Глава 24
Мертвецы мертвого города
Подремать мне не удалось. Ну, то есть я ухитрилась просидеть с закрытыми глазами в безобразно продавленном кресле минут пятнадцать, а дальше сонливость как рукой сняло. К тому же голова раскалывается, натужно обдумывая неестественное поведение местных зараженных. Они продолжали стягиваться с юга, плотность их в этом районе достигла таких величин, что я оказалась запертой в ловушке грязного подъезда, отсюда теперь и шагу не сделаешь.
То есть теперь не только я – мы заперты. Я не могу вот так взять и бросить Дока, ведь даже с той информацией, которую успела ему передать, он здесь долго не протянет. Допустим, выберется из города – и куда ему дальше идти? К стабам Азовского Союза? Еще неделю назад это был неплохой вариант, но с тех пор слишком многое изменилось в плохую сторону. Даже если не попадется зараженным, могут убить и муры, и азовские, а то и западники, там сейчас все друг друга убивают, зачастую не разбираясь, кто есть кто.
На войне всегда так, вспомнить того же капитана Лоскута – его однажды свои же обстреляли, крупнокалиберная пуля оторвала ногу по колено, долго потом восстанавливался.
И что же делать теперь? Ну, для начала очевидное – нам надо каким-то образом выбраться из города, а там подумаем. Док новичок, толку от него вообще никакого, но при желании любому можно найти применение. Будет помогать нести носилки с Альбиной, к тому же он умеет чинить арбалеты, нам такой специалист не помешает. Хотя сама должна справляться, вроде бы нет в этом ничего сложного, просто никто меня такому не учил, морально не готова. Да, я разбирала и автоматы разные, и винтовки, и пистолеты, но холодным оружием нас не загружали.
Не для того растили, чтобы мы потом топорами от мертвяков отмахивались.
В очередной раз не сумев погрузиться в сон, мысленно прокляла Дока за то, что он развел грязь по всему подъезду, включая квартиру. У него сложились крайне неправильные представления о сути происходящего, он и каких-то генетических мутантов тут нашел, и кусающихся заразных зомби, и тарелки летающие, и много чего еще. Человеку нечем было заниматься, вот и выстраивал логичную, по его мнению, картину нового мира.
Возможно, он слегка ненормальный. Ну а что еще можно подумать о парне, который не один день потратил, взламывая двери в квартирах и стаскивая к их порогам гниющие останки тех, кого в самом начале ворвавшиеся зараженные настигли во дворе и подъезде. Док был уверен, что если твари вернутся, то не полезут в открытые места, рядом с которыми валяются кости. Это ведь надежный признак, подсказывающий, что там уже всех обглодали и, значит, поживиться нечем.
Потому и сидел, не закрываясь на замок, думал, что всех обманул этими хитростями, и не хотел, чтобы его квартира отличалась от прочих.
Вот ведь наивный. У зараженных своя логика, наилучший вариант – это во всех случаях держаться от них подальше (в том числе и за крепкими замками). Тут в некоторых квартирах серьезные на вид двери, я бы именно такую выбрала. Правда, не знаю, как туда забраться без ключей.
Не выдержав мук жажды, вернулась на кухню и, потягивая отвратительно теплую воду, чуть отодвинула край одеяла, которое закрывало окно. Только и успела, что разглядеть сереющие небеса на востоке, как в прихожей заметался луч фонаря, это Док вернулся из подъезда. После моего появления он опасался нашествия куда более несимпатичных гостей, вышел проверить – какова обстановка.
– Свет потуши, – попросила я, возвращая одеяло на место.
На улице еще темновато, отблески могут заметить, у некоторых зараженных хватит интеллекта отыскать эту квартиру.
Ну а не хватит, так они все до единой обшарят, ленивых среди них нет.
Док до кухни добрался без света и при этом не нашумел. Неудивительно, он ведь за это время до того свыкся с обстановкой квартиры, что в помощи зрения не нуждался.
Присев рядышком на табуретку, тихонечко спросил:
– Ты чего там высматриваешь?
– Зараженных.
– А почему не спишь?
– Потому что высматриваю, – раздражение от невозможности выспаться сказывалось, болтать не хотелось совершенно, хотя еще недавно я бы многое отдала за возможность такого общения.
Абсолютно незнакомый человек, к тому же новичок, только-только с другой стороны и при этом не носит юбку. Пусть даже и не похож на мужчину мечты, но очень и очень необычный собеседник.
Док на мое бурчание не отреагировал и продолжил:
– Ничего ты там не увидишь, фонарей уже давно нет. Не, ну они, типа, есть, никуда не делись, вот только не светят с того самого дня. А жаль, отсюда реально есть на что посмотреть. Вон, левее, видишь магазин с большой вывеской? Да вон же, прям за выездом со двора. Под ним у нас чудик из второго подъезда машину оставлял. Вообще-то, она и сейчас там стоит, солидный драндулет, просто уже не такой красивый, как раньше. Ну, в том смысле, что там теперь не машина, а полная жесть. Этот тип, по ходу, реально готовился одновременно к атомной войне, прилету инопланетян и нашествию зомбаков. В общем, готовился вообще ко всему и реально был готов. Если в городе кто-то где-то в кого-то пульнет, менты первым делом к нему приезжали, стволы его проверять. Стволов у него нереально много было, весь дом знал, что там не хата, а арсенал. Как только завертелись дела, мы тут по углам забились, а он одно ружье повесил на одно плечо, второе на второе, еще что-то за спину, ну и в руки любимую дуру взял. И еще рюкзак у него был, я даже не хочу думать, что он туда напихал. Там такой рюкзачище… ну, типа…
– Реальный, – подсказала я, начиная привыкать к манере общения Дока.
– Ну да, типа, реальный. В общем, палить этот крендель начал, еще когда спускался по лестнице. Я услышал, встал у окна на бесплатное кино посмотреть. Видел, как сосед вышел, как снес одного, второго, третьего. Ну всех, которые во дворе шатались, угомонил. У них на детской площадке вроде столовки организовалось, там до сих пор все костями завалено – реально невесело. Завалил их влегкую, как детей, и спокойно так пошел к машине. А тут из-за магазина навстречу еще два кренделя выскакивают, они на громкие звуки нереально быстро сбегаются. Он с плеча одного, второго, ружбайку бросает, хватает следующую. И валит тех, которые от стоянки появились, она за левым углом, ты должна была ее видеть, когда в подъезд заходила. В общем, намолотил их с десяток и даже не поморщился. Одного реально страшного, тот мчался, словно обезьяна, за качели, заборы, деревья по пути хватался, типа, лапами себя ускорял. В него пули бьют, а ему хоть бы хны, только дергается. Этот кадр тему просек, роняет вторую волыну, хватает третью, какую-то вообще нереальную, будто из кино, где армия и танки. Ну, типа, вся такая большая и черная, обвешана крутыми приблудами, на ней только телека и музыкального центра не хватало, а так реально полный фарш. Бабахнуло так, что зомбак уже не дернулся, тупо обделался и сдох, даже понять ничего не успел. Ну а этот терминатор и дальше пошел к машине, один выстрел – один труп. Дико крутой ствол, наверное, такой один на весь город был. Уже почти добрался, и вдруг на крышу магазина выбегает еще один кадр, тоже не из простых. Без одежды вообще, на лапах мышцы, что мячи футбольные. И вот тут черный ствол не сработал. Мутант этот просто дернулся, ну, типа, огорчился и злым стал, а потом вниз прыгнул. Мужик его в полете еще раз достал так, что тот по асфальту покатился, а потом бросил мегаствол и в машину бегом. Закрыться не успел, другой подскочил, полез в дверь. И покатившийся поднялся, тоже полез, конкретно настроение ему попортили, стекло, как бумагу, вынес. И другие набегать начали, я и моргнуть не успел, как твари всю машину облепили.
– Достали того человека?
– Не достали, он ушел. Ну, в смысле – красиво ушел. Там полыхнуло так, что на стене магазина пятно копоти осталось, жаль, сейчас не разглядеть. Не знаю, что у него было в том рюкзаке, но чуть ли не половина набежавших или вообще сгорела, или ползали потом слепыми и обугленными. Может, граната зажигательная, а может, бензина канистра бахнула, хрен поймешь. От машины одно железо осталось, аж крышу раздуло и дверцы выгнуло. Реально мужику чутка не хватило, он бы мог уйти, там техника – реальный зверь.
Я покачала головой:
– Вряд ли, ваши машины не приспособлены для Улья, на них можно ездить только по тем районам, где отсутствуют развитые зараженные, да и там надо вести себя аккуратно.
– Ты еще, типа, скажи, что вы тут на танках катаетесь. – Док упорно делал вид, что не поверил в мои пояснения, хотя по всему было заметно, что просто боится верить и оттого вечно пытается подколоть.
Ничего, поверит, никуда не денется.
Стоп, что он сейчас рассказывал?!
– Док, мы катаемся на машинах, но их переделывают.
– Как?
– Не важно. Ты об этом человеке только что говорил. Значит, он погиб вон там, у стены магазина?
– Ну да. Зря он вылез, крутизна на мозг давила, забыковал. Я, как стемнело и все устаканилось, тоже выбрался, и Марат из второго подъезда выглянул. Нормальный мужик, хоть и хач какой-то. Никого не было, в темноте тут можно почти спокойно ходить, если не наглеть. Тогда этого не знал, шугался каждого шороха и на открытые места вообще не лез. Хотелось подобраться к машине, но очко заиграло, на потом оставил. Мы с Маратом походили под домом, посмотрели, решили, что в этом подъезде будет лучше заныкаться. Первые дни торчали вместе, не высовываясь. Даже бухали пару раз, он, типа, радовался, что в разводе, жена с детьми хрен знает куда укатила, вряд ли до них эпидемия достала. Потом он болеть начал, воду лакал, прям как ты, я подносить не успевал, и еще заговаривался иногда. Я ради него поперся в аптеку, набрал там таблеток разных, думал, поможет что-то. Ну и воды на обратном пути тоже прихватил пару баклажек. Вернулся, а его нет. Непохоже, что кто-то утащил, сам почему-то ушел. Не знаю, куда и зачем, я ему кучу таблеток принес, меня из-за них чуть без хлеба не сожрали, а он взял и свалил. Так и не понял, что это было, я больше его не видел.
– А оружие, которое тот человек бросал на землю, оно все еще там валяется?
– Не, мы потом уже подобрали, когда маленько освоились. И патрон один Марат нашел. Капсюль наколот, осечка, но Марат сказал, что можно разок пульнуть. Ну, типа, попробовать, может, и сработает. Только свалил он не пустой, а с одной волыной и этим патроном.
– А ты говорил, что у тебя из оружия только палка.
– Бита это, а не палка. Какой толк от стволов, если патронов нет? Там одно ружье, ну как в реальных фильмах – помповое и крутая пушка. Только ее подкоптило слегка, близко от машины валялась, плюс гадости от зомбаков натекло. Я маленько почистил, но бросил на этом, патронов-то все равно нет, до оружейного магазина через весь город переться, нереально дойти, схавают по дороге.
– Ты знаешь, где жил тот человек?
– Ну да, знаю. Думаешь, я сам не догадался там посмотреть? Реально сразу об этом подумал, да только в ту ночь не получилось, пришлось ноги делать, мертвяки заявились. Один из мутантов моду взял пастись за магазином, а с ним еще кучка зомбаков. Оттуда второй подъезд хорошо просматривается, ну его на фиг, ни я, ни Марат не пошли, а потом и не хотели идти. Тут ведь выживает не тот, у кого много патронов, а тот, кто вообще не стреляет. Поначалу пуляли в городе не раз, и близко и далеко. Не знаю, что там было вдали, а вблизи всегда все одинаково – на первый же выстрел орава срывается с места и бегут строго к стрелявшему.
– У тебя есть лом?
– Лом? Не-а, на фига он мне?
– Ты ходил по квартирам, может, где-то видел.
– Один знаю, где лежит, думал даже прихватить, но он, сука, тяжелый, хрен таким получится отмахаться.
– Не говори так.
– Как?
– Не вспоминай самок собак в таком контексте.
– Блин, да ты реально, как моя училка, указания раздаешь. Будь попроще, Элли.
– Помнишь, где он?
– Кто?
– Не кто, а что – лом.
– Ну да.
– Принеси.
– Зачем?
– Насколько я понимаю, планировка этого дома несложная. В каждом подъезде есть выход на крышу, если выбраться в одном, можно забраться в другой.
– На крышу нельзя, там заметить могут – дальше к проспекту две высотки, оттуда далеко видать. Светать начинает, нельзя выбираться.
– Зараженным нечего караулить в тех высотках, они всегда внизу собираются.
– Так там двери из арматуры под замком, не получится пройти.
– Ну а зачем я тебя за ломом послала?
* * *
Арбалеты Док чистить умел, а вот вскрывать двери – нет.
Для начала он долго скрипел и гремел железом, из-за чего я была вынуждена спуститься на площадку и уставиться в окно, контролируя поведение зараженных, ведь некоторые из них стояли опасно близко к дому. Затем Док догадался спуститься за тряпками, обвязал ими лом, громыханья стало меньше, хотя все равно хватало. Плюс понадобилась моя помощь, силы у него не хватало.
Попав на крышу, мы дружно зажали носы из-за тошнотворного зловония. Здесь, в окружении расставленных полукругом бутылок из-под алкоголя, прислонившись к выводу вентиляции, сидел разлагающийся труп. Внизу, в подъезде, тоже благоухало не цветами, но этот мертвец почему-то смердел особенно омерзительно и выглядел – омерзительнее не придумаешь. Как бедняга сюда попал, не потревожив замки, мы узнали на спуске во второй подъезд, здесь дверь оказалась распахнутой.
Ну и отлично, не придется греметь лишний раз.
В нужную нам квартиру мы бы вряд ли смогли попасть в обычных обстоятельствах. Ее защищала не просто дверь, это было что-то ужасное, куда там с простым ломом пытаться. Но зараженные полагали, что за такой преградой их дожидается ценный приз, и не поленились разгромить ее безо всяких инструментов.
У высокоразвитых для этого достаточно силы и когтей, способных разрывать броню, а не слишком развитые берут нечеловеческим терпением, трудолюбием и почти полным игнорированием боли.
Внутри, конечно, обнаружился тот еще кавардак, мертвяки неспособны вести себя прилично, даже находясь в гостях. Мебель перевернута, обои зачем-то подраны когтями, посреди самой большой комнаты навалена куча засохших экскрементов. Зато почти не воняет тухлятиной, этим смрадом пропитался весь подъезд, атмосфера в обиталище Дока была куда лучше, хотя и там, конечно, не обошлось без миазмов разложения.
Нового знакомого неприятно озадачили следы пребывания зараженных, и он взволнованно прошептал:
– Надо сваливать отсюда, пока зомбаки не вернулись.
– Не волнуйся, я почувствую, если они начнут приближаться. Надо все хорошенечко осмотреть, ищи патроны, у человека, который может позволить себе ходить с несколькими ружьями, их должно быть много.
– Это ты в точку попала. Нам нужен его сейф.
– Сейф?
– Менты заставляют, чтобы стволы и патроны хранились в сейфе.
– Ну давай искать.
Сейф обнаружился быстро, и, самое обидное, я заметила его первой, но не обратила внимания. А все потому, что он был похож на обычный шкаф, на вид деревянный. Вот только это оказались наклейки, маскирующие металлическую основу.
В сейфе много чего нашлось. Какие-то бумажки; тяжелая штука, похожая на альбом в кожаной обложке, но вместо нормальных бумажных страниц там оказались листы прозрачного пластика, на которых в гнездышках держались разные монетки; запасные части к оружию и дополнительные принадлежности к нему; а еще – две пневматические винтовки и четыре пистолета, стреляющие крохотными пульками при помощи баллончиков с газом, и многое другое. Но все это можно назвать одним словом – хлам.
Ни нормального оружия, ни патронов.
Док крутанул в ладони нож с коротким массивным лезвием, найденный там же:
– Прикольная штука.
Отобрав у него единственную полезную находку, я дала полезный совет:
– Лучше бей мертвяков своей деревяшкой, для этого не придется подходить к ним в упор.
– В упор их нереально свалить?
– В тринадцать лет я убила зараженного куском стекла.
– Ну-ну, так я тебе и поверил.
– Я не обманываю, хотя можешь думать, что хочешь. В любом случае ты такое не повторишь, значит, нож тебе ни к чему.
– Глянь, а там куча шмоток разбросана. По ходу, он собирал барахло, и это оставил. Ну да, все ведь на горбу не унесешь. Давай посмотрим, может, патроны тоже остались.
Патроны не нашлись и в этой куче, зато Док, осторожно подсвечивая маленьким фонариком, начал посмеиваться, разглядывая разбросанные там и сям книги:
– Элли, да этот чувак реально псих. Ты только зацени, какие он сказки на ночь читал. «Напалм своими руками», «Нитроглицерин в домашних условиях», «Мины из подручных материалов», «Методики ускоренного допроса в полевых условиях». Да как его менты не приняли за такую библиотеку? И как чувак вообще дотянул до такого долгожданного дня, а не начал палить по всему живому заранее? Реальный маньяк, хорошо, что я не знал, с кем живу в одном доме, спал спокойно. Ну и кадры бывают, откуда только появляются такие.
Я Дока не слушала и вообще перестала интересоваться содержимым вожделенной квартиры. Даже огорчение, вызванное отсутствием патронов, куда-то улетучилось.
А все потому, что мертвяки опять начали вести себя странно. Ну, то есть и до этого их поведение трудно было назвать обыкновенным, но сейчас оно резко изменилось.
Они больше не стояли, они начали двигаться, причем все одновременно, а искорки, то и дело мелькавшие на границе действия умения, погасли. Зараженные дружно уходили вдоль реки на запад. Некоторые бегом, некоторые тихим шагом, а самые невезучие, похоже, ползком.
В одном направлении, по всей прилегающей к дому местности.
Да что это с ними?!
Оставив глупо хихикающего Дока изучать найденные книги, прошла к одному окну, затем к другому и, лишь выйдя на балкон, поняла, что именно заставило орду мертвяков одновременно сорваться с места.
В квартире ощущался смрад, проникающий из подъезда, да и мертвяки здесь после себя не самые приятные приветы оставили, так что попахивало сильно, перебивая все прочее. Но до балкона эти миазмы не добрались, я с наслаждением вдохнула глоток свежего предрассветного воздуха и чуть не охнула.
Потому что воздух оказался не таким уж свежим, как можно было ожидать. Он прокис. То есть отдавал необычной кислятиной – она будто оседала во рту, чуточку пощипывая язык. Осторожно выглянула, осмотрелась и во мраке, тронутом предрассветными сумерками, рассмотрела мертвяков обычным зрением. Это было легко, ведь они двигались и благодаря этому бросались в глаза даже при плохом освещении.
Уходят. Все зараженные уходят, ни один не стоит на месте.
И теперь понятно – почему.
Продолжая смотреть на улицу, я, уже ничего не боясь, громко позвала:
– Док!
Он появился через несколько секунд, заглянул в дверь и опасливо прошипел:
– Тише ты! С ума сошла?!
– Док, где оружие того человека?
– В моем подъезде.
– Пошли за ним, мы уходим.
– Куда?
– На другой кластер. Ну чего встал? Пошли через подъезд, так быстрее.
– Нельзя выходить, светает.
– Можно.
– Типа, зомби нас не заметят?
– Они разбегаются, через несколько минут здесь ни одного не останется.
– Куда разбегаются?!
– Помнишь, я тебе рассказывала про перезагрузку? Так вот – скоро это произойдет с твоим кластером. Мертвяки как-то чувствуют это заранее и потому так странно себя вели. А теперь определили точный срок, вот и разбегаются. Они в таких случаях почти всегда стараются уйти от кластера подальше, так что у нас будет время до их возвращения.
– Подожди, – шумно дыша, попросил Док, не успевая за моей стремительной походкой. – Но зачем так спешить, ты же говорила, что это место исчезнет, а вместо него появится такое же, с нормальными людьми, все будет как раньше, и мы потом сможем…
– Ничего мы не сможем, – перебила я спутника. – Ты случайно не забыл про откат? Мы или умрем, или свихнемся.
– Блин, из головы вылетело. Что, никак нельзя остаться или… Ну это, типа, если…
– Мечтаешь улететь домой, где все хорошо и нет мертвяков? Док, чем ты вообще меня слушал?! Нельзя даже думать о таком, забудь, тут, если хочешь долго прожить, надо не забывать о таких вещах.
– Да ладно тебе уже, не шуми.
– Вообще-то, сейчас редкий момент, когда шуметь можно, ведь мертвяков или нет, или им ничего не интересно. Они тоже не любят попадать под откат.
– А зачем тебе те ружья?
– Возьмем с собой. И воду возьмем, и еду, я видела у тебя хороший рюкзак.
– К ружьям нет патронов.
– Улей запросто может завтра расщедриться, и мы найдем подходящие патроны, вот только оружия уже не будет.
– А может, вернемся потом?
– Куда?
– Да сюда же. Сразу и перетрем с тем мужиком, пока тут не завертятся все дела. Ну он же вроде бы опять прилетит с теми же патронами. Слушай, а ведь можно тупо выгрести бабло из магазинов и предложить ему. Как тебе такая идея?
– Никак. Никто никуда возвращаться не будет, это слишком опасно. Ты мало здесь просидел? Не видел, что тут в первые дни происходило? Еще хочешь?
– Не, ну его, не хочу. Но ты же, типа, сама насчет патронов все уши мне прожужжала.
– Никакие патроны не стоят такого риска. Хватаем все и быстро вниз, у нас еще во дворе дело есть.
– Какое дело?
– Да так… работа для штрафников.
– В смысле?
– Тебе не понравится.
* * *
Нас честно пытались научить всему, что обязательно нужно знать, если оказался в Улье. Но некоторые явления моего мира пока что не поддаются разумному объяснению, и с ними воспитанниц знакомили, не отвлекаясь на теоретические обоснования.
К примеру, никто до сих пор не разобрался с механизмом заражения. Многие исследователи иммунных и внешников работают над этим вопросом, но пока что не удалось выделить инфекционный агент, который однозначно подходит на роль единственного виновника. Существуют самые разные предположения, некоторые даже в определенных кругах могут считаться догмами, но на самом деле это не более чем гипотезы, причем крайне сомнительные.
Один факт непреложен: в атмосфере Улья витают мельчайшие частицы, которые нельзя причислить к известным микроорганизмам, их обычно называют спорами. Разнообразие спор велико, к тому же некоторые из них, в зависимости от условий среды и неизвестных факторов, способны до неузнаваемости изменяться, и все они, или их значительная часть, каким-то образом замешаны в процесс заражения. Считается, что они выделяются затылочными мешками зараженных и через кожные поры иммунных, но это тоже неточные сведения, ведь их не один десяток разновидностей, некоторые проявляют свойства живой материи, некоторые похожи на что-то вроде кристаллов со странными свойствами. Кто-то полагает, что все это – разные периоды жизненного цикла микроскопической личинки паразита, кто-то с этим не соглашается – всевозможных мнений хватает.
Сложно и странно, некоторые вещи просто в голове не укладываются. Так, к примеру, большинство творцов гипотез можно легко поставить в тупик всем известным примечательным фактом, плохо дружащим со здравым смыслом, – ни в одном споровом мешке никогда не находили недозревшие спораны, горошины или жемчужины. Они или есть в готовом виде, или их нет вообще. Да, некоторые колебания по массе возможны (в случае радиоактивного облучения носителей они очень приличные), но говорить о наблюдении старта и финиша процесса созревания этих штуковин нельзя.
Немалая часть исследователей согласны с тем, что заражение начинается с попадания полного набора спор в дыхательный или пищеварительный тракт, причем некоторые виды (а возможно, и все) в отдельных необъяснимых случаях способны проникать через неповрежденную кожу. Точнее, требуется определенное количество каждой разновидности, и оно не такое уж ничтожное. Те же внешники могут часами пребывать в нашей атмосфере, сбрызнув одежду специальным спреем и дыша через несложно устроенные респираторы, которые не могут дать стопроцентную гарантию безопасности, и этого вполне достаточно, чтобы не запустился процесс перерождения. На своих базах, прежде чем попасть в защищенные помещения, они проходят дезинфекцию с полной сменой одежды и химическим душем, после чего на их телах не остается заразы.
Даже если что-то попадает в их миры, это нечасто приводит к нехорошим последствиям. Споры как-то привязаны к солнцу Улья, а может, к его звездам, атмосфере или чему-то совсем уж непонятному, в замкнутых изолированных базах они быстро разлагаются до откровенно безобидной пыли, в другом мире их активность снижена с самого начала, уничтожить все население планеты они или вообще неспособны, или проделывают это в исключительных случаях.
Слухи, правда, разные ходят, но вот стоит ли им верить…
Сам зараженный на первом этапе внешне ничем не отличается от обычного человека. Ну разве что за исключением незначительной детали – в районе его затылка появляется едва заметная родинка. При нажатии на нее ощущается что-то маленькое и твердое под кожей, это зародыш будущего спорового мешка, от него протягивается несколько тончайших черных нитей в головной мозг. Они не могут проникнуть через незатронутую изменениями кость и змеятся по черепу до удобных лазеек, обычно это глазницы и ушные проходы.
Пока продолжается рост первых нитей, человек остается с виду нормальным, а поскольку скорость их роста, неизвестно по каким причинам, в разных местах варьируется в широких пределах, потеря разума может занимать часы или первые дни. Также существует мнение, что перерождение может завершиться не позднее определенного срока, который меняется в зависимости от непонятных нам обстоятельств. Если атаковавшие тебя нити не успели отыскать дорогу к нужным отделам мозга, ты становишься иммунным, второй шанс споры получают лишь изредка и только в специфических случаях (вроде крайней стадии спорового голодания).
Но самых разных мнений много, большинство из них противоречат друг дружке, и абсолютно все не блещут изобилием бесспорных доказательств.
Нити, которые обычно называют просто паутиной или в развитых случаях янтарем, постепенно распространяются по всему организму, беря его под полный контроль. При этом родинка на затылке стремительно растет. Она быстро превращается в бугорок вроде бородавки, потом это образование расширяется, плотно прилегает к костям черепа, раздвигая скальп вместе с волосяным покровом. Это изменяет кожно-мышечный баланс на головах свежих зараженных, прическа становится невообразимо беспорядочной, лица характерно меняются, про таких иногда говорят – «лица поплыли».
Многочисленные препарирования затылочных наростов показали полное отсутствие в них тканей человеческих тел. Это совершенно чуждая нам структура, ближайшим ее аналогом многие исследователи признают некоторые виды паразитических грибов. Они поражают определенные деревья, их прочные плодовые тела вырастают на стволах.
Если такой гриб срезать, он скорее ссохнется, чем сгниет. Да и не очень-то ссохнется, поскольку изначально почти сухой. При этом в нем тоже нет тканей дерева, но он от него во всем зависит и, как споровый мешок, обволакивает нервную ткань паутиной, поражает ее нитями мицелия.
Из схожей картины, вероятно, и пошло такое сравнение, ведь споровый мешок – вовсе не гриб. Все куда сложнее, запутаннее, непонятнее – он то, чему никто не смог предложить безупречное объяснение.
Если с зараженного срезать споровый мешок, он моментально погибнет. Любое значительное повреждение этого нароста приводит к быстрой гибели даже самого развитого монстра.
В том случае, если при смерти твари мешок не повредило, он даже не ссыхается, он остается таким же уродливым наростом, сделанным из вещества, по цвету и внешнему виду напоминающему автомобильную резину, а по крепости значительно ей уступающему, если не брать в расчет верхние части долек, они иногда доходят до почти каменного состояния.
Но это ничуть не мешает охотникам за трофеями, если работать ножом исключительно по впадинам. Все так же просто, как отделять зубки чеснока друг от дружки, да и сам споровый мешок очень напоминает половинку уродливой головки чеснока.
Дока тошнило на газон, я только что рассказала ему об одной немаловажной тонкости, связанной с процессом приготовления нектара. Не знаю ни одного человека, который положительно воспринимал то, что ему до скончания дней придется употреблять напиток на основе некоторых штучек, получаемых из паразитных наростов на головах зараженных.
То, что споровый мешок откровенно чужероден и не имеет отношения к человеческим телам, в расчет никто не принимает.
Я, кстати, тоже.
Да, очень и очень омерзительно, спорить тут не с чем. Но это наша жизнь, а жить хотят все. Доходит до фобий и опасных для окружающих психозов, навязанных этим аспектом нашего существования. Бытует мнение, что знания о нектаре – главная причина различных отклонений, когда у попавших сюда людей массово изменяются личностные черты (что неоспоримый факт).
Человек, до перезагрузки проживавший во втором подъезде, устроил перестрелку около двух месяцев назад. Его жертвами стало неустановленное количество зараженных, их более удачливые сородичи со временем обглодали кости, разбросав их по всему двору. Я сумела отыскать шесть зловонных черепов с ссохшимися споровыми мешками и, кривя носом, начала их вскрывать.
Четыре пустых, один за другим, сердце начало холодеть от такой череды неудач, но пятый решил смилостивиться, подарил виноградину спорана.
Шестой не такой, как прочие, – он особый. Очень может быть, что принадлежал той самой твари, которая не поддавалась пулям и картечи, и угомонить ее удалось лишь выстрелом из мощной винтовки, которую я безжалостно нагрузила на Дока.
Не люблю таскать тяжести.
Целых четыре спорана вытащила из раздутого спорового мешка, выше которого уже начал формироваться защитный гребень. И плюс одна горошина. Для повседневного выживания она бесполезна, ведь нектар из нее не приготовишь, но за счет вклада в развитие умений ценится гораздо выше банальных «виноградин» плюс положительно сказывается на регенерации.
Вот и замечательно, приберегу для Альбины.
Покончив с грязным делом, бросила на землю короткий кухонный нож, прихваченный из квартиры специально ради этой цели. Завернула добычу в полиэтиленовый пакет и почти радостно заявила:
– Все, мы с тобой богачи.
Док, страдальчески покосившись, спросил:
– Ты даже руки не помоешь?
– Думаешь, мне не противно? Если воды дашь, помою, конечно.
– Воды в этом магазине раньше было хоть залейся. Никогда не мог сюда попасть, с другой стороны постоянно тусовались зомби.
– Ну пошли туда, мертвяков тут вообще нет. Всего один остался, за той стеной.
– За той стеной?! Да это же реально рядом!
– Он неопасный, не ходит, а ползает. Видимо, мелкий или покалеченный, странно, почему его до сих пор другие не съели, они слабых быстро убивают.
– Ты не можешь его видеть.
– Уж поверь – вижу, он там.
– А ну-ка постой.
Док, положив тяжелую винтовку на асфальт, помчался прочь, рюкзак на его спине при этом смешно колыхался из стороны в сторону из-за плохо отрегулированных лямок. Добравшись до угла, он остановился, осторожно высунулся, несколько секунд не шевелился, затем бросился назад, на лице его при этом проявилась гримаса неописуемого удивления.
Нет, скорее даже потрясения всех устоев и законов природы.
– Как?! Как ты узнала?!
– Он ведь не может ходить?
– Конечно не может, у него ног-то нет, реально печальный.
– Да уж, не успеть ему уползти отсюда до перезагрузки.
– Но как ты узнала? Отсюда невозможно разглядеть.
– Мы, инопланетянки, и не такое умеем. Давай, пошли уже в магазин, мне и правда надо вымыть руки. Слушай, а водка в магазине есть? Ну или коньяк?
– И по какому поводу намечается пьянка? – с веселым изумлением спросил Док.
– Речь не идет о пьянстве, просто мне нужен алкоголь.
– Ага, конечно, все так говорят. А по тебе не скажешь, на алкоголическую подорву не похожа, типа, пай-девочка.
– Алкоголь здесь не напиток, а способ выживания.
– Ага, и такое я тоже слышал, особенно от соседа – он до самого цирроза выживал.
– Ты случайно не знаешь, где-нибудь поблизости можно найти велосипед? Ну, в смысле – два велосипеда, тебе и мне.
– Магазин на набережной, там их полно.
– Далеко это?
– Минут десять, если не спешить. В смысле – раньше было десять, сейчас не скажу.
– Сейчас, как и было раньше, ведь мертвяков в городе не осталось. Ну, кроме разве что нескольких безногих…
– Ты реально невозможная, но я начинаю тебе верить, – невесело улыбнулся Док, распахивая передо мной дверь магазина.
Улыбка, кстати, у него хорошая. Зря я так к внешности придиралась, его просто надо отмыть и подстричь. Ну и одеть, конечно, в спортзале погонять, и все прочее, тут очень запущенный случай.
– Слушай, Элли, ты говорила, что надо шевелиться, а сама не торопишься.
– Спораны – очень важно. Да и пока что время терпит, кисляк еще не пошел.
– Кисляк?
– Это такой особый туман, он возникает из-за деятельности некоторых видов спор Улья, они массово спускаются на перезагружающийся кластер и проявляют электрическую активность. Из-за этого со временем обрастают водным конденсатом, и начинается стадия тумана. Чувствуешь кислый привкус во рту? При тумане он усилится в двести раз, начнет зубы сводить.
– Когда появится туман, это, типа, все? Перезагрузка?
– Нет, не все. Даже в худшем случае у нас останется около сорока минут, этого хватит, чтобы даже пешком уйти. Я помню, где заканчивается твой кластер, до границы около двух километров, успеем.
– И как выглядит эта граница?
– Ничего интересного, скоро сам все увидишь. Бери бутылку и полей мне на руки.
– Не, ну а все же – как?
– Зачем ты взял минеральную воду, простую давай.
– Эта не хуже отмывает, тем более с газом. Ну так как же она выглядит?
– Граница выглядит как линия, на которой наши велосипеды чуть-чуть подпрыгнут. Ну, это если мы найдем велики.
– Найдем, там их полно. И все? Просто подпрыгнут, и ничего больше?
– Ну да, просто подпрыгнут. Там ведь всего лишь трещина в асфальте, и с одной стороны асфальт чуточку выше. Но никакой разницы ты не заметишь, что там, что там асфальт выглядит одинаково.
– А я почему-то думал, что каждый такой кластер – это, типа, как другой мир, где все другое.
– Нет, ничего подобного, там даже дороги продолжаются, как будто ничего не случилось.
– Но как такое может быть?!
– Не знаю. Никто не знает. Ты привыкнешь со временем. Если выживешь.
– Выжить, типа, не все умеют?
– Можно тебя еще раз кое о чем попросить?
– Да не вопрос.
– Пожалуйста, забудь два слова: «типа и «реально». Вообще их забудь. Честное слово, я уже начинаю раздражаться, а это не в твоих интересах.
– Типа, угрожаешь? – усмехнулся Док.
– Типа, вряд ли тебе понравится то, что может произойти, если раздражение перейдет в злость, – ответила я без тени улыбки.
Не очень-то приятно общаться с человеком, от которого получаешь столько словесного мусора.
