В воздушное пространство СССР постоянно вторгались не только самолёты U-2, летавшие в рамках разведывательной программы ЦРУ. Основная масса нарушений совершалась самолётами-разведчиками ВВС США (USAF). По большей части, нарушителями были специализированные самолёты-разведчики RB-57D – глубокая модификация британского бомбардировщика «Canberra», с сильно удлинённым крылом, и переоборудованные из средних скоростных бомбардировщиков стратегические разведчики RB-47.

Дебют RB-57D в декабре 1956 года оказался неудачным. 3 самолёта были развёрнуты в Японии, на базе Йокота. 11 декабря 1956 они предприняли попытку проникнуть в воздушное пространство СССР со стороны Японского моря, на высоте более 17 километров, в надежде, что советские радары на большой высоте их не заметят.

Скрытного проникновения не получилось, на перехват были подняты истребители. Сбить никого из американцев не удалось, нарушители поспешили убраться восвояси. Нота протеста советского правительства от 14 декабря 1956 г. подтвердила обнаружение попытки нарушить советское воздушное пространство. В ней говорилось:

Правительство США принесло извинения. Президент Эйзенхауэр запретил самолетам ВВС при разведывательных полетах вторгаться в пределы СССР, сделав исключение только для ЦРУшных разведчиков U-2. Однако каждый полёт «Dragon Lady» (неофициальное название U-2) в 1956-59 гг проводился только с санкции президента.

Эйзенхауэр хорошо понимал, что он рискует. Одобрив в принципе программу разведывательных полётов U-2 над территорией СССР, еще в конце 1954 года он предупредил Даллеса и Биссела:

Президент как в воду глядел – скандал получился громкий. (см. гл. 02-09). Однако, космические и экономические успехи СССР очень сильно тревожили американскую администрацию, а официальная военная стратегия «массированного возмездия» требовала точных данных о предполагаемых целях, и советской системе ПВО, прикрывающей их. Для получения этих данных самолёты-разведчики ВВС США постоянно летали вдоль границ СССР, провоцируя радиолокаторы ПВО выходить в эфир, при этом местоположение позиций и рабочие частоты РЛС фиксировались и наносились на карты. Это была плановая подготовка к 3-й мировой войне, разведка безопасных коридоров для проникновения стратегической авиации вглубь территории СССР.

Несмотря на запрет вторгаться в советское воздушное пространство, нарушения происходили постоянно. Почти ровно через год после неудачного дебюта RB-57D, 24 декабря 1957 года, ещё один американский самолет-разведчик RB-57 был сбит советскими истребителями над Чёрным морем. Чаще всего, американцы успевали уйти за границу нейтральных вод прежде, чем их догоняли советские перехватчики. Но – не всегда.

1 июля 1960 на британской авиабазе Брайз-Нортон проходил предполётный брифинг экипаж разведчика RB-47 из 55-го авиакрыла Стратегического Авиационного Командования ВВС США. Командир экипажа капитан Уиллард Палм, второй пилот 1-й лейтенант Фримен Олмстед, штурман 1-й лейтенант Джон Ричард Маккоун, операторы аппаратуры фото- и радиоразведки майор Юджин Поуз, 1-е лейтенанты Дин Филипс и Оскар Гоуфорт.

(В разных источниках приводятся различные варианты биографических данных экипажа. Так, капитан Уиллард Палм в одном из источников назван Эрнстом Палмом, в другом он – Уильям Палм, да ещё и майор; Фримен Олмстед в одном из источников именуется Брюс Олмстед – возможны двойные имена, майор Юджин Поуз в некоторых источниках назван капитаном.)

На инструктаже перед вылетом в район Кольского полуострова, в присутствии двух старших офицеров штаба, командир подразделения № 1 майор Дебелл отметил, что полёт имеет секретный характер. Экипажу была поставлена задача собирать сведения о радиолокационных установках и оборонительных сооружениях, размещенных в этих районах СССР.

Пользоваться радиосвязью с базами во время полёта запрещалось. Летчиков предупредили, что на территории Норвегии во время их полёта будет работать радиостанция, с которой можно будет установить связь в случае аварии. На этот случай были установлены позывные сигналы – слова «Артур» и «АНТ-42». Майор Дебелл предупредил, что, при необходимости, экипаж может совершить посадку на аэродромах Норвегии, а в случае аварии самолета RB-47, к нему на помощь с норвежского аэродрома Будё вылетит спасательный самолет.

Майор сообщил экипажу разведчика, что на территории Норвегии имеются две станции спасательной службы ВВС США. Если во время полёта понадобится организовать спасательную операцию, с этих баз должны были вылететь самолёты С-54 и сбросить спасательные надувные лодки. Также он предупредил, что в случае необходимости экипаж может совершить посадку на любой из трёх баз на юге, в средней части и на севере Норвегии. Командир RB-47 Уиллард Палм обвёл места расположения этих баз на своей карте зелёными кружками.

Члены экипажа получили секретную инструкцию. В соответствии с ней, в случае вынужденной посадки на территории Советского Союза они обязаны были принять все меры к уничтожению самолета и секретного оборудования, а затем пробираться в Норвегию или другую капиталистическую страну. Там им следовало установить контакт с военными атташе американских посольств, используя заранее обусловленные способы связи.

Сотрудник разведки капитан Джонс, присутствовавший на инструктаже, вручил каждому члену экипажа список номеров телефонов американских посольств в европейских странах. Этот список был позднее изъят при обыске Маккоуна и приобщён к следственному делу как вещественное доказательство.

На инструктаже майор Дебелл предупредил, что в случае задержания советскими властями члены экипажа должны отрицать шпионский характер своего полёта.

Подготовка к полёту показалась лётчикам необычной, даже отчасти странной. Командира экипажа капитана Палма пришла проводить в полёт жена. Ранее такого никогда не случалось. Она прощалась со слезами на глазах, словно чувствовала, что больше его не увидит. Маккоун и Олмстед сделали вывод, что командир экипажа знает о предстоящем полёте куда больше, чем им сообщили на брифинге.

Международная обстановка на тот момент складывалась весьма спокойно. Целая цепочка событий – успешно завершившаяся четырёхсторонняя встреча в Париже, совместная ликвидация последствий землетрясения в Чили, триумфальный визит президента Эйзенхауэра в СССР, в ходе которого было достигнуто взаимопонимание по важнейшим вопросам сохранения мира в Европе и наметились перспективные направления сотрудничества США и Советского Союза в освоении космоса – настроили мировую общественность на позитивные прогнозы в отношении ближайшего будущего. «Холодная война» ещё далеко не была закончена, но в отношениях противоборствующих сторон наметилось ощутимое потепление (АИ).

Для «ястребов» по обе стороны Атлантики оно было хуже смерти. Компании военно-промышленного комплекса, в акции которых была вложена немалая часть их капиталов, могли лишиться военных заказов. Поэтому сторонники «мирового правительства» в американском и западноевропейском истэблишменте лезли из кожи вон, чтобы сорвать наметившийся процесс мирного урегулирования.

В СССР были свои «ястребы». И иногда их интересы оказывались параллельны устремлениям «ястребов» Запада. Командующий ПВО СССР маршал Бирюзов после успешного перехвата высотного разведчика U-2 в апреле 1960 года (АИ, см. гл. 05-10) страстно желал закрепить успех и показать руководству страны, что советская ПВО после 5 лет совершенствования способна надёжно закрыть воздушное пространство от вторжений самолётов вероятного противника. Командующий авиацией ПВО генерал-полковник Савицкий жаждал оправдаться в глазах высокого начальства за множество неудач истребителей-перехватчиков. Прошлый раз, в феврале 1959 г, его подчинённым удалось завалить RB-47, но не благодаря техническому совершенству советской техники, а, скорее, за счёт удачи и тщательной проработки плана «ракетно-авиационной засады» (АИ, см. гл. 04-02).

Но в 1960-м ситуация в ПВО СССР начала качественно меняться. На вооружение массово поступали новейшие на тот момент ЗРК С-75. Испытывались новые, ещё более совершенные ракетные комплексы. Авиация ПВО, наконец-то, получила достаточно эффективную ракету «воздух-воздух» малой дальности Р-3С (К-13). Эти ракеты только-только пошли в войска, их было ещё немного, а лётчиков, обученных их применению – и того меньше. Также в войсках получали новые перехватчики Як-27, примерно соответствовавшие по возможностям американским F-106 «Дельта Дарт» (АИ). Вместо перехватчиков Су-9, Су-11, Су-15 конструкции П.О. Сухого теперь авиацией ПВО занимался А.С. Яковлев, тогда как Павел Осипович Сухой сосредоточился на истребителях-бомбардировщиках и штурмовиках. (АИ)

Самым важным новшеством была принятая на вооружение информационная система ПВО «Воздух-1», обеспечивавшая обмен данными между всеми РЛС, ЗРК и перехватчиками в режиме реального времени, представлявшая собой распределённую сеть, устойчивую против средств поражения противника (см. гл. 05-10).

С февраля 1960 года систему ПВО СССР дополнил ещё один, крайне важный компонент. Начались лётные испытания самолёта ДРЛО Ту-126 (АИ, в реальной истории – с 1962 года).

Анализируя проблему по присланным документам, Роберт Людвигович Бартини в 1956-м году обратил внимание генерала армии Серова (АИ), курировавшего вопросы обеспечения руководства страны информацией, что РЛС воздушного базирования «Лиана» может быть разработана с использованием аппаратных блоков наземной РЛС П-30 к началу 1960-го года. Соответственно, решение о разработке самолёта ДРЛО, оснащённого этой РЛС, могло быть принято заранее. Результаты системного анализа были доложены Первому секретарю ЦК КПСС Хрущёву, после чего осенью 1956 года А.Н. Туполев получил задание на проектирование и постройку перспективного самолёта ДРЛО и управления. Разработанный Бартини сетевой график показывал, что при достаточно интенсивной работе самолёт, получивший индекс Ту-126, выйдет на лётные испытания почти одновременно с появлением первых рабочих образцов радиолокатора. Так и получилось.

(АИ, в реальной истории работа над Ту-126 была начата по Постановлению Совмина СССР №608-293 от 4 июля 1958 г. и Приказу ГКАТ №211 от 17 июля 1958 г.)

РЛС «Лиана», разработанная в НИИ-17 (Московский НИИ приборостроения) под руководством главного конструктора А.Т. Метельского при участии ОКБ-373, НИИ-25 и НИИ-101, на тот момент имела уникальные технические характеристики.

(Импульсная РЛС радиотехнического комплекса «Лиана» позволяла обнаруживать малоразмерные самолеты типа МиГ-17 на фоне бурного моря на дальностях не менее 100 км, стратегические бомбардировщики – не менее 300 км. Надводные цели величиной с крейсер локатор видел на дальностях до 400 км. Подробнее о рабочих частотах станции и способе селекции движущихся целей см. http://www.vko.ru/biblioteka/samolety-drlo)

Данные передавались с помощью бортового оборудования телекодовой связи на командные пункты, на расстояние до 2000 км. Для обеспечения кругового обзора антенную систему РЛС «Лиана» пришлось поднять над фюзеляжем на высоту почти в 3 метра и обеспечить её вращение со скоростью 10 оборотов в минуту. РЛС «Лиана» была значительно совершеннее более ранних радаров, устанавливавшихся на дирижаблях ДРЛО типа «Николай Гудованцев», она обеспечивала большую дальность обнаружения, в том числе и малоразмерных целей (АИ).

На рабочем месте каждого оператора находились специальный индикатор и счетно-решающее устройство, с помощью которых эпизодически измерялась высота воздушных целей. Измерение высоты производилось сравнением времени прихода прямого отражённого от цели сигнала и переотражённого от моря сигнала от цели. С выхода РЛС информация поступала на индикаторы кругового обзора трёх операторов, которые обнаруживали трассы целей и производили съём их координат.

Времена и разница их прихода переводились в расстояния, что позволяло геометрически вычислить высоту, которая вместе с номером цели передавалась отдельным сообщением. Сформированные операторами сообщения о целях поступали в телекодовую аппаратуру и уже упакованные в стандартные сообщения по коротковолновой линии связи передавались на командный пункт АСУ «Воздух-1» Войск ПВО страны. Информация, кроме координат цели, содержала номер цели и характеристику цели («свой» – «чужой»).

Серийный выпуск РЛС «Лиана» был налажен на производственном объединении «Восход» в Свердловске.

После переосмысления информации о недостатках самолёта, в его конструкцию было внесено множество изменений, прежде всего, направленных на улучшение обитаемости и условий работы экипажа. С самого начала Ту-126 предполагалось использовать как воздушный командный пункт для управления перехватчиками. Его «длинной рукой» должны были стать дальние перехватчики Ту-128, но они создавались с нуля, и несколько запаздывали.

В ходе разработки, используя большие внутренние объёмы и грузоподъёмность базового авиалайнера Ту-114, конструкторы усовершенствовали первоначальный проект, построив не просто летающий радар, а полноценный самолёт ДРЛО и управления. Теперь Ту-126 был способен наводить на цели не только Ту-128, а вообще все имеющиеся перехватчики, оснащённые линией передачи данных «Лазурь-М». В самолёте был установлен комплект вычислительной техники и аппаратуры связи «Воздух-1П», аналогичный устанавливаемому в передвижных пунктах системы ПВО страны (АИ).

За период с февраля по июнь 1960 года первый опытный Ту-126 выполнил несколько десятков полётов, что позволило довести аппаратуру РЛС до достаточно высокой степени надёжности, хотя в самолёте всё равно возили комплект запасных частей. Экипаж успел освоить новую технику и к июню уверенно производил обнаружение, идентификацию «свой-чужой» и слежение за воздушными целями. На заводе №18 строился второй экземпляр самолёта.

Для ускорения процесса испытаний командующий ПВО маршал Бирюзов предложил А.Н. Туполеву отправить опытный самолёт на Кольский полуостров, где можно было отработать взаимодействие с лётчиками перехватчиков.

– Летом в этом районе обычно активизируются НАТОвские и американские воздушные разведчики, – пояснил Сергей Семёнович. – Поднимать перехватчики приходится почти каждый день, вот ваши ребята и потренируются.

Ту-126 перелетел на один из военных аэродромов на Кольском, и с июня 1960 года начал выполнять следующий этап лётных испытаний.

Информация о полёте RB-47 1 июля 1960 года в присланных документах была. Обсуждая ситуацию между собой, Хрущёв, Бартини, приглашённый в качестве посвящённого технического консультанта, и Серов некоторое время спорили, надо ли сбивать разведчик, или же, в условиях улучшившихся отношений с США, желательнее будет не усложнять ситуацию. Никита Сергеевич не хотел лишний раз нагнетать обстановку, он даже суд над Пауэрсом распорядился перенести с августа на октябрь, понимая, что ему предстоит в сентябре ехать в США на сессию Генеральной Ассамблеи ООН и встречаться с президентом. О встрече они договорились во время визита Эйзенхауэра в СССР (АИ, см. гл. 05-16).

Советская ПВО уже несколько раз сбивала RB-47. Первый инцидент произошёл 17 апреля 1955 года, когда лётчик 865-го истребительного авиационного полка капитан Рубцов, поднявшись с аэродрома Елизово, на высоте 12500 м перехватил и сбил нарушителя.

Уже на следующий день, 18 апреля 1955 года, ещё один RB-47 нарушил государственную границу СССР в районе острова Беринга, пос. Никольское, на Камчатке. Он был сбит советским истребителем — капитаном Коротковым в паре с лейтенантом Сажиным, на самолётах МиГ-15. Самолёт упал в море, экипаж пропал без вести. Однако даже потеря двух дорогостоящих самолётов подряд в течение двух дней не сбила спесь с американских ВВС.

С 21 марта по 6 мая 1956 года в течение 7 недель группа RB-47 выполнила в рамках разведывательной операции «Home Run» 156 полётов с авиабазы Тулё в Гренландии, обследовав всё северное побережье СССР.

(http://www.airwar.ru/history/locwar/xussr/hourman/hourman.html)

Противопоставить им на тот момент было нечего – в этом районе было слишком мало аэродромов для базирования перехватчиков, было недостаточно РЛС и совсем не было мобильных ЗРК. После этих событий и была начата разработка самолёта ДРЛО и дальних перехватчиков, первоочередной задачей которых было прикрыть северное направление.

7 ноября 1958 года в районе города Вентспилс над Балтийским морем RB-47 был подбит парой МиГ-17 30-й воздушной армии после нарушения границы СССР. Самолёт удалился в нейтральные воды. Однако нарушения советских границ продолжались постоянно. 1 февраля 1959 года удалось сбить ещё один RB-47 (АИ, см. гл. 04-02)

Руководители сошлись на том, что было бы желательно испытать возможности Ту-126, АСУ ПВО «Луч», и информационной системы «Воздух-1» на реальной скоростной цели, идентичной по лётным параметрам основным бомбардировщикам американских ВВС, которые, в случае войны, будут противостоять нашим истребителям ПВО.

– Мы можем даже официально предупредить американцев, что видим самолёт, – предложил Серов. – Телетайп прямой линии установлен в Пентагоне. И вот тут мы послушаем эфир, посмотрим на их реакцию. Если американцы отзовут разведчика – пусть уходит с миром. Если же будет продолжать идти своим курсом – не обессудьте, собьём нахрен.

– Да что он, самоубийца – после такого предупреждения идти своим курсом? – удивился Бартини.

– Так предупреждать-то мы будем не экипаж разведчика, а президента по официальной линии, – объяснил свой замысел Серов. – Но телетайп стоит не в Белом Доме, как у нас – в Кремле, а в Пентагоне. Если американские вояки хотят устроить провокацию, они могут и не доложить президенту о нашем сообщении. Например, сошлются на неполадки на линии связи, или ещё что придумают. Тогда мы сможем со спокойной совестью его сбить, и пусть Айк дрючит своих генералов. Это ведь уже будет не просто неповиновение, а инцидент на грани предательства.

– А как мы докажем, что посылали телеграмму, если генералы в Пентагоне захотят её скрыть, и заявят, что ничего не получали? – уточнил Бартини. – К тому же, учитывайте, что наш перехватчик не сможет долго сопровождать цель – у него ограниченный запас топлива. Сближаться с целью он будет на форсаже, и большую часть керосина сожжёт ещё при наборе высоты.

– Обмен телеграммами протоколируется, – ответил Серов. – Американцам придётся поторопиться с отдачей приказа.

– Роберт Людвигович прав, – заметил Первый секретарь. – В такой ситуации с них станется заявить, что мы подделали журнал регистрации телеграмм. К тому же тут ещё одна проблема – мы с Косыгиным с 30 июня по 8 июля будем с визитом в Австрии. Американы потому и полезут 1 июля, понадеявшись, что некому будет принимать решение. Кто телеграмму президенту отправлять будет?

– Да отправить хоть я могу, – пожал плечами Серов. – Вопрос, кто подпишет? Тебя не будет, предСовмина не будет, остаётся председатель Президиума Верховного Совета, но товарищ Мазуров у нас не посвящён... Значит, надо что-то придумывать, придётся мне к нему на приём записаться, что ли? А тут типа тревога, ко мне адъютант прибежит с докладом... Тут я его и припашу.

– А это идея, – согласился Хрущёв. – Так и сделай. И мне телеграмму отправь в советское посольство в Вене. А я там соберу местную и иностранную прессу, раз уж мы примерно знаем время полёта нарушителя, и сразу, как только мне принесут твою телеграмму, объявлю об инциденте открыто. Не отвертятся. Только ты телеграмму отправь открытым текстом, не шифруя, чтобы время на расшифровку не тратить.

– Это мысль, – кивнул Серов. – Огласка, да ещё в Европе – дело хорошее. Тут уж точно не отопрутся.

1 июля 1960 года в 10 часов по гринвичскому времени RB-47 из состава 55-го авиакрыла стратегической разведки, под управлением капитана Палма и 1-го лейтенанта Олмстеда взял старт с американской военной базы в Брайз-Нортоне, Великобритания, и направился вдоль северных границ Норвегии и Советского Союза. Самолет вышел на секретный маршрут, именуемый в документах ВВС США «Бостон Кэспер». Он пролегал от берегов Англии вдоль северного побережья Норвегии к советскому Кольскому полуострову, и выводил к советской границе в районе мыса Святой Нос. Подобные полеты совершались и ранее, но в этот раз штурману Маккоуну приходилось то и дело вносить поправки в полетную карту: самолет почему-то все время отклонялся от запланированного маршрута.

В 17.28 по Москве RB-47 вошел в воздушное пространство СССР. Обогнув мыс Нордкап, самолет летел над советской акваторией параллельно побережью Кольского полуострова. Американское командование при планировании разведывательной операции не учло, либо, скорее, сознательно проигнорировало, что советская сторона определила морскую границу декретом, подписанным ещё Лениным, по линии мыс Святой Нос – мыс Канин нос. Обычно в международной практике граница отсчитывается от побережья, но достаточно часто государства включают в свои территориальные воды всю акваторию того или иного залива. Американцы обычно игнорировали эти нюансы. Позднее аналогичная ситуация возникла в Средиземном море, где ливийская сторона отсчитывала границу территориальных вод в заливе Сидра от прямой между его краями, а американцы – от береговой линии.

Командование САК игнорировало и международную обстановку – RB-47 нарушил советскую границу в районе Кольского полуострова, несмотря на то, что с момента уничтожения над советской территорией самолёта-шпиона U-2 прошло чуть более двух месяцев, а американский президент только что побывал с дружественным визитом в СССР (АИ).

174-й Гвардейский Краснознаменный Печенгский истребительный авиационный полк имени Бориса Феоктистовича Сафонова, был приведён в боевую готовность. Боевое дежурство в тот день нёс капитан Поляков, Василий Амвросиевич, на истребителе МиГ-19. Лётчик дежурил в «готовности номер два» (Степени готовности http://spargalki.ru/war-science/71-obshaya-podgotovka-2.html?start=15) Вторым дежурным истребителем был новый перехватчик Як-27. Но лётчики «Яков» летали в полноценных скафандрах, подключаемых к бортовым разъёмам на катапультном кресле, для обеспечения кислородом, подключения к линиям голосовой связи и полётному голосовому регистратору (АИ). Время надевания скафандра составляло 6 минут. Сидеть в герметичном скафандре всё несколько часов дежурства было невозможно жарко. Капитан Поляков свой высотный костюм надевать не стал, надел только шлем и полетел, как был, в обычном комбинезоне.

Заданием Полякова было обнаружить и опознать цель. Система опознавания «Кремний-2» не давала точной информации, она лишь показывала статус цели – «свой-чужой». А чей именно «чужой», тип самолёта-нарушителя и его принадлежность к военной или гражданской авиации должен был выяснять лётчик перехватчика.

Барражирующий над Кольским полуостровом Ту-126, используя линию передачи данных «Лазурь-М», без единого голосового сообщения, чтобы не спугнуть нарушителя, вывел МиГ-19 капитана Полякова в заднюю полусферу американского разведчика. В начале 1960 года МиГи-19 начали оснащать приборами для индикации на лобовом стекле (АИ). Теперь передаваемые по линии наведения данные отображались в виде чисел и линий, проецируемых вертикально расположенной ЭЛТ в приборной доске на наклонное стекло перед глазами лётчика, «дополняя реальность» всей необходимой информацией. Здесь же высвечивались и основные параметры полёта самого самолёта – курс, высота, скорость, показывались углы тангажа и крена, маркер авиагоризонта и отметки целей. Та же информация по каналам информационной сети «Электрон» передавалась на центральный КП ПВО в Кубинке.

К восемнадцати часам по московскому времени RB-47 уже летел над Баренцевым морем в 22 километрах севернее мыса Святой Нос. Советские наземные локаторы уже вели неопознанную цель. Барражировавший над Кольским полуостровом Ту-126 засёк нарушителя ещё полчаса назад, и теперь «дирижировал всем оркестром» (АИ). Точных данных о том, что за гость пожаловал в советское небо, пока не было, хотя параметры полёта и радиолокационная сигнатура наводили на мысль о тяжёлом скоростном самолёте – таком, как RB-47. Второй пилот Фримэн Олмстед заметил в 3–5 километрах от них след реактивной струи русского «МиГа» и доложил командиру. Но Уиллард Палм, оставаясь невозмутимым, продолжал углубляться в советское воздушное пространство.

Как вспоминал позднее Василий Поляков: «Когда 1 июля меня подняли на нарушителя, я еще не знал, что это был RB-47. После наведения на него дали команду: «Перезарядить оружие!» Помимо пушки, на любом «МиГе» висели ещё НУРСы. Доложил: «Цель вижу. Что делать?» В ответ: «Подойти поближе и определить». Выполнил, приблизился со стороны правого крыла разведчика примерно до 30 метров и в соответствии с международными правилами подал ему сигнал: «Внимание! Следуйте за мной». Но RB-47 вместо выполнения команды попытался оторваться от меня…» (Источник см. http://historylib.org/historybooks/Mikhail-Kurushin_100-velikikh-voennykh-tayn/97)

Поляков, обнаружив американский самолёт-разведчик, доложил своему командованию, что американцы совершенно не реагируют на манёвры советского истребителя, и потребовал дальнейших указаний. И вот с этого момента началось самое интересное…

Советские генералы и офицеры были политически грамотны, газеты читали все. О потеплении в международных отношениях им долдонили замполиты на каждой политинформации. Никто из советских генералов не знал точно, какова сейчас текущая политическая линия – ситуация в мировой политике с сентября 1959-го по июнь 1960-го поменялась, по меркам «холодной войны», калейдоскопически. Вроде бы только что закончился визит американского президента, а за полтора месяца до этого был сбит очередной разведчик U-2.

И уж тем более, никто не хотел стать человеком, начавшим третью мировую войну. Поэтому местное руководство ПВО, доложив о нарушителе в Москву, лихорадочно ломало головы, какие действия будет правильнее предпринять в данной ситуации. На плечах у них были генеральские звёзды, терять их очень не хотелось, и решение на отдачу приказа лётчику повисло в воздухе… (источник http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)

Иван Александрович Серов в это время был на приёме у председателя Президиума Верховного Совета Мазурова. Эту операцию он разработал по минутам, подобрал несколько важных вопросов из сферы законодательства, и пришёл к Кириллу Трофимовичу их обсудить. По ходу беседы в кабинет заглянул адъютант Серова:

– Товарищ генерал армии, срочное сообщение, – он передал Серову телеграмму.

– Американский самолёт-разведчик RB-47 нарушил воздушное пространство в районе Кольского полуострова, – прочитал Серов вслух. – Местное командование ПВО запрашивает у командующего ПВО маршала Бирюзова санкцию на уничтожение цели.

– Погодите, погодите, – остановил его Мазуров. – У меня с Никитой Сергеевичем перед его отъездом был разговор. Он предупредил – на случай, если американские нарушители полезут, дать телеграмму президенту, и только потом сбивать.

– Так давайте дадим телеграмму, – предложил Серов. – Дежурный переводчик в комнате спецсвязи есть. Надо и Никите Сергеичу в Австрию телеграмму послать, предупредить.

Они немедленно спустились в центр правительственной связи в подвале Кремля. Через несколько минут оттуда в США и в Австрию ушли два коротких сообщения. Пока переводчик переводил на английский послание для президента, Серов отправил сообщение для Хрущёва в советское посольство в Вене.

В Вашингтоне в этот момент было около 8.45 утра. Телеграмма председателя Верховного Совета СССР, адресованная президенту, оказалась для американского военного руководства полной неожиданностью:

Председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Натан Твайнинг снял телефонную трубку, чтобы сообщить президенту, но начальник штаба ВВС генерал Томас Уайт и его 1-й заместитель, генерал Кёртис Лемэй начали убеждать его не срывать подготовленную операцию:

– Сэр, мы должны довести наш замысел до конца. Полёт был организован, чтобы вскрыть систему ПВО красных на Кольском полуострове. Если мы сейчас отзовём самолёт, вся операция пойдёт насмарку. Он летит над нейтральными водами, – Лемэй умышленно соврал, в этот момент самолёт уже находился в 22 км от мыса Святой Нос.

– Но ведь ему приказано нарушить границу? Если не отзовём, красные его собьют. Да ещё и спровоцируем международный скандал, – Твайнинг сомневался, он, как военный, хотя и был, скорее, «ястребом», но далеко не таким упоротым, как Лемэй. – Необходимо доложить президенту, сейчас у него наметился прогресс в отношениях с красными, он не простит нам, если по нашей вине начнётся новое обострение отношений.

– Сэр, красные блефуют, – настаивал Лемэй. – Едва ли они смогут сбить наш самолёт.

– Они уже сбили четыре наших RB-47! – возмутился Твайнинг.

– У нас их больше тысячи, переоборудуем ещё, – хладнокровно пожал плечами Лемэй.

– Вы с ума сошли! – Председатель ОКНШ решительно поднял трубку. – Соедините меня с президентом!

«А пока король с ним так препирался...» (с)

Хрущёв в этот день назначил пресс-конференцию в советском посольстве в Австрии. На неё были приглашены почти все иностранные репортёры, аккредитованные в Вене. Мероприятие было в разгаре, когда Первому секретарю передали телеграмму. Прочитав её, Никита Сергеевич негромко распорядился:

– Передайте в Москву, как только будет дополнительная информация – пусть немедленно сообщат сюда.

Затем он поднял руку, призывая к тишине, и объявил:

– Минуту внимания, господа! Мне только что сообщили.

Он зачитал телеграмму дословно:

Зал на секунду замер, а затем взорвался шквалом вопросов и выкриков.

– Господа, господа! Я пока что знаю ровно столько, сколько и вы! – ответил Хрущёв. – Мы с президентом обсуждали вопрос нарушений воздушного пространства и договорились воздерживаться от провокационных действий. Советские самолёты в американское воздушное пространство не залетают. Если президент не отдаст экипажу самолёта приказ покинуть территорию СССР, нам придётся его сбить.

Репортёры шумно требовали подробностей. Многие уже начали строчить в блокнотах или надиктовывать на диктофоны сенсационные репортажи, кто-то побежал в центр связи, занять телефонную кабинку, пока ещё остались свободные.

Президент Эйзенхауэр в Белом Доме заканчивал завтрак, когда его отвлёк звонок телефона. Генерал Твайнинг извинился за раннее беспокойство и зачитал ему советскую телеграмму.

– Да вы там с ума посходили! – рявкнул Айк. – Немедленно прикажите командиру самолёта убираться к чёртовой матери из воздушного пространства красных! Я едва успел вернуться из красной России, а вы уже опять собрались меня подставить?! Какой идиот это придумал?! Под суд отдам мерзавца!

– Сэр, это плановый полёт по разведке системы ПВО красных, – ответил Твайнинг. – Вы сами утвердили план разведывательных полётов.

– Да, чёрт подери! Но это было в совершенно другой политической обстановке! Вы что, не понимаете, что планы необходимо периодически корректировать? Уберите этих парней оттуда, немедленно!

Однако в отсутствие спутников связи приказы и сообщения передавались в другое полушарие далеко не быстро. На передачу приказа по командной цепи требовалось время, сообщения нужно было зашифровать и расшифровать после получения, на это тоже уходили драгоценные минуты. К тому же, начиная с июля 1951 года все полеты RB-47 к границам и над территорией СССР проводились в режиме полного радиомолчания с момента взлёта и до момента возвращения на свой аэродром. Экипаж слушал эфир, но работать на передачу было запрещено. Если в эфире произносилось хотя бы одно слово, все полеты, намеченные на день, отменялись.

Пока в высоких сферах разгорался очередной скандал, на новый КП ПВО в Кубинке позвонил командующий авиацией ПВО генерал-полковник Савицкий. Маршал Бирюзов ещё не объявлялся, и Евгений Яковлевич оказался старшим воинским начальником, оказавшимся в курсе событий. Выслушав доклад дежурного офицера, Савицкий, которого никто не предупреждал о затеянной руководством страны сложной комбинации, пришёл в ярость и рявкнул:

– Х@ли вы там кота за яйца тянете?! Сбить немедленно!

Отдав приказ, Савицкий тут же поехал на аэродром, где стоял его Як-25, и вылетел на нём на Кольский полуостров.

Заметив за спиной подошедший МиГ-19 Василия Полякова, Фримэн Олмстед закричал:

Уиллард Палм оглянулся и выругался:

По команде командира второй пилот Олмстед взял на себя управление пушками в кормовой башне. Дальше началась обычная в таких случаях несогласованность и неразбериха. Приказ президента до экипажа самолёта-нарушителя так и не дошёл, вероятно, задержавшись на одной из командных инстанций. Приказ командующего авиацией ПВО Савицкого тоже запаздывал. В то же время, по рекомендации штурмана Джона Маккоуна Палм начал выполнять поворот налево.

Как докладывал затем Василий Поляков:

В тот день во время перехвата Василия Амвросиевича наводил на цель один из старших офицеров полка. После последнего доклада Полякова он растерялся. А у Полякова, между тем, быстро заканчивалось топливо. В отличие от командиров, четыре капитанские звёздочки не мешали Василию Полякову трезво оценивать ситуацию. Он понимал, что если в ближайшие пару минут не будет конкретного приказа на уничтожение американского самолёта или возвращение на базу, то ему, скорее всего, придётся искупаться в море, потому что топлива, чтобы дотянуть до своего аэродрома, наверняка не хватит. Даже если он запросит заправщик, то пока летающий танкер поднимется в воздух, пока самолёты найдут друг друга, сблизятся, состыкуются... Баренцево море даже 1 июля тёплым не бывает.

Капитан выжидал, сколько мог, неоднократно запрашивая у земли инструкции относительно дальнейших действий. Не получив на свои запросы никакого конкретного приказа, советский лётчик взял всю инициативу в свои руки. Он ещё раз приказал нарушителю следовать на советский аэродром, подкрепив своё распоряжение короткой предупредительной очередью из пушки. Ничего фантастического в этом не было – всего лишь полтора месяца назад, 20 мая 1960 г. пара МиГ-19 – капитан Л. Шкаруба и старший лейтенант М. Крылов – принудили к посадке аналогичный разведчик RB-47, посадив его на территории ГДР. Впрочем, нарушителя очень скоро отпустили. (К сожалению, более подробной информации об этом уникальном случае найти не удалось, везде только краткие упоминания)

На предупредительные выстрелы Полякова второй пилот RB-47 1-й лейтенант Олмстед ответил огнём 20-миллиметровой пушки.

Поляков сначала хотел использовать неуправляемые ракеты – МиГ нёс два контейнера ОРО-57 по 8 НУР в каждом, но расстояние до цели было слишком маленьким. Он дёрнул самолёт вверх, уходя от огня хвостовых пушек разведчика. На вершине «горки», где огонь противника был уже неэффективен, он заметил яркие пульсирующие точки, летящие в его сторону от американского самолёта. Капитан опустил нос МиГа и ринулся вниз, ловя в прицел левую спаренную мотогондолу RB-47. Он прижал гашетку, пушки отозвались грохотом, самолёт завибрировал. Яркие искры трассирующих снарядов впились в двигатели разведчика. Из гондолы вырвалось пламя.

Из занятий по тактической подготовке Василий Амвросиевич помнил, что RB-47 – машина живучая. Он перенёс прицел на одиночный левый внешний двигатель нарушителя и дал ещё одну очередь. Всего он израсходовал 111 снарядов. Всё левое крыло разведчика охватил огонь, из-за возникшей асимметрии тяги самолёт начал неуправляемо падать.

Капитан Палм скомандовал:

– Приготовиться! Приготовиться!

Все в экипаже поняли, что речь идет о выброске с парашютами. Около 10 секунд командир и второй пилот пытались восстановить управление машиной, но потом Палм был вынужден скомандовать:

– Прыгаем! Прыгаем!

Маккоун, Олмстед и Палм катапультировались. Второму пилоту и штурману удалось после приводнения выбраться на автоматически надувшиеся спасательные плотики. Командир экипажа капитан Палм запутался в стропах парашюта и захлебнулся. Трое других членов экипажа, операторы радиоэлектронной разведывательной аппаратуры, находились в кабине управления, смонтированной в бомбоотсеке самолёта, и не смогли оттуда выбраться. Они ушли на дно вместе с обломками самолёта.

Поляков сделал ещё круг, убедился, что самолет падает, и доложил:

– Цель исчезла.

Он знал, что его переговоры с командным пунктом могли прослушиваться американской радиоразведкой, и, как он сам объяснил после полёта, внёс в доклад некоторую неопределенность.

Но тут же последовал строгий запрос:

– Где цель?

Капитану пришлось ответить, как есть:

– Цель уничтожена.

Местное командование было в шоке – на командном пункте ПВО случилась немая сцена, куда там Гоголю. Больше боялись не международных осложнений, а потери своих «тёплых» генеральских должностей, с возможным трибуналом из-за самовольства какого-то капитана. (http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)

И только через несколько минут после доклада Полякову передали приказ генерал-полковника Савицкого: «Уничтожить цель!». Приказ ретранслировал всё тот же Ту-126, установивший прямую связь с ЦКП ПВО в Кубинке.

Вернувшись на аэродром, капитан Поляков сразу же написал боевое донесение. О попытке командования свалить всю вину на него, есть документальное подтверждение: в рапорте на имя главнокомандующего ПВО кто-то из непосредственных начальников капитана дописал: «Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Но такой бред ещё можно было написать своему командованию. Но нельзя же доложить хозяину в Кремле, что решение на уничтожение самолёта капитан Поляков принимал самостоятельно? А ну как Никита задаст резонный вопрос: «А на хрена тогда вы все маршалы и генералы нужны, если за вас думает капитан?»

(Источник http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)

Время дежурства Полякова ещё не закончилось, когда прилетел генерал-полковник Савицкий. Командующий сразу же внёс ясность в ситуацию, спросив:

– Товарищ капитан, вы получили мой приказ на уничтожение цели?

– Так точно, товарищ командующий! Ваш приказ выполнен! – с чистой совестью ответил Поляков, не уточняя, что приказ он получил уже после того, как горящий разведчик посыпался вниз.

– Молодец! – похвалил Савицкий. – Благодарю за службу!

– Служу Советскому Союзу! – ответил Поляков.

– Можете продолжать дежурство?

– Так точно! Конечно, товарищ командующий!

Сначала у командования даже были сомнения – не сбил ли лётчик свой же Ту-16. Но объективные средства фотоконтроля подтвердили, что это американский RB-47.

Хрущёв из Австрии требовал немедленного доклада, поэтому Савицкий доложил по радио маршалу Бирюзову, подъехавшему на КП в Кубинку, а тот тут же сообщил в Москву. Из Кремля немедленно ушла телеграмма в Австрию. Всё заняло не более получаса. Пресс-конференция в Вене ещё продолжалась, когда Первому секретарю принесли телеграмму об уничтожении цели.

– Господа! – объявил Хрущёв. – Последние новости!

Он зачитал телеграмму вслух:

– Как видите, мы честно предупредили американское руководство и дали их командованию время и возможность отозвать самолёт, – заявил Никита Сергеевич. – Не наша вина, что они этой возможностью не воспользовались. Мне сложно представить, что президент США мог хладнокровно отправить на верную смерть своих лётчиков.

Как мне говорили специалисты по радиосвязи, радиоволны распространяются со скоростью света. Мы дали американской стороне почти 20 минут, чтобы отозвать самолёт. Дольше никак не получалось – запас топлива у перехватчика не бесконечный. Раз они этого не сделали, значит, видимо, трудности технического характера не повлияли на события. Причина происшедшего, как я понимаю, была организационная.

Я неоднократно беседовал с президентом Эйзенхауэром, и знаю его как человека честного и преданного интересам своей страны. Могу только предположить, что в его администрации и в руководстве Пентагона окопались нечистоплотные личности, преследующие интересы политических групп, оплачивающих их лояльность – другого объяснения творящемуся безобразию я не вижу.

Через 6 часов Олмстеда и Маккоуна, а также тело Палма, подобрал советский траулер. Их, как и Пауэрса, доставили в Москву, на Лубянку, в КГБ СССР на допрос. И второй пилот, и штурман признали, что их самолет нарушил наше воздушное пространство. Останки их командира передали представителям Соединенных Штатов. Позднее, осенью, в море был обнаружен труп майора Юджина Поуза. Он был захоронен на территории СССР, впоследствии могила была потеряна.

Основные европейские новостные агентства и телеканалы уже через несколько минут освещали новость, на все лады комментируя заявление советского лидера. Все гадали, какие действия предпримут президент и администрация США.

Однако, поскольку американские разведчики летали вокруг СССР ежедневно, президент понимал, что изначально в самом возникновении инцидента виновны ВВС США, и резкая американская реакция на этот инцидент могла лишь попусту осложнить едва начавшую налаживаться международную обстановку. Более того, когда в августе 1960 года советник президента по безопасности Гордон Грей предложил Эйзенхауэру спровоцировать захват советского самолета или корабля независимо от места его истинного нахождения, объявить его «нарушителем границ» и развернуть антисоветскую пропагандистскую кампанию, президент отклонил это предложение.

(Реальная история, см Орлов А.С. «Тайная битва сверхдержав» http://militera.lib.ru/research/orlov_as1/05.html)

– Наши самолёты уже почти 15 лет постоянно лезут в воздушное пространство красных, – ответил Айк. – Не удивительно, что им это надоело. Сейчас не подходящее время, чтобы обострять отношения, мы с красными только-только начали немного понимать друг друга.

Помимо прочих соображений, его удерживал от конфронтации и тот факт, что в СССР находились несколько граждан США – лётчики с двух сбитых самолётов. Эйзенхауэр не знал точно, сколько человек из экипажа RB-47 выжили.

Уже на следующий день после событий Хрущёв по дипломатическим каналам получил личное послание президента. Айк был краток:

Вскоре последовали и кадровые перестановки. Президент отправил в отставку председателя Объединённого комитета начальников штабов генерала Натана Твайнинга. Вообще-то, в отставку следовало отправить не его, а, в первую очередь, заместителя начальника штаба ВВС Кёртиса Лемэя, бывшего одним из основных вдохновителей «холодной войны» в Пентагоне. Но так уж повелось, что за серьёзные провалы отвечает старший воинский начальник.

Эйзенхауэр не хотел давать прессе повод для лишних инсинуаций, поэтому генерал Твайнинг официально передал полномочия своему преемнику, генералу Лайману Лемнитцеру, лишь 30 сентября 1960 года, но решение было принято президентом вскоре после июльского полёта RB-47. (АИ частично, ген. Натан Твайнинг действительно ушёл в отставку 30 сентября 1960 г)

Пресса несколько дней обсуждала и комментировала бой над Баренцевым морем, однако из Белого Дома долгожданной команды «фас» так и не поступило. Постепенно инцидент заслонили другие, более свежие новости.

12 июля 1960 г капитан Василий Поляков был награждён орденом Красного Знамени, а американские лётчики навсегда усвоили, что нужно бояться не столько советских генералов, сколько простых советских лётчиков, способных на экспромт в любой ситуации. За время «холодной» войны число погибших американских пилотов в аналогичных инцидентах составило около 150 человек.

Политические последствия уничтожения RB-47 оказались благоприятными для СССР. Турецкие и японские власти потребовали от США ликвидировать секретные базы самолетов U-2 на своих территориях. Британские пилоты, привлекавшиеся для разведывательных полетов против СССР, были исключены из программы полётов ещё в конце 1959 г, после неудавшегося покушения на Хрущёва в Гватемале (АИ, см. гл. 04-18). На фоне наметившихся успехов программы разведывательных спутников «Corona» отряды самолётов U-2 из Турции и Японии вскоре были выведены. (см. http://rosgeroika.ru/geroi-nashego-vremeni/2013/july/mig-19-protiv-rb-47)

20-21 июля на полигоне Капустин Яр состоялся очередной показ перспективной военной техники руководству страны. Первый такой смотр был устроен в 1958-м г. (см. гл. 03-14) и тогда же Хрущёв установил периодичность будущих показов – один раз в два года.

Первому секретарю, членам Президиума ЦК и председателю Совета министров предстояло посмотреть новые разработки по большинству направлений, не только технику РВСН и сухопутных войск.

На аэродроме, где с войны не видели боевого самолета, ровными рядами выстроились истребители и бомбардировщики, здесь были как серийные, так и опытные и экспериментальные машины. По обеим сторонам вдоль шоссе с интервалом в несколько десятков километров расположились батареи зенитных ракет С-75. Боевые позиции были оборудованы по полной программе – старты окружены валами земли, чуть поодаль отрыты блиндажи.

На полигоне в это же самое время находился сын Хрущёва Сергей. ОКБ-52 Челомея среди прочих участников мероприятия готовилось показать Первому секретарю старт крылатой ракеты С-5 с автомобильной пусковой установки. Как всегда, для подготовки не хватало нескольких дней. Постоянно что-то не ладилось: то возникали короткие замыкания, то обнаруживался разрыв в электрической цепи. Штатские и офицеры часами изучали длинные распечатки монтажных схем, затем окружив ракету целой толпой, отсоединяли разъемы, измеряли что-то приборами и снова бросались к схемам. Такова обычная подготовка перед первым пуском. Работали не только днём, но и по ночам. Для сна оставались короткие перерывы, спали часто прямо в ангаре, на чём придется. Челомей, на которого замыкалась вся ответственность за пуск, нервничал, но не вмешивался. Он понимал, что большего сделать просто невозможно.

Специалисты ОКБ-52 успели во время. В последний момент всё заработало. Ракету подготовили к старту.

Наступил день показа. Как и в прошлый раз, Сергей присутствовал на показе, идя позади основной группы. Во главе её шёл Хрущёв, рядом с ним Косыгин, Мазуров, Байбаков, Устинов, Соколовский и Гречко (АИ, в реальной истории набор сопровождающих, кроме Устинова, был совершенно другой — в верхних эшелонах власти поменялось очень многое). За ними, соблюдая дистанцию, следовали министры, главкомы, конструкторы. Всех вместе набиралось человек сорок.

В связи с недавними перехватами американских самолётов-разведчиков Никита Сергеевич прежде всего заинтересовался авиационной техникой и зенитно-ракетными комплексами ПВО. Он долго осматривал выставленный на стоянке Ту-126, любовался огромным грибообразным вращающимся обтекателем радара, применённым впервые в мировой практике – на серийных американских АВАКСах такие появятся значительно позже. (В 1956 году испытывался опытный Lockheed WV-2E с вращающимся обтекателем радара, но в серию не пошёл, и остался единственным экземпляром http://aviadejavu.ru/Images6/MM/MM-10/0269-02-2-1.jpg). Забрался внутрь, в отсек операторов, и ознакомился с работой информационной системы ПВО «Луч», в составе которой работали в качестве компонентов АСУ ПВО «Воздух-1», информационная сеть «Электрон» и другие системы. Работу конструкторов Первый секретарь оценил очень высоко:

– Замечательный самолёт у вас получился, Андрей Николаич, – похвалил он расцветшего от удовольствия Туполева. – А электронные системы в нём – и вовсе фантастика. О такой технике ещё недавно можно было только мечтать.

Хрущёв особенно отметил улучшенную обитаемость самолёта. После вздрючки Туполев установил на Ту-126 новую звукоизоляцию, устроил для экипажа полноценный салон отдыха, крайне необходимый при долгих полётах, усилил защиту от излучения радиолокатора.

– Самолёт у вас получился отличный, но уж очень большой и дорогой, – заключил Никита Сергеевич. – Много их не сделать, а понадобится их немало, при нашей-то территории. В том числе, и на флоте тоже.

Он повернулся к Дементьеву:

– Пётр Василич, а можем мы сделать самолёт ДРЛО поменьше и подешевле? Например, на базе Ил-18, для сухопутных войск, и на базе нового Ан-24 товарища Антонова – для строящегося авианосца «Минск»?

– Думаю, сможем, – ответил Дементьев. – Я дам задание конструкторам, пусть всё просчитают, если получается – начнут делать. Ил-18 в серии освоен, не думаю, что с ним будут проблемы. С Ан-24, конечно, посложнее, машина совсем новая.

– Для трофейных авианосцев я готовлю самолёт ДРЛО на базе моего Ту-91, он поменьше, – сказал Туполев. – Ан-24 на них не поместится, у англичан лифт маленький. Конечно, будет не такой совершенный аппарат, как Ту-126, но лучше хоть какое-то ДРЛО, чем никакого. Радар только запаздывает.

– Напомните мне, Андрей Николаич, – попросил Хрущёв. – Я Калмыкова потороплю. .

Вторым самолётом Туполева на выставке был ракетоносец Ту-22. Он ещё летал на «неродных» двигателях ВД-7, не обеспечивавших нужную дальность, но теперь самолёт по компоновке больше напоминал фюзеляж Ту-22М3 с неподвижными крыльями от Ту-22А. Самолёт был оборудован системой дозаправки в воздухе и уже строился серийно, с расчётом на последующее переоснащение новыми двигателями.

Затем Никита Сергеевич прошёлся вдоль выставленных рядом истребителей Микояна и Яковлева. Артём Иванович выкатил на показ сразу несколько машин. Здесь был МиГ-19С, переоснащённый для работы по наземным целям в простых метеоусловиях. Он нёс 2 контейнера 57-мм неуправляемых ракет УБ-16, 2 подвесных топливных бака или 2 многозамковых бомбодержателя с бомбами ФАБ-100 под крыльями, 2 ракеты Р-3С на внешних узлах подвески, или 4 ФАБ-250 (в перегрузку) на подфюзеляжных тандемных узлах подвески. Две встроенные 30-мм пушки дополняли комплект до совершенства.

Рядом с ним стоял похожий, и, одновременно, совершенно непохожий на него самолёт. К хвостовой части и крыльям МиГ-19 была приделана новая носовая часть, с приподнятой каплевидной кабиной, боковыми полукруглыми воздухозаборниками с центральным клином, как у французского «Мираж-3», и заострённым вытянутым носом, несколько отклонённым вниз, для лучшего обзора. Кончик носа был срезан наискось, и на срезе поблескивало стеклянное окошечко. Вооружение под крыльями было точно такое же, но задние подфюзеляжные пилоны были сняты, а на подкрыльевых средних пилонах, вместо подвесных баков крепились балки АКУ с подвешенными к ним двумя внушительными ракетами. ПТБ переехали под фюзеляж.

– Это что за прелесть? – широко улыбаясь, спросил Хрущёв Микояна.

– Наша новая разработка, ударный истребитель МиГ-19БН, – ответил Артём Иванович. – Обратите внимание, в носу установлен прибор ОКГ-подсветки, а под крыльями висят ракеты К-5Н класса «воздух-земля» с наведением по лучу оптического квантового генератора (лазера). Её могут применять и обычные МиГ-19С, но им придётся таскать подвесной контейнер ОКГ-подсветки, или полагаться на целеуказание наземного авианаводчика (АИ, см. гл. 02-03).

Самолёт оснащён тормозным крюком и может использоваться как палубный штурмовик для строящегося перспективного авианосца, и трёх уже находящихся в строю (АИ. Аналог китайского Q-5 Fantan с носом от МиГ-23БН или МиГ-27).

– Неслабо вы развернулись! – одобрил Хрущёв. – Посмотрим, как он на показательных полётах выступит. А это что? – он указал на следующий самолёт. – не видел такого раньше! Хвост вроде бы от Е-5, а нос...

Машина была похожа хвостом на Е-5 (МиГ-21Ф), но имела совершенно другой нос и воздухозаборники, опять-таки напоминавшие «Мираж-3» – полукруглые, с центральным конусом. На освободившемся месте в удлинённом носу фюзеляжа был установлен радиопрозрачный обтекатель довольно внушительного диаметра. Обзор из приподнятой каплевидной кабины был явно лучше, чем из корытообразного кокпита МиГ-19С. Крыло тоже было другое – не совсем треугольное, а с изломом по передней кромке, (примерно как на Су-15ТМ) Справа впереди кабины из открытого лючка высунулась убираемая изогнутая штанга дозаправки в воздухе. Фюзеляж самолёта выглядел очень изящно, «с узкой талией», он был выполнен по «правилу площадей» для улучшения сверхзвукового обтекания. Под крылом висели 4 ракеты Р-3С, а на центральном пилоне – подвесной топливный бак.

– Ну-ка, расскажите, что это за красавец! – потребовал Первый секретарь.

– Это, Никита Сергеич, дальнейшее развитие Е-5, – пояснил Микоян. – Наше внутреннее название машины – Е-7 (АИ, в реальной истории заводской индекс Е-7 первоначально имел МиГ-21ПФ). Мы, как видите, переработали проект Е-5, сделали хвостовую часть немного больше диаметром и установили двухконтурный двигатель Д-20Ф-3 товарища Соловьёва (АИ. форсажная версия Д-20). За счёт двухконтурного двигателя и некоторого увеличения запаса топлива дальность увеличена почти в полтора раза по сравнению с Е-5.

Нос самолёта освободили под размещение РЛС ЦД-30Т (подробнее об РЛС ЦД-30Т см. http://www.bestreferat.ru/referat-55534.html), в перспективе можно будет поставить разрабатываемую РЛС «Сапфир». Воздухозаборники сделали боковые, как на МиГ-19БН.

– А по-моему, такие, как на французском «Мираже», – хитро подмигнул Микояну Хрущёв.

– Ну, зарубежный опыт мы тоже творчески используем, – признал Артём Иванович.

– И правильно! – одобрил Первый секретарь. – Но откуда? Мы же собирались Е-5 закрыть и разрабатывать двухмоторный Е-11?

– Видите ли, Никита Сергеич... – влез в разговор министр авиапромышленности Дементьев. – Е-11 – машина совершенно новая, сложная, быстро она не родится. А нам надо и свои ВВС обеспечить новыми истребителями, с досягаемостью по высоте более 20 тысяч, и союзникам что-то поставлять надо. У товарища Микояна на 1958-й год уже был готовый к серийному производству самолёт. Из МИГ-19 СМ-12 мы выжали всё, что можно, даже с новым воздухозаборником он больше 1926 километров в час не даёт, и выше 17500 метров не поднимается, а Е-7 даёт на большой высоте 2170 километров в час и поднимается на 19 тысяч. Дальность у них теперь примерно одинаковая, вооружение и бортовая аппаратура на Е-7 более современное.

– Поэтому мы, с согласия Петра Василича, в инициативном порядке провели лётно-конструкторские испытания Е-7 и параллельно подготовили машину к серийному производству, – честно признался Микоян.

– А что маршал Вершинин скажет? – поинтересовался Хрущёв.

– Машина хорошая, Никита Сергеич, – улыбнулся Вершинин. – ВВС просит пустить в серию. Такой самолёт очень нужен в войсках.

– К тому же мы и двухместный учебно-боевой вариант подготовили, для более быстрого обучения лётного состава, – доложил Микоян.

(Двухместный вариант МиГ-21 в реальной истории сильно запоздал, что не лучшим образом сказалось на его освоении)

– Та-ак. А что у нас по яковлевской 210-й машине? – спросил Первый секретарь.

(см. фанфик Александра «Истребитель Як-31» http://samlib.ru/s/simonow_s/proda_2014_05_21.shtml)

– Да вот она, – Дементьев сделал знак Яковлеву, и подвёл Хрущёва к стройному одномоторному истребителю в компоновке «высокоплан», с боковыми воздухозаборниками.

(Вот такой примерно http://www.aviastar.org/pictures/france/m/dassault_mirage_f-2-m.gif)

– Сейчас у нас строится установочная серия из 12 машин, для испытаний на авианосцах флота и в ВВС, – доложил Яковлев. – Передачу 6 самолётов Воронежскому центру боевой подготовки планируем в ноябре этого года, флоту 6 самолётов передадим весной следующего года.

– Так 210-я же получается практически аналогичной? – уточнил Хрущёв.

– Тут такой момент... Яковлевская 210-я выходит подороже, хотя лётные данные у неё выглядят получше, – признал Дементьев. – Она лучше приспособлена к требованиям флота, для базирования на палубе. Но при этом ни ОКБ-155 со своими заводами, ни ОКБ-115 не смогут в одиночку покрыть все потребности страны и союзников по поставкам авиатехники. Поэтому мы предлагаем пустить в серию оба самолёта, тем более, что они имеют значительную степень унификации по внутренним системам и радиоэлектронному оборудованию.

– Два практически одинаковых самолёта? Неразумно как-то... – покачал головой Первый секретарь.

– Они не совсем одинаковые, Никита Сергеич. Да, назначение сходное. Яковлевская машина лучше приспособлена к морскому базированию, но её ещё предстоит осваивать в серии, а Е-7 товарища Микояна уже строится малой серией для испытаний, – «раскололся» министр, – да и испытания он уже закончил. Но основной аргумент в пользу выпуска обоих самолётов – всё же недостаточные производственные мощности, – пояснил Дементьев. – Если мы отберём завод 115 у товарища Яковлева под выпуск МиГов, то погубим хорошую авиастроительную школу, перспективное КБ. Точно так же и передать заводы ОКБ Микояна под выпуск «Яков» – тем более неразумно.

– М-да... Давайте этот вопрос обсудим на НТС и Совете министров, – решил Хрущёв. – Сейчас ничего на ходу решать не буду, не надейтесь. Самолёты, вижу, хорошие, и тот и другой. Пойдёмте дальше.

Ближе к концу стоянки расположились боевой вертолёт Ми-4Ш, транспортный вертолёт Эр-1 – «летающий вагон» конструкции Игоря Александровича Эрлиха, развивавший концепцию Як-24, и гигант Ми-6. Эти вертолёты Хрущёв уже видел раньше, он коротко осмотрел их и пошёл дальше, где высился стратегический бомбардировщик Мясищева – 3М, наконец-то получивший двухконтурные двигатели НК-8 (АИ), более экономичные, чем одноконтурные РД-3М-500.

С появлением перспективной крылатой ракеты «55Т» конструкции А.Я. Березняка, Мясищев, сохранивший волей Хрущёва своё ОКБ-23, по совету Бартини, изучившего нелёгкие перипетии развития отечественной авиации начала 60-х, вовремя подсуетился и оборудовал 3М роторной пусковой установкой в отсеке вооружения, вызвавшей приступ чёрной зависти у Андрея Николаевича Туполева (АИ).

Мясищев тяжело переживал отмену Хрущёвым на ранней стадии проекта сверхзвукового бомбардировщика М-50, и сосредоточился на доводке 3М, твёрдо вознамерившись отобрать кусок «стратегического пирога» у ОКБ-156 Туполева. Он воспользовался тесным сотрудничеством с Бартини, имевшим доступ к информации, хранившейся в ИАЦ. Роберт Людвигович и без того фонтанировал невероятными идеями, а уж получив доступ к концентрированной мудрости человечества на 60 лет вперёд, он и вовсе воспринимался окружающими как пророк или сумасшедший. Второе, кстати, случалось чаще.

Именно Бартини сумел втолковать Хрущёву, что стратегические бомбардировщики могут в ближайшем будущем показать себя более гибким видом оружия,чем межконтинентальные ракеты.

– Самолет, оснащённый крылатыми ракетами, патрулирующий у самых границ противника, – убеждал Первого секретаря Бартини, – обеспечивает поражение цели с большей вероятностью и иногда даже за меньшее время, чем баллистическая ракета, которой надо преодолеть почти полтора десятка тысяч километров в условиях всё более совершенной противоракетной обороны. В конце концов, мощь стратегической авиации можно использовать даже в локальных конфликтах, когда шахтные ракеты просто бесполезны.

Теперь Мясищев, при деятельном участии Бартини, первым успел сделать роторную пусковую установку для размещения в отсеке вооружения 3М шести крылатых ракет нового поколения, и показал свой бомбардировщик Первому секретарю. На плакате рядом с самолётом была изображена схема боевого применения.

Хрущёв с кривой ухмылкой слушал, как разъярённый Туполев обрушился на роторную установку Мясищева, пытаясь убедить Президиум ЦК, что «американцы посшибают всех ещё до запуска ракет», и «ни хрена с этой машиной-вращалкой у вас не выйдет». Затем он, хитро улыбаясь, сказал:

– Владимир Михалыч, а в Ту-95 вашу «ракетную крутилку» поставить можно?

– Конечно, Никита Сергеич, мы её проектировали как универсальную...

Первый секретарь грозно повернулся к Туполеву:

– Так х...ле ты мне, Андрей Николаич, мозги е...ёшь? Бери эту «машину-вращалку» и срочно устанавливай на Ту-95! Сроку тебе три месяца, 1 ноября доложишь о начале испытаний. Машины с ракетами должны начать поступать в войска не позднее 1 февраля следующего года. К испытаниям привлекай строевые экипажи Дальней авиации, для ускоренного освоения. Провалишь сроки – берегись.

Ошалевший Туполев только кивнул и пробормотал:

– Так точно...

Он и понятия не имел о далеко идущих планах Хрущёва, и не подозревал, что сроки так поджимают.

В тени могучих крыльев 3М притаились ещё два очень необычных самолёта. Один из них, конструкции Лавочкина, был похож на увеличенную воздушную мишень Ла-17, без пилотской кабины, но оснащённый турбовинтовым двигателем с толкающим пропеллером. На двух пилонах под крылом были подвешены авиабомбы ФАБ-250М58 с дополнительными крыльями и модулями лазерного наведения. (АИ, аналог бомбы ФАБ-250М62 с комплектом MPC http://nevskii-bastion.ru/fab-500m62-mpk/ см. гл. 03-05). Машина стояла на своей прицепной пусковой установке.

Лавочкин, которому Хрущёв категорически запретил ездить на полигон Сары-Шаган, а вместо этого отправил в кардиологический санаторий, чувствовал себя после курса лечения вполне бодро, а апрельский успех «Дали» и вовсе его окрылил (АИ, см. гл. 05-10).

– Ла-20... – прочитал на табличке Первый секретарь и повернулся к Лавочкину. – Семён Алексеич, это что же, беспилотник у вас?

– Так точно, Никита Сергеич! Беспилотный радиоуправляемый бомбардировщик. Оснащён телекамерой высокого разрешения, прибором ОКГ-подсветки целей и аппаратурой связи, – доложил Лавочкин. – Стартует на твердотопливных ускорителях и может находиться в воздухе до 5 часов. Управление дистанционное, с самолёта, корабля или дирижабля. Возвращение полуавтоматическое, на сигнал радиомаяка, посадка на парашюте. Может также оснащаться аппаратурой фото- и радиоразведки.

– Вот это отличная штука! – одобрил Хрущёв. – Мы его в воздухе увидим?

– Да, воздушный показ на завтра запланирован, – подтвердил Лавочкин.

Хрущёв снова повернулся к Туполеву:

– Андрей Николаич! Ты, вроде, делал в прошлом году крылатую ракету большой дальности? (Изделие «С», оно же Ту-121. http://www.airwar.ru/enc/bpla/tu121.html)

– Так вы ж её зарубили, Никита Сергеич! – напомнил Туполев.

– Но задел-то у тебя остался! Андрей Николаич, не сердись, на кучу параллельных проектов у страны денег нет, – пояснил Первый секретарь. – Ты мне лучше скажи: можно ли из твоей недоделанной ракеты сделать сверхзвуковой беспилотный разведчик? Хотя бы на ту же дальность и скорость? (3680 км и скорость 2700 км/ч – данные Ту-121)

– Можно, конечно, – ответил Туполев. – И не только разведчик, можно и бомбардировщик беспилотный сделать.

– Вот и сделай, – распорядился Хрущёв. – Пётр Васильич, проект постановления подготовьте.

– Будет сделано, товарищ Первый секретарь, – ответил Дементьев.

16 августа 1960 года вышло Постановление Совета Министров СССР о создании системы дальней беспилотной разведки, получившей официальный шифр ДБР-1 «Ястреб» с беспилотным разведчиком Ту-123. При проектировании нового комплекса максимально были использованы работы и практические заделы по «самолету 121». (Реальная история, см. http://www.airwar.ru/enc/spy/tu123.html)

Хрущёв подошёл к последнему авиационному экспонату. Это был самолёт, равного которому он ещё не видел. Стремительных очертаний машина стояла с задранным вверх носом. Фюзеляж был выполнен в виде лодки, два двигателя НК-8 установлены в общем «коробе» на «спине» самолёта, между двумя килями оперения. Это был самолёт конструкции Бартини, Ф-57, построенный в качестве прототипа-аналога первой ступени будущей авиационно-космической системы – самолёта А-57. Обходя самолёт вокруг, Никита Сергеевич любовался его необычным силуэтом. (Ф-57 http://www.testpilot.ru/russia/bartini/f/index.htm)

– Это – амфибия. Максимальная дальность около 4-х тысяч километров, потолок 22-25 километров, максимальная скорость до трёх тысяч километров в час, расчётная, крейсерская – две с половиной тысячи, но не на этих двигателях, нужны двигатели ВК-13 товарища Климова или М16-17 товарища Зубца, рассчитанные на крейсерский сверхзвук. Взлётный вес 25 тонн, полезная нагрузка полторы тонны, – негромко доложил Бартини. – По вашей рекомендации сделано колёсно-лыжное шасси вместо первоначально предполагавшейся лыжи. Самолёт оснащён герметичным отсеком вооружения и может длительное время дежурить в океане, при волнении моря до 3-4 баллов.

(АИ. Данные расчётные. В реальной истории проект не был реализован)

– Сумасшедшая штука, – покрутил головой Хрущёв. – Он у вас уже летал?

– Уже совершил двенадцать полётов, и сюда прилетел своим ходом, – ответил Бартини (АИ).

– Невероятно... Послушайте, а ракеты «воздух-воздух» на него можно повесить? – спросил Никита Сергеевич. – Это же идеальный дальний перехватчик для Севера получится!

– Не совсем идеальный, – покачал головой Бартини. – Форма носа не позволяет установить мощный радар. Да и нет у нас пока достаточно мощного и компактного радара, «Сапфир» только разрабатывается. Конечно, самолёт можно доработать, например, поставить электронно-оптический датчик обнаружения целей и использовать ракеты с тепловым наведением. Пока что – это просто самолёт, который может высоко и быстро летать. Демонстратор технологий. Чтобы сделать из него комплекс скоростного дальнего перехвата, нужно разработать хороший радар и приличные ракеты с радиолокационным наведением.. Это не быстро, и удовольствие будет недешёвое. Но я не рассчитывал тратить много времени на эту машину, собирался заняться постройкой А-57.

– Занимайтесь, – ответил Первый секретарь. – Но на проект потрачены немалые деньги, и хотелось бы получить от него полезную отдачу, пусть это и прототип. Почему бы не сделать из него скоростной дальний перехватчик? Такая машина нам очень нужна прямо сейчас, у нас на Севере американцы чёрт знает что вытворяют.

Хрущёв понизил голос:

– Вы же знаете, что в США разрабатывается проект «Архангел». (Проект, в рамках которого разрабатывались скоростные разведчики А-12 и SR-71). Достаточно скоро он выйдет на три звука, а противопоставить ему нам пока нечего. Так почему не ваш Ф-57? Найдите толкового заместителя, и пусть он доведёт машину до уровня серийного перехватчика. У вас есть кто-нибудь на примете?

– Павел Владимирович Цыбин, например, – ответил Бартини. – Но это – не лучшее решение, Никита Сергеич. – Мы уже пошли правильным путём – товарищу Микояну дано задание на разработку перехватчика Е-155, двигателей и ракет к нему. (АИ, см. гл. 05-10) Конечно, мне, как конструктору, хотелось бы запустить свой самолёт в серию, что и говорить.

– У Ф-57 есть два важных преимущества перед микояновской машиной – он уже летает, и у него есть отсек вооружения. .Мы можем сделать малую серию Ф-57, и установить в отсеке выдвижную трапецию с узлами подвески для ракет Р-3С. Позаимствовать её можно, например, с Як-27, если вы дадите указание товарищу Яковлеву. Когда американский сверхзвуковой разведчик только появится у нас на Севере, можно будет пустить за ним в погоню Ф-57 и, если повезёт, даже сбить. Ну, или, если не сбить, так напугать. А тем временем товарищ Микоян подготовит свой МиГ-25, – предложил Бартини.

– Хорошо, – согласился Хрущёв. – А что у вас непосредственно по А-57?

– Мы закончили продувки разных компоновок в аэродинамической трубе и запуски натурных моделей на ракетных ускорителях, – доложил Бартини. – Окончательно определились с компоновкой и сейчас строим первый опытный образец. С учётом эксплуатации в солёной воде и сверхзвукового крейсерского режима полёта самолёт будет изготовлен из нержавеющей стали. Сейчас мы полностью сварили силовой набор самолёта и начали устанавливать листы обшивки. Первый полёт рассчитываем совершить в следующем году. Даже если требуемые двигатели ещё не будут готовы, для первого полёта поставим менее мощные.

– Очень хорошо, – Никита Сергеевич расплылся в улыбке. – Просто замечательно. Держите меня в курсе дела, я давно жду вашу машину. Так, что там у нас дальше по плану?

(Автор эпизода по объекту 770 – Михаил Белов, я лишь немного подсократил технические детали и вынес их в отдельный файл с фанфиками http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)

Следующим пунктом осмотра была бронетехника. Полёты авиации и пуски ракет запланировали на второй день показа. Сейчас Первый секретарь, члены Президиума и прочие приглашённые наблюдали за «показательными выступлениями» новейшей техники сухопутных войск.

После ознакомления с присланными Веденеевым документами, и памятного смотра новой техники в Капустином Яре в 1958-м, Никита Сергеевич взял за правило: не лезть в те области военно-технического прогресса, в которых он сам, даже с учетом полученного «послезнания», ничего не понимает. Ведомство Серова работало исправно, и подборки документов, каждая по своей тематике, своевременно и должным образом оформленные, ложились на столы соответствующих конструкторских бюро. Люди анализировали информацию, прикидывали, как её использовать. Военные корректировали свои планы и технические задания, исходя как из «данных разведки», так и из настоящих данных разведки и анализа новейшего опыта, которым занимался НИИ прогнозирования под началом Василия Даниловича Соколовского. В общем, дело, можно сказать, делалось без прямого участия Первого Секретаря.

Результатом, в частности, стало продолжение развития тяжелых танков.

Первоначальные планы предполагали модернизацию тяжелых танков Т-10 до уровня Т-10М, которая включала в себя установку новой пушки М-62Т2 высокой баллистики со стабилизатором 2Э12 «Ливень», а также усиление брони башни, введение ПНВ для всех членов экипажа, кроме заряжающего, нового двигателя В-12-6 мощностью 750 л.с., и зенитного пулемета КПВТ на командирской башенке, на установке, допускающей дистанционное управление. Быстрое развитие элементарной базы позволило уже к 1960-му дополнить СУО танка баллистическим вычислителем, с компактной проекционной ЭЛТ отображения данных (после 1961-го года её заменили на трехстрочный ЖК-монитор), а совершенствование приборов с ОКГ – ввести лазерный дальномер (АИ). Кроме того, были внесены изменения в коробку передач машины, – она стала более простой и надежной.