Глава 16
Домики на берегу
Лес стал редеть, когда мы начали отсчет третьей тысячи шагов. Широкий просвет впереди не мог не насторожить, пришлось сойти с дороги и дальше пробирались параллельно ей, стараясь укрываться за кустами.
То, что я поначалу приняла за широченное поле, оказалось сильно вытянутым озером или участком речного русла – точно понять с нашей позиции не получалось. На небольшом отдалении от берега стояли интересные домики, сделанные из бревен, – аккуратные, красивые, похожие на игрушечные. Между ними извивались дорожки из плитки, вдоль них там и сям виднелись цветы, растущие на маленьких, приподнятых клумбах.
Возле воды рядами тянулись шезлонги, также можно было разглядеть длинный причал, а возле него лодки и непонятные, несуразно выглядевшие штуковины – какие-то неизвестные мне плавательные средства. Чуть в сторонке, под самым лесом, располагалась посыпанная песком площадка, на ней стояли два легковых автомобиля, между ними можно было разглядеть россыпь костей и тряпья. Картина заурядная, именно так выглядит значительная часть тех, кто попал в Улей недавно, их останками в той или иной мере усеяны все стандартные кластеры. Начинающие зараженные атакуют тех, кто еще не переродился, сил у них на этой стадии маловато, когтей и клыков нет, разорвать тело на куски неспособны, просто грызут то, что пусть и с трудом, но поддается обычным человеческим зубам, не предназначенным для подобной диеты. Растащить скелет они тоже не могут, разве что какие-то мелочи иногда отрывают, вот и остается все в одном месте компактной зловонной грудой.
– Не похоже на деревню, – шепнула я.
– А это и не деревня, – тоже шепотом пояснила Ханна.
– Тогда что?
– Это место для отдыха.
– Как это?
– Блин, ну даже не знаю, как такой, вроде тебя, объяснить… Представь, что в этом месте, там, во внешних мирах, проводят профилактику трясучки.
– Разве во внешних мирах есть статическая лихорадка?
– Нет, конечно. Тут кое-что другое, в Улье такого не бывает – люди сюда приезжают из городов, чтобы просто побыть на природе. Они платят деньги здешним владельцам, живут в этих домиках, купаются, загорают, пьют алкоголь – в общем, радуются жизни.
– Эти уже не радуются.
– Ага, радости тут мало. Вон посмотри, с той стороны есть еще дорога, и она получше этой. Вот по ней люди и приезжали, и туда же, наверное, некоторые уехали, когда припекло. А может, и не уехали.
– Смотри. – Я указала на бревенчатый домик, стоявший особняком.
Все располагаются на открытых местах в одну линию вдоль берега, а этот сам по себе, укрылся среди сосенок подступающего слева леса. Так хитро стоит, что я не сразу его приметила.
Ханна все поняла без пояснений:
– Думаешь, в нем устроиться?
– Ну а почему бы и нет? Он тут самый большой, всем места хватит, и его сосенки прикрывают, хорошо рассмотреть можно только со стороны воды. Но на ней никого нет, а другой берег порос высоким тростником, он помешает оттуда разглядывать. Только надо осмотреться вначале, вдруг там нельзя жить.
– Элли, не торопись, мы тут не одни.
– Что?
– Посмотри на третий домик. Видишь? Сразу за ним тень на дорожке, очень похожа на человеческую и чуть-чуть шевелится.
– Может, это деревце подстриженное, они на некоторых клумбах растут.
– А почему оно шатается? Ветра почти нет.
– Давай по лесу обойдем и глянем с той стороны, оттуда лучше видно.
– Только чуть назад отступим, опушка дальше хорошо просматривается, как назло ни одного куста.
Ханна не ошиблась, мы и правда были здесь не одни. У стены третьего домика стояли две человеческие фигуры, но людьми их уже не назовешь. Понятно, что недавно это были нормальные мужчина и женщина, но с тех пор они сильно изменились и обзавелись дурными привычками.
Оба стояли в струнку, медленно покачиваясь с пяток на носки. У них это получалось так синхронно, что походило на уродливый парный танец. На мужчине сохранились омерзительно-грязные брюки и разодранная гавайская рубашка, покрытая нехорошо выглядевшими пятнами, женщина осталась в нижнем белье телесного цвета, ее левая рука была по локоть черной от запекшейся крови.
– Похожи на Yellow-один, но, может быть, и двойка, – прошептала я.
– Ага, желтая единичка, простые бегуны, – частично согласилась Ханна. – На двойках нижняя одежда если и остается, то всегда дико грязная, а тут и брюки, и трусы почти приличные на вид.
– Фу, да что там приличного, смотреть тошно, такие изгаженные. Если зараженные не прячутся в домиках, получается, тут только двое.
– В домиках им незачем сидеть, они на открытых местах добычу караулят. Но вообще-то ты права, в Улье всякое встречается, нужно быть осторожнее. Сможешь своим даром посмотреть?
– Да я смотрю с той самой секунды, когда ты тень возле домика заметила.
– И что?
– Мелкие спиральки на воде вижу.
– Спиральки?
– Живые объекты я вижу как цветные одиночные спирали или их скопления. Они словно разрастаются из одной точки, раскручиваясь, а потом исчезают, и на их месте остаются новые точки, из которых начинают расти новые спиральки.
– Прикольно, наверное, выглядит.
– Ага, я поначалу даже не воспринимала ничего, настолько все непонятно. Будто чудной мультфильм. Вон на воду посмотри, там дикие уточки плавают, вот их я и вижу спиральками.
– Я видела, как некоторые сенсы работали, но они про спиральки не рассказывали, они как-то по-другому видели.
– Ну я иначе не умею.
– Элли, я тебя и не обвиняю ни в чем, сенсы разные бывают, с разными умениями, просто всех, кто видит невидимое, под одно слово загнали, так удобно и всем понятно. Попробуй осмотреть каждый дом, как можно тщательнее. И влево посмотри, туда, где пляж заканчивается, там тростник, мертвяки могут в нем затаиться.
Минуты две я следовала советам фиалки, после чего озвучила результаты наблюдений:
– Никого, кроме этой парочки.
Ханна кивнула:
– Я так и думала, тут не могло быть много людей, я только в двух местах заметила кости. Толпе зараженных делать в таких местах нечего, странно, что эта парочка никуда не ушла. Может, их утки привлекают? Все время в их сторону косятся.
– Но ведь к берегу не приближаются.
– Элли, мертвяки ненавидят воду. И могут сообразить, что пугать уток нежелательно, ведь в таком случае они никогда не выберутся на сушу. Ты придумала, что мы будем делать?
– Мне не нравится место, где водятся мертвяки. Но и небо не нравится, вот-вот дождь может хлынуть, будет катастрофа, если он застанет нас посреди леса. Ханна, я думаю, что с этими зараженными надо что-то сделать. У меня в ружье два патрона, их тоже двое.
– У меня есть вот это. – Фиалка подкинула в руке топорик, прихваченный из дома, где мы провели часть прошлой ночи.
Его ручку она тоже успела обклеить пластырем, у нее мания это проделывать.
– Я бы не хотела тратить патроны. Может, попробуем их выманить и увести в лес и где-нибудь подальше оставим?
Ханна покачала головой:
– Они не выглядят изнеможденными, я не уверена, что мы сможем от них убежать. И я не понимаю, зачем вообще это делать.
– Если ты о споранах, то в такой мелочи они далеко не всегда попадаются, да и мало их.
– Нам даже один достать – уже нормально. Живчика почти не осталось, людей слишком много, да еще и Альбину лечить приходится. Всего лишь два слабых мертвяка, можно попробовать подловить их на скакалку.
– Что за скакалка?
– Такой способ есть у рейдеров. Он простой, только веревка нужна и чем-нибудь по голове двинуть.
– Где мы возьмем веревку?
– У меня есть немного.
– Откуда?
– Я много полезного по пути прихватываю, а она места почти не занимает, лежит себе в кармане и не мешает. Ну так что, попробуем?
– Ладно, только объясни, что это за способ.
* * *
Мертвяки так и стояли на одном месте, покачиваясь с носков на пятки и таращась в сторону утиной стаи. Птицы будто дразнили тварей, так и плавали туда-сюда перед пляжем, вид у них при этом был предельно невозмутимым.
Перед тем как выбраться из зарослей, я еще раз проверила окрестности новым зрением, но ничего подозрительного не заметила. Отсутствие дополнительных угроз не слишком утешило, уж очень неприятно находиться на открытой местности и куда неприятнее, если при этом направляешься в сторону зараженных.
Они меня упорно игнорировали, утки их интересовали куда больше.
Преодолев половину разделявшего нас расстояния, я остановилась. Идти дальше ужасно не хотелось, очень уж близко подобралась, такими темпами вот-вот смогу потрогать споровые мешки на затылках тварей. К тому же неизвестно, насколько они прыткие, так что желательно не забывать о безопасной дистанции.
Оглохли они, что ли? Ну как можно все внимание обращать на озеро, полностью игнорируя остальное?
Ладно, ждать и дальше изменения поведения намеченных жертв надоело, приготовившись к нехорошим последствиям, чуть развела руки в стороны и дважды хлопнула в ладоши.
Зараженные синхронно развернулись, на меня уставились четыре мутных глаза – будто не самая свежая рыба таращится.
И на этом все закончилось: мертвяки застыли, перестав перекатываться с пяток на носки и обратно; я тоже стояла на месте с сомкнувшимися ладонями. Смотрим друг на дружку и не шевелимся, будто три статуи.
Ну да, такое бывает, они нередко игнорируют людей, если те не выдают себя ни малейшим движением. Но я всегда думала, что это имеет место на приличных расстояниях, а нас разделяет всего-навсего шагов двадцать.
Хлопнула еще раз.
И тут все очень сильно и стремительно изменилось. Зараженные, дружно заурчав, без раздумий сорвались с места, причем столь резво, что я, несмотря на готовность к их агрессии, чуть перепугалась. Но не замешкалась, тут же рванула прочь, причем не в первую попавшуюся сторону, а к лесу левее дороги. Там, среди зарослей, темнел приподнятый над землей, плохо выглядевший вагончик с гостеприимно распахнутой дверью.
Мне нужно именно туда.
Ружье я оставила Ханне, пистолет, после вчерашней схватки ставший бесполезным, отправился в рюкзак, которого со мной тоже нет. Бегаю я хорошо, хотя не зазнаюсь, ведь некоторые из воспитанниц на длинной дистанции могут дать мне фору – пусть они не такие быстроногие, зато выносливые. Но мертвяки начали отставать с первых шагов, я даже разогнаться толком не успела, поэтому дальше мчалась, уже не ускоряясь. Они, конечно, вряд ли потеряют меня из виду на таком расстоянии, но мало ли что.
Перед крылечком резко притормозила – дощатые ступеньки выглядели скверно и опасно прогнулись. Будет неприятно, если одна из них решит сломаться прямо сейчас. С порога перестроилась на шаг, осторожно переступила через натянутую веревку. Окошки мы завесили ветками и найденными старыми газетами, но это не помешало мне даже в получившихся сумерках разглядеть Ханну – фиолетовые глаза это не просто красиво, но иногда и полезно, ведь они быстрее адаптируются к смене освещенности.
Кивнув фиалке, я шагнула в сторону, занося ее топорик на изготовку. Не очень-то удобная штука, но и не такая тяжелая, как тот, который я оставила в разгромленной у заправки машине.
– Точно по затылку, – тихо напомнила Ханна.
– Знаю, – успела ответить перед тем, как по доскам дробно загрохотали шаги первого зараженного.
Начинающие мертвяки не слишком опасны и обычно очень глупы. Вот и этот не догадался остановиться, забежал внутрь и с грохотом растянулся, наткнувшись на веревку с такой силой, что едва не сорвал ее.
Тут ее не очень-то просто надежно привязывать.
Мне осталось лишь присесть, опуская лезвие на уродливую выпуклость затылочного мешка. Сталь прорубила податливую оболочку без труда, я слишком сильно врезала, пробила начинку до конца, хрустнула кость и брызнула темная кровь, надеюсь, что не на мои джинсы.
Выпрямилась, чтобы встретить второго. Но тот прекрасно видел, какая незадача случилась с его приятелем, и не торопился повторять чужие ошибки. Или правильнее сказать – с ее приятелем, ведь этот зараженный еще не растерял прежнюю внешность, то есть выглядел как нестарая женщина, у которой нет обуви, а из одежды сохранилось лишь замызганное нижнее белье.
Вот только разделять их по гендерной принадлежности не принято даже на начальных стадиях, когда половые различия еще заметны.
Я начала лихорадочно соображать – каким образом справиться с мертвяком, который не собирается падать, попавшись в незатейливую ловушку. Когтей у этого нет и клыков – тоже, зато силы куда больше, чем у меня, и к тому же он почти полностью игнорирует боль, смутить его могут только очень сильное ранение в уязвимую часть тела, переломы или обширная кровопотеря.
Как следует подумать мне не позволили – бабахнуло так, будто прямо в вагончике гром прогремел. Уши мгновенно заложило (особенно туго пришлось правому), в нос ударила пороховая кислятина. Заряд дроби, не успев разлететься, будто громадная пуля разворотил скулу зараженного, заставив его спиной вперед завалиться с порога через крыльцо. Затылок врезался в землю, задравшиеся ноги, опустившись, с силой стукнули пятками по доскам, но я почти не расслышала этот, без сомнения, неслабый звук.
Бедные мои уши.
Обернулась к фиалке. Та застыла с вечно невозмутимым видом, опустив ружье, из одного ствола слабенько струился дымок.
А в глазах можно разглядеть озорные искорки, будто она только что устроила мелкую шалость и за счет этого обогатилась положительными эмоциями.
– Ханна, что это было?! Зачем ты выстрелила, мы ведь хотели тихо?!
– Элли, не злись, он мог тебя повалить и ранить. Так гораздо лучше, потому что, если рядом есть другие зараженные, они прибегут на шум.
– И что тут такого хорошего?!
– Ну сама подумай, ведь будет намного хуже, если они прибегут, когда мы, ни о чем не подозревая, всей толпой начнем ломиться в тот домик. Побежали отсюда!
Мне ничего не оставалось, как помчаться вслед за фиалкой, на ходу осознавая, что она не настолько уж здравомыслящая спутница с огромным багажом полезных знаний. Всего лишь ребенок, пусть и рассудительный, но надо всегда быть готовой к тому, что может отчебучить что-нибудь неожиданное.
Впрочем, если подумать, ее поступок действительно может пойти нам на пользу. Это пришло мне в голову, когда мы сидели в кустах, из которых хорошо просматривались подходы к домикам. Зараженные не показывались, что радовало все больше и больше, а если бы показались, нас бы, скорее всего, не заметили. Похоже, та парочка – единственные, ни один не примчался на шум выстрела.
– Рядом зараженных нет, – наконец констатировала Ханна. – Но больше стрелять не нужно, потому что я пальнула в вагончике, звук там получился приглушенным, далеко по лесу такой не разнесется, и на одиночный шум могут прибежать только ближайшие, остальные, скорее всего, с места не сдвинутся.
– Ага, конечно, стрелять не надо. – Голос мой был полон сарказма. – Один патрон остался, особенно не постреляешь.
– У нас еще есть пулемет, из него можно очень даже хорошо пострелять.
– Ага. И еще есть патроны тех рейдеров, которые ни к чему не подходят.
– Элли, ты на меня злишься? – виновато спросила Ханна.
– Нет, но о таком надо предупреждать заранее.
– Извини, но я не смогла удержаться. Мне показалось, что эта мертвячка слишком быстрая и может тебя покалечить.
– Ты же сказала, что выстрелила, чтобы проверить, есть ли рядом другие зараженные?
– Ну об этом я потом подумала, когда уже выстрелила.
– Не знаю насчет той тетки, но меня ты чуть не оставила одноухой.
– Прости, я не думала, что так сильно бабахнет, никогда не стреляла в такой тесноте.
– А тебе часто стрелять приходилось?
– Не очень. Рейдеры это делать не любят и, если делают, мелким не доверяют. Только когда совсем плохо становилось, приходилось браться за оружие, но это крайне редко, мы старались не рисковать, да и патроны не бесплатные.
– А что было хуже всего? Какой самый страшный случай можешь вспомнить?
– Не знаю. Много чего происходило, и очень страшные случаи бывали, и не очень. Нет, один был страшнее всего, – резко нахмурилась Ханна. – Мы случайно вышли к детскому лагерю, и на нас напала толпа переродившихся детей. Мелкие, лет по семь-восемь, наверное. Их было много, наверное, больше ста. Грязные, в крови и урчали странно, не так, как взрослые урчат.
– Ужас.
– Ага, ужас. Наш командир потом напился как свинья, а ведь он к спиртному почти не притрагивался, даже живчик себе делал слабенький. Ну что будем делать?
– Возвращаться. Надо успеть привести остальных до дождя.
– Может, его и не будет.
– Будет, я уже пару раз слышала раскаты грома. Пока что далеко, но это ненадолго.
– Это был не гром, а взрывы.
– А мне показалось, что гром.
– Гром не такой.
– Все равно надо пошевеливаться, небо и впрямь плохо выглядит. А мы так и не попали в ту избушку, двери закрыты, придется их ломать.
– Можно поискать ключи. Вон домик администрации, обычно они там хранятся.
– Так чего ты сразу не сказала? Пошли искать.
