Глава 18
В Порта Вестфалика Вар разразился проклятиями. Он совершил ошибку, придя в принципий. Аристид заверил его, что подпись под заказом на очередную партию зерна отнимет у него пару секунд, после чего он со спокойной душой сможет отправиться на охоту. Разумеется, все оказалось не так-то просто. К нему один за другим потянулись офицеры, причем каждый по срочному делу, требовавшему его решения. Солдаты одной когорты требовали «деньги на гвозди», так как старые на их сандалиях стерлись. Деревня в десяти милях к востоку от Порта Вестфалика отказалась платить налог – якобы из-за отсутствия денег. Затем последовали обвинения в адрес капитанов судов, перевозивших грузы из Ветеры. Вместо армейского снаряжения и провианта они, якобы за приличную мзду, полученную от торговцев, занимались доставкой таких дорогих товаров, как оливковое масло…
И это было только начало. Чего только не услышали его уши! У мулов чесотка, потому что в их стойле висят тучи мошкары. У старшего ветеринара от бессилия уже опускаются руки. В двух центуриях Девятнадцатого легиона вспышка дурной болезни – сорок один солдат уже перекочевал из казарм в лазарет. Вар искренне удивился, услышав, что все четыре десятка дружно винили одну и ту же шлюху, якобы наградившую их болезнью Венеры. Местные земледельцы жаловались, что легионеры при первой же возможности забивают на мясо их скот. Какой-то наглец даже ограбил склад квартирмейстера, украв две амфоры с рыбным соусом.
Мучимый совестью, Вар терпеливо выслушал все эти жалобы. Как обычно, большинство с ходу было не решить. По каждой требовались дополнительные сведения. Центурион, чья солдаты требовали денег «на гвозди», должен подать официальный рапорт о состоянии сандалий вверенных ему солдат перед новым патрулем. Племя, не способное уплатить налог, получило двухнедельную отсрочку, прежде чем солдаты вернутся в деревню и взыщут налог в любой форме, какая только будет иметься в наличии, в том числе и натурой. Что касается нечестных капитанов судов, то здесь придется устроить официальное разбирательство, причем Вар лично будет вынужден на нем присутствовать. Ветеринарам лагеря усилить борьбу с чесоткой мулов.
Несколько раз Вару казалось, что очередь к его столу вот-вот рассосется, но к ней неизменно пристраивался кто-то новый. Наместник был на грани отчаяния. Клочок неба в окошке становился все ярче и ярче. Вар подметками чувствовал, как солнечные лучи нагревают пол у него под ногами. Рассвет закончился, наступило утро. Арминий же, вернувшийся от больной матери, считал, что чем раньше они выедут из лагеря, тем лучше.
– Мы проведем на охоте весь день, а он, похоже, будет таким же жарким, как и тот, когда ты убил кабана, – сказал он.
«Боюсь, нам уже не выследить крупного оленя», – с грустью подумал Вар. Бегать за зверем в жару – в его возрасте такое ему уже не по силам. Он моментально принял решение.
– Аристид.
Грек, как всегда, был рядом с его локтем.
– Слушаю, хозяин.
– Выясни, что привело ко мне всех этих офицеров. Если только это не вопрос жизни и смерти, пусть подождут, пока не придет Вала.
– Разумеется.
Аристид – с восковой табличкой и стилом в руке – поспешил к офицерам. Вар искоса пронаблюдал за ним. Было забавно видеть, какое удовольствие получает грек от подобных ситуаций. Пусть на какие-то мгновения, но он получал реальную власть над людьми, занимавшими более высокое положение. Негромкий кашель – это перед ним стоял Туберон – вывел Вара из задумчивости. Теперь его личного вмешательства требовала вспышка дизентерии в Восемнадцатом легионе.
– Расскажи еще раз, насколько плохи там дела.
Туберон подтолкнул локтем врача, которого привел с собой, – лысеющего грека с бородавкой на щеке.
– Дела не так уж и плохи, – сказал он. – Пока умерли лишь три человека, но если когорту не отселить от других, вспышка может распространиться и далее.
Вару хотелось крикнуть: ну почему именно сейчас? Дизентерия – вещь серьезная.
– Сделайте это немедленно, но не ставьте палатки слишком далеко от насыпи. Пусть здоровые выроют канаву и передвинут палатки, – распорядился наместник. Впрочем, что еще он мог сделать? Может, стоит отложить охоту? Ведь если болезнь распространится дальше…
Туберон как будто заметил его сомнения.
– Думаю, я справлюсь и сам, – предложил он. – Прослежу, чтобы твой приказ был выполнен, а вечером доложу, как обстоят дела.
Вар заколебался. Насколько это сложно – переселить целую когорту?
– Отлично, трибун, – тем не менее произнес он с улыбкой. – Вверяю этот вопрос в твои умелые руки. Поговорим потом. – С этими словами наместник встал из-за стола. Растерянные офицеры вытянулись по стойке «смирно». – Вольно, – сказал Вар, проходя мимо. – Аристид запишет ваши вопросы, а потом ими займется Вала.
– Господин наместник, – взмолился старший центурион, но Вар уже вышел за дверь. Стоило ему шагнуть за порог, как чувство вины испарилось. Всю свою жизнь он только и делал, что выполнял чужие требования. Мир не рухнет, если он на денек удалится от дел и отдохнет. Когорта с дизентерией не вымрет, а его легионы не разбегутся. Завтра он снова будет за своим рабочим столом. Более того, просидит за ним до тех пор, пока не будут решены все накопившиеся вопросы. Но даже картина этой пытки была бессильна замедлить пружинистую походку Вара, когда он вышел из принципии. Солнце еще не успело подняться высоко, а на востоке серело некое подобие облачности. Так что вряд ли день будет очень жарким. Арминий человек слова – он наверняка ждет его рядом с палатками ауксилариев.
Увы, приподнятое настроение Вара длилось недолго. Не успел он пройти и пятидесяти шагов, как его окликнул чей-то голос:
– Наместник Вар! Наместник Вар!
Вар сгорбился и остановился. К нему тотчас подбежал младший офицер – судя по внешности, опцион. Увы, надеждам наместника, что он быстро отделается от очередной надоедливой мухи, не суждено было осуществиться. Вслед за опционом к нему спешил жилистый седовласый германец, в котором он узнал Сегеста, вождя одного из кланов херусков. Сегест был ярым сторонником Рима, что делало его весьма ценной личностью, однако у него имелась дурная привычка слушать только себя, свои длинные бессвязные речи. Вар его презирал.
– Наместник! – окликнул его Сегест. – Всего одно слово, если можно.
Боги, с каким удовольствием он сделался бы сейчас невидимкой! Увы, вместо этого Вар был вынужден нацепить маску политика.
– Сегест! – воскликнул он, изобразив теплую, искреннюю улыбку. – Как я рад тебя видеть! В иных обстоятельствах я пригласил бы тебя выпить вина, но, увы, меня ждут срочные дела, и…
– Срочные дела могут подождать, – перебил его Сегест.
Вар едва не задохнулся от возмущения. Союзник или нет, римский гражданин или нет, но кто давал этому германцу право разговаривать с ним в такой манере? Тем более что германец этот – на вид почти родной брат одного его старого лохматого домашнего раба.
– Прогнать его? – предложил один из солдат его свиты. Вар заметил в его глазах надежду.
Вар уже было собрался отдать приказ, но Сегест снова опередил его.
– Прости меня, наместник, – выкрикнул он. – У меня и в мыслях не было тебя оскорблять. Просто мне нужно поговорить с тобой по срочному делу.
– Погодите, – сказал Вар солдатам и жестом велел отойти.
Опцион отступил, пропуская Сегеста вперед. Вар отметил, что лоб германца блестит от пота. Сегест склонил голову в почтительном поклоне.
– Приветствую тебя, наместник.
– Взаимно, Сегест. Давно не виделись, – солгал Вар. – Что привело тебя в лагерь в столь прекрасное утро и к тому же в такой спешке?
Сегест свирепым взглядом посмотрел на свиту Вара и на опциона.
– Нам нужно поговорить… наедине. Здесь слишком много ушей. Как насчет твоего кабинета?
Вар представил себе длинную очередь офицеров.
– Это исключено.
Лицо Сегеста приняло страдальческое выражение.
– То, что я хочу сказать, предназначено только для твоих ушей, наместник. Прошу тебя, выслушай.
Вар собрался ответить отказом, но мольба в голосе и глазах Сегеста – что было германцу совсем не свойственно – пробудила в нем любопытство.
– Подожди меня, – приказал он солдату. Тот открыл было рот, чтобы возразить, но Вар взглядом заставил его умолкнуть. – Ты тоже, – добавил наместник, обращаясь к опциону. – Давай отойдем, Сегест. Если мы поговорим тихо, нас никто не услышит.
Похоже, германца это устроило. Он вместе с Варом зашагал по виа претория. Все вокруг смотрели на них, разинув рот. Рядовые легионеры, офицеры всех рангов – все как один отказывались поверить собственным глазам. Где это видано, чтобы наместник Германии прогуливался по лагерю вместе с племенным вождем! В какой-то момент Вар усомнился, правильно ли он поступил, оставив телохранителя, и это притом, что у Сегеста был меч. Впрочем, он тотчас выбросил эту мысль из головы. Сегест – старик и вряд ли явился в лагерь, чтобы убить его.
– Я принес тебе нехорошую весть, – пробормотал германец.
– Продолжай, – в животе Вара шевельнулось дурное предчувствие.
– Арминий – предатель.
Несмотря на потрясение от услышанного, Вар зашагал дальше. Не обращая внимания на удивленный взгляд погонщика мулов, он посмотрел на Сегеста.
– Предатель? Арминий?
– Да. Боги тому свидетели.
– Арминий столь же предан Риму, как и ты! Он служит империи почти с самого детства. Он уже десяток лет сражается на стороне легионов! Август сделал его всадником! – Вар мог перечислять достоинства Арминия бесконечно.
– Верно, не стану спорить, – согласился Сегест, – но он также вероломный предатель. Он задумал напасть на твои легионы, когда те будут возвращаться в Ветеру.
– У тебя все в порядке с головой? – раздраженно воскликнул Вар. Все, кто был рядом, обернулись в их сторону. Поняв, что повысил голос, наместник наклонился к Сегесту. – Думай, что говоришь. Ведь это просто… безумие!
– Может, со стороны так и кажется, но так оно и есть. Каждое слово.
– Откуда у тебя такие сведения?
– Воин, которому я доверяю, так как знаю его всю мою жизнь, слышал, как Арминий разговаривал с Ингвиомером, пытаясь переманить того на свою сторону. Похоже, он уже давно занят тем, что обрабатывает вождей. Зная мою верность империи, этот пес не осмелился обратиться ко мне. Возможно, другие клюнули на его удочку, когда он пообещал им собрать под свои знамена двадцать тысяч копий, но только не я, – произнес Сегест и гордо вскинул подбородок.
Ингвиомер был вождем другого клана херусков. Вар воспринимал его так же, как и Сегеста, верным союзником империи. Известие о его вероломстве казалось наместнику дурным сном.
– Двадцать тысяч воинов, говоришь?
– Да, он так сказал. С ним его херуски, хатты, бруктеры и узипеты. А также ангриварии и марсы.
А вот это уже доказательство того, что источник Сегеста лгал или же старик сам не знает, что говорит.
– Ты ждешь, что я поверю, будто шесть племен объединились? Может, Арминий и предатель, но он не чародей, способный заставить племена забыть кровную вражду, которая тянется вот уже несколько поколений.
– Воин заверил меня, что он не лжет.
– Я бы поверил твоим словам, если б ты привел ко мне того, кто мог бы их подтвердить, – заявил Вар. – Например, этого воина.
Сегест потемнел лицом.
– Он бы не пришел.
– Наверное, потому, что ты его выдумал, – сказал Вар.
– Я стар, но не слаб умом! – запротестовал Сегест. – Ему было бы слишком опасно сопровождать меня!
– Дней семь назад я обедал с Ингвиомером, – произнес Вар. – С трудом представляю себе более приятный вечер и более надежного союзника Рима!
– Внешность обманчива, наместник. Тебе грозит великая опасность! – Сегест схватил его за руку.
В свою очередь, Вар посмотрел на его руку, как если б та была свежей кучей конского навоза. Поняв, что зашел слишком далеко, Сегест поспешил убрать руку.
– Ты должен прислушаться ко мне!
– Я ничего тебе не должен! – взорвался Вар. – Кто ты такой, чтобы мне указывать? Ты, дряхлый старик!
– Без Арминия союз племен распадется! По крайней мере на всякий случай закуй этого ублюдка в цепи! – взмолился Сегест.
Заковать Арминия в цепи? Лишь на основании слов старого германца, даже если этот германец – верный союзник? Нет, это нечто неслыханное!
– Я не сделаю ничего подобного. Арминий не только верен Риму. Он мой личный друг.
– Не хотел бы я в таком случае видеть твоих врагов, – горько усмехнулся Сегест.
Вар остановился.
– Довольно! До ворот найдешь дорогу сам! – С этими словами он поманил своего телохранителя и зашагал назад к принципии. Он встретит Арминия, и они вместе загонят оленя.
* * *
Сидя верхом на своем верном скакуне на краю плаца, Тулл проводил строевое учение своей когорты. В принципе все движения были привычными и, независимо от места лагеря, отрабатывались каждые три-пять дней. Но то, что они были отработаны уже сотни раз, вовсе не значило, что их не нужно было повторять. Стоило кому-то из солдат начать ворчать, как Тулл громко на него рявкал. Будь сейчас война, их недовольство еще можно было бы простить, но войны нет, так что пусть они заткнут свои грязные рты, если не хотят ощутить на спине вес его жезла. Впрочем, было бы куда подозрительнее, если б они не жаловались. И жалобы, и строгость были частью ритуала.
Крики у ворот отвлекли его внимание от марширующих легионеров. Прищурившись, Тулл увидел, что лагерь покидает группа германцев. В течение месяцев было тихо, но это вовсе не значит, что беспорядков не может произойти. Тулл уже приготовился подозвать к себе одну центурию, когда крики стихли. Осыпав часовых оскорблениями, германцы – человек десять – вскочили на коней и поскакали прочь. Тулл внимательно наблюдал за ними. Возглавлял их седовласый, но еще крепкий старик – явно вождь. Остальные были его свитой – опытные воины, уверенные как в собственной силе, так и в силе своего оружия. Тулл не узнал ни одного из них. Похоже, вождь давал выход гневу, который не успел выпустить у ворот. Тулл услышал имя «Вар» и немецкое слово «дурак». Германцы проскакали мимо.
Центуриона одолело любопытство. Передав командование Болану, он поскакал к главным воротам, где нашел обычный караул и растерянного опциона. Когда Тулл, вместо того чтобы въехать в ворота, резко остановил коня, опцион не успел спрятать свое раздражение, хотя и поспешил вытянуться в струнку.
– Центурион!
– Кто эти люди, которые только что ускакали отсюда? – строго спросил Тулл.
Опцион поморщился.
– Сегест, вождь херусков.
Тулл был наслышан о разных кланах внутри этого племени, но ни разу не видел Сегеста в лицо.
– Чем он был так недоволен?
– Не могу сказать. Какое-то время назад он подъехал к воротам, требуя поговорить с Варом. От него было не отделаться, и в конце концов я был вынужден сопроводить его до принципия. Одного, без воинов. В ту минуту оттуда как раз вышел Вар. Между ними состоялся короткий разговор, правда, не слишком дружеский. Они громко кричали, особенно Сегест. В конце концов Вар вышел из себя и приказал ему убираться. Сегест, пока шел к воротам, все время что-то бормотал, но я почти ничего не понял, кроме отдельных слов. Зато я отчетливо слышал, что он все время вспоминал Арминия. «Он предатель, – заявил Сегест. – Змея, которой нельзя доверять».
Эти слова донеслись до Тулла как будто из длинного темного туннеля.
– Повтори, что ты только что сказал! – велел он опциону.
Тот растерянно заморгал.
– Он все время твердил, что Арминий – вероломный пес или что-то в этом роде. Я не знаю почему.
Собственные подозрения Тулла смешались в его голове с историей, услышанной от Дегмара, однако он сохранил спокойствие.
– А что это за шум у ворот?
– Ничего страшного, центурион. Когда воины Сегеста увидели, как разъярен их вождь, они принялись осыпать оскорблениями моих ребят. Те ответили им тем же. Сегест быстро утихомирил своих молодцов и, все еще жалуясь на Вара, поскакал прочь. – Опцион растерянно посмотрел вслед Туллу; тот уже скакал в лагерь. – Что я такого сказал? – крикнул он ему вдогонку.
– Не переживай, опцион, ты сказал мне все, что я хотел знать, – ответил на скаку Тулл.
Сейчас он потребует у Вара аудиенции. Пусть рассказ Дегмара звучит не слишком убедительно, – мало ли какие байки парень мог там подслушать! – но поведение Сегеста подтверждает его правоту. Нужно действовать, и притом быстро.
В принципии Тулл, к своей великой ярости, узнал, что Вар уехал на охоту и вернется лишь поздно вечером, а может, и вообще на следующий день. Потребовав восковую табличку и стило, центурион коротко набросал для наместника то, что услышал от Дегмара, добавив, что Сегест повторял то же самое. Не успел он поставить восковую печать, как, к его великому удивлению – вернее, неудовольствию, – во двор, ведя за собой лекаря, вошел Туберон. Увидев центуриона, трибун нахмурился.
– Центурион Тулл!
– Трибун! – Тулл механическим жестом отдал салют и быстро опустил руки, в которых все еще держал табличку и стило.
– Что вынудило тебя оставить твоих солдат и прийти сюда?
– Я хотел поговорить с наместником Варом, трибун.
– Его здесь нет, – холодно улыбнулся Туберон.
– Я уже это выяснил, – ответил Тулл, стараясь не показывать своего раздражения.
– Здесь никого нет, если не считать пары писарей. Как только Вар уехал на охоту, все ушли заниматься своими делами. Зачем он тебе понадобился?
– Так, по одному небольшому делу, – солгал центурион. – Вернусь попозже.
Туберон фыркнул и поспешил прочь. Лекарь увязался за ним следом.
Гаденыш, подумал Тулл, отдав салют. Затем повертел головой, и на глаза ему попался писарь.
– Эй ты, подойди сюда!
– Я? – уточнил тощий юноша с перемазанными чернилами пальцами.
– Да, ты. Подойди ко мне.
Шаркая ногами, писарь подошел ближе.
– Ты работаешь у наместника Вара?
– Да, господин. И у Аристида, его секретаря. У обоих.
– Аристид у себя?
– Нет, господин. Он ушел в баню.
Чертов грек, подумал Тулл.
– Передай ему вот это. Скажи, что это записка Вару от центуриона Тулла.
Писарь посмотрел на табличку, затем на Тулла и снова на табличку. Центурион выругался себе под нос и потянулся за кошельком. Вынув из нее монетку, он подбросил ее в воздух.
– Это тебе, если вручишь табличку Аристиду, а еще лучше – самому Вару.
– Считай, что она уже у него, – монетка исчезла в складках туники писаря. Сам он прижал табличку к тощей груди.
– Тогда давай за дело.
Обвинения Сегеста подтверждали историю Дегмара. Теперь Вар будет вынужден действовать, решил Тулл. Довольный собой, он проводил взглядом писаря. Вскоре тот скрылся в соседней двери.
* * *
Тулл уже почти дошел до плаца, когда Туберон, по-прежнему пребывая в скверном настроении, вернулся в принципий. Вмести с ним пошел и лекарь.
– Без официальной печати Вара квартирмейстер, провалиться ему в Гадес, не выдаст нам лекарств и необходимых инструментов! – рявкнул он.
– Если что, я мог бы зайти еще раз, попозже, – предложил лекарь.
Туберон смерил его презрительным взглядом.
– Я бы не доверил тебе это дело.
Мимо пары легионеров, подметавших пол, и писаря, сновавшего с ворохом писем из одного кабинета в другой, он ворвался в кабинет Вара. Сегодня здесь было на удивление пусто. Второй писарь сидел за столом Аристида, перенося цифры из одного документа в другой. Увидев перед собой трибуна, он вскочил как ужаленный.
– Приветствую тебя!
– Я трибун Туберон. Мне нужна печать наместника Вара.
– Она здесь. – Писарь открыл выдвижной ящик и, вынув тяжелую бронзовую печать, вручил ее Туберону. Основание печати украшала гравировка: римский орел и крупным шрифтом имя «Квинтилий Вар».
Туберон, хмыкнув, взял ее в руки. Он уже повернулся, чтобы уйти, но что-то привлекло его внимание.
– А что это у тебя в другой руке?
– Ничего, трибун, – уклончиво ответил писарь.
Туберон со скоростью учуявшего кровь хищника учуял секрет.
– Это письмо.
– Да, трибун.
– Кто его написал? И для кого оно?
– Его вручил мне для наместника Вара один центурион. «Передай ему, что это от центуриона Тулла», – сказал он.
Услышав имя Тулла, Туберон напрягся.
– Дай его мне.
Писарь замешкался, однако выполнил распоряжение.
– Я сам отдам его Вару, – пообещал трибун, кладя письма в кошель.
«Так вот почему Тулл приходил сюда! И почему этот пес мне солгал?» Ничего, он это выяснит позже, когда прочтет письмо. После чего, решил Туберон, его можно будет выкинуть.
* * *
На то, чтобы выследить оленя, ушло все утро и еще несколько часов после полудня. Несмотря на облачность и лесную тень, день был жарким и душным. Обливаясь потом и почти не разговаривая с другими охотниками, Вар сосредоточенно шел по следу оленя, чтобы при случае первым выпустить в него стрелу.
Мело шел впереди отряда: ему было поручено выследить рогатого зверя, когда тот будет щипать траву на поляне. Наконец увидев перед собой оленя, Вар поразился выдержке Мело. Это как же нужно владеть собой, чтобы не выстрелить первым! Это был воистину царский олень! С мощной шеей, ростом с крупную лошадь. На каждом из его огромных искривленных рогов Вар насчитал по десять отростков. Если из этой головы сделать чучело, о ней потом будут говорить на всех пирах. Сердце Вара взволнованно забилось. За все эти годы ему ни разу не доводилось убивать такого красивого зверя!
Чтобы подкрасться к нему ближе, ушла целая вечность. Вар понимал: Арминию и Мело – они единственные, кто его сопровождал, – ничто не мешало опередить его и уложить зверя. И все же они так не сделали, предоставив это почетное право ему как гостю. Вар был полон решимости отплатить им за эту щедрость метким выстрелом. Увы, когда до оленя оставалось шагов пятьдесят, он наступил на ветку. Та громко хрустнула. Раздувая ноздри, олень поводил головой и остановил взгляд на охотниках.
– Стреляем! – еле слышно сказал Арминий. – Это наш единственный шанс.
Для Вара это было горькой пилюлей. И без того не слишком меткий стрелок, сейчас он был не слишком близок к цели. Тем не менее наместник выпустил стрелу. Та со свистом пронзила воздух, и в следующий миг то же сделали оба херуска. Выпущенные ими стрелы устремились вдогонку его стреле. К этому моменту олень уже обратился в бегство. Увы, стрелы оказались быстрее. Одна впилась ему между лопатками, другая – в грудь. Третья стрела – Вар подозревал, что его, – не долетела. Словно не получив никаких ран, олень на полном скаку бросился в лес.
– Проклятье! – пробормотал Вар. – Извини меня, Арминий. Боюсь, мне не под силу тягаться с вами обоими!
– Ерунда! – ответил Арминий. – Ты все равно в него попал.
– Ты мне льстишь. Моя стрела не долетела.
– Я бы так не сказал.
Вар поморщился, показывая, что не согласен с ним.
– Скажи, стрела, что попала в грудь, – она его убьет?
– Не знаю. Зависит от того, как глубоко она впилась в тело. Даже если олень и рухнет, он может до этого пройти не одну милю. Приведи собак, Мело.
Помощник пошел назад, выполнять его поручение. На приличном расстоянии от них несколько воинов пытались удержать рвущихся взять след псов. Сегодня Вар не стал брать с собой легионеров. Узнав это, Вала наверняка запротестовал бы, равно как и другие старшие офицеры, но они оставались в неведении. Наверное, было в желании наместника махнуть рукой на свои обязанности что-то детское, однако он решил поохотиться вместе с Арминием один, без телохранителей. И вот сейчас они с ним в лесу. Одни. Вар не испытывал ни малейшей тревоги. Скорее, ему было неловко за то, что он спугнул оленя. Сняв с плеча мех с разбавленным вином, наместник сделал глоток и предложил утолить жажду Арминию.
– Как только появятся собаки, мы последуем за ними. Ведь так?
– Можно и так, но, с другой стороны, этак можно гоняться за оленем до самой темноты. Думаю, эту работу лучше оставить Мело и псарям. Мы же с тобой вернемся в Порта Вестфалика, в мою палатку, где нас ожидает амфора лучшего италийского вина. Я нарочно приберегал его, чтобы обмыть удачную охоту, но не вижу ничего дурного в том, чтобы открыть его раньше. Будем надеяться, что Мело повезет и собаки загонят оленя. – Арминий сделал из меха несколько жадных глотков. – Что ты на это скажешь?
В Варе заговорила гордость.
– Я бы хотел довести нашу охоту до победного конца.
– Я тоже. Только скажи, неужели тебе доставит удовольствие еще несколько часов истекать по́том, бегая по лесу вслед за лающими собаками? Свое дело мы уже сделали.
– Боюсь, ты меня убедил, – произнес Вар. – Давай вернемся домой.
– Готов поспорить: Мело к вечеру вернется с тушей, и мы с тобой попируем под стать самому императору. Голова, разумеется, принадлежит тебе. – Арминий поднял руку, упреждая протесты Вара. – Даже не стану слушать. Никто из нас точно не знает, чья стрела смертельно ранила зверя. В любом случае сегодня ты мой почетный гость и друг.
– Прими мою благодарность, – с улыбкой согласился Вар. Даже если до этого он и собирался упомянуть речи Сегеста, то теперь передумал. Завести разговор на эту тему значило бы оскорбить такого благородного мужа, как Арминий.
