Джемма, конечно, не ожидала, что найдет в «Гугле» что-нибудь толковое про Хэвен. Хотя ее родители и раньше разговаривали про Хэвен, но Джемма не могла толком ничего вспомнить – лишь то, что Хэвен фигурировал в последней ссоре.

Когда она первый раз забила в поисковую строку «Хэвен», высыпалась мешанина ссылок на самые разные сайты. Группа «Хэвен» записала четвертый альбом. Некую Дэбби Хэвен осудили за совращение несовершеннолетнего ученика. Специалист по биоэтике Ричард Хэвен, основатель знаменитого исследовательского института, вылетел на своей машине в кювет на флоридской дороге, причем в том же самом году, когда родилась Джемма… Однако этот Ричард Хэвен успел завещать весьма крупную денежную сумму университету Пенсильвании, в котором был почетным профессором.

Похоже, в Сети царил кавардак. Джемме даже полегчало.

Но потом она забила в строке «Хэвен» и прибавила свою фамилию.

Итак, «Хэвен Ивз».

Компьютер молниеносно выдал свыше миллиона результатов. Все они относились к институту Хэвен – и Джемма быстро сообразила, что заведение наверняка основал тот самый Ричард Хэвен, который позже попал в автокатастрофу.

Институт располагался на Еловом острове неподалеку от побережья Флориды.

А вскоре Джемма наткнулась на файл PDF, приписываемый компании «Файн энд Ивз Фармацевтикэл». Это было письмо к держателям акций, в котором совет директоров сообщал, что нанимает на работу мистера Хэвена для проведения научных исследований. Правда, письмо написали через несколько лет после того, как отец порвал со вторым соучредителем и его выжили из компании.

Джемма запрыгала по ссылкам и в конце концов отыскала фотографию отца, сделанную на корпоративном приеме. Джеффри стоял рядом со светловолосым мужчиной, согласно подписи, это и был пресловутый Ричард Хэвен. А рядом маячил человек с темной курчавой бородой и странным угловатым лбом, придающим ему сходство с акулой. Доктор Марк Саперштейн – то было еще одно имя, затесавшееся в памяти Джеммы.

Но отец упомянул его той ночью! «Я слишком поздно понял, что замышляет Саперштейн».

После очередного набега на «Гугл» выяснилось, что Саперштейн заменил Ричарда Хэвена (кстати, после трагической кончины мистера Хэвена институт переименовали в его честь).

Джемма копалась в ссылках, запутываясь все сильнее. Если «Файн энд Ивз» взяли Хэвена на работу уже после ухода отца, откуда взялось столько фотографий, на которых отец с Хэвеном по-дружески общаются? Джемма отыскала интервью, которое Ричард Хэвен дал «Научной ассоциации врачей» – он выражал особую признательность Джеффри Ивзу за «неустанную поддержку медицинских исследований и совершенствование технологии стволовых клеток».

Однако Джемма не сдавалась и забила в поисковую строку: «институт Хэвен». Официальный сайт Хэвена оказался сделан по нудному безликому шаблону, одинаковому для всех подобных заведений, и пестрел нудными научными оборотами вроде «нейробиологическая проблема» и «передовое биотехнологическое оборудование». Джемма не обнаружила никаких указаний на то, чем конкретно занимались в Хэвене, – во всяком случае, ничего, что она сумела бы понять. Зато отметила, что институт открыли как раз за год до ее рождения. Как бы отец ни относился к Хэвену сейчас, оставил он «Файн энд Ивз» точно не из-за Хэвена. По времени не сходилось.

Зато другие сайты о Хэвене были гораздо интереснее. Прорва ссылок, и половина из них – на блоги, сайты сторонников теории заговора с гипотезами о том, что же творится на Еловом острове в действительности, какие эксперименты там проводятся и законны ли они вообще. Некоторые статьи показались Джемме натуральной фантастикой. Их авторы твердили, что в Хэвене создают гибридных животных для военных целей, а то и вовсе тренируют инопланетян. Некоторые блогеры утверждали, что ученые в Хэвене занимаются незаконными исследованиями стволовых клеток.

Один сайт цитировали особенно часто – HavenFiles.com. Когда Джемма перешла на него, наверху экрана вспыхнула ярко-оранжевая надпись, искусно выписанная заглавными буквами.

«Не дайте себя одурачить липовым сайтам и свидетельствам!!! – гласила она. – HavenFiles.com – главный источник правдивых и проверенных сообщений об институте Хэвен!!!»

Джемма почувствовала себя заинтригованной и погрузилась в чтение. Насколько она могла судить, сайтом рулил некий Джейкоб Витц, посвятивший свою жизнь изложению разнообразных теорий, слухов и явлений, тем или иным образом связанных с Хэвеном. На фото Джемма увидела редкозубого мужчину средних лет, сощурившегося от солнца, в широкополой панаме с привешенными к ней блеснами для рыбы. Он выглядел в точности как человек, от которого ждешь, что он, подвыпив, будет рассказывать, как его похитили гуманоиды. Во вводной статье о себе – наполовину трактате, наполовину манифесте – Витц сообщал, что изучал журналистику в университете Майами, и добавлял, что именно тогда к нему и пришло понимание его миссии. Похоже, он не сомневался в своей судьбоносной роли: в статье постоянно встречались выражения типа «объективность и правдивость», «раскрытие строго охраняемой военной ТАЙНЫ» и «сделаем же ЗНАНИЕ доступным для НАРОДА АМЕРИКИ, ради принципов СВОБОДЫ СЛОВА».

– Ладно, псих, – пробормотал Джемма. – Давай посмотрим, что ты нарыл.

Сайт напоминал кафешку со шведским столом, где, сколько бы ты ни нагрузил себе в тарелку, стойки с едой тут же пополняются снова: каждая страница и каждая ссылка вели к новым и новым ресурсам. У Джеммы возникло ощущение, что она падает в бездонную пропасть.

Вскоре она обнаружила и подробные карты Хэвена – то, как институт предположительно выглядит с высоты птичьего полета, и размытые снимки зданий, отснятые издалека и, вероятно, сделанные с лодки. Тем не менее Джемма прониклась убеждением, что Витц вообще никогда не бывал в Хэвене, поскольку институт, обнесенный тюремной стеной, день и ночь охраняли солдаты. Однако забор Витц все же умудрился сфотографировать – унылую сетку-рабицу футов шестнадцати высотой, дополненную колючей проволокой. Десятки страниц сайта были отведены под разнообразные теории о том, какие эксперименты проводятся в Хэвене. Витц всячески выступал против идеи о том, что в институте пестуют монстров или ставят опыты на инопланетянах, хотя и заявлял, что он – «эксперт» по скрываемым военными контактам с гуманоидами и даже написал книгу по данной теме («Тайна Иных: что правительство США желает от вас скрыть!») и самолично ее издал.

Несколько разделов были целиком и полностью посвящены «делу медсестры М.». Некая медсестра М., работавшая в Хэвене, предположительно совершила самоубийство за день до того, как Витц должен был взять у нее интервью. Витц сам ее разыскал, но имя называть отказывался – во всяком случае, на сайте.

Медсестра М. оказалась связана с историей трехлетней давности, медийным скандалом, в котором был замешан и Хэвен – скорее всего, из-за того, что распространенная в США сеть клиник нелегально продавала эмбриональные клетки различным заведениям. Прилагающееся видео показывало, как один из руководителей клиники покидает зал суда, а вокруг него роятся репортеры и демонстранты с плакатами, написанными от руки.

У Джеммы ныла спина и слезились глаза. Она была потрясена, когда поняла, что торчит в Сети уже три часа. Но вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Отцовская компания наняла Хэвена, чтобы он проводил для них научные исследования. Ну и что? «Файн энд Ивз» – крупнейшая фармацевтическая компания страны. У нее сотни контрактов с кучей исследовательских институтов – и, кроме того, к тому моменту отец уже ушел из правления после продолжительной тяжбы с бывшим деловым партнером.

И почему старикан на парковке считал, что она знает про Хэвен? Разве Хэвен имеет столь важное значение? Что вообще там происходит? К чему вся эта секретность, охрана, ограда?

Она что-то упустила! Нечто очевидное и одновременно сокрытое, как в тех хитроумных загадках, когда на картинке можно разглядеть два разных предмета. Эх, пробраться бы в отцовский кабинет! Но он, разумеется, заперт.

Она и не представляла, что надо искать.

Джемма встала, попыталась сделать упражнение из йоги на растяжку и чуть не расквасила себе нос. Руфус вскинул голову и, жмурясь, уставился на хозяйку.

– Перебор с дзеном, – объяснила Джемма.

Руфус не проникся восточной философией и плюхнулся обратно на подушку.

И почти в ту же секунду послышался звонок. Незваный гость – не иначе! Руфус вскочил, спрыгнул с кровати и с яростным лаем понесся к лестнице. На мгновение Джемма испугалась, что в особняк опять вломится Хлоя – вдруг она заявилась, чтобы напакостить чем-нибудь еще?

Хотя нет, глупости. Хлоя не стала бы трезвонить, стоя у ворот особняка. Она же умчалась в Майами и сейчас наверняка сплетничает за текилой со своими волчьими прихвостнями.

Странно. Если еще позавчера Джемма была уверена, что маску Франкенштейна подбросила в особняк именно Хлоя, то сейчас она засомневалась. Возможно, слухи про Хэвен и монстров правдивы, а значит, послание действительно адресовано отцу, даже если Джемма не понимала связи.

Джемма посмотрела на экран видеокамеры и, к удивлению своему, обнаружила Перва Роджера, наполовину высунувшегося из машины. Белокурая копна волос была узнаваема, несмотря на низкое зернистое разрешение. Джемма впустила его, не спросив, чего ему надо. Перв безвреден. Не считая того, что он был Первертом, иначе говоря – Первом-извращенцем, и, вероятно, развешивал у себя в подвале женские трусики, чтобы нюхать их. А может, он держал в подвале девушек, кто знает?…

Две минуты спустя Перв вырулил на подъездную дорожку. Джемма смотрела на фиолетовый минивэн, который выглядел точь-в-точь как гигантский самодвижущийся баклажан. Похоже, Перв явно позаимствовал минивэн у кого-то из родителей!

Руфус заливисто лаял. Джемме пришлось придержать пса за ошейник, чтобы он не вылетел во двор.

– Извини! – закричала она, перекрывая лай, когда Перв выбрался из машины и осторожно двинулся к двери. – Он не кусается, честно! Просто любит пошуметь. Руфус, сидеть!

Руфус подчинился и лизнул Перву руку, когда тот предъявил ее для обнюхивания.

– Сколько ему? – поинтересовался Перв.

– Он у нас старичок! – заявила Джемма. – Тринадцать. Но он вполне здоров, – добавила она, поскольку из суеверных соображений не любила говорить о возрасте Руфуса.

Щенок появился в доме, когда ей было три года, и присутствовал во всех ее воспоминаниях.

– Думаю, от меня пахнет хот-догами из «Квик-Марта», – заявил Перв.

Он переоделся после работы, и теперь вместо уродской рубашки на нем был очень неплохой наряд: белая тенниска, открывающая загорелую кожу в веснушках, выцветшие шорты из плотной плащовки и поношенные кеды «Конверс».

Джемма осознала, что на ней старая футболка «Ханна Монтана» – по чистой случайности, но Перв-то этого не может знать! – и скрестила руки на груди.

– Чего тебе нужно? – спросила она.

– Ты забыла сдачу, – ответил Перв. Он порылся в кармане и достал несколько скомканных купюр и монет. – Три доллара двадцать семь центов.

Джемма вытаращила глаза.

– Ты приехал сюда, чтобы вернуть мне три доллара?

– И двадцать семь центов, – повторил Перв, широко улыбнувшись. – И мне хотелось посмотреть, где ты живешь. Я слыхал, у вас обалденный дом. – Он вытянул шею, заглядывая поверх Джеммы в холл. – Ого! И канделябры тоже есть? Я-то думал, они бывают только в отелях и в казино в Лас-Вегасе. Ну и у мексиканских наркобаронов.

– Шутишь?

В школе Джемма практически не общалась с Первом, так что их недавний диалог в «Квик-Марте» был дебютом – если не считать прошлогоднего урока биологии. Тогда Перв обернулся и спросил у Джеммы, знает ли она, что у морских коньков об икре заботятся только самцы, а она прошипела в ответ: «Нет».

– Извини. – Перв провел рукой по волосам, и те вздыбились, как язычки пламени. – Иногда я что-то мелю, ничего не спрашивая у мозгов.

– Верно, – произнесла Джемма. – Мексиканские наркобароны, значит?

Перв пожал плечами. Вероятно, он чего-то ждал, хотя Джемма понятия не имела, чего именно. К ней впервые приехал парень – не то чтобы на свидание, но все же… – и она вдруг застыдилась. Ей захотелось, чтобы Перв ушел, но она не знала, как ему на это намекнуть и не нагрубить. В конце концов, он оказал ей услугу. И он симпатичный, хотя и воровал женские трусики. И, возможно, он уже устроил в подвале специальную комнату для секса, как однажды предположила Эйприл, заметив, как в столовой Перв пялился на Джемму.

– Можно? – спросил Перв, терпеливо подождав.

– Что можно?

Он моргнул.

– Зайти и посмотреть, как ты живешь.

Джемме не хотелось впускать Перва в дом, но она не сумела придумать, как ему отказать. В итоге она отступила, придерживая Руфуса за ошейник.

– Ладно, – пробормотала она. – Если тебе интересно…

Перв шагнул вперед, но заколебался.

– А он точно не питается человечиной? – кивнул он на Руфуса.

Джемма закатила глаза.

– Ой, брось. Он же ворчливый старикашка, обожает пошуметь, особенно в присутствии людей, которых он…

Джемма осеклась. Она вспомнила, что Руфус всякий раз при появлении незнакомца на пороге лаял так, словно настал конец света. Но ведь он даже не тявкнул, когда дед на парковке схватил Джемму – до той самой секунды, пока Джемма не закричала.

А ведь Руфус и хвостом помахивал…

Неужели он знал того жуткого типа?

Джемме стало трудно дышать. Происходит нечто непонятное.

Старик на парковке, Хэвен, ее отец – всех их что-то связывало, а она, Джемма, хоть и находилась в эпицентре событий, пребывала в неведении.

Ну и кошмар.

А Перв продолжал молоть языком.

– Ого! А здесь нарисована твоя мама – ну на той картине маслом?

– Это акварель, – машинально ответила Джемма.

– Клево! Твоя мама – секси. Это стремно?

– Да. – У Джеммы заболела голова. – Извини, но я себя неважно чувствую. Мне сейчас неудобно…

Но Перв не слышал ее. Он заметил уборную рядом с холлом.

– Вау! Там что, телевизор? Прямо рядом с туалетом?

Он исчез, хотя Джемма по-прежнему слышала его голос, какой-то металлический, искаженный кафелем. К счастью, вскоре Перв выскочил из уборной и закончил фразу в холле.

– …в ванне можно с маской плавать или устраивать показы моделей!

Джемма глубоко вздохнула.

– Тебе никогда не говорили, что ты много трепешься?

– Постоянно, – ухмыльнулся Перв. – Это мой фирменный знак. А чего у вас еще есть? Боулинг? Или бассейн под крышей?

– Никакого боулинга, – отрезала Джемма. Она чуть не ляпнула: «А бассейн снаружи, за домом», – что вызвало бы у Перва новый взрыв энтузиазма. – Слушай, я серьезно – давай перенесем экскурсию на другой раз.

Конечно, Джемма понимала, что никакого другого раза не будет. Они же не друзья. Правда, Перв относился к ней доброжелательно – к примеру, он никогда не смеялся, если другие шептались про ее шрамы, и не дразнил ее Франкенштейном, – но ведь он всегда был позитивным. Эдакий добрый малый, защитник вымирающих животных.

Возможно, он решил, что приветливость по отношению к Джемме добавит ему плюсиков в карму.

– Хорошо, – согласился Перв. Ему почти удалось скрыть разочарование. – Мне все равно пора домой. Я завтра уезжаю во Флориду, а мама паникует, будто я на войну ухожу. Того и гляди – проводы с салютом устроят!

Флорида. У Джеммы в голове прозвенел звоночек.

– А куда во Флориду? – спросила она, стараясь говорить небрежно.

Перв направился к двери, но, услышав вопрос, он крутанулся на месте и пожал плечами.

– В Толлент-Хилл, – ответил он. – Думаю, про эту дыру никто и не слыхал. Толлент-Хилл находится в часе езды от Тампы.

– Я слыхала, – парировала Джемма.

Толлент-Хилл располагался рядом с национальным заповедником Чассаховицка, а оттуда было меньше часа езды до Бэрел-Ки. Именно от Бэрел-Ки в Хэвен и отправлялись моторки с медицинским персоналом, лекарствами и припасами. Джемма только что видела Толлент-Хилл на одной из подробных карт на сайте HavenFiles com!

Внезапно Джемма с пронзительной ясностью осознала: она должна ехать во Флориду. Она должна добраться до Хэвена – во что бы то ни стало.

– У моей тети там таймшер, – тараторил Перв. – И она делает убойную маргариту. Безалкогольную, если честно, ну и пусть!.. Что за каникулы без родственников и коктейлей? – Перв сунул руки в карманы. – А ты? У тебя какие планы?

– Вообще-то… – Джемма облизнула губы. У нее почему-то пересохло во рту. – Я должна была поехать во Флориду. В Бэрел-Ки.

Перв выгнул брови, но промолчал.

Джемма принялась сочинять на ходу, надеясь, что Перв не заметит, как ей не по себе.

– А у меня с тачкой проблемы, представляешь, как не везет? – Неуклюжее вранье. Только на подъездной дорожке стоят три автомобиля. Ай, ладно, ему-то откуда знать? – Короче говоря, я на мели. Но я решила поехать на автобусе…

Она намеренно не договорила.

– Нет! – возразил Перв. – Забудь! Покатался я один разок на автобусе. Ехал девять часов, и ни крошки еды во рту не было, кроме «Тик-така». А шофер еще и туалет запер. Нет уж! – он замотал головой и неуклюже добавил: – А друзья, между прочим, друзей в беде не бросают.

Джемма прищурилась.

– А мы теперь друзья?

– Ага, – сказал Перв и осторожно похлопал ее по руке.

Джемма почувствовала его запах. Он него пахло вовсе не хот-догами, а чем-то свежим и чуточку пряным.

– Мы стали друзьями в тот момент, когда договорились о совместном путешествии. Я за тобой заеду завтра в девять.

Услышав, что Джемма собралась во Флориду, Эйприл так завизжала, что Джемме пришлось отнять телефон от уха, а то перепонки бы полопались. Эйприл была в восторге. Она даже не спросила, как Джемма намерена добираться – ну и хорошо! – а то Джемма со стыда бы сгорела, если бы ей пришлось признаться, что ее отвезет Перв Роджерс.

– Поверить не могу! – верещала Эйприл. Ссора была позабыта. – Джемма Ивз! Супер! Но как ты этого добилась? Неужто твои предки уступили?

– Наверное, им надоело играть в злого и доброго полицейского, – солгала Джемма.

От вранья в груди возникло вязкое ощущение, как будто она случайно вдохнула резинку. К счастью, отец пробудет по делам в Шанхае как минимум неделю, поэтому одурачить нужно будет только Кристину. Однако Джемма и понятия не имела, как обмануть маму – и вдобавок втихаря сбежать в другой штат.

Джемма по природе своей не была мятежником.

Однажды они с Эйприл решили покурить электронную сигарету, после чего Джемма чудовищно перепугалась, что умрет от рака, и призналась во всем матери, лишь бы только та ее успокоила.

Но завтра у Кристины в восемь утра назначена встреча в одном из благотворительных обществ, а значит, Джемма успеет пересечь границу штата, прежде чем мама заметит ее отсутствие.

Вечером Кристина с Джеммой поужинали перед телевизором, сидя рядышком, как они часто делали в отсутствие отца. Обычно они развлекались тем, что включали дурацкое реалити-шоу и потешались над участниками. Но сегодня Джемма места себе не находила и никак не могла сосредоточиться.

– Нет, ты видела ее губы? – фыркнула Кристина, указывая вилкой на экран. – Фу! Кажется, что на нее напал мощный пылесос!

Джемма рассмеялась, но с секундным опозданием. Кристина повернулась к ней.

– Что с тобой? Ты какая-то притихшая. Как ты себя чувствуешь? – забеспокоилась она.

– Нормально, – отозвалась Джемма.

Она поставила свой ужин, жаркое из супермаркета (мама считала, что сам процесс выбора подобной еды в отделе кулинарии вполне сопоставим с утомительной готовкой на кухне), на кофейный столик и отодвинула тарелку от влажного собачьего носа.

Джемму все еще изводило неприятное ощущение, угнездившееся в груди. И неожиданно для себя самой она спросила:

– Почему папа ушел из правления «Файн энд Ивз»?

Кристина изумленно уставилась на дочь. Какое-то мгновение она выглядела испуганной. А затем в ней проснулась привычная подозрительность.

– Почему ты спрашиваешь, милая?

Джемма пожала плечами.

– Просто любопытно. Ведь компания раньше принадлежала ему, да? И в названии до сих пор есть фамилия Ивз. Но когда все произошло, я была совсем маленькая…

Джемме исполнилось два годика, когда ее отец принял решение покинуть правление «Файн энд Ивз», но воспоследовавшее судебное разбирательство растянулось на три года. Джемма действительно почти ничего не помнила о тех временах. Ее воспоминания детства сводились в основном к посещениям медицинских заведений, врачам, постоянным обследованиям, болезням, рецидивам, уколам и горьким лекарствам, которыми ее пичкала Кристина.

Однако она не забыла, как родители праздновали окончание судебного процесса в ее палате в клинике Дюкского университета. В тот день Джемму переполняла радость – и ощущение, что это долго не продлится.

Она не ошиблась.

Кристина повернулась к телевизору. Но, похоже, теперь она вообще не могла его смотреть. Пошарив рукой по дивану, она взяла пульт и выключила звук.

– Твой отец и Мэттью Файн… они разошлись по поводу того, как следует развиваться компании.

– А какие у них имелись расхождения? – не унималась Джемма.

Кристина вздохнула.

– Если честно, Джемма, я никогда не разбиралась в корпоративных тонкостях, – произнесла она непринужденным, хорошо отрепетированным тоном.

Джемма навострила уши.

– Мэттью Файн хотел заняться инвестициями, а отец с ним не согласился, – продолжала Кристина. – Все было жутко нудно и крайне сложно.

Веки Кристины дрогнули – верный признак того, что она лгала.

Джемма подумала, что разговор окончен, но Кристина, видимо, решила сказать кое-что еще.

– Твой отец – непростой в общении человек, – добавила она, чуть скривившись, словно от лимона. – Он делает ошибки, как и остальные люди. Но он в принципе неплохой. В глубине души.

Джемма хотела пробурчать: «Ага, конечно», но она вовремя затормозила. Не стоит дискутировать с мамой и нарываться на ссору! Ведь если все пойдет по плану, ей еще хватит споров в будущем.