Глава пятая. Новые подозреваемые

Когда «гостей» затолкали в машины и приступили к погрузке литературы, прибыли грустные эксперты и печальный дежурный следак. Он попытался сказать все, что о нас думает, но сообразив, что перед ними не коллеги с соседнего города, а кто-то очень странный и борзый, молча пошел отбывать повинность. Парни показали следы в парке, указали на литературу и, естественно, под дружный ржач и плевки экспертов пыточную. Бомжа и любителя БДСМ оформили как свидетелей. Погрузились и поехали в морг – смотреть на тело последней жертвы.

Часть центрального полицейского морга была выделена под нужды нашей армии и следственных органов. Макс и Марся остались караулить машины и задержанных. Оскар тоже попытался отмазаться от посещения морга, но, получив подзатыльник от Зямы, уныло повел нас в «нашу» часть.

Нашли старшего эксперта, выяснили, кто делал вскрытие, сгребли готовые на тот момент экспертизы и пошли «знакомиться» с телом.

Экспертом оказался пузатый коротышка с печальным, как у бульдога, лицом. Он крайне неохотно начал отвечать на вопросы моих эскулапов, но, как только Зяма и Ильдар перешли на научную терминологию, показав знание предмета не менее глубокое, чем у эксперта, от его скуки не осталось и следа, и дело пошло веселей. В общем, парни общались с экспертом, а я читал заключения. Из заключений следовало, что покойному мелко наломали кости рук и ног, провернули коленные и локтевые суставы, прижгли шкуру на животе и груди, а также чем-то сдавливали череп. Погиб любитель садо-мазо от перелома основания черепа. Чем-то твердым и тупым ему проломили башку. В крови жертвы лишних препаратов не обнаружилось, половые органы и прямая кишка без повреждений, данных о том, что в течение суток до смерти убиенный жил половой жизнью (любым видом оной) нет. Так же отмечены множественные застарелые повреждения кожных покровов, полученные значительно ранее и не угрожающие его жизни. На этом месте я улыбнулся, а эксперт заржал, так как парни раскрыли тайную жизнь покойного. Изучив все экспертизы по два раза, отметил для себя, что на лице убитого нет повреждений, глаза и нос целы. Его всего переломали, но лицо осталось нетронутым. Чем вызван подобный гуманизм, было для меня загадкой. Единственная мысль, пришедшая в голову – он должен был видеть, слышать и говорить. То есть убийцы или убийца о чем-то общался с жертвой.

– Сань, послушай Петра Семеновича, – вывел из задумчивости возглас Ильдара.

Я подошел к эксперту.

– Я о чем толкую, други мои, – обращаясь в основном ко мне, продолжил тот, – такой изобретательности я даже у талибов не видел.

– Вы о чем?

– А о том, что крошили его медленно и постепенно. Крошили – в прямом смысле слова. Его конечности – это один сплошной компрессионный перелом.

– Вы хотите сказать, что кости сломаны в результате давления?

– И на руках, и на ногах переломы выполнены одним способом – кости сдавливали спереди и сзади с одинаковым усилием. Он чувствовал, как они ломаются. При этом, судя по остаткам нашатыря, его все время приводили в сознание. И еще один момент, при всех его телесниках и внутренних кровотечениях ни колотых, ни резаных ран на теле нет!

– Вы намекаете на то, что злодеи умышленно не допускали наружных кровотечений?

– Ну, у меня сложилось именно такое мнение. Ему даже череп аккуратно проломили.

– Кстати, – вспомнил я о черепе. – Ему голову именно стягивали или это след от какого-либо фиксирующего приспособления?

– Стягивали, – однозначно заявил эксперт. – Есть такой способ «развязывать» язык…

Он осекся, присмотрелся к нам и задумчиво выдал:

– Ну, вам-то ребятушки, я думаю, этот способ знаком… Из вас следователи, как из меня балерина…

– Не будем отвлекаться, – улыбнулся я, подтверждая подозрения эксперта.

– Хорошо, – он закурил. – Так вот, покойному на башку натянули металлический обруч и, стягивая его, ломали ему череп. Медленно и верно. Я только понять не могу, кому это нужно?

– Мы тоже… Кстати, а чем именно ему ломали конечности?

– Я предполагаю, что очень твердые пластины, предположительно, из металла крепили с двух сторон, потом их просто стягивали.

– Как «Испанский сапог»? – предположил Зяма.

– Именно. Я как раз собирался провести такую аналогию.

– А суставы чем выворачивали?

– Скорее всего, этим же «сапожком». Переместили выше перелома и провернули.

– В Европе опять поднимает голову инквизиция? – недоуменно спросил Ильдар.

– Не знаю, молодые люди, кто и чего поднимает, но аналогичные повреждения присутствовали еще у четырех трупов. Вы по ним тоже работаете?

– Тоже. Тела предыдущих забрали?

– Да.

– А вскрытие вы делали?

– Что скажете?

– Повреждения один в один. Даже временной интервал, в течение которого их пытали, примерно одинаковый.

– И сколько?

– Пять-шесть часов. И у этого, и у первопроходцев сломаны зубы. Но не от внешнего воздействия. Им было так больно, что зубы ломались от напряжения челюстей. Внутренние стороны щек и языки у всех искусаны в лохмотья. Единственное, что отличает покойника № 4 от остальных, так это лопнувший сосуд на голове.

– Лопнувший?

– Именно. Из его медицинской карты следовало, что он страдал артериальным давлением. Когда палачи особенно сильно его начали ломать, то давление зашкалило, сосуд не выдержал и лопнул. Фонтан, судя отчетам криминалистов, был знатный.

Я наморщил мозг и припомнил, что на фотографиях экспертов есть фотография следов крови. Интересно…

– Еще какие-нибудь нюансы можете отметить?

– Да, пожалуй, все, – подумав, ответил эксперт. – Ожоги у всех одинаковые в форме креста…

– Чего, чего?!

– Мы когда ожоги обрабатывали, их, естественно, фотографировали. Посмотрев на снимки, сразу понятно, что изначально выжигали крест.

– Сатанинский?

– Вы имеете ввиду перевернутый?

– Да.

– Нет. Крест обычной формы с правильным расположением крестовины.

– Отпечатков или иных следов на трупах нет?

– Ни одного.

– Ну, спасибо и на этом, – я пожал судмедэксперту руку и вдруг спросил: – А местные эксперты в курсе происходящего?

– Конечно. Мы все проводим через их базу.

– То есть и полиция местная в курсе?

– В курсе, но она вежливо смотрит в другую сторону, довольствуясь тем, что мы им сообщаем.

– Кстати, а что местные говорят о происходящем:

– Ну, что говорят… – он наморщил лоб, припоминая, – что такого у них никогда не было… что во время войны на поверхность всплывают всякие маньяки и садисты… что до прихода наших… – он осекся, – ах же ты сволочь! Что до прихода наших ничего подобного не происходило! Что каждый веровал во что хотел и не подвергался гонениям!

– Очень интересно! – протянул я. – Этокто такой говорливый?

– Это санитар местный, – Петр Семенович судорожно начал крутить головой. – Сан Саныч, – окликнул он какого-то врача, – рыжий санитар… как его… Грегори… лицо все в следах от оспы… где сейчас?

– Так он, вроде, сегодня выходной.

– Так, майор, – эксперт сжал напряженно губы, – я сейчас узнаю адрес этого санитара…

– Петр Семенович, – прищурился я, – меня терзают смутные сомнения, что вы не просто судмедэксперт…

Он замер, кашлянул, еще сильнее сжал губы и ответил:

– Какая разница? Его же все равно нужно брать…

– Прежде, чем вы убежите искать адрес, – я сделал нажим на слове «искать», – позвольте полюбопытствовать: Иван Васильевич Петров, майор с очень нехорошим взглядом, вам не знаком? Вы только кивните, мне для понимания картины и экономии времени при отчетах.

Медик кивнул и скрылся.

– Сань, – ко мне подошел Зяма с самым задумчивым видом, – я так понял, что Семеныч так всполошился из-за заявления некого местного санитара о том, что до нас такого не было?

– Именно.

– Он предполагает, что все убийства были совершены с целью дискредитации оккупационных войск и в дальнейшем подъемом народно-освободительного движения?

– Точно.

– А не мелковато? Пять ничего не значащих попов низкого полета. Через месяц про них никто и не вспомнит.

– Это, смотря как донести до общественности. А если и продолжения будут…

– Вот! – в «разделочную» влетел запыхавшийся эксперт, сжимая в руке клочок бумажки с адресом санитара. – Это недалеко.

Я сгреб бумажку, и мы поехали по адресу.

Обычная для этого города многоэтажка, в меру загажена, в меру разрисованна, в меру заполнена мутными людьми. Управляющего найти не смогли, поэтому Марся сгреб первого попавшегося аборигена, стукнул его об стену, а Макс выяснил, куда именно идти.

– Марся, не отпускай этого гражданина.

– Гражданин, вы задержаны! – сурово пояснил Марсель местному. – Макс, переведи. Санек, а на кой он нам?

– А он в качестве отмычки пойдет.

– Понял. Не дурак.

Второй подъезд. Четвертый этаж. Квартира 149. Стучимся в дверь.

– Кто? – из-за двери интересуется сонный мужской голос.

– Это я, Сварщик, – представился наш добровольный помощник. Мы недоуменно уставились на него.

– Я наркотой не интересуюсь, – ответил тот же голос из двери.

Сварщик сглотнул, испуганно поглядывая на нас. Я жестом потребовал продолжения разговора.

– Я по другому поводу, – обильно вспотев, продолжил Сварщик. – Ты же в морге работаешь?

– Допустим.

– У меня есть небольшое, но выгодное дельце.

– Какое? – заинтересовался хозяин квартиры и открыл дверь. Тут же он был схвачен Марсей и выдернут в подъезд. Марсель прижал его к стене, рот закрыл ладонью, а к голове приставил пистолет.

– Этот? – спросил я у Сварщика.

– Да, – кивнул он.

– В квартире еще кто-то есть? – спросил я у санитара. – Башкой мотни.

Он отрицательно покрутил головой.

– Зяма, на тебе Сварщик. Макс, Ильдар, проверяем хату.

За минуту проверили однокомнатную квартиру санитара и зашли всей компанией внутрь.

– Можно я пойду? – заскулил на пороге Сварщик.

– Пока, нет. Зяма, обшмонай его.

– Руки на стену, ноги на ширину плеч, – скомандовал Борька. Сварщик привычным движением уперся в стену.

– Вы кто?! – испуганно спросил Грегори Мак-Грегор, хозяин квартирки, являющийся санитаром в полицейском морге.

– Мы представители военной прокуратуры армии Российской Федерации, – представился я и предъявил ксиву.

Грегори внимательно ее изучил и тут же заявил:

– Ваши действия нарушают мои права. Я буду жаловаться на вас. А пока, покиньте мое жилье!

– Чего он там бубнит? – поинтересовался Марся.

Ответить я не успел.

– Опа! Опа!! Опа!!! – воскликнул Зяма. – Так ты у нас драг-дилер!

– Это не мое, – заскулил Сварщик.

– Конечно, не твое, – согласился Борька. – Это я тебе только что в трусы засунул.

Зяма бросил на диван пакет с порошком белого цвета, документы Сварщика и неслабый пресс купюр.

– Богатый клиент, – оживился Макс.

– Отвлекитесь от него, – велел я парням. – У нас дела понасущнее. Санитар вспомнил про свои права и требует у нас покинуть помещение.

– Чего? – протянул Марся.

– Мы же в цивилизованной стране, – начал объяснять я, – граждане которой могут быть уверены, что их права защищены законом.

– Мне – выше колена. Я – оккупант, – заявил Марся, и ударил санитара в солнечное сплетение. Тот сложился пополам.

Когда Грегори восстановил дыхание, я пояснил:

– Слышь, труповоз, ты луга не путай. Мы не ваша полиция. Мы – следственное подразделение армии, которая, на минуточку, оккупировала твою страну. Поэтому нам плевать на твои права и свободы. Не будешь дурковать, все ограничится беседой. Начнешь зудеть про незаконность наших действий, мы тебя тут ломтями нарежем. Так что, свободолюбивый горец, ты выберешь?

– Что вы хотите?

– В беседе со своими коллегами ты ляпнул, что убитые священники появились только с приходом наших войск. Не нужно отрицать. Это бессмысленно. За это тебе ничего не грозит. Свободу слова никто не отменял. Меня интересует, кто именно вложил в твой недоразвитый мозг эту крамольную мысль?

– Чего? – испуганно переспросил санитар.

– Блин, тупое ты создание, – вздохнул я. – Повторяю: кто именно из твоих знакомых высказал предположение, что священники стали погибать только с приходом русских?

– Наш пастор, – сглотнул он.

– Вот, мать твою! Опять пастор… Как звать проповедника?

– Отец Джонатан.

– Как?! – не поверил я своим ушам.

– Отец Джонатан МакКьюзак.

– Это которого последним завалили? – на всякий случай уточнил я.

– Именно.

– Санек, ты чего такой удивленный?

Перевел Марсе полученную информацию.

– Этого труповоза нужно с собой забирать, – предложил Марся.

– Грегор и, какие отношения были у вас с МакКьюзаком?

– Я был прихожанином его церкви.

– Давно?

– Больше года.

– Марся, пеленай его.

Марсель быстро связал руки санитара.

– Саня, а наркоторговца куда?

Я посмотрел на Зяму, на Сварщика, на найденную у него дурь и вытащил рацию.

– Оскар, ответь Трофимову.

– Оскар на связи.

– Ты, наш малохольный друг, еще не угорел от ароматов местного бомжика?

– Нет еще, – вздохнул Оскар.

– Тогда, не выходя из машины, осмотрись вокруг. Очень может быть, что недалеко от машин или от входа в подъезд болтается группа лиц самого криминального вида.

– Есть, – почти сразу ответил Оскар. – Четверо недалеко от подъезда, двое на выезде из двора.

– Молодец. Запрись внутри машины. Что бы ни случилось, не выходи из нее. Теперь сделай привязку по сторонам света относительно местоположения ребяток у подъезда.

– Чего сделать?

– Твою мать, местные гопники стоят южнее или севернее от выхода?

– Э-э-э… а-а-а-а… а у меня компаса нет, – проблеял он.

– Баран! На приборку посмотри!!!

– Севернее! Севернее!! – обнаружил Оскар вмонтированный в приборную панель компас.

– Принято. Теперь до нашего возвращения даже окна не открывай.

Оглядел своих архаровцев и скомандовал:

– Оружие к бою, други мои!

Парни защелкали предохранителями. На этот раз мы пришли подготовленными: автоматы, каски, броники.

– Слушаем сюда. На выходе нас ждут подельники нашего наркоторговца. Скорее всего, они попытаются отбить его или товар с деньгами. В связи с тем, что мне очень не хочется ссориться с местным преступным сообществом, я собираюсь вернуть им и Сварщика и его барахло. Поэтому из подъезда выхожу только я со Сварщиком, общаюсь с местной братвой, а потом мы спокойно уезжаем. В случае чего – валим всех к едрене фене.

Спустились к выходу. Первым шел я, толкая перед собой Сварщика, потом Макс и Ильдар, замыкающим был Зяма, ведущий санитара.

– Как зовут бригадира? – спросил я у Сварщика.

– Кого? – не понял тот.

– Старшего как звать?

– Санни.

– Ну, Санни, так Санни, – пробубнил я и вытолкнул Сварщика на крыльцо подъезда, удерживая его на вытянутой руке.

– Санни, – заорал я.

Как только справа послышались удивленные возгласы, приставил к башке Сварщика пистолет. Кореша Сварщика видели его, стоящего с приподнятыми руками, мою руку, удерживающую его за плечо, и мою вторую руку, упирающую пистолет в висок Сварщика.

– Санни, – снова проорал я.

– Кто меня спрашивает? – раздался справа вопрос.

– Меня зовут Алекс. Я офицер Российской армии. Твоего парня мы взяли случайно и сейчас хотим его вернуть. Его и все, что было с ним. Я выйду на крыльцо и опущу ствол. Мы дойдем до тебя и ты сможешь забрать Сварщика.

Все это я проорал стоя в подъезде.

– Выходи, – раздалась команда. – Только не делай резких движений.

Я сделал шаг на крыльцо, лишь частично прикрывшись дилером.

– Мы начинаем движение, – крикнул я и убрал пистолет в кобуру.

За тридцать секунд мы преодолели расстояние от подъезда до четырех представителей шотландской наркомафии. Все четверо были здоровыми кабанами с очень нехорошими взглядами. Самым низкорослым из них был детина с огненно-рыжими волосами. «Действительно, Сании (Солнечный)», – подумалось мне. Сам Сании стоял безоружный, трое остальных стояли с Калашами.

– Сварщик, тупое ничтожество, – с усмешкой обратился к дилеру Сании. – Как ты умудрился попасть в лапы к русским?!

– Я… случайно вышло…

– Идиот! – он перевел взгляд на меня. – Алекс, если не ошибаюсь?

– Правильно, – кивнул я.

– Ты говорил, что отпустишь его.

– Верно, – я толкнул Сварщика в сторону его подельников. Рыжий мгновенно дернул его на себя, прикрывшись им как щитом.

– Теперь я левой рукой медленно достану пакет с барахлом этого недоумка.

– Медленно, – подтвердил рыжий.

Из кармана разгрузки я вытащил пакет и протянул его в сторону собеседников.

– Сварщик, забери.

Выполняя команду рыжего, Сварщик протянул руку и взял пакет.

– Все на месте? – поинтересовался Санни, когда Сварщик закончил с ревизией.

– Все.

– Очень хорошо, – возвестил рыжий, забрал пакет и толкнул Сварщика в сторону. – Убрали стволы и погуляйте в сторонке, – велел он своим бойцам. Те с самым равнодушным видом спрятали автоматы и, схватив Сварщика, отошли метров на пять.

– Ты, русский, какой-то странный, – обратился ко мне Санни. – Странный, но умный. Кто ты и что тут делаешь?

– Я – армейский следователь. Занимаюсь расследованием убийств.

– Так у нас никого не убивали, – прищурился рыжий. – Тем более, ваших.

– Убийства произошли в других местах…

– Убийства? – ухватился он.

– Да.

– Ваших?

– Нет. Местных священников.

– А-а-а-а, – разочарованно протянул он.

– Ты что-то слышал?

– Нет, – он поморщился. – Священники, тем более дохлые, меня не интересуют. А тут ты что потерял?

– В подъезде, из которого мы вышли, проживает человек, хорошо знающий последнего из убитых. За ним мы и пришли. Так как мы тут чужие, нам понадобился проводник. Твой Сварщик первым подвернулся под руки.

– А почему начали его шмонать?

– Для честного человека он был слишком нервным и слишком нелюбопытным.

– Да, – кивнул Санни, – до честного человека Сварщику как до Луны. А как вы поняли, что мы вас ждем?

– До войны я тоже был следователем и также работал по трупам, в том числе и по трупам мафии. Соответственно, психологию организованных групп знаю хорошо. Известие, что твоего торгаша взяли военные, скорее всего, долетела до тебя быстрее, чем мы вошли в подъезд. А дальше все просто: тебе очень не хочется ссориться с военными, поэтому ты готовишь засаду, но первым не нападаешь. Хочешь предложить обоюдовыгодную сделку. Вот и все.

– А ты умный Алекс. Умный и опытный. Если бы ты попытался забрать Сварщика, вам бы пришлось несладко. Тут почти в каждом окне мои люди с оружием. Я только одного не могу понять: для чего ты идешь на сделку? Ты же отпускаешь преступника с поличным!

– Видишь ли, Санни, наркота – это не мое дело. Меня интересуют только трупы, точнее убийцы. Поэтому мне нет дела до всего остального. Можете тут хоть цех по переработке дури открыть, я равнодушно пройду мимо. Из-за этого я не собираюсь рисковать собой и своими людьми.

Сообщать шотландцу, что мне плевать на то, что своим «товаром» он уничтожает собственный народ, я не стал. Вдруг он патриот…

– Вот если бы ты попал в ранг подозреваемых в убийствах, я бы занялся тобой плотно, – улыбнулся я.

– Не переживай, не попаду, – так же улыбаясь, ответил Санни. – Ну что русский, если мы обо всем поговорили, давай разбегаться.

– Один вопрос и одну просьбу можно?

– Давай, – удивился Рыжий.

– Ты действительно не знаешь ничего про убийства? Не сочти мой вопрос за оскорбление, но мне реально нужно поймать того ублюдка, что валит ваших священников. Если им окажется гражданин Шотландии, мы отдадим его вашему суду. Если же им окажется наш… то он будет жалеть, что мы не отдали его вашему суду…

Санни несколько обескураженно посмотрел на меня и ответил:

– Нет, я действительно ничего не знаю. А просьба какая?

– Очень может быть, что скоро мы снова припремся по своим делам на твою территорию. Поэтому во избежание недоразумений не мог бы ты оповестить своих людей о том, что солдаты, прибывшие на машинах с нашей символикой, не представляют для вас опасности. Что нужно предупредить нас о том, что это ваша территория, и не мешать нам делать свою работу. А мы, в свою очередь, не заметим ваших мелких и крупных проказ.

От удивления у рыжего открылся рот.

– Ну ты, русский, даешь! – наконец смог выговорить он. – А где гарантия, что ты нас не кинешь?

– Я не кинул тебя сейчас. Какой резон делать это в другой раз? Пойми, Санни, я бы мог вызвать подкрепление. Мы – не полиция, мы – не Шотландская армия, мы – представители Российского оккупационного корпуса. Сюда приехала бы группа очень страшных штурмовиков и четыре танка. И на своем бизнесе в этом районе ты мог бы поставить крест. Но мне не нужны разборки. Мне нужна тишина.

– Ты очень странный, русский, – повторил рыжий. – Сварщик, – крикнул он. – Иди к машинам русских и сфотографируй их символику.

После того как Сварщик предъявил нам результат фотосессии, мы распрощались. Когда я почти дошел до подъезда, он окликнул меня.

– Алекс, если я что-то узнаю про убийц священников, как мне тебя найти?

– Записывай номер телефона…

– Сань, я так и не понял твоего маневра, – Марся снова сидел за рулем машины. Свою мысль он озвучил, когда мы выбрались на объездную дорогу.

– Ты про сдачу Сварщика его подельникам?

– И про это тоже.

– Друг мой, мне плевать с Бит Бена на то, что делают представители местных преступных сообществ со своими согражданами. Пусть они хоть, бесплатную раздачу наркоты устроят, мне по барабану. Это – не моя земля, не мой народ, а значит, не мои проблемы.

– Допустим, – кивнул Марся. – А с этим рыжим, ты чего любезничал? Мы же половину его банды могли на раз положить.

– А оно тебе надо? Мы избежали столкновения, и, возможно, в следующий раз, местные гопники вежливо отвернутся в другую сторону, когда мы приедем по своим грязным делишкам.

– А-а-а-а, – протянул Марся. – Стратег, твою мать…

Марся ударил по тормозам. Машина встала колом.

– Марся, какого хрена?! – зло поинтересовался Зяма, сидевший за рулем второй машины, еле успевший затормозить.

Марся взял рацию:

– Засада, твою мать. Приготовились.

Я посмотрел на дорогу. Метров через триста начинался крутой поворот, по обочинам густые кусты, слева на обочине стоял здоровенный грузовик, справа, чуть дальше по ходу движения, – микроавтобус с включённой аварийкой.

Зяма вывернул влево, чтобы из машины оценить возможную угрозу.

– Очень похоже, – согласился Ильдар в рации. – Чего будем делать?

– Зяма, пулемет на крышу. Ты и Марся остаетесь в машинах. Ильдар, Макс, десантируемся и уходим влево на обочину.

– Почему влево? – уточнил Ильдар.

– А там нас никто не ждет!

– Пулемет готов, – отчитался Борька.

– Макс пошел, – когда он достиг края обочины, я скомандовал то же самое Ильдару, а потом и сам вынырнул из машины и бросился к обочине.

– Мы так и не поняли, какого хрена ты вытворяешь? – медик и переводяга глядели на меня, скорчив в недоумении рожи.

– Проверка на вшивость.

– Поясни, – потребовал Макс.

– Пять минут курим. Если движуха не начнется, значит, мы перебздели. Если начнется…

– Санек, микроавтобус стартовал, – проинформировал нас Марся. – Тормознул, метров через десять… из кустов выбегает… одни, два… Зяма, ты видишь?

– Пять рыл нырнуло в автобус, – уточнил Борька.

– А грузовик?

– Стоит. Может в нем бомба?

– Все может быть. Мы возвращаемся.

Тем же манером вернулись в машины.

– Куда едем? – уточнил Марся.

– На базу, но через город, – скомандовал я. – Не будем дергать смерть за усы.

– Как скажешь, Каа, – раздался из рации ржач Зямы.

– Юмористы, – обратился я к экипажу второй машины, – пулемет уберете только метров через пятьсот.

– Принято.

– Начать движение.

– Товарищ майор, – как только мы отъехали на километр от места засады, рискнул заговорить Оскар, – а кто это был?

– Хороший вопрос, мой любопытный капитан. У тебя самого какие предположения есть?

– Английские диверсанты, – тут же ответил он.

– Ты еще скажи, что пиндосовские, – усмехнулся Марся.

– Не английские? – робко уточнил Оскар.

– Не диверсанты, – разочаровал я его.

– А кто?

– Неустановленные отважные непрофессионалы.

– Почему непрофессионалы?

– Были бы профи, так бездарно не встали бы.

– А почему пиндосы?

– Что «пиндосы»? – не понял я хода мыслей Оскара.

– Почему американцев все пиндосами называют? – как-то застенчиво спросил Оскар.

– Ты не обращал внимания на снарягу америкосов? Нет? Так вот, они, когда все что им по уставу положено, на себя нацепляют, очень на пингвинов походят. Походняк один в один. На это сербы обратили внимание. Вот пингвинами их и прозвали.

Видя, что Оскар не понял, я объяснил:

– На сербском «пиндос» означает пингвин.

– А-а-а-а, – протянул он и захихикал.

– Детский сад… – пробурчал Марся.