Глава 8
Сокровища автозаправочной станции
Бутылка на вид была чистой, и даже этикетка выглядела симпатичной. Красиво нарезанные лимончики и личико улыбающегося мальчика, все буквы яркие и нарисованы под одинаковым наклоном. В этой емкости явно находилось что-то приятное.
Однако, отвинтив пробку и принюхавшись, я с удивлением убедилась, что была не права. Отдавало чем-то непонятным, химическим, чуть ли не горелой резиной. То есть явно не лимонами. Может, тут что-то вроде растворителя держали? Тогда почему такая странная этикетка?
Прочитав состав, убедилась, что и в этом предположении не права и вообще – это все же напиток. Некоторые компоненты непонятны, но остальные узнаваемые и не ядовитые.
Видимо, бутылка попала под солнечные лучи, сильно нагрелась, и капли оставшегося в ней содержимого испортились. Это плохо, но не смертельно, ведь ее можно будет вымыть. Два литра воды влезет, не так уж и мало, так что не стоит выбрасывать всего лишь из-за неприятного запаха, вдруг по пути родник или ручей встретится, будет во что налить.
Вообще-то, в вопросах чистоты я придирчивая, меня так воспитали. Но тот, кто хотя бы однажды сталкивался со споровым голоданием, понимает, что означает остаться в таком состоянии без воды, и не будет кривить нос даже от не самых приятных вариантов.
Я сталкивалась.
Итак, бутылка у меня теперь есть. Всего лишь одна, но по законам математики это бесконечно больше, чем вообще ни одной. Остается лишь ее заполнить, а вот с этим пока что никак.
Как назло, даже самой маленькой и грязной лужицы не встретилось. И кюветы тоже пересохшие. Озер и рек нет, как нет и намека на то, в какой стороне следует их искать. Все это время я продолжала двигаться вдоль той же скучной дороги, которую мы выбрали изначально. На ней даже брошенные машины перестали попадаться, будто в пустыне очутилась – ничего и никого.
Полное отсутствие перспектив.
И вот, впереди, впервые что-то серьезно изменилось – эта дорога пересекалась с другой. Новая куда шире, асфальт на ней гладкий и без выбоин, не говоря уже о ямах. Перед перекрестком установлены указатели, но ориентироваться по ним глупо, ведь за время пути, как с девочками, так и в одиночку, дважды замечала явно выраженные границы кластеров. Даже если увижу надпись, что до какого-то городка или поселка всего-навсего пять километров, доверять ей не стоит. Скорее всего, по пути туда я попаду в очередную ячейку Улья и может оказаться так, что там не окажется ни одного даже самого маленького домика.
Кластеры обычно стыкуются друг к дружке, совпадая дорогами, линиями электропередачи, реками и прочими протяженными линейными объектами, как природными, так и рукотворными. Но все остальное в большинстве случаев непостижимый механизм Стикса игнорирует. Иногда доходит до того, что невидимый меч Улья рассекает дом по диагонали, от угла до угла, и здесь оказывается только одна треугольная половинка, где в разрезе видно внутреннее убранство квартир. Надо сказать, такие здания – большая редкость, а если при этом не разваливаются – редкость вдвойне. Нас однажды специально возили на экскурсию, чтобы посмотрели на это чудо и расширили свой кругозор.
В общем, на бесполезные указатели я вообще не смотрела, а смотрела по сторонам и думала. Думала над важным вопросом: куда мне теперь податься? Эта дорога с самого начала не понравилась, даже не знаю почему, вот просто не понравилась, не вижу никаких причин. И дальнейшие события все больше и больше убеждали меня в этом мнении. Сколько мы по ней ни шли, а ни воды, ни еды, ни убежища надежного – ничего не встретили.
Вот и я ничего не нашла.
Идти по ней и дальше? Ну уж дудки, сыта этой асфальтной лентой по горло. Вот только в какую сторону направиться? И та и другая на вид одинаковые, трудно отдать предпочтение определенному направлению. Разве что выйти на перекресток и оглядеться. Но я, оставшись наедине со своими страхами, не отваживалась выбираться на открытые со всех сторон места.
Ладно, пойду налево, ведь при этом мне не придется пересекать старую дорогу. И надо хорошенько запомнить перекресток, а то не хватало еще заблудиться.
А это еще что такое?
Притворившись частью кустика, за которым сидела, я уставилась в сторону пересечения дорог. За ним в не слишком густых зарослях просматривалось подозрительное движение. Это походило на птицу, усевшуюся на гибкую ветку и теперь на ней раскачивающуюся. Только птица настолько здоровенная, что из-за ее движений приходится сильно раскачиваться и тем веткам, которые ее «насест» тревожит на своем пути.
Это подозрительно…
Напрягая глаза, на все лады пыталась разглядеть хоть какие-нибудь подробности, но все, чего добилась, – мое зрение вновь перешло в тот же режим, с которым я впервые столкнулась в недрах горящего дредноута.
Все как предполагали западники – если как следует меня встряхнуть или выждать время, дары Стикса вернутся.
Времени прошло немного, зато встряхнуло так, что не хочется об этом вспоминать. Не понимаю, каким образом ухитряюсь удерживать такое на задворках сознания. Знаю, что, если дам слабину, это крайне плохо на мне отразится.
Нельзя помнить свою смерть безнаказанно.
Прочь, дурные мысли, прочь! Надо срочно разобраться с умением, это и голову займет, и может оказаться полезным, ведь если верить знахарям – дар не из тех, о которых принято отзываться пренебрежительно.
Мир погрузился в густую сероватую синеву, местами слегка подсвеченную красным и желтым, деревья, кусты, указатели, столбы вдоль дорог и сами дороги исчезли, вместо всего этого меня окружили причудливо пересекающиеся плоскости и линии. Удивленно водя взглядом, я наткнулась на нечто резко выделяющееся – яркое пятнышко всех цветов радуги, оно быстро и неравномерно пульсировало, его заполняли раскручивающиеся спиральки разного размера, они поочередно распрямлялись, после чего мгновенно исчезали.
Ошеломленно поморгав, я, не отводя взгляда, вернулась в привычный мир и убедилась, что до этого таращилась на птицу, сидевшую на ветке.
Снова напряглась, все стало серовато-синим, а птица на этом фоне превратилась в прежний яркий комочек из стремительно зарождающихся и так же стремительно гибнущих спиралек.
Ума хватило посмотреть за перекресток. Я ведь не забыла высказывания западных знахарей по поводу моих новых умений – если им верить, получается, что, скорее всего, помимо не слишком точного и понятного прогноза попадания пуль и снарядов мне досталась одна из разновидностей умений сенсов. То есть могу видеть скрытое во мраке, в тумане, за незначительными или даже значительными преградами. К сожалению, а может, к счастью, в режиме активизации дара все выглядит совершенно не так, как обычно. Даже не представляю, смогу ли передвигаться при этом, не падая на каждом шагу. Но последнее и не обязательно, обычно достаточно того, что ты заранее можешь осмотреть маршрут и определить скрытую от нормального зрения угрозу.
Ветка больше не колыхалась, но, активировав дар, я увидела поблизости от нее все те же раскручивающиеся спирали и яркие пятна, группирующиеся в трепещущий овальный узор. Что это такое – понятия не имею, но оно определенно чем-то отличается от всего прочего. Есть что-то общее с изображениями птиц, но нет, это не пернатые, это что-то другое, по одному размеру понятно. Мне придется подолгу экспериментировать, чтобы научиться как следует управляться с новым умением, пока что от него больше вопросов, чем ответов.
Но в одном я почти не сомневаюсь – там не бревно трухлявое и не столб бетонный, там явно что-то живое, и оно не очень-то успешно пытается скрыться в зарослях, выдавая себя движением ветвей.
Человек? Зараженный? Зверь? Все три варианта мне не подходят. То есть я не горю желанием показываться этому непонятно кому на глаза, однако очень хочу узнать – с чем столкнулась. И дело тут даже не в моем завышенном любопытстве, просто надо понять, что же это такое, ведь только после этого можно будет, увидев аналогичную картинку в зарослях, точно сказать, что именно там скрывается.
Будто прочитав мои мысли, из кустов любезно выбрался зараженный.
Я и до этого сидела, как мышка под веником, а тут ухитрилась даже ее превзойти. И все потому, что зараженные бывают разные.
Этот нехороший. Нет, они, бесспорно, все нехорошие, это я в том смысле, что вижу далеко не начинающего. Похоже, сумел развиться до вершины желтой части классификационной шкалы. Таких обычно легко узнать по специфической «деревянной» походке – будто подпрыгнуть на каждом шагу пытается, а при ходьбе по твердым поверхностям они звонко стучат выступающей из пяток костно-волокнистой тканью. Все потому, что на этой стадии у них радикально трансформируется скелет, в том числе изменяются нижние конечности, благодаря этому высшие зараженные способны с легкостью забегать на невысокие вертикальные стены, в сумасшедшем рывке вылетать из кустов на мчащиеся машины и демонстрировать прочие головоломные трюки.
Даже будь мой пистолет полностью заряжен, я бы никогда в жизни не стала пытаться убить этого мертвяка без веской причины – очень уж слабое оружие против развитого монстра. Паразит от души поработал над человеческим телом, перестраивая под свои потребности, слишком далеко зашло видоизменение костей, в том числе и черепных. Даже отсюда видно, что поверх серовато-желтой морщинистой кожи на лице местами проступают вытянутые темные бляшки с характерно-угловатыми очертаниями. Такую защиту не всякий автомат пробивает, потому что там особая структура. Я плохо разбираюсь в подобных вещах, но это что-то вроде материала бронежилетов или даже получше, плюс он укреплен чем-то вроде особого умения Улья, его получают все или почти все развитые твари, у элиты оно настолько сильное, что с ней не всегда артиллерия справляется.
Топтун – так этих тварей запросто называют гвардейцы. Подслушала их разговор, когда они потрошили споровый мешок убитого мертвяка, неосторожно подставившегося под пулемет при попытке вынюхать, что за вкусные люди обосновались в лагере, где мы традиционно проходили профилактику статической лихорадки.
Для человека с хорошим оружием и запасом патронов он не так уж и опасен, потому что не слишком быстр. Все из-за конечностей, которые только-только начали изменяться всерьез, но процесс уже дошел до самой неприятной для топтуна переходной стадии, создавая немалые неудобства. Даже те зараженные, которые чуть отстают по шкале, могут его обогнать, не говоря уже о тех, которые его превосходят.
Но меня он догонит, не запыхавшись, как тут ни старайся убежать, а потом врежет разок своей корявой ладонью, похожей на украшенную когтями лопату, и я стану выглядеть страшнее, чем мертвая Рианна.
Сидеть беззвучно и не шевелиться – единственная разумная тактика в такой ситуации. Перед тем как западники меня отпустили, я кое-как вымылась попахивающей тиной озерной водой, после чего надела выстиранную одежду. Конечно, впоследствии я ее значительно запачкала, но грязь – не так уж и страшно, куда страшнее – человеческий запах. Мне повезло с физиологией, пот с меня в три ручья не льется, и уж за такой короткий срок не должна начать благоухать на всю округу. Но у серьезных тварей много чего развито, в том числе обоняние.
Лишь бы ветер дул не в его сторону, лишь бы не в его. Здесь не город, до последней пяди пропахший людьми, на таком фоне мой запах имел шансы затеряться. Но тут все не так, тут он будет диссонировать с ароматами цветов, травы и вонью нагретого асфальта.
А еще я перепачкалась в крови и, сколько ни старалась отстирать ее в озере, где остался грузовик, не могу быть уверенной в результате. Да и впоследствии могла от Альбины новую порцию получить.
У крови очень прилипчивый запах, и твари от него дуреют.
Зараженный вышел на центр перекрестка и начал водить головой из стороны в сторону, гибко поворачиваясь при этом в пояснице. Странновато признавать, но это выглядело почти красиво – как завораживающие движения хищного зверя, а не бывшего человека. К непропорционально тонкой талии топтуна сверху вниз стекали жгуты толстенных сухожилий, перевивающих раздувшиеся мышцы, и там, в самом узком месте, виднелось то, что у развитых мертвяков наблюдается нечасто, – остатки человеческой одежды. Весьма жалкие остатки – широкий ремень и болтающиеся на нем лоскутки, когда-то бывшие верхней частью брюк.
Почему брюки, а не, допустим, юбка? Хороший вопрос, ведь бесспорных половых признаков у этого зараженного уже нет, слишком далеко зашли изменения. Но тут все просто – мужчины не носят юбки, а женщина, даже самая безнадежная, никогда не прикоснется к столь грубому ремню.
Хотя кто его знает, как далеко зашла безвкусица в мире, откуда загрузился кластер, ставший смертельной ловушкой для этого человека.
Топтун развернулся ко мне боком и своей неподражаемой подпрыгивающей походкой направился по широкой дороге. Причем направился вправо, то есть в том направлении, которое я забраковала, еще не подозревая о присутствии зараженного.
Похвалила свою интуицию – умничка, ты все правильно мне подсказала, нечего там делать. Теперь посижу еще чуть-чуть для верности, поиграю с новым подарком Улья, а после пойду туда, куда собиралась.
Налево.
* * *
Нам не повезло с местностью, Цветомобилю следовало остаться в другом озере. Единственный водоем на всю округу, и к тому же там нет ничего, кроме дорог, столбов, лесополос и прочих бесполезных в нашей ситуации ландшафтных элементов. Ну никаких перспектив найти надежное убежище и обеспечить себя самым необходимым хотя бы на первое время.
Но сейчас Улей решил отблагодарить за все часы бесплодных поисков – я вышла к очередному перекрестку.
Новая дорога была меньше той, по которой двигалась в последнее время, и не пересекала ее, а просто вливалась, как ножка буквы «Т». Чуть севернее по ней можно было рассмотреть невзрачные деревенские дома из древесины, а по основной трассе, не более чем в километре западнее, стройными рядами поднимались красивые коттеджи.
Оба населенных пункта не казались слишком большими, но и к совсем уж мелким их не отнесешь. И там и там можно поискать воду, и, скорее всего, с пустыми руками я не уйду.
Если, конечно, меня не найдут раньше, ведь желающих хватает, причем не обязательно зараженных.
Вот только я не собиралась идти ни в один населенный пункт, ни в другой, все мое внимание устремлено исключительно на перекресток. Точнее – на автозаправочную станцию, которая там располагалась. Как только ее увидела, мгновенно вспомнила слова Ханны – фиалка именно такие места рекомендовала, а к ее словам я уже привыкла прислушиваться.
Но я не торопилась, меня смущали некоторые настораживающие обстоятельства. Прежде всего то, что заправка располагается на открытом со всех сторон месте и, как ты ни старайся, добраться до нее, ни разу не показавшись из укрытия, не получится, а в Улье надо по возможности не подставляться под возможные взгляды.
Второе, что заставляет волноваться, – машина на дороге, до нее от моего нынешнего укрытия не больше ста шагов. Точнее – остатки машины. Прекрасно видно, что она не из тех, которые оказались невостребованными после прибытия из мира, где можно пользоваться транспортом, сделанным из пластика, жести и хрупкого стекла, однако, несмотря на это, водитель и пассажиры имеют шанс прожить долгие годы, а не считаные часы или даже минуты. Этой нашлось применение в Улье, над ней как следует поработали неведомые мастера, обвесили стальными листами, уродливыми решетками из металлических полос и прутьев где только можно, приспособили шипы, на которые должны накалываться те зараженные, которые любят проворно выпрыгивать из засады. Ну и ложных элементов бронирования тоже полным-полно. Твари, ухватившись за эти удобные с виду штуковины, спустя мгновение осознают, что катятся по асфальту, вцепившись в ни на что не годный кусок железа.
Такие штуки специально закрепляют еле-еле – дополнительная защита от пуль и осколков плюс здорово мертвяков озадачивает.
Но кто бы ни ездил на этой машине, усовершенствования ему или им не помогли. Кабина разодрана в жутко выглядевшие клочья, складывалось впечатление, что она сперва раздулась, а затем лопнула, распустившись неряшливым цветком. Кузов с одного боку относительно целый, зато с другого его, считай, вообще нет, рассыпан запчастями по дороге на протяжении длинного участка. По этим железякам можно понять, что беда настигла грузовик в движении, что-то случилось прямо напротив заправки.
Машина после этого промчалась еще немножко и остановилась за обочиной, съехав боком в кювет. Если напрячь глаза, возле нее можно разглядеть предметы, похожие на кости или их обломки. На металле не видно характерных отверстий и следов копоти, которые остаются после пожара, попадания из гранатометов или бросков бутылок с зажигательным составом, также нет сплошного слоя насыщенно-рыжей ржавчины, которая, не знаю почему, мгновенно обволакивает сгоревшую технику.
Эту машину не расстреляли, ее разодрали. Никогда не поверю, что такое смогла сделать другая машина, вроде какого-нибудь хищного экскаватора с огромными стальными клыками, зато в то, что здесь поработали зараженные, поверю легко.
Самые удачливые из них вырастают до стадии RED, обычно их называют просто – элита или элитники. Это официальная вершина их классификационной пирамиды, дальше только мрак и неправдоподобные слухи. Самый зрелый топтун на фоне такого чудовища выглядит слепым котенком рядом с матерым доберманом, и это несмотря на то, что способен одним небрежным ударом превратить меня в неряшливо-кровавый комок, в котором не осталось ни искорки жизни.
Очень похоже, что я смотрю на дело лап именно элитника, никто, кроме него, не сможет такое сотворить с многотонным, хорошо защищенным грузовиком.
Монстр до последнего скрывался за стеной заправки и, дождавшись приближения машины, резко выскочил наперерез. Место он выбрал удачное – с другой стороны кювет слишком глубокий, сманеврировать водитель не сумел, да и непросто это сделать на тяжелом транспорте даже на приличной дороге. Возможно, у людей не было хорошего оружия или они не успели им воспользоваться – скорость у развитых чудищ потрясающая.
Против элиты бесполезны арбалеты и дробовики – самое распространенное, всем доступное вооружение в Улье. Некоторые из этих тварей способны пережить такое, что если бы сама не видела – никогда бы не поверила. В одного из элитников, причем далеко не самого матерого, на моих глазах стреляли из пулеметов, автоматических пушек и даже противотанковых гранатометов. Все, что удалось сделать, – подранить, после чего могучая тварь ухитрилась уйти, оставив с носом две сотни охотников, израсходовавших на нее прорву дорогих боеприпасов.
Мне очень не хотелось идти к заправке, на которой не так давно побывал столь опасный зараженный. То, что мое новое умение ничего там не показывало, ни капельки не успокаивало. Элитник может скрываться чуть дальше, в том числе и в саду, что начинается невдалеке за заправкой и тянется до деревенских домов, там я ничего различить не могу, хотя простым зрением вижу порхающих среди ветвей птиц.
«Альтернативное зрение» туда не достает.
Более того, монстр может до сих пор оставаться на заправке, рядышком, все дело в том, что высшие зараженные способны получать что-то вроде своих даров Улья. Обычно это не настолько сильные умения, как бывает у иммунных, но они всегда полезные, я имею в виду – для них.
Встречаются элитники, научившиеся уходить от наблюдения сенсов и даже обретающие что-то вроде особой невидимости для обычных взглядов, их трудно заметить, пока они остаются неподвижными. Очень неприятные твари, из-за таких у самых опытных рейдеров и солдат чаще всего случаются потери.
И что мне делать теперь? Так и сидеть до вечера, пытаясь что-то высмотреть своим вновь проявившимся умением? При таком развитии событий я рискую остаться здесь навсегда, потому что не совсем дура, понимаю, что чем чаще используешь столь полезный дар, тем больше нуждаешься в нектаре. То есть можно очень быстро довести себя до крайней стадии спорового голодания, а это сделает меня такой же беспомощной, как раненая Альбина.
Спасибо, что дар предвидения попаданий пуль и снарядов бесплатный. То есть он не требует завышенных затрат некой необъяснимой силы иммунных, которая расходуется тем больше, чем больше напрягаешь умение. Да и включать его не надо, если я правильно понимаю – он работает непрерывно. Правда, с ним еще разбираться и разбираться, и, к сожалению, почти нет сомнения, что из-за него моя потребность в нектаре, пусть и ненамного, но увеличилась.
Старые иммунные, получившие множество умений, лакают споровый раствор в огромных количествах в том числе и из-за этого.
Нет, мне нельзя здесь до темноты околачиваться, забавляясь с подарками Улья. Ночью зараженные видят не хуже, а то и лучше иммунных, так что от перемены времени суток я ничего не выиграю, только время потеряю. Придется действовать прямо сейчас.
Решившись, выбралась из зарослей и, пригибаясь за редкими кустиками, добралась до кювета. После недавних событий мне не привыкать передвигаться по ним, вот и пошла дальше, не выпрямляясь. Затем стремительный рывок через дорогу, и вот я уже на другой стороне, присела за бампером разгромленной машины.
Заправка – это прекрасные перспективы, Ханна не зря о них упоминала, ей верить можно. Однако такой непростой транспорт даже в столь ужасающем состоянии – находка куда интереснее. По всему понятно, что люди, которые на нем передвигались, пытались всерьез заботиться о своей безопасности. Тот, кто в Улье не первый день, знает, что пользоваться шумным автомобилем можно лишь в том случае, если он как следует подготовлен и у тебя есть то, что может неприятно озадачить тех зараженных, которым такая подготовка не помеха.
Мертвяки прекрасно понимают язык оружия, но им оно не нужно, им нужны лишь наши тела. Судя по косточкам, этот зараженный не отличался от прочих и слопал здесь, наверное, всех. Сомневаюсь, что кто-нибудь сумел убежать от такой сильной твари. Неприятное местечко, с мрачной, похоронной аурой, но ничего не поделаешь, придется его хорошенечко обыскать. Я бы не отказалась от знакомой винтовки или чего угодно, лишь бы не такое громоздкое и неудобное, как розовый пулемет.
Беглый осмотр навел на подозрение, что я здесь не первая – некоторые стальные листы были загнуты странно, будто это сделали уже после всего случившегося. Ну и зачем это понадобилось? А затем, чтобы достать какие-то предметы, и даже догадываюсь какие, потому что в одном таком месте нашла закатившийся в щель патрон. К сожалению – винтовочный или автоматный, к моему пистолету такой не подойдет.
Покопавшись еще несколько минут, смирилась с неизбежным – оружия или не было вообще, или его кто-то забрал. Но нельзя сказать, что я потратила время впустую. Помимо патрона, который может пригодиться в будущем, нашла большой складной нож с фиксирующимся клинком; пустой рюкзак с рваной дырой на боку; и топор, который тоже полезен, но не для меня – слишком тяжелый. Мне бы полегче, я не силачка такой внушительной штуковиной размахивать.
Подумав немного, оставила топор на месте, но кто его знает, может, еще вернусь за ним, ведь я склонна к переменчивости решений.
Сейчас у меня на очереди заправка. Только не следует торопиться, нужно чуть-чуть посидеть и посмотреть по сторонам, может, что-то изменилось. Лишь убедившись, что никого не видно, направилась вперед.
Первое, что сделала, – жадно ухватилась за первую попавшуюся бутылку. Зубами, не думая о сохранности эмали и нормах приличия, сорвала непослушную пробку и начала пить без малейшего намека на женственность. Не исключено, что при этом я урчала, как проголодавшийся мертвяк, и чуть не захлебывалась, не обращая внимания на химическую вонь, исходившую от сомнительной жидкости. На этикетке тоже нарисовано что-то вроде тонко нарезанных цитрусовых, похоже, я слишком привередливая или просто не привыкла к такому питью, ведь в Цветнике мы не видели ничего, кроме воды, свежевыжатых соков, компотов и витаминизированных коктейлей. Ну и зеленый чай, само собой, а по очень большим праздникам могли разрешить даже кофе.
Не понимаю, как такое могло получиться, но я выпила целый литр такой тошнотворной бурды и даже этого не почувствовала. В голову робко постучался предательски сбежавший при виде изобилия бутылок разум, и я, наконец, поняла, что крупно ошиблась, ухватившись за самую первую емкость. Разглядев остальные, заметила воду, как простую, так и минеральную, газированную и без газа. Не удержавшись, потянулась к понравившейся и резко замерла.
Шум мотора – я услышала гул приближающейся машины.
Даже в самых кошмарных страшилках не слышала, чтобы зараженные использовали автотранспорт. Но помимо откровенных чудовищ встречается в Улье и всякое разное. Те же атомиты – пострадавшие от радиации иммунные. Они, получив критичную дозу, начинают нехорошо меняться, становятся агрессивными, любят полакомиться нормальными людьми и при этом иногда сохраняют значительную часть разума, что позволяет им успешно пользоваться сложными предметами.
На севере территории Азовского Союза нет стабов, загрязненных радионуклидами. Точнее, по-моему, нет, я ведь не могу знать все – нас учат своеобразно-избирательно, многое упускают. Но даже если это никакие не атомиты, поводов для радости не вижу.
Самый страшный зверь Улья вовсе не элитник и даже не скреббер. Хуже человека никого не бывает, это мое личное убеждение. Может быть, со столь скромным жизненным опытом нельзя делать столь глубокие выводы о себе подобных, но я делаю и намереваюсь делать дальше.
Если, конечно, переживу этот день.
Выбегать с радостными криками – весьма вероятный шанс попасть под пулеметную очередь, причем это может оказаться далеко не самым нехорошим вариантом. Ну а самых нехороших вариантов и их сочетаний хватает: тут и банальное убийство, и сексуальное насилие, и продажа в рабство, и даже разделка – я ведь иммунная с большим стажем, за некоторые части моего тела внешники очень хорошо заплатят. Разве что ограбление в списке вероятных приключений не значится, у меня из полезного лишь пистолет с одним патроном. В общем, показываться на глаза нельзя, но и убегать некуда – распроклятая заправка располагается на открытом со всех сторон месте.
Значит, я просто не буду выходить из этого скромного магазинчика. И даже заберусь за прилавок и там присяду, чтобы труднее было заметить. По дорогам Улья много кто катается в разные стороны, вот и эти сейчас прокатятся мимо, после чего я вздохну спокойно. Подожду минутку и осторожно выберусь.
Не тут-то было.
Рев двигателя сменился мягким урчанием, а затем и вовсе почти затих. Из своего укрытия я не могла разглядеть ничего, кроме стены, заставленной склянками с какими-то, скорее всего съедобными, штучками, но уши подсказывали, что невидимая машина остановилась если не напротив заправки, то поблизости.
– Тухлый, проверь шайтанку! – зычно и картаво прокричали снаружи. – Рожа, прикрываешь и на лес почаще поглядывай! Малой, крутанись влево, только резко, посмотри в стороне сада! Носок, Гной, за мной, к бакам, а потом внутри пошарим!
То, что люди с такими безобразными прозвищами вот-вот окажутся во внутренних помещениях заправки, меня ни капельки не обрадовало. Я ведь первая сюда зашла и не желаю встречаться со столь сомнительными личностями. Но, естественно, мое мнение никто в расчет не берет, да и не подозревает о моем присутствии.
Вот пусть и дальше не подозревают. Буду сидеть тихо-тихо, нет никакой надобности перебираться через прилавок, значит, шанс, что я останусь незамеченной, велик.
Лишь бы у них не оказалось сенса. Но это нечасто встречающийся дар, к тому же многогранный, не во всех случаях универсальный, так что шансы нарваться на проблему с этой стороны – невелики.
Звук незаглушенного мотора усилился – кто-то открыл стеклянную дверь. Постаравшись почти не дышать, чуть ли не до боли напрягла уши. Шаги, непонятная возня, что-то нетяжелое шлепнулось на пол. Опять двигатель зашумел сильнее – зашел еще один человек. И почти сразу вслед за этим мужской голос произнес:
– Кулак, что мы тут вообще забыли? По таким точкам даже пивком не разживешься, полный голяк.
– А Гной где? – ответили вопросом.
Голос тот же, какой слышался снаружи.
– Я его за насосом отправил, там в баке маленько соляры осталось.
– Заверни его, не нужен насос.
– Чего это?
– Того, что дебилы вы оба. Те, кто емкость успел раскачать, спецом оставили, что-то не так с этой солярой. Там, по ходу, нифиля с мутью и ржавчиной, а может, и подсыпали чего, всякое бывает, на такой моче пусть лохи вроде Круглого катаются. А заправка и правда отстой, «Нарзана» хочу, а нет его.
– Кулак, глянь, бутылка какая-то грязная стоит. И вон, пустая валяется от водички.
– Где?
– Да вон же. Заходил кто-то до нас, намусорил. Похоже, недавно.
«Ой-ей-ей – наткнулись на следы моего пребывания. Вот дура набитая, ведь могла все прихватить с собой, и ничего бы они не заметили».
– Да те же кадры могли зайти, которые шайтанку обнесли.
«Спасибо тебе, Кулак, продолжай рассуждать в этом направлении. И даже не пытайся заподозрить, что за прилавком прячется перепуганная девушка, в пистолете которой всего лишь один патрон».
– Слышь, Кулак, может засядем у дороги и посмотрим, кто по ней катается? Помнишь, как мы тех бодрых бакланов на пикапе за вымя взяли?
– Ага, четко прищучили.
– А ведь недалеко отсюда подфартило, богатые края. Вон, чуть в сторонке лесок подходящий начинается, прям знак нам дает. Машину в нем поставим, заправка как на ладони оттуда. Каждый, кто едет, будет останавливаться, чтобы шайтанку посмотреть, она ведь не сгорела, хабар мог остаться, такое дело всем интересно. Поставить мину и караулить жирных клиентов, по всему видать, что народ тут начал кататься активно. Вон, глянь на бутылку, там даже капли воды не просохли, а ведь пробки нет.
– Валить отсюда надо, и подальше, а не рассиживаться.
– Чего так?
– А сам не понял еще? Совсем тугим стал? Новости ушами слушать надо, а не седалищем, муры только что схлестнулись с азовскими по-взрослому. Там сейчас такое месилово пошло, что чем дальше от него, тем шкура целее. Да и кластер этот скоро перезагрузится, может, день остался, может, два, но уж точно не четыре. Он вечно с рассинхроном грузится, неудобный, точно хрен скажешь.
– Так даже лучше будет, ведь мертвяки смену кластера чуют и заранее от нее сваливают. Это не город, до последнего торчать не станут, да и в городах не всегда до упора держатся, по-разному бывает. Не будут они под ногами путаться, так что тихо посидим. Если что, уйти от перезагрузки легко успеем, тут зона мелких кластеров, в любую сторону недалеко до соседних.
– Носок, тебе сказано валить, значит, валим. Мало ли кто здесь кататься начал, чуйка мне говорит – не к добру это, а ее слушаться надо. У нас ведь теперь и перед союзными непонятки, и муровская братва тоже с нами не в ладах, так что и там и там отоварить могут.
– Перетереть бы с ними по-людски, ведь косяк тогда не за нами был. Мы реально не при делах, нас к нему ни за что пристегнули, считай – голимая подстава.
– Не до терок нам сейчас, пересидеть маленько надо, больно мутные времена пошли. Хватай воду, хоть такую возьмем, а то, получится, попусту зашли – нехорошая примета.
– Давай лучше эту, в зеленых бутылках, на твой «Нарзан» похоже.
– Да это моча голимая, там газа больше, чем воды, Гной если отхлебнет, кунг в Хиросиму превратит, достал он меня уже своими гнилыми кишками. Бери эту – и валим отсюда. Глянь, там этот газовик насос не запустил?
– Вроде нет, – ответили приглушенно, уже из-за двери.
– Крикни ему, а то ведь вытащит и качать начнет.
– Эй! Гной! Бросай насос, соляра ржавая, не берем!
– Может, поджечь ее, раз не берем?! – прокричали в ответ гнусавым голосом.
– Ну и на хрена ее жечь?!
– Чтобы сгорела!
– Грузись уже, пожарник хренов!
То, что эти люди могут просто так поджечь горючее в баках, мне не понравилось. Ведь огонь может дойти до здания или огромной емкости с газом – и что мне тогда делать? Отсиживаться дальше не получится.
Быстрее бы они уехали.
Вспомнив о подарках Улья, напрягла глаза и оказалась в мире изгибающихся плоскостей и линий. В той стороне, где стояла разодранная машина, разглядела странное – такое видела лишь однажды и мельком, в ту самую переполненную событиями ночь, когда новое умение проявилось впервые. Угловатый непонятный предмет, излучающий красноватое свечение – похоже на пламя, охватившее что-то явно рукотворное. А некоторые полупрозрачные фигуры вокруг объединяются в контур, смутно смахивающий на укрепленный грузовик. Вполне вероятно, что цветное пятно – разогревшийся двигатель.
Были и другие цветные пятна, но они походили на уже виденное, потому что состояли из свивающихся и распрямляющихся спиралек. Очевидно – это люди, и должна отметить, что до яркости топтуна им далеко, тот выглядел куда заметнее. Но на общем сероватом фоне все равно просматриваются прекрасно.
Только об этом подумала, как очередной сгусток цветных спиралек возник прямо из воздуха и направился в сторону красного пятна двигателя. Я даже дернулась от неожиданности.
Это что еще за невидимка из ниоткуда? Или он попросту вышел из-за преграды, которая не поддается моему дару? Если так – плохо. Получается, полностью доверять такому режиму зрения нельзя, от него могут ускользать люди (а возможно, и зараженные).
В любом случае свой дар мне еще изучать и изучать, а это без знахаря непросто. И ни в коем случае не злоупотреблять, у меня ведь сейчас нет ни капли нектара.
И потому, как бы ни хотелось понаблюдать за деятельностью «сгустков спиралек», пришлось вернуть зрение в норму.
Не прошло и минуты, как двигатель заревел громче, звук его работы начал быстро усиливаться, а затем процесс пошел в обратную сторону. Вновь прибегнув к дару, я успела разглядеть удаляющуюся красную штуковину, за которой тянулась кучка «мешков со спиральками». Секунды три видела все отчетливо, затем картинка в одно мгновение исчезла.
Или машина скрылась за непрозрачной для меня преградой, или дар работает на строго определенном расстоянии.
Сразу выбираться не стала, выждала минут пять, то и дело включая и отключая «рентгеновское зрение». Машина здорово нашумела, а у развитых зараженных великолепный слух, могут примчаться издали спустя некоторое время, нельзя попадаться им на глаза.
Зря опасалась – никто не появился. Или зараженные покинули эту местность из-за страха попасть под перезагрузку, или ее успели зачистить отряды Азовского Союза, или дикие рейдеры поработали.
Или все вместе сыграло.
Выбравшись наконец из своего укрытия, я поспешно набила рюкзак бутылками с водой, стараясь компоновать их так, чтобы они не вываливались из прорехи. Сверху набросала шоколадных батончиков, печенья и прочих не очень-то полезных для фигуры вещей. Но выбор продуктов здесь ограничен, к тому же кластер попал в Улей недели или месяцы назад, многое есть нельзя из-за риска отравления или откровенно неаппетитного вида. Также прихватила несъедобные, но полезные вещи, вроде фонариков, мыла и мало на что годных почти игрушечных складных ножей.
Еще раз осмотрелась при помощи дара, да и обычному зрению работа нашлась – через огромные окна поглядывала. Не заметив ничего подозрительного, выбралась наружу, бегом пересекла дорогу и, только забравшись в заросли, сбавила ход.
Дальше будет легче – потихоньку пойду по своим следам до перекрестка, а там поверну направо и вскоре увижу застрявший среди деревьев грузовик. Рюкзак увесистый, зато дорога знакомая, и девочки там с ума сходят от жажды, так что мой груз могут выпить за минуту, если не быстрее.
Может, вернуться и прихватить еще несколько бутылок? А как нести? В пакетах? Но мне и так не очень-то комфортно, слишком напряженный день выдался, две ночи уже не спала, а накануне со мной такое случилось, что…
Нет, нельзя это вспоминать и перегружать себя тоже нельзя, с ног вот-вот свалюсь. А ведь надо успеть вернуться до вечера, в темноте я не смогу бесшумно пробираться по густым зарослям.
Решено – не буду возвращаться. Мы иммунные, и мы остались без нектара, так что первое, с чем столкнемся, – с дикой жаждой. Потребуется озеро, чтобы хоть немного ее утолить.
Озеро я не унесу, так что пусть довольствуются тем, что есть.