Глава 11
Спала я не просто плохо, а совершенно отвратительно, но виной тому не снегопад, который начался вечером, а жжение в левой руке. Кожа на внутренней стороне буквально горела, вызывая желание залезть на стену. Тем не менее, я терпела и даже пыталась уснуть.
Причины? Они были очевидны — эмоции. Маг, который накладывал печать на Древнюю кровь, предупреждал, что такое возможно, и несколько раз я в правомерности его слов убеждалась.
Именно поэтому всегда старалась держать эмоции под контролем, но тут, в Раваншире, справляться было гораздо сложнее. А известие о том, что выбраться из замка пока не получится, добило.
Жжение затихло лишь к утру, однако провалиться в столь желанный сон не получилось. Наоборот — едва всё закончилось, остатки сонливости развеялись, а я с удивлением осознала, что уже несколько минут лежу и таращусь в потолок.
Пришлось встать. Потом посетить ванную и вытащить из шкафа вчерашнее платье. Одеться, причесаться, подвязать волосы лентой, и…
Что делать дальше я не знала. По ощущениям, до завтрака оставалось не меньше двух часов, но сидеть всё это время в комнате не хотелось. В итоге, после нескольких минут раздумий, я выскользнула в абсолютно пустой коридор и направилась к лестнице. Помнится, его светлость лорд Стин упоминал о верхних галереях с которых открывается великолепный вид, и на которых я ещё не бывала. Сейчас я собиралась эти галереи найти.
Всё оказалось просто — подъём на три этажа, и я на месте. Взгляду предстал длинный переход, одна сторона которого полностью состояла из панорамных окон. Мой рот открылся в восхищении раньше, чем я к этим окнам приблизилась… Просто там, снаружи, творилось невероятное.
Белый мир и белое марево сильнейшего беспрерывного снегопада. Белое, белое и ещё раз белое. Хрупкое, пушистое, неземное… Снег не кружился, он просто сыпался — словно там, наверху, в обители богов, мешок с манной крупой прохудился. И во всём этом была такая непонятная, но такая чистая гармония…
Как завороженная, я двинулась вдоль окон. Смотрела, впитывала эту красоту и дышала через раз. И вынырнула из сказки случайно — отвлеклась на ощущение чужого присутствия, которое внезапно посетило.
Отлепилась от окна, окинула пространство взглядом и непроизвольно скривилась. О, нет… Ну что же мне так не везёт?
В противоположном конце галереи возник… разумеется, поросёнок. Точнее, блондин с распущенными волосами, серо-синими глазами и серьгой, подчёркивающей статус мага.
Причём повёл себя этот поросёнок предельно хитро — запнулся, как бы намекая, что встречи не ждал, только я в примитивное актёрство не поверила. Замерла и грозно сложила руки на груди.
Думала, поймёт. Верила, что сейчас развернётся и отправится обратно, откуда взялся. Однако Идгард повёл себя в лучших традициях их бессовестной поросячьей банды — растянул губы в сдержанной улыбке и неспешно направился ко мне.
Я подчёркнуто-шумно вздохнула и вновь повернулась к окну. Воспитание шептало, что надо бы поздороваться, а ещё поблагодарить за азанарис, но сердце сопротивлялось.
Добавить сюда невозможность уехать из замка, все выходки благородного семейства тес Вирион, и… В общем, Идгарда хотелось прибить. Вернее, прибить хотелось всех, но так как в данный момент остальные были далеко, то вся «любовь» доставалась Иду.
— Хм, — заявил ищейка.
Я не ответила. Притворилась, будто меня вообще не существует. Просто стояла и надеялась, что маг пройдёт мимо, а я вновь останусь в одиночестве.
Жаль, наши желания не совпали.
— Почему такая злая? Да ещё с самого утра? — приблизившись и остановившись всего в шаге, вопросил Ид.
Я повернулась, чтобы окинуть будущего герцога Раванширского долгим взглядом и встречный вопрос задать:
— А вот эта слежка… она обязательна?
На лице весьма симпатичного и очень высокопоставленного поросёнка отразилось удивление, а спустя миг прозвучало:
— Какая ещё слежка? Ты о чём?
Я глянула с подозрением, а Идгард заметно насупился. Тоже сложил руки на груди и даже брови нахмурил.
Несколько секунд немого противостояния, и я уточнила:
— Хочешь сказать, что очутился в этой галерее совершенно случайно?
— Нет, не случайно, — ответил маг, но прежде, чем успела изобличающе ткнуть в него пальцем и сказать что-нибудь едкое, продолжил: — В конце этой галереи расположена лестница, которая ведёт в соколиную башню. И это единственный путь, другого нет.
Настала моя очередь хмуриться, и пусть не сразу, но я сообразила…
— То есть ты здесь не ради меня? Ты в башню ходил?
— Ну да, — ответил Ид.
Я не то чтоб не поверила, но сомнения всё равно остались, в результате родился новый вопрос:
— А зачем?
— Затем, чтобы проведать своего сокола, — недовольно пояснил Идгард. — Птица старая, я воспитывал её лично, ещё в юности, и приезжая в замок, всегда проведываю. И ничего предосудительного или странного в этом нет.
Увы, но теперь стало немного стыдно — я утратила агрессию и даже покраснела слегка. Выдержала паузу и, утвердившись в мысли, что Ид не лжет, пробормотала:
— Извини. Просто вчера меня почти также подкараулил Тунор, вот я и решила…
— О, ну если Тунор, то конечно, — то ли посочувствовал, то ли поддел Ид.
Я ответила полуулыбкой, потом окинула ищейку новым взглядом и расслабилась. Он тоже заметно повеселел и, указав на окно, спросил:
— Как тебе?
— Волшебно, — призналась я.
Идгард промолчал, а через пару секунд…
— Погоди, хочешь сказать, что ты здесь впервые? Экскурсоводы, — вот это слово прозвучало немного издевательски, — ограничились первым этажом?
— Да, ограничились. А после разорения зимнего сада и поедания натюрморта, страсть к утренним прогулкам у них вообще пропала.
— Хм, — ответил Ид. — Хм…
Мужчина замолк, а я вновь на снег уставилась. Просто стояла и любовалась, и очень радовалась тому, что старший из поросят не отвлекает.
Впрочем, через несколько наполненных волшебством минут, ищейка всё же не выдержал, но голос прозвучал тихо — так, словно Идгард очень не хотел мешать.
— О чём ты думаешь, Айрин?
Я ответила раньше, чем успела подумать…
— О том, что я немного завидую леди Элве.
— Чему именно? — уточнил Ид.
— Возможности жить в такой невероятной тишине, — призналась я.
Очень неохотно отлепилась от окна и вновь взглянула на мага. Пояснила:
— Я полтора года живу в общежитии, и тишины очень не хватает.
— Можно переехать в город, снять квартиру, — тут же перешел к конструктивным предложениям он.
Я улыбнулась и кивнула. Да, можно. Вот только…
— После того, как начну зарабатывать, обязательно перееду.
Ид вскинул бровь и, кажется, лишь сейчас догадался, что для съёма жилья нужны деньги, которых не всегда хватает. Однако не смутился, сказал без тени какого-либо превосходства:
— Извини. Не сообразил.
Извинения я, разумеется, приняла, и тут же собственный вопрос озвучила:
— А о чём думаешь ты?
Маг неожиданно вздохнул, но сказал сразу и искренне:
— О том, что наш Вирджин ужасный прохвост. Он притащил в замок девушку, на которую сложно не обращать внимания.
Очень хотелось оставаться спокойной, но я всё-таки смутилась. Второй, куда более удивительный момент, Идгард отнёсся к подобной реакции абсолютно ровно — словно он не комплимент делал, а констатировал факт.
И с тем же спокойствием ищейка продолжил:
— Ты в чём-то похожа на девушек нашего круга, Айрин, а в чём-то — абсолютная противоположность. То снегом, — он кивнул на окно, — по полчаса любуешься, то цветами. То мечтаешь о тишине.
— А о чём нужно мечтать?
— Ну, не знаю… — Ид хмыкнул. — О бриллиантах, платьях, приглашении на светский раут.
Я невольно улыбнулась. Бриллианты… Кто же о них не мечтает? Я, в общем-то, тоже не против заполучить в шкатулку какое-нибудь увесистое колье. Только практика показывает, что в жизни есть вещи куда более важные. Свобода выбора, например.
Однако озвучивать эти мысли я, конечно, не стала. Вместо этого позволила себе сунуть нос в дело, которое совершенно меня не касалось.
— Вирдж говорил, у тебя целая толпа поклонниц. И что, неужели ни одна из этих поклонниц не устраивает?
Маг задумался на мгновение и сделал неопределённый жест. Потом сказал:
— Проблема не в этом.
— А в чём? — вновь проявила бестактность я.
Как ни странно, ищейка отнёсся к вопросу очень спокойно. Даже ответил:
— Душа не лежит.
Вот тут точно следовало прикусить язык, тем не менее…
— Душа не лежит? Но разве у людей «вашего круга» так бывает?
Мне подарили долгий изучающий взгляд, но каких-то эмоций не проявили. Я же сообразила, что именно сморозила и попыталась сгладить:
— Я пытаюсь сказать о том, что у аристократов другие ценности. Благосостояние семьи, влияние, долг в конце концов. На этом фоне слова о душе выглядят немного странно.
— Знаю, — отозвался Ид. — И я бы рад поступить так, как полагается наследнику и аристократу, но не получается.
Ни страданий, ни горечи в голосе мага не прозвучало, что подсказывало — он воспринимает ситуацию как нечто обыденное. В этот миг невольно вспомнилась мечтающая о «девочке» леди Элва, и стало ясно, почему маркиза столь рьяно сватает мне своих сыновей.
Просто тот же Идгард к женитьбе точно не стремится, и остальные, судя по всему, тоже. В подобных обстоятельствах любая мама разнервничается. Будь на месте леди Элвы моя — тоже бы на уши встала.
— А о чём ты думаешь теперь? — вновь проявил любопытство Ид.
Хотела сказать, но не успела. В следующую секунду, слуха достиг отдалённый гул голосов, и я, вздрогнув, повернулась к арке, через которую пришла.
Ещё секунда, и захотелось взвыть! Поросята — а это точно были они, — до галереи ещё не добрались, но явно именно сюда направлялись.
Отдельная «приятность» — маг, глядя на мою панику, неуловимо улыбнулся. То есть никакого сочувствия к бедной гостье. Ни грамма!
Я судорожно огляделась и, бросив последний, крайне суровый взгляд на Идгарда, прошептала:
— Ты меня не видел!
После чего подобрала юбки и помчалась к другому выходу, тому, через который можно в соколиную башню уйти.
Только убежала недалеко — шагов через десять меня настигли и ухватили за локоть.
— Да погоди ты, туда всё равно не успеешь, — тем же шепотом сказал ищейка и, подобный локомотиву, потащил к одному из гобеленов, висящих на противоположной, лишенной окон стене.
Тот факт, что гобелен не простой, что за ним скрыта ниша, я осознала уже после того, как в этой самой нише оказалась. Понимание, что убежище ужасно тесное, тоже пришло не сразу — ровно тогда, когда в нишу втиснулся Ид.
Затем свет погас — это плотная ткань на место вернулась, а вдалеке прозвучало:
— Так. Ну что? Стол посередине установим? — Селвин.
— Не спеши. — Осберт. — Сейчас решим.
— Ой, ну что тут решать? Точно посередине, оттуда самый лучший вид! — Тунор.
Я прикрыла глаза и облегчённо вздохнула. Оставалась малость — унять сердце, которое стучало так сильно, словно я весь Раваншир по кругу оббежала.
На фоне этого излишне сильного и точно громкого сердцебиения, близкое присутствие Идгарда абсолютно не волновало. Даже с учётом того, что стояли мы буквально впритирку друг к другу.
Впрочем, в какой-то момент я всё-таки не выдержала — извернулась и инстинктивно упёрлась руками в мужскую грудь. Будущий герцог Раванширский ответил на этот жест несколько неадекватно — водрузил ладонь на мою талию.
Я сперва нахмурилась и даже хотела возмутиться, но возможности, увы, не представилось. Просто там, снаружи, отиралось незабвенное трио, причём голоса звучали уже очень и очень близко.
В конечном итоге, мужчины остановились всего в нескольких шагах от нас.
— Да, всё-таки здесь, — заявил Осб.
— Ну я же говорил, — отозвался Селвин.
И после паузы:
— Вот тут стол поставим, вон туда прилепим воздушные шарики, а там будут цветы.
— А может обойдёмся без цветов? — включился в разговор Тунор. — Ведь не поверит, что их ещё вчера утром доставили. Решит, что раз букеты из Ширта привезли, то и до вокзала добраться можно, и будет потом на этом вокзале куковать. Или, что ещё хуже, в поезде застрянет. Пути-то точно заметёт. Их каждый год заметает.
— Не решит, — отмахнулся Осберт. — В крайнем случае соврём, что опять зимний сад обобрали.
— Ага. Тогда нас точно пошлют, — проявил здравомыслие Селв. — Айрин предыдущий раз ещё не простила, а ты…
Кто-то вздохнул, кто-то крякнул. Затем прозвучало:
— Значит, скажем правду и будем надеяться, что малышка поверит. А если не поверит, привлечём к решению этой проблемы деда. Он точно уговорит.
— Да мы и сами уговорим, — неожиданно выдал Осб.
— Каким образом? — в голосе Селва прозвучал скепсис.
— А очень простым. Портрет у неё закажем. Поверьте, уж от чего, а от возможности поработать она не откажется.
Поросята действительно поверили, а я невольно поджала губы. Вот Осберт, вот зараза. Ведь в самом деле не откажусь. Подловил!
— Ну допустим. А чей портрет-то? Кто позировать будет? — спросил Селв кисло. Судя по тону, уж он-то в натурщики не рвался.
— Позировать? Разумеется, Ид, — продолжил строить планы судья. — Он же у нас самый терпеливый.
— Угу, — поддержал Тунор. — Заодно хоть насмотрится на неё.
Мужчина, к которому была прижата, заметно вздрогнул, ну а я нахмурилась. Они вообще о чём? Кто насмотрится? На кого?
Там, снаружи, хихикнули, потом хохотнули, а кто-то из троицы вообще хрюкнул, будто подтверждая мысль о поросячьей натуре.
Спустя несколько секунд, слово опять взял Осберт:
— Кстати, по поводу всего этого примирительного обеда… Лично мне идея нравится, и если сделаем всё как надо, то малышка нас точно простит. Но чует моя чуйка, что тут может возникнуть другая проблема — Идгард. Вы помните, как вчера, когда речь зашла об Айрин…
Где-то на середине этой фразы я затаила дыхание. Точно знала — сейчас прозвучит нечто крайне любопытное, и я прямо-таки жаждала это любопытное узнать.
Когда Осб назвал Идгарда проблемой, я вся подобралась и даже губу на всякий случай закусила, вот только продолжения не последовало. Звук исчез. Внезапно и полностью. И причиной тому была отнюдь не магия, блондин с серо-синими глазами поступил проще — он мои уши ладонями зажал.
Я от такого вероломства аж подпрыгнула. Тут же вцепилась в мужские запястья, ощутила прохладу широких кожаных браслетов, и попыталась чужие руки от своих ушей отнять, но…
Ид был сильней. Просто сильней и всё тут. А там, снаружи, по-прежнему кучковались три поросёнка, встречаться с которыми совершенно не хотелось. И отдельно — жуть как не хотелось, чтобы троица застукала нас в этой нише, поэтому применить весь спектр сопротивления я не могла.
Как итог, в какой-то момент пришлось сдаться. То есть отпустить запястья мага и позорно замереть.
Теперь я стояла, негодующе таращилась в кромешную тьму и ловила себя на ощущении, что Идгард в темноте всё-таки видит. Просто… уж слишком легко он мои ни в чём неповинные уши отыскал!
Сколько это длилось? Не знаю. Кажется, вечность. А когда всё закончилось, когда ищейка убрал руки — тут же водрузив одну из них на мою талию, кстати, — там, в галерее, уже царила тишина.
— Они ушли, — подтверждая догадку, прошептал Идгард.
Ах, ну раз так, то…
— Ид, это было нечестно! — возмутилась я шепотом.
Снова упёрлась ладонями в мужскую грудь, в непроизвольной попытке увеличить разделявшую нас дистанцию.
— А подслушивать, значит, честно? — весело парировал маг.
Пользуясь тем, что мы одни, я выразительно засопела. От возмущения даже забыла, что рассказ, который желала услышать, касался именно его, Идгарда.
— Ты… — прошипела я.
Блондин тихо рассмеялся, переспросил:
— Что «я»?
— Ты был не прав!
— Точно? — поддел собеседник.
Умом я понимала, что нет. Что было бы очень странно, если бы Ид позволил мне подслушать. Но возмущаться это понимание не мешало — эмоции кипели и бурлили, норовили накрыть с головой.
А потом эмоции отступили, причём резко. Просто ищейка притянул ближе, а вторая его рука неожиданно коснулась щеки.
Несколько очень лёгких, невероятно ласковых касаний, и пальцы сжались на моём подбородке. Я почувствовала, как дрогнуло сердце, а через миг… будущий герцог Раванширский наклонился и поцеловал.
Его губы оказались обжигающе-горячими, жесткими и не слишком уверенными. Словно он целовал, но до сих пор сомневался, стоит это делать, или нет.
Я тоже сомневалась, и отдельно — понятия не имела, как реагировать на чужой язык, который то и дело в мой рот проскальзывал. Только отстраниться или оттолкнуть не могла, потому что кроме сомнений было кое-что ещё…
Это напоминало взрыв крошечного, но очень мощного вулкана. Там, внутри, всё как будто переворачивалось, а душа словно пыталась вспороть грудную клетку и улететь.
Ощущение было двояким — с одной стороны странно и даже немного болезненно, а с другой — как наркотик. Я не могла отстраниться. Вот не могла и всё.
В итоге, поцелуй прервал Идгард. Он замер, тяжело дыша, потом уткнулся лбом в мой лоб и прошептал:
— Прости, этого больше не повторится.
Нас окружала тьма, поэтому видеть его лицо я не могла, но в голосе звучала искренность. Правда, в данный момент меня эта искренность не трогала, я пыталась поймать за хвост ускользающие ощущения и понять — а что это вообще было?
Пара секунд, и Идгард отстранился. Повторил с неподдельным сожалением:
— Прости.
А я…
Ладони, которые всё так же упирались в мужскую грудь, скользнули вверх, руки обвились вокруг шеи. Ещё не понимая, что делаю, я привстала на цыпочки и поцеловала сама.
Как ни странно, но, невзирая на темноту, не промахнулась. Накрыла его губы губами, а едва начавший затухать вулкан взорвался с новой силой, проделала то же, что недавно делал Ид — проникла языком в его рот.
Было страшно. Не так, чтобы до дрожи, но очень. Я боялась, что маг не поддастся и оттолкнёт нахальную девчонку. Возмутится. Напомнит о приличиях.
Однако Идгард поступил иначе — он ответил. То есть да, он целовал в ответ, и ничуть моему напору не сопротивлялся. В какой-то миг даже перехватил инициативу и сам в атаку пошел, и именно тогда я нашла в себе силы прервать это безобразие.
Отодвинулась, сделала несколько глубоких вдохов, а как только сумела совладать с голосом, сказала:
— Вот теперь точно не повторится.
Я не лгала. Я выяснила всё, что хотела. Ту бурю ощущений рождал именно поцелуй, и если в первый раз мне не хватило, то теперь я напиталась эмоциями сполна.
Насытилась, чтобы суметь приглушить инстинкты и обратиться к разуму, который буквально забился в припадке. Он кричал, что так делать нельзя. Никогда!
Идгард промолчал, а я отодвинула ткань гобелена и, выскользнув из ниши, застыла. Увы, но после кромешной тьмы, свет ударил по глазам так сильно, что я даже ослепла на пару секунд. Зато едва зрение вернулось, выпрямилась и поспешила прочь, к выходу. Ужасно хотела сорваться на бег, но всё-таки держалась. Не бежала, а именно шла.
Когда одолела примерно половину отделяющего от арки расстояния, маг окликнул. Только я не остановилась — зачем? Ведь нам точно не о чем говорить!
Однако Идгард не согласился и позвал ещё раз:
— Айрин!
Понятия не имею почему, но теперь я послушалась. А едва обернулась…
— Айрин, ты же боишься темноты.
— Кто? Я?
Мой голос прозвучал громко, звонко и удивлённо. И ответила я раньше, чем успела осознать вопрос. Сказала, и чудом сдержала красноречивое желание ударить себя ладонью по лбу. О, небо! Как же я так?
Сотрудник Департамента магического правопорядка этот прокол, конечно, заметил. Пусть он стоял далеко, но я всё равно уловила — на благородном лице отразилось недоумение.
Вероятно, следовало как-то объяснить, придумать отговорку из серии — там, в поезде, темнота была внезапной, а тут я сама, совершенно осознанно во тьму ступила. И той, внезапной, я боюсь, а вот такой — нет. Но…
Это было слишком глупо. Настолько, что я предпочла сделать вид, будто ничего не случилось. Без всяких объяснений, развернулась и продолжила путь к лестнице. В данный момент мечтала лишь об одном — оказаться подальше от Идгарда, вернуться в собственную комнату. Хотя бы ненадолго, пусть на несколько минут, окунуться в одиночество и тишину.
На завтрак я пришла в смешанных чувствах. С одной стороны, было неловко и боязно, с другой — я продолжала злиться на себя за прокол, и одновременно испытывала желание прибить трио поросят, появление которых всю ситуацию и спровоцировало.
Отдельным поводом для досады был тот факт, что прогулять завтрак и поесть, например, на кухне, возможным не представлялось. Это было бы слишком невежливо по отношению к хозяевам. Особенно с учётом предыдущего прогула.
Как и опасалась, едва переступив порог, я наткнулась на взгляд серо-синих глаз. Идгард как раз усаживался за стол, но, увидав меня, замер и даже поднялся…
Зачем он это сделал? Не знаю и… вот даже думать об этом не хочу! В конце концов, поцелуй — не такое уж большое событие. Особенно если не вспоминать о том, что для меня он был первым.
Растянув губы в нарочито-бодрой улыбке, я поздоровалась с семейством тес Вирион и проследовала к своему месту. Без всякого удивления отметила отсутствие Вирджина и спросила, обращаясь к леди Элве:
— Вирдж из студии вообще выходил?
— Ночевал точно у себя, — ответила маркиза, — а проснувшись сразу ушел обратно.
Я понятливо кивнула и, опустившись на стул, потянулась к кувшину с соком. Обычно мой стакан наполнял сидящий по левую руку Селвин, однако сегодня он почему-то тормозил.
Опомнился блондин лишь после того, как на него кашлянул Осберт. Очень ловко перехватил у меня кувшин, налил сока и поинтересовался:
— Чего тебе положить?
Прозвучало вроде обычно, но как-то всё-таки не так. Это стало поводом глянуть на Селва с подозрением…
— Лично я творожную запеканку рекомендую, — продолжил тот. — Такую, как печёт наша Листа, никто не делает. Ты попробуй. Тебе понравится.
Я подумала и неуверенно согласилась. Спустя ещё секунду, покосилась на Идгарда, чтобы узнать — ищейка сидит и смотрит на меня. Выражение лица было нейтральным, но во взгляде читалось что-то странное. Не такое, чтобы перепугаться, но…
— Приятного аппетита, — проскрипел герцог Раванширский, и я, как и остальные, благоразумно уткнулась в тарелку.
Через несколько минут за столом начался разговор о погоде, потом о чём-то ещё — я не слушала. Зато, вопреки всем желаниям, регулярно косилась на Идгарда, который сидел практически напротив, и… постоянно ловила его ответный взгляд.
Эти гляделки смущали и раздражали одновременно, однако призвать себя к порядку я так и не смогла. Призвать к порядку ищейку было тем более невозможно — кто я такая, чтобы поучать постороннего взрослого мужчину?
В какой-то момент вообще из реальности выпала, а вернулась в неё лишь после того, как Тунор неожиданно поднялся и заявил:
— Я бы хотел кое-что сказать.
В столовой сразу воцарилась тишина, а адвокат поправил шейный платок и продолжил:
— Айрин, прости, мы были неправы. — И после короткой паузы: — Малышка, мы вели себя как последние идиоты, но клянёмся, подобного не повторится. Можешь считать, что мы уже исправились. Больше никаких провокаций, никой назойливости и подколок. Слово аристократов.
Мои брови плавно взлетели на середину лба, да так и застыли. Дополнительным поводом удивиться были предельно серьёзные лица остальных поросят, исключая разве что Ида.
Тот по-прежнему держался нейтрально, и… всё так же, как и в течение всего завтрака, смотрел на меня. В этот миг сознание посетила безумная мысль — а что если вот это обещание исправиться именно с нашими гляделками связано?
— Айрин? — позвал на сей раз Осб. Причём голос прозвучал жалобно.
Я хлопнула ресницами, но что ответить не знала. Была слишком растеряна, чтобы говорить.
— Айрин, — протянул уже Селв. — Ну пожалуйста…
— Айрин, мы клянёмся, — повторил главный оратор в лице Тунора.
Я подхватила стакан с соком, сделала глоток, но… нет, всё-таки промолчала.
— Малышка вам не верит, — хмыкнул седовласый герцог.
— И правильно делает, — весело добавил маркиз.
Белокурая троица резко подобралась и насупилась. Переглянулась, дружно поджала губы, а потом Тунор сказал:
— Пап, мы вообще-то не шутим.
— Да?
Адвокат кивнул, Селвин с Осбертом тоже, а Идгард хмыкнул и улыбнулся. То есть он в клятве «не доставать» не участвовал? Или что? Или как это всё понимать?
Первые несколько секунд я честно пыталась осмыслить, а потом решила, что ломать голову не буду. И ответа братьям не дала — пусть сперва на деле докажут, а вот потом поговорим.
Едва завтрак закончился, я поднялась из-за стола и, присев в вежливом реверансе, сообщила, что пойду наведаюсь в студию.
— Опять рисовать будешь? — разочарованно спросил Осберт.
— Не знаю, — ответила честно. — Как пойдёт.
Поросята сразу скисли, однако остановить не попытались. Увязаться следом тоже не попробовали, и это однозначно был плюс.
Я благополучно миновала несколько залов, лестницу, коридор, а очутившись на личной территории «возлюбленного», услышала:
— О! Ну надо же какие люди!
То есть, да. Сообщник находился в адекватном состоянии, причём, он не работал, а сидел на стуле и, попивая чай, разглядывал будущий шедевр. Всё того же танцующего в венке из еловых веток шута.
Я к процессу любования не присоединилась. Просто мазнула взглядом и проследовала к мольберту, на котором стоял начатый натюрморт.
— Погоди, — тут же встрепенулся Вирдж. — Ты же сказала, что до конца каникул с картинами покончено.
— Кажется, я передумала.
— Да? А чего так?
Нахохлилась я непроизвольно, а вот промолчала совершенно умышленно. Да и что могла сказать? Объяснить ему, что признала эту студию самым безопасным местом во всём замке? Или поведать, что мне срочно, вот прямо сейчас, необходимо отвлечься, ибо самый безопасный из его братьев поступил так, как приличным людям поступать нельзя?
— Айрин, что опять случилось? — голос Вирджина прозвучал спокойно.
— Ничего особенного, — оглядываясь в поисках фартука, буркнула я. — Снегопад.
Будущий великий скульптор не понял, и я объяснила:
— Дороги замело, уехать не получается.
— Уехать? — у красавчика аж глаза округлились. — Куда? — И уже с возмущением: — Айрин, но ты обещала!
Я не выдержала, глянула злобно. Говорить о том, что он тоже обещал не стала, и вообще повернулась к холсту. Окинула оценивающим взглядом набросок и пришла к выводу, что буду писать без всякой натуры.
— Какая ты всё-таки вредная, — так и не дождавшись реакции, пробормотал Вирдж.
Уже привычное желание подойти и треснуть по голове палитрой, я в себе задушила. Да, я именно такая! Вредная, мелочная и… как там меня ещё называли?
Только сейчас смыл не в этом, а в том, что мне действительно очень-очень нужно отвлечься. Что угодно, лишь бы не думать о серо-синих глазах, украшенной сапфиром серёжке и губах, от которых плавится душа.
Именно поэтому я промолчала — взялась за тюбики, чтобы обновить краску на палитре, затем подхватила кисть и попыталась придать объём одному из обозначенных на холсте яблок.
Получилось так себе. Вернее, совсем не получилось.
Однако я сдаваться не собиралась — закусила губу и продолжила «творить». Спустя ещё два изуродованных яблока и три прямо-таки убитые ягодки винограда, тряхнула головой и попробовала расслабиться. Отпустить себя, позволить эмоциям быть.
Вот после этого дело пошло…
Фрукты начали обретать и цвет, и объём, и реалистичность. Старинные кувшины — а они по-прежнему стояли на столике, и их, в отличие от остального, писала не по памяти, — тоже удавались.
Но в какой-то момент всё снова пошло наперекосяк — перед мысленным взором вспыхнул образ блондина с благородным лицом, и сердце буквально в пляс пустилось. Пришлось отступить от мольберта и зажмуриться в надежде, что ещё секунда и приступ пройдёт.
А он не прошел. Более того, усилился! На меня нахлынули все те ощущения, что испытала стоя в нише за гобеленом, и разум буквально поплыл. И пусть прежде ничего подобного со мной не бывало, но о смысле догадалась сразу. Девчонки рассказывали. Правда, в их рассказах всё было проще, но смысл точно совпадал.
Это стало поводом для самой настоящей паники. Повинуясь инстинктам, я отступила ещё дальше и зажмурилась что было сил.
Нет! Нет и ещё раз нет! Ясно, что всё совпадает, но влюбиться в Идгарда после какого-то поцелуя я точно не могла!
Во-первых, он слишком взрослый. Во-вторых, не в моём вкусе. В-третьих… да мало ли какие там причины! То, что происходит сейчас — это не влюблённость, а переизбыток эмоций, только и всего.
— Айрин? — окликнул заметивший неладное Вирдж, но я отмахнулась.
Открыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и вновь подступила к холсту.
Забыть. Просто забыть и не вспоминать ни в коем случае. Ничего не было. Вот не было, и всё.
