Глава 18
Дары Улья

Мои планы не настолько уж сложны, всего-то и надо двигаться строго на север, потом перебраться через Дон – и вот я уже почти в двух шагах от окончания первого этапа моей долгожданной мечты. К сожалению, чем дальше, тем больше все обрастает непредвиденными усложнениями, с некоторыми из них я не знаю как справиться, а некоторые может устранить лишь время.

Последнее касается Альбины – я не могла даже подумать о том, чтобы бросить эту странную воспитательницу. Однако и ускорить ее выздоровление тоже не могла.

Остается только одно – ждать.

Охота на зараженных – самое популярное времяпрепровождение у диких и не очень диких рейдеров, солдат Азовского Союза и вообще всех тех иммунных, которые не связаны с внешниками. Да и связанным волей-неволей приходится этим заниматься, потому что без добываемых из споровых мешков трофеев невозможно развивать умения и, главное, – жить.

Насколько мне известно, без еды иммунный в благоприятных условиях способен протянуть около месяца. Без воды можно продержаться три-четыре дня или даже чуть больше, я разные цифры слышала. Без споранов обычный срок наступления опасной стадии спорового голодания – пять-шесть дней. Человек при этом стремительно теряет силы, его мышление искажается, ему трудно планировать и осуществлять самые простейшие действия.

Седьмой-восьмой день – крайняя стадия спорового голодания даже для самых выносливых. Иммунный превращается в страдающее от нестерпимых мук ни на что не способное животное. Осознанные поступки в таком состоянии почти невозможны.

Крайняя стадия плавно переходит в стадию угасания, это когда из животного состояния переходишь в растительное, а затем у тебя два варианта, и оба нерадостные: или ты умрешь в муках, или останешься жить (если существование в теле специфического зараженного можно назвать жизнью).

Они дышат, как мы, издают звуки, развитые экземпляры иногда способны на сложное планирование, но ничего человеческого в них больше нет.

Хотя доводилось слышать небылицы, что и это нельзя считать незыблемым законом Улья.

Улей терпеть не может строгие правила, в любом можно найти исключения.

Слышала, что, возможно, есть и другие варианты. В частности – превратиться в кваза. Но это или выдумка, или такая редкость, что можно не брать в расчет, к тому же измененные тоже нуждаются в споровом напитке, а значит, только лишь обезображенными телами неприятности не ограничатся – неутолимая жажда не отпустит.

Нас восемь здоровых и одна раненая, нуждающаяся в повышенной дозе нектара. Если не злоупотреблять умениями и балансировать на грани легкого спорового голодания, при столь худощавых телах можно обходиться приблизительно одним спораном в сутки на всю ораву. Это тот минимум, который не позволит ситуации быстро развиваться в сторону серьезного ухудшения. Но для комфортного, полноценного существования лучше рассчитывать на полтора или даже два.

Мы уже выпили все запасы, найденные у мертвых рейдеров, и теперь перешли к добыче, взятой с убитых зараженных. Растягивая их, сможем продержаться два дня. Затем вернется неутолимая жажда, далее последуют проблемы с восприятием цвета, дрожанием рук и прочее-прочее – по нарастающей.

Моя непростительная ошибка – нужно было от самого начала и до конца проследить за сохранностью нектара, ведь в Цветнике запасов столько, что мы на две-три недели могли себя обеспечить. Разделить запасы на две или три части, понадежнее хранить, причем в разных местах, а не в одной корзине. Я ведь лучше других знаю, каково это – остаться без напитка, который, каким привлекательным его ни делай, из-за своего происхождения все равно останется тошнотворным.

Присев на шатающийся стул, не как нормальные люди садятся, а наоборот, я обхватила его спинку обеими руками и с неохотой озвучила очевидное:

– Нам придется поохотиться на зараженных.

– А может, не надо? – чуть не заскулила Лола.

– Надо, – отрезала Миа. – Но Лиса, как ты себе это представляешь? У нас всего лишь ружье с одним патроном и пистолет вообще без них – прикольная охота получится.

– Есть еще этот, – напомнила Ханна, демонстрируя найденное сегодня оружие.

– Травматический, от него нет толку. – Голос Мии был переполнен пренебрежением.

– Я бы тоже хотела знать, каким образом ты устроишь охоту с нашими великими возможностями, – задумчиво произнесла Дания и, поморщившись, продолжила сражаться со своим браслетом.

– Есть идея, – произнесла я с загадочным видом.

– И что ты на этот раз придумала? – рассеянно поинтересовалась Тина, также усердно разбиравшаяся с браслетом.

– Раз уж мы в бегах, так почему бы и дальше не действовать в таком же стиле? Я к тому, что можно нарушить и другие правила.

– И какие правила на этот раз?

– Мы все расскажем друг другу о своих умениях. Я знаю, что правилами Цветника такие обсуждения запрещены, но давайте забудем об этом запрете.

– Зачем?! – подскочила Тина, перестав водить туда-сюда надфилем.

В домике сумрачно, но мне показалось, что я вижу, как побледнело ее лицо. Ничего удивительного, ведь дар нимфы – это такой секрет, который самому близкому человеку лучше не знать.

– Мы зависим друг от дружки и поэтому должны знать, кто на что способен. Оружие – это самое последнее, что требуется в Улье для выживания. На первом месте стоят личностные качества, которые у нас не отнимут, потом всякое дальше и дальше по списку, причем железяки окажутся в самом его конце. Может быть, поодиночке или вместе мы легко сумеем добывать для себя все необходимое голыми руками. Меня вот мои умения уже не раз выручали, да и вам они помогали, Ханна о своем молчать не стала и тоже немало пользы принесла. Так что давайте, давно пора познакомиться друг с дружкой по-настоящему.

– Вот и начни с себя, раз сама этот разговор затеяла, – заявила Миа.

Мне, да и всем прочим, азиатка не нравится, но нельзя не признать некоторую логику в ее словах, и потому я без возражений кивнула:

– Хорошо. Начну с того, что у меня с умениями некоторые сложности. Я отличаюсь от вас и большинства людей тем, что никогда не видела другого места. Я родилась в этом мире, у таких, как я, с дарами Улья часто случаются разные проблемы. Первый активировали при помощи знахарки в раннем детстве, с ним все нормально. Потом, в Цветнике, как всем вам дали жемчужину, чтобы вызвать активацию второго, вот только ничего не активировалось. К тому же мне скоро исполнится семнадцать, и все это время я прожила здесь. За такой срок должно проявиться как минимум еще одно умение. Но до последнего времени вообще ничего не происходило – ни новые не появлялись, ни старое не развивалось. Тот первый обстрел Центрального, похоже, как следует меня встряхнул, он спровоцировал пробуждение сразу двух умений. Это тяжелая для организма ситуация, я сильно заболела и не уверена, что сейчас в норме. Уж поверьте, хуже мне никогда в жизни не было, сами, наверное, помните.

– Да, мы помним, – с сочувствием произнесла Кира.

– Ну так что у тебя за умения? – не сдавалась Миа.

– В ту ночь, когда меня увозили западники, проявились два, я с ними до сих пор не освоилась. Первое – что-то вроде того, чем обладают сенсы. Я вижу биологические объекты за преградами, они хорошо выделяются. Не исключено, что могу различать и неживые предметы, но с этим пока сложности, все непонятно выглядит, мне еще разбираться и разбираться с этим. Второе умение тоже непростое, тоже полезное и ему даже не нужна активация, все время включено. Это и плюс, и минус, потому что такие умения требуют повышенного расхода нектара, я должна пить его чуть больше, чем обычные люди. Но умение очень ценное, ведь я вижу, куда попадают пули и снаряды, если это происходит поблизости от меня. Это иногда одна-две секунды, а иногда все десять. Не уверена, что срабатывает во всех случаях, но даже так здорово выручает.

– Может, ты видишь места, куда попадут только уже выпущенные снаряды и пули? – спросила Дания.

– Может, и так, не знаю, я еще не освоилась с этими подарками.

– А твое первое умение? – спросила Ханна.

– Первое, которое со мной с детства, совершенно бесполезное. Я умею немножко нагревать воду. Беру в руку чашку, и она быстро становится теплой.

– Это хорошо, как раз хотела нагреть себе водички и мед размешать, – обрадовалась Бритни.

Наша главная сластена нашла альтернативу невкусным шоколадкам.

Слова у нее не разошлись с делом, протянула мне кружку с водой:

– Давай, Лиска, покажи, на что способна. И не надо говорить, что такое умение бесполезно.

Вообще-то, я хотела сказать совсем другое. Напомнить о том, что мы на грани спорового голодания и поэтому нельзя напрягать то, чем нас одарил Улей. Но девочки смотрели со всех сторон с такой заинтересованностью, что отказать не смогла.

Хотят фокус – получат фокус. И очень разочаруются, потому как нет ничего увлекательного в том, что вода становится теплее, чем прежде, пусть даже это происходит очень быстро.

Сжала кружку в ладони, представила, как ее донышко облизывает язычок огня. Именно так активируется это бестолковое умение, тот знахарь не придумал для меня ничего пооригинальнее.

Ну давай, огонек, покажи все, на что способен, позволь нашей сладкоежке попить тепленького.

Честное слово, я понятия не имела, чем это обернется.

Для начала кружка завибрировала в ладони, а это было ненормально. Я не так часто обращалась к своему дару, но прекрасно помню, что такого ни разу не случалось.

А потом вода закипела.

Нет, не так – вода ЗАКИПЕЛА. Пошла огромными пузырями, шумно забулькала, начала интенсивно выплескиваться из кружки, брызгая на кожу. Вскрикнув от боли и неожиданности, я инстинктивно разжала пальцы, толстостенная кружка упала на пол, но не разбилась, а покатилась по комнате, выплеснув обжигающее содержимое под ноги сидевшим на диванчике девочкам.

Далее последовали удивленно-возмущенные крики неготовых к такому развитию событий зрительниц, визг и облако пара, в который превратилась немалая часть содержимого кружки.

И посреди всего этого сижу я, состояние мое неописуемое, я даже не думаю о слегка ошпаренной руке, шок полнейший.

– Ли, да ты думай, что делаешь! – Тина первая сумела произнести что-то членораздельное.

– А мне понравилось, вода и правда быстро подогрелась, – безмятежно заявила Ханна.

– Я… Я… Девочки, честное слово, я никогда… Такое впервые случилось, никогда такого не было. Всегда просто чуть-чуть нагревалась, не было такого, ничего похожего не было.

– То есть ты это не специально? – внимательно глядя мне в глаза, спросила Дания.

– Ну да, сама не пойму, как такое могло получиться.

Дания на это произнесла непонятные слова:

– Хьюстон, у нас проблемы.

– Твое умение изменилось, – уверенно заявила Тина.

– Оно вообще не развивалось и не могло поменяться так резко, – возразила я.

– Могло. У тебя была активация сразу двух умений, наверное, при этом произошел скачок и со старым. Сама же говорила, что с тобой все непросто.

– Если и так, толку от такого умения все равно нет. Кто-нибудь знает, где тут можно взять тряпку?

– Сиди, я сама уберу, – сказала Ханна. – Можешь даже еще одну чашку вскипятить, выглядело круто, мне понравилось.

– Да ну ее, чуть ноги мне не ошпарила, – буркнула Миа. – Это все, что ты умеешь делать? Кипяток и два новых умения, с которыми даже не разобралась?

– Со мной много неясного, я сама не знаю, что у меня есть, а чего нет. Все, что знала, сказала.

– После кипятка страшно подумать, что ты еще можешь отчебучить, – улыбнулась Дания. – Чья очередь дальше?

– Пусть будет Тинка, – сказала я, подмигивая подруге.

Намекала, что тему о нимфах поднимать нежелательно, не то вдруг подумает, что я свое обещание пытаюсь нарушить, вызывая ее на откровенность.

Захочет, пусть сама рассказывает, я ее к этому принуждать не собираюсь.

– У меня два умения, – без эмоций заявила Тина.

Два? Неужели она решила признаться? Или тут что-то не так?

– Первое я получила, когда попала сюда. Я умею окружать себя чем-то вроде кокона, за который не проникает вода. Ну, то есть я не смогу нырнуть в озеро и остаться сухой, а вот под дождем пройтись – запросто. Но ненадолго и очень при этом устаю.

– Я о таком слышала, – сказала Ханна, возясь с тряпкой. – Человек-зонтик называется, прикольно выглядит.

– Ага, очень похоже. Второе такое же бесполезное, я могу прикоснуться к проводу, даже изолированному, и определить, что он под напряжением.

– Суперумения, тебе даже до Лисы с ее кипятком бесконечно далеко, – злорадно заметила Миа.

А я в это время думала вот над чем – получается, у Тины три умения, как, впрочем, и у меня. Но она появилась в Улье не так давно, сами собой они вряд ли бы успели проявиться. Каждой фиалке или свежеиспеченной орхидее дают одну жемчужину, но Тине, похоже, достались две, а может, и три, ведь шансы проявления нового умения резко понижаются с каждой последующей попыткой. Увеличить их можно, лишь растягивая сроки приема, но это занимает месяцы, а то и годы, причем без гарантии успеха.

Те, кому разрешено сорвать один цветок на лучшей клумбе Улья, прекрасно знают о том, что у их избранницы как минимум два умения. Скрывать их от супруга нельзя, тут запрет уже не работает, то есть Тине обеспечили недешевое алиби.

Жемчуг добывается из самых опасных монстров Улья и поэтому стоит безумно дорого, но ради такого раскошелились.

У Герцога много врагов и много друзей, которые завтра могут оказаться врагами (а возможно, и сейчас ими являются). Держать возле одного из них дрессированную нимфу – отлично придумано, тут и не на такие расходы пойдешь.

Тина обернулась к Мие:

– Тебе поболтать неймется? Ну так давай, рассказывай, чем ты у нас сильна.

Подобрав ноги под себя, наша главная брюнетка, скривившись, изучила взрезанный надфилем браслет и покачала головой:

– Да я его до утра пилить буду.

– Не увиливай от темы, – поторопила ее Кира.

– А вы не гавкайте. Первое умение у меня так себе, я могу зажечь маленький огонек.

– Спалить зараженного сможешь? – спросила Ханна.

– Нет, я же говорю – маленький.

– Понятно, что-то вроде палец-зажигалка, таких, как ты, полным-полно.

– Зато второе интереснее. Смотрите.

Миа обхватила надфиль кончиками пальцев, приставила его рту, сосредоточенно повернулась, будто наводимая на цель турель, и, сомкнув губы трубочкой, дунула.

Надфиль исчез, и в тот же миг послышался резкий стук. Обернувшись, я увидела, что черный стержень рукоятки торчит из двери.

– Я кинетик, – заявила Миа. – Одна из их разновидностей, могу придавать предметам ускорение. Только мелким, зато разгоняю их до большущей скорости.

Кира, потрогав засевший надфиль, злорадно заявила:

– Его теперь зубами не вытащишь, а свободного нет, будешь точить браслет ногтями.

– Разве что твоими.

– А пулю так сможешь? – заинтересовалась я.

– Смогу, – ответила Миа.

– И она полетит, будто из пистолета выпущенная?

– Только если не слишком тяжелая, да и не уверена, что скорость сравняется, из пистолета, наверное, все же больше. Умение так себе, его развивать и развивать.

– Зараженному в голову попасть сможешь?

– Только если голова будет размером с эту дверь и находиться так же близко.

– То есть меткость никудышная? – уточнила Дания.

– Ага, очень косо. Ну а с тобой что? Чем похвастаешься?

Дания у нас не из болтливых и сейчас изменять себе не стала – ответила максимально сжато:

– Умею совершать мгновенное перемещение, что-то вроде телепортации. Недалеко, метров на семь максимум, и потом повторить смогу не сразу, потребуется время на восстановление. Это полезное, а вот второе сомнительное – я могу на глаз приблизительно определять температуру жидкостей. То есть сказать – теплая вода в стакане на столе или холодная. Такие вот умения. Бритни, давай ты, у тебя такие огоньки в глазах пляшут, что я уверена – сейчас мы услышим что-то сногсшибательное.

Певунья запираться не стала:

– Первое умение – шлак полный, можно даже не говорить. Но раз вы сказали, тоже скажу – я могу подвесить между ладонями легкую вещицу и касаться ее вообще не буду. Лучше всего это получается с шариком для пинг-понга или свернутым в комок носком.

– И правда шлак, – согласилась Миа. – Зато теперь понятно, почему у тебя вечно носки разбросаны.

– Второе вам точно понравится – я умею усиливать ощущения. Самые разные и очень заметно.

– Это как? – не поняла я.

– Ну… вот могу чуть-чуть сахара добавить в воду, а потом заставить вас ощущать сладость в сто раз сильнее или в двести, в триста. Вам так сладко станет, что плеваться начнете.

– Тогда почему ты такая сластена? – удивилась Кира. – Ведь тебе, получается, одной песчинки сахара для полной сладости должно хватать.

– С собой я такое проделать не могу, только с другими, – печально ответила Бритни.

– И в чем тут прикол? – спросила Ханна. – Я думала, у тебя что-то гораздо интереснее.

– Разве не поняла? Кто-нибудь вообще понял, что это значит? Нет? Ну вы и смешные. Посмотрите на меня – кого вы видите?

– Очаровательную глупышку, – фыркнула Миа.

– Уймись уже, вы о том, что видите, должны подумать. Я ловкая и быстрая, у меня хорошие характеристики по физическим дисциплинам, я лучше вас пою, танцую одна из лучших, у меня красивые глаза, но я умею относиться к себе критически и понимаю, что по красоте уступаю всем или почти всем. Внешность у меня заурядная или очень близкая к этому.

– А по мне, так ты красивая, – возразила Лола. – У тебя шикарные волосы и фигура блеск.

– Русые волосы у нас почему-то не в моде, а фигура у меня не лучше, чем у других, а может быть, и хуже. По сути, единственное, в чем я выигрываю, – это в голосе, так, как я, никто из вас спеть не сможет. Но разве нас выбирают за голос? Если и да, то далеко не в первую очередь. В первую всем подавай ротики, носики, глазики, щечки, сиси и ножки.

– Ноги у тебя коротковатые, – не удержалась Миа. – И скулы тяжелые, грубоватые, а нос великоват, форма у него, так себе, почти картошкой. Сама не пойму, почему ты такая популярная, на тебя куча заявок, господа чуть ли не дерутся, не знают, как тебя поделить.

– Все потому, что в моем личном деле есть полное описание моего умения усиления ощущений, и для кандидатов в избранники это не секрет.

– И все равно я ничего не понимаю, – нахмурилась Кира.

– Сейчас объясню. Представь себе, что ты уколола палец. Он чуть-чуть болит, почти незаметно. Я смогу усилить это ощущение, и ты заорешь от нестерпимой боли.

– Разве это ценно?

– Еще как. Не забывайте, что наши избранники – важные люди. У них много возможностей, и они ими пользуются вовсю. Живут в красивых домах, кушают лучшую еду, пьют элитные напитки. Они могут выбирать самых прекрасных женщин, даже вершину женского мира – нас. И они так живут не день, не месяц, а долгие годы. Все эти годы у них есть власть получать для себя все, что захотят. Я слышала, что многие из них употребляют наркотики. А вы знаете почему? Потому что они перепробовали все, у них пресыщение удовольствиями, уже ничего не радует. Попробовав одно, они тут же его бросают, не успев насладиться, чтобы ухватиться за что-то более привлекательное. Вся их жизнь – непрерывная гонка за удовольствиями. Но удовольствия не бесконечны, рано или поздно наступает момент, когда эти гонщики останавливаются, потому что больше не могут найти ничего нового. И это катастрофа, потому что они не привыкли стоять, им надо двигаться, иначе уже не умеют. Но что же делать, если прежние удовольствия становятся противными, ведь они не привыкли довольствоваться одним и тем же долгое время. Им нужны свежие впечатления, но взять их уже негде – это тупик.

– И тут ты колешь их иголками и заставляешь орать от боли, – посмеиваясь, предположила Миа.

Некоторые поддержали ее смех, но Бритни не обратила на это внимания:

– Девочки, я могу подарить мужчине то, что ни одна из вас никогда никому не подарит. Вы знаете, что женская кожа намного чувствительнее мужской? Мы откликаемся на самую легкую ласку, а им с этим гораздо труднее. И тут я делаю так, что все полностью меняется, теперь они ощущают все в сто раз сильнее. Любить такую, как я, – мечта тех, которые перепробовали все, но хотят чего-то нового.

– Ты имеешь в виду секс? – спросила Кира.

Вот ведь недалекая.

– За пределами воспитательной комнаты мы не употребляем запретное слово до замужества, – строго напомнила Лола.

– Да мы уже абсолютно все правила нарушили по двадцать пять раз, чего уж тут строить из себя не пойми кого. Смешно.

– Все равно не надо такое говорить.

– Помолчи уже, гусыня, – ни с того ни с сего вспыхнула обычно хладнокровная Бритни. – Что ты вообще понимаешь? Твоя судьба, это стать подстилкой в кровати старика в молодом теле, который тебя даже не оценит. У него таких, как ты, были десятки, сотни, а может, и тысячи. Он хочет чего-то другого. – Чем дальше Бритни говорила, тем сильнее повышала голос, к тому же в нем начали проскакивать истерические нотки. – Ты не сможешь дать ему то, что он хочет, у тебя этого попросту нет, ты стандартная, ты примитивная, ты понятная, у тебя нет ничего того, чего он не видел. А вот у меня есть. Меня, блин, вырастили, чтобы я ублажала пресыщенных козлов, чтобы они завывали от восторга, найдя наконец что-то новое. И чтобы потом очень быстро остывали, потому что новое для них тут же становится старым и они опять хотят чего-то другого. Да эти уроды годами будут передавать меня от одного к другому, пока не нарвусь на совсем уж свихнувшегося извращенца, который решит, что он никогда не пробовал вскрыть жену от горла до пупка, и тут же это сделает. Вы же знаете, как это бывает, Улей кишит психами, нормальные люди иммунными не становятся. – Бритни сорвалась на крик: – Фигу им, а не новые ощущения! С ишаками облезлыми секс, с обезьянами больными! Девочки, нам надо уходить! Уходить отсюда! Лиска, зачем мы здесь остановились, они нас найдут! Уходим! Быстрее уходим!

Дания, поднявшись, тяжело вздохнула и отвесила перешедший на визг Бритни звонкую пощечину, после чего та моментально умолкла, уставившись в никуда с опустошенным выражением лица.

– Заткнись, пока зараженные не набежали, – спокойно произнесла молчунья и, вновь усевшись на свой стул, вернулась к возне с браслетом.

Бритни, будто очнувшись, ошеломленно потрогала наливающуюся краснотой щеку, сглотнула, севшим голосом тихо произнесла:

– Такое вот у меня умение. Извините, сорвалась немножко.

– Ничего страшного, – мягко произнесла Лола. – Но ты все же никогда не говори запрещенные слова, это неженственно и является нарушением правил.

– Ты у нас не великая нарушительница, но самое время ею стать, – заметила я. – Давай уже, начинай, твоя очередь говорить о своих талантах.

– Да мне особо и говорить-то нечего…

– Не тяни резину, давай! – потребовала Миа.

– Я умею видеть свежий след. Если прикоснетесь к чему-то рукой, тоже умею это увидеть.

– Замечаешь контакт с поверхностью? – со знанием дела спросила Ханна.

– Ну да.

– И как долго работает?

– Где-то минутку после того, как кто-то пройдет, могу увидеть словно светящиеся оттиски его подошв. Или следы пальцев. Да чего угодно, лишь бы он касался предметов или земли.

– Полезно, но минута – маловато.

– Ага, – согласилась Лола.

– А второе какое? – спросила Кира.

– Я умею делать красоту.

– Это как?

Лола, загадочно улыбаясь, подняла руку и согнула ее в локте. В сумраке неосвещенной комнаты я отчетливо разглядела, как по предплечью побежали крохотные яркие искорки, постепенно проявляясь по всей площади кожи. Несколько секунд – и вот уже сияет все, что не прикрыто рукавом.

– Видите?

– И что тут красивого? – недовольно спросила Миа.

– А вот что.

Лола плавно повела рукой в сторону, и за ней потянулся неспешно меркнущий след, будто предплечье выделяло светящийся туман, который сам по себе живет всего несколько мгновений.

– Красиво, – согласилась Ханна.

– Ерунда полная, – возразила Миа. – И полезного в этом точно нет.

– Кира, давай ты, – сказала я.

– У меня ничего интересного.

– Кто знает, может, и найдем применение.

– Вряд ли. Я умею вызывать споровый туман.

– Не поняла?

– Ну вы же знаете, что перед перезагрузкой местность закрывает туман?

– Ага, про кисляк все знают, да и видели этой ночью, – сказала Ханна.

– Это как бы особые споры, считается, что они живые, и они каким-то образом ощущают приближение перезагрузки. Эти споры есть везде в атмосфере Улья, а туман – это их защитная форма, позволяющая уцелеть при перезагрузке и на короткое время увеличить активность. Как только кластер обновляется, споры набрасываются на свежую добычу – людей и животных. Те их вдыхают вместе с воздухом и заражаются. Я могу как бы обмануть споры. Они думают, что это место вот-вот перегрузится, и начинают выстраивать защитные структуры из своих тел и молекул водяного пара.

– Какие умные слова, я прям в шоке, – усмехнулась Миа. – Долго учила?

– Да уж побыстрее, чем ты, так что лучше помолчи.

– Обе помолчите, – попросила Дания и тут же себя поправила: – То есть ты, Кира, не молчи, расскажи о втором умении.

– Второе даже не знаю – полезное или нет. Я как бы могу мысленно говорить.

– Даже полные идиотки умеют мысленно говорить, – не удержалась Миа и тут же дернулась, после чего изумленно вытаращилась на Киру.

– А так умеешь? – язвительно спросила та.

– Что ты с ней такое сделала? – спросила Тина.

Кира повернулась к ней, и та, в свою очередь, очень удивилась, после чего воскликнула:

– В моей голове голос! Голос Киры!

– Ты мысли умеешь читать? – настороженно спросила Дания.

– Нет, просто, если захочу, смогу сделать так, что любой меня услышит, а остальные нет.

– А тебе что-нибудь сказать можно? – спросила я.

– Можно, но только если я с вами первой мысленно заговорила. Нужно сосредоточиться и про себя произнести то, что я должна услышать. Только произносить надо очень четко, я невнятно слышу других.

– Не вижу в таком умении ничего полезного, – заявила Миа, придя в себя после потрясения.

– Ханна, а ты? – обернулась я к фиалке.

– Секундочку, надо еще кое о чем Киру спросить.

– О чем? – не поняла та.

– Ты много тумана можешь сделать? На какой площади? Как далеко?

– Весь Цветник могу накрыть, может, даже чуть больше. Метров за сто-двести, точнее не скажу, давно не пробовала. Ну а что с тобой?

– Мое умение вы знаете, оно у меня всего одно. Я еще не принимала жемчуг, фиалок с этим не очень-то торопят.

– Получается, что ни одна из нас не умеет убивать зараженных одним лишь усилием воли, – красноречиво вздохнув, констатировала Дания.

– Это было бы слишком большим везением, а с удачей у нас пока что не очень хорошо, – печально заметила на это Тина.

– Как раз наоборот, – возразила Ханна. – Мы ведь до сих пор живы, значит, нам везет.

Я понятия не имела, как наши браслеты устроены, но корпуса их электронных блоков не выглядели такими уж несокрушимыми. Планировала поступить с ними просто – стучать молотком до тех пор, пока все до единого не расплющатся.

Но Ханна заявила, что есть более верный способ. То, что эта фиалка может страдать причудами, я уже знала, но это не мешало мне ей доверять, и поэтому согласилась не раздумывая.

Вляпавшись в очередную причуду.

Для начала Ханна попросила меня помочь перенести подальше в лес железный ящик на ножках. Затем при помощи топорика мелко расколола несколько деревяшек. Их зачем-то сложили под навесом возле вагончика, где мы в самом начале разделались с парочкой зараженных. Это напомнило мне эпизод с бегством от рейдеров, там нам такие же штуки помогли быстро перебраться через один из заборов.

Ханна скомкала газету, положила посредине железного ящика, вокруг аккуратным конусом разместила деревяшки, а потом подожгла бумагу от спички и, глядя на разгорающееся пламя, заметила:

– Дождь прекратился, но надо быстрее заканчивать, может опять пойти, все небо затянуто.

– А что это ты вообще делаешь? – Я наконец решила узнать, чем именно мы занимались вот уже несколько минут.

– Костер.

– Костер? Вот это и есть костер?

– Элли, ты разве никогда не видела костры?

– Нет, но я знаю, что это такое, в разных фильмах показывали, давно их смотрела. А эти деревяшки, получается, дрова?

– Ну да.

– Так вот оно что, а то я не понимала, зачем такой хлам повсюду складывают в кучи.

– Ну ты и странная, как можно не знать, что такое костер?

– Где бы я его увидела? В Цветнике древесину никто никогда не поджигал.

– А на выездах? У нас мы однажды предлагали воспитательницам разжечь.

– У нас не предлагали и не жгли, разве что древесный уголь для барбекю, но там все не так.

– Ну и мы тогда ничего не разожгли, нам сказали, что запах дыма далеко разносится. Чудилы, ведь лагерь был хорошо освещен, его издали видно безо всяких костров, мы тогда на сутки выехали профилактику трясучки делать.

– Обычно лагерь ставится в безопасном кластере и так, чтобы его было трудно рассмотреть издали.

– Безопасных кластеров не бывает.

Ханна развалила палкой ярко разгоревшийся конус из почерневших дров, бросила на них свой браслет и сказала:

– Давай остальные.

Послушавшись, я завороженно уставилась на ящик, причем взгляд сам собой сфокусировался вовсе не на сгорающих химическим голубоватым пламенем браслетах, меня привлекли оранжевые язычки огня. Неописуемое зрелище, хотелось смотреть и смотреть.

Глядя туда же, Ханна с легким злорадством произнесла:

– А теперь пусть попробуют нас найти.

– Молотком быстрее можно сломать и не нужно вонять дымом на всю округу.

– Молотком некрасиво.

– А дымить красиво? Что, если зараженные придут на запах?

– Тогда нам не придется их искать, ты ведь именно этим планируешь заняться.

– Ужас…

– Что ужасного?

– Ханна, ты чудачка.

– В Улье нет нормальных людей.

– Это почему?

– Потому что они или быстро умирают, или вешаются, когда узнают, куда их занесло.

– Воняет ужасно.

– Это не страшно, я сейчас залью огонь водой, и запах почти рассеется. А если и останется, то зараженные на него не придут, их не интересуют угольки.

Я по-всякому гадала над кандидатурами тех, кого стоит взять с собой. Только по поводу себя ничего не пришлось решать, и без лишних раздумий очевидно, что человек, способный разглядеть врагов до того, как те смогут тебя заметить, в таком походе незаменим.

Очень хотелось оставить Ханну, она и я – это те, на ком держалась Альбина, и вообще она очень надежная и грамотная, такая может приглядеть за тем, чтобы девочки не натворили глупостей. Но в таком случае получится, что глупость совершу уже я, потому что нельзя игнорировать ее столь полезный для нашего замысла дар. Да и авторитет фиалки сомнительный, она ведь самая младшая, это не может не сказываться. Пришлось как следует поговорить с Тиной, постаравшись вбить в ее голову простые правила обращения с нуждающейся в уходе раненой. Ну и остальных попросила вести себя аккуратно.

Жаль, что Дания такая молчаливая, обычно, если она что-то скажет, все ее слушаются. Очень хотела взять ее с собой, она надежная и грамотная, но лучше оставить. Глядишь, и парой слов погасит намечающуюся ссору и помирит конфликтующих. Ну а если что-то нехорошее случится, не поддастся панике.

Или поддастся не в самую первую очередь.

Я решила взять Мию. Да-да, ту, с кем у меня, мягко говоря, не слишком хорошие отношения.

Да у нее со всеми такие.

Почему третьей выбрала именно ее? На это есть две причины.

Первая – Мия хорошо развита физически. Речь идет, разумеется, не о бедрах, талии и прочих красивостях, а о силе, ловкости, гибкости – всем том, что может выручить в случае опасности, на которые так богат мой мир. У нее повышенный индекс физического усиления – тоже своего рода дар Улья, но он в разной степени достается всем без исключения. Суть его в том, что иммунные со временем меняются так же, как зараженные. У тварей вместо слабых костей и податливой кожи появляется чуть ли не титановая арматура и броня, у нас тоже меняется костная и мышечная ткань. Незначительно, и внешне это никак не проявляется, но все же разница между новичком и старожилом неоспорима.

Как сказала однажды директриса, идеально гладкая и свежая кожа бывает только на отретушированных фотографиях и у иммунных, которые провели здесь не меньше двух-трех лет.

Вторая причина, пожалуй, важнее первой. С Мией у нас по-всякому бывало, но я до сих пор остаюсь той, чей авторитет она пусть и не в полной мере, но признает. А вот остальных может игнорировать полностью. Не хочу, чтобы после моего ухода начались конфликты из-за ее вечной привычки задирать всех окружающих.

Столь проблемную спутницу лучше далеко от себя не отпускать.