Глава 17
Это древнее место, заколдованное место, говорят они
На третий день нашего пребывания в джунглях, утром, мы отправились к тайнику вместе с Вирхилио, полковником и четырьмя солдатами. Даже с веревками, которые закрепили Салли и Вуди, подъем по склону холма был нелегким делом. Крис попросил Анну Коэн заняться расчисткой тайника от растительности, маркировкой и инвентаризацией объектов, составлением списка и зарисовками. В помощь ей придали солдат. Крис, Вуди, Стив и я должны были исследовать северную часть города. Мы пересекли первую площадь – Крис шел первым, – спустились в овраг, выбрались из него и оказались на второй площади. Пришлось прокладывать путь через заросли бамбука, лиан и другой растительности. У Фишера имелся длинный список зафиксированных лидаром объектов, которые он хотел осмотреть, и его навигатор завел нас в совершенно непроходимые джунгли. Местами нам приходилось проделывать настоящие туннели в лесу. Мы обследовали три насыпи, остатки важнейших домов и церемониальных сооружений, еще два «автобуса» и несколько террас, после чего вышли к разрыву в пологе. Здесь упало высокое дерево, повалив с десяток других, отчего вверху появился просвет. На этом залитом солнцем месте подлесок стал бурно расти, образовав непроницаемую чащу бамбука и лиан «кошачий коготь», которые нам пришлось обойти. Видимость была настолько ограниченной, что Вуди, Крис и я часто следили за перемещениями друг друга, прислушиваясь к звукам, хотя нас разделял всего десяток футов.
Вернувшись к тайнику после большого круга по городу, мы обнаружили, что там царит легкий переполох. Пока солдаты очищали участок, а Анна делала зарисовки, из-под ствола появилась потревоженная копьеголовая змея, вызвав панику. Она довольно долго не уползала, а потому ее успели сфотографировать со всех сторон. Киношники обрадовались возможности заснять нечто не предусмотренное планом, но когда Салли попытался поймать змею и убрать подальше, она снова залезла под лежащий ствол, где и оставалась, явно пребывая в раздражении. Поэтому никто не осмеливался зайти за ствол, хотя там находилось множество артефактов.
Вирхилио, Стив, Вуди и я продолжили свой путь в лагерь. Вирхилио улетел на вертолете, чтобы поскорее сообщить президенту о находке тайника. А «Эй стар», доставлявший припасы и оборудование, утром чуть не упал из-за хищной птицы. Пилот резко повернул в сторону, чтобы избежать столкновения, но винт все же задел пернатого, и его внутренности затянуло в пространство у основания вала, где помещались шестерни трансмиссии. Гниющие остатки последнего обеда нашей птички жутко воняли, и в кабине стоял невыносимый запах. Это происшествие напомнило нам, насколько мы зависим от двух вертолетов – только они связывали нас с внешним миром. Без них нам пришлось бы совершить пешее путешествие продолжительностью в несколько недель, взяв с собой лишь ограниченное количество припасов.
Пока мы обследовали руины, Алисия вела беседы с солдатами спецназа в их лагере, разбитом позади нашего. Я с любопытством узнал о новых антропологических данных, которые она собрала. Многие солдаты, участвовавшие в «Операции „Лес“», принадлежали к числу коренных индейцев, обитавших на территории Гондураса. Некоторые были родом из Вампусири, ближайшего индейского поселения на реке Патука, милях в двадцати пяти от нашего лагеря. Эту деревню связывали с внешним миром только водные пути. Что думали обо всем этом солдаты?
– Это просто замечательно, – сказала мне Алисия. – Они говорят, что в жизни не видели ничего подобного, и говорят об этом с радостью. Им кажется, что они оказались в раю. Конечно, многие хотят вернуться к своим подружкам, но большинство в восторге от пребывания здесь.
По мнению некоторых солдат, тот факт, что долина напоминала крепость, делал ее чем-то вроде священного места. Алисия убедила одного из солдат – печа – найти какао-деревья, желая нанести их местонахождение на карту и понять, являются ли они одичавшими потомками деревьев, которые росли в искусственной роще. Майя высоко ценили какао – пищу богов. Шоколадом питались воины и правящий класс, зерна какао иногда использовались в качестве денег. Шоколад применяли и во время человеческих жертвоприношений. Весьма вероятно, что выращивание какао-деревьев и торговля зернами играли важную роль в древней Москитии: для майя зерна были ценным товаром.
– Как он утверждает, это очень древняя разновидность с маленькими стручками, – сказала Алисия. – В Москитии полно какао-деревьев.
(Кое-кто потом высказал сомнения в том, что это действительно какао-деревья или близкий к ним вид, но вопрос решить не удалось.)
Пару дней спустя несколько солдат слетали с Алисией на военном вертолете в Вампусири – встретиться с семьями. Алисия показала им фотографии вырубок к северо-востоку от Катакамаса, снятые на мобильный телефон.
– Они поражены и очень обеспокоены, – сказала она. – «Неудивительно, – говорили они, – что реки пересыхают, животные уходят, рыба погибает!»
В Вампусири есть кооператив по изготовлению органического какао, выпускающий чистый шоколад. Любители шоколада утверждают, что этот кооператив – лучший поставщик продукта в мире. Часть стручков срывают с диких деревьев, растущих в лесах биосферного заповедника вокруг поселения. Мужчины собирают стручки, а женщины заквашивают и высушивают их. Алисия осмотрела помещение кооператива, и ей подарили четырехфунтовый кирпичик чистого горького шоколада.
Алисия расспрашивала о Сьюдад-Бланка, или Каса-Бланка (Белый дом), как его называют печ, и ее познакомили со стариком восьмидесяти с лишним лет. Когда дети собрались вокруг него, он начал свой рассказ. «По его словам, давным-давно сюда пришли гринго, забрали все золото и осквернили Каса-Бланка. Каса-Бланка расположен высоко в горах, туда ходили sukia, шаманы, и управляют им тоже шаманы. Это древнее место, заколдованное место. Говорят, что еще до печ там жили люди».
Утро 21 февраля, как обычно, было туманным, росистым, влажным. Я провел в джунглях четыре дня, и мне казалось, что время летит слишком быстро. В восемь утра мы прошли четверть мили вверх по течению, к Г-образному сооружению, которое сразу бросалось в глаза на лидар-картах. Мы шли по реке – это было легче и безопаснее, чем прорубаться через джунгли, следуя вдоль берега.
Сооружение явно имело искусственное происхождение: большая земляная платформа с правильными очертаниями, возвышавшаяся над поймой футов на десять. Вокруг платформы и на ней росли громадные деревья. Одно из них, поистине чудовищных размеров, имело не меньше двадцати футов в диаметре. Я сфотографировал его с разных ракурсов, со Стивом в кадре, а Стив затем сделал снимки со мной. Крис считал, что обитатели плотно стоявших поблизости домов использовали платформу во время разлива реки, когда вспаханные поля оказывались под водой. На обратном пути, спускаясь по крутому склону, я свалился в реку. Со мной ничего страшного не случилось, но «Никон» падения не перенес. К счастью, мне удалось перегрузить фотографии с карты, когда я вернулся к благам цивилизации. На следующий день я утопил свой сотовый и, таким образом, лишился и второй камеры.
Мы прошли вниз по реке с полмили, осмотрев ряд площадей, хорошо заметных на лидар-изображениях. Дальше мы увидели безымянную речку, одну из красивейших, что я когда-либо видел. По каменистому дну, камешникам, солнечным заплаткам, пестревшим цветами, порожкам и разливам и иногда небольшим водопадам бежала кристально чистая вода. В некоторых местах огромные деревья и другие растения склонялись к реке, образуя зеленый туннель, наполненный журчанием воды. За каждым изгибом появлялось что-то новое – сверкающая стремнина, покрытый папоротниками ствол упавшего дерева, разлив, в котором поблескивали серебристые рыбы, алые попугаи и белоснежные цапли, взмывавшие в воздух с вершин деревьев. Я пожалел, что у меня нет камеры.
Судя по лидар-картам, река совершала крутой поворот на полпути к пункту нашего назначения. Вуди решил, что мы сможем сэкономить время, пройдя по прямой. Мы так и сделали – и сразу же уперлись в джунгли, где без мачете нельзя было пройти ни дюйма. Мы пересекли хребет и спустились в овраг, по которому дошли до реки. Через час мы остановились отдохнуть на камешнике, напротив предполагаемых развалин, и перекусили.
Мы рассуждали о том, насколько трудно, если не сказать невозможно, было исследовать долину и руины до появления навигаторов и лидара. Без лидар-карт мы могли бы бродить среди руин, даже не догадываясь об их существовании. Только эти карты и навигатор позволяли найти объекты, густо оплетенные растительностью. Стена деревьев на другом берегу, за полем, надежно скрывала насыпи и площади, о существовании которых мы тем не менее знали.
Поев, мы перешли вброд реку и стали пробираться через поле, поросшее густой травой высотой по грудь, постоянно думая о змеях – ведь мы не видели, куда ставим ноги. Войдя в джунгли, мы испытали чувство облегчения и вскоре увидели первую насыпь – еще один «автобус». По обе стороны от нее тянулись другие такие же насыпи. Крис предположил, что этот объект – продолжение верхнего города, но, по мнению Оскара, здесь находилось другое поселение. Предмет спора был достаточно важным. Согласно лидар-изображениям, в долине имелось девятнадцать крупных объектов, расположенных поблизости друг от друга. Являлись ли они частью одной системы – экономической и политической единицы, – то есть одним городом? Или же это были разные поселения, каждое с собственным органом власти? Пока все обнаруженное нами указывало на то, что большинство населенных пунктов, если не все, были частью большого города, но все же вопрос оставался открытым.
Мы провели на объекте несколько часов. Площади здесь напоминали те, которые мы уже видели, только были меньше по размерам. Мы забрались на близлежащий холм, надеясь, что обнаружили еще одну земляную пирамиду, но Крис и Оскар, оказавшись на вершине, пришли к выводу, что это естественное возвышение конической формы. Мы нашли также несколько рядов камней, по виду алтарных; некоторые располагались на уровне площади и «автобусных» насыпей. На обратном пути, следуя вдоль края одной из насыпей, мы, ничего не подозревая, прошли мимо громадной копьеголовой змеи. Лусиан, который опять шел последним, увидел ее. Остальные прошагали в двух футах от змеи – так близко, что вполне можно было наступить на нее или задеть. Змея продолжала мирно спать, уткнув голову в тело с кольцами шоколадного цвета. Она практически сливалась с лесной подстилкой, хотя ее длина составляла пять или шесть футов – лишь немногим меньше, чем у той, которую в первый вечер убил Вуди.
Добравшись до лагеря, мы нашли там новых гостей. Том Лутц, писатель, литературный критик и основатель «Лос-Анджелесского книжного обозрения», получил предложение от «Нью-Йорк таймс» освещать поиски в качестве внештатного корреспондента. С ним прибыл Билл Бененсон, соруководитель и спонсор экспедиции.
Снова начался дождь – настоящий ливень, – и я уселся под своим гамаком, чтобы сделать запись в дневнике, после чего вернулся к остальным под кухонный тент. Здесь царила атмосфера сосредоточенности: Дэйв Йодер загружал бессчетное число фотографий на жесткий диск, Лусиан Рид и съемочная группа возились с аппаратурой, чистили ее, сушили – работа, которой не было видно конца, – заряжали аккумуляторы от недавно привезенных генераторов. Сасовцы резали бамбук, чтобы проложить мостки на углубляющихся грязевых каналах. Вся площадка была затоплена, уровень грязи, чавкавшей под ногами, поднимался.
Дождь продолжался всю вторую половину дня. Тем вечером, покончив с дневными делами и поужинав, как обычно, вымороженными продуктами, мы остались под тентом. Вуди попытался разжечь костер – выкопал ямку в земле, облил бумажное полотенце бензином, положил сверху влажное дерево и поджег. Но скопившаяся вода вскоре добралась до ямки и, затопив ее, загасила и без того слабое пламя.
Утром этого дня возник спор: что делать с тайником, полным артефактов? А вечером Стив собрал общее совещание. Пропахшие репеллентом и плесенью, мы расселись полукругом в свете фонарей, пили чай или кофе, шлепали по себе ладонями, убивая насекомых, – и все это под устойчивый аккомпанемент дождя, молотившего по брезенту.
Стив взял слово первым: археологическому объекту, как он заявил, грозила страшная опасность подвергнуться налетам мародеров. Даже если бы мы его не нашли, сказал он, в десяти милях от входа в долину работают лесорубы, подходя к ней все ближе и ближе. В этом смысле мы спасли объект от уничтожения, но только временно. По оценке Вирхилио, незаконные вырубки начнутся в долине через восемь лет или даже раньше, и артефакты, стоимость которых может исчисляться миллионами долларов, немедленно разворуют. Еще более тревожным было сообщение гондурасских солдат о посадочной полосе, устроенной наркоконтрабандистами в джунглях, недалеко от входа в долину. Многие знают координаты У1, сказал Стив: кота выпустили из мешка. У наркобаронов есть деньги и самолеты, они разграбят объект, как только мы покинем его. Как полагал Стив, мы должны извлечь один артефакт: он будет свидетельством нашей находки и позволит начать сбор денег для скорейшего проведения раскопок.
– Мы открыли ящик Пандоры, – сказал он, – и теперь отвечаем за сохранность артефактов.
Билл Бененсон согласился с ним, добавив, что извлечение нескольких предметов не повредит целостности тайника, что мы занимаемся, так сказать, спасательной археологией и что предъявление великолепной статуи станет эффективным инструментом сбора денег, так как привлечет внимание потенциальных жертвователей к проблеме сохранения долины и руин. И если объект будет разграблен (что представлялось вероятным), то по крайней мере один предмет удастся спасти.
После него слово взял Крис, чья речь была бескомпромиссной.
– За тем, что мы здесь делаем, будет наблюдать весь мир, – сказал он громким голосом. Он категорически возражал против поспешных раскопок, даже если речь зашла бы всего об одном объекте. Во-первых, заметил он, у нас не имелось разрешения на раскопки. Во-вторых, что еще важнее, артефакты представляли ценность лишь вместе, находясь внутри тайника, а не по отдельности. Подобные предметы уже имелись в музейных коллекциях, но ни один схрон еще не был раскопан. Тщательные, законные раскопки, осуществленные квалифицированными археологами, могут дать огромное количество сведений об этой культуре. Например, химический анализ позволит выяснить, есть ли в сосудах остатки подношений – съедобных продуктов вроде шоколада или маиса. Возможно, под тайником расположены захоронения вождей, с которыми нужно обращаться осторожно и уважительно. И если хоть один из нас откопает что-нибудь сейчас, Крис тут же покинет проект, поскольку это идет вразрез с его профессиональной этикой.
– А если через три недели тайник будет разграблен? – спросил Бененсон.
– Что ж, пускай, – ответил Крис.
По его словам, он не мог совершать неэтичных поступков, даже предвидя незаконные действия других людей, и нам не следовало совершать ничего, что археологи могли счесть непрофессиональным. И потом, добавил он, мы не можем принимать таких решений: мы находимся в чужой стране, это национальное наследие Гондураса. Это их археологический объект, и только они могут решить, начинать раскопки или нет. Но он очень надеется, что гондурасцы поступят правильно: поспешные раскопки, начатые прямо сейчас, не только настроят археологическое сообщество против проекта, но и сведут на нет изначальную ценность открытия.
Крис спросил по-испански у Оскара Нейла:
– Что вы думаете?
До этого момента Оскар слушал молча. Как глава Археологической службы Гондураса, он должен был принять решение о раскопках после консультаций с Вирхилио Паредесом. Отвечая по-испански, он горячо поддержал Криса, указав, что те наркоторговцы, которых Стив считал угрозой, напротив, будут отпугивать мародеров, поскольку не захотят видеть их в своей зоне влияния.
– Нарко владеют здесь отдаленными территориями, – сказал Оскар.
Непроходимый лес охраняет их; артефакты пролежали здесь, вероятно, восемьсот лет, и пока лес остается нетронутым, он будет служить им защитой. Saqueadores, мародеры, интересуются более доступными объектами, которых немало. Нарко не станут ими заниматься – у них гораздо более прибыльный бизнес. Оскар добавил, что гондурасские военные уже рассматривают возможность патрулирования долины, чтобы государственная власть пришла туда, где все жили по своим законам.
Доводы Оскара и Криса взяли верх. Решено было оставить все на месте, ничего не трогать в ожидании тщательных, профессиональных раскопок.
После совещания Салли прикоснулся к моей руке и, понизив голос, сказал:
– Я знаю солдат. Я сам был солдатом. Могу сказать, что опасность исходит не от наркоторговцев или от посторонних мародеров, а от них. – Он кивнул в сторону солдатского лагеря, разбитого позади нашего и невидимого в темноте. – Они уже раздумывают над тем, как это сделать, заносят координаты каждого объекта в навигатор. Они расширяют свою посадочную площадку ниже по реке. Военные не пустят сюда мародеров, потому что мародеры – они сами. Через неделю после вашего отъезда здесь ничего не останется. Я сталкивался с этим во всех странах – поверьте мне, именно это и случится.
Он сказал мне это по секрету, и хотя я беспокоился, понимая, что он, возможно, прав, решение было принято: тайник оставят в неприкосновенности. Салли не поделился своими тревогами ни с Крисом, ни с Оскаром.
К этому времени тропинки в лагере покрылись толстым, по щиколотку, слоем грязи. Я разделся у входа в палатку, повесил одежду и забрался внутрь. Там я занялся ловлей клещей, которых покрошил ножом на своей книге, и раздавил пробравшихся внутрь москитов. Донельзя промокший, я лежал в темноте, прислушивался к уже привычному топоту ночных зверей рядом с палаткой и думал о том, что сасовцы, пожалуй, не преувеличивали тех трудностей, которые человек испытывает в джунглях.
