Глава вторая, в которой выясняется потрясающая новость, что, даже если ты попал в иной мир, общежитие там ничем не отличается от твоего родного - Взрослая колыбельная - Юлия Шолох - RutLib.com

Глава вторая,
в которой выясняется потрясающая новость, что, даже если ты попал в иной мир, общежитие там ничем не отличается от твоего родного

Первые дни в новом мире слегка успокоили панику. Я ведь уже училась прежде, а общежитие — оно не то что в Африке, оно, оказывается, и в другом мире общежитие. Соседки у меня оказались хорошими, в большинстве своем приветливыми, а уж когда узнали, что я иномирянка, так и вовсе чуть не визжали от восторга. Оказывается, такое очень редко случается, живьем ни одна из них иномирян прежде не видала, только слышала об их существовании.

К счастью, иномиряне сюда попадали не только по призыву суженого. Бывали просто случайности. То есть боги для чего-то их притаскивали, но никто не знал толком для чего. К цели своей они могли добираться всю жизнь, так что просто жили наравне с местным населением, кто как мог. А так как суженого возле меня не наблюдалось, все решили, что я именно из таких.

Как и в нашем мире, сдружилась я первым делом с девчонками из соседних комнатушек. Одна, из комнаты слева, была высокой худой злючкой по имени Белка. Ведуньей, из которых происходят гадалки и собиратели новых знаний, кои данный мир, оказывается, отдает весьма неохотно. Кареглазая блондинка Лелька из комнаты справа — лекарка, как тетка Маруся. Вероятно, лучший выбор для угловатой, плотной и нереально доброй девушки.

Была еще третья, Соня, но она меня реально пугала. Вроде веселая, болтливая, энергичная, но только до тех пор, пока ты слово против не сказал. Стоило хоть заикнуться, что ты с ней не согласна и думаешь иначе, как она превращалась в мегеру, брызжущую слюной, плевалась, подскакивала на месте и кричала: «Сейчас как подеремся!» Приходилось немедленно отказываться от своих слов, а то боязно было, что ее удар хватит.

В общем, девчонки быстро научили меня жизни: как готовить на общей кухне, потому что столовых в АТМа не было, из общепита имелись только городские трактиры, но студенты не любили тратить лишние монеты. Научили пользоваться местными предметами. К примеру, ручки тут были из дерева, которое колдовским способом исписывалось золой, пока не оставался один огрызок. Такой самосгорающий карандаш, я бы сказала.

Занятия у меня пока не начались — только приходила словесница, в чью учебную группу меня определили, приносила учебники и задания. Чтобы учить кого-то, нужно знать, где информацию найти, а вот чего тут не было, так это интернета. Вспомнились слова бабушки о библиотеке, где по молодости она вынуждена была проводить часы в поисках нужной информации.

В этом мире обстоятельства такие же, я сразу поняла: просто не будет. Тут не зайдешь в сеть, где достаточно два слова набрать и выскакивает миллион ссылок на любой вкус. Тут же каждую крошку знаний придется добывать потом и кровью. И должность библиотекаря тут, оказывается, так же почетна и важна, как у нас профессия ученого, к примеру.

Об истинной причине своего появления в этом мире я новым подругам не рассказала, потому что пока не очень им доверяла. Растреплют еще, и все учащиеся будут в курсе, что меня призвал и бросил кто-то из студентов АТМа. И он сам узнает. Нет, ну он и так меня узнает, но вряд ли станет трепаться. Или не узнает? Той ночью я была облеплена с ног до головы снегом, в шапке и непривычной одежде. В темноте он мог и лица не разглядеть, да еще если спешил…

Ладно, будем исходить из предположения, что он меня может и не узнать.

Эрум оказался вполне спокойным миром, и неприятностей пока не доставлял. В его устройстве, конечно, было много нового, но и привычного встречалось не меньше. Например, роли в обществе. Гордые отличники с заумными лицами, серые неудачники, первые красавицы, первые красавцы и незаметная массовка, в которой хорошо можно спрятаться. Думаю, со стороны незаметно, будет проще вычислить этого — пока не придумала ему названия, — который меня сюда притащил.

Конечно, некоторые шаги по установлению личности я уже предприняла. Как только оказалась в хранилище, где выдавали вещи, сразу же расспросила женщину, подбиравшую мне местную форму:

— Скажите, за последние два дня никто не требовал у вас новый плащ?

— Плащ? — она спокойно перекладывала одежду на полках, не оборачиваясь. — Двое брали. А чего тебе?

— А-а-а… Да нашла плащ, вот и думаю, как владельца отыскать? Вещь-то хорошая, большая только на меня. Значит, мужская.

— Так объявление напиши, хозяин узнает и придет за ним.

— Я напишу.

Она вытащила и бухнула передо мной на прилавок форму: двое штанов, две туники, длинная жилетка, рубашка и сарафан на праздничный выход и еще по мелочи — полотенца, постельное белье. Личные вещи я купила в городе.

— Так кто плащи брал? А то пока объявление, то да се…

Канючу, а сама думаю: вот если на самом деле объявление написать, что будет? Может, и правда написать? Примерно такое: «Кто забыл плащ в лесу, когда вызвал суженую и бросил ее в лесу замерзать? Забери свой плащ в забитом людьми общежитии в комнате иномирянки Кати, где каждый встречный поймет, что ты наделал».

Конечно, никто не придет. Такой он дурень, бросать меня в лесу, скрываться, а потом так глупо светиться!

Но сердце подсказывало, что мой суженый не мог меня бросить. Что-то произошло. Что-то плохое вынудило, заставило его уйти той ночью. Но он вернется, обязательно. Иного быть не может. А мы ему поможем не упустить своего счастья!

В этом месте разошедшейся фантазии становилось неудобно перед Олегом, который остался там, в прошлом мире, со мной первой. И вот что странно — я не жалела, что больше его не увижу. Получается, он не суженый, раз я тут? Или он суженый первой Кати, а меня второй — нет? Или получается, что одна из нас, я нынешняя, будет счастлива с истинно любимым, а вторая (она) будет довольствоваться Олегом?

Да, во всем этом черт ногу сломит!

— Эй, чего застыла?

Женщина хмурилась.

— Проверяй, говорю, вещи и расписывайся в получении. До полуночи тут с тобой торчать?

Я быстро осмотрела форму, сложенный сверху плащ, точно такой, как у меня в комнате, только размером меньше и обезличенный. Это когда убирают все следы прошлого владельца. Правда, мне казалось, что следы все же остаются. Иначе почему мне так нравится заматываться с головой и ногами в тот плащ, который нашли со мной? Спала я только под ним.

Быстро поставив подпись, я снова спросила:

— Так кто плащи брал?

— Я ж сказала, — беззлобно ответила тетка, — Лад Острованский и Милад Крапка.

— Спасибо.

Помню, пока тащила всю эту огромную мягкую кучу до своей комнаты, боялась не упасть и отшибить копчик, а забыть имена. В комнате первым делом записала их в тетрадь — то есть кучу листов, сложенных пополам и склеенных на середине. В особо толстых томах листы связывали бечевкой.

И вот через несколько дней, когда я подготовилась согласно требованию словесницы и меня допустили к занятиям, я чувствовала себя уже вполне уверенно. У меня было две подруги (пока, правда, неизвестно, насколько хорошие), еще одна почти подруга Соня, от которой, похоже, придется отказаться, уж больно она бешеная, информация о Ладе и Миладе (надеюсь, они не пара) и намерение во что бы то ни стало установить личность моего суженого.

Раз все в мире зависит от наших усилий — он будет моим!

В то утро, когда девчонки провожали меня в корпус словесников на мое первое занятие, я смотрела на каждого встречного, подходящего по росту, и всякий раз сердце екало — вдруг я сейчас увижу его лицо, загляну в его глаза и сразу узнаю? Тогда-то и наступит счастливая жизнь! Ух! Тогда у меня будет любимый человек, который меня обожает, и впереди — цветущее безоблачное будущее.

Но лица сменяли друг друга, глаза и волосы всех форм и расцветок проходили как модели по подиуму, и ни на одном сердце не дрогнуло. Молодые люди смотрели с любопытством, в большинстве своем доброжелательно, сплошь были симпатичными, и в любое другое время я бы постеснялась так настырно пялиться на всех незнакомцев подряд, да еще с которыми предстоит вместе учиться, но не в этот раз.

Тем обидней было понимать, что все напрасно.

— Катя, да ты просто хищница, — хмыкнула идущая по левую руку Белка. — Сразу целишься не в бровь, а в глаз.

— А мне кажется, она кого-то ищет, — негромко прибавила Лелька.

Я не ответила, но насторожилась. Они не могли знать мою историю, но как Лелька угадала?

— Ага, ищет уже неприятности на мягкое место.

— Я просто нервничаю!

— Да ладно, мне-то что, — пожала плечами подружка-злючка. — Но на всякий случай — не нервничай. И, кстати, послезавтра седмица, там проще всех разглядеть и выбрать себе мышь, если уж очень хочется.

— Кого? — удивилась я.

— Мышь. Ты — коршун, который хочет поймать мышь. В нашем случае — добра молодца, фигурой статного да лицом приятного.

Лелька рассмеялась. Я знала, что у нее был молодой человек Коловрат, причем встречались они давно и сразу по выпуску собирались пожениться, а вот злючка прозябала в одиночестве. Да уж, с таким характером…

Но мне она нравилась. Она не врала, говорила, что думала, причем считала, что только так и надо. Ну для подруг, может, и так, а ее молодому человеку я бы не позавидовала.

— А что такое «седмица»? — раньше я такого слова не слышала.

— Выходной. Все студенты в трактире собираются, пьют и танцуют. Это хоть и негласное сборище, но обязательное. Попробуй только не приди, — скисла Белка.

Да, понимаю, обязаловки я тоже не люблю. У нас тоже были мероприятия, от которых невозможно отказаться. То есть отказаться можно, конечно, силком не потащат, но после припомнят. Закончится, к примеру, посреди ночи у тебя сахар, магазины закрыты, денег нет — ходишь, просишь, а никто не дает, потому что на прошлой неделе все пили на первом этаже и орали под караоке, а ты в комнате отсиживалась с книжкой.

Вот и тут так же.

— А в чем туда идут?

— Да хоть в форме, все равно, — равнодушно ответила Белка.

— Но можно и красиво одеться, — быстро прибавила Лелька. — Присмотреться к остальным, себя показать. Мы там с Коловратом познакомились.

И она заалела. Подозреваю, они с Коловратом до личных дел не дошли. Я прямо не спрашивала, постеснялась, но вроде бы здесь допускается близость только после свадьбы. Конечно, некоторые и до успевают, судя по сплетням, и если об этом становится известно, ждет девушку осуждение, но не то чтобы совсем загнобят. А парням, ясное дело, ничего не будет, потому что вроде они всегда готовы и даже обязаны, так что беречь себя — обязанность женская.

С этой стороны очень повезло, что мы с Олегом ничего не успели. Он хотел, конечно, и даже настаивал, но я решила подождать хотя бы пару месяцев, чтобы проверить, насколько у нас крепко, все-таки девственность назад не вернешь, да так и не успела.

Интересно, а я та, первая…

Тьфу ты, напасть! Хватит думать о себе так, будто речь о ком-то другом!

— Ладно, иди. — Белка остановилась.

Оказывается, мы пришли к двери серого каменного здания, по сравнению с остальными корпусами очень даже скромных размеров. Разве что дверь гигантская, почти ворота. Огромная, из темно-красного дерева, из несколько раз наложенных друг на друга досок.

— Фух, — выдохнула я и потянулась к блестящей круглой ручке.

— Давай, ждем в общаге. И не волнуйся, все будет хорошо, — успокоила Лелька.

Я кивнула и уверенно вошла. Моей целью было изучить группу на предмет суженого, но не удалось. Оказалось, в группе всего полторы дюжины студентов, причем все девицы, кроме двух парней, но те по росту не подходили.

Ну вот, так просто.

Мы познакомились, и началось занятие. Для группы — повторное, для меня — новое, по классификациям существующих в этом мире знаний. Оно делилось на колдовское и природное, или на человеческое и божественное, или на благостное и противное естеству.

Наша наука была бы у них отнесена к природным знаниям без божественной сути и колдовской силы. Наверное, если я правильно поняла суть.

В общем, к концу занятий я совсем запуталась. Тут все иначе, голова пухла от обилия новых определений. От высшей математики перейти к делению на божественное и колдовское… непросто. Так что в общежитие я брела как в воду опущенная.

АТМа была построена в саду. Натурально между зданиями свободно росли деревья, причем явно росли изначально, а уже между ними проложили дорожки — протоптали тропинки и засыпали мелким камнем. Местами поставили лавочки, чтобы было где присесть. Наверное, летом тут здорово: все скрыто от посторонних глаз, зелено и отдохнуть приятно. Однако сейчас деревья голые, сквозь них окрестности как на ладони.

Раздался взрыв хохота, и я невольно обернулась.

Большая компания студентов расположилась на лавках, стоявших вокруг плоского куста. Там были и девушки, и молодые люди. Многие вполне подходящего моему расследованию роста. Но сейчас, в одиночестве, без Белки и Лельки, рассматривать посторонних было как-то неловко. Они болтали и смеялись, и меня влекло к ним, в ту сторону. Ноги так и тянули, но я не могла позволить себе подойти.

Пусть я прожила одна всего полтора года, но нужным чутьем обзавелась. Эта компания была не из простых студентов, это верхушка, элита. Наверняка папочкины дочки и сыночки. На большинстве девушек — пышные шубки вместо плащей, на парнях — дубленки с роскошным мехом, да и чувствуют они себя слишком свободно. Голос то и дело повышают, пыжатся, друг перед другом выступают… В общем, сразу видно, что они ничего не боятся и делают что хотят.

К таким нельзя просто подойти и познакомиться. Если они посчитают, что ты не стоишь внимания, житья потом не дадут, изводить станут. Девушки, кстати, наверняка из того блока на третьем этаже, что для богатых. Их там всего несколько жильцов на половину этажа в огромных комнатах.

Пришлось отворачиваться и идти своей дорогой, но шея предала, сама собой разворачиваясь обратно. Может, там, среди них, мой суженый? Не зря же меня туда тянет. Или просто любопытство дергает?

Ах ты ж…

Кто это бросил на тропу сломанную ветку? Я споткнулась и вскрикнула от неожиданности, а компания дружно загоготала.

— Это на кого она засмотрелась? — весело крикнул девичий голос.

— Спроси!

Я встала с земли и отряхнула снег с рукавиц. Ха! А я их и не боюсь вовсе. Обернувшись, я улыбнулась. Чего скрывать, и правда забавно вышло, а смех сближает.

— Привет.

— На кого засмотрелась-то? — смеясь, повторила девчонка, стоявшая ближе всех. Блондинка, нос курносый, щеки красные от мороза.

Разве можно не воспользоваться таким шансом? Я быстро осмотрела молодых людей, раз уж они все уставились в мою сторону. И на каждом сердце, падлюка, подпрыгивало. Может, от нервов, вряд ли все они — мои суженые. Причем половина уже была занята: они только мазнули по мне глазами и вернулись к разговору. Один вообще повернулся спиной. А другой…

Высокий зеленоглазый молодой человек смотрел прямо, открыто и широко улыбался. И сердце снова подпрыгнуло, с готовностью реагируя на улыбку.

— На меня, может? — спросил он и неожиданно подмигнул.

— Ой, да скажешь тоже! — девчонки потеряли ко мне интерес и отвернулись, загородили его спинами, стали спрашивать о чем-то, втягивать в разговор. Заревновали, похоже, и сделали вид, будто меня и нет.

Ничего не оставалось, как только развернуться и уйти. Может, это он? Внешность у него вполне. Он высокий, улыбчивый и вроде не хам. И сердце мое предательски стукнуло. Ага, как и десять раз до этого.

Я вздохнула. Наверное, придется рискнуть и рассказать подругам о своих поисках. Они же местные, наверняка смогут чем-то помочь. Посмотрю только на седмицу и тогда расскажу.

По моим подсчетам, седмица в местном календаре выпадала каждые две недели, на пятнадцатый день. И раз в три месяца она была особой, то есть какой-то совсем разгульной, судя по намекам.

К счастью, впервые ознакомиться мне довелось с обычной вечеринкой. Соседки с утра были на взводе. Кроме Лельки, у нее же Коловрат, чего ей переживать. А Белка, хотя и скрывала (неудачно), жутко нервничала. Не знаю, из-за чего. Выглядит она вполне. Будь она чуть ниже ростом или я чуть выше, мы могли бы сойти за сестер — цвет волос и глаз почти одинаковый, лицо у нее только более округлое и брови шире. Правда, я не такая гибкая. Она прямо как струна из-за физических нагрузок, а я все же домоседка, физкультуру уважаю на расстоянии. Соня превратилась в вихрь, который носился и дергался так, что хотелось выставить ее в коридор и захлопнуть дверь, чтобы не просочилась обратно.

Я надела на данное мероприятие выходной сарафан, мои светло-русые волосы Лелька уложила в сложную косу, повязала лентой — вышло неплохо, хотя и отдавало деревней. Но что жаловаться? Во-первых, я в деревне выросла и мне происходящие приготовления даже нравились, во-вторых, этот мир и был деревней по определению нашего. Разве что колдовской деревней. И это нравилось мне еще больше!

Идти пришлось далеко, я замерзла, даже крепко кутаясь в плащ. Жалко, что нельзя было взять тот, мужской, но он бы волочился за мной по полу как фата и сразу бы меня выдал.

На выгул наш женский выводок вел Коловрат. Невысокий, такой же плотный, как Лелька, которая держала его под руку. На меня он смотрел круглыми глазами и периодически шепотом удивлялся: «Ну надо же, иномирянка. Настоящая!» В общем, хорошо хоть трогать не пытался, чтобы убедиться в подлинности.

Мои сокурсницы по группе словесности так же смотрели. Вот уж кто замучил меня расспросами про мой мир! А я старалась поменьше болтать на всякий случай. Вдруг расскажу что не то и заслужу дурную славу, а мне тут всю жизнь кантоваться.

Трактир стоял на улице за АТМа, в небольшом глухом дворе, вымощенном просто огромной брусчаткой, которую не смог скрыть даже снег, и окруженном тыльными стенами магазинов. Само двухэтажное помещение (на втором этаже располагались комнаты для съема) было очень длинным, деревянным, с низким потолком. Стены, пол, потолок, мебель — все из практически белого дерева. Деревом пахло так сильно, что даже аромат еды перебивало.

Мы уселись за один из свободных столов, большинство которых к тому времени уже заняли посетители. Длинный зал насквозь пронизывало открытое место, предназначенное под танцы, у стены расположились музыканты. Из инструментов я узнала что-то похожее на гусли размером с гитару, маленькие барабаны, свирель.

Пела девушка в ярко-голубом длинном платье с рукавами клеш. Такие, выходит, тут тоже носят. Но в зале все девчонки были в сарафанах или длинных юбках, только иногда встречался кто-то в форме АТМа. Белка, естественно, одна из них. И волосы у нее, как каждый день, туго стянуты в низкий хвост.

— Что будем пить? — перекрикивая шум, спросил Коловрат — единственный среди нас мужчина.

Девчонки заказали медовичку, а я компот. Не хотела в первый же вечер потерять голову.

— Ты так не расслабишься, не отдохнешь! — покачала головой Белка. — Хотя даже не знаю, что лучше на седмице — напиться вусмерть, чтобы ничего не видеть, или трезвой терпеть.

— Ничего, я пока так, привыкаю.

Закуски как таковой не было, какие-то жаренные с чесноком кусочки черного хлеба да шарики из соленого теста с начинкой из лука и масла. Музыка, танцы и выпивка. Вполне себе обычное дело. Правда, тут не существовало наркотиков, которыми у нас некоторые баловались (не я, клянусь!), ну или я просто еще о них не знала.

Выждав хорошенько, чтобы девчонки расслабились, я прикинула, к кому пристать с расспросами. Выходит, только к Белке. Она умная и скажет правду. Лелька не одна, значит, Коловрат будет подслушивать, а Соня так верещит, что вздумай она что переспросить, услышит весь зал.

Однозначно Белка.

Теперь придвинемся поближе, чтобы орать пришлось не так сильно. Ага. Белка видит мои поползновения, наклоняется… хмурится. Потом щелкает пальцами.

И вокруг образуется тишина.

— Это что? — вроде тихо, но люди как веселились, так и продолжают. Открывают рты и ничего не слышно. И музыканты играют без звука.

— Колпак это тихушный. Без него тут не поговоришь. Ты что-то хотела?

— Да. Я хотела спросить — тут все студенты собрались? Все до единого?

Белка пожала плечами.

— Все, думаю. Традиция. Ну разве что больные не пришли или кто по делу уехал, им простительно. Остальным нет.

Придется довольствоваться тем, что имеем, и надеяться, что моего суженого обстоятельства не вынудили пропустить эту самую седмицу. Не верится прямо… неужели он в этом самом помещении, так близко от меня?

Однако к делу.

— Белка, ты можешь показать мне Милада Крапку?

Она без вопросов завертела головой.

— Вон тот, стол буквой П, волосы светлые ежиком.

Сердце тут же стукнуло. Нет, ну какой из него компас, не даст даже найти, раньше времени срабатывает!

Милад наклонился к сидящему рядом парню, и они оба смеялись. У него было узкое лицо, широкие губы, и, в общем, он выглядел добродушно. Но…

— Какого он роста?

— Что?

— Он высокий?

— Ну, — Белка прикинула. — Чуть выше тебя.

— На сколько?

Кто знает, что, по ее мнению, значит «чуть».

— На ладонь.

Я скисла. Нет, не он. Слишком низкий.

— Слушай… а покажи мне Лада Острованского.

Белка промолчала, потом брезгливо сжала губы.

— Зачем тебе?

— Потом объясню. Он высокий?

— Да.

Что-то не жаждет она мне его показывать, и голос ледяной. В чем дело?

— Белка! Это очень важно.

Даже не представляю, что делать, если, к примеру, Лад окажется моим суженым, а одна из моих нынешних подруг будет его ненавидеть. Или, что еще хуже, будет в него влюблена. Тогда у меня не станет подруги. Вот бесовские козни!

— Вот он. Блондин.

И что же там, в той стороне? В кругу молодых людей сидел он. Тот самый молодой человек, который улыбался мне на улице, когда я споткнулась.

Сердце снова дернулось. Выходит, вот он? И плащ он брал, и реагирую я на него с большой готовностью. Выходит, закончились поиски, толком не начавшись?

Но вместо радости, что я нашла своего суженого, почему-то в груди затаились страх и горькая обида. Почему он меня бросил? Он веселится, выглядит здоровым, беспечным, проблем на первый взгляд у него никаких. И наверняка он меня узнал. Рассмотрел же в лесу, когда плащиком прикрывал. И после всего этого он вот так запросто подмигивает мне, умалчивает о случившемся и продолжает жить, как ни в чем не бывало?!

— Старший сын рода, надежда и отрада, — криво усмехаясь, сообщила Белка. — Бесит ужасно.

— Почему?

Не то чтобы мне было интересно, отчего Лад ее бесит, просто само собой спросилось.

— Терпеть не могу этих папенькиных сынков. Первые сыновья, на которых все надежды и чаянья! Их у нас несколько. Вон, вместе сидят — Лад, Бакуня, Волин, Гурьян и Жегло. Они друг друга держатся, конечно, как иначе. Когда займут главное место в роду, будет проще друг с другом о делах договариваться. Переженятся на сестрах друг друга, станут по крови братьями… Все им с рождения на блюдечке, а ведут себя так, будто ничем от остальных не отличаются. Ага, как же! Жалкое притворство! Вряд ли им пришлось с детства, как нам, вкалывать.

— А как нам пришлось?

Чужой болью прямо в грудь било. Не думала я, что успешная, на мой взгляд, Белка считает себя в чем-то второй. А оказывается, считает. Таится в ней эта беда, злит.

Она посмотрела на меня прямо, подумала.

— Зачем ты про него спросила? — вдруг задала вопрос. — Кто что тебе про него говорил?

Ну вот… она не может ответить на мой вопрос, а я — на ее. Особенно тут. Но похоже, поговорить по душам все же придется. Зачем нам недомолвки? Выясним подробности и останемся подругами. Надеюсь.

— Давай дома поговорим?

Она кивнула, но с тех пор смотрела на меня с подозрением, о чем-то тяжело думая, и больше не пила. Ее медовичка перестала пениться в стакане и выглядела, как тут говорят, конской мочой.

Вскоре народ совсем разошелся — танцевать отправились почти все. А так как места в трактире кот наплакал, танцующие скучковались и практически лезли друг другу на головы. А кто не танцевал, стали перемещаться, бродить по залу, то и дело присаживаясь за другие столики.

Соня давно перебралась от нас в другую компанию, Лелька с Коловратом были заняты друг другом. Или танцевали, или просто сидели рядом, держась за руки и многозначительно переглядываясь.

И только мы с Белкой сидели как на иголках. Мне все время хотелось обернуться и посмотреть на Лада, а она от каждого раската смеха кривилась как от зубной боли, словно вообще не хотела находиться на этой проклятущей седмице. Мы не танцевали, к нам никто не подходил, казалось, мы белое, пустое пятно на цветной ткани веселящихся студентов.

Ну все! Нужно пойти домой и поговорить.

— Эй, девчонки, что это вы такие грустные? Может, потому что без нас скучаете?

На плечо опустилась рука. Я оглянулась — это был парень из компании Лада. На нем поверх тонкой рубашки была кожаная безрукавка. По местным меркам вещь дорогая, по нашим, выходит, пафосная, что-то вроде фирменных шмоток. Это один из Первых сыновей, как их обозвала Белка. То есть сынок олигарха, по-нашему?

Возле него стоял Лад собственной персоной и широко улыбался, переводя взгляд с меня на Белку. При виде моей подруги-злючки, правда, улыбка слегка померкла. Одет проще, в плотную серую рубашку, но ему такая простота даже идет.

Судя по росту, оба могут быть моими сужеными.

— Катя, — машинально представилась я, думая, что каждый из них может быть им, каждый! И каждый раз чертово сердце екает, обманывая!

Это что, значит, я кого угодно готова считать своим суженым? Абы смазлив был, высок да крепок? Ну и, понятное дело, Первым сыном, раз уж тут это круто.

— Гурьян, — представился тот, что в жилетке, не убирая руки с плеча. Пришлось им многозначительно дернуть — рука тут же исчезла.

— Лад, — представился зеленоглазый. — Очень приятно, Катя. А с Белкой мы уже знакомы.

— Еще бы, — многозначительно хмыкнул Гурьян, и мне это хмыканье сильно не понравилось. — Так что, не хотите к нам за стол? Познакомимся, поболтаем. Середина года, а у нас такая диковинка! Новое лицо, да еще такое симпатичное!

Я повернулась к подруге и скорчила умоляющую мину. Белка, пожалуйста! Пойдем, ну пойдем? Даже на месте чуть не подпрыгнула, это ж какое везение — оказаться с ними за одним столом и рассмотреть поближе!

Белка молча кивнула и нехотя поднялась. Гурьян повел нас за собой сквозь толпу, которая то и дело толкалась, Белка шла за мной, замыкал шествие Лад.

Компания оказалась той самой, которую я встретила на улице в первый учебный день, когда споткнулась. Не знаю, узнали меня или нет, но никто о данном происшествии не напомнил. Да и вели они себя вполне дружелюбно: улыбались, шутили и не смотрели сверху вниз.

Белка, однако, сидела недовольная, насупившись, вытянувшись как на иголках, сложив руки на груди, и молчала. Даже у меня отпадало желание с ней заговаривать. Гурьян сел рядом с одной стороны, Лад на углу с другой, а с угла устроилась Белка.

— Не боишься, что семь лет замуж не выйдешь? — улыбаясь, спросил ее Лад. Она проигнорировала, вцепилась в свой стакан, который забрала с нашего столика, но пить не стала. Подозреваю, ей хотелось выплеснуть напиток Первым сыновьям в лица, но воспитание не позволило.

— А ты откуда, Катя, взялась? — спросил Гурьян.

Я повернулась к нему. Глаза голубые, лихие и пьяные, в руке — очередная кружка.

— Да, откуда? — К нему придвинулась девушка в красной блузке с рукавами-фонариками. — Болтают, ты иномирянка. А на самом деле?

— Я на самом деле иномирянка.

Так, а теперь быстро пробежимся по всем. Вдруг кто себя выдаст?

У Гурьяна челюсть натурально отвалилась. Лад смотрит… грустно?

— А я говорил, что она иномирянка! — жестко сообщил самый тощий из них. — А вы — да ну, да не может быть, да не выдумывай!

— Это Бакуня, — кивнул на него Гурьян. — Да, но откуда ты знал?

Бакуня нервно пожевал узкими губами.

— Дядька у меня в сыскном отделе начальником. Рассказывал, что нашли девчонку в лесу. Потом отправили в АТМа учиться. А новенькая у нас только одна!

Ой как нехорошо! А если он знает, как я попала, то есть что меня суженый вызвал, и сейчас растреплет? Вот будет непруха…

— Никогда не видел иномирянку, — с сомнением сказал парень, который сидел в обнимку с беловолосой голубоглазой девчонкой и впервые обратил на нас с Белкой внимание.

Хороший экземпляр. Глаза серые, ровные, как будто зеркалят, но смотрит без особого интереса.

— Это Волин, — представил его Гурьян.

— В нашем роду была иномирянка два поколения назад, — сказала девушка, которую Волин обнимал за плечи. — Не помню, как она тут оказалась, но говорят, почти сразу свихнулась и до конца жизни что ни день — в одном исподнем из дома выскакивала. Говорят, у них что-то с головой случается при переходе, многие становятся опасны. Наша бегала все время в лес, не хотела в доме сидеть. Залазила на деревья и выла, как одичавшая собака.

— Кажется, я ее понимаю, — перебив, неожиданно громко заявила Белка и демонстративно сложила руки на груди. — Из некоторых мест и голышом выскочишь, Наяда, если такие, как ты, трутся поблизости. И взвоешь не хуже волка!

— О, она опять завелась. — Лад скопировал позу Белки, сложив руки на груди. — Ну давай, заводи свою волынку про богатых и нищих, про честных и приличных и про насквозь испорченных от рождения. А то давно не развлекались.

Белка покраснела, но вызывающего взгляда не отвела. Говорить тоже ничего не стала. Наяда прямо Белке не ответила, только шумно вздохнула и капризно сказала:

— Гурьян, зачем вы их привели? Ну, иномирянка, ну, любопытно, ну, поглазели… Все, может? Хватит уже, отправь их обратно.

— Ага. — Девушка в красном обняла Гурьяна за локоть и прижалась к его плечу. — Посмеялись и довольно. Пусть идут прочь своей дорогой.

Белка хмыкнула, как будто заранее ожидала услышать что-нибудь подобное. Потом вытаращилась на Лада.

— Ой! — испуганно округлила глаза. — А на тебе что, сегодня никто не повиснет?

— Говори, да не заговаривайся! — с дальней стороны стола возмутилась третья, брюнетка с острым лицом, которая обнималась с последним из числа Первых сыновей, следовательно, звали его Жегло. Он был плотноват, смугл и единственный не участвовал в последующей сваре.

Белка как сплевывала слова, а Наяда, Корка (так звали девушку в красном) и жегловская Аташа наперебой оскорбляли ее. Короче, все встало с ног на голову, и знакомство нежданно-негаданно превратилось в банальный женский скандал. А Первые сыновья сидели себе, кто недовольно морщась, кто откровенно скучая. Лад, прищурившись, казалось, наслаждался происходящим, но остановить вакханалию криков не пробовал.

Не ожидала я такого… приема. Они нас действительно позвали из любопытства, поглазеть на иномирянку? А что за намеки на Белку с ее заскоками? Но получается, всерьез нас никто не воспринимает? Так, небольшое развлечение на случай скуки?

Обидно. И еще — напасть втроем на Белку, которая, между прочим, сразу сидела с таким видом, будто придется отбиваться. Наверное, в отличие от меня знала, куда мы суемся, но даже не пробовала отговорить. Действительно, я бы не поверила, а теперь увидела все своими глазами и сделала выводы. Дружбы с этой компанией у нас не выйдет.

Но и оскорблять себя позволять нельзя! Пришлось вскочить, чтобы хоть как-то отвлечь этих змей от Белки.

— Хватит!

У меня гипертрофированное чувство справедливости, говорили в общаге. Если все смеются над убогим, я его защищаю. Если все ругают глупого, я его оправдываю. Не знаю, правда это или нет, но…

— Что вы на нее накинулись? — закричала я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Мы к вам за стол не напрашивались! Да и знакомство, честно говоря, оказалось не из приятных. Вы мне не нравитесь! Белка, пошли отсюда!

Развернувшись, я направилась прочь. Белка, конечно, сама начала и первая нагрубила, но эта Наяда явно пыталась меня оскорбить, сравнив с полоумной родственницей. Мне, кстати, наплевать, я же дитя цивилизации и не такое мимо ушей пропускаю, а Белка вон как разозлилась, у них оскорбления совсем не терпят. Или она тоже гипертрофированностью страдает?

Ух, не заметила, как на улицу выскочила. А вещи-то в таверне остались. А на улице хорошо… Свежо, темно, сугробы под ногами… Дверь открылась, и рядом встала хмурая Белка, тоже без плаща. Может, объясниться хочет?

Нет, молчит и даже отворачивается, как будто ничего не произошло. Спросить, что ли, почему она напрашивалась? Одна против слаженно действующей своры? Зачем? Ведь не первый день они знакомы, знала, чем дело закончится.

Или не знала? Откуда ей знать, что я от своих не отступаюсь и в обиду не даю? Что и послать могу, когда нарываются? Дверь снова открылась, и на улице, выпустив клубы пара, показался Лад, несший наши плащи.

— Так и думал, что вы сюда выскочите. Бежали как ошпаренные. Держите.

— Ой, спасибо! — сказала я.

Было очень приятно и неожиданно, что о нас кто-то подумал, да еще из числа той высокомерной компании.

Белка молча взяла свой плащ, ее лицо перекосилось, и выдавить слов благодарности она не сумела. Впрочем, Лад и не ждал.

— Пойдемте, я вас провожу. Вы не против? — спросил он, смотря на меня и застегивая свою дубленку из овчины.

Не против? По всему выходит, он мой суженый. Почти на сто процентов. Доказательство — плащ, рост и сердце. Хотя… Сердце, конечно, екает, дыхание перехватывает, но я вообще люблю красивых парней, а Лад очень неплох. Глаза так и сверкают, сразу видно — заводила.

— Не против, если ты не будешь грубить, — решила я, раз уж Белка молчит.

Впрочем, ее не спрашивали.

— Не буду, если вы первые не начнете, — спокойно ответил он.

— Договорились. Мы вообще мирные. Да, Белка?

Она что-то промычала и пошла дальше. Нам пришлось догонять и спешить следом, потому что вровень Белка идти не хотела: стоило сравняться, тут же вырывалась вперед.

— Ты не злись, — торопливо пыхтя, потому что Белка бежала быстро, говорил Лад, — что мои друзья… разругались. Мы правда не думали над вами смеяться. Просто хотели познакомиться.

— А мне показалось, вы всегда так себя ведете. Со всеми.

— Ох, только не нужно брать пример с некоторых, которым везде мерещатся злодеи да извращенцы! — крикнул Лад в спину Белке. — И которые в каждом слове видят смертельное оскорбление своей персоне!

Та не отреагировала.

Вот черт, я не понимаю… То есть, будь я в своем мире, заподозрила бы, что они друг к другу неравнодушны, раз постоянно ругаются. Но как такое может быть, если он мой суженый? Как ему может нравиться другая девушка? Или они действительно друг друга терпеть не могут?

А я не подумала… Холод тут же заскользил по венам вместе с кровью. Может, он меня оставил там, в лесу, потому что любит другую?

А зачем тогда вызывать суженую?! Да как я — встречаясь с Олегом, захотела сказки. На тебе, Катенька, сказку, наслаждайся!

— Ты еще злишься, — вздохнул рядом Лад и вдруг взял меня за руку. — Не зря вы с этой дикой кошкой подруги.

В ответ Белка так припустила вперед, что каблуки застучали, как чечетка, и пропала на горизонте. Мы остались посреди темной улицы одни. Совсем одни. Никого вокруг, только луна светит. Может, прямо в лоб спросить: ты мой суженый? Нет, так не пойдет, испугаться может и онеметь, говорят, такие случаи были. Лучше издалека подходить. Может, сам признается?

— А ты на кого учишься?

— Так… — он задумчиво почесал кончик носа.

— Стой, стой! Не говори, дай угадаю. Вы все — боевые колдуны! — воскликнула я. — Точно?

— Ну… скорее, мы все учимся по специальной программе. По индивидуальной то есть.

— Да?

Такого я не предвидела. В нашем мире папины сынки обязательно учились бы на самых престижных факультетах. Местный аналог — боевые колдуны, ведь кто может быть круче? А тут они по особенной программе обучаются? Не знаю, что и сказать. Наверное, индивидуальная — это вообще недостижимая высота.

— Я же Первый сын, — небрежно бросил Лад.

— Знаю.

— Ну конечно! Белка тебе уже наплела, какие мы мерзкие паразиты на теле рабочего люда.

— Нет, ничего такого она не говорила.

— Скажет еще, — уверенно сообщил Лад. — Так вот. Нас тут пятеро, тех, кто в будущем будет управлять родом, и ради пятерых целый курс основывать нет смысла, а учить нужно большему, так что мы все — на индивидуальном обучении.

— Ясно.

— А тебя куда пристроили?

— В группу словесников.

— Что? — пренебрежительно фыркнул Лад. — Вот не повезло так не повезло. Тебе не сказали, что это самая глухая профессия? Словесников — что тех собак! Одним больше, одним меньше… Надо было на целителя хотя бы идти. Обращайся к своему радетелю, требуй смены. Это же смешно…

— Я поняла!

Что-то мой суженый мне катастрофически перестает нравиться. Вот тоже вопрос: а если я его найду, познакомлюсь и окажется, что он премерзкий тип и я просто благодарна за то, что меня оставили в лесу и лишили его общества? Что позволили начать свободный полет? Так тоже может случиться?

— Ну ладно, не злись. Что я такого сказал? — с недоумением спросил Лад.

— Ничего, разве что оскорбил мой выбор профессии.

— Ты сама выбрала словесников? — его глаза очень красиво полезли на лоб.

— Именно. По мне, так это занятие очень важное — учить детей грамоте. Но тебе, кажется, не понять.

— Хм. Ну да.

Разговор, в общем, не задался. Хотелось рвануть вслед Белке, подальше от этого провожатого, что я и проделала.

— Подожди!

Лад не отставал. Догнал и затормозил, схватив за руку.

— Слушай, давай заново начнем?

— Что начнем?

— Познакомимся.

— Зачем?

— Ну, — он пожал плечами, — не люблю, когда девушки на меня сердятся.

— Лад, скажи… зачем тебе делать так, чтобы я не сердилась?

Ключевой вопрос! После него молодой человек обязан признаться в симпатиях, ну, если они имеются, потому что иных объяснений вопрос не предусматривает. И правда, ну зачем еще начинают заново?

Лад нервно пожал плечами.

— Просто так.

Ох, что-то он недоговаривает!

— Лад, а у тебя девушка есть?

— А что? Ты хочешь быть моей девушкой? — тут же поинтересовался он. — Или от этого зависит, начнем ли мы заново?

— Просто любопытно.

— Есть, — ответил он, в очередной раз пожимая плечами. — Но у нас с ней ничего серьезного. Так что, мир?

Что с ним делать, ума не приложу.

— Да мы вроде не ссорились.

— Тогда, может, в гости пригласишь?

— Но-но! Попридержи коней-то. Ишь, разогнался!

Он вдруг нахмурился:

— Странная ты какая-то, нервная.

— Я не странная! Просто в нашем мире не приглашают малознакомых мужчин в гости. У вас, между прочим, тоже. Не думай, что я не знаю.

— Да?! Но мы же не одни будем. Посидим на кухне, пригласишь подружек. Хочешь, я кого-нибудь из друзей приведу?

Мутный он, как пить дать, что-то задумал!

— Лад, я уже устала. Дай немного отдохнуть. Или ты немедленно в гости собрался зайти?

— Нет, зачем немедленно? Поздно уже. Завтра зайду. Ну пока, Катя.

Как раз к общаге подошли. Лад остановился, замер на месте, хлопая глазами, и стал чего-то ждать. Надеюсь, не поцелуя? Даже если он мой суженый, нужно вначале к этому привыкнуть. Не могу я с первым встречным целоваться, и все тут!

— Ты чего стоишь? — спросила я. Сам объясняться он явно не собирался.

— Жду, пока ты войдешь в дом. Так принято. Не могу же я тебя на улице бросить?

— А! Ну да.

Хорошо, что о поцелуях речь не завела. Вот бы опозорилась так опозорилась.

В общаге было совсем тихо. Впервые коридоры гудели от гулких шагов, когда я шла. Жутковато, честное слово. Белка пропала, наверное, спит уже. Завтра придется начистоту поговорить с обеими подругами. Чувствую, своими силами мне не разобраться, кто он, без помощи не узнать. По фактам выходил Лад, но интуиция помалкивает. Да и как доказать?

Утром, кажется, вовремя только я одна и встала. В коридорах пусто, чайник на печи полон воды, я первая чай наливаю, хотя обычно мне остатки достаются, почти холодные.

Только Белка пришла — подтянутая, тщательно расчесанная, сна ни в одном глазу. Правда, бледная очень и выражение такое заумно-высокомерное, как и положено отличнице.

— Привет.

— Привет, Катя. Тихо как, слышишь? Все спят.

— Похоже на то.

— После седмицы всегда так бывает.

Она замолчала, видимо, посчитав беседу завершенной, отрезала от буханки, которую нам приносили на рассвете, кусок хлеба и намазала маслом. Это, кстати, мне нравилось в укладе общежития больше всего. Продукты доставляли бесплатно. Простые, но достаточно, чтобы хватало на всех. И хлеб, и овощи, и сухофрукты, и даже мясо. Так что мы договорились и готовили с девчонками по очереди: в три раза легче и все сыты.

Ладно, не о том сейчас.

— Белка, можешь вечером ко мне зайти? Хочу кое-что рассказать.

Она откусила кусок хлеба, сосредоточенно прожевала и с трудом проглотила.

— Это насчет Лада?

— Разговор? Нет, — руки сами взлетели в жесте отрицания.

Почему, кстати, я сразу отрицаю? Вдруг он на самом деле мой суженый? А я даже не знаю, хочу ли этого…

— Ладно, зайду.

Завтракать она продолжила молча.

Мне же терпения вкушать пищу смиренно никогда не хватало.

— Белка, а почему вы с ним на ножах? Что произошло? Понятно, что ты его недолюбливаешь, но почему? Он тебя обидел?

Она нервно пожала плечами, но у меня есть такой профессиональный вопросительный взгляд, умоляющий, скопированный из мультика про печеньки, который я тут же воспроизвела.

— Ну ладно, — сжалилась подруга. — Ничего особенного, история короткая. Когда я в прошлом году пришла на первый курс, он уже третьекурсником был, да еще Первый сын. Короче, звезда местная. Так вот, он предлагал мне с ним встречаться. Если так это можно назвать.

— Да ты что?

Я чуть не подавилась. Больше ожидала какого-нибудь классового недопонимания, нелюбви бедной к богатым, может, из-за денег конфликт был, а тут, оказывается, такие дела!

— А ты?

— Что я? Отказала, конечно!

— Но почему? Он тебе разве не нравится? Он же прикольный!

— Не в этом дело.

— А в чем тогда?

— Ты не понимаешь? — она вдруг сглотнула. — А, ну ты же иномирянка. Понятно почему. Он — Первый сын, я — шестая дочь.

Вот об этом и речь! О простых, по ее мнению, вещах я и понятия не имею! Нужно рассказать обеим подругам про суженого, чтоб помогли.

— Ну и что? — осторожно поинтересовалась я.

— Ну и что?! — она гневно нахмурилась. — В вашем мире, может, и ничего, а тут очень даже что. Никогда на мне не женится Первый сын! Он может заливать, как тебя любит и на все ради тебя пойдет, но это только слова! Женятся они по расчету, по указке родителей. А временным развлечением я быть не хочу.

— Ну зачем так далеко заглядывать? Можно просто пока пообщаться с приятным тебе человеком. Зачем сразу строить планы аж до замужества? Почему бы пока не провести весело время? Учебные годы самые веселые, должны быть и интересные!

Она с прищуром усмехнулась.

— Сразу видно, не уважаешь ты себя, Катя. У вас весь мир такой?

— Почему не уважаю? — опешила я.

— Весело провести время? Искать надо одного-единственного, такого, чтобы прикипеть навеки, и душой, и сердцем. Растратишься на временные удовольствия — упустишь главное, — уверенно сообщила Белка. — Будешь весело время проводить год, два, потом хвать — а уже жизнь прошла, а ты так и не нашел ничего, кроме пустого веселья. Ничего у тебя нет, никому ты не нужен, и впереди только пустая, одинокая старость. Я видела таких людей — всю жизнь жили одним днем, веселились, а умирали в тоске и одиночестве. Нет, мне нужна семья, дети, внуки.

— Ты рассуждаешь как старушка!

— Нет! Бывают девки, которые хотят только гулять, их даже судить глупо. Природа зовет, а они сопротивляться не могут. Мне их всегда жаль было, потому что они быстро обтреплются, как те тряпки, и уже никому не нужны. А я просто другая и точно знаю, чего хочу.

— Ну хорошо, хорошо! Предположим, ты права, не хочу спорить о морали, она разная. Но с чего ты решила, что будущего у вас не может быть?

Белка улыбнулась, как несмышленышу:

— Ну ты скажешь тоже!

— Неужели у вас не было случаев в истории, где Первые сыновья женились бы на… шестой дочери? Или вообще на пятнадцатой!

Она нахмурилась.

— Ну были, конечно.

— Тогда почему?

— Это не тот случай, — Белка пренебрежительно махнула рукой. — Там обстоятельства были другие и люди серьезные. Это не про Лада. Когда я только появилась в АТМа, он и со мной познакомился. Легко так, сам подошел, вот как с тобой сегодня — все шутки да прибаутки. Девушка у него была тогда, тоже из Первых дочерей. Он тоже вот так на седмице все глазки мне строил, так и увивался, прямо при ней. Я еще глупая была, не понимала, что к чему, а через несколько дней он заваливается ко мне в комнату — взлохмаченный, рубаха расхлестана, глаза горят — и заявляет, что он бросил свою прежнюю девушку, потому что решил, что теперь его девушкой буду я. Представляешь?

Белка фыркнула с таким презрением, будто рассказала историю, которая должна ужасать и возмущать. Жалко, мне, иномирянке, ничего не понятно.

Так, постараемся рассуждать логически.

— На мой взгляд, он поступил правильно — расстался с прошлой девушкой перед тем, как предложил встречаться тебе. Или лучше было бы, если бы он встречался и с тобой, и с прежней? Я не понимаю, почему ты оскорбилась.

— Ха! Предложил? Ты еще скажи — попросил. Да потому что он пришел с таким видом, будто я должна на колени пасть и рыдать от радости, что он изволил обратить на меня внимание! Сделал мне одолжение и предложил встречаться. Конечно, ему-то что — в следующем году придут новые девушки, он меня в отставку за ненадобностью и новую будет очаровывать. Вон как тебя. Его на многих хватит! — она нервно засмеялась.

— Белка! Но если для тебя так важно по-серьезному, могла бы спросить. Рассказать ему, что тебя волнует, возможно, все бы и наладилось.

— Я сказала, — тихо ответила она.

— А он что?

— Ответил, что не стоит пока голову ломать о надуманных проблемах. Жениться в ближайшее время он не собирается, мне замуж тоже рано, так что нужно выбросить все из головы и просто наслаждаться жизнью, пока мы молоды и свободны от долгов перед родом. Ну, примерно как ты говорила. Только ему можно так думать! Он же мужчина, его дело как раз просто веселиться. Надо будет, прикажет отец — женится на ком-нибудь и дальше продолжит веселиться как ни в чем не бывало. В общем, меня это не устроило. Он, кстати, так и не понял, почему я сказала «нет». Переспрашивал несколько раз, и вид такой ошеломленный был… До сих пор помню. Еле вытолкала.

— Может, он…

— Да не может! — прервала Белка. — Я когда ему все высказала и за дверь выставила, так он уже на следующий день с новой девицей ходил за ручку. Вот тебе и влюбленный по уши.

— Какой глупец! Да он по глупости наверняка! Тебя ревновать хотел заставить!

— Хватит, Катя. И вообще, тебе не все ли равно? — напряглась она. — Хочешь с ним встречаться — пожалуйста, я на пути стоять не буду. Твоя жизнь.

— Да я…

А что я, кстати? Пока мы разговаривали, из головы напрочь вылетело, что Лад может оказаться моим суженым. Их история выглядела размолвкой двух людей, которые выдумали несуществующие препятствия, и мне изо всех сил хотелось эти препятствия разрушить, чтобы свести влюбленных вместе. Но если он действительно мой суженый, а не ее, значит, Белка была права, когда думала, что ей предложили временные отношения. На период перебеситься, как говорят про парней. С ней перебесился, на другой женился.

Не хотелось бы, чтобы со мной так кто-нибудь поступил.

— Так что, — спросила Белка, сжав пальцы, — он предложил тебе встречаться? Да?

Да уж, как все запутано.

— Нет. Дело в другом, вечером расскажу.

Нужно бежать, потому что проблему мою в двух словах не изложишь.

— Белка, я хотела Лельку вечером тоже позвать, только… она знает про тебя и Лада?

— Немножко. — Белка тут же отвернулась к окну. — Я не рассказывала, она сама догадалась, что между нами нет мира. А что?

— Хочу вечером разговаривать без утайки, ничего ни от кого не скрывать.

— Ладно, хватит краски сгущать, — Белка глянула на кухонные круглые часы. — Говори свободно, мне от нее прятать нечего. А теперь пошли на занятия, а то опоздаем.

Мы уже выходили из общаги, когда остальные девчонки с этажа только выползали умываться. Кому-то сегодня здорово влетит!

И правда, на занятиях присутствовало только пять человек. Преподаватель правописания аж весь покраснел от злости и постоянно бурчал под нос, что эти пьянки, которые в обычае АТМа, до добра не доведут.

День тянулся отвратительно медленно, особенно теперь, когда я собралась посвятить в свои проблемы подруг. Что они скажут? Что посоветуют? Прямо язык чешется немедленно все рассказать!

— Посмотрите на нашу Катерину! — выйдя из терпения, под конец занятия кричал преподаватель. — Только она способна научить детей уму-разуму, потому что приходит на занятия бодрой, собранной и подготовленной к учебе! На месте не может усидеть от переизбытка энтузиазма! А вы? Да вы всего и сможете, что лошадь научить жевать! Стыдно!

Все вздыхали, но украдкой продолжали зевать и укладывать голову так, чтобы можно было подремать.

Когда я пришла в общежитие на обед, Белка уже заканчивала есть, а Лелька, мужественно схватив чищеную морковку, заявила, что сегодня обойдется без обеда.

В любом случае на кухне, где жительницы этажа не только готовили, а и ели, и просто заседали, когда хотелось компании, потому что там просторно и стояло несколько столов, сейчас было слишком людно, чтобы серьезно разговаривать. Придется вечером в комнате: там тесно, зато никто не подслушает. Конечно, можно попросить Белку поставить на кухне тихушный колпак, но это все равно что встать посередине и проорать: «Внимание! Все обратите внимание! Сейчас мы будем секретничать, все слышали?!»

— Убегаю. Сегодня сложные упражнения на медитацию, у меня с этим делом проблемы. — Белка быстро сполоснула свою тарелку, поставила в буфет с общей посудой и схватила сумку. — Вечером мне бы в библиотеку, найти методики отрешения от текущего. Как раз группой собрались идти, но я откажусь, если разговор в силе.

— Конечно! Пожалуйста, откажись!

Я готова ее умолять, потому что знаю, как сильно Белка ценит учебу. Она как голодающий, которого впустили на рынок и разрешили есть все. Отрывать такого человека от знаний — кощунство, придется идти на обмен.

— Я не обойдусь без твоей помощи. А взамен, если хочешь, завтра пойду с тобой в библиотеку, и до темноты будем искать книги, которые тебе нужны. Хочешь?

— Хочу, — быстро ответила она.

Вот хитрюга! Кажется, таков и был ее план — заманить меня и заставить корпеть в библиотеке над пыльными талмудами величиной с теленка. Однако Белка слишком быстро ходит, уже унеслась, и только Лелька со своей морковкой в обнимку смеется, глядя на меня.

— А что вечером в силе?

— Точно, я же забыла сказать! Лель, приходи вечером, а? Ко мне в комнату, как стемнеет. Поговорим. Мне нужна ваша помощь.

— Хорошо.

Послеобеденные занятия по географии даже отвлекли меня от нетерпеливого ожидания, когда готов на месте подпрыгивать, отсчитывая секунды. Других стран тут было множество, и мир огромный, как Земля, с океанами и пустынями. А вот других разумных рас не было, хотя вначале я надеялась на оборотней или вампиров. Нет, никого. Оборотни как бы были, но это последствия отклонений колдовской силы, как и вампиризм. В общем, такие себе колдовские болезни.

Хотя о чем я жалею? Здесь, в этом мире, было колдовство!

Знаете ли вы, что такое колдовство? Это когда ты упала в темную пещеру, откуда нет выхода, а значит, ждет тебя долгая мучительная смерть. Но стоит призвать на помощь колдовскую силу, как вокруг вспыхивает свет, твердь земная расходится, и ты в окружении мерцающих ангелов и трепещущей духовной музыки выплываешь на поверхность, к сияющему небу и к безопасности.

Вот что это такое.

Только у меня, увы, колдовских способностей нет.

Зато у меня уже есть суженый, верно? Правда, при этой мысли почему-то Лад перед глазами не появляется. Гурьян, и то скорее бы мне подошел.

Смешно, если честно. Перебираю Первых сыновей, как будто мне кто их предлагает.

На месте мне определенно не сиделось. На ужин я от нервов пожарила огромную сковороду картошки с луком, Лелька привела Коловрата, и мы плотно поели. Всем понравилось. Готовить я умею всего несколько блюд, зато готовлю их идеально. Картошку жарю волшебную. Еще капусту хорошо шинкую, яичницу делаю такую, чтобы прижаренная, а желток целый, и кашу варю рассыпчатую. Вот и все мои поварские умения.

В общем, удалось день забить делами, хотя нервных сил ожидание вымотало немерено. Когда мы наконец собрались в моей комнате, уже хотелось просто лечь и лежать с закрытыми глазами. Желательно до утра.

— Ну давай, рассказывай.

Белка устроилась на кровати, рядом с ней села Лелька, так что пришлось моститься на стуле. Все равно больше сидеть негде. Не на полу же.

Надо вздохнуть поглубже, потому что не так-то просто признаваться, да еще и когда на тебя пристально таращатся две пары любопытных глаз.

— Вы знаете, что я иномирянка?

— Ну да.

— Но не знаете, почему я сюда попала.

Девчонки промолчали, ожидая продолжения.

— Никто не знает подробностей, поэтому пообещайте мне молчать. Лелька, чтобы даже Коловрату ни слова! Иначе не расскажу ничего.

— Ну ладно, — нехотя выдавила она.

— Обещаю, — кивнула Белка. — Давай, не тяни!

— Меня призвал суженый.

— ЧТО?!

Они завопили одновременно. Лелька подскочила с кровати, а Белка сдержалась, только переспросила:

— Тебя вызвал суженый? Он провел обряд поиска и боги вытащили тебя из своего мира и ему перенесли? Но где тогда он?

— Хороший вопрос… Да, так и было. Но это не все. Дальше… все не так радужно. Вот, я лучше буду по памяти говорить, как в отчете княжеского сыскаря было.

— Начинай!

Да, таких восторженных лиц я у них еще не видала. Приятно, конечно. Жаль, история моя не так радостна, как кажется на первый взгляд.

— В общем, по его версии, несколько студентов АТМа в последнюю ночь Гадальной недели пришли в лес под Гораславлем и провели обряд поиска суженой. Они просто баловались, но у одного из них поиск сработал. Однако он испугался и никому об этом не сказал, не признался друзьям. К тому времени, когда я появилась, компания разошлась. Мой… не знаю как его называть, вернулся в лес один, нашел меня, прикрыл плащиком, поставил колпак и свалил. То есть сбежал, предварительно подчистив следы. Сыскарь не знает, кто он.

Молчание затягивалось. Улыбка спала с лица Лельки, а Белка просто отвела глаза и вздохнула.

— Мой радетель пристроил меня сюда, в АТМа, потому что этот мой… черт, для начала мне бы хотелось придумать, как его называть. Суженым не могу, язык не поворачивается, все же он меня в снегу бросил, а вот как?

— Собакой? — спросила ледяным голосом Белка.

— ОНО? — предложила Лелька.

— Нет…

— Знаю! Чпо!

Лелька согласно хмыкнула.

— А кто это?

— Это такое глупое существо с короткой памятью, которое никто не уважает и все недолюбливают. Для колдуна — страшное оскорбление!

— Ну, это как-то жестко, — засомневалась я.

— Жестко? — Белка воинственно ощерилась. — Он тебя бросил в лютый мороз в снегу, прячется теперь как последний трус, а ты что, жалеешь?

— Да наверняка что-то случилось! Может… Короче, всегда есть объяснение. Я собираюсь найти его и спросить, что произошло. Почему ему пришлось так со мной поступить!

— Ты же говоришь, сыскарь прямо указал, что вызвавший просто испугался. Знаешь… они ведь никогда не ошибаются. Это их колдовство такое — чутье.

— Я не верю! Все ошибаются!

Ну вот, настроение испортили! Вроде и не ждала, что они встанут на мою сторону, а все равно неожиданно.

— Ладно, — Белка примиряюще подняла руку. — Не будем спорить, верь, если хочешь. Теперь дальше. Если я правильно поняла, ты тут не просто образование получаешь, ты ищешь своего суженого среди студентов АТМа?

— Да.

— Ну и как ты собираешься его найти?

— О! — Я вскочила, доставая плащ из сундука в ногах кровати, который здесь использовали вместо комода. — Смотрите, это он оставил, когда… ну, там в лесу.

Белка пощупала плащ.

— Никаких следов.

— Ну конечно! — Я вырвала плащ из ее рук и накинула на плечи. — Смотрите длину. Значит, он выше меня почти на голову, верно?

— Да.

— Потом я спрашивала на складе. Так вот, в тот день, когда я пришла, двое брали новые плащи. Милад Крапка и Лад Острованский!

О, мое признание произвело фурор. Лелька открыла рот, а Белка застыла, и только глаза суматошно бегали из угла в угол, как те тараканы.

— Милад не подходит по росту, — но тут мое воодушевление поостыло, и я призналась: — А Лад… что-то не лежит у меня к нему сердце. Но как искать дальше, я не знаю, так что надеюсь, вы мне поможете.

— Так, ладно. — Белка схватилась за волосы, как будто собиралась оторвать себе голову, но вовремя остановилась. — Получается, это произошло в последнюю ночь Гадальной недели?

— Да! Можно проверить, кто был в отъезде! Кого в АТМа не было!

Как я раньше не подумала?

— Да все были в отъезде. АТМа пустая стояла, это же выходные были, вся неделя! — ответила Лелька.

— Что еще тебе известно? — деловито продолжала Белка.

— Он поставил надо мной колпак для защиты жизни. Кто такое колдовство мог сделать?

— Не поможет, такие колпаки могут все колдуны, это простейший уровень, — вздохнула Леля.

А Белку уже несло, она бормотала без остановки:

— Так, давайте подумаем. Тебя вызвал… чпо. Потом он тебя бросил. Почему? Потому что испугался. Чего мог испугаться человек, пардон, колдун, которому выпало счастье обрести суженую? Только потери высокого положения. Вы, иномирянки — прости, Катя, — ничуть не лучше таких, как я, бесприданниц.

Вот так поворот.

— Как?! Мне говорили, иномирян тут, наоборот, уважают!

— Кать, только не расстраивайся, — вздохнула Лелька. — Иномирян уважают, потому что княжеский приказ таков. Попробуй что против скажи, если велено уважать. А по сути… чужие вы, со своими странностями. Многие думают, воспитаны вы дурно и болезни вы приносите заразные.

— Что? — пискнула я. — Заразные болезни?!

Белка слегка отвлеклась, покосившись на нас, и продолжила:

— И по всему, да еще учитывая результаты расследования княжеского сыскаря, лично я вижу единственный вариант: тебя вызвал кто-то из Первых сыновей. А потом решил, что ему это не нужно, и бросил. Правда, инстинкт пересилил, и он тебя обезопасил. Слегка… Но хорошего мало.

— Лелька? — я встревоженно повернулась к подруге.

Хотелось совсем другого, более лестного для себя вывода. Но карие глаза в ответ только опустились.

— Прости, Катя. Белка предвзято относится ко всем Первым сыновьям, при малейшей возможности костерит их почем зря, это все знают. Но сейчас я с ней согласна. Это кто-то из них.

— Почему тогда этот ваш шибко умный сыскарь ничего о Первых сыновьях в отчете не написал? — возмутилась я.

— Да ты что! Это же прямой наговор, когда без доказательств! За такое его давно бы со службы выперли.

Так, сядем обратно, голова кружится.

— И все равно я думаю, что-то случилось в ту ночь. Он не мог меня бросить!

— Потом, — отмахнулась Белка. — Сейчас нам нужно узнать, кто это, верно? — медленно спросила она и подняла голову. — Думаешь, Лад?

Ее взгляд переместился мимо и уплыл куда-то вдаль.

— Я не знаю.

— Но ты… чувствуешь к нему что-нибудь?

— Они все на вид приятные. Ну, которые за столом на седмице сидели. Мы мало знакомы, так что пока толком ничего не могу сказать, но… извини. Может, и он. А может, нет. Помогите мне найти! Когда мы сидели в компании, меня к ним тянуло, туда, к столам. И я не говорила, но видела их раньше. Мы однажды пересеклись на улице — и меня тоже к ним тянуло.

— Не бери в голову, — быстро отмахнулась Белка, но взгляд остался отстраненным. — Значит, он среди Сыновей. — Она уже нашла на моем столе бумагу и карандаш и стала записывать. — Кто у них там трется в компании?

Лелька стала перечислять имена, а Белка — записывать их в столбик. Оказалось, кроме Первых сыновей в нашем распоряжении имеется еще семь человек, приближенных к сыновьям по рангу, но по росту подходили только двое.

— Значит, всего семь вариантов, — задумалась Белка. — Лелька, кто, по-твоему, не оставил бы суженую умирать?

— Он не оставлял меня умир…

— Молчи, Катя. Лель?

— Гурьян бы не оставил.

Меня словно не замечали!

— Подождите! — я вскинула руки. — Мы все на глазок примеряем! Что это Первые сыновья и что не оставил бы! А если мы ошибаемся?

— Тогда придется туго, — коротко ответила Белка. — Но вряд ли мы ошибаемся, так что продолжим. Что, Лелька, думаешь, только Гурьян?

— Да, остальные вполне могли, — задумчиво ответила та, закутываясь в теплый платок, накинутый на плечи. — Остальные все могли, даже Лад. Извини, Белка. И ты, Катя.

Белка вычеркнула Гурьяна жирной линией, потом подумала и вычеркнула еще два имени линией потоньше.

— Почему этих исключила?

Прямо интересно.

— Сократим круг, иначе слишком большой разброс. Эти двое не первые, а вторые, попроще. Гонору поменьше, так что не смогли бы так сразу бросить. Тянули бы, ошивались поблизости, пока бы вас не нашли. А он, твой чпо…

— Он не чпо!

— Эта собака, — повысила голос Белка, и пришлось замолчать, — действовал быстро и хладнокровно, такому только Первые сыновья обучаются. Не запаниковал, вспомнил, что следы нужно стереть и сбежать вовремя. И наверняка алиби себе успел состряпать, раз ходит по АТМа как ни в чем не бывало. Ты не замечала странного за кем-нибудь из них? Никто не косится? Не сглатывает испуганно, когда ты рядом? Не нервничает?

— Да я только в таверне рядом с ними и была. И нет, ничего подозрительного не заметила.

— Значит, остаются четверо. Лад, Волин, Бакуня и Жегло. Лелька, идеи есть?

Та думала, кусая губы.

— Не-а. Вообще в голову ничего не лезет.

— И у меня пусто. Все, конечно, уже все в курсе, что иномирянка в АТМа. Наверняка этот твой… чпо уже подготовился. Теперь так просто себя не выдаст.

— А как насчет плаща? Его же Лад брал? — спросила Белку Лелька.

— Я думаю, — с трудом выдавила та, — что он бы не стал так глупо себя выдавать. Пошел бы и спер плащ у кого-нибудь подходящего по росту, он же не дурак. Он же знает, где плащ оставил, значит, по плащу будут искать, если вообще будут. И еще думаю… если бы сыскарю дали команду, он бы след рано или поздно взял. А судя по результату… ему запретили глубоко копать. Может, именно потому, что замешан Первый сын.

— Белка, ну опять ты! — воскликнула Леля. — Опять раскрыла ужасный тайный заговор с участием Первых сыновей! Не зря над тобой уже все в АТМа смеются.

— Пусть дураки смеются, — спокойно бросила Белка, уставившись в лист. — Собака лает, ветер носит.

— Ладно, ладно, — лекарка смиренно вздохнула. — Пока давай забудем про заговоры и просто подумаем. Может ли быть… — понизив голос, продолжила она, — что он оставил плащ специально, как след? Чтобы его нашли? Потому что не смог сопротивляться инстинкту?

В комнате стало так тихо, что сразу вспомнилось — уже ночь, пора спать ложиться, а то еще и не такая галиматья в голову полезет.

— Может, — наконец ответила Белка и сглотнула.

— Так что вы мне посоветуете?

Запутали совсем.

— Завтра пойдем в библиотеку, — вздохнув, решила Белка. — Я по своим темам буду книги искать, а ты станешь искать про иномирян и обряд призыва суженой. Подробности всякие. Вроде там существует какое-то влечение, притяжение… Вот узнаем точно, тогда решим, что делать. Пока что гадать? Без толку!

— Да, я тоже поспрашиваю учителей, может, кто что знает, — согласилась Леля. — Только не обещаю. У нас начинается практика с настоящими тяжелыми больными, времени на праздные разговоры может не остаться. Я об этом вам еще не говорила… но у меня теперь будут дежурства, в том числе ночные, так что от меня мало толку. Но я спрошу!

— Только так спрашивай, чтобы никто не догадался! — испугалась я. Не хватало еще, чтобы наши планы случайно вычислили и растрезвонили по АТМа!

— Конечно. Не бойся, Катя, найдем мы твоего чпо.

Поднявшись, Леля направилась к двери.

— Не называй его так! Он не ч… не такой!

— Не буду, — донеслось из-за двери.

Лелька ушла, пока я рассматривала лист с именами. Четверо. Наверное, я очень близко к разгадке, а счастья вот не привалило.

— Ладно, спи спокойно, мы обязательно все узнаем, — Белка тоже направилась к двери.

— Спасибо тебе! И… за то, что не разозлилась. Вдруг окажется, что это Лад?

— Не за что, — она, не оборачиваясь, пожала плечами. — И насчет Лада… Все равно это рано или поздно случится. В смысле он не просто будет с кем-то встречаться, а на ком-то женится. Мне все равно.

Белка ушла. Ага, все равно ей, кому другому пусть врет!

Следующий день начался как обычно, в обед я спешила домой и краем глаза видела Первых сыновей. Жегло с его брюнеткой, шуба которой волочилась по снегу. Сразу видно — жутко дорогая. И с ними нескладный Бакуня, тот, у которого дядька в сыскном отделе начальник. Меня они, к счастью, не заметили. Говорят, в отличие от Первых сыновей, Первые дочери в нынешнем сезоне неудачные получились — все бытовички, кроме Аташи, которая по защитной магии. Просто позор, говорят, а я этого пренебрежения не понимаю. Да я бы от счастья задохнулась, если бы была бытовичкой. Это же чистая одежда без стирки, готовка без огня и уборка без веника и тряпки. Кто о таком не мечтает? У нас бытовички дежурят по этажу, и смотреть, как чисто становится после их колдовства, — одно удовольствие. Хотя Первым дочерям, конечно, к чему уборкой утруждаться? Для этого слуги есть.

Уже уходя, я снова ощутила эту тягучую силу… Будто за спиной магнит, а я — металлическая скрепка. Обернулась, конечно. Они так и стояли на месте, только Жегло теперь смотрел на меня. Смуглый и широкоскулый, с прихотливо изогнутыми губами и взглядом модели с парижской Недели моды. Молодой человек, который отлично знает, насколько хорошо выглядит. Захочешь забыть — не даст. Так оценивающе скользил взглядом по груди и ногам, что я невольно покраснела, а он только усмехнулся.

Может, и зря я Белку не слушала. Что-то и правда в них есть такое… как у менеджеров по подбору персонала в крупных компаниях. Оценка в глазах, которую они тебе ставят. И судя по всему, я в их среде не очень-то котируюсь.

Вечером мы с Белкой поужинали пораньше и отправились в библиотеку. Это было отдельно стоящее каменное здание со стрельчатыми окнами, высоченными потолками и рядами книг, в которых можно, вероятно, копаться вечно. На самом деле большая разница: когда ты сидишь в сети, информация словно ниоткуда берется и ценности для тебя не представляет. А когда ты видишь ее в теле, так сказать, вот она, перед тобой — совсем другое дело. Благоговение так и накатывает.

Главный библиотекарь и трое помощников располагались в служебной комнате и указывали примерный сектор поисков.

Мы отстояли небольшую очередь студентов, потом Белку отправили в раздел АЗ-5, где находились книги о медитации, а меня, по запросу про иномирян, в раздел ЗО-7.

Раздел ЗО-7 явно спросом не пользовался, это становилось понятно сразу. Высоченные стеллажи стояли тесно, пахло пылью, и ни души вокруг. Света пожалели, с трудом можно было разглядеть нижние полки примерно до пояса. Выше все скрывали потемки. Лестницу, которую подставляют, чтобы посмотреть содержимое верхних полок, пришлось таскать с места на место самой.

Книг было очень МНОГО: и толстых, и тонких, больше старых, которые практически разваливались, но почти все — с одинаковым содержанием. Жизнеописания каких-то иномирцев, рассказы об их родных мирах, то да се, ничего полезного.

Кажется, кочевать мне по этой библиотеке до конца года, прежде чем я найду что-нибудь дельное. Выберусь потом, пылью покрытая, истощенная, как скелет, и буду пугать всех вокруг своим видом.

Хм.

Постепенно я вошла в раж: выдергивала тома наугад, рассматривала содержимое, пролистывала, выхватывая глазами отрывки текста, из которых становилось понятно, о чем речь. Про обряд поиска нашла только общие сведения. В обязательных требованиях числились: темный лес, луна на Гадальной неделе, горячая просьба, то есть искренние слова, идущие из глубины сердца.

И после исполнения горячей просьбы этот… чпо действительно смог меня бросить? Так, ну их, сомнения! Он не такой! Я узнаю правду, и всем, кто думал иначе, будет стыдно!

Нужно как-то разнообразить скукотищу. Например, когда я дома занималась уборкой, всегда напевала. А тут, в новом мире, почему-то ни разу. Почему? Нужно исправиться, а то чего-то не хватает. О-о-о! Вот какая книга толстенная, может, в ней есть что-нибудь полезное?

Стоило вспомнить про песни, как они тут же полезли на язык. Обожаю старые народные, но с моим голосом такие не споешь, мне что попроще нужно. А вот, к примеру: «Люди вечно что-то говорят, но ты не такой, ты не такой». Ответ всем тем, кто пытается очернить моего суженого в моих глазах.

К счастью, вокруг никого, так что можно себя не ограничивать. Я повторяла строчку раз за разом, будто собиралась убедить в этом весь мир. А потом вовсе разошлась и перешла на народные, ну и пусть голоса нет, зато душа отдохнет!

Однако когда за спиной раздается… кашель, приходится вспомнить, что вообще-то это библиотека, общественное место, и так далее, и тому подобное.

Кто это?

Из дальнего угла неторопливо вышел… Волин, вспомнила. В застегнутом плаще, с непокрытой головой, он остановился напротив и начал меня разглядывать. В моем мире только самые невоспитанные люди так делают, а для него это, похоже, норма. Но не могу не признать, его взгляд не такой навязчивый, как у Жегло, потому что на грудь он не пялится.

— Ты поешь?

Ни «здрасьте» тебе, ни «как дела». Очевидно же!

— Да.

— Ну, значит, петь ты не умеешь.

Крайне деловой тон обижал. Первый сын, значит? И причесочка у него прилизанная, и плащик тщательно вычищен, ни единой пылинки, хотя лазает он в нем по отделу ЗО-7, где пыли больше, чем книг.

— Чего ж тогда слушаешь, раз не умею?

— Песни поешь незнакомые, но красивые. Можешь попробовать их нашим музыкантам продать. Если понравятся — неплохо заработаешь.

— Да? — а я и не думала об этом. Кстати… — А с чего бы такая забота?

Он высокий, красивый, смазливый даже. Лицо такое… аккуратно вылепленное, я бы сказала. Линии четкие, рельефные, даже тонкие, но общий результат довольно мужественный. Я не очень склонна к таким парням, всегда кажется, что они на себя больше времени и сил тратят, чем я, и куда более аккуратно выглядят. Мог мне в пару достаться лощеный тип, помешанный на собственной внешности? Надеюсь, нет.

Один из четырех в списке. Глаза такие серые и снова зеркалят, как будто видишь в них не его, а свои собственные эмоции. Ресницы пушистые, губы твердые. Кожа такая, будто он ее лосьоном увлажняет два раза в день. Даже сразу и не решишь, кто красивее — он или Жегло.

Эх, а чего терять?

— Где ты был в ночь последнего дня Гадальной недели?

Оба-на! Что? Удалось тебя удивить?

Он наклонил голову, под глаза легли тени.

— А ты наглая.

— Я?

— Ну да. Я же не спрашиваю тебя, где ты по ночам шатаешься.

— Ага. Так где ты был?

Он отвернулся к книгам.

— Дома, родителей навещал.

— И где твои родители живут?

Зеркальный взгляд снова вернулся ко мне. А под ним неуютно, между прочим. Но вдруг ответит?

— Я понимаю, конечно, — поморщился Волин. — Иномирянка, чужие правила, другое поведение, все такое. Но тут… кто ты такая, чтобы задавать мне вопросы? Я тебе не твой сумасшедший радетель. Я — Первый сын!

Ага, вот так, значит, он смотрит, когда недоволен. Сразу чувствуешь себя насекомым, которое хотят раздавить. А про Первого сына-то как крикнул! Прямо ощущаешь всю величину самомнения.

Ладно, не вышло разговора так не вышло. Я знаю, когда не нужно настаивать. Книг еще много, буду искать дальше. Выяснить, он это или нет, не удалось. Еще бы, кто думал, что все будет просто? Но все равно обидно — ни за что ни про что наорали.

— Какой он, твой мир?

Я уже думала, он ушел, а он все еще стоял и смотрел.

— Не хочу тебе рассказывать. Кто я такая, чтобы Первому сыну сметь языком трепать?

Я тоже, между прочим, могу нос задирать! Съел?

Волин равнодушно пожал плечами и ушел.

Кстати, а что он делал тут?! В отделе с книгами про иномирян? Вот оно, вот! Сердце заколотилось. И может, если закрыть глаза, отвлечься от всего и сделать глубокий вдох… А-ап-чхи!

Да, пыли тут многовато.

Встретившись с Белкой, я сразу рассказала про встречу.

— Понимаешь? Что он делал там? — почти кричала я в конце, хотя дело было на улице, где мы через парк шли к общаге. — Может, хотел найти как раз что-то про меня?!

— Тихо ты, не вопи. У них же индивидуальное обучение, могли задать что-нибудь про иномирян. Некоторые истории других миров у нас изучают как образец политически или экономически верных решений, и довольно часто. И про твой мир он мог спросить просто так. Вдруг бы ты рассказала информацию, которая ему нужна, и искать бы не пришлось.

— Да? Не подумала.

Не знаю даже, расстроилась я или не очень. Действительно, это ничего не доказывает. Наоборот, был бы виноват, спрятаться бы попытался, а не стал выходить из тени и разговоры разговаривать.

— Хорошо бы не он, — подумав, поморщилась Белка. — Если Гурьян из них самый вменяемый, то этот, наоборот, полный придурок. Говорят, когда он в АТМа поступил, собственный отец его свободно вздохнул на радостях, что отрока выпроводил куда подальше, потому что устал за его выкидоны расплачиваться. То он дочь чью-то соблазнил, то лошадь увел, то колдовство в драке применял, а это, между прочим, запрещено. Но не Первым сыновьям, разумеется!

— Не скажу, что удивлена.

— У Волина есть более-менее постоянная девушка, Наяда, — при звуках имени Белку перекосило. — Она не Первая дочь, но зато любимая дочка очень знатного и богатого рода, где нет сыновей. Там первая дочь больна и не может даже разговаривать. Так вот, поговаривают, их поженят после АТМа, это дело решенное, и к Волину два рода перейдут.

— А за что вы с Наядой друг друга недолюбливаете?

— А, это долгая история.

— Ну расскажи! Ну пожалуйста! Ну Белка-а!

Молчание.

— Между прочим, я тебе все рассказала!

— Ну ладно, ладно! Это она с Ладом встречалась. Ну, когда он ее бросил, чтобы меня своей девушкой сделать. С тех пор она меня ненавидит, проходу не дает. Чуть видит — сразу оскорбляет. Сама слышала.

— Ты ее тоже не очень-то любишь, как я поняла. И в ответ смиренно не молчишь.

— Еще чего! И за что мне ее любить? — с искренним недоумением вопросила Белка. — Она столько грязи на меня вылила, что в ней утонуть можно.

— Ладно, не о том сейчас. Хотя не понимаю, что вы делите, ведь теперь она не одна, значит, для нее все хорошо сложилось?

— Да. С Волиным у них хорошая пара вышла, Наяда теперь за него обеими руками держится. Просто у нее характер сволочной, и все.

— Кстати, а остальные Первые сыновья? С кем-нибудь встречаются?

— Дай подумать. Лад сейчас ни с кем не встречается, но это быстро меняется, — мстительно заявила Белка. — Так Гурьян встречается с Коркой, той, в неприлично красном. Но мы вроде решили, что его исключаем. Он, пожалуй, единственный из них, кто, прежде чем по головам пойти, подумает. Жегло встречается с Аташей, брюнетка, помнишь? Она одевается богаче всех в АТМа. Бакуня один.

— Я уже устала в них копаться, — вздохнула я.

— Ну, — невозмутимо пожала плечами подруга, — приятного, конечно, мало, но тут или так, или жди, пока все само собой решится.

— Все, хватит на сегодня. Завтра продолжим.

По приходе домой Леля тоже ничего важного не сказала, только устало пожала плечами, отчего стало понятно, что сложно приходится не мне одной.

В общем, на скорую руку ничего ни у кого не вышло узнать, слишком редкие мы, иномиряне, птицы.

— А, еще, Катя, к тебе приходил Лад в гости, — сказала Леля, когда мы уже собирались расходиться по комнатам.

— Да ну?!

Белка быстро ретировалась, чтобы мы не дай боже не подумали, что предмет беседы ее интересует, и закрыла за собой дверь.

— А тебя не было. Сказал, завтра зайдет.

— Спасибо. Ладно, спокойной ночи.

Не хватало еще от этого настырного Лада проблем нажить. Пока я не выяснила, что он мой суженый, времени на него тратить не желаю!

Раздевшись, я залезла под плащ и задумалась. Было темно и как-то одиноко, несмотря на спящую за стеной Белку. За окном шумел ветер, то и дело толкаясь в стекла. Какие можно выводы сделать после моих последних усилий?

Предположим, что рассуждения девчонок правильные, но слегка откорректируем. Почему мы исключаем Гурьяна? Девчонки считают, он не мог бросить суженую, но ведь имелись обстоятельства… Когда даже порядочный человек мог бросить. А еще должно же существовать какое-то притяжение к суженому? Меня должно к нему тянуть, сильно тянуть, иначе для чего все это затевалось?

Итак, Лад отпадает, к нему не тянет. Волин слишком лощеный для меня, да и притяжение под вопросом. При виде его чопорного высокомерия накатывало скорее раздражение. Остаются Гурьян и тощий Бакуня… Нет, его тоже исключаем, мне такие никогда не нравились. И смуглый Жегло.

Смуглые и темноволосые мне всегда были интересны: есть в них огонь, который тлеет глубоко под напускным спокойствием.

Значит, двое. Гурьян неплох, а о Жегло я пока ничего не знаю, кроме того, что он любит смотреть на девушек. Меня вот чуть не облизал. Ну, это все любят. Придется или действовать через Лада, подбираясь к остальным, или ждать седмицу и уже там что-нибудь на месте придумывать. Даже не знаю… Если первый вариант, то сводить Белку и Лада в одном помещении все равно что порох взрывать. А седмицы слишком редко бывают, раз-два в месяц.

Ладно, посмотрим.

На следующий день мне повезло. Сам день был ничем не примечательным, а вот вечером после ужина ко мне явился Лад, да не один, а в компании Гурьяна! Прямо как будто само провидение мои мысли читает и желаемое тут же выполняет.

Оба появились на пороге кухни, когда большинство девчонок разошлись по комнатам и кроме нас с Лелькой (Белка уже зубрила уроки) оставалось всего трое.

— Привет.

Вначале порог переступил Лад со своей неизменной улыбкой, а за ним вошел Гурьян в прежней овчинной жилетке, который нес в руках коробку с чем-то приятно пахнущим.

— Привет, — сказал он, протягивая мне коробку. — Мы к тебе… к вам в гости. Это свежие ватрушки к чаю. Мы хотели извиниться за грубый прием на седмице. Вообще-то мы не злые, даже наоборот, многие находят нас очень приятными.

Честно говоря, не знаю, что и делать. Дома я бы предложила пройти в гостиную и чай приготовила, а тут…

— Проходите, садитесь, — Лелька выхватила коробку и пригласила гостей к свободному столу. — Катя, садись с ними, я пока чай сделаю.

— Может, помочь?

— Нет, я сама. Может, вам Белку позвать?

— Да, хорошо бы, — отозвался Лад и добавил: — Только не говори, что я это сказал. Сегодня мне что-то неохота скандалить. Хочется мирно посидеть, чаю выпить в хорошей компании, а не дергаться в ожидании, когда тебе в шею вопьются чьи-то острые зубы.

За спиной захихикали. Ага, на кухне вдруг образовалась толпа тех, кто вроде как не успел вовремя поужинать или кому просто срочно понадобилось что-то сделать на кухне.

Девчонки прибывали, кружа по кухне и поглядывая на Первых сыновей. Похоже, раньше они тут не часто появлялись, раз уж вызвали такой ажиотаж.

Однако в общежитии, где вынужден многое делать на людях, быстро учишься не замечать других. Когда Леля отошла к печи, несмотря на окружающий гомон, мы как будто остались одни. Лад и Гурьян сели напротив, открытую коробку, в которой плотно лежали румяные кругляши с творожной начинкой, поставили посередине стола, и я вспомнила, как мама учила меня болтать ни о чем, только чтобы занять гостей.

Эх, мама… Так, начнем, а то расклеюсь.

— Говорят, вы вчера заходили…

— Я заходил, — поправил Лад, пока Гурьян косился на него и давил непрошеную улыбку.

— Извини, ты. А меня не было. Когда ты говорил, что придешь в гости, я, честно говоря, и подумать не могла, что ты придешь так быстро. И без приглашения.

Гурьян хмыкнул и уставился на меня очень внимательно.

Меня к нему тянет?

Я и сама не заметила, как подалась вперед, тщательно вглядываясь в его лицо. Тонкий нос, глаза необычного цвета, словно в желтый добавили коричневого, но плохо перемешали.

— Что-то в тебе… Я чувствую какую-то загадку. Какой-то подвох, — Гурьян вдруг резко дернул головой. — Не могу понять, но Лад прав, ты здесь не просто так. Твое появление повлечет трагедию, это понятно. Осталось понять какую.

Голос звучал зловеще, честно говоря, даже до костей пробрало, как будто провидец вещает.

— Откуда ты это все взял?! — возмутилась я.

Зачем было такие вещи вслух говорить?

— Потому что у них, у Первых сыновей, конечно, интуиция развита куда лучше, чем у всех остальных! При желании они угадывают будущее лучше обученных гадалок! Причем бесплатно!

Сварливый голос Белки над головой прозвучал очень кстати, потому что не знаю даже, как реагировать на такое заявление. Одновременно с ним хлопнул легкий тихушный колпак. Такой ставят, когда хотят скрыть всего пару фраз.

— Спасибо, — поблагодарила я подругу. За вовремя поставленный колпак, который не дал услышать слова Гурьяна всей кухне.

— О, привет! — Лад поднял голову и расплылся в улыбке. — Садись с нами чай пить.

— Спасибо.

Белка села рядом со мной, и почему-то после этого за столом воцарилось молчание, что выглядело еще хуже из-за окружающего шумного смеха и болтовни. Гурьян уже перестал вещать замогильным голосом и чему-то улыбался, Лад вдруг стал таким скромным, что еще немного — и покраснеет, как подросток.

Надо как-то исправлять ситуацию. Вот… уже нервничаю.

— Спасибо, что зашли. А разве твоя девушка не будет против, что ты пришел к нам в гости? — протараторила я Гурьяну.

Белка вдруг тихо засмеялась.

— Нет, она сегодня занята, — пожал плечами Гурьян и положил руки перед собой на стол. Большие ладони, пальцы крепкие. Может, потрогать? И тогда станет понятно, тянет меня к нему или нет. А если не станет понятно? Спать с ним, что ли, чтобы выяснить?

— Вот и чай! — Леля вовремя поставила перед нами кружки и села на свободное место.

Под горячий напиток и вкусные плюшки разговор наладился. Мы обсудили погоду, наставников и удачно пропущенные мною экзамены, потому что появилась я аккурат после них, и сдавать мне придется теперь только в конце года. Потом немного обсудили мой непонятный мир, особенно интернет, такую штуку, которая выдает всю, ну просто всю имеющуюся в мире информацию по любому вопросу, и не нужно ничего искать!

Они были в шоке.

— Даже не знаю, с чем сравнить, — заявил Гурьян.

— А я, кажется, знаю, — мягко сказала Лелька. — Это когда ведуны входят в духовный мир предков. У них же не только совета просят, иногда просят какую-то информацию, которая забылась.

— Да, знания у нас так просто не даются, как у вас.

Объяснять, что доступ к знаниям еще не означает, что мы все-все знаем, я не стала.

— А что вы делали вчера в библиотеке? — вдруг поинтересовался Лад.

— Я про иномирян искала что-нибудь интересное, а Белка — про медитацию.

— Про медитацию? — Лад пристально посмотрел на Белку.

— Угу.

— У тебя не получается медитация? — спросил он, впервые за вечер став серьезным.

Белка подозрительно покосилась на него, но подвоха не почувствовала.

— Да, — наконец нехотя призналась она.

— У меня тоже в свое время не получалась медитация. Совсем. Было время, когда я даже думал, что ничего из меня не выйдет. Но в конце концов нашел решение. Хочешь расскажу? Может, тебе тоже пригодится?

Я видела, что Белке нелегко дается согласие, на лице было написано сомнение, не розыгрыш ли это, но вдруг правда? Она так долго и так тщательно искала и не находила решения, а тут живой свидетель под боком, переживший то же самое и отыскавший выход.

Наконец любопытство пересилило.

— Ладно, говори.

— Главная суть медитации — в расслаблении тела и ума, в успокоении, отрешении души. Это основа. Остальное так просто, что у любого получится.

Мне, честно, и самой полегчало после того, как он начал рассказывать, уверенно и спокойно. Не хотелось бы очередного скандала.

— Душе проще расслабиться, а телу — сложней. Физически твое тело должно быть как кисель. Никакой зажатости, никакого напряжения. Например, поза «розовый куст», когда ты сидишь на полу скрестив колени, сработает, только если руки действительно висят как плети, а голова опущена, как будто в шее нет костей.

— Я знаю, — ответила Белка. — Теория у меня от зубов отскакивает. А практика… У меня не получается так расслабиться. Чтобы мышцы совсем не напрягались. Что-нибудь да остается напряженным, — со вздохом призналась она. — Слежу, чтобы одна рука перестала сжиматься, другая тем временем начинает. С руками справилась — ноги опять напряглись.

— Да, я помню это, — кивнул Лад. — Нам советуют для контроля хороший отдых, сон, травяные чаи. Но я думаю, лучше всего помогает секс. После него тело совсем… полное расслабление. Никакой чай не заменит. Может, тебе стоит…

Ой, дурак!

Лад осекся, но было поздно, Белка снова вернулась к амплуа непробиваемой стены, медленно скрестила руки и презрительно скривила губы. Ее острым взглядом можно было пилить бревна.

— Я… — Лад поискал слова, не нашел, нахмурился и упрямо сказал: — Я правду говорю. Без всякого умысла.

— Ну да, конечно! — воскликнула Белка. — Я так и поняла. Конечно же, ты правду говоришь! Потому что секс — это единственное, в чем ты разбираешься! Спасибо за совет!

Она вскочила и выбежала из кухни.

— Ну ты ляпнул, — изумленно произнес Гурьян, покачивая головой.

— Да что я такого сказал? — закричал Лад. — Я же правду сказал. Катя, ты тоже девушка. Объясни, что я сделал не так?

— Нельзя недотрогам намекать на секс, — снисходительно объяснил Гурьян.

Еще один!

Лад смотрел глазами побитой собаки и, кажется, действительно не понимал. Эх, объясню, не жалко.

— Ладно. Ну ты примерно представляешь, как она относится к любви и к близким отношениям? Насколько серьезно?

— Конечно, я знаю!

— А ты ей только что предложил заняться сексом только для того, чтобы медитация удалась. То есть она сейчас должна выйти на улицу, туда, где много молодых людей, выбрать кого-нибудь и…

Его ноздри раздулись.

— Я ничего такого ей не предлагал, — твердым голосом ответил Лад. — Я просто рассказывал ей про свой опыт и как решил эту проблему сам.

— Тогда нужно думать, стоит ли предлагать подобный опыт другим!

— Тебе тоже предлагать не стоит? — исподтишка посмотрел Гурьян.

— Я… разве речь обо мне? И вообще, кто приходит в гости и начинает на такие вещи намекать?! Может, вам в бордель лучше отправиться?

— Да я ничего такого не сказал! — оскорбился Лад.

— Ой, давайте не будем дальше на эту тему! — попросил Гурьян морщась. — Хоть вы не начинайте, а? Одной ненормальной хватит.

— Она не ненормальная! — одновременно воскликнули я и Лад.

— Да хватит уже! — вдогонку крикнула Леля.

Все ошарашенно замолчали, вокруг воцарилась тишина. Оказывается, мы действительно слишком сильно кричали, а теперь остальные обитатели кухни вытаращились на нас, как в цирке. Купол поставить никто, понятное дело, не успел.

На следующий день про разговор в общаге, где Лад посоветовал Белке успокаивать нервы сексом, знали все студенты до одного. Подали историю, конечно, вовсе не так, как было на самом деле. В пересказываемом варианте Лад выглядел весельчаком и ловким шутником, а Белка — заносчивым синим чулком, которому указали его место.

А я решила, что Гурьян не может быть моим суженым. Мы провели вечер вместе, под конец я даже осмелилась мимоходом прикоснуться к его руке, но сердце мое продолжало биться ровно, и никакого жуткого желания перейти к более близкому знакомству я не испытала.

Значит, у меня остался всего один вариант.

* * *

— А эта новенькая ничего так, — Бакуня сидел за длинным столом на кухне мужского общежития и стучал ногой о деревянную перекладину. — Если бы не подруга ее безумная, я бы с ней поближе познакомился.

Гурьян, сидевший напротив, хмыкнул:

— У тебя не вышло бы.

— С чего нет?

— Она бы на тебя не клюнула.

— На меня нет? — изумился Бакуня.

Он проигрывал, конечно, остальным в силе и смазливости, но звание Первого сына всегда обеспечивало ему бесперебойное женское общество, так что в себе он не сомневался.

— Так она же иномирянка, — сказал Гурьян. — Кажется, мало еще понимает, кто есть кто. С нее станется сказать «нет».

— Хватит о бабах, может? — Лад раздраженно отодвинул миску с недоеденной кашей с мясом и скрестил руки.

— А о ком нам еще говорить? — Волин доедал свою порцию всегда и сейчас ел, хотя был уже сыт.

— Ну, есть еще тема. Что насчет того дела, с Костылем? — спросил у него Бакуня, воодушевляясь буквально на глазах.

— Зачем вы связываетесь с таким отребьем? — скривился Лад. — Вам мало того, что от рождения далось? Нервы пощекотать лишний раз охота?

— Так и есть, — ухмыльнулся Волин. — Тебе не понять, как это, когда всем этим добром рискуешь. Когда лишний шаг — и пропасть. Как сердце вскачь… и кровь кипит. А ты тихий слишком, тебе больше по земле ходить, чем в небо взлетать.

— Ага. За взлетом — падение, и расшибиться легче, чем кажется. Я не хочу рисковать свободой из-за сомнительных заработков Костыля. А из-за вас обо всех нас думают как о дебилах, особенно если попадетесь.

Гурьян расхохотался:

— Да ладно вам! Ничего не выйдет у них! Побалуются, да спасуют. Одно дело языком чесать, другое — поехать, к примеру, и вживую кого-то ограбить. Струсят они, ясное дело.

— Посмотрим! — вскричал Бакуня, покраснев от злости. — Меня еще ни разу никто трусом не обзывал! Никогда я еще от своего слова не отказывался. На попятную не шел. И сейчас! Сказал пойду с ним на дело — и пойду! И про совесть не нужно втирать — Костыль собирается отобрать у вора то, что тот украл. Все честно.

— Ага. А Костыль все это честно заработал! И грабежи на дорогах — совсем не его дело! Он хорошо в уши льет, да только таким глупцам, как ты, попадает! — Лад явно был не в духе. — Что он, что ворюга, его обобравший, — одного поля ягоды.

— Ну все, хватит! Не ваше дело! — Волин доел и отодвинул тарелку. — Захотим — пойдем, передумаем — тоже не вам решать, вы нам не маменька!

Гурьян тихо рассмеялся, игнорируя росток тревоги, поднимающий голову. Не могут они влипнуть, не рискнут пойти — и все тут. Так что и переживать нечего.

Назад: Глава первая, где происходят разнообразные события, которые никогда не должны были произойти

Антон

Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(962)685-78-93 Антон.

Антон

Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(812)454-88-83 Нажмите 1 спросить Вячеслава.

Алексей

Перезвоните мне пожалуйста 8(904) 332-62-08 Алексей.

Сергей

Перезвоните мне пожалуйста 8 (999) 529-09-18 Сергей.

Евгений

Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (921) 921-04-16 Евгений.

Евгений