Ее звали Масика. По ее словам, это имя означало «рожденная в грозу», и так Танос догадался, что на Вельте все же случались дожди.

По дороге в деревню они встретили работавших в полях людей. Танос обратил внимание на золотые колосья пшеницы и зеленую ботву с листьями – вероятно, картофель. Проходя мимо замеченной им ранее отдельной хижины, Танос услышал громкий визг.

– Это скотобойня, – объяснила ему Масика.

В ответ на вопрос о своем имени, Танос признался, что не помнит его. Он ожидал новых расспросов, или, по крайней мере, удивления, но Масика лишь кивнула, поджав губы.

– Я и сама порой забываю свое, – сказала она.

Жилища племени Апага представляли собой деревянные хижины с соломенными крышами – куда более надежные, нежели хлипкие шалаши Народа. Сами сельчане тоже выглядели здоровыми и носили добротную одежду.

Мимо прошла женщина в легкой меховой шапке.

– Это кролик? – спросил Танос.

– Мы верим, что ни одна часть животного не должна пропадать, – ответила Масика. – Если только животное не бешеное. Тогда половину можно и выкинуть.

Танос замер, обдумывая услышанное, а потом расхохотался.

На территории Апага насчитывалось несколько деревень, у каждой из которых были свои поля для возделывания. Четкого разграничения, впрочем, не было, и поля, принадлежавшие разным хозяевам, зачастую смыкались.

– Мы обмениваемся продуктами, – рассказала Масика. – Если у одних случится неурожай, другие помогут.

– А споры из-за земли у вас случаются? – поинтересовался Танос.

– Да нет. Земля везде одинаковая, – Масика остановилась у большой хижины. – Даже трава всюду одного роста.

– Я заметил. Как такое возможно?

– Что именно?

– Как может вся трава быть одного роста?

Масика наморщила лоб.

– Просто может.

Он проследовал за ней внутрь, в просторную прихожую, обставленную грубой самодельной мебелью. На неотесанных стенах висели нарисованные углем портреты. Танос заметил простенький набросок портрета самой Масики.

– Глаза хорошо получились, – сказал он.

– Это рисовал мой отец.

– Он хорошо тебя знает.

– Еще бы.

Она провела его по маленьким комнатам: гостиной, спальне, кладовой. В одной из комнат стоял гигантский, почти трех метров в высоту, ткацкий станок, из которого торчал наполовину сотканный ковер.

– Моя мать не успела его доткать, – объяснила Масика. – А выбрасывать жалко.

Танос нахмурился.

– Она умерла?

– И она, и отец, и родители отца. Все за последние два года.

Танос попытался подобрать нужные слова.

– Мои соболезнования, – наконец выговорил он. – Так ведь принято говорить?

Масика едва заметно улыбнулась, искоса глядя на него.

– Как-то так.

Наступила неловкая пауза. Они вернулись обратно в прихожую, и Масика плюхнулась в плетеное кресло. Танос был счастлив наконец избавиться от намявшего плечи рюкзака.

– В доме стало пусто. Я почти все время работаю в поле, – поморщившись, Масика потянулась. – Большинству женщин помогают их мужчины, но мне и так неплохо.

Танос взглянул на ее руки.

– Тебе идет.

Она никак не отреагировала на комплимент.

– Ты пришел из поселения Народа?

Он кивнул.

– Я недолго жила с ними, когда была подростком, – сказала Масика.

– Правда?

– Когда у меня был… как это называется, «переходный возраст»? Родители решили, что их миролюбивая философия меня успокоит, – она улыбнулась. – А вышло наоборот.

Танос улыбнулся в ответ.

– Народ весьма, гмм…

– …скучен. Удивляюсь, как я от них не отупела.

Ее смех был тихим, но воодушевляющим. Танос жадно наслаждался им, чувствуя себя новорожденным, впитывающим всю информацию, какую только возможно.

– Пара, что меня приютила, была весьма приятной, – продолжила Масика, – но я не пойму, как они вообще выживают на Вельте. Химера сожрала бы их в два счета.

– Твое племя охотится на химер?

– Каждые семнадцать лет. Это своего рода ритуал – он воодушевляет людей, но обходится дорого, – Масика заинтересованно взглянула на Таноса. – А ты охотник?

В памяти всплыли какие-то кровавые воспоминания.

– Мне доводилось охотиться, верно.

– Что ж, мы пойдем на охоту через две недели, – усмехнулась Масика. – Покажешь, на что способен.

Он продолжал рассматривать ее. Взгляд у Масики был тяжелым, кожа темной, лицо широким, коротко остриженные волосы – черными как смоль. У нее были сильные, мускулистые руки и ноги – результат постоянной работы в поле. Она была ниже Таноса, но выше большинства соплеменников. Ей с равным успехом могло быть и двадцать пять лет, и сорок – точно определить ее возраст Танос не мог. Крыльев у нее все-таки не было. Должно быть, ему привиделось. Быть может, ему много чего привиделось.

– Эй, привет!

Танос обернулся к двери. На пороге стоял мускулистый мужчина лет тридцати или чуть старше. В руке у него был уже знакомый деревянный нож. Заметив Таноса, он удивленно обратился к Масике:

– Кто это?

Танос напрягся. В голосе мужчины не было угрозы, и он ничего не смог бы сделать с ним своим деревянным ножом, но атмосфера явно изменилась.

– У него нет имени, – ответила Масика. – А может, он сам от него отрекся.

Указав на новоприбывшего, она представила его:

– Незнакомец, это Баси.

Баси подошел к Таносу и протянул руку. Его губы чуть дрогнули, и на лице появилась широкая улыбка.

– Добро пожаловать, – произнес он.

Удивленный Танос протянул руку в ответ. Баси энергично пожал ее, поглядывая при этом на Масику.

«Она ему нравится, – догадался Танос. – Возможно, он даже в нее влюблен, и чувствует, что я могу встать у него на пути. Однако его приветствие искренне, в нем нет лжи или подвоха».

Отпустив руку Таноса, Баси вновь обратился к Масике.

– Через несколько минут начнется тренировка клана, – сказал он, удерживая нож на кончике пальца. – Присоединишься?

Масика скорчила кислую мину.

– Надо загнать цыплят в курятник до заката. Может, наш новый друг хочет?

Баси недолго колебался. Подбросив нож в воздух, он позволил ему покрутиться целую секунду, и поймал его другой рукой.

Масика улыбнулась. Ее темные глаза смотрели то на одного мужчину, то на другого.

– Почему бы и нет? – сказал Баси. – Можно попробовать!

Ночная пластина была еще далеко от солнца, но крестьяне Апага жили по своему графику. Уставшие, но радостные, они возвращались домой с полей, улыбаясь соседям и останавливаясь погладить собак.

Из вежливости болтая без умолку, Баси вел Таноса между хижинами.

– Ты не местный, – сказал он. – Из какого ты района Вельта?

Танос не ответил.

– Или ты с Земли?

Танос резко обернулся.

– Что тебе известно о Земле? – спросил он.

– Мой дед рассказывал, что мы когда-то жили там. Но я толком не знаю, что такое Земля.

В голове Таноса всплыли разрозненные воспоминания. Голубой шарик, окруженный орбитальным щитом, и красно-золотой человек из металла с сияющим кольцом в груди.

– Ты не много теряешь.

Улыбнувшись Таносу, мимо прошел крестьянин с серпом. Тот нахмурился в ответ, и крестьянин продолжил свой путь, лишь пожав плечами.

– Выходит, вы прибыли сюда несколько поколений назад, – сделал вывод Танос. – Остались у вас какие-нибудь устройства с тех времен?

Он представил себе маленький гиперпространственный корабль, забытый в каком-нибудь сарае.

– Боюсь, что нет, – словно оправдываясь, улыбнулся Баси. – Старые технологии были мощными, но не привели ни к чему хорошему.

– Совсем ничего не осталось?

– Остались кое-какие записи с древних времен, но нам от них толку нет.

Рассказ Баси подтверждал, что Вельт и правда был земной колонией. Одно не давало Таносу покоя: Баси сказал «с древних времен» – неужели его и правда забросило в будущее?

– Где хранятся эти записи? – спросил он.

– Дома у Пото, если не ошибаюсь. Но я сильно удивлюсь, если она покажет их тебе.

Прямо под ноги Таносу шмыгнул кролик, и титан едва не споткнулся.

– Пришли, – радостно сказал Баси.

За хижинами открылась широкая площадь в тени вязов и дубов. Контраст был разительным – на Земле комбинация таких деревьев и соломенных крыш встречалась редко.

Несмотря на жару, посреди площади спарринговали мужчина и женщина. За ними наблюдала небольшая группа зрителей, включая нескольких детей. Бойцы кружили по площадке и делали выпады деревянными ножами.

– Это Паган, – Баси указал на мужчину. – Он из уважаемой семьи. А женщину зовут Рина.

Паган, совсем еще юноша, бросился на противницу. Та отскочила и подкинула вверх нож. В условиях слабой гравитации нож надолго завис в воздухе, прежде чем без помех упасть обратно в руку женщины. Никто из бойцов в это время даже не дернулся.

Толпа одобрительно загудела.

Танос наморщил лоб.

– Это вы называете боем?

– Вовсе нет, – ответил Баси. – Это сродни медитации.

Немного сбитый с толку, Танос продолжил наблюдать за тренировкой. Паган и Рина по очереди подбрасывали ножи. В полете те вели себя странно – частично благодаря гравитации, но, как догадался Танос, и в конструкции ножей были что-то, придающее ему особые аэродинамические свойства. Каждый раз, когда бойцы или их оружие оказывались в опасной близости друг от друга, кто-то обязательно отступал. Вероятно, такой маневр был неотъемлемой частью тренировки.

Рина метнула нож в Пагана. Описав дугу вокруг его головы, деревянный клинок развернулся и полетел обратно. Паган ответил на этот трюк, подбросив собственный нож вверх, под углом. Ножи прошли в сантиметре друг от друга. Бойцы подхватили их и синхронно поклонились зрителям.

Под аплодисменты толпы Паган подошел к Баси и похлопал того потной ладонью по плечу.

– Молодец, – похвалил его Баси.

– Удачный вышел бросок, – ответил тот и повернулся к Таносу. – А это кто?

– Друг Масики. Имени у него нет.

Паган взглянул на Таноса с вызовом. «Альфа-самец, – подумал Танос. – Если кого-то из жителей деревни стоит опасаться, так это его».

Внутри Таноса разгоралось пламя, древний огонь, который он не мог потушить.

– А ты умело обращаешься с этой штукой, – сказал он, указывая на нож Пагана.

Паган улыбнулся, подбросил нож вверх и, обернувшись вокруг своей оси, не глядя поймал его.

– Правда вот, оружие это никудышное, – добавил Танос слегка угрожающим тоном.

– Вот как? – удивился Паган.

– Недостаточно острое на мой вкус.

– А зачем тебе острое оружие, незнакомец?

– Паган, – предостерегающе сказал Баси.

– Например, чтобы снять с кого-нибудь шкуру.

Танос смотрел Пагану прямо в глаза. Спор привлек внимание зевак. Солнце продолжало нещадно палить.

Паган шагнул к Таносу, и тот напрягся. Припав на одно колено, Паган взмахнул ножом и нанес удар в направлении земли.

К ногам Таноса упал кролик с пробитой головой.

Танос лишь растерянно моргнул. Он даже не почувствовал приближения зверька.

Паган поднял кролика за уши и сунул Таносу под нос. Зверек вздрогнул, пискнул и затих.

– Хочешь еще поспорить? – сказал Паган.

Толпа одобрительно загудела. Баси скривился и что-то шепнул на ухо товарищу. Рассмеявшись, Паган выбросил кролика.

Танос развернулся и побрел прочь. Он не знал, что ему делать, и по-прежнему не нашел способа покинуть это место. Ясно было одно: если он останется с Апага, рано или поздно ему придется разобраться с Паганом.

Он в одиночестве стоял у деревянной изгороди. За его спиной более чем на километр простиралась ферма семьи Масики. Перед ним до самого горизонта тянулись поля желтой травы, лишь кое-где перемежаясь с огородами и другими поселениями. Присмотревшись, можно было увидеть серые отроги скал и пещер, где обитали химеры. До них было около сотни километров, и Танос находил странным то, что может их разглядеть. Для планеты с такой гравитацией и атмосферой столь далекий горизонт не был характерен.

«Насколько велик этот мир? – в очередной раз задумался он. – И есть ли мне здесь место?»

– Мой отец мог стоять здесь часами, – прервал его раздумья голос Масики.

Танос не обернулся. Она подошла к нему.

– У него была коллекция всевозможных измерительных приборов, – продолжила она. – До сих пор занимает кучу места в доме. Он вел учет осадков, следил за уровнем влажности, подсчитывал урожай…

– …измерял высоту травы?

Масика кивнула.

– Верно. Мы траву не косим – к тому же прямо здесь, в деревне, она не растет.

– Но там, где растет, она всегда одной высоты, – улыбнулся Танос. – Может, по воле богов?

– Я верю в незримые силы, – сказала Масика, оперевшись на изгородь, – но не в богов.

Несколько минут они стояли молча. Над их головами ночная пластина начала приближаться к солнцу.

– Здешний горизонт не дает мне покоя, – произнес наконец Танос. – Ты замечала, что трава практически сливается с небом?

Масика помотала головой.

– А должно быть по-другому?

Он взглянул на нее. Его привлекала ее фигура, ее манера занимать пространство. Нравилось ему и то, как она раскачивалась туда-сюда, оперевшись на изгородь.

– Кто такая Пото? – спросил он.

– Сумасшедшая старуха, – усмехнулась Масика. – Баси про нее рассказывал? Он боится ее как огня.

– Заметно, – Танос нахмурился. – Знаешь, ты ведь ему нравишься.

Масика не ответила, лишь вытянула шею, вглядываясь в травяное море.

– Твои родители были счастливы? – неожиданно спросила она.

Вопрос застал Таноса врасплох.

– Вместе? Да.

– Думаю, что мои тоже, но сложно предположить, как… – она покачала головой. – Кто знает, что было бы, если бы они прожили дольше.

Танос кивнул.

– Не все способны всю жизнь прожить вместе.

– Я не хочу выходить замуж, – Масика покосилась на него. – Мне кажется, что жить в браке еще скучнее, чем жить с Народом.

Танос расхохотался.

– А ты хочешь жениться? – спросила она, не глядя на него. – Когда-нибудь?

– Я не… – он прервался. – Однажды у меня была возлюбленная, но она не из тех, на ком можно жениться. Думаю: думаю, мне ее теперь не видать.

Солнце скрылось за барьером, и наступила темнота. Воздух мгновенно наполнился прохладой.

– Ты чего-то боишься, – шепотом проговорила Масика. – Чего же?

Он приблизился к ней. Вытянув руку, он обвел темный горизонт.

– Насколько велик этот мир?

Масика встретилась с ним взглядом, кивнула и положила голову ему на плечо.

Так они стояли долго, разглядывая в ночи траву. Тело Масики было теплым, несмотря на веющий над полями прохладный ветерок. Все вопросы потеряли свою значимость, стали чуть менее важными – пусть и всего лишь на одну ночь.