Тулл стоял во главе когорты посреди поля, засеянного полбой и чечевицей. Полба росла справа от легионеров, чечевица – слева. Деревня лежала к северу отсюда, примерно в четверти мили от них. На дальнем краю поля виднелся с десяток домов под соломенными крышами. Вдоль дорожки, разделявшей два поля, бежала лиса, с опаской поглядывая на незваных гостей, зашедших в ее владения.

До этого поля когорта дошла без приключений, что навело Тулла на мысль, что узипеты перебили всех местных собак. Ведь, учуяв приближение чужих людей, те начинали заливаться лаем уже на расстоянии. Сегодня же на этом поле его солдат приветствовал лишь одинокий крик петуха.

Над крышами не поднимался дым, а это значит, что женщины не встали, чтобы сварить ячменную кашу или испечь лепешки. Как не было видно и никаких мальчишек, которые гнали бы на пастбище скот или же по двое или по трое спешили бы к реке с удочками в руках. Центурион почти не сомневался, что все обитатели деревни мертвы, а узипеты еще не проснулись после обильных вечерних возлияний пива и хмельного меда. Тулл выбросил из головы обитателей деревни. Их гибель и недальновидность глупых узипетов ему только на руку. Они очистят деревню от мародеров быстро и без лишних потерь.

Солдат он выстроил цепью шириной в шесть центурий. Промежуток между центуриями составлял тридцать шагов. Другие центурионы были опытными воинами, и все же Тулл на всякий случай еще раз проехал перед когортой, чтобы убедиться, что его легионеры готовы к атаке и что они знают, что необходимо взять как можно больше пленных. Некоторые явно нервничали. Многие молились. Это нормально. На лицах большинства застыло каменное выражение. Короткие кивки, которыми они отвечали на приветствия Тулла, служили лучшим доказательством их решимости. Он едва успел занять место справа от первой шеренги своей центурии, когда с севера, из-за деревни, донеслись звуки труб. Туберон и Болан, командир второй когорты, дали знак, что они готовы. Арминий и его ауксиларии наверняка тоже готовы. Несмотря на все свое недоверие к херускам, Тулл не сомневался, что те сделают то, что от них требуется.

Живот скрутило узлом, как то всегда бывало с ним перед битвой. Чтобы успокоить нервы, центурион вознес Марсу свою обычную молитву. «Великий Марс, держи надо мной и моими воинами свой щит. Если большинство нас останется в живых, клянусь, я принесу тебе жертву». Он давно уже усвоил, что просить бога сохранить жизнь всем его солдатам бесполезно.

– А теперь вы, – сказал он, обращаясь к двум трубачам, стоявшим с ним рядом. Те вскинули свои трубы, добавляя к звукам труб второй когорты свои пронзительные ноты. С юга донесся звук рожков Арминия.

– Обнажить мечи! Вперед ускоренным шагом! – крикнул Тулл.

Атака началась. Поле, засеянное чечевицей и полбой, так и не дав урожая, в считаные минуты было вытоптано сотнями подкованных гвоздями сандалий. Перейдя узкую дорогу, предназначенную для телег, солдаты ступили на соседнее поле, засеянное викой; увы, его постигла та же судьба. Завидев их, одинокая свинья, сбежавшая от узипетов, с визгом бросилась наутек. В деревне же до сих пор не было никакого движения. Тулл зорко следил за продвижением других центурий, однако не прилагал усилий к тому, чтобы его центурия двигалась параллельно остальным, ибо не видел в этом смысла.

Когда, дойдя до деревни, легионеры остановятся, чтобы метнуть копья, четкий строй им будет не нужен. Деревня имела неправильную и вместе с тем типичную планировку – в центре ее находилось обнесенное палисадом возвышение, вокруг которого были разбросаны прямоугольники жилых домов и ремесленных мастерских. Ни о каком строе там не могло быть и речи. С одной стороны, из-за этого Тулл сможет контролировать действия лишь ближайших к нему человек, восьми-десяти. Приказы остальной когорте, если таковые понадобятся, придется отдавать с помощью трубачей.

В сотне шагов от первого строения они наткнулись на первое мертвое тело. Судя по налипшей на сандалиях грязи и поношенной тунике, лежавший ничком на земле мужчина был жителем деревни.

Когда солдаты пробегали мимо, от красного пятна между лопатками взлетел рой потревоженных мух. После этого трупы стали попадаться на каждом шагу: мужчины, женщины, дети. Узипеты не пощадили никого: ни старых и увечных, ни домашних животных. Рядом с мертвым мальчиком лет четырех Тулл увидел щенка с размозженной головой. Он в омерзении отвернулся, но, увы, подобные жуткие сцены встречались на каждом шагу. Их было слишком много, чтобы не замечать их. Однако самая страшная участь постигла женщин. Узипетам было все равно, кто перед ними: беззубые старухи или девочки, у которых еще даже не было первых месячных. Все до одной были изнасилованы и лишь потом зверски убиты. Задранные юбки скрывали ужас, наверняка написанный на их лицах. Но зияющих ран и испачканных кровью бедер было достаточно, чтобы к горлу Тулла подкатил комок тошноты.

– Убивайте! – крикнул он, выпуская из клетки зверя мести. – Убивайте!

– Убиваем! – заревели в ответ солдаты. – Убиваем!

Они уже ворвались в деревню, когда в дверях одного из домов показался взъерошенный, заспанный узипет. Тулл со звериным рыком бросился вперед. Узипет, растерянно моргая, застыл на месте, и в следующий миг гладий Тулла пронзил ему брюхо с такой силой, что его лезвие вышло из спины. Узипет издал истошный вопль, звоном отдавшийся в ушах Тулла, и центурион выдернул меч. Обычно при ударах такой силы клинок застревал в позвоночнике. Ему крупно повезло, что меч вышел обратно довольно легко, равно как и в том, что три других узипета в доме были пьяны не меньше, чем их умирающий соплеменник.

Ворвавшись в дом, Тулл ногой ударил одного в лицо, второго же, когда тот попытался встать, огрел по голове железным ребром щита. Один особо прыткий легионер буквально наступал ему на пятки. Когда Тулл развернулся, чтобы точными ударами в грудь убить тех двоих, которых он оглушил, один из его солдат ловко отправил к праотцам третьего узипета. Удар. Рывок. Во все стороны брызнули фонтаны крови. И снова удар. Рывок. И снова кровь. Тулл как раз собрался прикончить свою первую стонущую жертву, когда в открытую дверь увидел мальчика и его мертвого щенка. Перешагнув через раненого узипета, он процедил сквозь зубы:

– Пусть эта мразь подыхает сама.

Снаружи его ждали восемь легионеров. Другие, как он и предполагал, разбрелись кто куда. Вокруг царил хаос. Рядом с тлеющим костром, в кольце доброй сотни римлян, сидели около двух десятков заспанных узипетов. Все как один умерли, протянув руки за своими копьями. Тех, которые крепко спали, ждала та же участь. Солдаты принялись выбивать дощатые двери. Те трескались и разлетались щепками: внутри слышались истошные вопли. Это узипеты, просыпаясь, находили свой конец на остриях римских мечей.

Несколько домов были приподняты над землей на четырех деревянных сваях. Когда кто-то из легионеров обнаружил в мастерской топоры, они отыскали дом с узипетами внутри и, велев своим хохочущим товарищам не выпускать их наружу, принялись рубить сваи. Дом заходил ходуном. Узипеты попытались выбраться наружу по лестнице рядом с дверью. Двое тотчас встретили свою смерть, остальные забились назад в дом. Еще несколько взмахов топора, и первая свая рухнула; за ней последовал и весь дом. Те узипеты, что еще были живы, попытались выбраться из обломков, однако их под всеобщее улюлюканье тотчас прикончили поджидавшие снаружи легионеры.

Эта тактика оказалась такой успешной, что ее применили к остальным «избушкам на курьих ножках». Что и говорить, тактика жестокая, но Тулл не стал вмешиваться. То, что он увидел в деревне, наполнило его таким омерзением, что ему было наплевать, скольких узипетов они убьют. Куда важнее для него были жизни его собственных солдат. Надо сказать, что раненых было мало. А вот пленников – приличное количество. Сколько именно, Тулл еще не уточнил. Пусть пока солдаты отведут душу, омывая свои мечи варварской кровью.

Впрочем, не всех узипетов удалось прикончить с такой легкостью. Когда со стороны реки начали подниматься клубы дыма – это горели лодки узипетов, – варвары, сбиваясь в кучки, попытались вырваться из окруженной римлянами деревни. Разумеется, у них ничего не получилось, но этим дело не кончилось. Спустя какое-то время к Туллу подошел его опцион Фенестела. Лицо опциона было забрызгано кровью, что отнюдь не прибавляло красоты его и без того уродливой физиономии. Впрочем, сам он был жив и здоров, чему Тулл был искренне рад.

– В чем дело?

– Туберон приказал нам загнать как можно больше узипетов внутрь частокола. По его словам, это самое удобное место, где их можно разом прикончить. Беда в том, что мародеров это почему-то не слишком напугало. Они даже закрыли ворота изнутри. Мы уже потеряли пять или шесть солдат, пытаясь пробиться внутрь.

Тулл выругался.

– И сколько их там, по-твоему?

– Человек пятьдесят. Может, больше.

– Ты видел Болана и Арминия?

– Солдаты Болана зачищают прямоугольник слева от нас. Арминий, когда я видел его в последний раз, разговаривал с Тубероном.

«И как это я не предупредил трибуна, что узипеты могут превратить палисад в оборонительное сооружение?» – мысленно попенял себе Тулл.

– Сколько солдат в твоем распоряжении?

– Пятнадцать из нашей центурии. Они следят за воротами.

– Бери их и одного трубача. Окружите палисад. Я соберу пару центурий и приду вам на помощь.

Фенестела нахмурил брови.

– Тебе хватит одного трубача, центурион?

– Марш отсюда! – рявкнул на опциона Тулл и одарил его колючим взглядом.

– Понял, – ответил Фенестела и посмотрел на девятерых солдат Тулла. – Вы слышали, что вам сказал центурион, плоскостопые болваны? За мной! – С этими словами опцион побежал туда, откуда пришел. Солдаты поспешили следом.

Тулл велел трубачу протрубить сбор, но не слишком громко. Он не хотел сеять панику среди солдат, что разбрелись слишком далеко. Вскоре перед ним уже стояли два центуриона, несколько младших офицеров и более сотни легионеров. Тулл быстро объяснил, почему призвал их к себе. Его слова были встречены с воодушевлением.

Еще пара центурий была с Тубероном у палисада. Насколько мог судить Тулл, удача пока еще не улыбнулась трибуну. Рядом с воротами лежали несколько мертвых легионеров. Не хотелось бы, чтобы к их числу прибавились его собственные солдаты. Запершиеся в палисаде узипеты, похоже, не желали складывать оружие.

Приказав солдатам построиться рядом с Тубероном, Тулл пошел взглянуть, что, собственно, происходит.

Туберон отчитывал Болана. Тот стоял как оплеванный. Арминия нигде не было видно.

– Ты привел с собой свежие силы, – сказал Туберон. – Отлично.

– Да, трибун, почти две центурии.

– В таком случае во время следующей атаки мы возьмем ворота штурмом. Там, на земле, лежит пять лестниц. Если принести еще столько же, этого количества будет достаточно.

– Скажи, трибун, ты уже посылал солдат в атаку? – Тулл покосился на мертвые тела перед воротами.

– Да, как только мы прибыли сюда, – ответил Туберон с вызовом в голосе.

Судя по количеству мертвых тел, атака эта с треском провалилась. Насупленные брови Болана подтвердили догадку Тулла.

– Однако неудачно?

– Да. – Туберон неприязненно поджал и без того тонкие губы.

– Узипеты обороняли палисад, как озверелые, – пояснил Болан. – Мы потеряли восьмерых легионеров убитыми и еще примерно столько же раненными. Я предлагал послать в лагерь за метательными машинами.

– К Гадесу метательные машины! – выкрикнул Туберон. – Чтобы доставить их сюда, уйдет полдня. Мои солдаты пойдут на штурм прямо сейчас. Нас в пять раз больше, чем окопавшихся там псов. Им не выстоять!

Тулл глубоко вздохнул.

– Возможно, ты прав, трибун. Но они увидели, что их лодки горят, а численное преимущество на нашей стороне. Каждый из них знает, что умрет, – поэтому они так громко кричат, вгоняя себя в боевое безумие. Мы потеряем много наших солдат.

– Что ты предлагаешь, центурион? – спросил Туберон с нажимом на последнем слове.

– Нам ни к чему человеческие потери, трибун.

– Здесь командую я!.. Я!.. Я!.. – Туберон захлебнулся собственным бессилием.

– Меня отправил сюда сам наместник Вар, – возразил Тулл, – зная, что у меня имеется опыт. Лобовая атака – не единственное, что есть в нашем распоряжении.

– Ты еще будешь учить меня, центурион! – прорычал Туберон.

– Отнюдь, трибун, – процедил сквозь зубы Тулл.

– Прекрасно.

– Может, нам лучше?.. – робко подал голос Болан, но Туберон его перебил.

– У узипетов недостаточно сил, чтобы оборонять весь периметр! – заявил он так, как будто другим это было непонятно. – Тулл, ты отведешь часть солдат на дальнюю сторону палисада. Возьмите его штурмом, нападите на этих ублюдков сзади и откройте ворота.

А он не так уж глуп, подумал Тулл, поняв по тому, что начал говорить Болан, что первоначально эта идея принадлежала Арминию.

– Слушаюсь, трибун.

Его тотчас настигло жало Тубероновой подлости.

– Можешь взять двадцать солдат.

«Двадцать? – с тревогой подумал Тулл. – Арминий вряд ли посоветовал обойтись столь малым числом. Или все же?..»

– Сорок было бы лучше.

– Ты хочешь сказать, что твоим солдатам не по силам это задание? – съязвил Туберон.

– Я этого не говорил, – поспешил оправдаться Тулл.

– Отлично. Значит, двадцать.

– Этого недостаточно, – возразил Болан.

– Болан, если мне понадобится твое мнение, я спрошу его сам! – Туберон посмотрел на Тулла злобными сощуренными глазками. – Живо, центурион! Я не собираюсь ждать тут весь день.

– Слушаюсь, трибун! – отсалютовав, сказал Тулл, а про себя подумал: «Провалиться тебе на этом месте, гнусный сопляк». – Надеюсь, ты атакуешь, как только услышишь шум схватки?

– Разумеется.

Тулл зашагал прочь, мысленно отругав себя за то, что не сдержался. Не исключено, что из-за этого Туберона он сам и два десятка его солдат встали на прямую дорогу в Гадес.

Тулл хотя и был охвачен яростью, однако торопить солдат не стал. Это были ветераны, а их жизни – слишком ценны, чтобы разбрасываться ими из-за каприза нового трибуна. Если им суждено умереть, он сделает все для того, чтобы они покинули этот мир, сражаясь. Первым делом нужно перелезть через палисад и не нанести себе при этом лишних ран. Для этого нужны лестницы. Тулл поблагодарил Фортуну за дома на сваях. Взять из тех, что еще стоят, четыре лестницы не составит труда.

Вооружившись лестницами, он, Фенестела и двадцать легионеров его центурии покинули деревню, где теперь были разбросаны трупы узипетов, а потом снова вернулись в нее по полям, через которые прошли какое-то время назад. Оставалось лишь надеяться, что закрывшиеся внутри палисада варвары не следили за ними или по крайней мере их отряд отошел на такое расстояние, на котором было невозможно проследить за их передвижениями.

В присутствии Туберона и легионеров Фенестела не стал допытываться у Тулла, какой им дан приказ. Он слишком долго служил с ним бок о бок и потому знал, что лучше спросить, когда рядом никого не будет. Центурион вполголоса объяснил, что произошло.

– Я пытался воспрепятствовать ему. Нам незачем разбрасываться солдатскими жизнями. Но этот сопляк не стал меня слушать. Его голова забита мечтами о «славной победе», которая принесет ему почести. И чем скорее она будет достигнута, тем внушительнее будет выглядеть его донесение Вару. – Тулл вздохнул. – Увы, Фенестела, я не сдержался. Я сказал ему, что главный здесь вовсе не он, а я. В отместку он отправил меня на этот самоубийственный штурм.

– На твоем месте я поступил бы точно так же, – сказал Фенестела и в сердцах сплюнул. – А он, гляжу, хитрый ублюдок… Даже если мы погибнем, эти варвары долго не продержатся. Туберон же в любом случае вернется в лагерь, благоухая розами. Значит, мы должны сделать свое дело и остаться в живых. Это лучший способ ему насолить.

– Ты неисправим, Фенестела, – улыбнулся Тулл.

– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, центурион, но подозреваю, что это комплимент.

Тулл рассмеялся.

– Хочу сказать: как хорошо, что рядом со мной ты, и никто другой.

Ухмылка Фенестелы сделалась еще уродливее.

– Вот и я так думаю.

Им повезло. Тулл обнаружил к северо-западу от деревни небольшую буковую и грабовую рощу. Была ли роща священной, он не был уверен, но одна ее сторона почти примыкала к палисаду. Лучшее место, чтобы спрятать солдат, было невозможно себе представить. Оставив их среди деревьев, Тулл на пару с Фенестелой подкрались к опушке рощи и притаились за высоким буком. Какое-то время они лежали в засаде, наблюдая за палисадом. Оттуда по-прежнему доносился шум и лязг оружия, но, похоже, не изнутри, а снаружи ворот.

– Если они и выставили часовых, то не слишком бдительных, – сказал Тулл спустя несколько минут.

– Может, я взгляну, что там у них? – Фенестела взглядом указал на ветви бука. – Помнится, мальчишкой я был мастером лазать по деревьям.

– Это было не сегодня утром и даже не вчера, – возразил Тулл, с улыбкой глядя, как Фенестела сбросил ремень, затем кольчугу и стеганую подкладку.

– Боги, до чего же приятно сбросить с себя лишний вес, – произнес Фенестела и несколько раз взмахнул руками, чтобы охладить потное тело под шерстяной туникой.

– Быстрее залезай! – проворчал Тулл, подставляя сцепленные замком руки, чтобы подсадить его на первую ветку. Фенестела вскарабкался на нее, затем на вторую, третью…

Тулл затаил дыхание, глядя на него. Стоит узипетам заметить Фенестелу – и ни о какой внезапной атаке не может быть и речи. На его счастье, из-за палисада не донеслось ни звука, по крайней мере из ближайшей к ним части. Однако Тулл расслабился лишь тогда, когда Фенестела спрыгнул на землю.

– И что там? – потребовал он.

– Пара часовых охраняют дорожку. Вскоре они пройдут мимо нас.

– Тогда подождем, пока они не пройдут. – Тулл хлопнул Фенестелу по руке. – Смотри в оба, пока будешь надевать кольчугу. Я пойду, приведу солдат.

Когда Тулл вернулся, Фенестела доложил, что часовые прошли и не заметили его.

– Примерно минуту назад, – уточнил опцион.

– Тогда вперед! – приказал Тулл. Он не стал тратить время на поднятие боевого духа солдат; те и без того знали, что им делать, – боевую задачу он перед ними поставил. Первыми из леса вышли солдаты с лестницами. Сердце Тулла было готово выскочить из груди, как будто он от ражал вражескую атаку. Фортуна, взмолился он, не оставь нас!

Ругая себе под нос колючий кустарник, который цеплялся к их рукам, солдаты двинулись к палисаду. Тот был в полтора человеческих роста. Тулл посмотрел сначала налево, затем направо вдоль верха частокола, но ничего подозрительного не увидел.

– Перелезаем как можно быстрее, – приказал он легионерам. – Перегруппируемся на той стороне и быстро к воротам, как будто за нами гонится сам Цербер, чтобы вырвать куски мяса из наших задниц. Вы меня поняли?

– Да, центурион.

Тулл был рад, что, несмотря на грозившую им опасность, большинство его солдат улыбнулись.

Четыре лестницы. Четверо легионеров вскарабкались на них первыми. Они же первыми рисковали своими жизнями – Тулл, Фенестела и еще два легионера, которые вызвались еще до того, как центурион спросил, есть ли добровольцы. Остальные выстроились в очередь вслед за ними. От напряжения у Тулла свело живот. «Как же нас все-таки мало! А все из-за этого ублюдка Туберона… Интересно, даст ли этот сопляк сигнал к атаке, услышав, что внутри палисада завязалось сражение?» С этими мыслями Тулл начал карабкаться вверх по лестнице. Рядом с ним трое других сделали то же самое. Первая перекладина, вторая, третья… Еще миг, и его голова окажется поверх заостренного края бревенчатого ограждения. Внезапно он понял: красный гребень из конского волоса, венчающий его шлем, уже торчит из-за палисада. Лучший способ дать о себе знать – помимо крика – невозможно даже представить. От напряжения сердце ухало в груди, словно кузнечный молот по раскаленному добела железу. Осторожно поставив ногу на последнюю перекладину, Тулл схватился за край частокола и перемахнул на ту сторону, даже не убедившись, есть ли поблизости варварские воины или нет.

Он боком приземлился на узкую дорожку. От удара из его легких вырвался воздух. В ноздри ударил терпкий запах подгнившего дерева. По коже забегали мурашки. В эти мгновения он был столь же беспомощен, что и новорожденный младенец, выпавший из люльки. Кое-как поднявшись на колени, центурион выпрямился. На его счастье, варваров он не увидел, по крайней мере поблизости. Внутри частокола высился поросший травой курган. По ту его сторону Тулл разглядел ворота, а рядом с ними – несколько десятков воинов. Сколько точно, он сказать не мог, до них было слишком далеко – шагов триста, если не больше. Ясно было одно: силы противника превосходили численность их отряда в несколько раз. Глухие удары за его спиной возвестили появление Фенестелы и двух других легионеров.

– Живее! – приказал остальным Тулл.

Пока через частокол перелезали последние солдаты, он, Фенестела и другие уже двинулись вперед. Как ни странно, их до сих пор не заметили. Сняв щиты, они ждали, когда к ним присоединятся последние участники их отряда. Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, Тулл окинул взглядом пустое пространство. Оно было типичным для местных деревень – место схода жителей; здесь совершались религиозные церемонии, свадебные обряды, устраивались разные праздники. Единственным сооружением был большой каменный алтарь перед земляным курганом. Тулл стиснул зубы. Укрыться на этом пространстве было практически негде.

– Все ко мне! – приказал он. – Задача проста. Бегом к воротам, словно бегуны на Олимпийских играх. Нас, конечно, заметят, но мы продолжаем бежать, чего бы нам это ни стоило. Как только добежим до ворот, распахиваем их и запускаем внутрь наших.

Конечно, до ворот добегут считаные единицы, но в данный момент важно вселить в них уверенность.

– Скажи, центурион, а наши атакуют, когда услышат шум схватки? – спросил один из солдат.

– А как же! – ответил Тулл, а про себя подумал, что с этим сукиным сыном Тубероном зарекаться нельзя. – С другой стороны, разве нам нужна чья-то помощь?

– Не нужна! – воскликнул Фенестела. – Срать мы хотели на этих узипетов!

Судя по лицам солдат, не все они разделяли настрой опциона. Некоторые явно были напуганы, но Тулл не стал тратить на них время.

– Строимся! – приказал он. – Четыре шеренги по пять человек. Я на своем обычном месте. Опцион, ты в замыкающей шеренге слева.

В неписаные обязанности Фенестелы входило следить за тем, чтобы никто не попытался бежать. Цинично, но что поделать. Тем более сейчас.

– Обнажить мечи! За мной! – скомандовал Тулл.

С этими словами он побежал. Двадцать один человек устремился за ним следом. Тулл на бегу считал шаги – привычка с самого первого его сражения. Это помогало не думать о том, что любое мгновение может стать для тебя последним.

Помогало до известной степени.

Десять шагов. Двадцать. Тридцать. Сорок. Пятьдесят. Пока никаких предупредительных криков – ни от узипетов у ворот, ни от часовых на дорожке. Кстати, а где они? Тулл не стал вертеть головой, чтобы это выяснить. Взгляд его был сосредоточен на варварах у ворот. Во рту пересохло, из-под шлема на лоб стекал пот. Он смахнул капли правой рукой. Шестьдесят шагов. Семьдесят. «Боги, они что, слепы и глухи?» – подумал он. В нем шевельнулась надежда. Наверное, шум снаружи палисада заглушает их приближение…

Девяносто один шаг. До Тулла донесся хриплый крик. Затем еще один. Их заметили. Он рискнул посмотреть налево, затем направо. Один из часовых подскакивал, словно кот, которого бросили на угли, и орал во всю глотку. Тулл скользнул взглядом к воротам. Защищавшие их варвары начали оборачиваться. В глазах застыла растерянность. Ни один пока не сдвинулся с места.

– Не замедляем бега! – приказал центурион.

Довольный тем, что часть узипетов забаррикадировалась внутри палисада, Арминий с Мело и десятком лучших своих воинов проехал через деревню, чтобы проверить, что там с остальными мародерами. На его счастье, большинство схваток носило односторонний характер. Радовало и отсутствие пленных. Он с удовлетворением подумал о том, что красный туман сражения застилает глаза как легионерам, так и его собственным воинам – как он и надеялся. Если б не палисад, бой уже давно закончился бы. Похоже, пленников будет мало, а то и вообще обойдется без таковых. Сейчас самое время найти Туберона, чтобы убедиться, что и у палисада все точно так же.

Заметив его приближение, Болан тепло улыбнулся, а вот Туберон удостоил германца лишь надменным кивком. «Сукин ты сын, – подумал Арминий. – Впрочем, полезный в будущем».

– Как там дела в деревне? – спросил Болан.

– Всё в порядке. Последнее сопротивление вскоре будет сломлено.

Туберон посмотрел на варваров на палисаде.

– Эти тоже долго не продержатся.

Арминий отметил про себя, что, когда он отъезжал отсюда, мертвых легионеров перед воротами не было. Похоже, это мальчишка забыл свои мозги в казарме.

– Ты послал за метательными машинами, трибун?

– Во имя Юпитера! Ты уже спрашивал. Тулл тоже спросил об этом! – раздраженно бросил Туберон. – Нет, не посылал. Я рассчитываю завершить эту схватку еще до вечера. Тулл и двадцать его легионеров должны проникнуть внутрь палисада и открыть изнутри ворота.

– Двадцати человек явно будет недостаточно, трибун.

– Будет, если я прикажу начать атаку, как только внутри завяжется бой, – презрительно фыркнул Туберон.

Арминий не стал принимать близко к сердцу ни самонадеянность трибуна, ни то, что Тулл и его отряд, скорее всего, не вернутся из-за палисада живыми. Так или иначе, но палисад вскоре будет взят. В распоряжении у Туберона сотни легионеров, так что пленники наверняка будут, и он ничего не может с этим поделать. Куда больше тревожило его то, что мародеры могут сбежать через дальнюю, неохраняемую стену палисада. Этого никак нельзя допустить, тем более что это в его силах. Понизив голос, чтобы окружающие его не слышали, а также чтобы не задеть хрупкое самолюбие Туберона, он сказал:

– Конечно, ворота должны быть взяты, трибун, но не лучше ли нам зайти сразу с нескольких сторон?

Туберон нахмурился, однако пусть нехотя, но выслушал точку зрения Арминия. Тот объяснил ему, что его ауксиларии могут разделиться на несколько групп и, встав на спины своим лошадям, взять штурмом палисад сразу в нескольких местах.

– Нас в любом случае ждет успех, трибун, но если ты прислушаешься к моему совету, мы потеряем меньше людей. Потерять же старшего центуриона было бы просто непростительно. Вар…

– Я понял, к чему ты клонишь, – отозвался Туберон, вспыхнув. – Вели своим воинам строиться. По сигналу трубы пусть атакуют.

– Прекрасно, трибун. – Чтобы польстить Туберону, Арминий даже склонил голову в поклоне. – Ты слышал, Мело. Проследи, чтобы приказ трибуна был выполнен. – Мело пробормотал согласие. – Чтобы ни один узипет не сбежал. Ты меня понял? – добавил Арминий на родном языке.

– Понял. – Мело развернул коня и поскакал прочь.

– Что ты ему сказал? – потребовал Туберон.

– То, что ты полагаешься на его воинов и они не должны подвести, – солгал Арминий.

Туберон кивнул, однако даже кивок получился презрительным. Но Арминию было все равно. Еще несколько минут, и ни одного узипета в живых не останется. Тех немногих, что уже попали в плен, можно будет убрать в Ветере. Его секрет останется секретом. И если высокомерие Туберона – та цена, которую он должен за это заплатить, что ж, пусть так оно и будет.