Глава 7

Когда в очередной раз зазвонил телефон, Глеб Аркадьевич как раз завязывал шнурки на ботинках. Телефон был «городской», а не мобильный. Звоницкий даже порой забывал о его существовании, поскольку большую часть суток проводил на работе, и по стационарному телефону говорила чаще всего Варвара Михайловна, его домработница. Когда Глебу нужно было сообщить ей, что задерживается, он набирал свой домашний номер. С тех пор как Варвара Михайловна исчезла из его жизни, телефон молчал.

– Алло? – снял трубку Глеб.

Но в трубке была тишина, а вскоре раздались короткие гудки. И что все это значит?

Телефонный звонок насторожил Глеба. Немотивированная тревога, а может быть, интуиция, шестое чувство – в общем, что-то заставило его подойти к окну и выглянуть во двор.

Прямо под его окнами рядом с «Паджеро» стояла ярко-красная малолитражка Яны Казимировой, его пропавшей ассистентки. Звоницкий узнал бы эту машину из тысячи, тем более что на крыле красовалась наклейка – женщина-кошка.

Но это была не самая главная из проблем. Вокруг машины толпились полицейские – судя по виду, наряд из ближайшего отделения. Они что-то оживленно обсуждали и то и дело поглядывали на окна квартиры Глеба.

Но и это было еще не самым страшным. А то, что из окна машины свешивалась женская рука с золотым браслетом на запястье. Рука была неподвижна. А скопление полиции вокруг означало одно – с женщиной что-то случилось.

Неужели там, во дворе его дома, в своей маленькой машинке сидит Яна? Мертвая или раненая? Скорее первое – рука абсолютно неподвижна, а полицейские не торопятся вызывать «Скорую». Нет, только не это… сегодня, разговаривая с отцом Яны, Звоницкий не то чтобы солгал, но покривил душой. Он все-таки был виноват в несчастьях Казимировой. Бедная девочка ввязалась в опасные игры своего шефа и погибла…

Стоп-стоп! Звоницкий вспомнил, что его помощница никогда не носила украшений на руках – ни браслетов, ни колец. Говорила, что мешают работать. А золото она вообще презирала и часто называла его «пошлым» и «презренным металлом».

Глеб осторожно выглянул, стараясь, чтобы его не было видно со двора. Нет, с такой высоты ничего не разглядеть. Сейчас он отдал бы все что угодно за бинокль… Но бинокля у него не было. Поэтому Глеб взял мобильный телефон и его камерой сделал несколько снимков. Так, а теперь увеличение… и еще разок… и еще… есть! Большое разрешение ухудшило качество снимка, но все, что Глебу было надо, он разглядел. Машина была точно Янина, вот и знакомая наклейка, Казимирова иногда говорила, что так выглядит ее внутреннее «Я». А вот за рулем… Глеб перевел дыхание, потому что за рулем сидела вовсе не его ассистентка. Эта свесившаяся из окна безжизненная рука, эта запрокинутая голова, эти светлые волосы принадлежали его самозваной помощнице, Любочке Тутышкиной. Самозванка была мертва. Темная полоса на горле не оставляла никаких сомнений в этом.

Звоницкий судорожно вцепился в подоконник. Так, получается, Тутышкина никуда не уехала вчера ночью. Во дворе ее подстерег тот, на кого она работала, тот, кто заставил Любочку установить взрывное устройство в клинике, а потом отравить Глеба. После двух неудачных попыток злодей разочаровался в своей помощнице, завалив сразу два задания, она стала ему не нужна, более того – опасна. И он задушил ее…

Ночью, когда Глеб гулял с собакой, никакой машины во дворе не было, значит, убийца пригнал ее позже. И поставил под окна квартиры Глеба совсем не случайно. Наверняка в машине найдут какие-нибудь следы присутствия Глеба. Конечно, найдут! Он сто раз ездил в машине ассистентки, там полно его отпечатков. А на теле Тутышкиной найдут… ой-ой, его, чего доброго, обвинят еще в изнасиловании, это не считая убийства… А соседи дадут показания, что вчера Глеб привел к себе какую-то женщину и включил громкую музыку. Может, специально, чтобы под зажигательный напев задушить сожительницу… Глеб еще разок выглянул в окно. Ему показалось, что среди полицейских форм мелькнул серый костюм. Точно такой же был сегодня на отставном полковнике Казимирове. Этот не успокоится, пока Глеб – как он уверен, убийца его дочери – не понесет заслуженное наказание.

Конечно, Глеб Аркадьевич вполне в состоянии нанять адвоката. Но, пока будет идти следствие, он будет в тюрьме, а значит, ни на что не сможет повлиять. И эта история закончится без него. Малик найдет семью Костомаровых и прикончит одного за другим. Яна Казимирова так и останется в руках похитителя до тех пор, пока станет ему не нужна, и тогда… Нет, Глеб не мог такого допустить.

В критические минуты ветеринар начинал соображать очень быстро – было у него такое полезное качество. Он принял решение – и немедленно начал действовать. Первым делом открыл дверь и выглянул на лестничную площадку. Все было тихо. Затем позвонил в дверь напротив, а пока хозяева раскачивались, подхватил под мышку Феликса и пристегнул поводок к ошейнику Гарри.

Напротив проживала пара молодоженов. Вставали они поздно, так как по ночам обожали слушать музыку. Глеб Аркадьевич был единственным из соседей, кто не вел с ними затяжную войну на этой почве, поэтому ребята – Маша и Кирилл – относились к соседу хорошо. Парень сидел без работы и несколько раз спрашивал Глеба, не прогулять ли его собачку – разумеется, за деньги.

Заспанный Кирилл, зевая, открыл дверь:

– Доброе утро, Глеб Аркадьич. Что-то случилось?

– Случилось. – Глеб протянул соседу пятитысячную купюру, и тот машинально ее принял. Тогда ветеринар сунул кота и поводок растерявшемуся парню и попросил: – Я должен уехать на пару дней. Вот ключи от моей квартиры. Кормите и выводите дважды в день. Внакладе не останетесь. Договорились? Заранее благодарен.

Кирилл кивнул, и Звоницкий вернулся в квартиру. Рассовал по карманам деньги и документы. На всякий случай прихватил ключи от машины. «Паджеро» стоял в окружении полицейских, так что придется выбираться на своих двоих. Эх, жаль, никакого оружия… Взгляд его упал на будильник. Пожалуй, его вполне можно использовать в качестве подручного средства, если приложить им по уху, сработает лучше любого кастета! Глеб сунул будильник в карман и покинул квартиру.

Дом, где он проживал, был типичной «сталинкой» – высоченные потолки, громадные квартиры. Поэтому, хотя в доме всего два подъезда, разнесены они на значительное расстояние. И чердак имелся – роскошный, надо сказать, чердак.

Звоницкий поднялся по железной хлипкой лесенке и, отперев своим ключом от чердака врезной замок, огляделся. Ага, вон точно такая же дверца, только ведет она в первый подъезд, расположенный далеко от стоянки.

…Выйдя из соседнего подъезда, Глеб Аркадьевич степенным шагом сразу же завернул за угол, а там уж церемониться не стал – быстро зашагал к остановке, и вскоре автобус уже увозил его прочь от родного дома.

Война открыла сразу, как только ветеринар позвонил в дверь. Судя по всему, девушка недавно поднялась с постели – она была в своем стильном кимоно, короткие волосы растрепаны.

– А, это ты! – зевая, проговорила Войнаровская. – Соскучился или дело есть?

Видимо, лицо Звоницкого отразило гамму сильных чувств, потому что Вера поспешно посторонилась и сказала:

– Входи, раз явился.

Глеб вошел в просторный холл, пахнущий натуральным деревом, и спросил:

– Ты одна?

– Естественно! – развеселилась девушка. – Не считая Томуры. А кого ты ожидал здесь встретить?

Звоницкий и сам поостерегся бы ответить на этот вопрос. Уже довольно давно у ветеринара возникло ощущение, что Вера Войнаровская возникала в его жизни не случайно. Впрочем, то же самое можно было сказать и о других – Кире Костомаровой и покойной «Любочке Тутышкиной», как бы ее ни звали на самом деле…

И сейчас, взглянув в насмешливые глаза своей юной подруги, он понял – девушка знает о нем и его делах куда больше, чем кажется.

Ну что ж, кому-то все равно надо довериться, в одиночку он точно не справится.

– Вера, мне нужна твоя помощь, – отбросив все сомнения, произнес Глеб.

– Ага, значит, ты больше не подозреваешь, что я засланный казачок? – хмыкнула экстремалка.

– А что, было так заметно? – смутился он.

– Ужасно! – засмеялась Война. – Ты так искоса на меня поглядывал.

– Прости меня, Вера! – искренне повинился ветеринар. – Настоящего засланного казачка я обнаружил… Вот только, боюсь, слишком поздно.

– Поздно только торопиться на поезд, который уже ушел! Кофе хочешь? Лично я умираю без кофеина. Заодно все мне и объяснишь.

В знакомой кухне Глеб уселся на табурет и начал рассказывать. Война принялась жужжать кофемолкой, с шумом лила воду, орудовала туркой – вроде бы слушала не очень внимательно. Но когда Глеб закончил рассказ, разлила напиток в подогретые металлические чашки с восточным орнаментом и сказала:

– Да, влип ты по самые помидоры.

– Самая главная проблема – я не знаю, с чего начать, – раздраженно проговорил Звоницкий. – Ни одной зацепки. Кто прикончил фальшивую Тутышкину? Куда исчезла семейка Костомаровых? Кто поставил машину Яны на стоянке во дворе моего дома? Почему взрывных устройств было два, и только одно летальное? Кому нужно засадить меня за решетку?..

– Не с того конца начинаешь. – Вера отпила кофе и блаженно зажмурилась. – Какой вопрос для тебя самый главный?

– Где прячут Казимирову.

– Вот с него и начнем, – кивнула Война. – Жизнь твоей подружки для нас – приоритет, а остальное – по мере сил и состояния здоровья…

– Ты… правда можешь дать мне дельный совет? – недоверчиво взглянул на девушку Глеб.

– Раз ты ко мне приперся, значит, и сам это знаешь! – пожала плечами Война. – Омлет будешь?

– Что? – изумился Глеб Аркадьевич. Он-то думал, они прямо сейчас начнут действовать, вырабатывать какой-то план по спасению Яны.

– Омлет. Такая фигня из яиц и молока. Нам все равно придется подождать, так почему бы не пожрать как следует? Неизвестно, когда в следующий раз получится. Только дай мне твой телефон для начала.

Получив мобильный Звоницкого, Вера удалилась в другую комнату. Минут через пять она вернулась и принялась колдовать над омлетом.

– Вера, объясни мне, что ты задумала, – попросил Глеб, стараясь быть как можно более терпеливым, его страшно раздражала снисходительная улыбка юной подруги.

– Я подключила твой телефон к своему компу, – охотно пояснила Война, – и позвонила одному кренделю. Он в таких делах собаку съел, и не одну. Сейчас он получил доступ к твоей мобиле и вовсю потрошит ее начинку и мозги. Эти новые телефоны такие умные, аж противно. Но человек, сам понимаешь, умнее. Потому что именно человек пишет программы для маленьких электронных мозгов, понял?

– И твой приятель…

– Он маленький головастый засранец, – усмехнулась Вера. – Думаю, через часок он нас обрадует. А пока ешь, иначе остынет.

Прошло не меньше сорока минут – Вера успела вымыть посуду и даже выгулять собаку, когда наконец ее мобильный завибрировал.

– Поняла. Да ладно?! Ты гонишь… Вот пис оф шит! Ладно, уяснила. С меня бакшиш. Чмоки! – Отключившись, она повернулась к Глебу: – Короче, место, где прячут твою подружку, установлено.

– Ассистентку, – механически поправил Глеб.

– Один тунец. Слушай, ты уверен, что хочешь знать, где это? – Звоницкий кивнул. Во рту у него пересохло. – Ладно, сам напросился, – пожала плечами Война. – Улица маршала Зеленухина, строение один.

– И где это?

– За городом.

– А… что там располагается?

– Не поверишь, но там… ты только не смейся! Санаторий ФСБ.

Глеб и не думал смеяться. Он сразу представил себе три ряда колючки поверх бетонной стены и камеры по периметру… ничего себе!

– Как можно держать заложника в таком месте?!

– Это ты мне скажи, ты же у нас образованный, – хмыкнула Война.

– А этому твоему… кренделю можно верить?

– Шутишь? – вскинулась девушка. – Он этим на жизнь зарабатывает! Один прокол, пятно на репутации – и конец его маленькому бизнесу.

– Думаю, надо для начала наведаться на улицу маршала, как его там… и посмотреть, что за объект и насколько правдоподобно то, что Яну держат именно там! – сказал Глеб. – Никаких активных действий пока предпринимать не буду, поеду просто на разведку. А ты пока…

– А я поеду с тобой, – не допускающим возражений тоном отрезала Вера, и Звоницкий понял, что спорить бесполезно. Ладно, у него будет еще один повод быть предельно осторожным…

– Жаль, оружия нет, – вздохнул он. – Стрелять я, конечно, не собираюсь, но для демонстрации силы пригодилось бы.

– Почему нет? – обиделась Война. – Есть. Ты что предпочитаешь?

– А что у тебя есть? – спросил Звоницкий, решив ничему не удивляться.

Вера провела его в отцовскую спальню, открыла сейф и продемонстрировала арсенал. Чего здесь только не было! Винтовки, пистолеты, револьвер и даже маузер в деревянной кобуре, как в кино про Гражданскую войну, которое Глеб обожал в детстве.

– Твой отец был оружейником, да? Он работал на бандитов?

– Это тебе менты сказали? – покатилась со смеху Война.

– Ну да, – признался ветеринар. – Даже дело завели на твоего отца… Я слышал, что он из-за этого и умер… Извини.

– Бред собачий. Папка умер потому, что долго болел. Это дело, что на него завели, само бы скоро развалилось. Там ни слова правды, просто хотели, чтобы он с ними лавэ делился. Рэкетиры хреновы, оборотни в погонях! Отец был оружейником, хобби у него такое было. Он оружие любил, и оно его руки любило. Оружие – оно, знаешь, свой характер имеет и вроде бы душу, – пояснила Вера. – Сначала он от скуки занялся этим, покупал всякий хлам и отлаживал, потом понял, что это деньги приносит, и немаленькие. Коллекционеры всякие на отца надышаться не могли. Прикупят где-нибудь «смит-вессон» времен Дикого Запада, сохранность помоечная, конечно. Они к отцу: «Сергей, помоги!» Отец классный мастер был, к нему очередь на полгода вперед стояла. Холодное, огнестрельное… Но огнестрельное он больше любил. Кстати, на все, что он дома держал, у него разрешение было. И хранил все в сейфах, как по закону положено.

– А что ты будешь делать с таким… арсеналом? – спросил Глеб.

– Оставлю на память, – пожала плечами Война. – Ну что, выбирай, – разложила она на куске брезента несколько стволов.

– Вера, а может, обойдется без оружия? – засомневался Звоницкий. – Стрелять я умею, но против профи у меня нет шансов. Даже демонстрация оружия провоцирует его применение…

– Смотри сам, – презрительно прищурилась Война. – Я-то думала, ты хочешь спасти свою помощницу. А ты, оказывается, желаешь поболтаться вокруг забора для очистки совести и свалить домой, на диванчик. Люди твоего поколения вообще гнилые, как бананы…

Глеб Аркадьевич стиснул зубы и взял со стола «макаров».

– Все, я выбрал.

– О, а я люблю «глок», – оживилась девушка. – Боялась, что ты на него глаз положишь. Все, одеваюсь, и сразу едем. Снаряжение у меня в машине.

– Какое… снаряжение? – осторожно уточнил Звоницкий.

– Да так, по мелочи, – отмахнулась Война. – Я быстро, не скучай.

Соскучиться ветеринар не успел – девушка появилась через пять минут в джинсах, черной майке без рукавов и высоких ботинках. Пистолета видно не было, но Глеб сообразил, что Война спрятала его на себе. Сам ветеринар попросту засунул оружие за ремень штанов (правда, предварительно проверил предохранитель).

Вера свистнула Томуре. Повязки с собаки уже сняли, а швы зафиксировали широкими полосами пластыря.

– Зачем нам собака? – нахмурился Глеб.

– Пригодится, – отрезала Война.

Она выгнала из гаража свой джип, расстелила на заднем сиденье брезент для собаки, и Томура привычно запрыгнула на место. Глеб уселся на пассажирское сиденье, а Война села за руль.

– Поехали! – скомандовала девушка.

Как Глеб и предполагал, Война оказалась классным водителем – чересчур рисковым, но уверенным. До места назначения они добрались за час. Строение один на улице маршала Зеленухина выглядело загадочно. Прежде всего никакой улицы не было и в помине – просто зеленая зона, пригородный чахлый лесок. Ни улиц, ни других строений поблизости не наблюдалось, а само «строение номер один» представляло собой прямоугольник, огороженный четырехметровым бетонным забором – разумеется, с колючкой по верху. Отличное место для отдыха!

Вера объехала здание по периметру, остановила машину на стыке восточной и южной стены и деловито произнесла:

– Подниматься будем здесь.

– Куда… подниматься? – не понял Звоницкий.

– Нам же надо перебраться через стену, – посмотрела на него как на идиота Вера.

– Эй, эй, послушай! Мы же приехали только на разведку!

– Разведка окончена, – хмыкнула Война. – Мы все обнюхали и убедились, что туда мышь не проскочит без санкции. Ты их ворота видел? Сварные, укрепленные. Там нам точно не пройти. Стена стоит на фундаменте из железобетона. Хороший отбойный молоток позволит всего за сутки продолбить его насквозь… Но вряд ли они дадут нам столько времени. Можно было бы попробовать вариант «Остап Бендер»…

– Это что такое? – подозрительно спросил Глеб.

– Ну, типа нанять машину с надписью «Хлеб» или прикинуться, что мы врачи «Скорой помощи» и нас вызвали к больному… Но это для лохов, а с этими мальчиками точно не прокатит.

– Да уж, – содрогнулся ветеринар, представив, как с приклеенными усами изображает сантехника.

– Значит, остается только одна дорога – через стену.

– Вера, у них наверняка там камеры понатыканы!

– Камеры тоже люди ставят, – улыбнулась Война. – А что один человек сделал, другой всегда может… сломать. Помоги достать снаряжение.

– Мы что, вот так сразу и полезем? – Глеб вышел из машины и смерил взглядом стену. Увиденное впечатляло.

– Можем еще пару часов посидеть здесь, помедитировать, – фыркнула девушка. – Давай шевелись!

Она открыла багажник и принялась выгружать из него какие-то веревки и железяки. Звоницкий помогал, раздумывая, как теперь быть.

Когда он планировал разведку, то представлял себе все как-то иначе. Вера должна была только доставить Звоницкого на место, а дальше он планировал действовать сам. Глеб собирался проникнуть на территорию объекта и попытаться найти Яну, но не думал, что ему придется штурмовать укрепленное, точно бункер, строение. Еще неизвестно, что там, за забором…

Между тем Война привычными движениями пристегивала карабины к тросам. Томура сидела на земле и помахивала хвостом – видимо, для собаки не было ничего необычного в происходящем. Жаль, Глеб Аркадьевич не мог сказать того же о себе.

Идея лезть через стену вызывала у него активный протест. А уж идея лезть через стену в такое заведение, как санаторий ФСБ, представлялась вообще верхом идиотизма. Вот сейчас их с Верой повяжут, и лет десять они проведут в тюряге, обвиненные по статье «терроризм», потому что доказать, что они влезли на территорию спецобъекта с благими целями, точно не получится. Особый цинизм состоит в том, что они с Войной никакие не террористы, а наоборот – охотники на террористов, правда, самозваные…

С другой стороны, Звоницкий не видел иного пути. Неизвестный ему приятель Веры под кодовым именем «Крендель» – судя по всему, профи в своем деле – совершенно точно указал на это строение. Значит, Казимирову удерживают в заложниках именно здесь. Сколько еще дней, часов и минут жизни отпущено девушке? Кто знает, вдруг похитители убивают девушку в этот самый момент, когда он, Звоницкий, стоит тут, изучая стенку и терзаясь сомнениями, точно двухметровый принц Гамлет?

Что, звонить «ноль два», чтобы приехавший экипаж усталых пэпээсников покрутил пальцем у виска? Связываться с Конторой полиция точно не рискнет, себе дороже… А майор Кононенко и без того отнесся к рассказу ветеринара с большим сомнением. Допустим, Глебу удастся подключить к этому делу кого-то из своих старых знакомых. Приедет спецназ в сферах и с автоматами, ворвется внутрь… И окажется, что никакой Казимировой там нет. Тогда Звоницкому…

Если с Яной что-то случится, Глеб никогда себе не простит. Эта мысль подвела окончательный итог его сомнениям.

Тем временем Война надела жилет с множеством карманов, похожий на «разгрузку» военных, и перчатки с обрезанными пальцами.

– Ну что, Вера, готово? – спросил ветеринар и решительно взял протянутый предмет. – Это что?

Предмет более всего напоминал панталоны, только с каркасом. Ну или детское автомобильное кресло с дырками для ног и застежкой на животе.

– «Беседка», – ответила девушка, – такая фигня, страховочное снаряжение. Высота тут небольшая, но ты непривычный, к тому же очень тяжелый. Оборвешься – мало не покажется.

Она подошла к стене, потрогала ее и вдруг принялась быстро подниматься, используя небольшие углубления и потеки раствора между кирпичами как опору для пальцев и носков ботинок. Звоницкий ахнуть не успел, как Война уже оказалась наверху. Девушка закинула крюк, висевший у нее на поясе, зацепила его за кирпичи и повисла в веревочной петле. Из кармана «разгрузки» достала ножницы по металлу и в несколько взмахов расправилась со спиральной колючкой, идущей по верху стены.

– Сигнализация у них – прошлый век, – фыркнула Война. – На натяжение срабатывает. Я сейчас.

Минут через десять она сбросила вниз закрепленную веревку и велела Глебу:

– Пристегивайся, я тебя подниму. Томуру возьми на руки, да смотри, не урони – летать она не умеет.

Судя по тому, что девушка шутила, пока все шло хорошо. Ветеринар четко выполнил все инструкции, пристегнул карабины своей страховки, и вскоре тихонько зажужжала маленькая электрическая лебедка, и Глеб поплыл вверх, прижимая к себе собаку. Томура висела смирно, высоты не боялась. Когда Звоницкий оказался наверху и неосторожно глянул вниз, у него закружилась голова – казалось, земля далеко-далеко внизу.

Высоты он не любил. К тому же у него было живое воображение, которое услужливо предложило ему картину – омлет у подножия стены. Это именно то, что останется от Глеба, если он со своими двумя метрами роста и весом в восемьдесят кило грохнется со стены. Некстати всплыла в голове песенка:

– Не переживай так, веревка рассчитана на вес килограммов в триста, – негромко сказала Война. – Лучше посмотри туда. Что скажешь?

Глеб заглянул через стену. Перед ним лежала территория, засаженная невысокими туями и каким-то кустарником типа бересклета. Ни то ни другое нельзя было использовать в качестве укрытия. Может, потому и посадили? В центре периметра располагался фонтан – брызгал себе лениво струйками в раскаленный воздух. По обе стороны фонтана стояли какие-то приземистые сооружения – похоже, что-то типа кухни и прачечной. А в центре – трехэтажный корпус постройки, как прикинул Звоницкий, начала восьмидесятых – отвратительный позднесоветский минимализм.

Территория выглядела ухоженной – дорожки чисто выметены, цветы на клумбах торчат, окна в здании чистые. То есть санаторий нельзя было назвать заброшенным. Странность состояла в том, что здесь не было ни души. Дворник не шаркал метлой, садовник не подстригал траву, охранники не скучали у ворот, отдыхающие не сидели на скамейках вокруг фонтана. Территория будто вымерла.

– Глеб, здесь что-то не так, – тихо проговорила Война.

Звоницкий и сам уже догадался – место выглядит крайне подозрительно. Он ожидал, что столкнется с вооруженной охраной, а в реальности все оказалось куда хуже.

– Ну что? Будем спускаться? – спросила девушка.

Теперь решение оставалось за Звоницким. Достаточно ему сказать: «Уходим», – и можно будет вернуться в привычную, нормальную, безопасную жизнь… Впрочем, как это Глеб забыл – нормальная жизнь кончилась этим утром, когда он обнаружил под окнами своего дома машину Яны, а в ней труп «Любочки Тутышкиной», и теперь его подозревают в убийстве.

Война бросила всего один взгляд на лицо Глеба и принялась прилаживать веревку для спуска. Вскоре ноги ветеринара коснулись земли. Он снял снаряжение и поспешно переместился в тень чахлой туи – хоть какое-то, но укрытие.

– Что дальше? Командуй, – прошептала Война, беря Томуру за поводок.

– Главный корпус. Сначала нужно обследовать его, а уже потом служебные здания.

Стараясь оставаться незамеченными, заговорщики пересекли площадку с фонтаном в центре и подобрались к главному корпусу. Слепые окна из зеркального затемненного стекла были непроницаемы. Интересно, хоть кто-то их сейчас видит? И если да, то что этот «кто-то» собирается предпринять?

Звоницкий достал пистолет и снял его с предохранителя.

– Ты что, собираешься вломиться туда через центральный вход? – изумилась Война.

– А как ты планируешь попасть в здание? – злобно бросил Звоницкий. – Наверное, через крышу?

– Не понимаю, чем ты недоволен, – сощурилась девушка. – Ты же хотел узнать, где прячут Казимирову? Ну вот теперь знаешь. Хотел попасть на территорию – и вот ты здесь. Пока я тащила тебя на себе, как щенка за шкирку. Собираешься проявить инициативу? Валяй, я посмотрю.

Глеб стиснул зубы. Никогда еще женщины не позволяли себе такого тона по отношению к нему! С другой стороны, если отбросить обиды, Вера права – он позволил девчонке захватить инициативу, она сделала всю работу, а он только висел, как куль с мукой, и задавал идиотские вопросы… Неудивительно, что она смотрит на него как на пустое место.

– Вот что, Вера, – твердо проговорил Глеб. – Я войду в эту дверь, и никто меня не остановит. А ты можешь лезть через крышу, рыть подкопы, проникать через канализацию или вентиляцию – как пожелаешь. А разумнее всего, если ты вернешься в машину вместе с собакой и подождешь меня там.

– О, как тебя разобрало! – оскалила сахарные зубы Война. – «Мачизм» взыграл, да? Да ты без меня трех метров не пройдешь!

Не обращая внимания на эти язвительные комментарии, Звоницкий поудобнее перехватил оружие и размеренными шагами двинулся в сторону входа.

– Ну и дурак! – крикнула ему в спину Вера. Глеб слышал, как она свистнула собаку и исчезла за кустами, но оборачиваться не стал.

Он толкнул дверь из закаленного стекла, и та неожиданно подалась – бесшумно приоткрылась. Глеб замер на пороге. Пистолет придавал ему уверенности, но открытая дверь – это очень плохо. Он шагнул вперед и оказался внутри, в кондиционированной прохладе. Надо подождать, пока глаза хоть немного привыкнут к темноте, на это нужно совсем немного времени.

Но времени ветеринару как раз и не дали. Руку с пистолетом словно сжало стальными тисками, на голову обрушился чудовищный удар, и Глеб послушно полетел в колодец без дна, полный шорохов, шепота и ослепительных звезд.