93
Туман рассеивается и заменяется негромким шумом, звуками шагов и разговоров снующих по дому полицейских и специалистов по сбору улик.
— Давай-ка я вытащу тебя отсюда. — Пэтти, просунув руку под мышку, тянет меня вверх. — Пусть они делают свою работу.
Мы осторожно обходим «опасного незнакомца», все еще лежащего на ковре в моей спальне. Он по-прежнему держит в руке пистолет 45-го калибра. Его черный свитер испещрен окровавленными дырками.
Лыжная маска поднята до уровня лба. Белый мужчина, на вид — около тридцати лет. Однодневная небритость на щеках, шрам на щеке, безжизненные глаза смотрят вверх. Он умер еще до того, как повалился на ковер.
— Мы выясним, кто это, — обещает Пэтти. — Я уверена, что о нем имеются какие-нибудь сведения.
Мой отец и Гоулди стоят в коридоре, наблюдая за тем, как специалисты по сбору улик делают свою работу внутри спальни и вдоль коридора, цепляя бирки, фотографируя и посыпая специальным порошком, чтобы затем снять отпечатки. Я подхожу к отцу, он обхватывает меня одной рукой. Пэтти идет с другой стороны. Они поддерживают меня, как будто я инвалид.
Мы направляемся вниз по лестнице в гостиную. Детектив будет брать у меня показания. Однако рассказать я могу немного: я услышал, как задняя дверь открылась, спрятался в углу спальни, выпустил весь магазин в человека, который забрался в мой дом.
Раньше я его никогда не видел.
Два моих брата — Айден и Брендан, которые приехали в Чикаго на суд, пытаются отремонтировать замки, взломанные сегодня ночью: с задней дверью потрудился человек в лыжной маске, а переднюю выбили прибывшие полицейские.
Мой адвокат, Стилсон Томита, приезжает через пару часов после инцидента и обнаруживает меня и Пэтти сидящими на крыльце, а моего отца и Гоулди — беседующими с детективами о расследовании и требующими для меня круглосуточной охраны.
Я сижу на диванчике с закрытыми глазами, откинув голову на подушку. Люди вокруг разговаривают тихо, думая, что я сплю, и надеясь, что сон поможет мне немного расслабиться и отдохнуть.
Но я не могу уснуть. И расслабиться тоже не удается.
Я напряженно размышляю. Думаю о том, что произошло там, на втором этаже.
Но мысли мои заняты не «опасным незнакомцем». И не перестрелкой. Я анализирую мысли и картинки, которые навалились на меня непосредственно перед появлением незнакомца и не отпускали после. Они хлынули таким потоком, что у меня перехватило дух.
Теперь они отвердели, превратились в лед, образовав в груди прочные неровные глыбы.
— Билли, — слегка толкает меня Стилсон.
Я поднимаю голову и открываю глаза. В окне за Стилсоном видны первые признаки восхода солнца: блеклый расплывчатый свет.
— Мы получим отсрочку судебного разбирательства, — обещает Стилсон. — После того, что произошло, судья не откажет.
— Нет, — твердо говорю я.
— Тебе нужно отдохнуть, — вмешивается Пэтти.
— Послушай, есть еще один момент, — уговаривает Стилсон. — Я знаю, то, что случилось сегодня ночью, ужасно, но мы можем использовать это в своих целях. Инцидент показывает, что кто-то хочет закрыть тебе рот.
Я бросаю взгляд на Пэтти, пытаюсь встать с диванчика.
— Куда ты собрался?
— Хочу принять душ и одеться, чтобы отправиться на суд, — поясняю я.
— Стой! — в один голос восклицают Пэтти и Стилсон.
Адвокат преграждает мне путь:
— Билли, это наверняка дело рук Пола Визневски. Дело именно его рук.
Я киваю и похлопываю его по плечу.
— Нам нужно время, — говорит он. — Нам нужно время для того, чтобы это доказать. Собрать все воедино. После событий сегодняшней ночи мы можем запросить дополнительное время.
Я отодвигаю его в сторону.
— Мне не нужно дополнительное время, — возражаю я.
— Билли, ты не прав, — нервничает Пэтти. — Ты не можешь пойти в суд. Ты не можешь сегодня давать показания. Как ты собираешься давать показания?
Я поворачиваюсь и смотрю на сестру-близнеца — человека, который знает меня лучше других.
Мне казалось, что я, со своей стороны, знаю ее лучше всех.
Я думал, что мы доверяем друг другу.
— Стилсон, тебе нужно съездить домой и принять душ. Увидимся в здании суда.
Пэтти и адвокат пытаются возражать и хватают меня за руку, но я, освободившись, прохожу мимо и иду на второй этаж, чтобы принять душ и переодеться.
Сегодня, всего лишь через пару коротеньких часов, я буду давать показания на суде.
И я расскажу правду.
