День был долгий и жаркий – двадцать миль патруля на восток, во главе когорты. Как хорошо, что он подошел к концу, с облегчением подумал Тулл. Пока что ничего подозрительного центурион не заметил. Скорее, наоборот. В целом легионеров встречали в деревнях дружелюбно. Нет, конечно, не с распростертыми объятиями, но гораздо теплее, чем два месяца назад, когда они только пришли сюда. Не говоря уже о том, как их встречали в предыдущие годы. Улучшение налицо, подумал Тулл. Похоже, племена постепенно привыкают к власти Рима. Даже такой циник, как опцион Фенестела, отметил перемену в настроениях местных жителей.

Когда когорта вернулась в Порта Вестфалика, стоял изнуряющий послеполуденный зной. На полях, что тянулись вдоль дороги, собирая урожай, копошились местные жители. Под палящим солнцем и мужчины, и женщины разделись до пояса. Стоило солдатам Тулла увидеть перед собой такое количество обнаженных женских тел, как воздух огласился похотливыми возгласами и свистом. В ответ варвары принялись выкрикивать оскорбления, однако центурион не стал приструнивать солдат. Если женщина ходит полуголая, чего еще ей ждать? Так что пусть не обижается.

Вернувшись в лагерь, Тулл распустил когорту по казармам. Проследил он лишь за своей центурией; пока солдаты снимали с себя доспехи, не забыл похвалить тех, кто задавал шаг, или тех, чьи латы и шлем блестели ярче, чем у остальных. Убедившись, что всё в порядке, он отправился в свою палатку, где его уже поджидали Амбиорикс и Дегмар. Странно, но вражда, которую он ожидал между обоими его рабами, так и не проявилась. Галл и германец, старый и молодой, быстро подружились и поровну поделили обязанности. Амбиорикс разводил огонь, а также готовил – это было одно из его любимых дел. Остальное – стирку, чистку оружия и доспехов – он с радостью перепоручил Дегмару. Кстати, тот также спал у входа в палатку.

Помывшись водой из ведра – ее из реки принес Дегмар, – Тулл уселся перед палаткой на старый табурет. Сиденье это служило ему много лет и повидало немало кампаний. Сидя на нем с кубком вина в руке, Тулл обожал благодушно, однако зорко наблюдать за своими солдатами. Правда, на сей раз его внимание привлекли оба раба. И в первую очередь Дегмар, похоже, пребывавший в мрачном настроении.

Решив, что эти двое поссорились, Тулл прислушался к их разговору. Амбиорикс был занят приготовлением ужина. Судя по запахам, доносившимся из горшка над костром, в нем булькало рыбное рагу. Дегмар, скрестив ноги, сидел рядом и, положив себе на колени фалеры Тулла, начищал каждую лоскутом ткани.

– Хочешь попробовать? – Амбиорикс протянул ему деревянную ложку. – По-моему, не хватает соли.

Дегмар буркнул нечто среднее между «да» и «нет».

Амбиорикс нахмурился.

– В чем дело? – не понял он.

– Решай сам. Мне все равно, – ответил Дегмар на ломаной латыни.

– Только не вымещай на мне свое дурное настроение. Мы ведь договорились, что доспехи чистишь ты!

– Дело не в этом, – хмуро ответил Дегмар.

– Тогда в чем? – строго спросил Амбиорикс.

Марс промолчал, однако с удвоенным усердием продолжил начищать фалеру. Этак недолго стереть всю чеканку, подумал Тулл.

Впрочем, он вскоре забыл про Дегмара. К нему с донесением о том, что во время марша охромел один легионер, явился Фенестела.

– Я отправил его к лекарю. Пизон, конечно, не лучший солдат, но он не станет притворяться, – сказал Фенестела.

– Так это Пизон? Как я сразу не догадался! – усмехнулся Тулл.

– Он, как ты и говорил, постепенно привыкает к солдатской жизни, – ответил Фенестела. – Медленно, но верно.

– Не хочешь вина? – Центурион поднял кувшин.

– Не откажусь.

– Дегмар, еще один кубок! – крикнул Тулл.

Германец принес опциону кубок. Встретив его сердитый взгляд, Фенестела вопросительно поднял брови.

Значит, мне не показалось, подумал Тулл.

– Что с тобой не так?

Уголки рта Дегмара опустились еще ниже.

– Ничего, – ответил он, не глядя хозяину в глаза, чем еще больше подстегнул любопытство центуриона.

Кроме Амбиорикса и Фенестелы, рядом никого не было.

– Странно, что ты в таком дурном настроении. Здесь явно что-то не так. Быстро выкладывай.

Дегмар сел рядом с ним на корточки. Фенестела удивился такой фамильярности, но Тулл не подал вида. Его до сих пор забавляло то, что Дегмар упорно отказывался называть его «хозяин», однако служил ему как верный пес. Он почему-то не сомневался: если понадобится, Дегмар умрет, защищая его.

– Говори, – приказал Тулл на германском наречии.

– Сегодня я был у ауксилариев… – начал Дегмар.

В этом не было ничего удивительного.

– Не иначе как бахвалились друг перед дружкой? – уточнил Тулл.

Дегмар скривил губы.

– Можно сказать и так. Я выпил со знакомыми херусками целый мех вина. Уходя, я остановился рядом с их коновязью – у них там прекрасные кони. Так прошло какое-то время; я стоял, облокотившись на изгородь. Наверное, херуски решили, что я ушел, и заговорили между собой.

Дегмар вновь испуганно осмотрелся по сторонам. Тулл его таким еще ни разу не видел.

– И что ты услышал?

– Каждое слово я не разобрал – до них было довольно далеко, – но кое-что услышал. Мол, все племена соберутся вместе и устроят засаду. Это было сказано несколько раз, так же, как и имя Арминия.

С момента прибытия в Порта Вестфалика Тулл почти не видел вождя херусков и на какое-то время забыл о своих подозрениях.

– И это всё?

– Да.

– Речь могла идти о долгубниях или другом враждебном племени или даже о событиях прошлого, – возразил Тулл, пытаясь мыслить логично, и пристально посмотрел в лицо Дегмару. – Вижу, что ты не согласен.

– Нет, – с жаром подтвердил тот.

– Почему?

– Было что-то такое… Они как будто… – Дегмар явно подыскивал слова, а потом произнес их на своем языке.

Туллу показалось, что одно слово он понял.

– Скрытничали? – подсказал центурион.

– Да, скрытничали. Именно так. Я заметил это, когда один воин случайно подошел к коновязи и увидел меня. Он как будто испугался. И разозлился, хотя и не подал вида. «Подслушиваешь?» – спросил он. Я зажал уши и сказал ему, что глух с рождения. Просто любуюсь лошадьми, и ничего больше. Ауксиларий как будто мне поверил, но, уходя, я заметил, как он проводил меня взглядом.

– Не вижу ничего странного. Или есть что-то еще?

Дегмар нахмурился и покачал головой.

Услышь Тулл эту историю от кого-то еще, он рассмеялся бы, но Дегмара было не узнать, и это не могло не настораживать.

– И что ты про это думаешь?

– Моя голова говорит, что это досужие разговоры, пустая похвальба о том, как бы они – или другие племена – хотели поступить.

– А что говорит тебе твое нутро?

Дегмар посмотрел Туллу в глаза.

– Оно говорит мне, что Арминий предаст Вара. Этот пес явно что-то замышляет. Например, засаду в союзе с другими племенами.

Центурион вновь подумал о том, что его смутные подозрения по поводу вождя херусков, возможно, не такие уж и беспочвенные. Более того, они могут быть правдой.

– Спасибо, что рассказал мне.

– Но ты мне не поверил, – хмуро ответил Дегмар.

– Я этого не сказал, – возразил Тулл, не желая раскрывать рабу свои мысли. Германец опустил глаза.

– Зря я тебе это рассказал. Лучше б мне держать язык за зубами.

«А ведь он наверняка надеялся встретить в моем лице понимание», – с горечью подумал Тулл.

– Оставайся дружен с твоими херусками, – предложил он. – Вдруг сумеешь узнать что-то новое.

Дегмар пожал плечами и встал.

– Боюсь, у них нет ко мне доверия, но я постараюсь, – сказал он и, поднявшись, направился к Амбиориксу и костру. Тулл проводил его взглядом.

С этого момента рассказанная Дегмаром история не выходила у него из головы. Спустя какое-то время он понял, что проглядел одну важную вещь: Дегмару было наплевать на римлян. Он выделял лишь его одного. Нападение на легионы Вара было бы для него событием столь же радостным, как и для любого германского воина. А значит, он предупредил Тулла исключительно по причине личной привязанности, ибо знал, что подобное нападение – уже решенный вопрос.

Неужели Арминий способен на такое вероломство? Этот вопрос не давал Туллу покоя. Херуск сражался на стороне Рима вот уже много лет. Он не раз удостаивался наград за свою храбрость. Вар доверял ему как самому себе. Все, кого только знал Тулл, считали Арминия надежным союзником Рима. Похоже, лишь он один относится к херуску с подозрением, не веря в его искренность и преданность Риму.

Туллу вспомнился момент во время охоты на кабана, когда Мело сказал Арминию, что они сейчас-де на священной земле. А чуть позже Арминий заявил, что Вар не нуждается в эскорте. «Неужели я тогда что-то и вправду заметил? – подумал Тулл. – Да и истребление узипетов внутри палисада не зря навело меня на подозрения…»

Но если он прав, особенно во втором случае, зачем, во имя всех богов, Арминию понадобилось это делать? Разумного объяснения у Тулла не нашлось – вернее, не находилось до того момента, пока он не признал, что Дегмар действительно подслушал что-то важное. Если Арминий собирает себе союзников в лице соседних племен, разумно предположить, что живущие рядом с Ренусом узипеты также могут войти в их число. В этом случае вполне объяснимо, почему Арминий истребил всех участников набега. Узнай вожди узипетов о причастности его воинов к штурму палисада, они вполне могли бы отказаться от участия в этом союзе. А также предупредили бы другие племена и тем самым порушили его план…

Так вот почему в плен попали лишь считаные единицы, подумал Тулл. Все логично. Пусть это звучит невероятно, но Арминий действительно замыслил засаду. Увы, радость Тулла вскоре улетучилась. Не имея веских доказательств, он не сможет убедить начальство в вероломстве херуска. Даже если трибуны прислушаются к нему, Вара придется убеждать дольше, ведь в глазах наместника Арминий – сама невинность. Когда Тулл предположил, что узипетов в палисаде перебили намеренно, Вар даже не стал его слушать. Но к кому еще ему обратиться – за исключением Фенестелы, чей низкий ранг не прибавлял ему власти…

Что ж, остается одно, решил Тулл: слушать, наблюдать, ждать.

При мысли об этом ему стало горько.

Каждый миг пути казался впустую потраченным временем. Арминий со всех ног гнал лошадь к месту засады, что лежало в милях пятнадцати к северо-западу от Порта Вестфалика. В нескольких милях от лагеря он свернул с главной дороги на пастушескую тропу и двинулся по ней дальше, дабы не попасться на глаза легионерам, несшим дозор вдоль главной дороги на Ветеру. Когда херуск вынырнул на дорогу, по которой в ближайшем будущем поведет свои легионы Вар – да помогут мне боги, мысленно добавил он, – его лошадь была вся в пене.

Когда Арминий выехал из римского лагеря, никто даже не посмотрел на него – спасибо его высокому рангу. В глазах рядового солдата и низшего офицера префект ауксилариев был выше подозрений. Старшие офицеры, такие как легаты и начальник лагеря, могли бы посмотреть на него косо, но их рядом не было, и они понятия не имели, что он покинул пределы лагеря. Вар, конечно, мог задаться вопросом, куда он отправился, но Арминий все последние дни только и делал, что твердил про то, как больна его мать. Когда же он спросил у Вара разрешения ее проведать, тот ответил, что он может сделать это в любое время.

– Главное, успевай выполнять свои обязанности, – ответил тогда наместник. – Мы здесь надолго не задержимся. Так что удели внимание матери.

Завтра Арминий намеревался вытащить Вара на охоту. Это тоже была часть его плана. В глазах наместника он должен был оставаться его другом и союзником Рима. На охоте у него будет прекрасная возможность поведать Вару о том, что-де лихорадка отпустила мать и та теперь слаба, но на пути к выздоровлению. И, разумеется, он должен снова ее проведать. Все эти сказки позволят ему и дальше следить за сооружением насыпи, которая также была частью его плана.

Арминий с удовлетворением отметил про себя, что слева от узкой тропы среди деревьев находятся несколько десятков людей – свидетельство того, что его просьбы о рабочей силе были услышаны. Похоже, ему нет нужды оставаться здесь и призывать их трудиться не покладая рук, как он планировал в самом начале. Что ж, оно даже к лучшему. Он прекрасно знал: даже расположение Вара – его доверие и дружба – имеет свои пределы, и не нужно лишний раз испытывать его на прочность. В принципе эту работу можно поручить Мело, но и его отсутствие тоже было бы замечено через день-другой. Куда проще придумать причину для отлучки рядового солдата. Это позволило Арминию поручить надзор за строительством насыпи другому своему верному помощнику Осберту. Тот хоть и не носил высокое звание, зато был строг, не чурался работы и бегло говорил на разных языках. Что еще важнее, он умел вдохновить людей. «Конечно, не так, как я, – подумал Арминий, – порой он даже бывает заносчив, хотя и в меру».

Ладно, Осберта он отыщет потом. А для начала сам проследит за ходом работ. Важно, чтобы все его увидели. Напоив лошадь и оставив ее на длинной привязи, чтобы она могла сама пастись на лугу, Арминий зашагал к ближайшему участку земляных работ. Как он и требовал, насыпь располагалась в шагах тридцати-сорока от тропы. Его приближение почти никто не заметил. А те, кто заметил, узнали не сразу, что дало Арминию возможность внимательно осмотреть результат их трудов.

Работа шла так, как он и задумал, и даже куда более слаженно. Он правильно сделал, поставив руководить ею Осберта. Организация работ по возведению насыпи поражала. Примерно так же римские легионеры строили дороги. Некоторые группы переносили землю, другие строили укрепления или копали канавы для отвода влаги. Чуть дальше среди деревьев воины рубили топорами подлесок – позднее он пойдет на то, чтобы замаскировать им насыпь. Арминий также отметил, что несколько человек постоянно подносили из ручья воду, чтобы работающие могли утолить жажду.

Насыпь – высотой в человеческий рост – не имела прямых линий, столь любимых римлянами. Вместо этого она змеилась вдоль тропы, следуя ее изгибам и поворотам. В своем нынешнем полуготовом состоянии насыпь не привлекала к себе внимания, но любой, у кого имелась хотя бы толика наблюдательности, наверняка заметил бы ее с первого взгляда. И все же она построена в нужном месте, решил Арминий. Будь она возведена чуть дальше, его воины оказались бы слишком далеко от римлян, чтобы осуществить успешную засаду. У него еще есть время замаскировать ее. Как только земляные работы завершатся, перед насыпью поставят плетеную изгородь, в которую натыкают зеленых веток. Растительность между насыпью и тропой – ее специально не трогали – за месяц поднимется еще выше.

– Арминий!

– Это Арминий!

Головы дружно повернулись в его сторону. Лопаты и заступы застыли в воздухе, охапки нарубленных веток легли на землю. Люди начали подтягиваться к нему. Арминий поспешил изобразить улыбку.

– Вижу, вы тут не сидели без дела!

Спустя несколько часов вождь херусков все еще продолжал осмотр насыпи. Он нарочно уделил время каждому племени, поговорив с как можно большим числом воинов. Его ничуть не удивило, что здесь были ангриварии: их земли лежали рядом. Но были здесь и узипеты, и бруктеры, и даже хатты, чьи земли лежали в сотне миль к юго-востоку отсюда.

Если Арминию и требовалось доказательство готовности племен участвовать в осуществлении его плана, оно было налицо. Ибо нет более важного времени года, чем сбор урожая, когда каждый день на вес золота, так как от этого зависит, будет или нет голодать воин и его семья в течение зимы. И все же люди – десятки, даже сотни – трудились здесь, в лесу, надрывая спины на сооружении насыпи, как он их о том просил. Этот труд не пропадет даром, сказал он им в самом начале, и они ответили ему дружным ликованием. Когда римляне заметят их, будет уже поздно.

Арминий разговаривал с небольшой группой хавков – воины этого племени пока не выразили готовности поддержать его, – когда появился Осберт. Арминий посмотрел на него, давая понять, что заметил, а сам продолжил нахваливать воинов за их упорный труд. Насыпь была построена на совесть, нужной высоты и толщины. С задней ее стороны имелись канавы для стока воды. Это поможет избежать подтопления, если осенью пойдут проливные дожди. Воины слушали слова с довольными лицами. Когда же он поблагодарил их за то, что они, несмотря на отказ их племени, согласились ему помочь, хавки разразились ликующими возгласами.

– Когда вы вернетесь к своим соплеменникам, – сказал Арминий, – расскажите им, сколько людей из самых разных племен трудились бок о бок. Пусть они знают, какая замечательная получилась у нас насыпь, как надежно она спрячет нас. Расскажите им о том, как узка тропа, какие ручьи пересекают ее, какое коварное болото лежит по другую ее сторону. Лучшего места для засады нам просто не найти!

Его слова привели хавков в восторг. Они, словно копьями, принялись размахивать лопатами и пообещали Арминию, что вернутся, ведя за собой все свое племя. Довольный, вождь херусков повернулся к Осберту. Они обменялись рукопожатием, и Арминий обнял Осберта за плечо.

– Работа движется полным ходом. Я твой должник. Если так будет идти и дальше, сколько еще дней потребуется, чтобы…

– Десять дней, – закончил за него Осберт.

– Вот это да! – воскликнул Арминий. – Это даже раньше, чем я рассчитывал!

– Я бы мог приписать эту заслугу себе, но разговоры вокруг костров каждый вечер идут вовсе не о том, как хорошо я умею подгонять, а о новом налоге и несправедливом наказании, наложенном на узипетов. Воины говорят о тебе как о предводителе, который одним ударом разобьет цепи, в которые заковал нас Август. В их глазах ты – тот, кто избавит нашу землю от римского господства.

От этих слов настроение Арминия поднялось еще больше. Похоже, его труды по привлечению племен на свою сторону приносят плоды. И все же он продолжал прохаживаться среди работающих воинов, подбадривая и раздавая похвалу. Когда их труды завершатся и они на время разойдутся по домам, они наверняка станут превозносить его до небес. Лучший способ заручиться поддержкой племен трудно было себе представить. В течение месяца под его знамена встанут тысячи копий.

Здесь. В этом месте.