Публий Квинтилий Вар сидел за столом в кабинете легата Гая Нумония Валы, который занимал с момента своего приезда в Ветеру. Хотя красная туника на нем была самого высокого качества, сам он был невзрачного вида коротышкой с редеющими седыми локонами и небольшим брюшком. Несмотря на роскошную обстановку: тяжелую деревянную мебель, дорогие бюсты императора и причудливые канделябры, – кабинет этот давил на него, словно тюрьма.

– Мы закончили? – спросил Вар, отлично понимая, что нет. Ведь перед ним на столе еще высились груды свитков и табличек.

Его секретарь, Аристид, упитанный раб-грек, который помогал ему вот уже многие годы, театрально вздохнул.

– Нет, господин. Мы не просмотрели еще и половины документов.

Вар потер усталые глаза.

– Знай я, что буду всю жизнь перебирать бумажки, честное слово, я избрал бы другую карьеру, – проворчал он.

Стоявший за его левым плечом Аристид промолчал.

– Только не смотри на меня так, – сказал Вар, резко повернув голову.

– Как именно, господин? – Лицо Аристида было каменной маской.

– С недоверием, когда ты выгибаешь бровь.

Уголки рта Аристида слегка шевельнулись.

– Я не уверен, что понимаю тебя, господин.

– Лжец. Просто я тебя не поймал, – улыбнулся Вар. – Ты ведь прекрасно меня знаешь, Аристид.

По лицу раба промелькнуло что-то вроде самодовольства.

– После стольких лет, господин, было бы странно, если б я тебя не знал.

– В целом у меня нет причин быть недовольным, – признался Вар. – По возвращении из Сирии я только и делал, что жаловался на безделье. Когда Август пару лет назад предложил мне наместничество в Германии, я был вне себя от радости. Подумать только: я – наместник одной из самых главных провинций империи! Уж лучше это… – он указал на ворох документов, – нежели маяться бездельем и выслушивать вечные жалобы жены по поводу цен, которые заламывает портной за ее наряды.

– Да, господин, работа – твое единственное спасение.

– Ты прав, – согласился Вар. – Принеси-ка моего любимого старого галльского вина, и мы с тобой быстро справимся с остальными бумагами.

Несмотря на бодрые слова хозяина, Аристид отметил про себя, что тот просит принести вина, хотя время едва перевалило за полдень. Впрочем, свои мысли он, как водится, оставил при себе. Подозвав стоявшего у дверей раба, грек велел ему принести вина.

К тому времени когда Вар осушил первый кубок, они разделались с горой писем от Луция Нонния Аспрената, легата гарнизона в Могонтиаке, что в двухстах милях выше по течению реки от Ветеры. Аспренат, племянник Вара, был умелым администратором; его письма содержали четкие донесения и просьбы, с которыми было легко работать. Наместник продиктовал Аристиду ответы. Секретарь на вощеной табличке записал основные мысли, чтобы потом на их основе составить полный текст письма. Покончив с отчетами племянника, Вар взялся за новую груду бумаг – в основном жалобы местных германских вождей. Была здесь и настоятельная просьба командующего лагерем в Ализо прислать полевого хирурга, а старший офицер форта в Конфлуэнтесе просил о поставках железа и бронзы. Один торговец из Бонны жаловался на вымогательство со стороны солдат, когда он провозил свои товары через город. «Когда я возмутился, – писал торговец, – меня, словно бездомного пса, побили прямо на улице. Когда же я пожаловался начальнику гарнизона, тот рассмеялся мне прямо в лицо. Пребывая в отчаянии, я, римский гражданин, взываю к тебе, Публий Квинтилий Вар, как к представителю самого Августа, и прошу лишь о справедливости».

– О боги! – с легким раздражением вздохнул Вар. – Что мне с этим делать?

Аристид вновь промолчал. Скорее всего, торговец говорит правду. Такое было в привычках солдат, охранявших дороги империи: они вымогали у проезжавших купцов плату за проезд и избивали тех, кто отказывался давать мзду. Аристид это знал. Знал и Вар.

Наместник на миг задумался.

– Напиши начальнику лагеря в Бонне. Вели ему снова принять торговца, но только с уважением, и внимательно выслушать его жалобу. Если выдвинутые им обвинения подтвердятся, пусть ему вернут украденное или компенсируют потери за счет казны гарнизона. Если же нет, пусть начальник отдаст солдатам неофициальный приказ в следующий раз не быть такими жадными. Также напиши письмо торговцу, вырази сожаление по поводу имевшего место недоразумения. Однако не признавай того, что римские солдаты обошлись с ним некрасиво. Вместо этого сообщи ему, что я велел начальнику гарнизона выслушать его жалобу еще раз и непредвзято во всем разобраться. – Вар подождал, пока Аристид запишет на табличке его указания. – Ну как, все записал?

– Разумеется, господин, – с легким вздохом ответил грек.

– Отлично. – Вар со злостью посмотрел на оставшуюся гору корреспонденции. – Хотя я и буду скучать по уюту постоянного лагеря, хотелось бы поскорее покинуть это место.

– Ты имеешь в виду наш летний поход на восток, господин? – уточнил Аристид. На сей раз он даже не стал скрывать своего разочарования.

– Да, три месяца хорошей погоды и охоты, а бумажная канитель пусть подождет. Правда, во время похода все равно придется вести амбарную книгу, но это пустяки по сравнению с той горой бумаг, которые я получаю здесь. Думаю, ты справишься сам. Знаю, когда мы вернемся сюда осенью, здесь на столе будут выситься горы документов, но мне наплевать. – Заметив хмурое лицо Аристида, Вар усмехнулся. – Не переживай, твои любимые горячие ванны от тебя не уйдут – по крайней мере, время от времени я их тебе обещаю. Пусть ты и раб, но только не говори, что я о тебе не забочусь.

– Заботишься, господин, за что я всячески благодарен тебе, – ответил Аристид, слегка приободрившись.

– Кстати, я помню свое обещание. Как только закончится срок моего наместничества, ты получишь вольную. Ты верой и правдой служил мне, и я должен тебя отблагодарить.

– Публий Квинтилий Вар, – произнес Аристид, расплываясь в улыбке от уха до уха, – о таком хозяине, как ты, можно только мечтать. Прими мою благодарность. – Грек почтительно поклонился.

– То есть теперь ты согласен сопровождать меня в германскую глушь? – с улыбкой спросил Вар.

– Скажи, господин, а там будут сражения?

Вар не стал пенять Аристиду за его трусость. В конце концов, грек – секретарь, а не солдат.

– Вряд ли. На том берегу пока спокойно. Кроме того, нас будут сопровождать десять тысяч легионеров. Ни один дикий германец, если он в своем уме, не сунет носа даже на расстояние нескольких миль от лагеря.

Похоже, его слова успокоили Аристида.

– Отлично, господин.

– А теперь снова за работу. – Вар взял со стола деревянную табличку и, сломав печать на бечевке, скреплявшей две ее половины, раскрыл и начал читать. – А, это от командира лагеря в Фекционе! Новости хорошие, он ничего не просит. Приятное разнообразие после всех этих жалоб и просьб.

– Что же он пишет, господин?

– Что вверенный ему флот – триремы, биремы и транспортные суда – в хорошем состоянии. На ближайшие месяцы он передает его в мое распоряжение и ожидает моих дальнейших приказов. – Вар потер пальцем губы. – Как жаль, что этим летом у меня не будет повода проведать его… Ладно, ничего страшного. Лучше иметь ненужные корабли, чем вообще никаких.

– Верно, господин. А что написать в ответ?

– Похвали его за готовность флота. В настоящее время особых планов на его счет у меня нет. Пусть он продолжит обычное патрулирование прибрежных вод и местных водных путей. Сообщи ему, что этим летом состоится марш-бросок на восток, куда я беру собой Семнадцатый, Восемнадцатый и Девятнадцатый легионы. Как только налоги и урожай будут собраны, мы вернемся на зимние квартиры на берег Ренуса. Вскоре после этого он может ожидать мой приезд.

Вар ждал, пока Аристид закончит записывать на восковую табличку полученные указания, когда раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнул он.

Это был один из двух легионеров, несших караул снаружи. Шагнув внутрь, солдат отсалютовал.

– Господин, тебя хочет видеть новый трибун.

– Опять? – Вар недоверчиво выгнул бровь и покосился на Аристида. Тот едва заметно пожал плечами.

– Пусть войдет! – распорядился наместник.

В кабинет вошел трибун. Сделав несколько шагов к столу Вара, он вытянулся в струнку и отдал салют.

– Старший трибун Луций Сей Туберон прибыл!

– Трибун, – произнес Вар, глядя в голубые глаза Туберона.

У вошедшего были светлые кудри и точеный подбородок. Кираса и сапоги начищены до блеска и сияют ярче, чем на параде. Смазливый щеголь – это еще не солдат, подумал Вар, однако уже в следующий миг мысленно одернул себя. «Будь справедлив, это первое военное назначение мальчишки. Он молод, полон воодушевления. Ему хочется доказать окружающим, какой он бравый солдат. Ты ведь сам когда-то был таким же».

– Я пришел не вовремя? – спросил Туберон, глядя на горы документов.

– К наместнику невозможно прийти вовремя. Возможно, когда-нибудь ты поймешь это на собственном опыте.

Обычно Вар старался узнать как можно больше о новых офицерах еще до их прибытия в лагерь. Туберону было всего семнадцать – слишком юн для старшего трибуна, зато из знатной семьи. Что еще важнее, его отец – хороший знакомый Августа, что многое объясняет. Иначе как бы этот сопляк попал в Восемнадцатый легион, да еще вторым после командира? Если этот Туберон ничем не запятнает себя и в ближайшие лет десять покажет, что не лишен способностей, а также при условии, что его семья не попадет в немилость, есть все основания полагать, что он дослужится до поста наместника провинции. Вар очень надеялся, что Туберон окажется «управляемым». Можно подумать, мало у него забот! Не хватало ему возиться с очередным испорченным зазнайкой!

– Если тебе сейчас неудобно, господин, то я…

– Останься, – приказал Вар. – Небольшой перерыв в бумажной работе мне не помешает.

– Спасибо тебе, господин.

– Что привело тебя ко мне?

– Я здесь всего несколько дней… – Туберон не договорил.

– Надеюсь, ты уже обустроился? Или тебя не устраивает твоя квартира?

– Что касается квартиры, все прекрасно, спасибо тебе.

– Наверное, тебя шпыняет легат?

– Нет, господин. Он всячески помогает мне, вводит меня в курс дела…

– Значит, это кто-то из центурионов? Обычная история. Ветераны-центурионы свысока посматривают на юных чванливых аристократов, которые прибывают из Рима, чтобы ими командовать. Или это кто-то из младших трибунов?

– Дело не в этом, господин.

– Тогда в чем? – Вару стало и впрямь любопытно.

– Слишком тихо и спокойно, господин. Никаких… неприятностей.

Ага, вот оно что, улыбнулся про себя наместник.

– Но ведь это хорошо, трибун. Покой нужно ценить. Это значит, что империя может вести свои дела без каких-либо помех.

– Оно, конечно, так, господин. Просто я…

– Тебе не терпится в бой? – спросил Вар, вспомнив свои первые годы в армии.

– Да, именно, господин!

Аристид презрительно фыркнул. Наместник сделал вид, что не услышал этого.

– Трибун, тебе служить здесь самое малое год. Иными словами, у тебя еще будет возможность в ярости помахать мечом.

Туберон разочарованно кивнул.

Ох уж эта юношеская горячность, подумал про себя Вар. Кстати, на ней можно будет сыграть. В конце концов, у парня хорошие связи…

– А чем бы ты хотел заняться? Может, патрулировать тот берег реки?

– Это было бы прекрасно, спасибо тебе, – ответил Туберон, просияв.

– Ну что ж… В таком случае поручаю тебе доставить мои новые приказы начальнику лагеря в Ализо. Это в двух днях пути на восток отсюда, на берегу реки Люпии. По пути ты минуешь несколько поселений. Думаю, тебе будет только на пользу узнать поближе, что такое Германия и ее племена. Надеюсь, обойдется без неприятностей. Доставишь начальнику лагеря мои письма и с его ответами вернешься назад.

– Спасибо тебе огромное, господин.

– Думаю, когорты с тебя хватит. Я поговорю с Валой; пусть он поставит во главе ее надежного, опытного центуриона.

Туберон слегка покраснел.

– Мне не нужны помощники, господин.

– Это решать мне, трибун. Ответственность поддержания в Германии мира и порядка возложена не на тебя, а на меня.

– Разумеется, господин, – ответил юноша, хотя в голосе его слышалось упрямство. – У тебя уже есть кандидатуры?

– А ты как думал? Конечно, есть. Старший центурион Тулл. Ты с ним уже знаком?

– Нет, господин. – Отвечая на вопрос Вара, Туберон вложил в эти два слова все свое презрение к тем, кто ниже его по рангу. Его самоуверенность уже начала раздражать наместника.

– Запомни две вещи, трибун. Во-первых, твоя прямая обязанность – познакомиться со всеми командирами когорт Восемнадцатого легиона. В идеале ты должен лично знать каждого центуриона. Да, ты прибыл недавно, но за это время должен был по крайней мере уже слышать о Тулле. Это заслуженный, уважаемый ветеран, отдавший армии четверть века. Его уважают здесь все – от легата Валы до последнего солдата. Насколько мне известно, это один из самых любимых солдатами офицеров во всем легионе.

Как и многие юноши, Туберон отлично умел нацепить маску равнодушия, и это притом, что Вар уже не скрывал своего раздражения.

– Ты станешь оказывать Туллу уважение, которое он заслуживает. Ты меня понял?

– Понял, господин наместник, – ответил Туберон, прочистив горло.

– И второе, мой тебе совет: если будешь и дальше задирать нос, то не удивляйся, что наживешь здесь больше врагов, чем друзей. Те, кто ниже тебя по званию, обязаны подчиняться тебе, но только попробуй обойтись с ними грубо, как сам потом будешь не рад. Приказы будут выполняться медленно, не так, как надо, или о них вообще будут «забывать». Ты меня понял?

– Понял, господин наместник, – пробормотал Туберон.

– Отлично. К вечеру получишь официальный приказ. А пока свободен.

Туберон отсалютовал. Вар ответил коротким кивком. Когда трибун вышел, наместник посмотрел на Аристида.

– Это юнцы вечно задирают нос.

– Ты прав, господин. Так было всегда.

Вар вздохнул.

– Я и сам был таким. Думаю, что и ты тоже. Если его как следует закалить, из него выйдет отличный солдат.

– Не сомневаюсь, господин.

– Ладно, приказ Туберону и Туллу я продиктую потом, а пока давай разгребем эту груду хлама. – Вар хлопнул рукой по свиткам. – Иначе этак можно просидеть всю ночь.

Послеполуденное солнце пригревало поляну чуть в стороне от дороги, что вела на восток от Ветеры к форту Ализо, где Арминий и его солдаты устроили лагерь. За палатками и хижинами паслись стреноженные лошади. Рядом было сложено снаряжение: знамена, кольчуги, мечи, копья и щиты. Некоторые воины сидели на одеялах, разговаривали или помешивали в котлах похлебку. Другие устраивали потешные поединки. Кто-то собирал хворост, кто-то подносил воду. На ближайшей березе черный дрозд пронзительно возмущался вторжением незваных гостей на свою территорию.

Арминий сидел у костра вместе с несколькими воинами. Внезапно перед ним вырос взволнованный часовой.

– Прибыл Мело, – сообщил он.

– Веди его ко мне. – Арминий уже ожидал своего помощника, который отбыл из Ара Убиорум через несколько дней после него. Воин поспешил выполнить его приказ. Арминий склонился над котлом, висевшим на треноге над костром. В котле булькало рагу из мяса оленя, которого он своей рукой подстрелил из лука всего несколько часов назад. Окровавленная туша все еще болталась на суке ближайшего дерева.

– Приветствую тебя, Арминий! – раздался голос, и на поляну шагнул сам Мело. Они с Арминием обнялись. Остальные воины остались сидеть, однако уважительно приветствовали его. Темноволосый Мело был невысок, однако крепок, как камень. Он тоже наклонился над котлом.

– Пахнет вкусно. Это оленина?

– Да. Мы сегодня славно поохотились. – Арминий указал на оленью тушу.

Пару минут они обсуждали охоту. Затем Мело посерьезнел.

– С кем из вождей ты успел поговорить? – негромко спросил он.

– Лишь с вождями хаттов и узипетов, – ответил Арминий. – Как только легионы отправятся на восток, у нас еще будет время поговорить с вождями других племен. Скажи лучше, как ты?

Он посмотрел на воинов у костра, затем снова на Мело. Тот понял намек.

– Давай пройдемся.

– Давай. – Арминий помешал ложкой рагу и сделал глоток на пробу. – Вкусно. Не дай ему подгореть, – приказал он одному из воинов и, взяв висевшие у входа в хижину рыболовные крючки и леску, сделал Мело знак следовать за ним. – Пойдем. Недалеко отсюда есть ручей. В нем водятся отменные лещи, а если повезет, то можно поймать и форель.

– Форель в придачу к оленине? Веди меня, – сказал Мело.

Какое-то время они шли молча, затем Арминий произнес:

– Ты зря заговорил. Тебе не следовало говорить ни слова, пока мы не будем одни. Они постоянно общаются с римскими солдатами!

– Разрази тебя гром, Арминий, но ведь это воины твоего собственного клана! – возразил Мело.

Арминий на миг улыбнулся, затем нахмурился снова.

– Представь, что нас ждет на том берегу реки. Они будут напиваться в харчевнях и цеплять дурные болезни в лупанариях. Стоит такому герою накачать брюхо вином или как следует трахнуть шлюху, как у него развязывается язык. Обычно на пьяную болтовню никто не обращает внимания, но стоит какому-нибудь римлянину услышать что-то подозрительное, как это тотчас дойдет до Вара. И тогда все наши приготовления пойдут псу под хвост.

– Отныне я буду нем как рыба, – пообещал Мело.

Арминий похлопал его по плечу. Он доверял Мело, как никому другому. Ведь тот не раз спасал ему жизнь.

Дойдя до ручья, они сели, привязали к лескам крючки и забросили их в воду.

– А теперь рассказывай, – потребовал Мело. – Как тебя встретили? Какие ты принес вести, плохие или хорошие?

– В основном хорошие. Хаттов не пришлось долго убеждать, что неудивительно. Думаю, их вожди уже что-то замышляли сами. Меня обвинили в том, что я выскочка-херуск и пытаюсь украсть их славу. Я оставался спокоен и похвалил их как искусных воинов, после чего сказал, что, как только битва начнется, они вольны поступить как им заблагорассудится.

– Они подождут?

– Думаю, да. Их жрецы заявили, что, пока знамения продолжают оставаться благоприятными, хатты поступят правильно, если присоединяться к нам против Рима. Один из их самых старых вождей произнес слово в мою поддержку. Сказал, что я отлично знаю порядки империи и знаю, как сражаются ее солдаты. – Взгляд Арминия стал темнее тучи. – Что я могу устроить засаду, которая вызовет наибольшее число жертв.

– Так и устрой ее, брат! – воскликнул Мело. – Вару ты нравишься. Он тебе доверяет. Стоит вложить ему в уши сказки о мятежных племенах, как он уведет свою армию с римской дороги, как мы с тобой и говорили.

– Сначала я должен привлечь на нашу сторону самое малое четыре племени, – задумчиво произнес Арминий, грызя ноготь. – Вар не пойдет на другой берег Ренуса, не взяв с собой два, а то и три свои легиона.

– У нас уже есть три племени.

– Два.

– Разве ты не убедил узипетов?

– Сначала я думал, что их вожди согласятся, но когда они поставили это дело на голосование, большинство проголосовало против союза с нами.

– Вот те раз! Это потому, что они не любят хаттов?

– Дело не только в этом. Я убедил их, что им нет необходимости общаться с хаттами. Они могут ставить свой лагерь отдельно и сражаться в другом месте. Причина скорее в том, что их земли примыкают к мосту, через который дорога идет на Ветеру.

– Когда разъяренные римляне перейдут реку, их племя примет на себя первый удар. Их поселения первыми будут преданы огню.

– Как сказал один их жрец, имейся у нас гарантия победы, они не задумываясь присоединились бы к нам. Но без таких гарантий им лучше проявить осмотрительность.

– Разумно. С другой стороны, в этой жизни ничего нельзя гарантировать.

– Кроме смерти и римских налогов.

Оба невесело рассмеялись.

– Если узипеты не присоединятся к нам, – сказал Мело после короткого молчания, – то их примеру последуют и другие племена.

– Ты прав. Так и будет.

Оба вновь умолкли. Лицо Арминия приняло суровое, но решительное выражение. Когда же он заговорил, голос его был тверд, как гранит.

– Мы можем рассчитывать на поддержку жреца Сегимунда. Его слова и его сон про пылающего орла убедят многих перейти на нашу сторону. Я это знаю.