Риад, бывшая Саудовская Аравия.
20 июня 2031 года
Мы непременно испытаем вас незначительным страхом, голодом, потерей имущества, людей и плодов. Обрадуй же терпеливых, которые, когда их постигает беда, говорят: «Воистину, мы принадлежим Аллаху и к Нему вернемся». Они удостаиваются благословения своего Господа и милости. Они следуют прямым путем.
Коран 2:155–157
Сегодня произошло нечто такое, чего здесь не происходило уже больше года… да что там больше года.
Для офицеров в министерстве обороны отменили обязательные молитвы.
Собственно говоря, и до того, как все это началось, молитва была обязательна, и во время намаза все работы прекращались и каждый, кто не был слишком загружен, расстилал коврик и предавался молитве. Но после революции в министерстве прошли чистки, заседала специальная комиссия, состоявшая из наиболее ревностных сотрудников мутавы и имамов, офицеров, которые не смогли продемонстрировать достаточные познания в шариате, с позором выпроваживали из министерства, срывая погоны. Среди самозваных судей были и люди, знакомые генералу, и он только потом понял, что они в действительности делали. Символически унижая военных и высылая их из страны, они ограничивали расправу над ними только этим, и многие остались пусть унижены, но живы. Иначе бы их растерзала толпа.
Толпа…
Генерал Валид Аль-Шихри, кадровый военный и представитель бедуинского племени шихри, видя толпу, впадал в холодную ярость. Но эта ярость была и хорошо контролируема – он учился в США, а американцы научили его контролировать ярость. Родовитый бедуин, представитель известного и уважаемого племени, кадровый военный, он с детства впитал представления об иерархии. Каждый должен знать, кому он подчиняется. Каждый должен знать, где его земля. А та восставшая чернь из Пакистана и прочих Аллахом забытых мест, посмевшая восстать и требовать таких же прав, как бедуины…
И это не говоря о йеменских бандах, которые грабили и даже не скрывали этого. Нищие, как церковные крысы, они хапали все, до чего дотягивались их грязные руки, вели себя как собака, оказавшаяся в мясной лавке, когда там не было хозяина. Грабили жадно, дико, боялись не успеть. Не отставали и гастарбайтеры – они, как дети, радовались тому, что и они теперь могут быть там и делать то, что раньше было доступно только подданным Его Величества.
Мрази…
Конечно, генерал не слишком-то поддерживал монархию, особенно в последнее время. Раньше она была оправданна и давала какую-то стабильность, но не сейчас, когда на троне была форменная чехарда. Конечно, принцы, рвущиеся к власти как животные к кормушке, было малоприятными личностями, но у генерала основными претензиями к ним были не эти. Они могли бы и дальше воровать в рамках того, что было даже после падения цен на нефть, но они должны были остановить чехарду на троне, выбрать кого-то, кто мог править довольно долгое время, и подчиниться ему. Ради интересов государства. Но раз они не смогли сделать это даже перед лицом смертельной опасности, генерал поддержал первый переворот.
Генерал Валид Аль-Шихри теперь был одним из немногих кадровых военных, оставшихся в распоряжении Коалиционного правительства (так это теперь называлось), у него были под рукой боеспособные соединения, и он был уважаем племенами. Все это в совокупности позволило ему занять пост министра обороны и обезопасить свое положение настолько, насколько это возможно в озлобленной крысиной стае. Но он видел, что конец их близок и скоро настанут события, которые покончат и с ними со всеми, и со страной.
Если они не найдут способ переломить ситуацию.
Аль-Джиди, гражданский вождь переворота и их духовный лидер, верховный муфтий Бин-Салем, в общем понимали, что происходит, не могли не понимать. Они использовали риторику и законы шариата, которые на словах принимались всеми, но на деле две трети из тех, кто находился в стране, ждали совсем другого. По шариату один мусульманин не может грабить другого мусульманина. А вот как быть, когда у одного мусульманина «Роллс-Ройс», а у десяти других не хватает даже на еду для детей, – вот об этом Коран не говорит ничего. Пока с грабежами как-то боролись, частично революционные гвардейцы, частично армия, частично те из богатых людей, кто еще остался, и их наемники. Но котел был полон пара и вот-вот готов был взорваться. Гастарбайтеры и йеменские бандиты, получив доступ туда, куда раньше доступа не имели, были поражены роскошью, и на их фоне собственная нищета казалась еще более несправедливой. Каждая отрубленная за воровство рука, каждый расстрелянный наемниками бедняк-гастарбайтер множили ненависть, причем объектом ненависти была уже не власть, а саудовский народ в целом. Пока речами и репрессиями, страхом перед наказанием удавалось держать ситуацию под контролем. Но рано или поздно среди массы голодных появятся свои пророки. Они скажут не то, что написано в Коране, а то, чего хочет услышать большинство.
И тогда им конец…
Кортеж генерала, целиком состоящий из сильнобронированных машин американского производства, пробивался через некогда чистые и ухоженные улицы Риада. Теперь на них чего только не было, начиная от угнанных дорогих джипов, на которых ездили те, кто до этого не мог позволить себе машину вообще, и закачивая мотороллерами и ослами.
Как раз такой осел перегородил дорогу, и кортеж начал объезжать его. Генерал выругался.
В здании министерства обороны, наиболее новом и современном, сданном в эксплуатацию только семь лет назад, собрались все, это было видно по машинам, припаркованным у здания. Вон даже «Лэнд Круизер» зеленого цвета стоит – это машина Аль-Джиди, политического лидера переворота. Ее взяли из гаража Его Величества, но на этой машине ездил не сам король, ездила его охрана. По требованию бывшего адвоката его перекрасили в цвет ислама – зеленый. Перекрашивали быстро, и получилось не очень – краска уже отслаивалась…
Генерал в сопровождении верных ему людей, среди которых были только люди его племени, поднялся на верхний этаж. Там в кабинетах с прозрачными крышами сидело революционное руководство, Временный революционный совет, в том числе и сам Аль-Джиди. Министерство обороны выбрали как революционный штаб по трем причинам: оно было самым новым и современным среди правительственных зданий, оно было большим и удобным, хорошо охранялось, и оно не было королевским дворцом. По политическим соображениям ВРС не стал занимать ни один из королевских дворцов и отдал их на разграбление, чтобы хоть немного утолить жажду справедливости простого народа.
Генерал вошел в зал для заседаний, оставив охрану в коридоре. Там уже собрались все, в том числе и Аль-Джиди…
– Вас-то мы и ждем, генерал…
Генерал спокойно сел на свое место.
– Как вы это объясните?
– Что именно?
Маленький, подвижный Аль-Джиди вскочил с места и воздел руки к небу. Генералу он казался дешевым актером, но, надо сказать, говорить и заводить публику он умел.
– Какие-то бандиты… контролируют наши нефтеприиски!
– Это еще что, – сказал генерал, – по моим данным, там тайно высаживаются иранские силы!
– О Аллах, и вы об этом так спокойно говорите?!
– Готов выслушать предложения…
«Или вы полагали, что войдете в Рай, не испытав того, что постигло ваших предшественников? Их поражали нищета и болезни. Они переживали такие потрясения, что Посланник и уверовавшие вместе с ним говорили: «Когда же придет помощь Аллаха?» Воистину, помощь Аллаха близка» (2:214).
Совещание продлилось примерно час с небольшим, потом прервалось. Перерыв был связан с тем, что лихорадочно устанавливали связь с Меккой, с великим муфтием, и так и не могли установить.
В этот час стороны обменялись дежурными обвинениями, после чего с грехом пополам начали придумывать, что делать дальше. Фантазия сильно ограничивалась тем, что наиболее боеспособные части были сконцентрированы у крупных городов, таких как Риад, Джидда, Мекка и Медина. И если их бросить на фронт, то может тут же начаться массовый грабеж. Или того хуже – переворот.
Понять, как взят под контроль комплекс, защищающий основной нефтяной район, они тоже не могли. Главный операционный зал еще действовал, с операторами была связь, техники пытались восстановить управляемость системы, но, как подозревал генерал, ломали ее еще больше…
В ожидании, пока не настроят связь, генерал вышел из кабинета, чтобы хоть какое-то время не видеть тех, с кем он волей Аллаха оказался на одном тонущем корабле. Один из телохранителей протянул ему пакетик – генерал имел слабость к финикам, ему доставали разные – турецкие, ливанские, иранские. Генерал отошел в сторону с пакетиком… подумалось, что надо куда-то бросать косточки, финики были с косточками. Но пол был изгажен так, что генерал стал просто бросать их на пол. Болела голова, как птица в клетке, билась мысль: «Что делать… Что делать… Что делать?» Да пульсировала некогда раненная нога.
Генерал перенес вес на левую ногу, но тик не прошел.
Генерал Валид Аль-Шихри вдруг понял, что это телефон. Звонил телефон, спутниковый, поставленный на беззвучный режим. Он включил его, поднес к уху:
– Алло?
– Ты один?
Голос был смутно знакомым…
– Кто это?
– Твой друг. По Джихану. Вспоминай, не тормози…
Генерал вспомнил. Через Джихан, порт на самой границе с Йеменом, многие спаслись…
– Вспомнил.
– Ты один?
– Нет.
– Отойди куда-то в сторону. Есть серьезный разговор.
– Перезвони…
Генерал ткнул на отбой. Пошел в сторону двери… там стоял гвардеец, от него пахло потом. Генерал показал на дверь, тот открыл ее.
Мало ли, может, в туалет человеку надо…
Туалеты в министерстве обороны были европейскими, но уже загаженными донельзя. Генерал проверил одну кабинку за другой – на его счастье, никого не было. Включил телефон, и он тут же зазвонил вновь.
– Салам.
– Салам, друг. Да приведет Аллах в порядок дела твои.
– Думаю, нам сейчас только на Аллаха и приходится полагаться.
– Как твои дела?
– Если ты звонишь, значит, знаешь.
Отставной сержант двадцать второго полка усмехнулся:
– Верно. Знаю.
– Зачем звонишь?
– Хочу узнать, каковы ваши планы.
– Ваши или мои?
– Даже так…
– Да… ты один?
– Нет, я не один.
– Тогда передай трубку старшему.
– Это ПиЭм.
– Тем лучше…
Небольшой перерыв. Генерал чувствовал, как капли пота проступают на лбу…
В Лондоне премьер-министр посмотрел на директора MI6. Он отрицательно покачал головой. Посмотрел на министра иностранных дел. Тот сделал такое лицо, как будто при нем вслух оскорбили Его Величество.
И тогда ПиЭм взял трубку.
– Генерал Аль-Шихри?
– Так точно.
– С вами говорит премьер-министр Соединенного Королевства.
– Да, сэр.
– Первое, что я хочу сказать, – Соединенное Королевство не имеет никакого отношения к тому, что происходит на севере вашей страны. Поверьте нам.
– Очень жаль.
– Что, простите?
– Очень жаль, что не имеет.
– Генерал, боюсь, я не совсем понимаю вас.
Генерал выдержал паузу.
– Сэр, что вы от меня хотите?
– Цель моего звонка – наладить неофициальный канал связи между вашим и моим правительствами. Мы не можем допустить, чтобы были сделаны какие-то глупости.
– Сэр, у меня нет правительства. А все глупости, какие только возможно, уже сделаны.
– Объяснитесь.
– Сэр, если вы просто хотите получать информацию, я положу трубку, и на этом все. Мне это не интересно. Если вы поможете нам – полагаю, вы примете самое важное решение за всю свою жизнь…
– Продолжайте, – напряженно сказал ПиЭм.
– Сэр, власть в моей стране захвачена религиозными экстремистами и бандитами, которые не имеют ничего общего с саудовским народом. Они не жили здесь на протяжении веков, как мы, и не вправе требовать участия в политической жизни моей страны. Вы согласны с этим?
– Возможно.
– Сейчас у нас есть данные, что на севере, помимо ваших людей…
– Генерал, они не наши люди, – перебил ПиЭм.
– Неважно. Помимо тех, кто захватил пост управления, высаживаются боевики Корпуса стражей исламской революции. Их спецназ, силы Аль-Кодс…
В Лондоне была включена громкая связь. ДСО одними губами выругался. У министра обороны было такое лицо, как будто ему сообщили о неоперабельном раке.
– …В пятидесяти метрах от меня находится кучка фанатиков, они кричат о необходимости послать в бой народную армию и разбить собак рафидитов. Думаю, вы знаете, кто такие рафидиты, а если нет – спросите Барри, он вам расскажет. Я намерен поддержать все их безумные планы и бросить как можно больше революционных гвардейцев в бойню, на иранские силы и на позиции тех людей, что захватили комплекс. Чем больше их там перебьют, тем лучше. Когда наиболее агрессивные части революционеров будут за пределами столицы, я намерен взять власть в стране. И тут мне нужна будет помощь британцев. Чтобы удержать власть. Прежде всего ВВС и спецназа.
– Вы понимаете, что такие вопросы не решаются по телефону.
– Да, понимаю, сэр. Но выбора у меня нет. Сейчас или никогда. Вы должны понимать, я ставлю на кон свою жизнь.
В Лондоне ПиЭм оглядел людей, собравшихся в зале заседаний КОБРы. Все, кроме одного, отвели взгляд.
«Одним» был Барри Эйслер.
– Итак. Да или нет, сэр?
– Да, – донеслось из трубки.
Генерал с шумом выдохнул:
– Отлично. Я перезвоню на телефон Барри, когда это будет возможно.
– Мы посылаем авианосец и носитель с морскими пехотинцами.
– Отлично, сэр. Вы не пожалеете, клянусь.
ПиЭм в напряженном молчании передал трубку назад, ее мгновенно взяли. Тишину можно было резать ножом.
– Кто хочет высказаться? – спросил он.
После еще нескольких секунд напряженного молчания заговорил министр иностранных дел, должность которого в Великобритании именовалась «генеральный директор Форин-Офиса».
– Сэр, – сказал он, – правительство Его Величества не признало правительства Саудовской Аравии после свержения монархии и официально считает дом Саудов правящим домом в изгнании. Полагаю, что поддержка мятежного генерала еще больше навредит нашим позициям на Ближнем Востоке…
– У нас нет никаких позиций, – сказал ПиЭм, – просто нет. Мы не имеем никаких рычагов воздействия на ситуацию, помимо грубой силы. Что-то еще?
– Сэр, полагаю, что это опрометчивое и скоропалительное решение.
– Спасибо. Прошу вас покинуть совещание.
Генеральный директор Форин-Офиса резко встал и, ничего не сказав, вышел.
– Еще кто-то желает высказаться?
…
– В таком случае нам нужен план операций. Точнее – планы. История сдвинулась с мертвой точки, джентльмены. И я не желаю упускать шанс…
«Мы непременно подвергнем вас испытанию до тех пор, пока не узнаем тех из вас, кто сражается и проявляет терпение, и пока не проверим ваши вести» (47:31).
В министерстве был установлен современный коммуникационный центр, в котором были и имажоры последней модели. Сейчас несколько человек стояли и смотрели в глаза духовному лидеру и верховному муфтию Саудовской Аравии Абдалле бин-Салему, известному как Бич Неверных. Он был верховным муфтием со сравнительно недавнего времени, а до того он был главой комиссии по изучению деяний праведных ансаров, потому что выступать на публике ему было запрещено. Его выступления отличались такой степенью агрессии и ненависти, что королевское правительство не хотело, чтобы он выступал.
– …вы спрашиваете меня, что вы должны делать? Спросите Аллаха Всевышнего, что вы должны делать!
…
– Проклятые кяфиры, и рафидиты, потомки собак и ослов, ступили на священную землю, по которой ступала нога пророка Мухаммеда, салаъху алейхи уассалям! Тем самым они еще раз доказали свою преступную сущность и то, что они друзья одни другим. Каждый правоверный, где бы он ни был, обязан выступить джихадом против кяфиров и рафидитов, осквернивших нашу святую землю своим омерзительным присутствием, и не останавливаться, пока все они не будут убиты! Таково желание Аллаха!
Аль-Джиди склонил голову:
– Ваши слова, уважаемый шейх, вселяют в меня уверенность в том, что мы идем по пути Аллаха и не отклоняемся от него, но не могли бы вы издать фетву…
– Завтра с утра вы получите ее. Аллаху акбар!
– Мухаммад расуль Аллах.
На следующий день уже с самого раннего утра были включены установки, которые Саудовская Аравия еще во времена нефтяного богатства закупила для крупнейших своих городов. Эти установки позволяли с помощью лазерных технологий создавать громадные визуальные представления в трехмерном изображении в небе над городом. Таких установок не было ни у кого, подобные использовались при концертах ведущих артистов под открытым небом и на стадионах, но установок такой мощности не было ни у кого.
Сначала показали кадры недавнего времени – войну в Сирии, битву за Багдад и прочие войны суннитов с шиитами последнего времени. Все это показали в подборке с тщательно разработанной визуализацией. Потом над городами появилась громадная фигура великого муфтия – на вид она была метров сто и выглядела так, как будто муфтий был живой. Он прочитал фетву, из которой следовало, что земли мусульман подверглись нападению, и теперь обязанность джихада является фард айн для каждого мусульманина. Каждый мусульманин должен лично принять участие в битве, и запретить это ему не могут ни родители, ни кредиторы, как это бывает в мирное время. Великий муфтий призвал истребить всех рафидитов до последнего человека с тем, чтобы наш мир больше не оскорбляло их омерзительное присутствие. Сказав такое, великий муфтий растворился в большом облаке, которое поплыло на северо-восток…
К месту джихада…
