Глава 14
Не оборачиваясь, он двинулся широкими уверенными шагами, собранный и немногословный, рожденный для нелегкого ратного труда, что стал привычным и единственно понятным.
– Осталось закончить, – сказал Азазель бодро, – сегодня вернемся и отдохнем вполне заслуженно. Хотя спасибо, конечно, никто не скажет.
Аграт сказала задиристо:
– У людей памятники ставят не спасителям, а тем, кто больше убил себе подобных, правда?
Она повесила рюкзак Михаила на одно плечо, указала Азазелю взглядом на гранатомет на полу.
Азазель отмахнулся:
– Все заряды истрачены. Пусть остается, мы и так еле ноги таскаем.
– Я в охранение, – сообщила Аграт. – А вы тут поддерживайте друг друга. Мужчины вообще-то слабые…
Она пошла догонять Бианакита. Михаил спросил тихонько:
– А что со мной теперь?
– Если честно, – сказал Азазель, – не знаю. Многое в этой жизни впервые, кто бы подумал! Думаю, если раньше ты не замечал материального мира в том смысле, что проскакивал сквозь любое здание или гору, словно их и нет, то сейчас сможешь как-то и что-то в какой-то мере иначе… Не спрашивай в какой, не знаю, если честно. Может быть, удастся песчинку сдвинуть или расплавить, а если повезет, то и камешек. Или стакан воды превратить в лед…
Михаил вздохнул.
– Пока со мной что-то не так, – сказал он, – вижу иначе, голоса какие-то, будто с ума схожу, как человек… Какие-то волны захлестывают, тону в багровом огне, целое поле раскаленных углей и небо с тучами крылатых тварей…
– Это не твои воспоминания, – утешил Азазель. – Ты это, будь спокойнее. Смотри, как кино. Вдруг баб голых увидишь, это же интересно!.. Например, Оноскелис, ее еще никто без одежд не видел… Потому и пошли слухи про ее ослиные ноги.
Он говорил медленно, успокаивающим тоном, но Михаил угадывал в сдержанном голосе тревогу и заботу, чего совсем недавно не мог бы и предположить. А это значит, все еще в опасности. Похоже, потеряно в схватке с Кезимом больше, чем Азазель собирается признать вслух.
Он не увидел, только ощутил крепкую хватку Азазеля, земля в самом деле поплыла, а его завертело в черном хаосе, словно ослеп и покатился с высокой горы.
Из другого пространства донесся преувеличенно бодрый голос:
– Все пройдет, как с белых яблонь дым! Потерпи немножко… лет двадцать-тридцать. Все как рукой снимет. Со временем. Может быть…
– Земля под ногами исчезла, – пробормотал Михаил, – а теперь вот черные ямы со звездами, раскаленные уголья… а то и вовсе… ничего нет, понимаешь?.. Даже пустоты нет…
Появилось лицо Азазеля, Михаил вздохнул с облегчением, возвращаясь в этот уже почти родной привычный мир.
– Все, отхлынуло…
– Это Кезим, – ответил Азазель. – Он так видит! А ты старайся навязать свое. Ты все тот же! Только сейчас что-то потерял, но что-то можешь больше. Огненным мечом уже не жалко, зато все остальное без всплесков! Кезим был из элитных демонов, вся его мощь теперь в тебе, но, главное, никто от тебя этого не ожидает! Ты же как бы человек…
– Как бы, – буркнул Михаил.
Азазель взглянул искоса.
– А что? Ты был архангелом Михаилом в теле человека, а теперь вот почувствуй себя человеком по-настоящему!..
– Это как? – спросил Михаил настороженно.
– Все люди, – пояснил Азазель очень серьезно, – носят в себе частицу Бога и частицу Дьявола. И те постоянно дерутся, как Исав и Иаков в утробе матери.
Михаил содрогнулся всем телом:
– Что, вот так будет и во мне?
– Уже, – сообщил Азазель, и неизвестно было по голосу, скорбит или злорадствует, – теперь ты узнаешь, каково это быть человеком.
– А что Кезим кричал, – напомнил Михаил, – насчет тайника, что не откроется? Только сам Кезим может, и все такое…
Лицо Азазеля, и без того мрачное, стало совсем угрюмым и неприятным.
– Не знаю, – ответил он сухо. – Если он сумел обойти князей ада, то он… очень сильный демон. Чрезвычайно! Но насчет вернуться на следующий день… Похоже, сложилась уникальная ситуация. Он не сможет вернуться, потому что он не погиб, а как бы еще жив… хоть и частично, в тебе.
Михаил зябко передернул плечами:
– Я чувствую себя не просто гадко… но и странно.
– Пойдем к тайнику, – ответил Азазель. – Это вон та красная стена. Посмотри на знаки, что горят, как будто выплеснулся сам ад…
Михаил все еще время от времени опирался на его плечо, чувствуя, как начинает кружиться весь мир, на Азазеля поглядывал с тревогой, тот уже почернел лицом, похоже, пока ничего не придумал, а как сказать замку, что прежний владелец мертв, дайте все из тайника мне…
Бианакит и Аграт, похоже, тоже чувствуют, что на самой последней ступеньке облом. И хорошо, если только пинками выгонят, а если под ними провалится пол, а там с высоты рухнут на острые колья…
Добравшись до подножия стены с горящими адским огнем знаками, Азазель простер руки.
Михаил видел, как он собирает всю волю в кулак, концентрируется, и, когда заговорил, голос прозвучал мощно и уверенно:
– У меня ключ властелинов ада!.. Повелеваю снять запоры и явить мне сокрытое и сохраненное…
Все затаили дыхание, Азазель замер в величественной позе, ждет, Михаил тоже ждал в тягостном напряжении, но в огромном зале только мертвая тишина, лишь высоко в черноте под сводами носится эхо голоса Азазеля.
– У меня ключ, – повторил Азазель величественно и победно, он вытащил из-за пазухи ключ и высоко поднял над головой. – Вот он!.. Я могу открыть тайник, я имею право его открыть!
Стена оставалась стеной, огненные знаки продолжают полыхать огнем.
– Азазель, – проговорил Михаил, – может быть нужно как-то иначе?..
Азазель в полнейшем бессилии уронил руки:
– Нет, я все сделал верно.
– Тогда… как-то что-то поменять?
– Не знаю, – ответил Азазель убитым голосом. – Мы все проделали напрасно?.. Неужели… Ладно, одно утешает, завтра Кезим точно не явится сильным и здоровым вскрыть тайник. А мы что-то придумаем…
– Что?
Азазель сказал со злостью:
– Не знаю. Но у меня не получилось в этот раз. Такое бывает. Редко, но бывает… Ничего, все равно как-то сумеем… Этот тайник ждал две тысячи лет! Подождет день, когда соберемся лучше.
Но в голосе отчетливо прозвучала растерянность. Вернулись Бианакит, Аграт с ходу доложила:
– Проходы зачищены, остальные разбежались! Без Кезима нет и его войска. А что здесь?
Азазель ответил глухо:
– Пока облом. Возвращаемся в том же боевом порядке.
На этот раз он пошел впереди, Бианакит и Аграт двинулись за ним. Михаил ощутил внезапный прилив ярости, абсолютно несвойственный раньше, остановился.
Азазель в беспокойстве развернулся:
– Михаил?
– Отступим? – проговорил Михаил зло. – Мы же столько сюда шли!..
– Это временное отступление, – напомнил Азазель невеселым голосом. – Такое бывает…
Михаил, не отвечая, шагнул к стене и гаркнул в приливе бешеной злобы:
– Расступись!
В стене сухо щелкнуло. От пола и до темного свода побежала кривая трещина, извилистая, как черная молния. Заскрипело, обе половинки тяжело поползли одна от другой по каменному полу.
За спиной ахнул Азазель, а Михаил, все еще полыхая в дикой ярости, резко шагнул вперед, едва не обдирая одежду в узкой щели.
Сзади что-то крикнул Азазель, взвизгнула Аграт. Стена толщиной в два копья, скрипит и ползет, царапая пол, а по ту сторону распахнулся огромный зал, где сразу вспыхнул яркий магический свет.
Михаил замедлил шаг, чувствуя, как непривычная для него ярость уходит, а вместо нее поднимается такая же животная радость, словно у волка при виде беззащитного ягненка.
Огромный зал заполнен массивными золотыми сундуками, мешками с золотыми монетами и крупного размера ларцами с драгоценными камнями. Большинство с откинутыми крышками, у Михаила засверкало в глазах, вдоль стен еще и столы с сундуками и ларцами, все тоже с монетами и украшениями из золота.
Пока он ошалело осматривался, не понимая, что случилось и что это был за мгновенно вспыхнувший и тут же растворившийся приступ ярости, за спиной послышался торопливый топот.
Не оглядываясь, он ощутил, как в зал вбежали Азазель, а за ним Аграт и Бианакит.
Азазель прокричал в испуге:
– Только ничего не брать!.. Ничего не брать!.. Всякий, кто возьмет, не проживет и часа…
Михаил, не оглядываясь, чувствовал, как все трое оказались рядом, смотрят больше на него, чем на сверкающие сокровища. А там золотые короны царей, украшенные драгоценностями, посохи верховных жрецов из слоновой кости и с тончайшей резьбой от кончика до верхушек разной формы, но обязательно с огромными сапфирами, изумрудами и другими редкими, такого же размера камнями в набалдашниках. С крючьев в стенах свисают целые гирлянды ожерелий, любым из которых Клеопатра сочла бы за счастье владеть…
Но Михаил неотрывно смотрел на большой сундук на невысоком столе посредине зала. Сундук из драгоценных пород дерева, отделан серебром и золотом, но выпуклая крышка с фигурками наверху прикреплена массивной скобой в виде дерущихся драконов. Замок висит тоже массивный, сверкающий нездешним золотом, что не золото, а если и золото, то особое, что прочнее любой стали.
Азазель сказал быстро:
– Не прикасайся к замку!
– Но то, за чем мы пришли, в нем? – спросил Михаил.
Азазель ответил без особенной уверенности:
– Судя по такому почетному месту в зале, да… Но, думаю, здесь дополнительная защита. Хорошо бы понять, какое здесь заклятие наложено…
Михаил не успел опомниться, как нечто злое и нетерпеливое в нем заставило протянуть руку и взять в ладонь замок, что оказался намного холоднее, чем если бы держал кусок льда.
Как известно, на первом уровне ада, Гееноме, огонь жжет в шестьдесят один раз сильнее, чем здесь, на земле, а на следующем уровне, Вратах Молчания, в шестьдесят один раз сильнее, чем в Гееноме, то же самое и с холодом, а этот замок и сам сундук словно бы все еще в Шеоле, последнем и самом глубоком уровне ада…
Он с силой сжал замок и рванул на себя. Раздался пронзительный скрип, Аграт присела в ужасе, Бианакит отступил на шаг, Азазель выхватил пистолет.
Михаил отшвырнул замок вместе с петлями, тот звонко звякнул о каменный пол и унесся под стену.
Крышка сундука поспешно откинулась, словно подброшенная пружиной. Он заглянул, повернулся к замершим Азазелю и Аграт с Бианакитом.
– Там много чего… Что именно нам нужно?
Аграт вскрикнула писклявым от жадности голосом:
– А можно все?
– Нам нужно только то, – ответил Азазель значительно, – что вырезано из Древа Жизни. Михаил…
Михаил посмотрел с вопросом в глазах:
– Достать мне?
Азазель сказал с расстановкой, не сводя с него взгляда:
– Ты нас ошарашил, заметил?.. И дверь перед тобой распахнулась, и замок сорвал с такой легкостью, словно тот из папиросной бумаги… А наша Аграт все доставала, зачем я взял с собой простого смертного! Как видим, Господь понимал, что создавал…
Аграт буркнула:
– Я же не знала, что в Книге Бытия ему отведена особая роль!.. А потом его можно будет прибить? За то, что слишком умный?
Михаил по кивку Азазеля протянул руку к сокровищам сундука. В пальцы стрельнуло электрическими искрами, ощущение показалось приятным, потрогал еще, каждый раз получая крохотные разряды, но, когда мельком взглянул на вытянувшиеся лица соратников, понял, что разряды совсем не крохотные.
– Что брать?
Азазель заглянул в сундук с осторожностью. На его выразительном лице промелькнула целая гамма чувств. Михаил ждал, стараясь успокоить в себе нечто звериное, что выплескивается то гневом, то злобным нетерпением.
Аграт и Бианакит помалкивают, только Аграт еще и жадно вытягивает шею, стараясь хоть что-то увидеть, Бианакит больше смотрит по сторонам, держа оружие наготове.
Азазель проговорил потрясенным голосом:
– Ничего себе… Что за хомяк натаскал это все?.. Все опасное, почти все оружие… Очень мощное! Ты даже не представляешь, насколько… Разве вон та чаша не… А в левом углу жезл, его и возьми. Мы за ним пришли… Но, проклятье, вон еще из того же дерева целый поднос! А еще и ложки… Зачем ложки?..
Михаил осторожно вынул жезл, протянул Азазелю. Тот спросил поспешно:
– А как… электричеством бьет?
– Да, – ответил Михаил, – но несильно.
Азазель бросил на него взгляд исподлобья:
– Это для тебя несильно. Ладно, сложи в рюкзак, там уже пусто, я слышал, как Аграт ночью чавкала… Нет-нет, пусть у тебя! Так надежнее.
Аграт, не реагируя на подозрение в чревоугодии, сказала жалобно:
– Вот там красивое колечко… Можно хотя бы его?
Азазель неумолимо покачал головой:
– Нет.
Михаил пожал плечами:
– А почему нет?.. Здесь нет ловушек, я бы заметил. Держи, Аграт!
Он вытащил из сундука кольцо и бросил ей. Аграт машинально поймала, рядом охнул Азазель, а она замерла в страшном испуге.
Некоторое время все ждали, замерев, но ничего не случилось, а Михаил, ободрившись, выгреб из сундука все остальное, сложил в рюкзак и забросил его, заметно потяжелевший и с раздутыми боками, на спину.
– Дома разберемся, – сказал он. – Думаю, там что-то нарезали не только из Древа Жизни, но из Древа Познания тоже… Уходим?
– Если сумеем унести ноги, – проговорил Азазель тревожно. – Но что сделано, то нельзя сделать несделанным. Уходим!
Бианакит кивнул Аграт, и она поспешила вперед, держа оружие на изготовку.
Азазель и Михаил пошли следом, держа дистанцию. Михаил спросил тревожно:
– Азазель, куда перепрятать, если не в Брий?
Азазель ответил нервно на ходу:
– Чего? Уже думал… Пока лучше, если ты сам… Можешь так, чтобы даже я не знал. Чем меньше знают, понял?..
Михаил подумал, ответил с неохотой:
– А если со мной вдруг что?.. Нет, ты знать должен. Но только мы двое. Ты, конечно, козел хермонской породы, но я тебе доверяю. В какой-то мере.
Азазель вздохнул, посмотрел вслед Бианакиту и Аграт, поинтересовался шепотом:
– Что-то особое чувствуешь?
– Еще бы, – ответил Михаил медленно. – Чувствую ярость, свирепое безумие и жажду все разнести вдрызг… Он никогда не растворится во мне, так?
Азазель взглянул на него с некоторым испугом:
– Кто знает? Нигде и никогда такого еще не было. Сослаться не на кого, ты первый. Но я просто уверен, сладишь. Если в борьбе с собой не склеишь ласты, будто какой-то интеллигент сраный. Но ты же не интеллигент, а солдат! Чудо-богатырь, солдатушка браво-ребятушка!.. А то, что тайник узнал в тебе Кезима… разве не здорово?.. Представляешь, приходишь к его жене и говоришь, я же Кезим, ты чего, дура, не узнала?.. И того, забираешь в его доме все ценное и сваливаешь!
– Я рухну раньше, – проговорил Михаил угрюмо. – Все-таки это отвратительно, когда внутри… Как думаешь, это надолго?
Азазель взглянул несколько странно:
– Ну, как тебе сказать…
– Говори, – потребовал Михаил с угрозой. – Во что втравил?
Азазель сказал очень серьезным голосом:
– Для тебя, чистюли, трудно поверить…
– Я не чистюля, сам сказал. Солдат всегда солдат.
– Видишь ли, – сказал Азазель, все еще словно бы не придумав, как подать помягче, – я тебе уже много раз говорил, так живут вообще все люди. Все-все, от нищего до президента! Чистейшая душа… ну, как принято в официальной версии, живет в теле грязнейшего и похотливейшего скота. Да-да, именно так! И эти две противоположности постоянно борются друг с другом. Даже дерутся! Вот сейчас и узнаешь наконец-то, что такое быть человеком.
Михаил ощутил себя так, словно его облили ледяной водой.
– Что… именно вот так?
– Представь себе! – ответил Азазель, в его сочувствующем голосе почудилось некоторое злорадство. – И, как ты мог заметить, люди не стали скотами. Да, конечно, абсолютное большинство стало, но кто в условиях подлинной демократии считается с этим гребаным большинством? Мир тащат на себе подвижники. Те, которые побеждают. Не только мир, но и себя. Что, красиво говорю?.. Могу и красиво, я же такой разносторонний и всеохватный!
Михаил, все еще охваченный холодом, проговорил с трудом:
– Это что же… так будет всегда?
– Нет, что ты! – заверил Азазель фальшивым голосом. – Кто-то из вас обязательно победит! Либо ты, либо Кезим. Думаю, победит Кезим, но из личной симпатии ставлю на тебя.
– Ну, спасибо…
– Но победишь не до конца, – закончил Азазель. – До конца ну никак! Но можно жить, не считаясь со своим внутренним голосом. Слушаешь, но делаешь по-своему. Хотя, конечно, иногда…
– Что? – спросил Михаил с угрозой.
– Да так, – ответил Азазель дипломатично и отвел взгляд, – все придет со временем.
