Книга: Бандитский путеводитель (сборник)
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

В половине двенадцатого расследование по факту предполагаемого самоубийства Дмитрия Рябова вступило в решительную и одновременно завершающую стадию.
Поскольку в деле появились факты, указывающие на то, что смерть Рябова наступила в результате хорошо спланированного и организованного убийства, по подозрению в соучастии были задержаны несколько человек.
В частности, владелец оружейного магазина «Мишень» Ираклий Берестов, менеджер стрелкового клуба «Арсенал» Юрий Юдин, охранник того же клуба Виталий Соломин, а также бывший вор-рецидивист Виктор Каретников.
Все они поочередно вызывались на допрос к полковнику Гурову, почти сразу же после арестов прибывшему в СИЗО.
– Подпись на документах, подтверждающих факт приобретения Дмитрием Рябовым травматического пистолета Макаров в вашем магазине, не совпадает с его подписью на паспорте и других документах, подписанных его рукой. Как вы можете это объяснить?
– Не знаю. Я ничего этого не знаю, – вздрагивая от волнения и непрерывно утирая пот со лба, твердил расстроенный Ираклий Семенович.
– Кто расписывался на документах при покупке у вас пистолета?
– Не знаю. Как – кто расписывался? Покупатель расписывался. Как полагается. В полном соответствии с законодательством. У нас все правила строго соблюдаются. Не знаю, о чем вы говорите. Это, наверное, какая-то ошибка.
– Из проданного вами пистолета был убит человек. Отказываясь сообщить, кому продали оружие, вы покрываете убийцу и становитесь соучастником преступления. Вам известно, какая ответственность предусмотрена за подобные преступления Уголовным кодексом?
– Какая еще ответственность?! – теряя остатки самообладания, восклицал Ираклий Семенович. – Я действовал в полном соответствии с законодательством. У нас соблюдаются все правила. Это какая-то ошибка.
– Опишите, пожалуйста, человека, который приобрел у вас пистолет.
– Человека? Какого человека? Как я могу описать? Прошло уже столько времени. Я не могу запоминать всех клиентов в лицо.
– То есть вы не можете утвердительно сказать, кому именно продали оружие?
– Как это не могу сказать? Все указано в документах. Мы работаем в строгом соответствии с правилами. С соблюдением законодательства.
– Документы оформлены на Дмитрия Рябова, между тем подпись сделана рукой другого человека. Как вы можете это объяснить?
– Не знаю…
Доведя до нервного срыва несчастного Ираклия Семеновича, Гуров принялся за Юру.
– Что вы можете сказать о своих отношениях с Каретниковым Виктором Ивановичем?
– С кем? – изобразив на лице удивление, переспросил Юра.
Он держался спокойно, стараясь не показывать внешне своих чувств, но Гуров хорошо видел, что и для него этот неожиданный арест не прошел без последствий. Бледность и тревожный взгляд яснее слов говорили, что в душевном состоянии молодого человека имеет место ощутимый дискомфорт.
– Виктор Каретников, которому вы, по поручению Дмитрия Рябова, передавали денежную сумму из средств, хранящихся в его ячейке. Это произошло около полутора месяцев назад. Припоминаете?
На сей раз в отличие от случая с Берестовым Лев откровенно блефовал. То, что Юра от имени Рябова мог рассчитываться с Каретниковым, было лишь его предположением. Но основания для этого предположения имелись, и он смело представил его как установленный факт. Этот предполагаемый «факт» мог не совпасть с реальной действительностью, но цель, которой Лев хотел сейчас добиться, вовсе не заключалась в установлении истины. Допросы, как и все его прочие действия, были лишь средством «психической атаки». Способом, который должен был заставить врага серьезно заволноваться и выйти из тени на свет, предоставив тем самым возможность сразиться в честной схватке один на один.
Услышав новый вопрос, Юра, и без того не слишком румяный, покрылся мертвенной бледностью и впал в состояние, близкое к коме. Он сидел, молча глядя в пространство, с видом человека, для которого все земное уже не имеет значения.
– Так что же вы можете пояснить по поводу этого факта? – повторил Гуров.
– Что? – отрешенно переспросил Юра. – Извините. Я сейчас не могу говорить. Я плохо себя чувствую. Мне нужно посоветоваться со своим адвокатом. Могу я отсюда позвонить?
– Адвоката не обещаю, а вот встречу с Каретниковым устроить могу. Для освежения памяти. Посидите, поговорите, вспомните былое. В личном общении оно всегда быстрее припоминается. Так пригласить его? Он тоже здесь недалеко, долго ждать не придется.
– Не надо никого приглашать, – уже тверже и не с таким «потусторонним» выражением лица проговорил Юра. – Мне необходимо поговорить с адвокатом.
– Конечно, конечно. Вот закончите разговор со мной и можете обращаться к охране с любыми вопросами. Они вам все разъяснят. И про адвоката, да и вообще по поводу здешних правил поставят в известность. Вы, кажется, в подобных вопросах новичок. Так что осваивайтесь, привыкайте. Пригодится на будущее.
– Это еще зачем? – отчужденно взглянул Юра.
– Ну как же, вы ведь в убийстве замешаны. Уж не знаю, по неведению или по злому умыслу. Закон это, кстати, разделяет. У нас кодекс гуманный. Если сможете доказать, что совершили оплату за заказное убийство, сами того не ведая, вполне возможно, что срок будет меньше.
– Я не совершал оплат ни за какие заказные убийства! – истерично вскрикнул Юра. – Это оговор!
– Не нужно так волноваться. Я ведь поэтому и предлагаю вам вспомнить, что происходило в тот день. Вы договорились с Рябовым, что передадите определенную сумму присланному от него человеку. Правильно?
– Ну… в целом да, – с усилием выдавил Юра.
– Раньше вы встречались с этим «курьером»?
– Да. Рябов однажды пришел с каким-то знакомым, они прошли в ресторан. А через некоторое время пришли еще двое. Один из них и был этот Витя. Рябов сказал, что ему нужно пройти к ячейке. По-видимому, взял оттуда деньги, потому что, когда вернулся за столик, передал небольшую пачку своему спутнику. Этот спутник вскоре вышел из ресторана, а Рябов попросил меня сказать этому Вите, что его ждут на улице, и добавил, чтобы я запомнил этого парня, мол, пригодится.
– Витю?
– Да. Спутник его, который ушел с деньгами, так и не вернулся, и товарищ этого Вити тоже вскоре ушел. А через несколько дней он позвонил… Рябов, я имею в виду. Позвонил и сказал, что я должен взять из его ячейки деньги и передать этому самому Вите. Он, мол, уже ждет на улице.
– Какую сумму?
– Не знаю, я не считал.
– То есть? – удивленно взглянул Гуров.
– Рябов сказал, что я должен отдать все, что лежит в ячейке. Там была небольшая пачка, я взял ее, вышел на улицу и действительно увидел этого Витю. Он сидел в машине.
– В серой «девятке»?
– Да, – испуганно кивнул Юра, по-видимому, уже не сомневавшийся, что полковник знает все.
– В ячейке, кроме денег, больше ничего не было?
– Нет.
– Рябов как-то контролировал передачу? Или он полностью вам доверял, не думал, что обманете?
– Он позвонил. Сначала мне, потом этому Вите. Велел включить громкую связь и пересчитать деньги. Когда убедился, что все передано полностью, положил трубку.
– Что было дальше?
– Ничего. Витя уехал, я вернулся в клуб.
– Больше вы с этим Витей не встречались?
– Нет.
Информация, которую сообщил Юра, была довольно интересной, и Гуров отметил, что предпринятая им «психическая атака» оказалась весьма полезной.
Из рассказа Юдина можно сделать вывод, что главным организатором преступления в СИЗО был Рябов. Михалев, даже если и участвовал в этом «заговоре», по-видимому, лишь на правах идейного вдохновителя.
– У администрации клуба есть вторые ключи от всех ячеек? – поинтересовался Лев.
– Разумеется. Но надеюсь, вы не думаете, что это сделано для злоупотреблений?
– Нет, не думаю. Воровать себе дороже выйдет.
– Вот именно. Тогда клуб можно будет закрывать на следующий день.
– После этого случая Рябов продолжал пользоваться ячейкой?
– Да.
– Наверное, что-то еще положил туда?
– Наверное.
– Но вы не проверяли?
– Разумеется, нет. Как мы можем сделать это без его ведома? В тот раз случай был исключительный. Дмитрий Петрович сам дал указание. По своей инициативе никто не может вскрывать ячейку клиента.
– Как часто Дмитрий Петрович посещал клуб? Его можно было назвать постоянным клиентом?
– Да, разумеется. Он был постоянным клиентом, имел свою ячейку и пользовался прочими бонусами, которые у нас предусмотрены для этой категории посетителей. Но конечно, это не значит, что он ежедневно, как по расписанию, приходил к нам обедать. Дмитрий Петрович – занятой человек, важный государственный чиновник. Он навещал нас, когда у него было время. И мы всегда были рады видеть у себя дорогого гостя.
Разговор на привычную тему положительно сказывался на настроении Юры. Заметно уменьшилась нервность, даже появился долгожданный румянец на щеках. Сейчас он почти не волновался.
– То есть, если я правильно понял, Дмитрий Петрович в своих посещениях делал паузы?
– Да, иногда по несколько дней, даже недель. Он приходил, когда была возможность.
– Вы можете сказать, когда в последний день он посещал ресторан?
– Да, конечно. Дня три или четыре назад. Да, точно. Вспомнил. Он приходил в понедельник. В тот день должен был подойти и Владимир Сергеевич, они иногда обедали вместе. Но по какой-то причине он прийти не смог. Дмитрий Петрович немного огорчился и позвонил ему по телефону. По-видимому, нужно было обсудить какие-то вопросы, и он расстроился, что не удалось встретиться. Поэтому я запомнил. Из-за этого звонка.
– А Владимир Сергеевич, это… – вопросительно взглянул Гуров, желая, чтобы Юра сам назвал фамилию.
– Владимир Сергеевич Михалев, тоже один из постоянных и очень уважаемых наших клиентов. Они с Дмитрием Петровичем как-то взаимодействуют по работе. Поэтому, как я уже сказал, они иногда встречались за обедом, обсуждали дела.
– Но в тот день не получилось?
– Да, кажется, что-то помешало.
– И с тех пор Дмитрий Сергеевич обедать не приходил?
– Пока нет. Но мы, разумеется, всегда ждем своих гостей, и Дмитрий Петрович может приходить в любое удобное для него время. Ему всегда будут рады.
Тут Юра, несколько увлекшийся, по-видимому, вспомнил, что в связи с новыми обстоятельствами лично его эта радость, скорее всего, не коснется, и снова погрустнел.
Между тем Гуров по мере продолжения разговора все больше убеждался в его чрезвычайной полезности для дела и активно «мотал на ус».
Тот факт, что накануне убийства Рябова у него «не получилось» встретиться с Михалевым, отнюдь не показался ему случайностью. Скорее, наоборот, это могло свидетельствовать о том, что все было загодя весьма тщательно продумано и рассчитано.
Вполне возможно, что перед этим «друзья» специально договаривались о встрече, и Рябов ее ожидал. Но придя в ресторан, он не застал там Михалева и позвонил ему, чтобы выяснить причину отсутствия. Тот как-то отговаривался и предложил встретиться вечером. Ни о каком кладбище речь, разумеется, не шла.
Вечером к дому Рябова подъехала машина, остановилась вне зоны обзора камер и ждала своего пассажира. Не исключено, что и сам Михалев находился в салоне, иначе чем объяснить, что Рябов так доверчиво сел туда? Если бы автомобиль прислали, чтобы просто отвезти Рябова из пункта «А» в пункт «В», он мог бы поехать и на своей, служебной. У Максима рабочий день, скорее всего, ненормированный. Возит «хозяина» когда и куда надо.
«Нет, скорее всего, предполагалось, что Михалев приедет сам, – думал полковник. – Может быть, даже на своей служебной. Может, они только потом к бандитам пересели, еще по какой-нибудь «уважительной причине». Ведь неизвестно, зачем они собирались встретиться. Да и присутствие посторонних нужно было как-то обосновать. Ведь не сам же Михалев стрелял ему в голову».
Невыясненные нюансы в деле еще оставались, но после рассказа Юры все стало намного яснее. Самой главной загадкой оставался мотив. Все прочие обстоятельства Гуров уже представлял себе вполне отчетливо.
Но чем отчетливее становилось это представление, тем четче он понимал, что получить в отношении такого человека, как Михалев, те самые «неопровержимые доказательства», на которых настаивал генерал, – дело практически неосуществимое.
Из всех, задержанных им, разве что Юра мог подтвердить, что Рябов и Михалев имели «неофициальные» контакты. Да и это само по себе ничего не доказывало. Мало ли кто с кем дружит и в ресторанах за одним столиком обедает? Это еще не повод утверждать, что эти самые «друзья» – обязательно заказчик и жертва.
Так что Юра мог выступать свидетелем лишь, так сказать, «косвенным», а от остальных и того не приходилось ожидать. И Берестов, и Каретников, и даже Краснов, все они имели отношение либо к Рябову, либо к Прыгунову, но никак не к Михалеву.
Вновь и вновь прокручивая в голове возможные и невозможные способы вывести того «на чистую воду», Лев всякий раз останавливался на том, что придуманный им план – наиболее реальный и эффективный их всех возможных.
– Хорошо, Юрий. Для первого раза пока хватит, – сказал он, взглянув на измученное лицо Юдина. – Можете идти.
Охрана увела Юру, а в комнату для допросов уже направлялся новый, до смерти перепуганный «респондент».
Витя Карета, в отличие от Юры имевший весьма солидный опыт пребывания в исправительных учреждениях, с первых слов повел себя заискивающе и подобострастно, демонстрируя полную лояльность и готовность «содействовать».
– А что случилось, товарищ начальник? – не дожидаясь, когда ему начнут задавать вопросы, суетливо зачастил он. – Я, кажется, ничего не нарушил? Может, здесь какая-то ошибка?
– Какие могут быть ошибки, Витя? – доброжелательно улыбнулся Гуров. – В нашей конторе все четко. Тебе ли не знать?
– Но в чем меня обвиняют?
– Больно это говорить тебе, честное слово, не хотел расстраивать, но обвиняют тебя в соучастии в убийстве, Витя. Вот так вот. Ни больше ни меньше.
– В убийстве?!
Каретников так старательно разыгрывал изумление, что у Гурова исчезли последние сомнения – он совершенно точно знал, кому и за что предназначены деньги, переданные ему Юрой.
– Да, представь, – спокойно ответил он. – Наворотили вы тут, с дружбаном твоим, Женей Красновым, целую гору. Не знаю, как и разгрести теперь. Придется тебе мне помогать.
– С Женей? – снова очень удивился Каретников. – Да я с Женей… да я уж, считай, лет пять не виделся с ним, с Женей-то. Здесь, наверное, ошибка какая-то, товарищ начальник.
– Правда? Что ж, это несложно выяснить. Сейчас мы Женю сюда пригласим, вместе и разберемся, где ошибка, а где в масть попало.
– Женю?.. – упавшим голосом проговорил Каретников, кажется, не предвидевший такого поворота. – Но… Зачем Женю? Я и так… зачем же…
Но Гуров уже вызвал охранников и дал им новое задание.
Через несколько минут, оглашая тюремные коридоры недовольными возгласами, в комнату для допросов прибыл Краснов.
– Да чего вы меня таскать взялись? Какой еще допрос? – продолжал он возмущаться, входя в дверь. – Ни дня спокойного нет! Я все свои допросы давно уже… – Тут взгляд его упал на присутствующих, и протесты смолкли на полуслове. – Это не по правилам, – сразу переменив тон, серьезно заговорил Краснов. – Очная ставка проводится не по правилам. Я буду жаловаться. Требую адвоката!
– Жалуйся, жалуйся, Женя, – улыбаясь, ответил Лев. – Ты у нас, как выясняется, по части жалоб большой мастак.
– Я требую адвоката! – придав лицу непроницаемое выражение, повторил Краснов.
– Да как скажешь. Только рад буду соблюсти твои законные права. Есть данные на адвоката его? – обратился Гуров к одному их охранников. – Позвоните, пускай приезжает.
Он, конечно, хорошо понимал, что эта очная ставка проводится с нарушениями и в плане доказательств каких-то фактов является «нелегитимной». Но как раз в этом-то и состоял его план.
Главной его целью в данном случае было вовсе не выяснение фактов, большинство из которых и без того были ему уже известны. Основным результатом, которого он стремился добиться, должен оказаться скандал, гвалт, выяснение отношений и, как итог всего этого, – доведение до тайного противника необходимой ему информации.
Поэтому в ожидании адвоката он не сидел сложа руки.
– Так, значит, ты, Витя, утверждаешь, что с бывшим подельником Евгением Красновым вы уже давно не виделись? – с нажимом говорил Лев, в упор уставившись на Каретникова.
– Я? А что я? Я… ничего, – мямлил тот в ответ, испуганно поглядывая на безучастного ко всему происходящему Краснова.
– Чего «ничего»? А для кого ты в «Арсенале» у менеджера деньги брал? Для своей больной бабушки? Кто тебя послал туда? Рябов или Михалев?
Разговаривая с Каретниковым, Гуров не выпускал из поля зрения и Краснова. Он сразу заметил, как на последних словах лицо Жени дрогнуло и расширились зрачки.
«Вот оно как! Значит, тут никаких секретов ни для кого нет. Важные чины работали с уголовниками напрямую, не таясь. Неужели и Михалев? Или это Красный так отреагировал на фамилию Рябова? Она-то уж точно известна, если Витя даже домой к нему приезжал».
– Чего молчишь? – давил Лев. – Отвечай, когда спрашивают! Кто оплачивал заказ Игоря Прыгунова? Чьи деньги передавали тебе в «Арсенале»?
Но ошалевший Витя окончательно потерял способность соображать и, тупо уставившись в пространство, напоминал человека, впавшего в летаргический сон.
– Допрос ведется не по правилам, – вступился за него Краснов. – Вы не имеете права. Это давление. Давление на арестованных. Смотрите – он же сейчас в обморок упадет. Вы превышаете полномочия! Я буду жаловаться!
– А, так я, значит, полномочия превышаю? – старательно изображая все возрастающий накал страстей, повернулся к нему Гуров. – Что ж, извини. Ты, похоже, в вопросах полномочий хорошо разбираешься. Не хуже, чем в жалобах. Так ты, значит, в рамках полномочий действовал, когда своих сокамерников на убийство подбивал?
– Никого я не подбивал…
– Когда в камеру нож проносил, когда выбирал, кто «исполнять» будет? – не слушая его, продолжал нажимать Гуров. – Это ты, значит, в пределах держался? Данной тебе власти не превысил?
– Никого я не выбирал, – угрюмо набычившись, пробормотал Краснов, начавший терять самообладание под таким напором. – Это давление! Я жаловаться буду! Требую адвоката!
– Не выбирал, говоришь. А кто выбрал? Кто платил, кто стоял за всем этим? Кто «заказывал музыку»? А? Отвечай! Кто стоит за убийством Прыгунова – Рябов или Михалев?!
Вопрос, по мнению Гурова, был задан очень вовремя, потому что, не успел он выкрикнуть вторую фамилию, как в комнату для допросов в сопровождении дежурного вошел респектабельный господин в дорогих очках и с весьма ухоженной французской бородкой. По-видимому, он тоже отлично умел владеть собой, поскольку, несмотря на то, что, несомненно, прекрасно все расслышал, у него, как недавно и у Краснова, изменилось лишь выражение глаз. Да и то лишь на считаные секунды.
– Палкин Генрих Робертович, адвокат господина Краснова, – активно включился в процесс респектабельный господин в очках. – На каком основании вы допрашиваете моего подзащитного? Вы назначены следователем по его делу? Я бы хотел ознакомиться с этим распоряжением.
– А, так это, значит, у нас адвокат? Приятно познакомиться, – продолжая разыгрывать «накал страстей», ответил Гуров. – С таким подзащитным вас можно только поздравить. Нигде не теряется. Мало того что на воле никогда без дела не сидит, он и в тюрьме своего не упускает. А, Женя? Чего молчишь? Адвокат твой в курсе, чем ты здесь в свободное от баланды время занимаешься? Как сокамерников своих на тот свет по заказу отправляешь? Не с этих ли гонораров таких дорогих «защитников» оплачиваешь?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – произнес Краснов, после чего обратился к Палкину: – Генрих Робертович, меня на очную ставку вызвали с нарушением всех правил. Я жалобу хочу подавать.
– Обязательно подадим, – гневно сверкнув очками в сторону Гурова, заверил Палкин. – И за нарушение правил, и за клевету. Что вы себе позволяете? По какому праву выдвигаете против моего подзащитного эти гнусные обвинения? Вы можете доказать свои слова?
– Докажу, не волнуйтесь, – постепенно «остывая», ответил Лев. – Пишите свои жалобы. Бумага все стерпит. А ты, Витя, смотри, – обратился он к Каретникову. – У тебя шансы еще есть. Непосредственно в убийстве ты не участвовал, вина твоя, можно сказать, только косвенная. Так что тебе по одной статье вот с ним идти просто глупо будет. Так что очень советую подумать. Ему так и так по полной впаяют, а ты чистосердечным признанием участь свою можешь серьезно облегчить. Думай! – Он повернулся в направлении двери и выкрикнул: – Уведите!
В комнате появились охранники, и под протестующие возгласы Палкина, утверждавшего, что Каретников необходим ему как «свидетель» для составления жалобы, Витю увели.
– Вы, по-видимому, хотите пообщаться со своим подзащитным? – уже совершенно спокойно обратился он к возмущенному до глубины души адвокату. – Так у нас для этого есть специальные помещения. Я сейчас распоряжусь, вас проводят.
– Мне не нужны никакие специальные помещения! – брызжа слюной, вопил Палкин, будто «заразившись» от полковника неким вирусом повышенной эмоциональности. – Мне необходимо составить документ. Он необходим для предоставления в вышестоящие инстанции. Вы превысили полномочия! В отношении моего подзащитного допущены грубейшие нарушения! Мы будем жаловаться!
– Желаю вам всяческих успехов, – произнес Гуров, выпроваживая беспокойного гостя из комнаты для допросов. – Сейчас вас проводят в отдельную комнату, где вы спокойно и без помех сможете обсудить со своим подзащитным все детали своей очередной жалобы на меня. Ребята, забирайте его, – выглянув в коридор, сказал он ожидавшим возле двери охранникам. – Больше не нужен.
Первая часть задуманного плана была выполнена. Фактор неожиданности использован по полной, смятение в ряды противника внесено. Теперь можно было приступать ко второму акту рискованного спектакля.
Выяснив, куда шли «космические» наценки на продукцию «Авиаграда», Гуров уже не сомневался, что за загадочной «эпидемией самоубийств», поразившей семью Дмитрия Рябова и кое-кого из тех, кто близко с этой семьей общался, стоит чиновник Генштаба Владимир Михалев. Но вместе с тем он понимал и то, что добыть «неопровержимые доказательства» на человека такого уровня и защищенности практически нереально. И дело даже не в том, что у него почти не оставалось времени. Михалев ни в чем не участвовал сам, все делал чужими руками и, следовательно, лично нигде не мог «засветиться».
К убийству Прыгунова он мог быть причастным максимум как инициатор. В деле Рябова, вполне возможно, выступал как заказчик, но и в этом случае «своими руками», конечно же, ничего не делал. Даже если он находился в машине, которая в тот вечер приехала за Рябовым, это практически ничего не дает.
Как доказать, что он был там? Кто вообще сказал, что в тот вечер за Рябовым приезжала какая-то машина? Камеры зафиксировали только то, как он вышел из подъезда и пешком отправился в неизвестном направлении.
Любой мало-мальски опытный адвокат, хоть тот же Палкин, как дважды два докажет, что он взял такси и поехал на кладбище, чтобы отправиться на тот свет следом за любимой женой и дочерью.
Доказательств и улик на Михалева не было, и, чтобы они появились, нужен был некий непредсказуемый ход, который спровоцировал бы его на ошибку. Заставил бы проявить себя, выйти из тени и совершить такой поступок, который явился бы одновременно и доказательством, и уликой.
Именно этим непредсказуемым ходом и были «скоропалительные» аресты, совершенные полковником. Как руководитель следствия, он мог производить задержания, но хорошо понимал, что, не предъявив «фигурантам» конкретных обвинений, очень скоро вынужден будет их отпустить.
Поэтому в стратегии полковника аресты были лишь начальным этапом. Их задача заключалась в том, чтобы заставить Михалева нервничать и побудить его к поискам выхода их создавшегося положения.
Если противник продолжал бдительно отслеживать все действия Гурова, значит, об арестах «наверх» уже доложили. Несомненно, весомый вклад в информационную копилку вскоре должен будет внести и адвокат Палкин. Гуров не сомневался, что он приставлен к Краснову по инициативе Михалева и напрямую контактирует с ним. Сообщение о том, что на очной ставке с Каретниковым прозвучала уважаемая фамилия сотрудника Генштаба, несомненно, должно будет произвести на «босса» неизгладимое впечатление.
Вот тут-то Лев и собирался вновь выступить на сцену, чтобы подсказать «тайному другу» несложное и эффективное решение проблемы. Но поскольку Михалев предпочитал соблюдать инкогнито, то и он в этом случае намеревался действовать не лично, а через посредника.
– Приведите Соломина, – выглянув в коридор, велел охране Гуров.
Через несколько минут напротив него сидел подтянутый мужчина средних лет, о прекрасной физической подготовке которого без труда можно было догадаться даже не зная, что в прошлом это – боец спецназа.
– Здорово, Актер! – произнес Гуров. – Вот и свиделись.
– За что меня арестовали? – не отвечая на приветствие, спокойно поинтересовался тот.
– Вопрос неправильный. Не «за что», а «для чего». Но об этом после. Сейчас у меня к тебе другой разговор. В прошлую нашу встречу я уточнять не стал, другим был занят. А сейчас что-то любопытство разобрало. Ты как в банде-то оказался? Вроде такой со всех сторон положительный. Боец спецвойск, награды имел. Что случилось?
– При чем здесь это?
– Снова неправильно, Виталя. На допросах полагается отвечать на вопросы, а не задавать их. Уж ты-то должен знать, не впервой. Так как оказался в банде?
– Сбился с пути истинного.
– Вон оно что! С пути, значит, сбился. А потом, стало быть, обратно на путь вернулся? У тебя ведь после этого случая, насколько я знаю, «приводов» больше не было?
– Нет, не было. Вы тогда так хорошо все объяснили, что я сразу понял – с бандитами дружить нехорошо.
– Вот как, – усмехнулся Лев. – Значит, это я тебе объяснил. Что ж, может быть. Только у меня, Виталя, почему-то совсем другое сложилось ощущение. Тогда-то, сам понимаешь, и без того много дела было, чтобы еще в чужих психологических дебрях копаться. Тем более что ты не проходил как основной фигурант. А вот после того, как в клубе тебя встретил, я, представь себе, крепко задумался, почему же ты в банде этой оказался. И почему почти сразу же после твоего там появления начали у ребят всякие досадные недоразумения случаться. Так не везло, что в итоге бригада вся целиком за решеткой оказалась. Тогда-то думал, что это – целиком и полностью наша заслуга. А сейчас припоминаю некоторые нюансы и вижу, что не без «посторонней помощи» так успешно прошла та операция. Чуешь, к чему я клоню?
– Нет, не чую, – отведя глаза, угрюмо проговорил Актер.
– Да ну? Неужели все еще не догадался? Ладно, объясню. Сильное у меня подозрение, Виталя, что в банду эту ты не просто так попал, а с конкретной целью. Уж какие там мотивы у тебя были, я не знаю, но чем промышляли ребята, я очень даже в курсе. Все-таки за главного дело вел. Ни с кем они не церемонились, творили что хотели. Беспредельничали, короче говоря. И очень может быть, что и тебя этот беспредел каким-то углом зацепил. А? Как? Близко к истине?
– Не понимаю, о чем вы.
– Ладно, ладно! Это я сегодня уже слышал. Но с тобой-то как раз мне бы хотелось достигнуть взаимопонимания. По каким причинам ты с этими отморозками связался и за что хотел им отомстить, этого я не знаю, но пытать тебя не буду. Но то, что сделано было все так, что комар носа не подточит, это мне очень даже понятно. Не то что «друзья» твои, похоже, до конца дней не узнают, кто их аресту посодействовал, но даже из наших никто не догадался. Работа филигранная и, скажу тебе откровенно, вызывает уважение. И вот как раз в связи с этим у меня к тебе будет предложение.
– «Сучить» я ни на кого не стану, – все так же, не глядя в лицо полковнику, презрительно произнес Актер.
– Не торопись с выводами, – жестко проговорил Гуров. – Не очень-то ты тут нужен «сучить». Что мне надо, я и без тебя узнал. Как-то обошелся. И о других, да и о тебе самом тоже. Так что благородством своим перед кем-нибудь другим помашешь. Мне от тебя конкретные действия нужны. Я тебя сейчас отпущу, и ты вернешься на рабочее место. Коллеги и знакомые, разумеется, начнут расспрашивать, что и как. Ты скажешь, что к Юре привязались, потому что он напрямую контактировал с клиентами, в том числе с Михалевым, а тебе ничего такого предъявить не могли, поэтому помучили немного и отпустили. Любой, кто хоть что-то в таких вещах понимает, сразу догадается, что дело здесь не очень чисто. И тут начнется твоя работа. Если с тобой захотят «отдельно поговорить», лучшего и желать нельзя. Но если не захотят, ты должен будешь сам как-то это организовать. С кем именно должен происходить такой разговор, тебе виднее. Я пока еще не так досконально изучил вашу шарашку, чтобы на персоналии указывать. Главное, чтобы переданная тобой информация дошла до Михалева. Кто из обслуги чаще других с ним общался, был близок, может, даже ходил в фаворитах, с этим человеком и нужно говорить. А информация, которую ты должен передать, состоит в том, что полковник Гуров может не давать дальнейшего хода делу и готов обсудить размер «отступных». Но обсуждать это он будет только лично с самим Владимиром Михалевым. Он – главный обвиняемый по делу, он больше всех заинтересован в его закрытии, следовательно, ему и карты в руки. Вот, собственно, и все, что от тебя требуется. Передать кому надо эти сведения. Как, не слишком это потревожит твою чувствительную совесть?
В продолжении всего этого монолога Актер внимательно слушал, глядя в пол. Потом поднял глаза и, с тем же пытливым вниманием взглянув в лицо Гурова, проговорил:
– Вы не знаете. Там… У них спецназовцы тренируются. В тире. То есть не реальные, которые сейчас служат, а бывшие, кто уволился. Их там… они специально для «особых поручений» прикармливаются. Я конкретных случаев не знаю, но знаю, что на заказы их задействуют, когда надо. Особенно, если VIP-клиент обратится. Вслух, конечно, никто ничего никогда не скажет, но… С ними шутить опасно. Они… они просто убьют.
– Это уже не твоя забота. Твое дело – передать весточку и забыть все это как страшный сон. Но в этом я должен быть уверен железно. В том, что ты передашь. Так что думай. Если соглашаешься, значит, сделано должно быть чики-чики. Как с той бандой. А если опасения или сомнения у тебя какие-то, говори сейчас. Я найду способ, а если из-за тебя у меня все дело сорвется, вот тогда уж точно ты последней сукой окажешься. Ты вообще знаешь, что на этом Михалеве числится?
– Да знаю я… – с досадой, будто отмахиваясь от надоедливой мухи, проговорил Актер. – Ладно, я передам. Только… не лез бы ты туда. Там в игры играть – себе дороже выйдет.
– Не твоя забота, – хмуро проговорил Лев. – Ты сделай что обещал.
– Раз обещал, сделаю. Как им тебя найти? Если хочешь обсудить вопрос, нужно знать, где.
– Не надо меня искать. Я сам приду. Зайду сегодня поужинать. Ждите.
Оформив необходимые документы, чтобы Актер мог покинуть изолятор и исполнить данное ему обещание, Гуров приступил к третьей части своей сегодняшней «программы».
Он созвонился с Костей Рыжовым, своим давним приятелем из технического отдела, и напросился к нему «в гости». При встрече объяснил истинную цель визита и то, какие именно технические средства необходимы ему для проведения предстоящей операции.
– Это ненадолго, так что давай обойдемся без официального оформления, – сказал Лев. – Мне бумажки дольше писать придется, чем все дело по времени займет.
– Ладно, не вопрос, – без лишних пререканий согласился Костя, уже не в первый раз выручавший Гурова в подобных случаях. – Только мне нужно точно знать, когда «жучки» снова на месте окажутся. Техника подотчетная, сами понимаете.
– Максимум – завтра утром, – обнадежил полковник. – В сущности, мог бы сдать и сегодня, но уже поздно будет. Ты же в ночную не дежуришь?
– К счастью, пока нет, – усмехнулся Рыжов.
– Вот и я так подумал. Значит, жди утром.
Обеспечив операцию с технической стороны, Гуров перешел к завершающему подготовительному мероприятию. Он вернулся в Управление и, разыскав Стаса, тихо сказал ему:
– Зайди в кабинет, поговорить нужно.
– Поговорить? О чем? Что опять стряслось? – спросил Крячко, входя вслед за Гуровым в кабинет.
– Почему сразу стряслось?
– А потому. Не нравится что-то мне твоя физиономия, вот почему. Если ты меня на какое-нибудь «внеплановое мероприятие» хочешь подбить, так я сразу тебе говорю – даже не надейся. У меня сегодня вечер занят. Я уже практически, можно сказать, столик в ресторане заказал, и если бы ты знал, с какой кралей я туда собираюсь отправиться, у тебя бы просто язык не повернулся…
Но язык у Гурова повернулся, и Станислав понял, что сам не решится отправить друга в одиночку на такое рискованное дело.
– А с чего ты взял, что он заговорит? – нервно заговорил он. – Если доказательств на него нет, опасаться ему нечего.
– Пускай доказательств нет. Зато люди, которые могут на него вывести, в наших руках. Но дело даже не в этом. Ты пойми, сам факт, что он соглашается откупиться, уже говорит о том, что рыльце у него в пушку, понимаешь? Даже если он в разговоре по убийствам этим ничего конкретного не скажет, одно такое согласие – уже улика, свидетельство против него. А уж я, конечно, постараюсь, чтобы в нашей беседе обсуждался не только размер моей «взятки».
– Это если беседа состоится, – уточнил Стас. – А если он вообще не будет говорить? Пошлет этого твоего Актера куда подальше, да и не придет на это «свидание»? Что тогда?
– Ну тогда… тогда, значит, закрою дело, – нахмурившись, ответил Лев. – Только это маловероятно. Я и на фирме его побывал, и по поводу его жены в курсе, и еще много чего знаю такого, что предавать гласности он точно не захочет. Так что, думаю, придет.
– А если придет и, вместо того чтобы разговоры разговаривать, действительно велит каким-нибудь там архаровцам тебя порешить? Этот парень, он тоже не с ветру тебе говорил. Если работает там, наверное, знает.
– Вот для этого мне и нужен будешь ты. Для страховки на такой случай. В самом клубе они ничего «неординарного» предпринимать не будут.
– Свидетели кругом.
– Вот именно. Так что, если захотят меня, как ты говоришь, «порешить», постараются увезти куда-нибудь подальше. Вот тут ты и должен вступить в игру. Заранее их планы предугадать, конечно, невозможно, поэтому договариваемся так. Минут через десять после того, как я войду, ты паркуешься где-нибудь в неприметном месте, но так, чтобы входные двери клуба хорошо были видны, и терпеливо ждешь. Если я выхожу один, сажусь в машину и уезжаю, значит, все в порядке. Еще минут десять ждешь и тоже можешь уезжать. Если же я вышел не один, значит, появились проблемы. Тогда ориентируйся по обстановке. Либо контролируй наше дальнейшее движение и подключай ДПС, либо подключайся сам.
– Думаешь, прямо возле этого клуба они драку устроят? – усмехнулся Крячко. – Сомнительно.
– Да, это навряд ли. Но поскольку предсказать, что именно они «устроят», сложно, то лучше просчитать все возможные варианты заранее. Ты, главное, не «светись», соблюдай конспирацию. И если сможешь, одолжи у кого-нибудь машину. На своей не приезжай, они могут знать, на чем ты ездишь, а если тебя заметят, сразу поймут, что это подстава. Вся операция насмарку пойдет. Времени жалко. Не говоря уже о нервах.
– Ладно уж, учить меня взялся! Ученого учить, только портить. Во сколько ты планируешь на ужин-то этот отправляться?
– В девять я должен войти в клуб. Десять минут десятого ты заступаешь на «боевое дежурство».
– Ладно, заметано. Ты сам-то планируешь брать с собой что-нибудь, кроме «прослушки»?
– В прошлый раз на входе меня, помнится, не обыскивали. Так что пистолет, пожалуй, прихвачу.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9