Заслоняя все, появилось искаженное и растянутое лицо. Толстые, как у рыбы, губы задвигались, но слов Михаил даже не услышал, зато в череп стучат совсем другие звуки, а также слова на языках, которых не существует.

Азазель наклонился ниже, всматриваясь в невидящие глаза Михаила.

– Михаил, – сказал он как можно отчетливее. – Михаил!.. Синильда!.. Помни о ней!.. Приходи в себя, ты же победил… ну, почти уже победил…

Накрывший мир черный купол выглядит чудовищно отчетливо и страшно. Непонятно, как не видят все-все, почему даже он не замечал, или это и есть то, в чем обвиняет Азазель, называя то чистоплюйством, то высокомерием барина.

Он с неимоверным трудом сумел как-то сфокусировать зрение, расплывающаяся картина начала обретать резкость. Лицо чудовищного существа стало лицом Азазеля, что с тревогой всматривается в его глаза.

– Я тебя вижу, – проговорил Михаил с таким трудом, словно двигал языком во рту горы.

– Прекрасно, – сказал Азазель обрадованно, – главное, что меня, остальные пошли на фиг! Теперь верни контроль над телом, схватка многое нарушила, враг едва не победил. Помни, ты победил!.. Проснись и пой!

– Что, – проговорил он или только подумал, но Азазель кивнул и наклонился к нему, – что?..

Азазель сказал со сдержанным ликованием:

– Кезим саданул в тебя всей своей мощью, представляешь?.. Не мечом, не копьем, тогда бы сразу убил, но решил просто сжечь своим огнем, ворвался в тебя, наслаждаясь мощью, и…

Михаил прошептал, чувствуя, как страшные видения бросают его из одной бездны в другую.

– И… что?

– Он же не знал, – сказал Азазель с восторгом, – что в этом теле не простой смертный!.. Он пытался сжечь тебя, но получилось так, что твой святой огонь оказался сильнее, он сам почти сгорел в твоем небесном огне, но с ним успел бы сгореть и ты сам. Вы боролись в твоем человеческом теле, но победил ты!..

– А что… со… мной…

Азазель сказал заботливо:

– Полежи!.. Должен свыкнуться! Получилось даже лучше, чем я хотел. Бывают же и удачи, не только успех. Не ты вошел в демона, а он в тебя. Ты растворил его в своем святом огне… или почти растворил, извини, я все это понимаю смутно, но зато он не сможет восстановиться в аду… понимаешь?.. Теперь ты Кезим… нет-нет, не дергайся!.. Ты удержал в себе его. Но как это случилось… Правда, захватил не всего, только силу, способности… он же элементаль, а еще немного памяти… Или много, не знаю. Насколько я помню, такое еще никогда ни с кем не случалось. Я бы знал… Ты в теле того расстрелянного мудака, хотя у него никогда не было тела, а так… строил из того, чтобы было рядом. Только я знаю, что случилось, потому и ты молчи!.. Это же такое преимущество, понял?

– Почему, – прошептал Михаил, – почему эти страшные бездны… Почему вижу ад…

– Это Кезим, – сказал поспешно Азазель. – Сосредоточься, верни власть над телом и мыслями. Ты хозяин и того, чем владел Кезим… Или почти всего, я с таким сталкиваюсь впервые, прости.

Михаил проговорил, ощутив, что Азазель где-то рядом, даже если между ними бездны хаоса:

– Я этого не хотел…

– Подбери сопли, – посоветовал Азазель. – Ты все тот же, но теперь без всяких всплесков можешь двигать хоть горы. Конечно, чтобы люди не замечали. Потому с горами откладывается, но по этому миру сможешь без всяких самолетов. Но опять же…

– Чтоб люди не замечали, – договорил Михаил, – понял-понял. Азазель, меня все еще раскачивает… Сейчас упаду…

– Так ты на полу!

– Все равно… свалюсь…

Несколько минут он лежал без сил, прислушиваясь, как из тела медленно уходит боль, наконец перед глазами появились солдатские ботинки Азазеля.

– Как ты? – донесся его полный сочувствия голос.

Он поднял голову, Азазель нависает над ним, как хевронская скала. Протянутая рука спустилась с высоты, но Михаил едва нащупал его пальцы.

Азазель легко вздернул его на ноги, придержал, не давая упасть.

– Сейчас соберешься, – сказал он. – Этого гада ты здорово завалил!.. Все. Миссия завершена.

– А как же…

– Проход открыт, – заверил Азазель, – осталось только протянуть руку.

Михаил проговорил с трудом:

– А что насчет… мир погибнет… если я не…

Азазель вздохнул, развел руками:

– Да знаешь ли… очень уж удобный был момент.

Михаил ощутил, как перед глазами все поплыло, смутно услышал, как страшно закричал Азазель, но увидел только, как вокруг кипит раскаленная лава, из разломов в земле, что выглядят как открытые раны, выплескивается жаркая кровь жидкого металла, выстреливаются камни и, с силой ударившись о такой же каменный свод, с грохотом обрушиваются обратно.

С ними падают и глыбы, которые удается таким образом расшатать в своде, а затем и выбить. Сильный запах серы и горящих камней мутит сознание, но в какие-то моменты казался даже приятным, он сосредоточился на этом ощущении, а вслед за запахом стал казаться не таким отвратительным и громким грохот, а раскаленный металл, что перекатывается волнами через его тело, оказывается, совсем не сжигает.

Он тряхнул головой, что-то не так, а издали, словно из другой вселенной, донесся встревоженный голос:

– Михаил… очнись… ты должен прийти в себя… Давай-давай, иначе там и останешься…

Он чувствовал, что лежит на мягком, тело охватил озноб, перед глазами отвратительно холодное небо, похожее на выдолбленный в глыбе льда купол, но чьи-то ладони на плечах теплые, а голос сказал прямо в ухо:

– Давай же!.. Мы здесь!.. Теперь победи и себя, ты же сильнейший из всех архангелов…

«Это обо мне, – мелькнула мысль, – или не обо мне?»

И, словно это потащило цепь ассоциаций, разом всплыла вся картина смертельной схватки, он вздрогнул и открыл глаза, хотя они и были открыты, но только теперь открыл и увидел высокий каменный свод исполинской пещеры, смутно удивился, что тот был незрим раньше, а ожидалось, что увидит небо с одинокой овечкой облачка, черную холмистую землю до самого горизонта и стоящего перед его распростертым телом Азазеля с озабоченным лицом.

– Фух, – донесся вздох облегчения, – ты приходишь в себя… Лежи-лежи!..

Он повернул голову, Азазель растянул рот в улыбке, но глаза оставались очень серьезными.

– Что… слу… чи… лось? – проговорил Михаил с трудом.

Он чувствовал, что слова даются с огромным трудом, Азазель тут же выставил ладони.

– Тихо-тихо. Тебя снова качнуло, но ты удержался!.. Молодец. Лежи спокойно, а то натворишь неизвестно что и все испортишь. Ты победил, это главное.

– Но… почему…

Азазель сказал ласково:

– У тебя была только одна возможность… ты вернулся в свое тело, а инстинкты этого человеческого тела помогли тебе сохранить рассудок и не дать свихнуться…

Он говорил и говорил что-то успокаивающее. Михаил в самом деле старался не двигаться, чувствуя, как во всем теле что-то происходит, но мир перестал казаться таким отвратительно и пугающе ледяным, а когда он попытался заговорить, голос прозвучал почти как и раньше:

– А как… теперь?

– Теперь, – сказал Азазель быстро, – можешь пользоваться чудовищной силой Кезима без всяких всплесков!..

Михаил прошептал тревожно:

– Я чувствую в себе эту мрачную тяжесть…

– Контролируй себя, – сказал Азазель настойчиво. Михаилу почудились в голосе Азазеля нотки страха. – Ты все такой же, посмотри в зеркало!.. Ладно, потом посмотришь. Не волнуйся, Синильда ничего не заметит.

Он проговорил, прислушиваясь к своему дергающемуся голосу:

– А что… могла… заметить?

– И может, – уточнил Азазель, – если распустишься. Сперва научись держать себя в руках, потом оно уже само… удержится. Понимаешь… как бы тебе сказать поделикатнее…

– Говори!

– Ты победил, – напомнил Азазель быстро. – Помни это все время!.. Ты победил в тяжелой схватке, хотя Кезим поглотил тебя целиком и как бы скушал… по-своему, конечно, но его, в свою очередь, скушал ты… интересно, да? Восхитительно просто! Обожаю эти простые случаи в такой сложной жизни! Потому ты сейчас как бы прежний, но не прежний, потому что Кезим ворвался в тебя, надеясь испепелить, но сгорел сам… Жаль, не весь. Хотя почему жаль? Зато его возможности – теперь твои. А может, он и не сгорел, а только увяз в тебе… Ничего не понимаю!

Михаил спросил:

– Как я выгляжу?

– Это для Синильды? – спросил Азазель. – Ну ты и хрюкт! Если хочешь, сотворю для тебя зеркало… Ой, кто-то идет!.. Надо убираться… Ползти сможешь? Вот за эти камни!

Он затащил его за груду камней, что образовалась во время схватки с Кезимом, там Михаил сразу же посмотрел на свои руки, ноги, пощупал их, наконец провел ладонями по лицу, задерживаясь на скулах, челюстях, надбровных дугах.

– Да все то же, – заверил Азазель, – а что шкура пятнистая, так это даже красиво!.. Как у леопёрда, здорово!

– Когда-нибудь прибью, – пообещал Михаил тревожно, – за такие шуточки.

– Так руки ж не пятнистые, – уточнил Азазель, – зато морда, морда…

– Лицо тоже без пятен, – буркнул Михаил. – Я вижу свое отражение в камне.

– Ух ты, – проговорил Азазель, и Михаил ощутил, что демон в самом деле поражен. – Здорово. Даже я в камне ни хрена не вижу, кроме самого камня и его сложного состава из полевого шпата, кварца, порфира и базальта, с рядом вкраплений мергеля и мрамора, сложная формула которого выглядит, как…

– Не умничай, – оборвал Михаил. – Кто же люди? Или они не люди?

– Еще не видишь? – спросил Азазель. – Странно, Кезим должен был сразу видеть, кто человек, а кто демон, какое бы обличье тот ни принял… Ладно, это освоишь позже. Вообще не торопись, а то сорвешься. Все, что умел Кезим, теперь умеешь и ты… ну, в общем. Если постараешься. Но еще умеешь и то, что умел. Разве что огненным мечом больше не воспользуешься…

Из темного зева арочного входа показались Бианакит и Аграт, оба прихрамывают, без рюкзаков, одежда в лохмотьях. Голова Бианакита в крови, как и правое плечо, но раны даже с виду все не тяжелые, хотя их и многовато.

Азазель торопливо шагнул навстречу, тут же обнял Бианакита и надолго задержал в крепких мужских объятиях, а бледное от потери крови лицо ветерана тут же начало розоветь.

Аграт вообще пышет огнем и яростью, хотя с виду пострадала только одежда, кожаные доспехи на руках и плечах превратились в изрубленные и разодранные лохмотья.

Азазель сообщил поспешно:

– Кезим убит, но с Мишкой осторожнее!.. Ему так настучали по голове, что у него все там перемешалось.

Аграт охнула:

– Бедненький!.. Азазель, как тебе удалось с Кезимом?.. Или еще нет?

Бианакит сказал громыхающим голосом:

– Мы слышали его рев. Ему было больно.

Азазель кивнул на Михаила:

– Это все он. Без него разве я бы смог? Да еще с могучим Кезимом?.. Но Кезим поскользнулся, когда гнался за ним, упал и так стукнулся головой о стену, что убился. Вот так герои гибнут от руки нелепого случая.

Михаил слышал только отдельные слова, да и то странно растянутые, а иногда пищащие скороговорки, еще чаще доносился громовой голос, выкрикивающий угрозы, и через все пространство мира проносились огромные раскаленные докрасна глыбы и целые скалы.

Бианакит спросил с сомнением:

– На чем поскользнулся? Здесь сухо и жарко, как в печи.

– Он же гнался за Мишкой, – пояснил Азазель и захохотал.

Бианакит подумал и вдруг захохотал тоже, впервые за все время, что его знал Михаил. Непонятно, над чем можно хохотать, но ладно, пусть думают, что их не слышно, нужно в самом деле отлежаться и удержать власть над этим телом, в котором теперь еще и сущность элементаля…

– Уходим, – сказал Азазель, – остался только тайник, он где-то рядом. Эх, надо было Кезима спросить… А что? Бить по его наглой морде, пока не скажет!

Михаилу почудилось где-то внутри себя глухое ворчание, словно Кезим услышал оскорбительные слова. Аграт подняла его рюкзак и сказала заботливо:

– Я понесу. Бианакит, а ты поддерживай, если вдруг его начнет из стороны в сторону.

– Я в порядке, – заверил Михаил. – Ну, почти…

Бианакит сказал коротко:

– Я впереди.