Как только дверь закрылась, Эспель вытащила что-то из кармана и кинула Каре. Посмотрев на маленький, холодный, неожиданно тяжелый предмет, та вздрогнула: на ее ладони лежал Глаз Гутиерра!

Девушка изумленно пялилась на него несколько секунд, прежде чем осознала, что сердцевина шарика тускла и неподвижна, а по одной стороне змеится небольшая трещинка.

– Где ты его взяла? – она вертела штуковину в руках, изучая ее.

Эспель немного смущенно улыбнулась:

– У мамы, – ответила блондинка. – Подарок на День отражения. Это игрушка, графиня, купленная легально. Я везде его с собой ношу. Надолго им никого не обманешь, но он правильного размера и издалека… – она пожала плечами. – Я подумала, он может оказаться полезным, чтобы подменить настоящий глаз.

Кара критически прищурилась:

– Без трещин было бы лучше.

– Мне вернуться во времени и попросить себя десятилетнюю играть поосторожнее? – едко поинтересовалась Эспель.

Плюхнувшись на край кровати, она покосилась на закрытую дверь.

– И что тебе сказала Кейс? – поинтересовалась верхолазка, подтянув коленки к подбородку и обняв их.

– Полагаю, то же, что и тебе, – ответила Кара. – «Ты там не была и ничего не видела. Любое сходство прошлой ночи с чем-либо иным, кроме очередной террористической атаки Безликих, случайно, и, скорее всего, стало следствием нервного перенапряжения, вызванного приближением Ночи Розыгрыша». Ох, а еще она сказала тебя повысить. – Кара подняла голову, оторвавшись от расковыривания кутикулы: небольшого саморазрушения, от которого уже несколько месяцев воздерживалась. – Я тебе вообще что-то плачу?

Эспель выдавила улыбку:

– Нет, по сути, не платишь. Хотела с тобой об этом потолковать, да все как-то недосуг: дела, дела.

– Типа как меня прирезать?

– И спасти твой зад от кирпичной грозы.

– Ну, если ты намерена отвлекаться на подобные пустяки… – Кара нарочито равнодушно пожала плечами.

Улыбка Эспель переросла в смех. На мгновение показалось, что они могли бы находиться где угодно, например, дома. Две подруги, смеющиеся, сидя на кровати посреди ночи. «Вот только здесь все по-другому», – подумала Кара, глядя, как на щеках Эспель проступают симметричные ямочки. Она никогда ни на кого так не смотрела, даже на Бет. Бет была безопасностью. Бет была домом, Кара знала ее лучше, чем кто угодно. Находиться рядом с Эспель оказалось совсем по-другому: изучать ее черты и формы напоминало открытие, заставлявшее что-то неизвестное и захватывающее разрастаться в Кариной груди.

Наконец, улыбка Эспель поблекла.

– Эти… штуки, прошлой ночью… – проговорила она и замолчала. Ее глаза остекленели.

Кара узнала это выражение. Ей и самой случалось так смотреть: взглядом человека, чей мир пошатнулся. Действительность, которую она всегда признавала, утекала, словно воздух из поврежденного самолета. Камнекожие люди, едва не забравшие ее, оказались так же чужды Эспель, как когда-то сама Эспель – Каре. Ее захватило, пусть и на несколько секунд, что-то иное.

Кара переплела свои пальцы с пальцами верхолазки. На тыльной стороне ладони проступили шрамы, когда она сочувственно сжала руку.

– Люди, – тихо поправила она, – не «штуки».

Эспель подняла глаза:

– Ты их знаешь?

– Не их конкретно, но похожих. Да.

– Расскажи мне, – требовательно попросила Эспель.

Голод в ее голосе поразил Кару, но она знала его источник: эти «штуки» чуть ее не убили, и теперь девушка была полна решимости их понять. Слегка вздрогнув от силы взгляда блондинки, Кара начала рассказывать:

– Однажды я видела их в Старом Городе, у Святого Павла. Там была стройка, и я… я видела, как они умирают. Обычные люди – мирные жители, полагаю, – но, похоже, те, что напали прошлой ночью, – солдаты. Уж больно они вышколены: даже плавая под полом, держат строй. Думаю, у них было задание, миссия – они забирали не всех подряд.

– Только иммигрантов, – пробормотала Эспель.

– Чего бы они ни хотели, вновь прибывшие этим обладали, – согласилась Кара. – Они хватали их, но не убивали… ты тоже заметила? Рыцарей, врачей – этих просто приканчивали, но иммигрантов целыми и невредимыми тащили под… под… – она затихла, уставившись на возвышающиеся рубцы на тыльной стороне ладони. Потом, поняв, тихонько охнула и резко откинулась на кровати.

– Что такое? – встревожившись, спросила Эспель.

– Пол, – тихо проговорила Кара. – Когда они нырнули обратно, он не полностью восстановил форму. Осталась рябь, – девушка перевернула руку, – шрамы. Я не видела их в новостях о нападениях на другие станции, потому что полы там разворотило взрывчаткой, но прошлой ночью…

– Ладно, пол рябил, – перебила Эспель. – И что?

– А то… Я видела туалет, из которого утащили Парву… пол покрывали такие же рубцы. – Она тяжело выдохнула, словно могла столкнуть вес, который вдруг почувствовала на груди. – Вот почему они ее забрали… искали вновь прибывших. Моя сестра у этих существ.

Внезапно ее разум переметнулся к Парве, утаскиваемой под пол отраженного туалета, к бетону, перетекающему по ее коже, словно плотная вода. Кара содрогнулась от ужаса, который сестра, должно быть, испытывала.

– Гранаты, – прошептала Эспель.

– Что?

– Гранаты. Ты сказала: другие станции в новостях разрушили взрывчаткой. Прошлой ночью, когда появилось подкрепление, Рыцари прискакали с гранатометами. Когда они выстрелили, гранаты типа… зарылись в землю, прежде чем шарахнуть. Не видела? Они подготовились: знали, с кем имеют дело, потому что уже сталкивались с ними прежде. Долбаное зеркало! – выругалась она. – Нас занесло на какую-то тайную войну?

«Тайная война, – подумала Кара. – Что за дурная привычка!»

Эспель уже рылась в кармане в поисках телефона.

– Надо предупредить Гаррисона, – сказала она. – Наши люди прямо сейчас ищут твою сестру. Что если кто-нибудь из них найдет ее, а эти штуковины окажутся рядом? Глаз Гутиерра или нет, это не стоит того, чтобы хоронить их заживо.

Эспель попыталась встать, но не смогла: Кара по-прежнему крепко сжимала ее запястье. В другой руке Кара держала копию шарика, замерцавшего, когда она подставила его под лампу.

– Что ты сказала?

– Глаз или не глаз, Гаррисон должен отменить…

– Глаз или не глаз, – эхом повторила Кара. – Я. – Она тяжело выдохнула, выпуская запястье Эспель. – Я такая тупая… нет, не так: ты такая тупая. – Она ткнула пальцем в Эспель. – Я-то еще три дня назад ни разу не слышала о чертовом Глазе Гутиерра. Но ты же из тех, кто собирает сувениры с десяти лет…

– О чем это ты?! – возмутилась Эспель.

– Аппарат, Лотерейный Аппарат. Подумай о нем. Как он работает?

– Он сканирует победителя, а потом Глаз проверяет все зеркала в городе, ища совпадения… – блондинка замолчала и уставилась на Кару.

– Ты сможешь с ним управиться? – спросила Кара.

Верхолазка нерешительно кивнула, потом – с большей уверенностью.

– Каждую Ночь Розыгрыша по телеку показывают весь процесс крупным планом… я смотрела, как это делается, каждый год.

Предвкушение казалось тонкой корочкой льда под кожей.

– Тогда мы знаем, как найти ее, – проговорила Кара. – Девушку, с которой я делю одно лицо.