли АВАКС. У саудитов было целых шесть современных, модернизированных АВАКСов, что с лихвой покрывало их потребности и даже было лишним. Поднять АВАКС – это первое, что они должны сделать, АВАКС передает тактическую обстановку в кабины истребителей, и они могут лететь, не включая радаров и не обнаруживая себя. Конечно, для АВАКСов нужен многочисленный и высококвалифицированный экипаж, при планировании операции они предполагали, что, возможно, у Саудовской Аравии не будет ресурсов поднять даже один АВАКС из шести. Но все равно это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– А ПВО?
– Слабая, неквалифицированная. Пулеметы на машинах, и все.
– То есть, армейской ПВО тоже нет?
– Мы ее не засекали, сэр. Все, что у нас есть, – это техника и многочисленные банды, идущие в нашем направлении. Бронетехника если и есть, то разрозненная, по нашим предположениям, сэр, это техника, разграбленная с арсеналов и баз хранения.
Майор посмотрел на часы.
– Ваши планы?
– Охотиться до утра, сэр. Дальше будет необходим отдых.
– О’кей. Я лечу с вами…
Пулеметчик бортовой огневой установки находился справа и имел в своем распоряжении приличное кресло и огневую установку – трехствольный пулемет, закрепленный на кронштейне сверху и имеющий широкий сектор обстрела вправо. Пулемет питался из огромного ящика-бункера, занимающего все то место, которое раньше было отдано правому бортстрелку. Для того, чтобы не расходовать боекомплект основной установки на малозначащие цели, справа было установлено самодельное кресло, и там был стрелок, располагающий пулеметом «М240» пехотного типа на самодельной подвеске-петле.
Вооружение вертолета было подвешено на четырех точках на коротких крыльях по бокам. Ближе к фюзеляжу были установлены два контейнера с 12,7-миллиметровыми пулеметами производства «FN» – под каждым из них было место для трех ракет типа Hydra-70 в управляемом варианте. Еще одна точка подвески была занята тремя противотанковыми ракетами «Бримстоун», представлявшими собой британскую модернизацию «Хеллфайра», а на четвертой точке была подвеска двух ракет «AIM-9X» в модификации, используемой армией США для борьбы с системами ПВО. Этот вертолет ранее принадлежал саудовской поисково-спасательной службе ВВС и поэтому был вооружен очень разнообразно для миссий по спасению за линией фронта. Пулеметное вооружение нужно было для зачистки места высадки и прикрытия спасателей, пулеметы и ракеты «Hydra-70» с головками самонаведения для борьбы с легкой бронетехникой и устаревшими танками, которых тут до сих пор полно. Противотанковые ракеты «Бримстоун» нужны были для борьбы с серьезными целями типа танков, а ракеты для борьбы с ПВО – для самостоятельного подавления фронтовой ПВО в тех случаях, когда уклониться от удара нельзя. Эти ракеты могли наводиться двумя способами – через спутник и по сигналу одного из трех многоразовых беспилотников, которые нес этот вертолет и которые могли запускаться и возвращаться на носитель в полете. В целом это был мощный и многофункциональный комплекс, один из самых универсальных в мире вертолетов, способный выполнять весь спектр спасательных, разведывательных ударных и даже транспортных операций в критически опасных районах. И этот вертолет им достался только потому, что на нем перелетела группа иранских коммандос, которые должны были укрепить оборону их базы или проследить, чтобы интересы Ирана были соблюдены любой ценой.
И всеми участниками игры.
Майор надел многофункциональные очки, вертолет уже отрывался от земли. Полет на таком вот вертолете был схож с полетом на адской колеснице, его еще называли «Ghost Rider», призрачный всадник. Сам майор летал на таком на учениях, британская армия довольствовалась довольно старыми «Еврокоптерами», а 22САС перемещался на скоростных, но легких и не готовых к серьезному бою машинах «Аугуста Вестланд».
– Проверка связи! Первый на связи! Второй!
– Второй на связи…
– Третий на связи! – отозвался майор. – Правый борт холодный.
– Четвертый…
Майор опустил забрало шлема и пристегнул нижнюю его часть из металлокерамической брони. Она защищала лицо от случайной пули.
– Оператор, меры подавления?
– Активная защита включена, пускаю «Комара»…
– Есть…
«Комар», или беспилотник, который был предназначен для взаимодействия с вертолетом, выстреливался с помощью вышибного заряда из обычного сорок «Майк-Майк», или сорокамиллиметрового старого подствольника. Здесь он был закреплен на автомате «АКМ» – видимо, пилоты держали такой автомат на случай, если будут сбиты в Иране или в Шаме.
Боеприпасы, совместимые с вражескими.
– Курс сто, идем низко-низко.
– Есть сто, есть низко-низко…
– «Комар» отстрелен.
– «Комар» активен, картинка пошла…
– Подтверждаю, есть картинка, о’кей, о’кей…
Картинка шла и в кабину, и на место в десантном отсеке. В десантном отсеке помимо двух мест стрелков было место офицера РЭБ, занимающегося активными и пассивными методами радиоэлектронной борьбы, и офицера разведки и связи, ответственного за поддержание связи со спутником, самолетом ДРЛОУ, если он есть и координирует операцию, наземными штабами, силами поддержки, сбитым летчиком и одним или несколькими «Комарами», пасущими пространство впереди.
– Джаммеры включены, активный режим.
– Пятерка, что там у тебя?..
– Есть скопление целей, примерно шесть миль от нас, на курсе сто тридцать. Скопление большое, до пятидесяти единиц…
Скопления противника определяли очень просто – по скоплению сотовых телефонов в пустыне, где им делать совершенно нечего. На вертолете была аппаратура, позволяющая определять такие скопления самостоятельно.
– Понял, курс сто тридцать, низко-низко. Атака с подхода…
– Курс сто тридцать взят. Скорость сто девяносто.
Со стороны, если бы это кто-то видел, это было бы потрясающее зрелище. Черный как смоль, ощетинившийся системами вооружения и датчиками вертолет летел совсем низко, в нескольких метрах над землей. В десантном отсеке горел тусклый красный свет…
– Курс сто тридцать. До цели две мили.
– Огонь по бортам, доложить.
Майор активировал электропитание пулемета – загорелся зеленый огонек. Управление огнем тут было несколько не такое, как у «Минигана», хотя принцип схож.
– Третий на связи, левый борт горяч…
– Пятерка, есть картинка. Скопление техники, место ровное.
– О’кей, зайдем бортом, побережем остальное на дорогу. Готовность по борту.
– Есть готовность.
– Скорость сто пятьдесят. Рабочая сто десять.
Вертолет начал отклоняться, и в этот момент майор увидел скопление техники.
– Тройка, есть визуальный контакт!
– Правому борту огонь!
Пулемет заработал. Это сложно было описать… в британской армии таких пулеметов не было. Полдюйма патрон, скорострельность до двух тысяч в минуту – при том, что даже один патрон способен пробить стену. Стрелять можно было только короткими очередями, иначе будет перегрев ствола и не исключено повреждение станка.
Первая же очередь, пулемет глухо прорычал, впереди что-то вспыхнуло. Второй пулеметчик уже вовсю поливал из своего «М240» длинными очередями, не заботясь о стволе. Стреляли и в них, он видел, как от машин разбегаются люди, строча из автоматов, пули летели во все стороны, как фейерверки. Он не заметил бронетехники – самосвалы, обычное средство для передвижения революционеров, бандитов и прочей шпаны. Дешевое, доступное, а высокие стальные стенки кузова могут в некоторых случаях защитить от пуль.
– Ракета!
Вспышку он заметил и дал короткую очередь по этому месту. Что-то взорвалось, вертолет шел по кругу, поливая все, что находится в центре этого круга огнем, а боевики стреляли в ответ. Хотя он сильно сомневался, что это профессиональные боевики, – мало гранатометов РПГ. Массированное применение гранатометов – верный признак закаленного в боях джамаата, у них на двенадцать-пятнадцать человек приходится два, а то и три гранатомета, и они тотчас пускают их в ход, пытаясь залпами отогнать вертолет или повредить бронетехнику противника и вынудить его на дорогостоящую и опасную спасательную операцию. А у этих РПГ, похоже, не было почти – так, местная шпана, начиная от гастарбайтеров и заканчивая племенной молодежью, не знающей, куда деваться.
Вертолет вышел из виража и не пошел на второй круг, вместо этого он стал быстро удаляться. Позиция была явно не подавлена.
– Первый, это Тройка! – заорал майор. – Какого черта, мы не подавили позицию!
– Тройка, сэр, тут вся пустыня ими кишит, а мы не можем оставаться над ними долго. У них может быть «Джавелин», «Стингер» или что-то в этом роде. Мы должны убираться, пока они не очухались, и идти дальше.
В общем-то, все правильно. Их сил не хватит ни на какой бой, их всего несколько десятков против потенциально нескольких сотен тысяч озверевших фанатиков. Все, что они могут, – нападать и держать на дальних подступах. Такой налет кого-то убьет, но остальных деморализует и заставит задуматься, а не бросить ли все к чертовой матери и не отвалить.
Арабам такая мысль приходит нечасто, они вообще без тормозов. Но приходит.
– О’кей. Тройка, левый борт холодный…
Налет на шоссе майор запомнил на всю жизнь, хотя за свою жизнь он повидал немало всякого.
Это было первое национальное шоссе, его строили американцы, и оно шло по побережью Персидского залива параллельно с трубопроводом к северным месторождениям. Местные, совершенно не представляя, что впереди, ринулись на месторождения по хорошо известному им маршруту, по дороге. И поплатились…
Собственно говоря, даже заводить на цель особо не стоило – дорога была освещена, равно как и пикапы с самосвалами на ней.
– Я Первый, курс пять – низко-низко.
– Я Второй, оружейные стойки горячи…
Вертолет вынырнул из-за низких холмов…
– Тройка, визуальный контакт, огонь!
Вертолет выравнивался, заходя на дорогу, майор открыл огонь по тому, что видел. Он не видел, есть ли на дороге гражданский транспорт, да если честно и не хотел это знать. Весь его жизненный опыт убеждал в том, что все эти ваххабиты, джихадисты, повстанцы, ребелы – все они плоть от плоти и кровь от крови своего народа, и даже внешне прозападный человек радуется, когда по телевизору говорят, что люди его крови совершили теракт в Лондоне.
В ответ с одной из машин открыли огонь из пулемета, светлячки летели на него, и он открыл огонь в ответ. Потом вертолет повернулся, и очередь ударила где-то по хвосту, а они пошли над дорогой метрах на двадцати, поливая все огнем.
От вертолета, от контейнеров, хлестал поток огня, огненные трассы разбивались на бетонке и летели искрами. Одна за другой вспыхивали и загорались машины – уже за хвостом…
– Пятерка, вижу танк по фронту!
– Понял, ракета пошла!
В цель ушла «Гидра-70», тратить «Бримстоун» смысла не было. Если ракета идет в моторный отсек, сзади, то и этого достаточно. А починить не смогут, тут не армия, рембата у боевиков нет. Может, потом и им танк пригодится…
Мало ли…
– Боеприпас на три четверти!
– Понял, точка вывода…
– Первый, это Тройка! – заорал майор. – Сбрось нас! Нам нужен пленный!
– Сэр, со всем уважением…
– Просто делай что говорю, мать твою! Вопрос – здесь есть байк?
– Так точно!
– Вопрос – заряженный?!
– Не проверяли, сэр.
– О’кей. Четверка, готовность!
Вертолет резко развернулся и начал уходить в грохочущую тьму, одновременно снижаясь.
– Тройка, на сброс!
Майор отстегнулся от кресла, в трясущемся вертолете освободил себя от шлема.
– Готов!
Хлопнул пулеметчика по плечу:
– Готов?
Пулеметчик поднял большой палец.
– Возьми автомат из выживания!
Вертолет снизился дальше некуда и теперь летел над каменистой пустыней, поднимая пыль.
– Сброс, окно двенадцать секунд!
Майор выбросил контейнер с электробайком и бросился в темноту сам…
Электробайк был модели «ЗЕРО», американский, они теперь шли в стандартном комплекте каждого вертолета, поскольку позволяли преодолеть сто пятьдесят миль со скоростью пятьдесят миль в час и с нагрузкой в двести килограммов (пилот и спасатель) совершенно бесшумно. Вопрос был в том, насколько сауды поддерживали готовность техники и насколько батарея удержала заряд. Он мог быть и полностью разряжен, в этом не было бы ничего удивительного. Арабы относились к технике как обезьяны, покатались, заряд кончился – бросили. До того как все покатилось ко всем чертям, в арабских военных частях были американские техники, и их было достаточно много, потому что если стрелять арабы еще как-то умели, то обслуживать и ремонтировать технику не умели и учиться не желали.
– Первый, Первый, как принимаешь… – забормотал майор, на ощупь высвобождая байк из транспортного контейнера.
– Третий, принимаю отлично. Ну и хрень вы затеяли, сэр, там же сейчас раздолбанное осиное гнездо.
– Мне плевать. Отвлеки их.
– Каким образом, сэр?
– Зайди с другой стороны. Мне плевать.
– О’кей…
Подбежал Четвертый, майор почувствовал, что рядом кто-то есть, выхватил пистолет.
– Свои, сэр.
– О’кей. Пулемет взял?
– Нет, сэр, не успел. Схватил, что было под руку.
Четвертый показал автомат, который (как минимум один) входил в комплект выживания вертолета вместе с личным оружием каждого члена экипажа. Учитывая тот факт, что вертолет этот предназначался для работы за линией фронта, вместо стандартного «Хеклер-Кох» сорок пятого калибра каждый член экипажа был вооружен автоматом «МР7» той же фирмы. В наборе выживания был автомат «Knights Armament SR-47» с двенадцатидюймовым стволом и глушителем. Столь необычный выбор оружия был продиктован тем, что сбитая за линией фронта специальная группа с гораздо большей долей вероятности сможет пополнить свой боезапас патронами советского, а не натовского стандарта. Следовательно, в вертолете должен быть хоть один ствол под этот патрон. Автомат хранился в специальном кейсе вместе с четырьмя заранее снаряженными магазинами. Конечно, нельзя держать магазины длительное время снаряженными, по инструкции в снаряженных магазинах надо было менять пружину каждые полгода или время от времени вынимать из него патроны. Арабы, вероятно, не делали ни того, ни другого…
– Давай поменяемся. Будешь меня прикрывать с этого, – майор протянул винтовку Четвертому, принялся расстегивать магазин. – Знаком с этим?
– Нет проблем, сэр. У меня была точно такая же штатной.
– Где служил?
– В «Морских котиках», сэр… Развертывания в Иордании, Пакистане, южном Иране, Колумбии, Йемене.
– Мы все хлебнули лиха, да, парень? – сказал майор.
– Да, сэр. Точно, сэр…
Они обменялись оружием – это было просто сделать, жилеты у них были одинаковыми, достаточно просто передать жилет и быстро настроить под себя, расположение почей с магазинами, медицины – все было стандартным, как и положено в любой нормальной армии, а не банде. Вместе с жилетом Четвертого майору досталась и кобура с «МР7» и запасными магазинами, закрепленная на нем. Майор зарядил автомат, сделал выстрел в темноту, сменил магазин и сделал еще один выстрел, затем повторил еще дважды. Осечек не было, подача нормальная – все-таки магазины Калашникова намного более живучие, чем магазины «М4», русские все делают с запасом прочности. Пойдет… даже расположение кнопки сброса магазинов идентично «М4». На «Lar-47» оно совсем другое, внутри спусковой скобы, почти как на «АК»…
В мотоцикле, несмотря на то, что его давно не заряжали, осталось около половины заряда батареи. Должно хватить.
Майор посмотрел на горизонт… струи трассеров летели во все стороны, напоминая фейерверк на День независимости. Но стреляли в основном в сторону, противоположную от них. Пока все идет отлично и будет идти отлично до той самой гребаной минуты, пока на сцену не выйдет удачливый ракетчик с РПГ или ублюдок с ПЗРК или не появится вертолет повстанцев. Вот тогда все в одну минуту может стать очень плохо.
– Очень и очень плохо…
– Простите, сэр?
– Так, парень. Ты прикрываешь меня… надень глушитель и используй терморежим прицела, о’кей. Я подберусь к колонне вплотную и попробую взять источник. Нам нужен кто-то, чтобы понять, что, на хрен, происходит. Ты не суешься в заваруху до тех пор, пока я не прикажу. Даже если меня раскроют, о’кей?
– Сидеть и прикрывать, сэр.
– Верно. Патронов не жалей. Но и не лезь без необходимости, мне совсем не надо, чтобы на нас обратили внимание. У меня есть барабан, он в подсумке справа. Используй его и не тормози. Потом сваливаем, и нас подбирает вертолет. О’кей?
– Понял, сэр.
Майор возблагодарил судьбу, что с ним американец, а не один из британцев. Американцы, тем более «морские котики», были самыми отмороженными во всех специальных силах НАТО. Они лезли туда, куда по здравому рассудку отказался бы лезть 22САС, и у них была легкая гашетка. И отличное техническое оснащение, лучшее из всех. Они в свое время сильно пропиарились, исполнив операцию «Копье Нептуна» – уничтожение Усамы бен Ладена, лидера «Аль-Каиды». Это дало им репутацию очень крутых парней, а адмирал Уильям МакРейвен, бывший «морской котик», стал главой сил спецопераций США и не обидел родное ему подразделение в вопросах предоставления материально-технических ресурсов. Конечно, «морские котики» сильно разладили дисциплину во всех специальных силах НАТО, потому что, глядя на них, друге задавались вопросом, а почему и им нельзя вести себя так же. Но и делали они максимально много, всегда были на переднем крае и принимали на себя основной удар. Никто не знал, какие потери понесли «морские котики» за все время Долгой войны, но по прикидкам майора, только убитыми не менее пятисот человек. Для спецназа потери запредельные, для сравнения, 22САС за все время GWOT, за сорок лет, потерял в операциях убитыми тридцать одного бойца.
– Давай…
Американец сел на байк, включил его. Майор устроился сзади.
– Держитесь, сэр…
Это было как тот пожар…
Майор помнил… это было одно из воспоминаний детства. Они жили в дурном районе, где за свое место под солнцем приходилось драться, и драться каждый день… и напротив них была заброшенная швейная фабрика… и однажды она загорелась. Там собирались наркоманы, всякие отбросы… это должно было случиться рано или поздно, и это случилось. Конечно, прибыли пожарные, а кто-то даже в такой ситуации, угрожавшей смертью, пытался грабить, нырял внутрь, чтобы вынести что-то из огня… а пожарные прокладывали шланги и ругались. Майор – тогда он еще был просто британским трудным подростком из пригорода – смотрел на все это с близкого расстояния, ему запомнились волны жара, накатывающие от пожарища, то, как огонь сопротивлялся, не желая умирать, суету пожарных и зевак и четкое ощущение беды, которое буквально витало над этим местом. Так вот, чем ближе они были к дороге, тем больше было то же самое ощущение…
Что-то взорвалось впереди, с большой силой – точно не бензобак. Или ракета, или везли что-то из легковоспламеняющегося. Если такое рванет, когда ты рядом будешь…
– О’кей, стоп…
Зеробайк остановился на мгновение, и майор соскользнул с него. Саму дорогу с этого места было не видно, тут была насыпана насыпь и поставлены заградительные щиты, во многих местах уже поваленные. Это было сделано для того, чтобы с пустыни на дорогу не насыпало песок, не наползали барханы и не приходилось дорогу постоянно чистить.
Четвертый, вероятно, займет позицию чуть подальше…
Пригнувшись – чем меньше ты как цель, тем лучше, это знал любой опытный солдат, – майор взбежал наверх, рухнул на землю у самого склона гребня, подтянулся на руках и застыл, осматриваясь…
До этого все, что он видел, было зловещее свечение на горизонте.
Дорога же была филиалом ада на земле.
Саудов подвела привычка возить при себе большие емкости с бензином. Обычным транспортным средством саудита был джип, наверху обязательно был багажник, и если раньше там иногда был бак для воды (обычно их держали в багажнике, сзади), то теперь там возили канистры и емкости с бензином – внутри их обычно не ставили, чтобы не воняло в салоне. Теперь при налете с воздуха каждая такая машина становилась передвижной бомбой – пуля попадала в бак с бензином наверху, он взрывался или загорался, и огненная река скатывалась по машине вниз, мгновенно поджигая ее всю. Спастись было можно – например, выбить лобовое стекло и выбраться, обычно в этом направлении огня не было. Но для этого надо было обладать недюжинным хладнокровием и опытом, а у большинства их не было, и они так и сгорали в огненной ловушке, не в силах спастись.
Уцелевшие выбирались с дороги, кто-то вел огонь…
Относительно того, что они сделали, майор не испытывал ни капли сожаления. Во-первых, никто их сюда не звал, они сами приняли решение идти и атаковать его позиции, а учитывая численный перевес, ему не до соблюдения правил ведения боя, ему надо убивать как можно больше и каким угодно способом. Во-вторых, они сделали достаточно для того, чтобы майор воспринимал их как врагов. А врагов не задерживают, не пытаются взять живыми, судить, перевоспитывать, врагов уничтожают. Майор хорошо понимал разницу между врагом и преступником, и, по его мнению, именно в этом и заключалась причина их проигрыша в Долгой войне. Тех, кто им противостоял, они воспринимали не как врагов, а как преступников, отщепенцев от их собственных народов. Вот почему они задерживали их и пытались судить по каким-то там законам в Гуантанамо или еще где. Но здесь они ошибались, и эта ошибка влекла за собой и все остальные. Тот, кто совершил теракты 9/11, кто взорвал поезда в Испании, кто взорвал «Боинг» над Лондоном, кто потом взрывал в Лондоне и Париже, ехал на грузовике по людям в Ницце, Лондоне, Стокгольме, они не были преступниками, они были врагами. Плоть от плоти и кровь от крови своего народа, они делали то, что от них желало большинство, и народ принимал это, помогал им как мог, укрывал их, а как только они погибали или попадали в тюрьму, всегда находился кто-то на замену им, и не один. В две тысячи первом году сообщество исламских экстремистов представляло собой несколько разрозненных группировок, борющихся каждая за свое, – Абу Саяф на Филиппинах, талибан в Афганистане, ХАМАС в секторе Газа. И была «Аль-Каида», в которой было максимум несколько сотен активных оперативников, несколько тысяч наемников, и про нее в арабском мире знал в лучшем случае каждый десятый – и то «что-то слышал». Но уже через пятнадцать лет Долгой войны количество дестабилизированных стран перевалило за десяток, режимы рушились один за другим, старые диктаторы казались безобидными хулиганами на фоне тех кровавых отморозков, что шли им на смену, а вместо ограниченных групп сформировался глобальный террористический Интернационал численностью не менее двух миллионов бойцов, причем не менее ста пятидесяти тысяч из них составляли мобильный резерв – опытные, организованные отморозки, которые перемещались из страны в страну и были способны разжечь кровавую гражданскую войну даже в стабильной стране всего за месяц-другой. Помимо открытых террористов, существовало в несколько раз большее количество людей, не готовых воевать непосредственно, но поддерживавших «Аль-Каиду», и еще более жуткое исламское государство всеми возможными способами, разделявших их цели, задачи, одобряющее методы их достижения и готовое к участию в акциях протеста с насилием, например, с погромами западных компаний или нападений на посольства и консульства. В Египте, например, над посольством США в ходе акции протеста водрузили флаг «Аль-Каиды», а флаг США сорвали и тут же надругались над ним. Американцы закрылись в посольстве, и никто не пострадал, они сочли это своей победой, но майор хорошо знал, что никакая это не победа. Он слишком хорошо знал Восток, чтобы думать, что отсутствие жертв есть победа. Точно так же можно считать победой над насильником, если ты не сопротивлялась и он тебя не убил, а просто изнасиловал. Это было нечто схожее.
И майор не считал, что сопротивление арабов законное, потому что они оказывают его на своей земле тем, кто пришел сюда с задачей навязать свои ценности и правила. Да, они пришли сюда и их никто не звал, но точно так же и к ним, в их города, в их страны, пришли те, кто должен был жить здесь. Они пришли, пришли в большом количестве, и вовсе не захотели вести себя как гости. Они не стали интегрироваться или ассимилироваться в общество, которое приняло их из сострадания, они в большинстве своем даже не стали честно трудиться – нет, они сели на спину этому обществу, чтобы получать от него как можно больше, не давая ничего взамен и продолжая ненавидеть. Они разрушили собственные общества и собственные страны настолько, что вынуждены были бежать, но при этом они стали строить на своих новых местах жительства те же коммьюнити, какие у них были в их странах и которые довели их до катастрофы. Они продолжили поддерживать джихад и отправлять туда деньги, продолжили врать, воровать, нахлебничать, не строить ничего, кроме мечетей, и всеми способами загрязнять собственную среду обитания. Потом, как только их стало слишком много, дело дошло уже до требований не наряжать елки, не держать собак и не продавать игрушки в виде свиней – потому что это, видите ли, оскорбляет их религиозные чувства. Как только одно из их требований принимали, тут же следовали другие, еще более наглые и вызывающие. Это тоже было своего рода оккупацией, и в каждом крупном городе Европы, особенно в Лондоне, с каждой новой партией беженцев, с каждым новым боро, захваченным этой нечистью, жить становилось все более невыносимо. Они, как только в каком-то районе их накапливалось большинство, или меньшинство, но настолько активное, что этому никто не мог ничего противопоставить, вешали на стены плакаты «Здесь действуют законы шариата» и начинали патрулировать улицы шариатскими патрулями, так что казалось, будто они проиграли войну и попали под оккупацию. А как только происходило какое-то из ряда вон выходящее событие – полицейские застрелили одного из них при беспорядках, или драка со скинхедами закончилась трупами, – так тут же поднималось восстание, и все машины, все лавки, которые не принадлежали им или не платили им закят, методично сжигались. Так что майор не принимал никаких оправданий про оккупацию – его страна тоже была оккупирована, и он сражался с этим – просто не на своей земле…
Тренированным взглядом майор заметил вспышку с другой стороны дороги. Ракета пошла в темноту, оставляя дымный след. Судя по характеру следа, не ПРЗК, обычный РПГ, но если есть РПГ, значит, там не просто повстанцы, там, скорее всего, опытные джихадисты.
– Третий – Первому…
– Третий на связи…
– Пуск РПГ, подтверди…
– О’кей, у нас был входящий на девять, возможно, и РПГ. Мы увернулись.
– Я собираюсь взять их. Дайте картинку с «Комара».
– О’кей, перенаправляю птичку. Поторопитесь, сэр. Топливо на исходе, а на заправщик не приходится рассчитывать.
– Понял, раздел. Четверка, как принимаешь?
– Громко и четко, сэр.
– Я иду на ту сторону. Смотри внимательно.
Майор включил лазер в невидимом режиме и лучом лазера показал маршрут, которым он намеревался перебраться на ту сторону через горящие машины. Этот маршрут мог быть виден только тем, у кого были очки ночного видения.
– О’кей, я видел это, сэр. Прикрою.
– Выполненная работа – сигнал «плюс», после чего ты бросаешь байк и перебираешься на эту сторону. Я тебя прикрываю.
– О’кей, сэр.
– Без глупостей, ясно? Потом отступаем к вертолету.
– Да, сэр. Сэр… вам надо знать, что слева от меня, примерно сто метров, – трипл эй, зенитная установка. Там никого нет, но она не выглядит поврежденной, сэр.
Это было плохо.
– Что за установка?
– Спарка пулеметов на пикапе, сэр. Кажется, «Диско».
Майор навидался подобного. Начиная от банальной спарки «Диско», то есть «ДШК» в кузове пикапа или легкого грузовика, и заканчивая иранскими монстрами. Когда они действовали в Белуджистане, он сам, своими глазами видел установку из восьми (!!!) установок «ЗУ-23-2» на тяжелой платформе, работающих совместно. Для большинства самолетов такие штуки не опасны, самолеты просто держатся выше, а вот для вертолета это опасно.
– О’кей. Выведи ее из строя перед тем, как пойдешь. Просто несколько выстрелов.
– Понял, сэр.
– Без глупостей, – повторил майор, – я иду…
Выждав момент, когда слева от него что-то взорвалось… наверное, очередной бак, резкие звуки всегда отвлекают внимание человека, майор бросился бежать вниз со склона, молясь Богу, чтобы не упасть. Упав, он потеряет темп, не сможет пересечь открытый участок местности достаточно быстро и привлечет к себе внимание. Ничего из этого майор не хотел.
Но он не упал. В отличие от европейских дорог, здесь не было канавок для стока воды, потому что здесь почти не было дождей, а потому он быстро пересек открытое, освещенное отблесками пламени место и упал на колени между горящими машинами. Жар был такой, что, кажется, начала плавиться кожа, он упал на колени. Ему показалось, что впереди есть опасность, а времени отвлекаться на планшет не было, потому что опасность может появиться в любой момент, с оружием, и он должен быть готов мгновенно ответить. Мрачная ирония ситуации была в том, что на дворе была середина двадцать первого века, и каждый солдат мог подключиться к беспилотнику и видеть, что впереди, но он вынужден сейчас действовать так же, как и пятьдесят лет назад.
– Каваам! Каваам!
Впереди мелькнули серые тени, и он, пропустив их вперед, бросился за ними. Это были три человека, по меньшей мере у одного из них было оружие, и они несли две огромные упаковки, в каждой из которых было по семь ракет «РПГ-7» – он знал, что это такое, потому что такие же использовали спецподразделения НАТО. Они явно бежали к ракетной позиции, и он побежал за ними, потому что если за ними наблюдает снайпер, то, скорее всего, примет его за одного из своих, где три там, и четыре.
И как только он увидел ракетную позицию, то застрелил всех троих, они даже не подозревали о его существовании. И, пользуясь прибором ночного видения, открыл беглый огонь по боевикам на позиции…
Боевиков было всего трое, и один из них явно не амир, потому что у него был ракетный РПГ, опасный что для вертолета, что для любого солдата, потому майор застрелил его в голову. А вот двое могли быть теми, кто ему нужен, поэтому он открыл беглый огонь, целясь на уровне ног, паха и низа живота. Ранения там всегда болезненные и чаще всего моментально вышибают из строя, но при этом несколько минут чаще всего есть.
Со стороны дороги открыли автоматный огонь, по нему или нет – он не знал, возможно, по вертолету, пули шли выше. Он перебежал к сайту ракетчиков, понимая, как рискует, – если на одном из ублюдков пояс шахида, то он сейчас вместе с ними отправится к Аллаху. Но пояса скорее всего все же нет, потому что это не Афганистан…
– Маан анта? – проревел он, упав на колено рядом с одним из них.
– Аллаху акбар!
Майор изо всей силы ткнул глушителем в лицо… там еще коронка для разбития стекол, так что самое то, а потом добавил еще прикладом. Отпустив винтовку, выхватил пистолет и прицелился во второго, тот закричал, взмолился:
– Аржук, ла татлек алнар алай!
Майор выстрелил, и боевик упал, лицо его, до того белое, мгновенно окрасилось темным.
Умоляющий не убивать был ему не нужен.
– Четверка, плюс, иди ко мне. Первый, ты нам нужен, Первый…
Он увидел через дым и пламя людей с оружием на той стороне, вскинул винтовку и начал стрелять.
– Первый, здесь Третий, как слышишь?
– Тройка, слышу тебя. Мы рядом, но топливо на пределе.
– Подберись как можно ближе, повторяю, как можно ближе.
– Тебя понял, Тройка.
Что-то метнулось в его сторону, он вскинул винтовку и только тут понял, что это американец на электробайке.
– Сукин сын, ты что творишь?!
– Сэр, у меня дома был такой же. Жаль бросать.
– Грузи его…
Их заметили. Очередь прошла рядом.
– За холм! Тащи его!
Американец, таща в поводу мотоцикл, а майор – пленного моджахеда, поползли вверх, чтобы перевалить через холм и скрыться от пуль. Теперь они были уязвимы, и уязвимы сильно. Когда они были у самой вершины и в майора попали, по меньшей мере, дважды, но оба раза в защиту, над ними пролетело что-то и через секунду лопнуло огненной вспышкой за спиной, а их бросило вперед, они перелетели через гребень холма и покатились вниз вместе с мотоциклом и вместе с бородатым…
– Твою же… мать!
Американец пришел в себя первым – он был моложе и, по всей видимости, в него не попали. Он перехватил шевелящегося моджахеда, перевернул его и привычно связал руки одноразовой пластиковой полоской с замком.
– Как вы… сэр?
– Хреново… кхе… что это было?
– Третий, здесь Первый… как вы?.. выйдите на связь.
– Первый… что это было?..
– Мы решили прикрыть вас… ракетный пуск.
– Сукины… дети… мать… вашу…
– Сэр, мотоцикл. Помочь?
– Пошел… на хрен.
Майор угнездился на мотоцикле, бородатого поместили между ними. Явный перегруз.
– Поехали… на хрен…
Их заметили и с нескольких точек на низком валу открыли огонь. Но они уходили. Пуля попала в рюкзак и едва майора не сшибла с мотоцикла, но он удержался… он был старый и жилистый сукин сын, выбиравшийся и не из таких переделок. Потом вертолет прошел над ними, едва не сбив воздушным потоком, и с вертолета работал пулемет на подавление.
– Третий, мы забираем вас! Подходите слева.
– Черт… понял вас… иду слева…
Вертолет завис над самой землей, они подъехали слева… черт знает сколько пришлось бы им идти, не будь у них мотоцикла… и скорее всего, уходи они пешком, на своих двоих, кто-то из них был бы ранен. Первым в салон свалили пленного бородатого, затем взобрался майор Мартин. Потом американец передал ему мотоцикл и, уцепившись за протянутую руку, взобрался сам. Вертолет уже шел вверх, щедро сея смерть…
– Черт… все целы?
Американец привалился спиной к стенке, отделяющей десантный салон от хвоста машины.
– Черт…
– Кто на пулемете?
– Эй, кто на пулемете?!
– Я, сэр! – крикнул один из офицеров… разведки, кажется.
– Какого черта… Бонни. Тебе нельзя играть в настоящие игры… только в компьютерные.
– Да пошел ты… хочешь – садись.
– Не…
Вертолет уносил их в ночь от разгромленной дороги.
