Книга: Отмеченная судьбой
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Вера вошла в дом, не раздеваясь, легла в кровать и моментально заснула. Она забыла, когда в последний раз ела, но голода не ощущала. Желание было одно — спать. Краем меркнущего сознания успела отметить, что в постоянном сонном состоянии есть что-то ненормальное. Эта здравая мысль полыхнула в голове и тут же погасла.
Проснулась девушка внезапно, словно ее толкнули. Она смутно припоминала: только что видела во сне мать. Та трясла Веру за плечо и сердито говорила: «Вставай! Опоздаешь! Давай, просыпайся! Проспишь!»
Вера открыла глаза, и сначала ей показалось, что в комнате солнечно. Но уже в следующую секунду она сообразила, что видит свет пламени. За окном что-то горело! Она вскочила с кровати и с ужасом осознала, что вся комната заполнена густым едким дымом. Господи, как она могла спать: здесь же дышать нечем! Мучительно закашлялась, схватилась за горло, на глазах выступили слезы.
— Пожар, — прошептала она, — мамочка, я горю!
Метнулась к окну и заголосила:
— Помогите, пожар! Кто-нибудь!
Она хотела разбить стекло, чтобы выбраться наружу, но тут же поняла, что это невозможно: ей пришлось бы прыгать в открытое пламя. В комнате ничего не горело, огонь полыхал под окном.
Вера выбежала из спальни и бросилась в другие комнаты — везде одно и то же. Белесая пелена вонючего дыма и яркие сполохи за окнами. Становилось все жарче. Стены раскалились от огня, и Вера чувствовала себя курицей в духовке. Пот лил ручьями, дышать было невозможно. Шатаясь, теряя сознание и пытаясь задержать дыхание, она почти ползком пробралась в кухню, нашарила полотенце и вылила на него содержимое чайника. Плотно прижала мокрую тряпку к лицу и с наслаждением несколько раз вздохнула.
Стало чуть легче, вернулась ясность мысли. Пожар возник не сам по себе, из-за неисправной проводки или еще чего. Ее хотят убить! Кто-то нарочно устроил поджог, разложил под каждым окном костер, чтобы Вера не могла выбраться.
«Дверь!» — запоздало сообразила она и бросилась в коридор. Но дверь, разумеется, была закрыта снаружи. Вера забарабанила по ней и заорала:
— Эй! Выпустите меня! Выпустите! Откройте!
Она стучалась, билась, вопила и плакала, но никто не отзывался.
«Я не хочу умирать», — отчаянно думала Вера, по-прежнему оставаясь запертой в дымном плену. Кулаки болели, в горле саднило, сердце колотилось, как сумасшедшее, виски ломило, слезы текли сплошным потоком, мешаясь с потом.
Смирившись, что звать на помощь, кричать бесполезно и никто не собирается ее выпускать, Вера опять пробралась на кухню и снова смочила свое полотенце, на этот раз нащупав в темноте кран. Прижав влажную ткань к лицу, села на пол.
Это точно старуха Емельянова! Днем она сказала, что уехать Вера не сможет! Потому и не сможет, что сгорит. И с ее смертью все прекратится. Что бы это ни было.
Неожиданно Вера успокоилась. Возможно, все к лучшему. Зачем ей жить? Для кого? Стоит ли так уж цепляться за жизнь? Ладно бы у нее была семья: муж, родители, дети, которым без нее плохо. Но она осталась совсем одна, ее смерть никого не огорчит, никому не причинит боли и горя. Все равно она когда-нибудь умрет, так почему не сейчас?
Своим приездом Вера запустила неведомый механизм, привела в действие таинственные шестеренки, и невинные люди вокруг нее стали гибнуть. Она никому не желала зла, но вина за эти смерти по неведомым причинам ложилась на нее. Наверное, пришла пора искупать свои грехи.
Мысли текли медленно и неохотно. Дыхание было частым и поверхностным, как у больной собаки. Вера не кричала и не суетилась, просто сидела на полу, оставив попытки спастись. Мозгу не хватало кислорода, сознание затуманивалось, ее опять клонило в сон.
«Если умереть означает просто уснуть, то пусть я умру. Только бы не мучиться, не задыхаться. Лечь и спать, как после трудного дня».
Она прикрыла глаза и поудобнее привалилась к стене, не забывая держать возле лица полотенце. Через некоторое время Вера действительно стала засыпать, но тут заметила нечто странное. Запах дыма стал не таким сильным! Тряпка у лица была уже практически не нужна.
Она широко распахнула глаза и с изумлением обнаружила, что в кухне дыма почти нет. Держась за стену, поднялась на ноги, поковыляла к окну. Огонь больше не бушевал за стеклами, пламя унялось и лишь вяло потрескивало. Вера трясущимися руками подергала шпингалет и настежь распахнула окно.
Ворвавшийся в кухню ночной ветер был таким свежим и вкусным, так быстро наполнил ее больные легкие живительной силой, она едва устояла на ногах. Жадно дышала, вцепившись обеими руками в подоконник.
Постепенно дыхание восстановилось, и Вера стала лихорадочно соображать, вглядываясь в темноту. Что произошло? Почему погас огонь? Поджигатели пожалели ее, решили оставить в живых? Или изначально не собирались убивать, просто пугали?
Вера отодвинулась от окна, присела на табурет. Потом поднялась, умылась, намочила волосы. Давясь, кашляя и захлебываясь, залпом выпила два стакана холодной воды. Она не сомневалась, что пламя утихло везде, не только под окном кухни, и ей больше не грозит погибнуть в пожаре, как прадеду и прабабке.
Окончательно придя в себя, Вера обошла остальные комнаты и убедилась, что пламя по неизвестной причине погасло всюду. Она открыла все окна, проветривая дом, и подошла к входной двери. Поколебавшись минуту, с силой толкнула ее. Израненные руки зазвенели острой болью, но дверь оставалась неподвижной. Если ей хотели сохранить жизнь, то, наверное, в первую очередь открыли бы дверь, чтобы она могла выбраться. Погасить огонь под окошками она вполне смогла бы и сама — зачем утруждаться? Выходит, никто и не думал ее спасать. Но тогда почему погасло пламя?
Вера вылезла через окно на улицу. Неловко зацепилась юбкой за открытую створку, и легкая воздушная материя с треском порвалась. Она спрыгнула на землю. Догадки ее подтвердились: под окнами кто-то разложил большие костры из сухих веток, в воздухе ощутимо попахивало бензином. Вера склонилась над одним кострищем и принялась внимательно разглядывать его. В серых сумерках наступавшего утра увидела, что ветки не залиты водой, вокруг совершенно сухо. Получается, никто не пытался гасить пламя.
Чтобы щедро облитые бензином ветки погасли сами собой, да еще в такую жару, какая стоит этим летом?! Вера плохо разбиралась в физике, но это, кажется, противоречило всем ее законам.
Стены дома были черными от копоти. Оконные рамы тоже почернели, и Вера удивилась, почему они не загорелись? Почему стекла не лопнули? Может, не хватило времени? Сколько же длился пожар? Сплошные вопросы… Голова гудела, ныли отбитые об дверь руки, ломило спину.
Обойдя дом, Вера поднялась на крыльцо. Оказалось, что дверь подперли снаружи огромным ломом. Выбить ее изнутри не было никаких шансов. Она с усилием отодвинула лом и в который раз спросила себя, что же спасло ее от верной смерти? Уж точно не раскаяние поджигателей.
— Спаслась! — громко произнес знакомый голос. — Ну, теперь уж все.
Вера, не выпуская из рук лома, стремительно обернулась.
У калитки сгрудились все шестеро оставшихся жителей Корчей: старуха Емельянова с Семенычем, тетка Татьяна, ее муж Федор, братья Козловы. Они молча смотрели на Веру. Только тетка Татьяна шевелила губами, прикрыв глаза. Должно быть, молилась.
— Это вы? — непослушным севшим голосом прокаркала Вера. — Вы хотели меня убить?
Старики хранили молчание. Выглядели суровыми и мрачными.
«Как раскольники», — подумала Вера, хотя понятия не имела, как должны выглядеть раскольники.
— Я вас спрашиваю! — разрывая связки, завопила она и отшвырнула тяжелую железяку. — Сволочи! Убийцы!
Она, спотыкаясь, сбежала с крыльца и двинулась к ним. Ее не пугало, что старики могут наброситься на нее все вместе, забить чем-нибудь до смерти. Не боялась, хотя их было больше, а ее мотало от слабости. Она вообще ни о чем не думала, просто продолжала идти на них, глядя в упор то на старуху Емельянову, то на братьев Козловых, то на других поджигателей.
Веру ничто не страшило, а вот старики, наоборот, перепугались. Они держались друг за друга, как заблудившиеся дети, и едва не бросились бежать, когда Вера подошла ближе. Похоже, их сдерживало только присутствие Марии Сергеевны — идейной вдохновительницы.
— Да, мы собирались сжечь тебя, — спокойно ответила она за всех. Единственная, кто не пошевелилась при приближении Веры. — Разложили костры, облили ветки бензином, закрыли дверь — ты видела лом. У тебя не оставалось ни одного шанса выбраться. Ты должна была задохнуться во сне! Ты ведь много спишь? — внезапно спросила старуха Емельянова.
— Да, — машинально ответила Вера. Старуха кивнула.
— И все-таки у нас ничего не вышло. Слишком долго собирались! — Она строго глянула на притихших стариков, как на нашкодивших детсадовцев.
— Вы не гасили огня? — прошептала Вера.
— Разумеется, не гасили, — отмахнулась Мария Сергеевна. Она словно не подробности убийства излагала, а рассказывала о том, как собиралась травить тараканов. Хладнокровно и с полным сознанием своей правоты. — Разве для того мы его с таким трудом разводили, чтобы потом погасить? Мы уже не в том возрасте, чтобы глупостями заниматься.
— Вы поганые убийцы! — снова приходя в бешенство, зарычала Вера. — Я в полицию пойду, пусть вас всех пересажают!
— Некого будет сажать, — глухо обронила Мария Сергеевна. — Пойдем, пожалуй.
Старики, как по команде, повернулись и зашаркали к своим домам. Как будто ничего особенного не случилось. Словно они каждый день поджигают спящих, ничего не подозревающих людей в их собственных домах!
— Эй, постойте! — позвала Вера и задала свой главный вопрос: — Если вы не гасили огонь, то как же он тогда погас? Кто погасил пламя?
Это произвело неожиданный эффект. Братья Козловы синхронно заматерились и ускорили шаг. Тетка Татьяна в голос завыла и запричитала «Господи Иисусе, Пресвятая Богородица, спаси нас», вцепилась в мужа и, не оглядываясь, потащила его домой.
Емельяновы остановились. Мария Сергеевна ласково погладила мужа по плечу. Он пошел дальше, видимо, поняв, что она хотела сказать этим успокаивающим жестом. Старуха развернулась и пошла назад. Голова ее была опущена к земле. Не дойдя до девушки пары метров, она остановилась и посмотрела на нее. Вера вздрогнула. Никогда раньше ей не приходилось видеть в человеческих глазах такого ужаса.
— Ты нужна ему, — прошептала старая женщина, — поэтому и осталась жива. Оно сохранило тебя для себя.
— Оно?
— Лучше бы ты умерла. Сама скоро поймешь.
Пораженная Вера молчала.
— Мне надо идти. — Голос старухи звучал слабо и невыразительно. Она прикрыла глаза, покачала головой и поспешила к мужу, который уже почти добрел до дома.
Вера так и не сумела подняться на крыльцо. Кое-как доковыляла до лавки, на которой недавно (а будто целую вечность назад!) поджидала ее старуха Емельянова, упала на узкую деревяшку. Безвольно свесив руки вдоль туловища, слепо уставилась перед собой.
Она понимала: надо обдумать сложившуюся ситуацию. Немедленно что-то предпринять! Нельзя после такого сидеть и ждать неизвестно чего. Что, если старики решат вернуться и добить ее? У Козловых есть ружье. А она в таком состоянии, что ее можно задушить голыми руками. Нужно срочно уйти отсюда или позвонить в полицию, попросить помощи. В горле першило и резало, хорошо бы попить тепленького, принять таблетку. Не мешало бы показаться врачу — руки болят нестерпимо, возможно, что-то сломано.
Но Вера сидела и ничего не делала. Ей не хотелось бежать, прятаться, рассказывать кому-то о случившемся, защищаться. Она была не в состоянии просто подняться с чертовой лавки.
Сама того не заметив, Вера провалилась в забытье и очнулась от того, что прямо в глаза настойчиво било солнце. Она вяло разлепила веки, но тут же снова зажмурилась. Попыталась подняться с лавки и, застонав, опустилась обратно: тело затекло от сидения в неудобной позе, поясница отозвалась ноющей болью, шея одеревенела.
Со второй попытки ей удалось-таки встать. Вера потянулась, повертела головой, хотела помять ладонями спину, но невольно вскрикнула от боли: руки с тыльной стороны превратились в один сплошной синяк, пальцы распухли и почти не гнулись. От маникюра остались одни воспоминания. Однако, похоже, кости целы. Могло быть и хуже, а так — легко отделалась, подумала Вера и поздоровалась сама с собой:
— Доброе утро.
Голос был чужим, низким и сиплым, горло болело.
«Нужно выпить чаю», — решила Вера и повернулась лицом к дому, собираясь подняться на крыльцо. Занесла ногу над ступенькой и застыла от изумления.
Дом выглядел совершенно обычно. На нем не было никаких следов ночного пожара. Кирпичик к кирпичику, ни сажи, ни черных разводов копоти. Окна приветливо сверкали свежевымытым блеском. Позабыв о боли, Вера обошла дом и убедилась: за несколько часов он полностью восстановился! И обгоревшие ветки, наваленные под окнами, диковинным образом исчезли.
Присниться это не могло — вот они, доказательства! Девушка вытянула вперед израненные руки и несколько секунд смотрела на них. Она чуть не сгорела, а потом ругалась с полоумными стариками — все это было! Было!
Но где тогда последствия пожара?
Вера круто повернулась и побежала в дом. Ураганом промчалась по комнатам, сбросила с себя и зашвырнула в мусорное ведро все, что было на ней: нижнее белье, нарядный костюм, пришедший в полную негодность. Схватила с полки трусики, лифчик, нацепила попавшийся под руку сиреневый сарафан. Наспех умылась, причесалась, почистила зубы, чтобы убрать изо рта противный привкус. После недолгих поисков нашла свою сумку, положила туда все деньги, телефон и документы.
На все про все ушло минут пятнадцать, и вскоре Вера бежала по дороге. Деревня выглядела как обычно: старые дома, как сонные черепахи, примостились друг возле друга. Мирная обыденная картина навевала, тем не менее, тошнотворный страх. Отойдя на порядочное расстояние, словно кто-то мог услышать ее, Вера достала из сумки сотовый и нашарила в боковом кармашке сумки клочок бумажки с телефонным номером. Остался последний человек, к которому Вера могла обратиться за помощью. К тому же он что-то знал обо всей этой истории.
Было довольно рано, но сейчас Веру мало заботили приличия. Раздались гудки, и она облегченно вздохнула: отлично, телефон не отключен! На четвертом гудке трубку сняли.
— Алло! — бодро отозвался Паша.
— Это я. Вера.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18