Глава 19

Выслушав Наталью, Головин задумался, откинувшись на спинку заднего сиденья. Наталья нервничала, устроившись рядом. От водителя их отделял шумопоглощающий прозрачный экран с закрывающимися шторками.

– Получается, что нам придется вступить в конфронтацию с ФСБ? – напрямую уточнил Головин.

– Нет. Нам придется самим обезвредить опасного преступника и предателя, – ответила Наталья. – Потому что это очень ловкий преступник, который пустил ФСБ по ложному следу. И если мы не успеем доказать за отпущенное нам время ложность этого следа, во-первых, он успеет убежать за границу, а во-вторых, пострадает хороший человек.

– Вы знаете, Наталья Викторовна, я рад вам помочь. Честно. Вы большая молодчинка! Во-первых, благодаря вам удалось выяснить рейс, на котором привезли в Москву опасную болезнь. – Генерал по привычке не решался называть чуму своим именем, срабатывал приказ и правила конспирации. – За ночь всех удалось задержать, из них, представляете, оказались пятнадцать заболевших! Боюсь представить, что было бы, если бы мы продолжали считать Ширяева первичным источником заражения, а всех, прибывших вместе с Санбаевым, упустили. Они бы поехали на работу, половина из них в метро, потом кто-то вызвал бы «неотложку» или врача из поликлиники… А так, похоже, все теперь на карантине в первой инфекционной и восемьдесят первой больницах. Во-вторых, вы серьезный и ответственный человек. Не думаю, что вы что-то высосали из пальца. В-третьих, мне бы очень хотелось поймать преступника, стрелявшего в полицейского на выезде из больницы.

– У меня есть видеозапись из «Изумруда». Там преступник командует бандитами в перестрелке.

– Это хорошо. Думаете, он выведет на Ковалева?

– Надеюсь, что да. Надо передать материалы в ФСБ, – уверенно заявила Наталья. – Но не по инстанциям, а от вашего имени, напрямую некоему Трифонову. Полагаю, он в вашем же звании. Каждая минута дорога. Если мы задержим Стежнева, то он может сдать Ковалева, его планы. Тогда и уже генерала-предателя можно будет задержать.

– Очень сомневаюсь в результативности такого подхода, – признался Головин. – Сильно не уверен, что ФСБ возьмет да и выложит нам все на блюдечке. Даже мне. И еще я очень сомневаюсь, что Стежнев действительно является сотрудником ФСБ.

– Почему? – удивилась Наталья. – Он же показывал удостоверение и Пичугину, и полицейским.

– Вы думаете, Ковалеву сложно было справить настоящее удостоверение? Это не такая большая проблема, как кажется. Меня мучают сомнения. Действующий офицер ФСБ не стал бы работать так грубо, оставляя столько улик, как в «Изумруде». Я вряд ли ошибусь, если предположу, кто Ковалев прикрывает настоящего преступника, возможно из бывших фээсбэшников, уволенных за проступки, и выдал ему удостоверение, а также подтверждает его статус для сотрудников других служб. Он дает ему как раз те задания, которые не может провернуть сам, как действующий офицер, или поручить другим действующим офицерам. Я не верю, что настоящий офицер может заниматься такими грязными делами, за какими замечен Стежнев, вот так, в открытую.

– Это плохо. – Наталья приуныла. – Тогда запись из «Изумруда» ничего не даст. Если мы передадим ее в ФСБ, то лишь зря потратим время. Они не смогут или не захотят, беспокоясь о чистоте мундира, установить связь между Стежневым и Ковалевым. Значит, и не начнут расследование…

– Даже если бы начали, это слишком долгая волокита. Но запись ваша может помочь. – Головин нажал кнопку переговорного устройства и велел водителю ехать в отделение, где работала оперативная группа под предводительством Самотохина.

– Чем же? – с надеждой спросила Наталья.

– На записи Стежнев. Причем в момент совершения преступления. Мы ведь не обязаны знать, что у него удостоверение сотрудника ФСБ, так? Значит, для нас он обычный преступник. Обязаны дать в розыск! Вот и попробуем включить программу распознавания лиц, а Самотохин проведет сверку по камерам, может, где и заметим Стежнева. Раз он преступник, то МВД обязано и может его задержать. Он попробует предъявить удостоверение, а мы возьмем и позвоним дежурному по управлению и сделаем официальный запрос, есть ли такой сотрудник. Скорее всего, Стежнев ни в одном отделе не числится. И что тогда? Мы его арестовываем и допрашиваем. И, возможно, он нам сдает Ковалева.

– Это лучше, чем ничего… – ответила Наталья без особого энтузиазма в голосе. – Сработает, если Стежнев расколется. Но он может бояться Ковалева больше, чем отсидки. И на это потребуется немало времени, Ковалев успеет скрыться.

– А мы выложим Стежневу вашу версию, – с довольным видом заявил Головин. – Дескать, Ковалев драпанул с данными по секретной программе и прикрывать его больше не будет. Какой смысл тогда Стежневу отпираться?

Наталья не стала спорить, но понимала, что Стежнев может вообще ничего не знать о планах Ковалева. Слишком уж хитер генерал, чтобы ставить кого-то в известность. Попытка доказать связь между Стежневым и Ковалевым, возможно, это путь в никуда. Путь, который отнимет время и поможет Ковалеву уйти. Путь, который ему на руку, и, возможно, именно его злая воля подталкивает Головина и Наталью двигаться именно в этом направлении. Но что же делать?

Наталья снова обратила внимание, что ее мозг стал работать иначе, чем до выстрела. Более всего это напоминало слаженные действия огромной информационной машины, которая отправляет запросы к памяти, получает ответы, а затем выстраивает в голове яркие зрительные образы. Перед внутренним взором словно разворачивались картины, проецируемые на экран сознания, между ними прочерчивались связи, одни размывались, другие, наоборот, проступали отчетливее.

Наталья очень ярко, во всех подробностях, представила Крымский мост, на котором остановилась машина Пичугина. Ее, словно на компьютерной симуляции, обогнула очень условная модель черного «Ниссана» и остановилась на той же полосе движения, в двух корпусах спереди. Затем, столь же условно отображенная, между ними пристроилась патрульная машина ДПС. А потом произошло нечто, неожиданное для самой Натальи. Ее воображение нарисовало мерцающий полупрозрачный голубой конус, выходящий из лобового стекла патрульной машины и упирающийся в госномер «Ниссана».

– Регистратор! – воскликнула Наталья.

– Что? – Головин удивленно вытаращился на нее.

– Срочно узнайте, какая машина ДПС вчера, около семнадцати часов, остановилась на Крымском мосту, объехав белый «Форд». Перед патрульной машиной стоял черный «Ниссан-Теана». На регистраторе машины ДПС наверняка запечатлен номер. Это номер машины, на которой сейчас перемещается Ковалев. – Она еле сдерживалась, чтобы не кричать от возбуждения. – Вчера Стежнев забрал Олега на Крымском мосту, и его номер наверняка попал на регистратор машины ДПС. Также, скорее всего, Ковалев передвигается именно на «Теане», потому что в «Изумруде» ее не было. Значит, Стежнев отдал ее Ковалеву. Генерал же на чем-то ездил все это время!

– Ничего себе! – выдохнул Головин и набрал номер Самотохина.

Передав всю информацию, он осторожно спросил:

– Но как, черт возьми?

– Элементарная логика, – ответила Наталья. – Я вспомнила, что об этом эпизоде рассказывал Пичугин, и поняла, что регистратор патрульной машины обязательно запечатлел госномер стоящего перед ней «Ниссана».

– Это полностью изменит ситуацию! – Головин с довольным видом потер руки. – Главное, чтобы побыстрее все сработали. Но машина ДПС сейчас находится на маршруте или на базе. Минутное дело связаться с ними по рации и отмотать запись. Самотохин все сделает. Но нам тогда надо задействовать дополнительные ресурсы. И молимся, чтобы у Ковалева не было другой машины.

– Спецназ? – спросила Наталья, имея в виду дополнительные ресурсы.

– Не знаю. Как думаете, Ковалев вооружен?

– Трудно сказать. Смотря какой путь отхода он выберет. Если аэропорт, то вряд ли он будет пытаться пройти досмотр с оружием.

– Вообще-то для сотрудников МВД и ФСБ это возможно. Оружие сдается пилотам через службу охраны, потом, по прилете, возвращается. Я так летал. Но он-то наверняка летит за границу! В стране после таких подвигов ему делать нечего. Попасть на заграничный рейс с оружием невозможно. А раз Ковалев без оружия, нет смысла вызывать ОМОН. Справимся силами транспортной полиции на месте. Знать бы место… Знать бы точно, какой он выбрал аэропорт! Есть его фото?

– К сожалению, нет, – со вздохом ответила Наталья. – А в ФСБ вряд ли дадут.

– Это точно. Если бы имелось фото, можно было бы задействовать камеры у рамок металлоискателей всех аэропортов и понять, где находится Ковалев. Но так, похоже, единственный вариант – отследить по номеру автомобиля.

У Головина зазвонил телефон.

– Отлично! – ответил он, выслушав собеседника. – Спасибо! Пришли мне фото на смартфон, будь любезен!

Он отложил телефон и велел водителю на всех парах мчать в Домодедово.

– Он там! – с азартом произнес Головин, чуть подавшись вперед.

– Точно?

– Сейчас выясним, точно или нет. Машина «Ниссан-Теана» с разыскиваемым госномером обнаружена на стоянке аэропорта. Водитель наверняка попал на камеру. Вы сами его знаете в лицо?

– К сожалению, знаю. – Наталья нахмурилась. – Хоть он лет на пятнадцать постарел.

– Тогда минутку подождем.

– Как вы его вычислили с такой скоростью? – решила узнать Наталья. – Пятнадцати минут не прошло!

– Система «Трафик», – объяснил Головин. – Мы ее уже три года обкатываем. Были сложности поначалу, но теперь почти довели до ума. Смысл в том, что все камеры, которые подключены к системе автоматической фиксации нарушений ПДД, выполняют и функцию сбора данных. Стоит с пульта ввести госномер автомобиля, система тут же проводит анализ материала по так называемым цифровым меткам. То есть не пытается перелопатить весь видеомассив, а обращается к базе данных, в которую добавляется каждый новый отслеженный номер. База формируется посуточно, затем архивируется. Так нашли убийц Бориса Немцова и еще ряд преступлений раскрыли по горячим следам. Когда номер известен, все проще. Но, в принципе, с применением нейронных сетей, можно, например, по цвету машины сделать выборку, ну и с некоторой степенью достоверности по марке. В случае с делом Немцова были известны цвет и марка. Провозились некоторое время, вычленяя данные. А сейчас известен номер, с этим система работает безотказно.

Пока Головин объяснял, его «Мерседес» лавировал по улицам Москвы, стараясь добраться до Каширского шоссе.

Пиликнул смартфон Головина. Тот несколько раз ткнул пальцем в экран и показал Наталье фотографию. На ней был виден «Ниссан», припаркованный у аэропорта, и генерал Ковалев, направляющийся от машины к терминалу. На его плече висела сумка.

– Это он! – Наталья кивнула, ощущая прилив адреналина.

– Если и вооружен, то одним лишь пистолетом, – прикинул Головин. – Другое было бы заметно. Сумку держит бережно, вряд ли там автомат. Скорее диски с данными. Сейчас Самотохин поднимет личный состав транспортной полиции, передаст им фото, и будем брать.

– Подождите… – Наталья попробовала подыскать слова. – Мы туда поедем?

– Можете пояснить суть вопроса?

– Да. Я боюсь, что транспортники Ковалева только спугнут.

– Не доверяете? – Головин нахмурился.

– Дело не в этом. Вы не знаете, какая он хитрая бестия, этот Ковалев. И насколько он опасен. При всем уважении, боюсь, вам не приходилось сталкиваться с таким лютым цинизмом и свирепостью. Как бы не наделал он дел, если его будут брать в открытую.

– А как же тогда? Что вы предлагаете?

Наталья заметила, что Головин забеспокоился.

– Мне надо быть там. В аэропорту, – пояснила Наталья. – Пятнадцать лет назад мне почти удалось вывести Ковалева на чистую воду. И он… Он боится меня!

– Вы это серьезно?

– Я сейчас не смогу вам объяснить, в чем дело, но поверьте, это все так. Я смогу оказать на него такое мощное психологическое воздействие, что он непременно в чем-то ошибется.

– Трудно представить такое. Но вы меня уже так много раз удивили вчера и сегодня, что я готов следовать вашим распоряжениям и довериться. Надеюсь, я не буду выглядеть старым дураком? – Головин задумался. – Если он еще не улетел. Но это мы сейчас выясним. Я прикажу ребятам тихо, не выдавая себя, взять Ковалева на контроль, выяснить номер его рейса, а там уже будем принимать решение.

Он созвонился с Самотохиным, затем сделал еще несколько звонков, отдавая необходимые распоряжения и выслушивая доклады.

– Повезло нам! – заключил он, откладывая телефон. – Трудно поверить, но чума оказала нам услугу.

– Карантинные мероприятия? – догадалась Наталья. – Они же во всех аэропортах и вокзалах идут.

– Конечно! Санбаев прилетел из Оренбурга именно в Домодедово. Там сейчас как раз идет операция по выявлению зараженных среди служащих, среди охраны, регистраторов, уборщиков, стюардесс, прочего персонала. А в связи с измерением температуры у улетающих все рейсы задержаны на два часа. Все! То есть Ковалев просто не может улететь. Это во-первых. Во-вторых, там, на месте, на ушах стоит не только вся транспортная полиция, но и дополнительные силы, включая ОМОН, которые заняты оцеплением места проведения мероприятий. Так что мы минут через двадцать окажемся с вами в гуще событий. Вам бы бронежилет еще подобрать. А то кто знает, какое психологическое воздействие вы окажете на Ковалева…

– Я знаю какое. И бронежилет не потребуется.

Врубив проблесковые маячки, то и дело включая «крякалку», водитель умело правил, с максимальной эффективностью используя дорожную обстановку. Но Наталья, глядя на его действия, не могла отделаться от ощущения, что все происходит слишком вяло и медленно.

«Хоть самой за руль садись», – подумала она.

Впрочем, проблема, тень которой мелькнула в этой простой, казалось бы, мысли, была намного сложнее. Наталья вдруг осознала, что уже не сможет жить, как раньше и воспринимать окружающее, как раньше. АКСОН, после гибели от пули, изменял ее, и довольно сильно. Заработав на полную мощность, когда создалась предельная угроза для жизни, приборчик Лемеха не только многократно усилил регенерацию, но и вообще перевел тело, метаболизм, психику в некий бинарный режим. Все это произошло, когда мозг пребывал в глубокой коме, а некоторые его участки наверняка даже погибли от кислородного голодания. Лемех объяснял, что АКСОН у Миши, когда его убили в драке, заменил погибшие клетки новыми, продублировал не работавшие до этого участки. Так что тогда у Зверева, а теперь у Натальи мозг работает не на десять процентов, как у всех, а на тридцать или даже больше. Из-за этого все вокруг казалось медленным и сонным. Это причиняло беспокойство, но Наталья понимала, что ко всему можно привыкнуть. Нужно время.

При этом, приложив усилие воли, можно было успокоиться, тогда пульс и дыхание переходили как бы в медитативный режим. Это давало организму возможность принудительного отдыха. Без этого тоже нельзя, иначе сгореть недолго. Но при надобности, когда внимание на чем-то сосредоточено, АКСОН переводил тело в экстремальный режим, разгоняя все процессы до нечеловеческих показателей. Этим надо было учиться управлять. Обязательно. Иначе и телу наверняка придется не сладко, и психике тоже.

Наталья вдруг поняла, что это нужно не только ей. Что и Пичугин не застрахован от подобного. И кто его тогда будет учить? Лучше самой сначала пройти весь этот путь, прощупать ногами все неровности, нанести на карту все грабли, а потом уже в готовом виде выдать это все Пичугину. Так проще будет. И спокойнее.

Желание мести, владевшее ею в отношении Ковалева, в значительной мере потускнело, померкло в сравнении с совершенно иной мотивацией. Теперь задержание Ковалева стало для нее не только и не столько делом чести, данью памяти Мише Звереву, сколько еще и способом восстановить честное имя Пичугина. За его физическое состояние она волновалась не очень. АКСОН хоть и будет интегрироваться в тело какое-то время, но умереть не даст и побои залечит. Впрочем, хотелось бы надеяться, что до этого не дойдет. Потрясут, попугают – это наверняка. И чем быстрее арестуют Ковалева, тем меньше продлится ожидание встречи. Думать о Пичугине было очень приятно. В какой-то момент защемило сердце и на глаза навернулись слезы. Наталья смахнула их и невольно шмыгнула носом. Головин заботливо спросил:

– Устали? Ночь без сна?!

– Ничего, я не устала, Виктор Владимирович, просто немного нервы. Все нормально. Я в полном порядке.

Машина мчалась вперед, прессуя воздух лобовым стеклом, а раннее летнее утро все больше набирало силу.

– Хорошо хоть, немного поспать удалось. – Головин потер виски.

«А мне спать не хочется совершенно, зато непрерывно хочется есть, – подумала Наталья. – Надо будет тщательно исследовать новое состояние организма и подобрать себе соответствующую диету. Наверняка на спортивное питание придется перейти. Или добавлять его в рацион. Желудок не резиновый. Придется подобрать что-то емкое и калорийное».

Перед самым аэропортом Головин связался с руководством транспортной полиции, поэтому на парковке его встретили мужчина в штатском и майор в черной форме. Головин выбрался из машины первым, пожал коллегам руки, потом представил Наталью.

– Она нас вывела на клиента, – объяснил он удивленным офицерам полиции, которым макушка Натальи едва доставала до подмышек. – И она хорошо знает его психологию. Так что, как бы странно это ни прозвучало, будем действовать с оглядкой на ее рекомендации.

С генералом спорить никто не стал.

– Где сейчас Ковалев? – с ходу начала выяснять Наталья.

– Рейс задержан, регистрацию не объявляли, так что он на втором этаже, в общем зале ожидания, рядом с пиццерией, – ответил мужчина в штатском.

– А что с карантинными мероприятиями?

– Их фактически закончили. Ваши люди, я имею в виду эпидемиологов, выявили еще троих заболевших из персонала, пока неясно чем, но жалуются на озноб и головную боль, взяли как зараженных. Естественно, задержать пришлось и контактных, их около десятка. Сейчас все они изолированы в отведенных для этого помещениях, если точнее, в зоне V.I.P. Ожидаем спецтранспорт. В общем-то, регистрация на отложенные рейсы должна вот-вот начаться или уже началась. Но если бы Ковалев направился к стойкам убытия, нам бы сообщили по рации.

– Есть возможность как-то уменьшить количество людей на втором этаже?

– Ого! – Мужчина в штатском забеспокоился. – Чего-то опасаетесь?

– Стрельбы или попытки взятия заложников, – спокойно ответила Наталья. – Смотрели финал советского фильма «Противостояние»? Так вот, Ковалев, поверьте мне, намного хитрее, намного более подготовленный, хладнокровный и беспринципный, чем главный антагонист представленной в фильме истории. Снайперы есть в вашем распоряжении?

Мужчина растерялся.

– Надо выяснить, – несколько опешив, ответил он.

– Выясняйте! – волевым тоном порекомендовала Наталья. – Если найдутся, например, в составе ОМОНа, то нужно разместить одного так, чтобы не дать Ковалеву добраться до его машины. А второго так, чтобы, если что, Ковалев не прорвался на летное поле. И пусть вас не успокаивает мысль, что ему больше шестидесяти. Он очень тренирован и готов на все.

Мужчина отдал по рации соответствующие распоряжения.

– Снайперы будут, – сообщил он.

– Уже хорошо. – Наталья направилась к главному входу в терминал. – Дальше попробуйте разделить зал ожидания на сегменты и выводить людей согласно этой разметке. Объясните, что все это связано с карантинными мероприятиями. Люди обычно боятся инфекций, но совсем не так, как стрельбы и взрывов. Паники не будет, наоборот, будут спокойно подчиняться. Сектор, в котором сейчас Ковалев, выводите последним. Так мы уменьшим количество случайных участников событий. Хотя нет. Нельзя. Он не дурак. Если увидит, что выводят всех, кроме него, заподозрит неладное.

– Он настолько хитер? – Головин хмыкнул. – Не преувеличиваете?

– Не хочу вас пугать, поэтому преуменьшаю, – честно ответила Наталья.

Все притихли.

– Вот машина со снайпером, – мужчина в штатском кивнул в сторону остановившегося на парковке минивэна.

– Хорошо. Тогда вот как поступим, – подумав, решила Наталья. – Пугать Ковалева нельзя. Надо как-то выманить его из толпы. Или, наоборот, создать панику…

– Нет, на это мы пойти не можем! – горячо возразил мужчина в штатском. – Последствия будут непредсказуемыми.

– Да уж… – Наталья воздержалась от комментариев. – Тогда проводите меня в дежурную комнату, мне надо раздеться.

– Что, простите?

– Не волнуйтесь, не догола. В костюме мне сложно будет двигаться в нужном темпе, поэтому я в спортивной форме, в легинсах и топике.

Мужчина глянул на Головина, мол, кого ты нам привез, сумасшедшую, что ли? Тот в ответ показал кулак, дескать, притихни и выполняй, что приказано. Хотя он сам не представлял, что на уме у Натальи, но не хотел терять лицо, делал вид, будто в курсе всех дел. Он устал удивляться и решил, что лучше не спорить, ведь помешать ей, если вдруг странная дамочка начнет вести себя чересчур рискованно, они успеют. Может быть.

В дежурке Наталья сняла брючный костюм и разулась.

– Вы собираетесь его вот так задерживать? – напрямую спросил мужчина в штатском. – Сами?

– Вы при оружии? – поинтересовалась Наталья.

– Да, а что?

– С оружием шутки плохи, – усмехнулась она. – А зажигалка имеется? Достаньте как можно быстрее, как будто пистолет выхватываете.

Мужчина рассмеялся и резко потянулся в задний карман брюк, где лежала зажигалка. Но еще засовывал пальцы в задний карман, когда Наталья, выйдя у него из-за спины, уже протянула ему зажигалку на ладони. Никто не видел, что она сделала. А главное – когда и как. Полицейский даже не успел почувствовать ее руку в кармане.

Все замерли. Головин громко хмыкнул.

– Много лет тренировки, – объяснила Наталья. – Карате, гимнастика, йога. Можете проверить.

– Ничего себе… – Мужчина в штатском озадаченно почесал макушку. – Я слышал, что зэки от нечего делать учатся всяким фокусам, убивать игральными картами или пятирублевую монету на треть вбивать в дверной косяк с броска. Но увидеть нечто подобное собственными глазами – дело совсем иное… В общем, теперь мне ясно, что вы тут делаете и что собираетесь делать. Вряд ли кто из моих людей способен такое повторить.

– Именно так. – Наталья вернула зажигалку. – При столкновении с Ковалевым могут помочь только скорость и быстрота реакции. Поэтому я и разделась. Чтобы ничего не мешало. Поставьте своих людей у эскалатора внизу и, по возможности, блокируйте периферийные помещения на втором этаже.

Генерал Головин подобрал нижнюю челюсть и орлом поглядел на подчиненных, как бы говоря, дескать, вот кого я вам привез, полюбуйтесь.

Майор отдал по рации необходимые распоряжения. Через минуту наблюдатель сообщил, что Ковалев устроился в пиццерии и заказал еду.

– Ну у него и нервы, – поразился Головин. – У меня бы аппетит точно отшибло. Хотя я не ниже его по званию.

Мужчина в штатском усмехнулся.

– Все, я пошла, – внезапно севшим голосом произнесла Наталья. – Пока он в пиццерии, должно получиться хоть немного отсечь его от остального народа. Если начнется стрельба, давайте людям уйти, но Ковалева не выпустите. И пожалуйста, не волнуйтесь, все будет хорошо. Только не мешайте.

Майор по рации передал всем постам, что босая женщина в лосинах и топике действует с санкции генерала Головина. Мол, не задерживать, это не сумасшедшая! Последние слова он произнес с некоторым сомнением в голосе. Наталья на это никак не отреагировала. Она толкнула дверь и уверенно направилась к эскалатору, не обращая внимания на взгляды со всех сторон. Кто-то смотрел с осуждением, в основном женщины в возрасте, кто-то с завистью, тоже женщины, но помладше, кто-то с восхищением, в основном мужчины всех возрастов. Не обращала она внимания и на вскинутые смартфоны и планшеты, на которые записывала ее дефиле озабоченная молодежь. Это все неизбежно. Приходится смириться. Остается надеяться, что качество записи будет скверное и ее не узнает Олейник или Думченко, когда им покажут. А это будет точно, ведь «доброжелателей» полно.

Наталья подумала, что точно так же, наверное, как она сейчас, чувствовал себя Миша Зверев, когда решил не отступать ни при каких обстоятельствах. Впрочем, можно ли узнать, как кто себя чувствовал? Большинство людей тратит огромное количество сил, чтобы понять, как думают окружающие. А ведь это решительно невозможно. Прибор для чтения мыслей до сих пор не придумали, а без него нельзя знать, что думает другой человек, можно лишь предполагать. Точнее выдумывать. Кто-то утверждает, будто по поведению можно понять, что другой думает. Но это чушь. Поведение связано с действием весьма условно и хаотично. Один раз кто-то подумает, но не сделает, другой раз сделает не подумав. И, хуже того, у каждого человека сама система связи мысли и поведения уникальна, ее невозможно экстраполировать на другого.

Нет, не важно, что думает человек. Важно, как он действует. Потому что не мысли меняют мир, а поступки. Никакая идея, сама по себе, ничего изменить не способна. Идея может лишь толкнуть человека на какие-то действия, причем одних на одни, других совсем на другие. Кого-то страх обращает в бегство, кого-то толкает на подвиг.

Говорят, надо понимать, как думает противник. Тоже чушь. Нет способа узнать, как думает противник. Можно лишь попытаться вычислить, смоделировать поведение. И этот расчет делается не на основе выдумывания его мыслей, а на основе неоднократных наблюдений за его предыдущими действиями в различных ситуациях.

Наталья не могла залезть Ковалеву в голову, но на основании рассказов Пичугина она реконструировала поступки и мотивации, создавая матрицу вероятного поведения генерала. Одного напугаешь, он тут же побежит или сдастся. Другой в критической ситуации скорее пожертвует собой, чем даст другим умереть. Таким был Миша. А Ковалев, стоит его прижать, применит любую, самую неожиданную подлость, лишь бы выкрутиться. Он всегда заставляет противника действовать по своему плану, вынуждая на предсказуемые поступки, тогда как сам всегда поступает непредсказуемо. Мог ли он просчитать действия Натальи? Вероятно. Ведь он понял, что она носитель АКСОНа и что Стежневу не удалось всех убить, а значит, она непременно придет за ним. Как приходил Зверев. Да, это он просчитает. Ну что ж. Это неизбежно.

С другой стороны, он привык встречать опасность в лицо. Он не любит оставлять врагов за спиной. Для него лучше самое жесткое столкновение с проблемой, чем временный уход от нее, который обернется еще большими проблемами.

Наталья двигалась к эскалатору. В лосинах и топике ей не затеряться в толпе. На нее все пялятся, и Ковалев, конечно, ее сразу увидит. И это хорошо. В этом и был элемент мести. Пусть он увидит ее, пусть поймет, почему именно она, спустя пятнадцать лет, пришла за ним. И пусть он поймет, что ему от нее не уйти. Впрочем, он наверняка это давно понял и ждет.