Глава 17
Пилите, Шура, пилите, они золотые

Дождь собирался долго, будто предоставлял нам шанс сохранить одежду сухой. Но мы все же немножко опоздали, он начал срываться, когда только-только выбрались на дорогу, а под конец зажурчал так, что я очень сильно пожалела о выборе куртки. Эта никуда не годится, нужно было позабыть про все остальные дела и проверять один коттедж за другим, пока не найдется что-нибудь получше.

Хорошо, что двери открыли до этого, нам с Ханной действительно удалось найти ключ с нужным номерком.

В доме мне не понравилось. И вовсе не потому, что он был скудно обставлен и здесь вообще не было вещей, среди которых можно попробовать поискать куртку получше.

В нем было холодно. Ужасно холодно. Такое впечатление, будто шагнула в холодильник.

Тина, проведя рукой по стене, удивленно заявила:

– Да она ледяная, мы тут до смерти замерзнем.

– Как такое может быть? – удивилась Кира.

– Такое нечасто, но бывает, – спокойно ответила Ханна. – Вы не обратили внимания на остальные домики? Они отличаются от этого.

– Ну да, этот больше, – согласилась Тина.

– И больше, и сделан по-другому, и на вид новее, а все потому, что граница кластера проходит как раз по краю поляны. Посмотрите в окно, там трава будто под линеечку обрезана. Лес, откуда мы пришли, зеленый, с листьями, а вот дальше только сосны зеленеют, кусты и обычные деревья стоят голые, на этой опушке прятаться негде. Получается, этот кластер вырвало из зимнего периода, причем недавно. Снег уже успел растаять, но этот домик не отапливался и стоял запертым в тени, вот и сохранил холод. Интересно получилось – Улей попытался соединить две базы отдыха, такое редко бывает, обычно он только с реками и дорогами так старается.

– И долго дом будет греться? – жалобно спросила Лола.

– Думаю, долго, – ответила я. – На улице, как назло, прохладновато.

В этом регионе Улья погода неописуемо непредсказуемая даже в пределах чередующихся периодов потеплений и похолоданий. Сегодня ты можешь изнемогать от жары под сорок градусов, а завтра придется надевать одежду с длинными рукавами, иначе будешь стучать зубами.

Длинные рукава… Вспомнив о них, я ухватилась за какую-то неуловимую и очень волнующую мысль. В чем же дело? Ах да, Альбина носила такую одежду в любую погоду, скрывала от всех браслет.

Браслет!

– Вот я дура! Ну как можно такое забыть?!

– Элли, ты чего? – удивилась Бритни, которой я это чуть ли не в ухо выкрикнула.

– Вы ведь до сих пор с браслетами ходите!

– Ну а как же иначе? – спросила Тина. – Их ведь нельзя снять без специального инструмента. Ты, кстати, тоже с ним ходишь.

Я молча задрала рукава куртки и водолазки, продемонстрировав слегка загорелое предплечье, на котором тем не менее просматривалась полоска совершенно белой кожи.

– У тебя нет браслета! Но как?! – на разные лады загалдели девочки.

– Западники сняли, когда отпускали.

– Я думала, они его сняли сразу, когда тебя им отдали, – сказала Дания.

– Нет, они мне не доверяли, оставили, чтобы не сбежала. Хотя как там от них сбежишь, если за периметром зараженные от голода друг другом питаются. Это же запад, там гораздо «веселее», чем здесь.

– Тогда нас могут легко найти, – нахмурилась Дания. – Надо что-то с этим придумать, если не хотим попасть к людям из Братства или в дом развлечений.

– Элли, ты в тот раз так и бегала четыре дня с браслетом или как-то его сняла? – спросила Ханна.

– Я пыталась его снять, но он не поддавался. Очень крепкий ремешок, стекло и камни его не берут. Но я это предвидела и прихватила из Цветника фольгу, по кусочкам ее собирала несколько дней.

– Зачем нужна фольга? – не поняла Тина.

– Этот браслет, по сути, примитивный мобильный телефон, просто по нему поговорить нельзя, но он вроде бы также излучает и принимает сигналы Сети, по ним нас и можно найти. Фольга металлическая, а металл хорошо глушит телефонные сигналы. Я обмотала ее вокруг руки, так и ходила все время.

– Круто придумала! – восхитилась Кира.

– Уверена, что это и впрямь помогает? – с сомнением спросила Дания.

Я пожала плечами:

– Раз меня искали целых четыре дня, значит, способ работает. Правда, я сбежала перед самой сменой браслета. Это у нас делают раз в неделю, в новом батарея заряжена полностью.

– Мы знаем. То есть дело может быть не в фольге, а в том, что твой браслет разрядился?

– Вряд ли, не мог же он разрядиться так быстро. Их ведь не в последний момент меняют, должен оставаться какой-то резерв.

Дания покачала головой:

– Телефон даже в подвале может поймать сигнал, дело вряд ли в фольге. Ну а если она и помогает, ее нужно много, одним слоем тут вряд ли отделаешься.

– У нас нет фольги, – мрачно заметила Кира. – Так что нас могут найти в любой момент.

– Вообще-то, мы далеко уехали, может быть, вышки связи сюда уже не достают, – предположила Тина. – И вообще, браслеты маленькие, не верится, что их можно найти за сто километров.

– Даже если вышки сюда не достают, эти штуки излучают свой сигнал, они ведь работают как телефоны, – сказала Дания. – Нас могут заметить дроны, причем не обязательно те, которые отправят искать именно нас. Столько сигналов из одного места – и мурам интересно, и всем остальным. Нам нужно побыстрее избавиться от этих штуковин. Как мы вообще могли о них забыть? Правильно Элли сказала – все мы те еще дуры, глупость просто несусветная.

– Нужно поискать фольгу, – задумчиво протянула я и повернулась к Ханне: – Фиалка, найдешь?

– Если она вообще здесь есть, найду. И заодно поищу инструменты, не такие уж эти браслеты крепкие на вид. Можно попробовать перекусить ремешок ножницами по металлу или чем-нибудь перепилить.

– Еще можно поднести к браслету провода, и он перегорит, – предложила Кира.

– Ага, хочешь, чтобы тебя током шандарахнуло? – криво усмехнулась Миа. – И кстати, где ты здесь видишь электричество?

– Ой, девочки, как же тут холодно, – чуть не хныча, произнесла Бритни. – Не знаю, как там насчет электричества, но, может быть, есть способ включить тепло?

– Тут все на электричестве, – ответила Ханна. – Даже если есть свой генератор, мы вряд ли с ним разберемся, да и опасно, он будет громко гудеть и вонять выхлопными газами. Крутые твари такой запах могут издали почуять, если ветер подует в их сторону. Тут необычное место, пусть оно остается тихим.

– Чем оно необычное? – не поняла я.

– Разве сама не заметила?

– Нет.

– В этой части лес сырой, а домик холодный, потому что снег только-только растаял, ничего еще не прогрелось. В тех домиках, которые стоят на первой линии от воды, все не так. Сами домики не такие, как этот, видно, что они новенькие, им от силы год-два и размеры гораздо меньше. Возле них деревья с зелеными листьями и цветут цветы, на пляже стоят шезлонги, которые зимой там не нужны. А дальше, где начинается тростник, висят оборванные провода, их перерезало перезагрузкой. Линия электропередачи продолжается вдоль берега, но столбы там уже совсем другие. Получается, что здесь сходятся границы трех кластеров, причем все они стандартные. Обычно так не бывает, в таких местах располагаются мелкие стабы, их называют тройниками. Они всегда мелкие, иногда и сотни шагов не будет в самом широком месте. Но тут стаба не вижу вообще, поэтому и говорю, что место странное, а странное в Улье может быть опасным.

– Зря мы сюда пришли, – побледнела Лола.

Я не такая, как эта трусиха, не пугаюсь всего на свете, но странности мне тоже не по душе, поэтому предложила очевидное:

– Может, поищем другое место?

– На улице такая погода, что я лучше в холодном доме посижу, – ответила Миа.

– Я тоже так считаю, – поддержала ее Бритни. – В Улье везде опасно, зато тут хоть какое-то укрытие, мы там вымокнем и окоченеем.

Ханна, высунувшись на улицу, сообщила:

– Не так все страшно, дождь уже заканчивается, можно чуть-чуть подождать и осмотреть остальные домики. Если найдем посуду, сумеем заварить чай, так и погреемся.

– Отличная идея, только у нас нет чая, – вздохнула я.

– Ну так мы его поищем.

– А на чем греть будем?

– Придумаем что-нибудь.

Искать что-нибудь вместе с Ханной – сплошное удовольствие и непрерывный успех. Я начала понимать, как высоко ее ценили люди, чей образ жизни – непрекращающаяся добыча ценных предметов.

Ей всего-то надо подумать о том, что именно она хочет найти, и готово – дар Улья показывает ей направление на искомое. Мне оставалось лишь ходить следом за фиалкой.

Мы нашли кучу разнообразной посуды, включая кастрюли и чайники, кое-какие продукты и немного чистой воды. В машинах, которые вскрыли при помощи топора и клюва, обнаружились различные инструменты, еще немного такого добра прихватили в административном домике.

Настроив себя на поиск оружия, Ханна обнаружила еще один топор и пистолет. К сожалению, всего лишь травматический, зато к нему было целых восемь патронов, и на мелких мертвяков при небольшой удаче и минимальной дистанции они могут подействовать, ведь головы у них обычные – кости черепа еще не изменились.

Еще одна ценная находка – малогабаритная газовая плита. Легкая, мы без труда притащили ее в дом, с баллоном пришлось повозиться больше и даже вызывать помощь. Сама бы я его вряд ли сумела подсоединить, но, наблюдая за действиями Ханны, поняла, что ничего сложного в этом нет, при необходимости смогу повторить.

К сожалению, печка оказалась слабенькой, отопить с ее помощью такой немаленький дом вряд ли получится, да и газ лучше приберечь, не известно, на сколько его хватит. Зато кипяток получили без проблем, к тому же для этого не пришлось переводить чистую воду, нам ее приходится экономить. Можно смело черпать обычную, прямо с берега, все нехорошее при кипячении погибнет.

Иммунные, конечно, способны успешно справляться с болезнетворными микроорганизмами, но лучше не оставлять этот процесс на самотек и прикрывать все лазейки для бацилл.

Ханна решила нас порадовать каким-то жутко экзотическим блюдом, я о таком в Цветнике никогда не слышала. Называлось оно странно – «бич-пакеты» и походило на спрессованную в плитку тщательно высушенную тонкую лапшу. Ее полагалось помещать в кипяток и добавлять какие-то непонятные специи из прилагающихся пакетиков.

Откровенно говоря, в готовке Ханны мне понравился лишь бульон, да и то лишь потому, что он был горячим. Но уплетала, как все, физические нагрузки на свежем воздухе возбуждали дикий аппетит.

Чай понравился больше, хотя заваривали его тоже как-то экзотически – бумажными пакетиками. На вкус так себе, но как же приятно держать в руках обжигающую кружку.

– Может, кто-то хочет кофе, я почти полную банку нашла, – предложила Ханна.

– Я лучше еще чайку, – ответила Тина. – Кофе нельзя, от него цвет лица портится.

– Твой разве что кирпичом испортить можно, – буркнула Миа. – Где эта банка? Мне он точно не повредит. Кто еще будет?

– Надо разобраться с вашими браслетами, – напомнила я.

– И как ты себе это представляешь? – с интересом спросила Дания.

– Мы тут нашли кое-какие инструменты. Вот в этой штуке несколько надфилей, можно попробовать переточить браслеты.

– Покажи, – попросила Бритни.

С интересом покрутив уплощенный с одной стороны темно-серый стерженек, удивленно и одобрительно вскинула брови:

– Классная пилочка для ногтей, быстро должна снимать.

– Кому что, а Бритни ногти, – заявила Миа. – А ну-ка дай мне.

Примерилась к браслету, поелозила туда-сюда, возмутилась:

– Да я его еле-еле царапаю, мне что, неделю или месяц так тереть придется?!

Ханна, молча проделывая те же манипуляции с другим надфилем, невозмутимо внесла поправку в озвученные сроки:

– Несколько часов хватит, если работать без остановок. И лучше не на себе, а на другой пилить, так гораздо удобнее.

Поднявшись, я сказала:

– Тогда займусь Альбиной, сама она точно не справится.

– Плохо, она от такого может проснуться, – ответила на это Ханна.

– Но мы не можем оставлять на ней такую штуку.

– Я придумала способ получше, – неожиданно заявила Дания.

– Какой? – в один голос спросили чуть ли не все.

– Нужно зайти в мертвый кластер или хотя бы руку в него засунуть. Подождать полчаса, ну или час, и браслет перестанет работать.

Я покачала головой:

– Мы не знаем, есть ли поблизости такие кластеры. И я не уверена, что даже часа хватит, электроника в этих штуках должна быть устойчивой ко всему, вон как защищены они от ударов, скорее руку разнесешь, чем ему навредишь.

– Против черноты никакая электроника устоять не может, – сказала Ханна. – Но вообще-то Элли права, мы не знаем, где здесь ближайший мертвый кластер, может, в этих краях их вообще нет – такое бывает. Так что будем пилить дальше.

– Пилите, Шура, пилите, они золотые… – рассеянно пробормотала Дания, примериваясь к браслету.

– Ты что это сейчас сказала? – не поняла я.

– Это из другой жизни… – таким же отстраненным тоном ответила наша много знающая молчунья. – Книга такая есть. И фильм. Там два, мягко говоря, не слишком гениальных типа пилили гири, думали, что они золотые. Может, когда-нибудь почитаешь и посмотришь, если доберешься до своего севера.

– Хороший фильм?

– На любителя, и тебе вряд ли понравится. Даже я не все поняла, а ты вообще мало что поймешь.

– Зачем было пилить гири, даже если они золотые?

– Вот об этом я и говорю – ты не поймешь.

Как Ханна и предсказывала, Альбина открыла глаза, едва я начала намечать на ее браслете линию распила.

– Элли, что ты делаешь? – произнесла она шепотом, но почти своим нормальным голосом, а не прежним, совсем уж несчастным.

– Простите, но надо заняться вашим браслетом. То есть прости.

– Что ты с ним делаешь?

– Хочу его распилить, мы нашли напильники и надфили.

– Где мы?

– В домике.

– Где этот домик?

– В лесу. Тут озеро или речка, и домики на берегу.

– Здесь опасно?

– Уже нет. Было два зараженных, но слабеньких, мы их легко убили и из одного вытащили споран.

– Что с телами?

– Ханна посоветовала утопить их в реке, но мы решили, что не надо это делать, ведь воду оттуда берем. Собираемся оттащить их на пляж и закопать.

– Сделайте это побыстрее, на запах мертвых зараженных могут прийти живые.

– Хорошо.

– Сколько вас здесь?

– Ни одна не ушла, все решили уходить с нами.

– С нами – это ты меня тоже включаешь?

– Ага.

Альбина едва заметно улыбнулась:

– Значит, мы сообщницы.

– Это точно.

– Никого не потеряли? Все живы? Никто не ранен?

– Нет, сегодня обошлось без приключений, только сильно вымотались, и Лола немного ногу подвернула, она такая неловкая.

– Это хорошо, что вы ушли в лес.

– Пришлось посреди ночи удирать от перезагрузки, а потом уходить подальше от свежего кластера.

– Как далеко вы ушли?

– Судя по состоянию моих ног – на миллион километров. Чай будешь?

– Откуда вы взяли кипяток?

– Нашли газовую плиту и баллон к ней. Налить?

– Только если не сильно горячий.

– А может, лучше бульона? Тебе нужны силы.

– Что за бульон?

– Ханна нашла странную еду, «бич-пакеты» называется. Там что-то вроде лапши, она так себе, да и бульон к ней не очень.

– Боюсь, сил от такого у меня не прибавится…

– Ой, и правда, я не подумала, там ведь все горькое, специй куча. Надо придумать тебе что-нибудь другое. Может, чай с шоколадом?

– Скажи кому-нибудь из девочек приготовить, не уходи от меня.

– Хорошо. Эй, Тинка, или кто-нибудь там, сделайте большую кружку чая с сахаром и шоколадку принесите. Альбину нужно напоить и накормить.

– Она очнулась? – спросила Ханна.

– Ага.

– Помощь нужна?

– Сама справлюсь, ты лучше занимайся своим браслетом.

Продолжая работать надфилем, тихо спросила:

– Альбина, тебе лучше?

– Гораздо. Но я будто из ваты состою, еле шевелюсь.

– Сможешь рассказать, что за ерунда с твоим браслетом и как ты вообще оказалась с нами? Ты же понимаешь, как мы все хотим это узнать.

– Это долгая история, а мне не так уж и хорошо, чтобы много разговаривать на пустые темы. Мысли путаются, спать хочется.

– Извини, я не хотела тебя напрягать.

– Ничего страшного, от браслетов давно нужно было избавиться.

– Хоть в двух словах расскажи, мы тут устали головы ломать. Почему на тебе браслет воспитанницы?

– Хорошо, но только в двух словах – не больше. Ты про Оранжерею слышала?

– Конечно. Несколько лет назад на Степном организовали заведение, вроде Цветника, но потом его почему-то разогнали.

– Не совсем так. Это и правда была альтернатива Цветнику, но со своей спецификой. Чтобы не начинать с нуля, некоторых девочек из Цветника перевели туда, разбавить набранных с улицы воспитанниц. Я была в их числе. Затея с Оранжереей не всем понравилась, со временем ее расформировали. К тому моменту у меня появился избранник, и я поселилась в его доме. Избранник был вечно занят, я его видела всего пару раз в жизни, он все время пропадал на южной границе и в итоге пропал там окончательно, когда война началась. Подтверждения его смерти не было, в таких случаях полагается ждать пять лет под строгим присмотром. Мне предложили побыть воспитательницей, это распространенная практика, к тому же Флора ко мне хорошо относилась, это ее инициатива. Вот и вся история.

– А почему с тебя браслет не сняли?

– Я так и не стала официальной женой.

– Жила в доме избранника и не стала женой? Это против правил.

– В Оранжерее были другие правила, да и ничего это не значило.

– В каком смысле?

– Ну… твой избранник любил маленьких девочек, а моему нравились мальчики. Ни ты, ни я для них неинтересны, это многое меняет.

Я покачала головой:

– Как же много среди них уродов.

– И не говори.

– Будем считать, что ты узнала мою историю, а теперь я расскажу то, что для тебя гораздо интереснее. Это недолго.

– Что?

– Ты ведь очень хочешь знать, откуда мне известно твое имя. Самое первое имя.

– Конечно хочу. Его даже в личном деле нет.

– Там есть другое – Наоми. Так тебя назвали, когда тебе еще пяти не исполнилось, и это имя дали чужие люди. А Белла – это от твоих родителей. Вообще-то, на самом деле ты Белита, в честь мачехи твоего отца, но они тебя называли просто Беллой, поэтому возникла путаница, и тебя потеряли, ведь записана была Белитой.

– Кто мои родители?

– Лучших людей я здесь не видела. Отец красавец, он очень приятно улыбался, а у мамы был почти твой взгляд. Болезнь, которая изменила ее глаза, меняет и наследственный аппарат, поэтому тебе передался этот цвет. Я обоих хорошо знала, твой отец очень мне помог, когда я была мелкой. Не буду рассказывать всю историю, она очень длинная, скажу только, что к азовским меня привел генерал Дзен.

– Я знаю.

– Вот как? – удивилась Альбина, но дальше развивать тему не стала. – Я помнила твоих родителей и то, что они для меня сделали, и поэтому, как могла, заботилась о тебе. Извини, что относилась к тебе строже, чем к другим, но так было лучше для тебя: меньше подозрений и больше пользы. Я ведь очень боялась, что правда о тебе всплывет, ты не должна была попадать в Цветник – слишком заметное место.

– Какая правда? Где мои родители? Кто они? – вопросы посыпались из меня лавиной, я не сумела совладать со своим неугомонным ртом.

– Я же сказала, твои родители – хорошие люди.

– Но где они?

– Прости, Элли, но их больше нет. Они погибли, так же как многие в те дни.

– Как?!

– Начался мятеж, Азовский Союз тогда едва не развалился на отдельные стабы. Похожее в его истории уже случалось, когда слишком далеко расширялся. Очень непросто управлять большой территорией в таком мире. Нужно было что-то менять, но не все получалось. На периферии начались бунты, а против Герцога устроили заговор. Но покушение провалилось, за ним последовали чистки, многих объявили предателями, Высший совет окончательно разогнали. Твой отец выступил против массовых чисток окраинных стабов на юге, причем сделал это по телевидению. Несмотря на то что он был ближайшим соратником Герцога, тот его не пощадил. В таких случаях они обычно уничтожают всю семью, но тебя я вытащила, чудом успела и привела в воспитательный дом, как Беллу. Сказала, что ты потеряшка из свежих, отстала на фильтрации, не в тот поток попала. В те дни там из-за мятежа и чисток такой бардак творился, что и не такое могли потерять, людей прямо на улице расстреливали. Тебя еще мелкой родители проверили, определили, что ты станешь иммунной, это подтвердили, когда я тебя привела, и поэтому мне поверили без ментата. Ведь кого попало в такой стаб не привезут, только детей, которые точно не переродятся. Ментат мне ни слова не сказал, а у тебя спросил только имя. Ты сказала, что тебя зовут Белла, он определил, что это правда, так тебя и записали. Если потом кто-то искал Белиту, по записям у него ничего не сходилось. Хотя, конечно, риск огромный, у тебя слишком необычные глаза – очень заметная примета, большая редкость. Элли, что с тобой?

– Ничего.

– На тебе лица нет.

– Я… я иногда думала, что у меня где-то есть родители.

– Прости, зря я это рассказала.

– Ты не виновата, и ты все правильно сделала.

– Они были хорошими людьми. Самыми лучшими. Они мне часто снятся, и это всегда добрые сны. И еще много раз видела сны, как я убиваю Герцога… эти сны мне тоже нравятся.

– Я теперь тоже буду видеть такие сны.

– Мы не должны о таком думать.

– Но я думаю, да и ты тоже, сама только что сказала.

– Я почти не помню свой мир, а у тебя не было ничего, кроме Стикса, он дурно на нас влияет. Я Герцога не убила, и ты не убьешь.

– Кто знает…

– Элли, ты странноватая, но ты не убийца.

– Никто не знает, кто я, лучшие знахари при виде меня руками разводят.

– Даже не думай, он почти бог, говорят, что у Герцога чуть ли не пятьдесят оттенков его уникального умения, а может, и больше пятидесяти. Он в одиночку может убивать самых страшных чудовищ, и это ни капли не преувеличение. А еще к нему никак не подобраться, Герцог мастер прятаться и выживать, он столько покушений и заговоров пережил, что невозможно сосчитать.

– У меня уже есть три умения, а у него всего одно.

– Этого мало, и не забывай, что его умение очень сильное и развито многогранно. Можно сказать, что это не один дар, а целых десять, и все полезные, он очень силен.

– Но я только начинаю жить, а он давно старик, что-то новое узнавать ему в миллион раз труднее, чем мне, к тому же он чистый хигтер, у него всего одно умение, просто сильно развитое и с оттенками, и это не изменишь, другое он не получит ни с возрастом, ни с жемчугом.

– Уж поверь, за такое не жалко отдать двадцать нормальных умений.

– Он просто человек, а все люди уязвимы.

– Элли, прекрати даже думать о таком. Я тебя не узнаю, это не твои слова. Ты просто не в себе, сама, наверное, это понимаешь. Отбрось такие мысли сразу, они не твои, они чужие. Да и какой смысл? Герцоги все одинаковые, новый будет ничем не лучше, другие в этой системе не выживают.

– Но ты должна меня понимать, раз сама видела во сне, как его убиваешь. Я же как-то должна на такое реагировать.

– Я многим обязана твоему отцу, я люблю и его, и твою маму до сих пор. Они лучшие люди, которых я здесь встретила. Хотя не все, наверное, с этим согласятся.

– Вот ваш чай, – сказала Ханна, заходя в крохотную комнату, выделенную для раненой. – Элли, давай я помогу тебе приподнять госпожу Альбину, и мы напоим ее с ложечки.

– Я попробую сама, – возразила воспитательница.

– Нет, – с нажимом произнесла фиалка. – Вам нельзя двигаться, вам надо лежать спокойно еще хотя бы два дня, иначе сильно затянется восстановление.

– Слушаюсь, тетя доктор, – невесело усмехнулась Альбина.

Чай она пила молча. То есть не совсем, она то и дело отвечала Ханне на вопросы о самочувствии, но меня для нее как бы не существовало.

Лишь когда фиалка вышла, она сказала:

– Ты узнала все, что для тебя самое важное. Если тащила меня с собой только ради этого рассказа, можешь дальше не тащить, я ведь для вас обуза.

– Никогда так не говори, – заявила я, вновь возвращаясь к браслету. – Ханна сказала, что тебе два дня надо лежать неподвижно, затем еще два-три, и, наверное, сумеешь ходить сама. Не быстро и не далеко, но сумеешь. Здесь вроде бы хорошее место, отлежишься в спокойной обстановке, для тебя это главное.

– Я не пойму, что это за место, в лесу никаких домиков быть не должно, я не видела их на карте, а она почти до средины леса подробная, вы не могли забраться дальше.

– Не знаю, какая там карта, но сама видишь, что это домик, а за домиком растет лес.

– Опиши мне это место.

– Здесь что-то вроде длинного озера или участка реки, сюда сходятся границы сразу трех кластеров, и стабильного тройника между ними нет. Ханна сказала, что это не деревня, это место, куда люди из города приезжали отдохнуть.

– Я поняла, о чем ты говоришь. Получается, не так хорошо знаю этот лес, как думала.

– Ну это же Улей, здесь не всегда все одинаково. Кластеры могли прилично измениться, такое случается, это ведь стандарты, а не стабы.

– По карте здесь всего лишь один вытянутый водоем, и он протягивается с юга на север.

– Не знаю насколько, но этот так же вытянулся.

– Недалеко от центральной части лесной зоны от него отходит ответвление на запад. Узкое, иногда прерывается, через него можно перебраться во многих местах.

– Мы ничего такого не видели, наверное, еще не дошли.

– Разумеется, не дошли, даже без груза это сложно, а уж со мной…

– Мы еще и пулемет тащим.

– Правильно делаете, к тому же он не такой уж тяжелый.

– Ну как сказать… – ответила я, поморщившись.

– Поверь, Элли, по-настоящему тяжелый пулемет был бы проблемой посерьезнее, чем я.

– Верю, но все равно тяжелый и неудобный.

– Мужчины такие в одиночку таскают.

– Ну ты сравнила. Альбина, у тебя есть карта?

– Ты о чем?

– Ты говорила о карте, на которую нанесен лес.

– Да где бы я спрятала такую карту? К тому же подробные карты кластеров секретны.

– Где же ты ухитрилась ее увидеть?

– Я бывала на собраниях, где офицеры гвардии согласовывали с нами места проведения профилактики статической лихорадки и выезды на практические тренинги. Однажды они расстелили огромную карту, где нам нужен был всего лишь кусочек. Я, как могла, затягивала время, сумела подсмотреть многое и думала, что хорошо запомнила. Оказывается, не слишком хорошо.

– Но с лесом ты точно не ошиблась, он и правда спокойный.

– Элли, в Улье не бывает спокойных мест. Учти, что эта водная линия тянется до самого Дона и она не такая уж узкая. То есть это препятствие на пути миграций зараженных и перемещений иммунных. Я думаю, что здесь слишком опасно.

– Домик не просматривается от воды, он особняком стоит, среди деревьев.

– И как далеко отсюда до берега?

– Где-то шагов сто пятьдесят.

– Элли, это слишком мало.

– Но мы не знаем другого убежища. Свежих следов на пляже нет, там песок, на нем хорошо видно. Мы ведем себя тихонечко, везде, где проходим, рассыпаем табак из сигарет, забрали их из того дома, где прошлой ночью отсиживались.

– Не на всех зараженных это подействует, нюх у них нечеловеческий, а некоторые очень хитрые, догадаются, что табак рассыпан для маскировки.

– Ну пока что за нами ни один не увязался.

– Элли, прошу тебя, будь серьезнее, от этого зависит не только твоя жизнь.

– Я серьезная, я очень серьезная. И я не представляю, куда нам сейчас деваться. Даже без тебя ходить трудно, на улице ужасная погода, а у нас не слишком подходящая одежда для таких путешествий, вымокнем и будем носами шмыгать да чихать на всю округу. Нас не учили жить в лесу, хоть мне тут и понравилось, я не представляю, как мы проведем среди деревьев неделю даже при сухой погоде. А погода, между прочим, не сухая. К тому же у нас мало еды, почти нет оружия и со споранами все очень плохо, на такую толпу нужен как минимум один в день, и это только чтобы ноги не протянуть. Я думаю завтра попробовать поохотиться на зараженных, но понятия не имею, где это делать и как. Ты плохо нас учила таким делам.

Альбина блекло улыбнулась:

– Ну да, понимаю, ведь эти мертвяки не привязанные.

– Ага.

– Сожалею, но у меня тоже нет практического опыта в подобной охоте. Могу разве что подсказать поблизости места, где зараженные точно есть, но вряд ли постоянно ходят толпами.

– Ну так подсказывай, нам всем это очень нужно.